Не хочешь спуститься ко мне на юг?

      — Хонджун, хватит уже, — укоризненно протянул Сан и выудил стакан из трясущихся пальцев своего друга, зная, что тот его совсем не расслышал из-за громкой музыки, давящей на уши, — Ты меня привел сюда, напился за полчаса и даже не успел и слова сказать о том, что же такого смертельно-страшного произошло.       — Сан, — недовольно рыкнул Джун и икнул из-за переизбытка алкоголя, поморщившись от внезапной ноющей боли в области солнечного сплетения. Свежее тату напомнило о себе и заодно о том, почему именно Хонджун сидит тут с ничего не понимающим Саном и закидывается уже четвертым стаканом виски, то и дело бросая взгляды на парней в клубе, только чтобы подтвердить, что он действительно выпал из своего обычного мира. Всего лишь из-за одной татуировки.       — Я тебя слушаю, — тряхнул головой парень и сложил руки на барной стойке, не развернувшись к Хонджуну полностью. В какой-то степени ему так даже будет лучше слышно.       Джун отпил еще немного виски и нахмурился, сделав вид, что совсем не расслышал своего друга. Просто потому что не мог собрать мысли в одну кучу, из которой бы выудил начало этого запутанного клубка, и тот мог бы распутаться по ходу рассказа. Но легкая тень понимания того, что в таком состоянии он уже и правда ничего не может, заставила прикусить язык и ждать, когда Сану надоест прожигать его требовательным взглядом.       Хонджун такое поведение вполне мог понять. Не каждый обрадовался бы, когда друг, пусть даже и лучший, заявляется на пороге в одиннадцать вечера и заставляет ехать в какой-то непонятный клуб на другом конце города. Сан вообще не осознавал ситуацию, когда стоял перед открытой дверью в пижаме и тапочках, рассматривая заспанным взглядом грустное лицо напротив, и еле догадался по невнятным движениям губ, что Джун просит его поддержки. Клуб, естественно, самое лучшее место для этого, проверено временем. Только когда Хонджун был в пьяном состоянии, Сан мог объяснить, что все проблемы того — это полный бред, муха, раздутая в слона настолько, что даже доводит до слез, и Сан готов был впитывать все до одной в свое плечо, куда так любил плакаться Хонджун. Он уже привык.       Если бы было иначе, он бы не сидел сейчас здесь и не пытался вытянуть из друга хоть слово, объясняющее причину, по которой они оказались в этом месте.       — Хонджун, я ухожу, выживай как хочешь, — сказал Сан, отодвигая нетронутую рюмку с чем-то крепким. Он не знал, что это, просто заказывал, чтобы не выглядеть глупо, и никогда не пил, потому что каждый раз приходилось работать личным водителем Хонджуна в такие ночи.       — Сан… Ладно, сдаюсь, — невнятно пробормотав, сладко потянулся парень, будто только что пробудился от долгого сна, — Слушай очень внимательно.       — Обязательно.       И Хонджун действительно начал рассказывать. Очень много всего, судя по всему, мало связанного, и благодаря алкоголю, едва различимого, ведь язык у него еле ворочался. Джуну определенно хватит пить, убедился Сан и снова отобрал у него стакан, который каким-то чудом и обманом вновь оказался у того в руках.       И все же Сану удалось выяснить, что все дело в тату-мастере, который вчера набил Хонджуну татуировку.       Джуну безумно нравилось, что получилось, смотря в зеркало он забывал о тех нескольких часах боли, которые ему было суждено пережить, лежа на кушетке. А может быть точно дело было в самом мастере, который создал такой шедевр на его теле как на холсте.       Сан выслушал его и горько усмехнулся. Ведь меньше всего ему хотелось, чтобы Хонджуну вдруг приглянулся его сосед, о котором он не рассказывал до того самого момента, когда Джун начал доставать его по поводу того, как сильно ему хочется сделать татуировку, такую красивую и особенную, с аккуратными линиями и большим смыслом. Сан не хотел, чтобы все так получилось, но даже и не думал, что тот поддастся неосознаному очарованию Ёсана, которому похоже и дела нет ни до чего, кроме рисования на телах.       У Хонджуна другие вкусы, думает он, совсем другие. Ему не нравятся светлые волосы, Джун считает это чересчур женственным, будучи любителем парней более мужественных, как их одногруппник Сонхва, который своими смоляными идеально уложенными прядями сражает наповал ежедневно добрую половину университета. Хонджун не любит невинных на вид парней, ему больше по душе такие, как Минки, не скрывающие своей уверенности в том, что они желанны.       И Сан правда удивился даже сильнее, чем расстроился, и случайно отпил из стакана горькое месиво из чего-то непонятного.       — Хонджун, как это могло произойти? — глубоко задышал Сан, попытавшись отогнать алкогольное наваждение. Ему вдруг резко захотелось выпить. И много.       — Я ничего не знаю, — буквально по губам прочитал Сан, — Но знаю, что хочу его увидеть. Прямо сейчас.       — И ты в курсе, что сейчас почти три часа ночи.       — Да, — просто ответил Джун и сполз со стула около стойки, на которую Сан привычно кинул купюры за выпивку, ведь тот благополучно забывал ее оплачивать. Сан никогда не просил вернуть ему долг.       Перекинув чужую расслабленную руку через свое плечо, он провел парня через плотное скопление людей в центре клуба, отбиваясь от цепких пальцев каких-то девиц. И, кажется, одной из них Сан умудрился сломать ноготь, потому что крики, затерявшиеся в толпе, долетели до них даже тогда, когда они оба оказались у выхода.       Ведь Сан решил, что на сегодня им хватит таких отвратительных заведений, набитых потными телами и удушающей смесью запахов чужого парфюма и алкоголя, льющегося через края бокалов чуть ли не каждого посетителя.       Потому что когда Хонджун висел на нем, ухватившись своими тонкими руками, слишком громко и горячо выдыхал в сгиб шеи, Сан понимал, что сегодня и с него уже хватит.       И ведя упирающегося парня через всю парковку к машине, Сан пытался объяснить ему, что нет, они сейчас не поедут к Ёсану в студию, хоть Сан и знал, что сегодня тот решил переночевать именно там и поработать, и нет, Хонджуну не нужно набивать его имя, чтобы впечатлить, потому что это невероятно глупо и не покажется скромному и уравновешенному Ёсану чем-то лестным.       — Сан-и… — прохрипел Джун, заваливаясь на колени друга, как только тот оказался на водительском месте, — Ну поехали к нему…       — Ради всего святого, Хонджун, сядь нормально! — убирая от себя хваткие руки, загнанно дышал Сан и прикладывал все силы, чтобы ровно посадить того и наконец-то пристегнуть ремень безопасности.       — Ради всего святого, то есть ради Ёсана, так и быть, я сяду нормально, — еле выдавил из себя адекватное предложение Хонджун и спокойно облокотился на спинку, незаметно наблюдая за тем, как Сан заводит машину и включает кондиционер.       Джун поежился и укутался в свой пиджак плотнее, ведь жарко было только Сану, который уже несколько минут смотрел в одну точку перед собой и чего-то выжидал, а, может, о чем-то думал. А парню было о чем подумать, его голова пухла от гнетущих мыслей, так некстати снующих и уничтожающих его последние нервные клетки.       Он просто хотел, чтобы Хонджун был счастлив. Пусть даже не рядом со своим другом, которым Сан предпочитал не быть, но поделать с этим ничего не мог. Не потому что не хотел, а всего лишь видел, что его совершенно не рассматривают в другом ключе.       Поэтому все, что он мог, это упиваться такими редкими мгновениями, когда можно было незаметно разглядывать до безобразия красивое лицо Хонджуна, который, как правило, в такие моменты спал или был пьян, как сейчас. Сан умилялся и одновременно боролся с накатывающим жаром внутри всякий раз, как ему представлялась возможность вот так посидеть и представить, что ему можно мимолетно коснуться подрагивающих ресниц пальцами, очертив ими контуры лица, потом спуститься к шее и вообразить, что ему позволено прижаться губами к выступающему кадыку и оставить несильный укус под ним, наслаждаясь тихим скулежем сверху, который разгоняет мурашки по коже лишь от мысли о нем.       Такое не могло выйти за пределы разума Сана, который не был в состоянии оторвать взгляд от умиротворенного Хонджуна, откинувшегося на спинку, невинно приоткрыв рот. И вновь возвращаясь к закрытым глазам и мечтая, чтобы они посмотрели на него с особой любовью, Сан не в первый раз понял, что не мог отказать Хонджуну в его небольшой просьбе.       Ведь ничего такого в этом нет, он просто напишет Ёсану об их скором прибытии, попросит на несколько минут выключить свет и притвориться, что студия действительно закрыта и делать им там нечего. Сан увезет Джуна домой и, как всегда, доведет прямо до квартиры, но заходить не будет. Хонджун не любил, когда к нему кто-то приходит, и даже пьяный на дух не переносил этого. Сан понимал и не настаивал, только ждал, пока тот вставит в замок трясущимися руками ключи и зайдет внутрь, борясь с желанием в то же мгновение пойти следом и закрыть дверь, чтобы потом усадить парня на прихожую и целовать.       Целовать так горячо и мокро, пока у того не закончится воздух в легких и не побегут разноцветные искры перед глазами, пока он не начнет сгорать от раздирающего желания, прося, чтобы руки Сана касались везде, где только дотянутся. Пока они не доберутся до заправленной кровати, превращая простыни на ней в хаос, и Сан не…       И пока Сан не свихнулся от собственных мыслей, он уходит, как только слышит щелчок, означающий, что еще одна такая невыносимая ночь закончилась.       И он правда хотел сделать так, как и всегда было. Без всяких излишеств и послаблений для себя. Вернуться домой и мириться со своими токсичными чувствами в одиночку, он привык делать именно так. Но взглянув снова на дремлющего друга и переведя взгляд на руль, Сан подумал, что вот оно, отчаяние. Безвыходное и липкое, ужасно душное и надоевшее. Именно оно толкнуло Сана на такой абсурд, и поэтому он взял телефон в руки, открывая диалог. Кому: Ёсан-и хён «Ёсан, я сейчас приеду, не уходи из студии»       — Хорошо, Хонджун, мы поедем к Ёсану, — тихо оповестил парня он, надеясь, что тот не услышал, но вдруг на его плече оказалась чужая голова, и ее обладатель развернулся так, что Сан невольно почувствовал теплое сбивчивое дыхание.       — Спасибо, Сан-и, — прошептал Хонджун и едва коснулся кончиком носа влажной шеи, натянув струны внутри Сана до предела, которые так и норовили лопнуть в те же секунды, пока парень наконец-то не отстранился, вернувшись на свое сидение. Сану действительно показалось, что его испытывают и безбожно провоцируют, но расценив это все же за свои додумки, притянутые за уши, и решив на этом не зацикливаться, он покрепче сжал руль и, осторожно огибая чужие машины, выехал с темной парковки.       По дороге его снова затянуло в собственные мысли. Это очень тяжело, но Сан смирился, и даже украдкой поглядывал, как Хонджун, словно малолетний ребенок, развлекался с едва заметными контурами компаса на своем солнечном сплетении, что едва просвечивали под полупрозрачной футболкой. Парень вел пальцем по плавным линиям и слегка хмурился, ведь татуировка совсем свежая, ему немного больно, и он специально иногда давил посильнее, сводя Сана с ума, потому что тот знал, что Джуну это доставляло.       Концентрироваться на вождении становилось все сложнее, с каждым брошенным в сторону Хонджуна взглядом Сана предательски вело, как школьника в расцвете полового созревания, поэтому он мысленно поблагодарил всех существующих богов за то, что салон его соседа был совсем близко. И спустя пару секунд до него дошло и то, почему именно в этом районе был выбран клуб. Хонджун знал, что сможет уломать Сана на эту авантюру.       И теперь, когда тот пытался припарковаться рядом с заведением, у которого, как Сан и ожидал, тускло светились окна, скорее всего из-за единственной горящей внутри настольной лампы, Хонджун непрерывно ерзал, готовясь вскочить сразу, как только машина остановится вовсе. Но когда время пришло, дверь с его стороны оказалась заблокирована, и Джун плывущим взглядом медленно, но верно пытался проследить за своими движениями и добраться до замка трясущимися похолодевшими пальцами.       — Подожди, я помогу, — сказал Сан, освобождая и себя, и друга от ремней безопасности.       Хонджун, естественно, успешно проигнорировал все порывы Сана, потому что мысли о том, что вот сейчас он сможет увидеть, а может и коснуться, Ёсана, затмили все органы чувств, включая слух. Он не мог сейчас и подумать о чем-то другом, когда увидел знакомые очертания потухшей вывески.       А вот Сану казалось, что их мысли текли в абсолютно разных направлениях, потому что ему сейчас хотелось убраться отсюда, исправив свою секундную оплошность, которая привела их прямо к дверям студии. Он не хотел выпускать Хонджуна из машины, поэтому неуверенно держался за ручку, но не тянул. И он не хотел, чтобы Ёсан поддался. Сан и правда не понимал, почему продолжает идти на поводу у этого цирка, который сам же и устроил. Он все еще пытался дойти до той точки, когда он начал делать откровенную чушь, не заботясь о последствиях.       Конечно его искушало пьяное состояние Хонджуна, которому было на самом деле плевать, что творит Сан, какие глупости совершает и как странно, по правде говоря, себя ведет. Алкоголь настолько властвовал сейчас в его крови, что он даже не мог раскинуть мозгами дальше, натыкаясь лишь на инстинкты. Но Сан, трезвый как стеклышко, не мог разобраться в своей голове ровно настолько же, насколько и его ничего не соображающий друг. Возможно он хотел подарить Хонджуну кусочек радости, принеся себя в жертву. Хоть он и всегда приносил себя в жертву, в этот раз Сан был готов на более продолжительные страдания и угрызения совести.       Как-то смешно даже.       Среди его мыслей неожиданно закралась одна умная, но ужасно отвратительная. Сейчас ему казалось, что он привел Ёсану куклу для развлечений. И ведь Хонджун был на самом деле как кукла, с неслушающимися конечностями, со сбитым разумом, который подсказывал ему соглашаться на все, что угодно, если он будет видеть Ёсана.       Сану стало как-то стыдно даже за то, что привел своего лучшего друга в качестве игрушки на одну ночь. Но, тем не менее, он все равно продолжал его вести, сомневаясь с каждым шагом все больше.       Это правда все тупо и сомнительно. А от этого еще интереснее.       Без какого-либо стука или звонка Сан распахнул дверь, он же предупредил, что скоро будет, и завел Хонджуна первым, сразу теряя его из поля зрения.       Провернув замок на двери, он обернулся и пошел навстречу хаотичным теням на полу в главном зале. Похоже Джун отыскал, кого хотел.       — Ёсан-а…       — Хонджун, присядь, пожалуйста, и просто скажи, зачем ты в такой час пришел ко мне, — за поворотом Ёсан пытался успокоить парня, усаживая на диван около ресепшена, и Сан тихо рассмеялся, зная, как тяжело утихомирить друга в таком состоянии, — Так, не нужно меня трогать.       Сан свой медленный шаг сменил на быстрый и спустя пару секунд оказался посреди студии, как раз застав тот момент, когда Хонджун неловко уронил Ёсана на диван, завалившись сверху, и безрезультатно начал расстегивать пуговицы на его белой рубашке.       Честно говоря, Сан на пару секунд замешкался из-за того, что даже не подозревал, что все будет настолько быстро. Он думал, что приведет Хонджуна, тот посмотрит на Ёсана и на этом все закончится. В его мыслях и не было такого, что придется с силой оттаскивать от совсем растерявшегося соседа своего перепившего друга. Но Сан не устал пока проклинать себя за такую наивность.       Ёсан смог оттолкнуть Джуна от себя и поспешно вскочить, отходя за стойку. И Сан все еще стоял, не двигаясь, будто смотрел комедию. Так и наблюдал, как Хонджун поплелся к стойке и ухватился за шиворот чужой рубашки, потянув на себя. Вокруг становилось правда жарко, как показалось Сану спустя несколько минут, когда он увидел, что тот уже лез с поцелуями к отпирающемуся парню, который, наверное, собирает в себе остатки сил, чтобы как-то противостоять такому напору.       И Сан далеко не дурак, чтобы увидеть, что Ёсан хотел вовсе не отбиться. Он хотел не поддаться. Его выдавало буквально все. Парень безуспешно пытался восстановить дыхание, пока прикрывал свои джинсы какой-то папкой с эскизами со стола, он хотел отпить прохладной воды из бутылки, чтобы остыть немного и прогнать жар из тела, а с щек розовый цвет, но ему постоянно мешали.       На Сана вскоре рассерженно уставились, одним только взглядом давая понять, что добром тут ничего не обернется, поэтому лучше просто отвести Хонджуна подальше отсюда и уложить спать. И Ёсан, догадавшись, что действует как приманка на парня, бросился к входной двери, прихватив за руку и своего соседа, в надежде выставить всех за дверь и наконец-то оборвать этот цирк.       — Сан, зачем привел его, — облокотился на стенку Ёсан, стараясь держать Джуна на расстоянии вытянутой руки, — Ты же знаешь…       — Знаю.       И Сан знал, о том, что у Есана слабость на это. Он знал, что под гнетом расписанных по часам будней, парень не успевает отдохнуть и расслабиться, накапливая напряжение внутри. И даже малейший намек на получение удовольствия им воспринимался слишком остро и неразборчиво сейчас. А Сан действительно не понимал, зачем так изводит своих друзей, прекрасно видя, что один не в состоянии, а другой на самом деле не особо и хочет пользоваться ситуацией.       — Уведи его. Пожалуйста, — едва ли уже сопротивляясь, попросил парень, глядя прямо в глаза.       — Зачем? — Сан шагнул к ним, рассматривая Ёсана из-за чужой спины.       — Ёсан-а.       Они одновременно замерли после того, как их слуха коснулся тихий голос Хонджуна. Его лицо как-то слишком покраснело, а движения утратили былую уверенность. Будто парень протрезвел и вдруг резко осознал, что творит. Взгляд того перепрыгивал с одного на другое, и было предельно ясно, что он очень смущен, хотя рук от чужой шеи так и не убрал. Хонджун сомневался и, по правде говоря, не знал, что же ему делать.       — Да? — возможно Ёсану показалось, что это разрешит какие-то внутренние метания всех в комнате, потому что тишина подозрительно затянулась, — Ты что-то хотел?       Сана смешило, что парень пытался вести будничный диалог, чтобы скрасить настолько неловкую ситуацию. Всем было понятно, чего тому хочется. Но этот вопрос будто заново вернул неясный жар в тело Хонджуна, и он как-то слишком развязно ухмыльнулся, склоняясь к чужому уху и приоткрывая рот, желая что-то сказать.       — Не хочешь спуститься ко мне на юг, Ёсан-а?       Не для того, так для Сана это стало словно красной тряпкой, и он в одно мгновение оказался вплотную к другу и коснулся своими сухими горячими губами его открытой шеи, расставляя руки по обе стороны от головы Ёсана, отрезав ему любые возможности сбежать. Он мягко целовал прохладную кожу и наваливался вперед, толкая Хонджуна ближе к парню.       Это казалось каким-то сумасшествием. В голове у Сана не пробегало ни одной нормальной мысли, кроме тех, что все, что он творит, это ужасно грязно и неправильно. Но похоже, только в нем здесь проснулась совесть, потому что Джун, не мешкая, подался вперед и, обхватив ладонями лицо Ёсана, прижался своими губами к его, не обратив внимание на слабое протестующее мычание, которое утонуло в поцелуе совсем скоро, не оставив и намека на какое-то недовольство.       Сан широко провел руками по телу Хонджуна и, стянув пиджак, вытянул заправленную футболку из джинс и забрался под нее, сразу скользнув к груди и задев пальцами соски. Парень от неожиданности тихо проскулил в губы напротив и мелко задрожал в чужих руках.       Ладони Сана нарочито медленно поползли по животу Хонджуна вниз, осторожно обходя набитый рисунок и утыкаясь в край чуть торчащих из-под штанов боксеров, а сам парень прижался всем телом к его спине и горячо зашептал в покрасневшее ухо.       — Разве ты не так хотел? Чтобы кто-то спустился к тебе на юг? — делая акцент на последнем слове, Сан поддел пуговицу на джинсах, потянул замок, расстегивая его, и, отдаваясь своим давним желаниям, запустил ладонь под ткань, обхватив возбуждение Хонджуна. Рука медленно заскользила по стволу, размазывая влагу, и Сан порывисто отвлекся на первый сорвавшийся стон парня и проследил, как тот обессиленно уткнулся лбом в плечо Ёсана, готовый наслаждаться и таять от любых прикосновений. От такого Джуна внутри все трепетало, потому что вот он, такой красивый и горячий, готовый отдаться им двоим без предубеждений, хотя и было заметно сквозь неловкие пьяные движения, что он немного нервничает.       Хонджун удерживался на ногах лишь благодаря напряженным рукам Ёсана, который от охвативших ощущений и предвкушения вцепился в талию парня как в спасательный круг и пытался ровно вдыхать спертый воздух, постоянно проигрывая самому себе, ведь его обоняния касался едва уловимый аромат знакомого парфюма Сана, который он узнал бы из тысячи, тот пользовался им каждый день. Только Ёсан сейчас совершенно не мог понять, с каких пор его так вело от этого.       И почему сейчас темные глаза Сана так внимательно изучали каждую мимолетную эмоцию на его лице, Ёсан даже не пытался объяснить. Он просто посмотрел в ответ.       Хитрый взгляд пронзал насквозь и заставлял без слов действовать, ведя их по верному общему пути. Они оба в этот момент знали, что нужно делать, чтобы Хонджун изнывал и просил еще, чтобы их близость стала чем-то большим, чем просто преследование инстинктов.       Не отводя глаз, Ёсан осторожно прикоснулся губами к шее Джуна, оставив короткий поцелуй где-то за ухом, и убрал руки с чужой талии, зацепившись за одежду сразу двоих и потянув их к измятому дивану, на который первым приземлился Сан, усаживая на своем отставленном колене дрожащего то ли от возбуждения, то ли от опьянения Хонджуна. И, поглаживая его мягко по спине, чтобы, возможно, немного успокоить, он едва заметно кивнул Ёсану, без слов давая понять, чтобы тот начинал действовать.       Он присел на холодный пол перед ничего не понимающим парнем, смотревшим на него такими большими и будто бы невинными глазами, что Ёсан и правда мог увидеть в них неподдельную наивность, но на самом деле натыкался на горящие огоньки, выдававшие всю истину.       И они воспылали еще сильнее у обоих, когда Ёсан потянулся к штанам Хонджуна, полностью освободив слегка опавший член, и провел по нему пальцами, вернув к прежнему состоянию. И, честно говоря, пьяному Джуну действительно было стыдно, что только мимолетные прикосновения сейчас так воздействуют на него, но вне его контроля знакомый жар одним тугим узлом скрутил его нутро от ловких и уверенных движений чужих рук, и он, сморгнув собравшуюся на глазах влагу, заметил, как Ёсан без колебаний направил ствол в свой рот, придерживая у основания пальцами. Это правда было уже выше его сил.       Хонджун не мог поверить и принять то, что ему настолько хорошо от всего, что с ним происходит. Тот факт, что он был уже на грани, но все еще каким-то чудом держался, казался чем-то невозможным.       Он изо всех сил пытался унять дрожь во всем теле, случайно вспоминая, что в этот момент Сан оставлял мокрые следы на его шее, сразу обдавая их горячим дыханием, и гладил везде, где только мог дотянуться. А внизу Ёсан спешно насаживался на его член, сжимал плотным кольцом губ, втягивая щеки, и помогал себе рукой, другой же вцепившись в джуново бедро, чтобы сдерживать того от внезапных импульсивных толчков в мгновения особого удовольствия.       И мечась в чужих руках и ласках, Хонджун даже будучи на грани ощутил свою непричастность, когда из него выбивали тяжелые хрипы, потому что сил стонать уже не осталось. Он отдавался наслаждению целиком и полностью, позволив своим рукам исследовать чужие тела, потянувшись сперва к завязкам на штанах Сана, про себя благодаря его за то, что в такой поздний час он решил не придавать особого значения одежде и натянул что-то удобное, а потом свободной ладонью собирался зарыться в блондинистых жестких волосах Ёсана, может быть, чтобы подтолкнуть его на более решительные действия, ведь он хотел, чтобы тот принял его полностью. Но Ёсан мгновенно перехватил его руку, убирая свою с чужого бедра, и переплел их пальцы, мягко намекая на то, что ему не нравится, когда его действия пытаются контролировать.       Хонджуну ничего не оставалось делать, как поддаваться старательным ласкам и едва сдерживать застревающие в горле хрипы, уловив на секунду мысль, что надолго его не хватит.       Он поймал ёсанов мимолетный взгляд и мелко помотал головой, безмолвно прося остановиться, пока это еще возможно. И Ёсан его действительно послушался, перестал мучить, отстранившись с громким причмокиванием, и парой движений размазал собственную слюну по стволу, срывая с губ Хонджуна задушенный скулеж и дожидаясь, пока Сан оторвется от чужой ключицы, на которой уже красовался яркий багровый след. Сан осторожно пересадил Джуна на диван и обернулся, обращаясь к Ёсану.       — Чем мы можем…       — Подожди секунду, — перебив парня на полуслове, но тут же поняв, что тот хочет спросить, Ёсан сразу метнулся к небольшому шкафчику около ресепшена, где хранил все необходимое ему оборудование. Оттуда же он выудил баночку с вазелином и вручил ее Сану, ловя загадочную усмешку в ответ и вдруг загораясь неясным рвением ее сцеловать, потому что взгляд отвести от чужих влажных губ, по которым иногда проскальзывал кончик языка, Ёсан уже не мог. Ему показалось, что из-за всего происходящего он опьянел даже сильнее Хонджуна.       Сан развернул несопротивляющегося парня, поставил на колени, попросив упереться руками в спинку дивана, и стянул с его бедер джинсы вместе с боксерами, мягко поглаживая поясницу, а на самом деле призывая прогнуться. Больше не медля, он зачерпнул немного вазелина и аккуратно размазал его по проходу, почти моментально проникая внутрь одним пальцем, чувствуя, как вокруг него сжимаются горячие стенки.       — Хонджун-а, расслабься… Боже, — на долгом выдохе протянул Сан, завершая свою просьбу судорожным шепотом, не ожидая, что ему в штаны залезет проворная рука Ёсана и обхватит его изнывающий из-за отсутствия внимания член.       Он инстинктивно потянулся к парню, повернув голову, и сразу наткнулся на чужие горячие губы, не спрашивая никакого молчаливого разрешения, раздвинул их языком и, нахмурившись, несдержанно прикусил мягкую кожу, из-за чего Ёсан прильнул ближе и с тем же жаром ответил на этот неожиданный для него поцелуй, который он, по правде говоря, очень хотел почувствовать, и медленно провел рукой по всей длине чужого ствола, наслаждаясь ощутимой вибрацией от одобрительного мычания на своих губах.       Сан откинул баночку и приложил ладонь к груди парня, пальцами задевая все еще застегнутые пуговицы на рубашке и понимая, что ему это совершенно не нравится, поэтому, долго не раздумывая, он разорвал их уже ставшее хаотичным сплетение языков и умело расправился со всеми до единой пуговицами, стягивая рубашку с худых плеч и принимаясь за штаны. И Сан правда старался сделать так, чтобы было хорошо всем, хотя до сих пор не понимал, зачем он делает все это для Ёсана, которому отдавать своего друга совсем не хотелось.       Глядя на Хонджуна, в котором двигались уже три его пальца, Сан терялся в помутневших мыслях, пытаясь концентрировать свое внимание не только на нем и его блаженных стонах, но и на своем соседе, о котором он никогда и не думал в таком ключе, он не представлял, что будет слышать его сбившееся дыхание над ухом и трогать его так, как никогда бы не прикоснулся. Это все его и отвлекало от собственных ощущений, и, наверное, именно поэтому Сан держался до сих пор и даже успел подумать, что Ёсан за свои старания, тоже заслуживает наслаждение.       Рукой забравшись в его штаны, Сан нетерпеливо погладил его член сквозь влажную ткань, едва удерживая на месте руку, которую Ёсан несдержанно схватил за локоть и потянул ближе к краю боксеров, намекая, что он не против того, чтобы его уже избавили от них.       Сан же спешить не хотел, ловко обогнул дрожащее тело и надавил парню на поясницу, прижимая его к своему бедру, без слов прося подождать еще немного, пока Хонджун не будет готов. Вместе с этим он предоставил и полную свободу действий, чем Ёсан непременно воспользовался и начал рвано тереться о него, выпуская через нос горячий воздух ему в шею, но не переставая двигать и рукой тоже.       Протяжные стоны Хонджуна, тяжелое дыхание Сана и тихие всхлипы Ёсана эхом возвращались к ним, не допуская у парней и мысли, что сейчас могло быть как-то по-другому. Прошло не так много времени, но им уже стало привычно слышать друг друга непрерывно, не представляя, как без этого можно обойтись.       От узости Джуна Сану спирало дыхание, а сердце загонялось болезненными ударами от осознания того, что наконец-то это произошло. Все, чего он так хотел, теперь свершилось и даже превзошло все его ожидания. Ему так хотелось скорее оказаться внутри, размеренно двигаться и наслаждаться каждым услышанным стоном и неосознанными мольбами, хотелось сжимать упругие ягодицы, оставляя на них следы от внезапных ударов, и упиваться собственной дрожью от подступающего оргазма.       Эти предвкушения, к несчастью для самого Сана, смешивались с его проснувшейся совестью, которая вдруг решила ему напомнить в который раз за эту ночь, что он для Хонджуна ничего большего не представлял и будучи трезвым тот бы скорее всего и не позволил так легко и бесстыдно завладеть его телом.       И Сан все еще помнил, из-за чего вообще тут оказался.       Он покосился на лицо Ёсана, задержав взгляд на его порозовевших щеках и испарине на лбу, убрал пальцы из Джуна, уловив тихий разочарованный скулеж, и отошел назад, удивляя обоих парней.       — Что ты делаешь?       — Начинай, Ёсан-а.       Даже Хонджун сквозь пьяную пелену, все еще висящую перед его глазами и заслоняющую любые здравые мысли, был немного удивлен такой перспективой, но все же Ёсан занервничал сильнее, не готовый к тому, что ему внезапно уступят.       Пару мгновений поразмыслив, парень все-таки шагнул ближе к Джуну, оказавшись сразу удерживаемым сильными руками сзади.       — Он ждет, Ёсан-а, — горячо зашептал Сан ему на ухо, сжимая чужие плечи, — Сделай это.       Стянув штаны вместе с давящими боксерами сразу до колен, Ёсан раскатал по члену презерватив, который ему вручил Сан, и, придерживая джуновы бедра, медленно вошел в него, задержав дыхание поначалу, а после вместо выдоха выпустил из себя довольное мычание, останавливаясь ненадолго лишь для того, чтобы дать Хонджуну передышку, от которой тот отказался, мысленно оправдываясь тем, что будучи на пределе он не протянет больше нескольких минут.       Позволив сорваться с губ блаженному стону, Ёсан неуверенно толкнулся и, не теряя времени, стал ускоряться почти сразу. Как-то слишком отдаленно и расплывчато до него долетали ощущения от многочисленных прикосновений Сана и от того, как он трется о его бедра подобно тому, как делал до этого сам Ёсан.       Будто в бреду Хонджун метался в своих мыслях и тягучем удовольствии, едва удерживаясь на диване и иногда пугаясь собственных особенно громких стонов, даже удивляясь тому, что он все еще может так реагировать, вместе с этим смирившись с охватившим бессилием. Его руки расползались в разные стороны, вспотевшие ладони не могли сохранять шаткое равновесие, скользя по кожаной спинке, а голова с каждым новым, более сильным и несдержанным толчком кружилась все сильнее.       Все уже давно растеряли всякий контроль и хаотично гнались за своим наслаждением, двигаясь совершенно не синхронно. Хонджуну все это не помешало кончить первым, пачкая сиденье и спинку дивана белесыми разводами. Следом за ним поддался оргазму и Ёсан, почувствовав, как вокруг члена импульсивно сжимаются горячие стенки, его выдержка закончилась именно здесь, и, находясь глубоко внутри, парень излился, почти сразу выскальзывая из прохода и стягивая презерватив. Решив поставить точку, он развернулся к Сану, утягивая в мокрый развязный поцелуй, прикусил нижнюю губу и парой быстрых движений довел и его до разрядки.       Несколько мгновений в воздухе летали лишь тяжелые вздохи уставших парней и звон чьей-то молнии на ширинке, которую пытались спешно застегнуть. Ёсан едва ли смог нормально протолкнуть пуговицу сквозь тугое отверстие на джинсах трясущимися липкими от спермы пальцами и подняться с дивана, еле удержавшись на ватных ногах.       Прихватив полупустую сумку с ресепшена, он окинул взглядом сначала Сана, что лениво натягивал белье, не заботясь о том, что оно наверное испорчено их следами. Потом глаза остановились и на Хонджуне. Тот верно заснул, откинувшись на спинку, поддавшись остаткам алкоголя в крови.       Ёсан сделал пару шагов к ним и выжидающе оглядел своего соседа, закинув сумку на плечо.       — И что нам делать теперь? — он подумал, что не Сан должен был задать этот вопрос первым.       — Бери его и поехали.       — Куда?       — К нам, — Ёсан мог пугать сейчас своими внешними холодностью и равнодушием, но внутри него полыхало голубое пламя, обжигая в нетерпении всю его душу. Он переступил с ноги на ногу и кинул ключи от машины в Сана, которые схватил со стойки, — Он все равно ничего не вспомнит.       — Верно, — усмехнулся Сан и выпрямился, поднимая Джуна за собой.       — Нам пора, Сан-и, — вмиг оказавшись у его лица, Ёсан мягко коснулся чужой щеки пальцами, невинно улыбнувшись одними уголками губ, и сжал свободной рукой джунов пах, урывая с губ того сонное мычание, — Жду в машине.