Свое звучание

— Отлично, — довольно улыбнулся Майрон. — Ты все можешь, когда захочешь.       Настя, поняв, что это все, отложила перьевую ручку в сторону, уже перестав скептически смотреть на мужчину после подобных поощрительных реплик. Рука ныла от непривычного занятия, но за полторы недели она уже попривыкла к этому. Наполовину заполненная тетрадь была раскрыта для перечитывания, после которого ждал ужин и отдых в выделенных покоях. Уставший взгляд полуосмысленно скользил по строчкам, перепроверяя записи на ошибки и просто прочитывая для запоминания. От экстренного изучения языка хотелось удавиться, но это, как и многое другое было под запретом, как бы смешно ни звучало. Объем информации был слишком большой для истерзанного стрессом и страхом мозга. С вынужденным мазохизмом Настя продолжала впихивать в себя знания, прекрасно понимая, что в этом мире ее родную речь знают только трое: она сама, падший майа и некто, кто должен стать ее телохранителем, но пока отсутствует.       Настя была вынуждена называть его по первому имени, что приносило «Владу» истинное удовольствие. Ослушаться приказа она не видела смысла, все же было глупо настраивать его против себя подобными мелкими выходками. О, она с огромным удовольствием закатила бы истерику, даже несмотря на собственный тихий характер терпилы, могла начать отказываться от еды, ломать мебель и разбивать посуду, наговорить кучу всяких гадостей и качать права… В общем, могла бы всячески показать свое неудовольствие от ситуации, однако было одно крайне весомое «но». Если бы Настя все еще была в своем родном мире, то, возможно, она так бы и поступила. Само осознание своего присутствия внутри книги, невольно искаженной ее необдуманными решениями, оглушало до сих пор. Анастасия и без запрета бы не покидала выделенных ей покоев без разрешения просто по той причине, что было страшно. Другой мир, другое время, другие люди и язык — она и в больших-то городах терялась, без карты не умея ориентироваться, а в нынешних условиях попросту опускались руки под тяжелым изучающим взглядом золотистых глаз и твердых прикосновений. Теперь не было возможности убежать под каким-то предлогом, и все, что оставалось делать — это терпеть. — Устала? — снисходительно спросил Майрон, нежно оглаживая ее щеку костяшками пальцев. — Не без этого, — даже улыбаться не выходило. Состояние напоминало эмоциональное выгорание, переходящее в апатию. Настя что-то делала на голом упрямстве, подгоняемым пониманием того, что потом будет легче и она адаптируется, следовало только переждать еще немного. — Я принес тебе художественные принадлежности в качестве развлечения. Книги пока тебе лучше не читать, чтобы не путались мысли. Будет грустно, если столько часов твоей работы пропадут зря, — Майрон был из тех, кто действительно ценил чужой труд, но при этом в его голосе Анастасия не уловила и нотки реального разочарования. Ну да, ведь, судя по тому, что единственными, с кем ей было позволено контактировать, была безымянная служанка, с которой и не поговорить толком, и сам Майрон, его вполне устраивал вариант, что она будет изолирована от общества «вредных» людей. Местный язык нужен в первую очередь ей самой, и Настя это прекрасно понимала. — Хочешь еще чего-то? — А у тебя нет разве никаких дел? — Майрон приподнял бровь. — Ну, всякие там государственные дела. — Не думай об этом, — Настя невыразительно посмотрела на него. — Чтобы ты мне потом предъявил, что потратил на меня кучу времени? Учти, что застыдить меня не выйдет. — Разве я когда-нибудь так делал? — Настя расслышала упрек и усталость в его вздохе. — Тебе следует прекратить надумывать. — Кто знает, что будет дальше.       Майрон позволил ей закончить разговор на этом. В дверь постучали, но уставший мозг отказывался переводить быструю тихую речь. Служанка принесла поднос с вином и выпечкой: первое было скорее для «Влада», второе для Анастасии, так как местные кислые вина ей не нравились. Зато угощения явно подбирали по ее вкусу, так как у Насти было легкое сомнение, что здесь готовили пирожки с творогом и булочки с рисом и яйцом. Впрочем, почему нет? Майрон все равно налил ей половину металлического, кажется, серебряного кубка вина, чтобы не есть совсем всухомятку. Маленький перекус перед ужином, который в свою очередь пройдет в столовой. Настя мысленно передернулась от перспективы есть под взглядами слуг и стражей. Влад держался невозмутимо, а вот она даже в школьной столовой так не нервничала, хотя там были отбитые чуваки, которые могли и тарелку кому-нибудь в лицо кинуть или вовсе отобрать еду.       Некоторые итоги уже за это время можно подвести. Начать стоило с языка, изучаемого в темпе под присмотром одного из величайших лингвистов данного мира. Минас Итиль был создан нуменорцами под руководством Саурона, и жители здесь тоже были нуменорцами в большинстве своем. Основными языками здесь считались вестрон, как универсальный человеческий язык, черное наречие, которое Настя смогла услышать в разговоре стражников, вычислив его чисто по грубому звучанию, и харадримский, так как земли Мордора соседствовали с землями Харадрим, которые тоже находились под неофициальной властью Саурона. Разглядывая людей в редкие прогулки по коридорам и выглядывая для этого в окна, Настя предполагала, что научилась определять южан от черных нуменорцев, так как южане были смуглыми и более низкими по сравнению с благословленными в прошлом людьми, да и их одежда отличалась. Под руководством Майрона Настя изучала вестрон, похоже, какой-то более северный диалект, потому что когда она пыталась разговаривать со служанкой, у той было немного другое звучание, похожее на немецкую речь, в то время как Майрон использовал явно меньше слов с этим плохо произносимым звуком «кх» в словах.       Ее гардероб полностью заполнили различные платья преимущественно спокойных тонов. Настя не участвовала в выборе наряда, так как его неизменно выбирала служанка и в последствии то сочеталось с костюмом Майрона, лишь выпросила таки себе шаль и в разговоре с мужчиной попросила закрытый верх, желательно с высоким воротником. И ее услышали. Кроме этого она пока ничего не решалась просить, хотя и был соблазн начать вести себя, как капризная принцесса, чисто чтоб проверить границы дозволенного, но кроме несчастной теплой шали, в которую она вцепилась, храбрости и наглости так и не хватило. — О чем задумалась? — Майрон (Всего за неделю имя «Влад» почти стерлось из памяти.) подошел сзади, опуская большие и горячие руки на плечи. Настя посмотрела на темно-синие манжеты, обхватывающие красивые запястья, и остановилась взглядом на роковом кольце. Простая золотая полоса на пальце не внушала видимого опасения, и лишь знание его сути заставляло передергиваться. — Почему моё кольцо не снимается? — Она демонстративно попыталась его снять, но то ни на миллиметр не поднялось вверх, хоть и крутилось в разные стороны. — Тоже какая-то магическая штучка? — Рангол, — Майрон взял ее за руку и провел большим пальцем по головам сверкающих сапфирами-глазами золотых змеек. — помог мне перенести тебя сюда. Все же ты не часть Замысла; было довольно тяжело перенести в Арду кого-то живого. — Ясно… — чего и следовало ожидать.       В дверь раздался стук. Настя повернулась к ней, а Майрон лениво разрешил войти без особого удовольствия от прерванного диалога. Служанка, с легким воодушевлением сказала что-то, поглядывая то на девушку, то на падшего майа. Пальцы на удерживаемом плече слегка сжались, но Анастасия не совсем поняла, от раздражения или радости. Сам Майрон тоже заметил свой невольный жест и погладил по сжатому ранее месту, извиняясь. — Можешь считать его моим подарком, — что-то в медленном тоне Майрона Насте не понравилось. — Раб что ли? — губы изогнулись в кривой улыбке. — Надеюсь, ты помнишь, из какого мира и времени меня вырвал. — Не раб, а политический пленник, — со странным весельем отметил он. Пальцы перебором постучали по плечу. — Он присоединится к нам во время ужина.       И, давно уже не спрашивая разрешения, подхватил ее на руки. Настя вздохнула, гадая, кто этот «он», который каким-то образом знает русский и будет охранять ее в дальнейшем.