As The White Went Down

      Уже после непростого спуска с Тигриного холма, по дороге в Облачные глубины, он потерял сознание. И он даже осознавал это, погрузившись в блаженное забытьё не полностью. Чувствовал тепло рук на своей талии и своих ногах, слышал далёкий приглушенный звук шагов, тихие взволнованные голоса. Усталость держала его на поверхности, но он скорее блуждал на грани забытья, утопая в собственных страхах. Каждый раз, когда его ресницы вздрагивали от попыток открыть глаза, небо над ним было смазанным и неясным. В себя он пришёл уже в постели, в их комнате, окружённый одетыми в белое людьми, суетящимися совсем неподобающе для Ланей. Он приподнялся, пытаясь сесть, и обнаружил, что ноги его укрыты простынёй, сильно натянутой, заправленной краями под матрас, удерживающей его неподвижно. Никто не обратил на него внимания, даже когда он потянул за неё, ослабляя достаточно, чтобы подняться.       Встать на ноги было так же неприятно, как он и помнил. Даже если его ци и начала хоть как-то исцелять его повреждения, его нога вряд ли была бы первой на очереди. Каждый шаг причинял боль, и дохромать до другого конца комнаты заняло у него целую вечность. Заметившие его ученики неуверенно застыли, но не стали останавливать, позволив подойти.       Вэй Усянь привык к виду крови. Кровь была повсюду в его жизни, в его снах — он был покрыт ей, тяжёлой и приторной, пропитавшей его одежды, склеивающей липкостью его пальцы, заливающей его глаза. Кровь засыхала у него под ногтями, на одеждах, которые он больше никогда не наденет, на людях, о которых он заботился, людях, которых он больше никогда не увидит. Странно, но каким-то невероятным образом, с этим было одновременно и трудно, и легко смириться. Он знал, как с этим быть, особенно сейчас, когда у него снова было золотое ядро. Он мог исцелить раны своей духовной энергией, собственными руками остановить кровь, туго перевязать чистой белой тканью.       Отсутствие крови шокировало его.       Ученики омыли лицо Лань Ванцзи, уложили его на кровать, и он выглядел так, будто всего лишь прилёг отдохнуть, сложив руки на груди. Корона для волос всё ещё украшала его причёску, ученики лишь сняли с него верхний слой ханьфу. Он словно просто спал, вот только лицо его было чуть бледнее обычного, а на лбу выступили крохотные капельки пота. Вэй Усянь почти дотронулся до щеки Лань Ванцзи, но вид его собственной искалеченной ладони, покрытой засохшей кровью и грязью, заставил его неуверенно замереть. Он повернулся к одному из учеников.       — Он просыпался?       Ученик поклонился ему.       — Старший Вэй, Ханьгуан-цзюнь ещё не приходил в себя. Цзэу-цзюнь сейчас беседует с целителями. А для вас нагрели воды.       Вэй Усянь поблагодарил ученика, поклонился даже, хоть нога его едва не подкосилась, и, хромая, вышел из комнаты. Тёплая вода успокоила его израненное тело, но разум его успокаиваться отказывался. Тихий шёпот учеников и шелест их одежд создавали такой необходимый отвлекающий шум, а теперь, в жуткой тишине ванной комнаты, когда все эти звуки стихли, он остался один на один с собственными мыслями.       Через несколько минут он почувствовал стук его собственного сердца, отдающийся у него в голове. Вэй Усянь тщательно вымылся, перевязал самые глубокие раны, которые еще не зажили сами по себе, и быстро оделся. Он вернулся к постели Лань Ванцзи и обнаружил там Цзэу-цзюня. Все ученики уже ушли, он опустился на стул возле кровати Лань Ванцзи и повернулся к Цзэу-цзюню.       Тот тихо вздохнул.       — У Ванцзи нет внешних повреждений.       Он коснулся скрещенных рук брата, слегка погладив. Вэй Усянь на мгновение проследил за этим движением, а потом снова перевёл взгляд на Цзэу-цзюня.       Несколько секунд прошло в неловкой тишине, пока тот не продолжил.       — Я не уверен, что именно случилось на Тигрином холме, господин Вэй. Ученики не смогли толком рассмотреть из своего укрытия. Я правильно понимаю, что на вершине был выброс тёмной энергии? Господин Вэнь, кажется, абсолютно невредимым, хотя и выглядел довольно подавленным, когда мы с ним беседовали. Возможно, вы могли бы мне объяснить, что произошло?       — Вэнь Нин попал под влияние проклятой шкатулки. Проклятие получило подпитку от его немёртвой природы и высвободило тёмную энергию вокруг Вэнь Нина, чтобы защитить себя. Лань Чжань… Он… — Вэй Усянь замолчал, чувствуя, как невыносимо пересохло во рту.       — О, — кивнул Цзэу-цзюнь прежде чем Вэй Усянь смог продолжить. — Я понял. Уверен, что всё будет в порядке. У Ванцзи одно из самых сильных золотых ядер в нашей семье. Со временем, оно само избавит себя от накопленной тёмной энергии. Я останусь здесь, чтобы играть песнь Очищения и помочь ему в восстановлении. Вы тоже можете остаться.       Уверенность Цзэу-цзюня слегка успокоила бешеный стук его сердца.       — Я останусь.       И оставался до самого захода солнца. Цзэу-цзюнь играл на флейте ровным, непрерывным потоком, закрыв глаза с видом абсолютно безмятежным. Вэй Усянь не видел на его лице ни тени страха, его вера в выздоровление брата была поразительна, и всё же — те часы, проведённые за бесконечными повторами мелодии, говорили о другом.       Сычжуй приходил дважды, и оба раза замирал в дверях, блестя широко раскрытыми глазами. С правой рукой, строго заведённой за спину, он был так сильно похож на Лань Ванцзи, что у Вэй Усяня сжималось всё внутри от какого-то чувства, которому он не мог найти названия. И хоть Вэй Усянь и подзывал его подойти поближе, Сычжуй всё равно оставался на пороге, не желая или не в силах войти. Когда догорела последняя свеча, Цзэу-цзюнь опустил руки, сжав флейту в ослабевших пальцах. Он повернулся к Вэй Усяню, голос его был мягким и слегка неестественным, уставшим после долгой игры.       — Я вернусь в свои покои. Вы останетесь с братом, ведь так?       Вэй Усянь кивнул.       Цзэу-цзюнь мягко улыбнулся.       — Если что-то изменится за ночь, прошу, отправьте за мной.       Так Вэй Усянь и остался наедине с Лань Ванцзи в этой давящей, гнетущей тишине. Ему понадобилось куда больше времени, чем он хотел бы признать, чтобы стряхнуть с себя оцепенение и снова зажечь свечи талисманом огня. Вэй Усянь поднялся со стула, в который практически врос, и поморщился от охватившей всё его тело боли. Дохромав до кровати, он решил лечь рядом с Лань Ванцзи. Постель была достаточно широка, чтобы вместить их обоих, и так он мог бы быстрее заметить любые изменения.       Лань Ванцзи никак не отреагировал, даже не заметил его присутствия, когда кровать прогнулась под дополнительным весом. Вэй Усянь придвинулся ближе и, опираясь на локоть, положил другую руку на грудь Лань Ванцзи. Он пытался не засыпать, но скоро стал замечать, что сознание начинало от него ускользать.       Огненный талисман сохранял свечи горящими даже после того, как те практически догорели, окрашивая комнату в тёплые тона, заставляя тени купаться в мягком свете. За окном было темно, стояла глубокая ночь, и Вэй Усянь задумался, что же его разбудило. Во сне он повернулся на другой бок, придавив одну руку собственным телом, свесив другую с кровати и упираясь костяшками пальцев в деревянные половицы. Сморгнув, он открыл глаза и перевернулся, чтобы проверить, как там Лань Ванцзи.       Тот всё так же лежал рядом абсолютно неподвижно, но в этот раз глаза его, уставившиеся в потолок, были широко открыты. Сердце Вэй Усяня забилось быстрее, он подскочил и, встав на колени, навис над Лань Ванцзи.       — Лань Чжань?       Глаза Лань Ванцзи, покрасневшие словно от раздражения, со сужеными зрачками, были широко открыты. Вэй Усянь поднёс руку к его лицу и быстро помахал ей из стороны в сторону. Лань Ванцзи моргнул, но за его движением не проследил. Вэй Усянь помахал рукой снова, но уже медленнее, и Лань Ванцзи вновь моргнул, как и раньше, но глаза его остались недвижимыми, глядящими в никуда. Порывисто выдохнув, он оставил свои попытки, и вместо этого коснулся ладонью груди Лань Ванцзи. Сердце того билось быстро и неровно, словно зверь внутри пытался вырваться из своей клетки. Вэй Усянь погрузился в простейшую медитацию и попытался нащупать поток ци внутри Лань Ванцзи. Он сделал глубокий, медленный вдох, отслеживая движение энергии от даньтяня Лань Ванцзи до его конечностей.       Часть его прекрасно осознавала, свидетелем чему он стал, следя за потоком его ци своим собственным, ощущая его неуверенное течение, то, как он местами полностью останавливался, местами тёк в обратном направлении, оседая в нём привкусом меди. Вэй Усянь слепо отстранился, почти соскользнув с края кровати, и двинулся к выходу из Цзинши, продолжая всю дорогу оглядываться на Лань Ванцзи. Он толкнул дверь и посмотрел по сторонам, щурясь, пока не заметил одинокую фигуру, прислонившуюся к внешней стене.       — А-Юань?        Сычжуй слегка подпрыгнул, выбираясь из полудрёмы, и поспешил к нему. Он кутался в тёплые зимние одеяния и мелко дрожал.       — Старший Вэй, всё в порядке?       Вэй Усянь покачал головой.       — А-Юань, пожалуйста, оповести Цзэу-цзюня. Чем быстрее, тем лучше.       Нижняя губа Сычжуя слегка дрогнула, прежде чем тот кивнул и бросился прочь. Вэй Усянь скрылся обратно в Цзинши, слегка дрожа от подступающей тревоги.       Постель была пуста.       Покрывала были разбросаны, большая их часть лежала в беспорядке на деревянных половицах у края кровати. Вэй Усянь бросился к этому вороху, оглядывая комнату. В центре кровати было большое тёмно-алое пятно крови, растекающееся в пародии на идеальный круг. Вэй Усянь подбежал к их общему шкафу, широко распахнул дверцы и стал лихорадочно искать, пока побелевшие пальцы не сжали Чэньцинь. Он прерывисто выдохнул и оглянулся в поисках мужа.       Тот обнаружился в соседней комнате — склонился над бочкой, пытаясь стянуть с себя нижний халат. Ткань местами была порвана, но не поддавалась, удерживаемая поясом. Тот продолжал дёргать плечами, низко опустив голову, так что волосы закрывали лицо. Его корона для волос лежала на полу рядом, в переплетениях металла застряло несколько волосинок, словно её сдёрнули с головы силой. Вэй Усянь решительно шагнул к нему и коснулся его руки, склонился низко, пытаясь разглядеть выражение лица Лань Ванцзи.       — Эй, Лань Чжань, ты избавился от застоявшейся крови? Ты… тебе уже лучше? Могу помочь тебе со стиркой, если твои одежды испачкались. Давай помогу…       Лань Ванцзи отшатнулся от него, и Вэй Усянь резко и тревожно выдохнул.       — Лань Чжань?       Лань Ванцзи отошёл от него, двигаясь вокруг бочки, пока та не оказалась между ними, пальцами крепко сжимая её край. Руки его дрожали, и Вэй Усянь видел, как грудь его быстро вздымалась и опускалась под разорванной одеждой. Вэй Усянь задался вопросом, не задержало ли что-то Цзэу-цзюня, не случилось ли что с Сычжуем, потому что ожидание казалось куда более долгим, чем вообще должно было быть, и ему просто было нужно, чтобы кто-то был здесь с ним прямо сейчас. За все те годы, что он знал Лань Ванцзи, а их было немало, он никогда не чувствовал себя так неуютно в его присутствии.       — Я не причиню тебе вреда, Лань Чжань, — тихо произнёс Вэй Усянь, поднимая руки и показывая ему свои открытые ладони.       — Ты обожжёшься, — напряжённо пробормотал Лань Ванцзи себе под нос.       Вэй Усянь моргнул, бросив взгляд на бочку. Та была пуста.       — Почему же?       — Вэй Ину опасно быть здесь, — продолжил Лань Ванцзи, окидывая взглядом комнату. Он заметил ведро с водой и, крепко схватившись за него, подтащил к бочке. Вода заплескалась внутри, когда тот высоко поднял его, прежде чем опрокинуть в бочку.       Он снова продолжил дёргать свои одежды, а потом замер, решив прогнать Вэй Усяня прочь.       — Я должен сделать так, чтобы это было безопасно, и тогда ты вернёшься.       Неспособность проследить ход мыслей Лань Ванцзи причиняла Вэй Усяню головную боль. Ещё несколько мгновений он наблюдал, как тот возился со своими одеждами, прежде чем сдаться. И едва не вскрикнул, когда Лань Ванцзи опустился в бочку прямо так, мгновенно намочив одежды.       — Лань Чжань! Да что же ты делаешь? Давай я сначала талисманом нагрею воду, она же ледяная!       Лань Ванцзи покачал головой.       — Нет. Так не сработает. Если моя кожа обжигает, Вэй Ин не сможет меня коснуться.       Вэй Усянь неуверенно сделал шаг вперёд.       — У тебя жар, Лань Чжань? В этом всё дело?       Они были высоко в горах, по колено в снегу в течение долгого времени. Это было вполне закономерным исходом. Он задумался, и решил, что с радостью потом выслушает ругань Лань Ванцзи за то, что ослушался его, а сейчас, подавшись вперёд, коснулся плеча мужа, прежде чем тот успел его остановить. Лань Ванцзи дёрнулся, но не мог отстраниться, пойманный бочкой в ловушку. Вэй Усянь тяжело сглотнул и скользнул ладонью выше, касаясь его шеи, щёк, лба, пока Лань Ванцзи глазами, налитыми кровью, следил за каждым его движением, ещё более настороженно, чем прежде. Практически тревожно.       Без разницы, где он касался — кожа везде была холодной и влажной.       — Айя, Лань Чжань, давай вылезай! — произнёс Вэй Усянь, подхватывая его под руки и пытаясь вытащить из бочки. — Не нужна тебе холодная ванна, ты и так весь холодный.       Лань Ванцзи завертелся, пытаясь вырваться из его хватки, но движения его были вялыми и неуклюжими.       — Ванцзи?       Вэй Усянь замер, борясь с тяжестью мокрых одежд и сопротивляющимся Лань Ванцзи в руках. Он повернулся к двери и увидел Цзэу-цзюня, глядящего на них двоих с неприкрытым беспокойством.       — Ох, Цзэу-цзюнь, это… он… — Вэй Усянь неуверенно замолчал, не зная, как продолжить. — Он думал, что у него жар, но жара нет. Можете помочь вытащить его из бочки?       Цзэу-цзюнь, кивнув, приблизился к бочке, опустился на колени и, протянув руку к лицу Лань Ванцзи, пальцами убрал прядь его волос, заправляя её за ухо.       — Ванцзи, ты в порядке?       — Нет, — угрюмо произнёс Лань Ванцзи, уставившись на брата затуманенным взглядом. — Мои органы гниют. И я не хочу менять кожу. Но если она сгорит, мне придётся.       Глаза Цзэу-цзюня расширились в тревоге. Он повернулся к Вэй Усяню.       — Господин Вэй?       — Поток его ци течёт не в том направлении. Но он уже избавился от застоя крови.       — Я видел, — произнёс Цзэу-цзюнь, вытаскивая своего брата из бочки. Лань Ванцзи, тяжело дыша и открыв рот, бессильно опёрся на него.       — Разве ему не должно было стать лучше?       Цзэу-цзюнь баюкал брата в своих объятиях, прижимая к груди, крепко удерживая за спину и плечи. Ресницы Лань Ванцзи дрожали, и он выглядел так, будто снова находился на грани потери сознания.       — Да, должно было, — согласился Цзэу-цзюнь, и добавил: — Я отведу его к источнику.       — Это не убьёт его?       — Я не вижу иных вариантов, господин Вэй. Песнь Очищения не помогла ему, а ближайший грот во многих ли отсюда. Возможно, у вас есть идеи, как заменить или избавиться от излишков энергии инь в его теле?       — Я не понимаю, почему она повлияла на него так сильно, — растерянно произнёс Вэй Усянь. — Неужели она так отличается от моей энергии?       Несмотря на тяжесть ситуации, Вэй Усянь осознал свою оплошность, заметив, как щёки Цзэу-цзюня раскраснелись от смущения.       — Господин Вэй, парное совершенствование — абсолютно иная вещь. Ваша жизненная энергия не вредит моему брату, а, напротив, помогает его совершенствованию, точно так же, как его энергия помогает вашему. А та проклятая вещь, что вы упоминали… её энергия инь враждебна, паразитична. И эта извращённая энергия проникла в его тело.        Вэй Усянь вернулся в мыслях к событиям на Тигрином холме.       — Она и меня пыталась атаковать, но не слишком на меня повлияла. Казалось, будто бы я мог её контролировать.       Цзэу-цзюнь задумался.       — Тогда, должно быть, ваша энергия превосходит ту, господин Вэй, и смогла её подавить. Боюсь, что энергия Ванцзи не способна сделать то же самое.       — Тогда я передам ему свою! — предложил Вэй Усянь. — Не отводите его к источнику, прошу, Цзэу-цзюнь. Что, если его тело сдастся раньше, чем его духовные силы разблокируют его ци?       Вэй Усянь мог заметить тот самый момент, когда Цзэу-цзюнь понял, что именно он предложил. Его рот приоткрылся, и он на мгновение поморщился, прежде чем взять себя в руки. Он тяжело вздохнул, приподнимая Лань Ванцзи повыше. Голова Лань Ванцзи безвольно дёрнулась от этого движения.       — Господин Вэй, — серьёзно произнёс Цзэу-цзюнь, — я знаю, что вы делаете это для того, чтобы спасти моего брата, но он должен дать на это своё согласие.       Вэй Усянь шумно втянул в себя воздух.       — Разумеется. Я бы не стал…       — Я знаю, господин Вэй. Прошу простить меня, я не должен был предполагать подобное, — тут же прервал его Цзэу-цзюнь, покачав головой. — Я попрошу сменить вам простыни. Никто не должен вас потревожить.       Вэй Усянь наблюдал, как Цзэу-цзюнь медленно поднимается на ноги, почти неся на себе Лань Ванцзи к резной деревянной скамье у южной стены их спальни. Целитель ушёл так же быстро, как и пришёл, и вскоре они снова остались одни. Вэй Усянь перенёс Лань Ванцзи на перестеленную постель и принялся снимать с него мокрые одежды одну за другой, пока тот не остался совершенно обнажённым. Он разделся и сам, а потом накрыл их обоих одеялом.       Он неуверенно коснулся щеки Лань Ванцзи, ожидая хоть какой-то реакции. И когда Лань Ванцзи пришёл в себя, вялый и явно растерянный, Вэй Усянь легко коснулся поцелуем его лба.       — Ты со мной, Лань Чжань?