Bon appetit

Пока где-то решался (или не решался…) братский конфликт, основной состав дрыхал в свои законные выходные и даже не думал о том, что там вообще происходило у двух братьев. Ресторан «La Chance» продолжал работать как ни в чём не бывало. А вот в истории двух странных и повёрнутых на сексе парней, которые делали вид, что всё просто, всё было очень даже непросто. Выдумывать и забывать нечто важное — это ведь было так нормально для них. Ну, это была крайне запутанная ситуация, распутывать которую никто не спешил. Да уж, иметь с бывшим какие-то отношения, выходящие за рамки приличия, было определённо странно. Хёнджин подумал об этом, когда начал выкладывать в холодильник продукты, закупленные для будущего урока с Сынмином. Несколько пакетов стояли на длинной стойке-столе, опасно шурша, будто вот-вот свалятся на пол. Хван посмотрел на них, подошёл их поправить и очень вовремя поймал почти упавшую банку с малиновым вареньем. В голове тут же щёлкнуло. Он кое-что вспомнил. Воспоминание заставило его упасть глубже в прошлое — утонуть в давно забытых чувствах. Его утянуло куда-то — в те времена, когда он был счастлив и влюблён. Стоит сказать, что после Сынмина у Хёнджина не было отношений и влюблённости. Стоит сказать ещё и о том, что и до этого не было того человека, которого Хван смог бы назвать своей влюблённостью. Ким не знал, что был его первой любовью, и, наверное, будет лучше, если он об этом никогда и не узнает. Просто… Хёнджин всегда был личностью романтичной, и всё воспринимал тонко и чутко. Сынмин, как камень — никогда не шарил за чувства и наверняка даже не задумывался об их отношениях всерьёз. Ким всегда всё воспринимал, как что-то, что происходит здесь и сейчас. Не было прошлого. Нет и будущего. Он жил моментом, и Хван так-то не смел осуждать его принципы. Но именно они стали одной из тех проблем, которые погубили их отношения. Хотя… Хёнджин тоже был не без грешков в своём поведении. Ему нужно было любить так же чутко, каким он был. Но любил он грубо, думая, что так будет лучше. Лучше, как можно было понять, не стало. Хван прекрасно помнил их отношения, длившиеся всего каких-то два с половиной месяца. Но это были очень счастливые воспоминания, хотя бы потому, что парень был влюблён в Сынмина целый год, прежде чем дошло до того дурацкого спора. О чёрт, да Ким, наверное, вообще о таком не задумывался. Были ли у него хоть какие-то ответные чувства? Хёнджин сомневался, но очень надеялся, что за то время Сынмин хоть что-то начал к нему испытывать. Печально, если это не так. Если же продолжить рассуждать об их отношениях, то… Хван уж точно никогда бы не назвал их идеальными. Скорее — наоборот. Ужасными с точки зрения нормальных и адекватных отношений. Но это их устраивало — они и сами были ненормальными и не очень адекватными. Вообще-то, было не так уж и плохо! Если закрыть глаза на постоянные споры, ссоры и их безумные примирения, то они были… действительно милой парой. Вот например — одно из самых тёплый воспоминаний, которые Хёнджин нежно хранил в памяти, — первая ночь, после которой Ким остался. Сынмин терпеть не мог оставаться у кого-то на ночёвку, и Хёнджин прекрасно это знал. Ким слишком ценил личное пространство, а ещё — свою тесную квартирку, где можно было спрятаться от всех и отдохнуть. Сынмин целый месяц, хоть и оставался до поздней ночи, но всё же уходил домой. А однажды остался — остался, потому что ему было комфортно в квартире Хвана. Комфортно с ним. Хёнджин проснулся первым, ощущая в своих объятиях тепло — у него была привычка обхватывать руками и ногами тех, кто спал с ним на одной кровати. Сынмин перед тем, как они заснули, сказал, что ударит его, если тот попытается его обнять, потому что терпеть не мог жар чужого тела. И тем не менее, Ким не отпинал его, хотя сон у него был очень чуткий. Сынмин не обнимал его в ответ, но всё равно прижался к нему. Хвану показалось, что у него сердечный приступ, когда он открыл глаза и увидел лицо парня. Его глаза были скрыты за чёлкой, рот приоткрыт. Ким сопел так сладко, что даже не хотелось его будить. Хёнджин и не решился бы это сделать, даже если бы в тот момент ему к виску приставили пистолет. Он осторожно выпустил парня из своих объятий и посмотрел на часы. Было уже больше десяти, но комната была погружена во тьму из-за плотно закрытых штор на окнах. Хван любил тут же распахивать их, как вставал. Ким терпеть не мог солнце круглые сутки и никогда не трогал шторы в своей квартире. А ещё Сынмин ходил как слон и наверняка разбудил бы Хёнджина, если бы встал первый, а Хван наоборот — ходил бесшумно, тихо. Он старался улавливать чужое дыхание, чтобы понять, не слишком ли он громкий. Всё-таки они были очень разные, Хёнджин не раз об этом задумывался, но забывал обо всём, когда между ними происходили какие-то особенные моменты. Например, как это утро — как только Хван встал с кровати, Сынмин тут же потянулся руками, будто в поисках тепла, а затем укутался в одеяло с головой. Иногда он был просто образцом милоты. Если бы Хёнджин сказал ему об этом, то наверняка лишился бы яиц. В принципе достойная жертва. Хван тогда подумал об этом и издал тихий-тихий смешок. Перед дверьми он ещё раз посмотрел на умиротворённое лицо парня, улыбнулся и вышел из комнаты, чтобы наколдовать чего-нибудь на завтрак, пока Ким не проснулся. Хёнджин предполагал, что Сынмин спать будет долго. Он в принципе всегда много спал. В выходные он мог встать даже в два или три дня и при этом не выглядеть помятым, а вечером всё также спокойно засыпать в одиннадцать. Это была какая-то особая магия, непонятная Хвану, который даже если на полчаса переспит, то ночью будет мучиться бессонницей. Хёнджин, занявшись готовкой, думал, будить ли парня или дать ему поспать. Ким проснулся и сам, услышав, хоть и тихие, но звуки из кухни. И правда чуткий у него был сон. Он приоткрыл глаз, осознал, что никого рядом с ним нет, и начал ворочаться. Ему было так тепло под одеялом, которым его заботливо укрыли. Это было хорошее утро. Сынмин хотел спать дальше, но затем почему-то решил дождаться своего парня, и долго нежился в кровати, слушая мерный стук чашек и столовых приборов, постоянно зевал, почти погружаясь обратно в сон. — Ты проснулся? — когда он уже почти… вот почти заснул, рядом прозвучал мягкий и едва слышный голос. Ким ещё раз зевнул, открыл глаза, почесал их и сел у изголовья кровати, посмотрев на улыбчивого Хёнджина, держащего в руках небольшой столик. — Ого, завтрак в постель? — сонно усмехнулся Ким. — Удивляешь, Хван. Хёнджин улыбнулся ещё шире, залез на кровать и сел рядом с Кимом. — Надеюсь, будет вкусно, — бодро проговорил он, поставив перед парнем столик. — Я, конечно, старался, но не уверен, что получилось хорошо… — У тебя не может быть не вкусно, ты же повар, — усмехнулся Сынмин, берясь за вилку. — И это всего лишь омлет с тостами. Уверен, что повара готовят это с закрытыми глазами. — Если это настолько простое блюдо в твоём понимании, то буду ждать, когда ты сделаешь мне завтрак в постель, — стал рассматривать лицо парня Хван, подмечая каждую эмоцию на нём. Вот Ким чуть нахмурил брови, думая, с какой стороны отломить кусочек от омлета, вот дёрнул носом, кивнул и отправил вилку в рот. А вот улыбнулся, наслаждаясь вкусом. — Ты отравишься моей едой, — с набитым ртом выдал Сынмин. — Я, конечно приготовлю омлет, но, вероятнее всего, он будет несъедобным. Да и я юрист всё-таки. Могу прожарить только врагов своих клиентов. — Это уж точно. Слушай, я знаю, как ты питаешься. Покупаешь одни полуфабрикаты. У каждого человека должны быть хотя бы базовые навыки готовки, — вздохнул Хёнджин, положив на голову парня ладонь и похлопав по ней. — Значит, надежды моего желудка возложены только на тебя, — Ким отпил кофе и улыбнулся. — Будешь кормить меня всю жизнь? — он потянулся к нему и, прежде чем Хван смог придумать ответ, чмокнул в губы. — Ладно, я готов готовить тебе хоть каждый день, — Хван и сам расцвёл в улыбке и, пересев под бок парня и почти замурчав, оставил на его шее поцелуй, обхватил талию руками. Сынмин пихнул его, бросив что-то вроде: «Ну блин, щекотно!», хихикнул и, когда тот снова сел ровно, уложил голову ему на плечо. И всё-таки утро было просто потрясающим! Хёнджин несмотря на возмущения Кима, встал и распахнул шторы, пропуская чистый и яркий солнечный свет. Сынмин поморщился, вздохнул и снова улыбнулся. И позже — ещё шире, когда Хван вернулся на кровать и почти улёгся на его колени. Он фыркнул: «Мне так неудобно есть…», но так парня и не выгнал. Какое-то время они болтали о всякой ерунде, а затем сидели в приятной тишине. Ким почти допил свой кофе и приступил к тостам. Он поднёс поджаристый хлеб с джемом ко рту, но вдруг остановился и внимательно его осмотрел. — Это малиновый джем? — вскинул бровь Ким, положив тост обратно на тарелку. — А что не так? — встал с его колен Хёнджин и через несколько секунд снова оказался у него под боком, тоже начав рассматривать тост. — Терпеть не могу малиновый джем, — ответил Сынмин. — О, — удивился Хван, подняв тарелку. — Не знал. Это мой любимый джем… — Как ты можешь такое есть? — пробормотал Ким в кружку. — Я видел у тебя вишнёвый джем. Он намного вкуснее. Да и к тому же, малиновый джем этой фирмы ужасно химозный. — Неправда. Он очень вкусный, — покачал головой Хван. — Вишнёвое я купил случайно. Забыл, что та фирма — полный отврат. — Какой отврат? — нахмурился Сынмин. — Это лучшее, что я пробовал! — Минни, малиновый лучше. Ой, ладно, давай не будем спори… В итоге они проспорили всё утро, громко выкрикивая аргументы в пользу своего выбора, выискивая на этикетках полезные и неполезные ингредиенты и вычитывая отзывы в интернете, затем, очевидно, в порыве потрахались и до вечера тихо смотрели видосики с котиками. Хёнджин, если честно, не любил спорить, хотя Ким считал иначе. Чаще всего, это он затевал их, а заткнуть его можно было только одним способом — завалить на кровать. Наверное, это было плохой чертой их отношений, но Хван почему-то готов был с этим мириться. Просто потому, что для него это были не отношения ради секса. Он скрывал это, но как же он был влюблён в этого пофигистичного в большинстве случаев, острого на язык и, на самом деле, милого парня. И чувства были такие глубокие, искренние. Хёнджин был влюблён, а значит, наслаждался отношениями, какие они были. Да, парни ругались, но всегда находились такие моменты, которые с лихвой всё перекрывали. Хван знал, что им когда-нибудь предстояло поговорить и разрешить все конфликты, но всё это казалось второстепенным, пока что не таким важным. Можно разобраться и потом. Зря, конечно, Хёнджин ничего не сделал. Потому что однажды всё вышло из-под контроля. Он помнил, как они кричали в тот вечер — совсем не так, как когда спорили. В их спорах они повышали голос только для того, чтобы что-то доказать. Но тогда парни просто вымещали друг на друга всю злость. Это были сложные времена для обоих, а к тому времени они так и не научились разговаривать по-нормальному, так что всё разбилось всего за какой-то час. Что же тогда произошло? Хван хорошо помнил ссору. Плохо — из-за чего она началась. Кажется, у Сынмина были какие-то проблемы на работе, а у Хёнджина горела сдача важного экзамена, и он никак не мог придумать достойное блюдо к нему. Оба были на нервах долгое время. Хван хотел хоть немного нежности и внимания без вот этого невозвышенного секса. Ким — тишины, покоя и выпуска пара в постели. Ту неделю они почти не разговаривали друг с другом — напряжённо молчали, попивая чай на кухне, молчали, пока занимались сексом, молчали, когда прощались. Конфликт вспыхнул из-за какой-то ерунды, и слово за слово парни выдали целую тонну оскорблений. Хёнджин кричал о том, что Сынмин — камень без чувств. Ким кричал, что Хван никогда даже и не пытался его понять. И в конце концов… — Я, блять, заебался всё время подстраиваться по такого мудака, как ты! — крикнул Хёнджин. — Это я заебался. Уже задыхаюсь от тебя! — крикнул в ответ Сынмин. — Мне надоела твоя слабость! — У тебя во рту, блять, одна слабость! Научись использовать его по назначению! Задыхаешься? Ну так проваливай! В чём проблема? — Ты серьёзно? Я же свалю и не вернусь! — Вали, я тебя не держу! — момент, когда не выдержал Хёнджин. Тишина. — Да пошёл ты, — Сынмин и сам терпеть больше не собирался. — Если ещё раз встретимся, сделаю вид, что не знаю тебя. Ким ушёл и действительно не стал возвращаться. Отношения, которые приносили Хвану столько положительных эмоций, закончились, а он остался стоять у осколков. И уже после Хёнджин понял, что тоже был виноват — виноват в том, что и правда не пытался понять Сынмина и его проблемы, думая лишь о себе. Ким тоже был виноват, но ведь это он по сути выгнал его. Хван тоже был мудаком. Но ладно, это всего лишь прошлое. Всё-таки они снова встретились. Хотя ради чего? Что могло выйти у двух идиотов, не понимающих важность слов? Хёнджин не знал. Хван вынырнул из воспоминаний и поставил банку с джемом на стол, снова подумав о том, что это всё-таки было странно — то, что Ким попросил у него помощи в обучении. Нет, конечно, Хёнджин и до этого обучал его, но это были короткие уроки, которые не так уж сильно продвигали парня, а теперь всё было серьёзно. Сынмин всегда был таким самостоятельным, терпеть не мог, когда ему указывают, а тут сам напросился на это вот серьёзно — да ещё и таким оригинальным способом (укус на шее фантомно побаливал). Ну, в любом случае, нескольких уроков парню хватит, чтобы больше помощи не просить. Хёнджин не врал, когда говорил, что Ким — гений кулинарии. Это шокировало даже его, если учесть, что парень вообще никогда не рвался готовить и всегда утверждал, что его готовка — отрава. Хотя Хван в принципе был доволен таким исходом, потому что чувствовал себя гордым учителем. Главное, чтобы Сынмин его в итоге не переплюнул. Наверное, это можно будет назвать карьерным фиаско — о да, даже юрист готовит круче тебя, Хван. Хёнджин посмотрел на время. Сынмин должен был подойти уже как десять минут назад. Хван не стал писать ему по этому поводу и лишь продолжил подготавливать место. Его кухня, по его же скромному мнению, была вершиной искусства. Соединённая с гостиной, она была не слишком-то большой, но очень удобной. В мягких пастельных тонах, с множеством принадлежностей для готовки, а самое главное — огромным холодильником и функциональной плитой. Для одного повара она была идеальной. Для двух — в принципе пойдёт, но придётся потесниться. Услышав звонок в дверь, Хван откинул на стойку два фартука и пошёл в прихожую. — Такие пробки на дорогах, а этот автобус ещё и еле тащился. Издевательство, — фыркнул Сынмин тут же, как ему открыли дверь, и бесцеремонно зашёл в квартиру, не дожидаясь приглашения. — Ну это неудивительно. Будний день всё-таки, — вздохнул Хёнджин, толкая ногой парню тапочки. Тот проигнорировал их и даже показательно снял носки — никогда не любил, чтобы его ноги в доме что-то сковывало. Ещё одна привычка, которую Хван запомнил. — Ты ведь всё закупил, что надо? — спросил Ким, отбрасывая рюкзак на диван и тут же заходя в зону кухни, где вымыл руки и надел фартук. Случайно схватил розовый с цветочками, который Хван оставил для себя (это был подарок от одной его подруги, которая только-только начинала шить). Сынмин даже внимания не стал на это обращать, а Хёнджин лишь вздохнул. Ким, блин, реально милый — всё, о чём он подумал, когда надевал на себя чёрный фартук. Секси — всё, о чём подумал Сынмин, решив, что чёрный цвет парню очень даже идёт. — Да, я купил продукты, чтобы мы могли потренироваться готовить основные блюда. Мы же обусловили, что займёмся только тем, что готовим на кухне ресторана. Блюда шефа и, собственно, десерты не берём. В принципе нам остаётся не так много. Кстати, я удивлён, что ты так вдохновлён, — сложив руки на боках и оглядев парня ещё раз, проговорил Хван. — Я не думал, что тебе будет это интересно. — Я и сам не мог предположить, но в последнее время мне правда нравится заниматься готовкой. Хочу побыстрее научиться делать это и больше не доставлять тебе проблем! — развёл руки в стороны Сынмин и толкнул по барной стойке экземпляр меню, который захватил из ресторана. — Твои благородные порывы пугают, — покачал Хван головой, открывая меню на первой странице. — С чего начнём? Вторые блюда, закуски и всё такое разберём потом. Ты неплохо справляешься, когда я прошу тебя что-то сделать, но блюда от начала и до конца ты почти не делал. Есть то, что кажется тебе сложным? Ким чуть подумал, вскинув взгляд к потолку, а затем хлопнул в ладоши и выдал: — Цыплёнок в медовом соусе! Остальное я более или менее понимаю. Но цыплёнка вот вообще не представляю, как готовить… Хёнджин удивился. Вообще-то это было одним из самых простых блюд в ресторане, потому что оно почти не требовало подготовки и сложных манипуляций. В их ресторане был особенный рецепт цыплёнка в медовом соусе, который усовершенствовал Бан Чан как раз для того, чтобы было вкусно, просто и быстро. Тот же торт, который Сынмин готовил на День рождение Яна, был в приготовлении гораздо сложнее. — Ну хорошо, давай тогда начнём, — Хван не стал говорить об этом и открыл холодильник, чтобы достать оттуда всё необходимое. Разложив продукты на кухонной тумбе, Хёнджин начал раздавать указания. На удивление, Ким внимательно слушал и даже не перебивал, попеременно кивая мол — понятно, понятно. Хёнджину поведение парня показалось странным. Уж больно он был… послушным и спокойным. Сынмин должен был фыркать, саркастично отвечать и делать всё так, как ему заблагорассудится. Он всего этого не делал. Как будто бы что-то задумал. — Не получается нормально нарезать, — вздохнул в какой-то момент Ким, выполняя указание Хёнджина нарезать зелень. Хван удивился ещё больше — он видел, как идеально Сынмин нарезал всё, что ему клали на доску, а теперь не мог даже нож держать нормально? Всё это казалось подозрительным. — Если хочешь научиться быстрее резать, делай вот так, — в итоге повёлся на это Хёнджин, подойдя к парню со спины и взяв его руки в свои. Ким ощутил телом тепло и неожиданно прижался к Хвану, но тот лишь прокашлялся и начал руководить его рукавами. — Так… понятнее? — Очень даже, — хмыкнул Сынмин, запрокинув голову и посмотрев в чужие глаза. — А ещё покажешь? — Только если ты будешь следить за руками, а не за мной, — растянул губы в улыбке Хёнджин. Ох, это напомнило ему, как в прошлом он пытался научить Кима готовить. Они стояли так, как и сейчас, и много смеялись, потому что у того ничего не получалось. — Важно ли сейчас вообще это нарезание… чё там я в руках держу? — вскинул бровь Сынмин. — Это руккола. И да, важно, она нам понадобиться в нарезанном виде, — будто бы совсем ничего не понимал Хван. — Ладно, — кивнул Ким, пнув задницей стоящего позади Хёнджин, и начал идеально и быстро нарезать рукколу. — Хороший ты учитель, Хван, учусь буквально за несколько секунд! Что-то тут было не так… — Можешь, когда хочешь, — лишь выдал Хван. — Естественно, — кивнул Сынмин и схватился за банку с джемом, которую Хёнджин не убрал. — Раз я занимаюсь такими важными делами, как нарезка какой-то руккакулы, сделай мне тосты, пожалуйста. Я вспомнил, что ещё не ел сегодня. — Так ты же не любишь малиновый джем, — припомнил ему Хван. — Так помнишь, как мы с тобой поссорились из-за него? Я его две недели по утрам жрал, чтобы ты не обижался. С тех пор и полюбил, — обернулся к нему Ким и помахал баночкой. А Хёнджин в этот момент кое-что понял. Сынмин тоже всё-всё помнил. Не забывал их общее прошлое. Быть может, для него оно всё же что-то значило? Хван не смог не улыбнуться и взял в руки банку с джемом, наказав, что сначала нужно закончить с маринадом для блюда. Когда цыплёнок отправился в холодильник на быструю мариновку, парни всё-таки сделали небольшой перерыв на тосты и чай, обсуждая какую-то рабочую ерунду, посмеивались с неё и вели себя, как старые друзья. Было как-то даже… уютно. Хёнджину не хотелось продолжать дурацкий урок, но цыплёнок, когда-то живой и бегающий по травке, а теперь убитый ради этого дня, наверняка бы не согласился с таким раскладом, так что его всё же пришлось подготовить и отправить в духовку. Сделав это, парни сели перед ней на корточки, чтобы понаблюдать, как цыпа там загорает, словно на курорте, который она после стольких страданий заслужила. — М-да, мне кажется, мы столько наготовим, что придётся нести всё в ресторан и угощать коллег, — выдал умную мысль Сынмин. — Хватит одного Джисона. Он сожрёт всё за один присест. Только надо решить, что готовить дальше. Каким блюдом ты бы хотел заняться? — спросил Хван, повернув голову к рассматривающему цыплёнка Киму. — А какое бы предложил ты? — вопросом на вопрос ответил Сынмин. — Нам нужно выбрать что-то сложное, — пожал плечами Хёнджин. — Что бы ты хотел? — Тебя, — без какого-либо смущения ответил Ким, продолжая просверливать цыплёнка, будто бы при жизни он, как минимум, заклевал всю его семью. — Ты достаточно сложное блюдо для меня? — Что? — похлопал глазками Хван. — Знаешь, во время отпуска шеф Бан на два дня приехал в ресторан, потому что кто-то решил устроить вечеринку во втором зале и чуть его не спалил. Я попросил его поучить меня, — проговорил Сынмин спокойно. — И?.. — Он сказал, что цыплёнок в медовом соусе у меня получается лучше, чем у него, — наконец губ парня коснулась улыбка, и он повернулся к Хёнджину. — Так ты трахнешь меня сегодня или мы так и продолжим готовить? Хёнджин потерял дар речи, совсем не зная, что на это ответить. Он глупо вперил взгляд в парня и так и хлопал ресничками, то открывая рот, то закрывая. Ладно, он знал, что что-то не так, но это… В итоге Хван выдал какое-то слишком неловкое: — У меня нет презервативов. — Ничего, — протянул к парню руку Сынмин и погладил его по щеке, — я всё подготовил. Мысль о том, что Ким готовился ко всему этому, сбила с толку. Хван подумал, что, неужели он и сам не задумывался о том, что такое может случится, когда они останутся наедине в его квартире, и понял, что нет, почему-то действительно не задумывался. С чего он вообще решил, что Сынмин, который проявлял большие успехи, хочет научиться готовить? Сейчас это казалось настолько глупым и очевидным, что даже как-то на смех пробивало. Хёнджин реально собирался весь вечер готовить, а не заниматься сексом, на который они настолько часто намекали, что… Ладно, что ж, как только Хван подавил в себе желание поржать над ситуацией и своей тупостью, он решил, что от всего этого отказываться ему не хочется. Хёнджин лишь улыбнулся, посмотрев в чужие внимательные глаза. После этого Ким, который целых несколько долгих секунд ожидал, пока шестерёнки в голове парня сложатся, и он поймёт, что к чему, едва успел заметить, как его потянули наверх и прижали к стойке. Едва успел разобрать, в какой момент ему запихнули в рот язык. Даже можно было не спрашивать, какое решение для себя принял Хван. Сынмин в принципе в нём не сомневался. Они ведь давно хотели этого. Если бы этого хотел только Ким, и Хёнджин сказал бы об этом, то парень его, наверное, просто бы придушил. Но вот чужие сильные руки подхватили его и усадили на стойку. Душить больше не хотелось. Ведь собственное дыхание на секунду перехватило, а вернуть его оказалось той ещё задачкой. Вдох-выдох. Не потерять бы самообладание раньше времени, а то неловко выйдет. Нет, наверное, в том, чтобы наброситься на Хвана, не было ничего такого, но всё же. Не хотелось становиться животным… Хёнджин неожиданно бесцеремонно о него потёрся, схватив под коленкой и рванув на себя так, что теперь они крепко прижимались друг к другу. … так быстро. — Так-то лучше, — неровно выдохнул в чужие губы Ким, обнимая Хвана за шею и смотря в его глаза, в которых уже шалили чертята, потирали ручки и облизывались. — Я уже думал, что ты не хочешь. Хёнджин усмехнулся, огладив талию парня, чуть отстранился и спросил: — Ты правда планировал это изначально? — Конечно. Только я не знал, согласишься ли ты, — упёрся руками позади себя Сынмин и чуть отклонился назад. — Но смотри, всё выходит так, как мне и хотелось. — Ты всегда добиваешься того, чего хочешь. Если это касается меня. Этого Хван не добавил, когда закатывал глаза. Он подумал о том, что это правда — всё, чего хочет Ким, он почему-то исполняет. Впрочем, этот случай был особым. Ведь ему тоже хотелось, чтобы каприз парня воплотился в реальность. Сынмин улыбнулся, будто бы прочёл его мысли, обхватил ладонями его лицо, огладил щёки большими пальцами. В глазах Кима теперь тоже начинали искрить не черти, но самые настоящие звёзды. Хвану всегда нравился этот взгляд — взгляд человека, который что-то задумал. Ещё больше ему нравилось знать, что же было задумано. А самое лучшее — быть частью чего-то задуманного. Очередные извращения, вот честно. Хёнджин снова поцеловал Кима, но не с тем рвением, которое было до этого. Их губы столкнулись в более сдержанном поцелуе. Хван решил урвать именно такой, пока была возможность, ведь он знал, что ещё немного — и Сынмин проявлять нежность ему не даст. А ведь целовать его мягко было так приятно. Эти сухие губы, шершавый язык и зубы, с которыми изредка сталкиваешься — всё это было так знакомо, до ласкового приятно. Неглубокое погружение в прошлое, когда можно было забирать себе ленивые поцелуи засыпающего в его объятиях Кима. В эту пучину так страшно было погружаться. Ведь Хёнджин знал. Оттуда почти невозможно выбраться. Сынмин снова попытался перенять инициативу, разорвать нить, удерживающую Хвана между нежностью и страстью. Ким умел быть мягким, но настолько редко, что такие моменты обычно сводили Хёнджина с ума, и он сам больше не мог быть мягким. Закон, блин, подлости. Поцелуи приобретали оттенок красного, привкус металла и жёсткость стали, но тем не менее их гибкость поражала. Хёнджин знал, что нужно Сынмину. Сынмин — что нужно Хёнджину. Языки танцевали один только им ведомый танец забытого прошлого и нового настоящего. Хван крепко сжимал руки на чужой талии, задирая лёгкую футболку, а сжимающие его шею пальцы Кима ощутимо оставляли на коже следы. Необходимая нежность оказывалась растерзана укусами, которые парни оставляли на губах друг друга. Казалось, что они могут продолжать так хоть целый день — целоваться и целоваться. Только этого было мало — мало просто ощущать прикосновения. Мало мучить удушливыми поцелуями, из-за которых в лёгких не оставалось кислорода. Мало просто быть рядом. Так хотелось стать частью чего-то большего. Сынмин не выдержал первым. Он почти порвал чужой фартук, когда развязывал его. Бедная вещь отлетела аж на верхушку холодильника. Ким дёрнул чужую футболку, и она тоже затрещала. От такого резкого движения Хёнджин потерял равновесие и подался вперёд, навалившись на Кима, который теперь оказался в горизонтальном положении. В принципе Хвана это устроило — Сынмин всегда хорошо смотрелся на плоских поверхностях. Хёнджин подумал об этом, усмехнулся сам себе и стянул с парня фартук. Было бы здорово, останься он на его на голом теле, но, видимо, не сегодня. Руки потянулись стаскивать с Сынмина футболку, вот только тот почему-то оттолкнул их и опасно щёлкнул зубами около чужой шеи. Играется? Ну конечно. Тогда Хван схватился за ремень его брюк, но и тут Ким лишь шлёпнул его по рукам. — Что такое? — всё же остановился Хёнджин и уставился на парня недовольно. — Ты думаешь, я дам себя трахнуть здесь? — вскинул Сынмин бровь. — А что тебя смущает? Мы делали это и в более неподходящих местах. Тебе напомнить про ту разваливающуюся палатку в лесу? — О нет, только не про тот раз… У меня всё чесалось ещё неделю, — вздрогнул Ким и выпрямился. — В любом случае, плевать на то, что тогда было. Сейчас я хочу на кровати. У меня жопа отвалится, если мы сделаем это здесь, потому что у слишком давно не было. Всё, без лишних слов, тащи меня в комнату. Хван покачал головой и закатил глаза, но приказ начал выполнять незамедлительно — схватился за чужие бёдра покрепче и поднял парня в воздух. Сынмин едва успел схватиться за его шею, чтобы не упасть спиной обратно на стол. Он прижался ближе и пахом упёрся в чужой живот. Хёнджин издал какой-то звук, будто бы пытался выразить понимание. — А кто мне как-то сказал, что одни поцелуи его не возбуждают. — Ой, заткнись… — Мне поспешить? — Нет, блин, давай ещё вальяжно пройдёмся по квартире. Ты ж мне экскурсию не проводил. Хван искренне и звонко рассмеялся. А затем всё-таки отнёс парня в спальню. Правда, Хёнджин даже не понял, как дошёл до неё — смотрел только в глаза Сынмина и, видимо, просто не думал ни о чём. Хван помнил лишь то, как опрокинул Кима на простыни. Сынмин ощутил это приятное и захватывающее чувство полёта вниз и в какой-то момент даже подумал, что летит не на мягкую кровать, а в самую настоящую бездну. На потолке в комнате были налеплены нелепые звёзды, светящиеся в темноте, и на секунду Ким решил, что увидел самые настоящие — затерянные где-то в космосе, где сейчас летал и он сам. Но парень всё же упал — упал на матрас, от которого аж отскочил, затем тут прижатый к ней чужим тёплым телом. Хёнджин сел на него и выпрямился, рассматривая сверху-вниз оценивающим и жадным взглядом. Будь Киму лет пятнадцать, наверное, он бы смутился такого взгляда, жутко раскраснелся, может, даже позорно обкончался, но сейчас он, к своей большой радости, далеко не школьник, и такие вещи заставляли его возбуждаться, а не стесняться. Сынмину нравилось, когда его желали вот так открыто. Он схватился за чужую шею и снова притянул парня к себе, столкнул их губы в поцелуи, будто бы танк на танк. Перед таким было сложно устоять. Кажется, будто тебя сомнут, раздавят, если сделать лишнее движение. Но Хван был таким же безумцем — он сначала поддавался, а затем и сам подавлял. Между ними горели залпы искр — шёл целый бой на равных. «К чёрту одежду», — подумал Хёнджин, снова потянув на себя ремень чужих брюк. Хотелось избавить Сынмина от всей одежды, которая скрывала за собой столь желанное тело, но тот ударил его по рукам, обернул ногу вокруг него и снова хитро сощурился. — Будешь так делать, я их просто разорву на тебе, — шикнул Хван в чужие губы, но Ким лишь лизнул кончик его носа и хохотнул. Ох, иногда этот парень был просто невыносим своей игривостью. Откусить бы ему язык. Хёнджин решил на время бросить попытки снять с парня одежду и опустился губами на его шею. Её всегда было приятно кусать, но сегодня — особенно. Хван оставил болезненный укус у основания. Небольшая ответочка за вчерашний укус после праздника. Ким вздрогнул, рвано выдохнул, но даже не пискнул — да, ему такое нравилось. Нравилось, когда больно, но ярко. Хёнджин думал, что у Кима есть толика мазохизма. Совсем чуть-чуть, но как же эта черта раскрывалась в постели — до одури. Хван облизнул место укуса, схватился за чужую ногу под коленкой и притянул ближе к себе — казалось, сколько не притягивай — всё равно между ними оставалось слишком много места. Даже если бы они были единым целым — всё равно много. С Кимом всегда так — хочется быть рядом, хочется чувствовать то же, что и он, просто хочется… Во всём было некое безумие. Безумие в процессе. Безумие в этом желании ставить метки — не чтобы заявить кому-то о принадлежности, нет. Хёнджину нужно было удостовериться, что между ними что-то было. А то вдруг на утро он решит, что всё было сном. Этот парень, наверное, был слегка так не в порядке. Хван вздрогнул, когда его лицо снова оказалось в плену чужих ладоней. Сынмин смотрел в его глазах и на дне, кажется, пытался выискать его мысли — заметил, что тот слегка замешкался. Хёнджин не успел даже уловить миг, когда Ким перевернул его и оказался сверху. — Задумался и прозевал момент, — усмехнулся Сынмин, опуская ладонь на чужую грудь и придавливая к кровати, не давая подняться. С Ким Сынмином лучше не забываться. Хороший урок. Один из многочисленных уроков, который Хван Хёнджин так и не усвоил. Значит, заслужил. Сынмин о целости парня не заботился — как учитель, наказывал за плохие знания. Вскоре Хвану показалось, что на его шее к утру не останется чистого места. Это были именно те засосы и укусы, которые после ещё какое-то время будут болеть, и Хёнджин это прекрасно понимал. Конечно, после он будет тихо ругаться себе под нос, но сейчас в этом определённо было что-то… заводящее. Дикое. Животное. Блядский стояк уже мешал, элементарно не помещаясь в ебучих штанах. Ну, в какой-то степени такое не могло не нравиться. Подгадав момент, Хёнджин всё-таки сдёрнул джинсы с Сынмина до колен. Уже определённый успех. — Плохой мальчик, — негодующе прошипел Ким куда-то парню в шею. — Не поддерживаю твои фетиши быть в одежде, — лишь откинул голову Хван и сложил губы в довольной улыбке. — Хорошо, позволю тебе снять с меня штаны, так уж и быть, — Сынмин совсем тихо, но так мелодично посмеялся, что на секунду Хёнджину показалось, что у него встало сердце. У Сынмина иногда были свои заскоки, это Хван успел запомнить. Несмотря на то, что их интимная жизнь была разнообразна, они редко стояли на своих фетишах, если кому-то из них не хотелось воплощать их. Ким — особенно. Зато редко, но метко. Например, желание парня быть сверху. Во всех смыслах. Ну или как сейчас, быть в одежде. Хван был уверен, что Сынмин не отступит в своём желании, но, кажется, это было лишь частью его небольшой игры. Хёнджин усмехнулся, когда подумал об этом, и схватился за лодыжку Кима, стоило тому подняться на ноги прямо на кровати. Брюки поддались быстро, соскальзывая с ног парня. Он переступил через них, поддел пальцами ног и откинул в самую дальнюю часть комнаты. Сынмин возвысился над Хваном и посмотрел так, будто под ним лежал не человек, а плохо дрессированная собака. Блестящие глаза Кима походили на глаза садиста. Хёнджину осталось только язык высунуть и завилять несуществующим хвостиком. — На мне только трусы и майка. Непреодолимые испытания. Что будешь делать? — издевательским тоном протянул Сынмин и сложил руки на груди. — Как насчёт стриптиза для меня? — Хван закинул руки за голову и усмехнулся. — Давай, используй всю свою грацию. Сынмин наступил ногой на чужую грудь и надавил, лишая своего нового питомца кислорода и последних остатков мозгов, видимо. Вся кровь прилила, очевидно, к другому месту. — А ты заставь, пёсик. Бороться как-то уже не представлялось возможным. Если честно, хотелось всего и сразу, а ещё — немедленно. Поэтому Хёнджин просто схватил Кима под коленками и потянул на себя. Парень чуть не сел задницей ему на лицо, что, собственно, было бы не так уж и плохо, и едва удержался, отодвинулся, уперевшись руками по обе стороны головы парня и выдохнув ему в губы. Хван лишь подмигнул и с удовлетворением выдал: — Гав. — Плохая собака вкусняшек не получает, — Сынмин пропустил пряди волос Хёнджина сквозь пальцы, натянул их и укусил парня за линию челюсти, а затем выпрямился и огляделся. Он нашёл взглядом пульт на тумбе и схватил его под недоумённым взглядом Хвана. Через секунд музыкальные колонки оказались включены. Ещё минута поисков музыки на телефоне, и она заиграла. — Давно составил плейлист песен, под которые я бы потрахался. Называется «Для чая». — Я не удивлён, — хмыкнул Хван, осматриваясь и прислушиваясь, проникаясь местом, в котором они собирались придаться столь низким плотским утехам. Комната заполнилась музыкой, она гремела, становилась тише, затем снова громче, плавно струилась прямо в уши. Выбор песен был неплох. Они придавали всему определённую атмосферу, хотя и не всегда нужную. Хёнджин назвал бы их атмосферу яркой, страстной, но размытой — как что-то из одного переходит в другое. Что бы лучше смогло подойти им? Наверное, мелодия, отражающая тот момент, когда приглушаешь свет и исполняешь свои желания. В комнате было темно. Вообще-то был день, на улице — солнце в самом зените, но из-за задёрнутых штор казалось, будто бы уже глубокая-глубокая ночь. Хван подумал, что будет забавно включить светомузыку, и сделал это. По их лицам и телам начали скользить синие, зелёные и красные полоски света. Теперь это настоящее шоу, а не секс во мраке. И в этом тоже определённо что-то было. Хёнджин притянул парня за ворот футболки и вновь поцеловал. Всё, меньше слов — больше дела. Сынмин вообще-то ещё не наигрался, но подумал, что, видимо, придётся искать другие способы повеселиться, а потому всё же стянул с себя футболку, но трусы оставил, как последний оплот своей обороны. Хёнджин пока что готов был с этим мириться. Но это лишь пока. Ким же, видимо, решил целоваться до потери пульса. Отпуск закончился не так давно, но, казалось, они не целовались целую вечность. В какой-то момент Хван подумал, что они в принципе больше не приблизятся друг к другу как любовники. Просто это негласное правило «То, что произошло в отпуске, там и останется» так и витало между всеми работниками, и, зная Сынмина, Хёнджин решил, что тот последует примеру остальных. Поэтому он и сделал вид, что ничего не было. Но Ким всё-таки превзошёл его ожидания. Он тоже не забыл. Он тоже хотел повторить. И желательно, чтобы это закончилось марафоном хорошего траха, а не только поцелуями и удовлетворением друг друга. Хотя это тоже неплохо. Поцелуи вон, хоть их и были недостаточно, всё же раззадоривали не на шутку. Хотелось насладиться ими ещё чуть-чуть — самую малость. Поэтому Хван надавил ладонью на затылок парня, а второй рукой обхватил его за талию и прижал к себе. Правда, ему неожиданно что-то помешало обнять парня крепче, а именно — ладонь Сынмина. В трусах Сынмина. Хван не сразу сообразил, что это вообще было, но, как оказалось, пока они так самозабвенно целовались, Ким себя спокойненько удовлетворял. Хёнджин откинул голову, чтобы посмотреть в глаза парня, и вскинул бровь. — Ты не можешь подождать, что ли? — спросил он не то с недовольством, не то с искренним интересом. Ким пожал плечами, выпрямляясь и держа собственный член, торчащий из трусов, в ладони, и проговорил: — А чё? Нельзя? Знаешь ли, у меня не было полгода, а если учесть моё высокое либидо, это пиздец как много. Хван хотел сказать, что Сынмин обладает достаточной выдержкой, чтобы подождать его, но затем замолк, переваривая услышанное. — Полгода? У тебя с кем-то было после нашего расставания? — спросил он как бы невзначай, отведя взгляд. — Ну да, а что? — склонил голову к плечу Ким. — Я же свободен. Хотя я был слишком занят работой, так что, — начал считать на пальцах он, — кажется, я делал это раза три. Хёнджин нахмурился. — И что, кто-то из них оказался лучше меня? — Быть может, только один, — выставив указательных палец вперёд, усмехнулся Сынмин, и его звёзды в глаза всё же обратились в чертей. Они, кажется, пришли в восторг от того, как на лице напротив менялись эмоции. Хвану это определённо не понравилось, и Ким тут же прочувствовал это на себе, когда парень слишком резко перевернул его на спину и прижал собой. Его член оказался в чужих руках, и, наверное, ему стоило пожалеть о своих словах. Да уж, когда твои честь и достоинство находились не у тебя, возникали некоторые сомнения и страхи. — И как его зовут? — спросил Хёнджин с наигранным спокойствием, сквозь которое так и просачивалось раздражение. Убийственное раздражение. Ким не собирался отступать. — Точно не помню. Может, Джехён или… Джинён? Я предпочитаю запоминать другие вещи, а запомнить было что. Так что уж постарайся, Хёнджин. У тебя есть конкуренция в звании моего лучшего любовника. Взгляд Хвана потемнел, и Сынмин почувствовал давление чужой ладони у себя на шее. В животе будто бы что-то начало искрить от движения руки на его члене. А когда на головку с силой надавили, Ким на секунду реально подумал, что сейчас задохнётся. М-да, всё-таки он слегка так вывел Хёнджина из себя. Вообще-то… Ким соврал. Было у него не три раза, а всего два — да и то отвратных. Первый раз он даже не смог кончить, а во второй — чуть не заснул от скуки. В этом плане Хвана ему никто заменить не смог. Да и в другом, видимо, тоже. Всё-таки Сынмин в те разы понял, что без каких-либо маломальских чувств секс уже не тот. Но говорить об этом Хёнджину он не собирался. Пусть хоть немножко помучается. — Ну что, я всё ещё хуже твоих любовников? — вскинул Хван бровь, сдавливая в руке всё то достоинство Кима, какое он имел в этот самый момент. Другого у него больше не было. И понял это парень в тот момент, когда почти начал умолять Хёнджина. Остановиться или продолжить? Сынмин и сам не смог разобраться в своих спутанных мыслях. Ладно, план провалился. — Хорошо-хорошо, ты лучше всех, кто у меня был. Никто с тобой не сравнится! Только, блин, давай поосторожнее. Я не понимаю, я щас кончу или члена лишусь? — Следи за языком и таких вопросов у тебя возникать больше не будет, — фыркнул Хёнджин. — Не в моём стиле. И сними уже свою блядскую одежду! — проворчал Сынмин, резко потянув на себя парня за ворот футболки. Снова послышался треск ткани. Хван вздохнул и, обхватив парня руками, резко поднял его, а затем усадил на колени, чтобы тот всё-таки смог снять с него футболку и отправить её во всё тот же дальний угол. Без одежды оказалось куда лучше — всё-таки чувствовать друг друга кожей было приятно. Ощущать её мягкость, температуру, которая с каждой секундой будто бы возрастала. Ладони Сынмина прошлись по груди Хёнджина и сомкнулись на шее, а затем парень вновь почувствовал давление на своих губах. Ким уселся поудобнее, обнимая Хёнджина ногами, и они вновь упали в эти уже изведанные, но такие сладкие чувства. Каждый раз время будто бы останавливалось, и парни только и могли, что целоваться, ощущая друг друга по-новому. Губы и правда уже саднило. Хван отстранился, осмотрел комнату и сказал: — Тебе же не нравится самому себя растягивать? Ну вот и отлично, сходи-ка ты за своим рюкзаком и растяни себя. Сегодня настроение у меня извращённое. Сынмин закатил глаза. — И это я всего лишь сказал о своих бывших. Обожаю, когда ты злишься, — проурчал Ким, за что получил ощутимый удар по заднице. — Правда, обожаю… Мне что, правда самому себя растягивать? Хван хмыкнул и кивнул. Хёнджину, если честно, и самому это не нравилось. Не очень прикольно было бездействовать. В нём вообще редко просыпалось вот такое. Лежать и просто наблюдать, как парень на тебе сам в себя пальцы пихает… Да, в этом было что-то возбуждающее, но гораздо интереснее было в процессе участвовать. Хван даже немного злился на себя самого за то, что выдумал вот это, но так этому Сынмину и надо. Ким вообще-то не любил всё делать сам, так что заслужено. Не надо было его злить. Впрочем, казалось, Сынмин сейчас был более чем доволен. Хёнджин догадался — этот парень просто его провоцировал. И, вероятно, он снова что-то задумал. Можно было и раньше это понять. Ну и ладно, всё-таки это было… довольно интересно. Чем больше от этих игр чувств — злости, страсти, веселья — тем лучше. Сумасшествие какое-то. Киму пришлось уйти на кухню за своим рюкзаком, в котором были припасены разные извращенские штучки. Да, не было ничего удивительного в смазке и презервативах, но Сынмин всегда шутливо называл их извращенскими штучками. По-дурацки всегда так звучало, и Хёнджин не раз смеялся над этим. Когда Ким придумывал что-то такое, это всегда было забавно и мило. Сынмин действительно был таким милым. Вскоре Ким вернулся. Хван приподнялся на локтях и и почему-то бросил: — У тебя такое игривое настроение, что я не удивился бы, если бы ты растянул себя до прихода сюда. — И лишить себя удовольствия прочувствовать весь процесс? — вытащил ленту презервативов Ким и кинул их прямо в лицо парня. Тот нахмурил брови в недовольстве, когда словил ленту зубами. — Да ладно, ты вообще-то экстрасенс, — рассмеялся Сынмин, отбросив рюкзак и так и не достав смазку. Он прыгнул обратно на кровать и уселся на колени парня. — Потрогай. — А? — не совсем понял Хван. Он поднялся и посмотрел Киму в глаза. — Ну потрогай меня там, — подмигнул Сынмин, оттянув край своих боксеров. Хёнджин вздохнул и покачал головой — осознал, что что-то здесь было не так. Как и всегда. Похоже, что мести не будет. Хван-то надеялся, что Сынмин помучается, пока будет растягивать себя сам, но… Когда пальцы Хёнджина нащупали пробку, парень всё понял. Нихрена он вообще-то не понял. — Ты, кажется, ненавидел не только себя растягивать, но и сидеть с пробкой. Я же столько тебя просил об этом, — вскинул он бровь и улыбнулся, когда Ким поморщился от того, что Хван указательным пальцем протолкнул пробку чуть дальше. — Да-а, но это стоило того, чтобы увидеть твой ахреневший взгляд, — прикрыл один глаз Сынмин и, кажется, аж вытянулся на чужих коленях. — Не могу поверить, что ты готовил с пробкой в жопе… — Типа не очень гигиенично? Ну слушай, я же не жопой готовлю, — фыркнул Ким. — Нет, просто тогда ты больше подходишь на роль повара в бдсм-клубе, — улыбнулся Хёнджин, подцепив колечко на пробке и дёрнув его. На его пальцы полилась смазка, и он протолкнул её обратно. Затем всё же вытащил. В Киме было неожиданно… просторно даже для двух пальцев. Хван даже подумал найти простату. От этих мыслей он едва смог продолжить говорить: — Было бы забавно, нет? Я бы хотел, чтобы в таком клубе была бы возможность снять с повара пробку. — Малыш, — приподнялся на коленках Сынмин, снова сел, как будто бы случайно насадился на чужие пальцы и наклонился к лицу Хвана, — у тебя бы денег не хватило. — Как же я рад, что ты у меня бесплатный, — расхохотался Хёнджин, вновь припечатав парня к кровати. — Теперь ты представляешь меня шлюшкой, — закатил Ким глаза. — Ну ладно, если тебя такое возбуждает… Хван не мог перестать улыбаться. Всё-таки как же с Сынмином было… комфортно. С ним не нужно было держать лицо. С Сынмином было весело. Хотелось хотя бы на короткое время забыть обо всём и просто наслаждаться тем, что было между ними сейчас. Хёнджин ведь мог себе это позволить? Забудь. Горячие поцелуи заставляли рассудок конкретно помутнеть — они уже переходили за грань понимания. Мягкость сменялась абсолютным контролем с одной стороны, а с другой — безропотным подчинением. Нежность сменялась грубостью. И наоборот. Привкус металла становился отчётливее. Руки чертили карты на телах, по которым каждый раз возвращались назад. Горячие и холодные ладони. Ласковые и требующие. Вздохи. Иногда тихие, а иногда — несдержанные. И Хёнджин всё-таки забыл. Забыл, кто он есть. Забыл, о чём мечтал. Хватит. В этой комнате не было реального мира. В прохладе. В жаре. В музыке. В беспорядочных, как и они сейчас, лучах света. Во всём этом можно было забыть, что перед тобой тот, кого ты любил, но кто не был твоим. Дурацкая музыка на фоне продолжала нравиться. Будто бы в порно снимались. Не хватало только камер, вот честно. Хёнджин представил себе, что было бы, если бы они действительно снимали что-то такое для себя. Хван был уверен, что Сынмин бы включал это иногда, и они бы трахались смотря на то, как трахаются. Довольно забавно. Хёнджин усмехнулся. Смотря на Кима, лежащего прямо перед ним, он, склонив голову к плечу, оценивал виды. Задыхающийся в ощущениях Ким усмехнулся и выдал улыбку — о да, такой взгляд Хвана ему определённо нравился больше всего. Хёнджин ради интереса всё же нашёл пальцами комочек нервов, и Сынмин выгнулся в его руках, снова укусил за плечо. Хван подхватил его ногу и приподнял, провёл языком по бедру и в ответ укусил за самое мягкое место. Он беззвучно спросил: «Как тебе такая поза?». Сынмин также беззвучно ответил: «Переверни меня». Хёнджин вскинул бровь, но сделал то, что от него просили, и тут же издал звук, похожий на «О» и «А-а-а» одновременно. Точно. Трахни меня, Хёнджин, и сердечко. Как он мог забыть об этом? Хван нагнулся, провёл по татуировке языком, укусил так, что парень снова выгнулся. Всё-таки оставил отметины и подумал, что было бы здорово обвести укусы краской и сделать тату ещё более личным. Это было бы очень красиво. Что ж, Хёнджин снова перевернул Сынмина и закинул его ногу на плечо, прижался к ней, прикусил у коленки, оставив очередной засос, и всё-таки вошёл в парня. Протолкнул только головку, но Ким выдал неопределённый звук, посмотрев на Хвана осоловело и даже с нотками возмущения. Да, Ким любил пожёстче, но не так, чтобы тебе засаживали без предупреждения. Сынмин отомстил ему тем, что оцарапал руку, которая его держала. А ещё… «Ну ты и конченный. Как же презик?», — тоже едва слышное от Сынмина. Хёнджин склонил голову к плечу и улыбнулся. Да нахуй этот презерватив. И без него трахались. Чистота сейчас волновала Хвана меньше всего. Тем более, когда он так легко входил в разработанное и влажное отверстие. Ладно, наверное, идея с пробкой была не такой уж и плохой. Хёнджин оценил. Он тяжело выдохнул и прижал коленку парня к его груди. Ким в такие моменты был, на удивление, гибким, а ещё — податливым. Он как будто даже не заметил, как Хёнджин протолкнулся в него полностью. — А-ах, всё-таки ты также хорош, как и раньше… — подал Сынмин голос, который уже сейчас переходил на высокие тона, больше походящие на стоны. — Может, вылижешь меня? Хёнджин подумал, что сегодня у них был какой-то уж слишком болтливый секс. Подумал, а затем остановился и облизал парня с ног до головы. Сынмин подумал, что сегодня у них было слишком много понимания. Подумал, а затем обвил шею парня руками и губами прижался к чужому кадыку. Они точно вот вообще не были в порядке. — Двигайся во мне, хорошо? — тихо прошептал в чужие губы Сынмин, смотря в такие внимательные глаза. — Блять, да меня сейчас остановит разве что Конец света, — лишь неровно хохотнул Хёнджин — сам едва сдерживался, чтобы не начать вдалбливаться в милого, но иногда такого развратного Кима. Хван вышел, чтобы снова войти, но уже более резко, выбивая несдержанный выдох у парня. Не прошло и минуты, как Хёнджин сорвался с цепи — кажется, нервы сдали, и он устал быть нежным. Ну, Ким получил то, что хотел, — его трахали так, будто бы от этого зависело спасение человечества. Или отсрочка того самого Конца света. Ким Сынмину невероятно хотелось, чтобы его хорошенько так потрепали. Его ноги были раздвинуты. Ему дико хотелось чего-то… он сам не понимал чего. Может, ему просто хотелось кричать. Он отчаянно жаждал оказаться на животе, прогнуться в спине, чтобы по ней шлёпнули, на неё надавили. В эту ночь он хотел спереди, сзади, сбоку и посередине. Да уж, хотелось пошуметь и перекричать музыку. Да пусть хоть соседи полицию вызывают. В синем, зелёном, красном свечении ужасно хотелось быть понятым. Хван Хёнджину хотелось больше, чем один раунд. Это должно продолжаться весь день. Хорошо, что он готов. Ему хотелось поцелуев, укусов и ощущения горькой соли на своём языке. Хотелось, чтобы на нём попрыгали. В эту ночь он хотел спереди, сзади, сбоку и посередине. Всё-таки он делает это. В громкой музыке ему ужасно хотелось быть любимым. И уже не так важно, что было в прошлом и что будет в будущем. Сейчас это меньшее, о чём хотелось думать. В настоящем удовольствие и удовлетворение. Единение. Ритмичные и неритмичные толчки. Тяжёлые вздохи. Стоны. Музыка и свет, отделяющие от остального мира. Обоим друг от друга что-то было нужно. И они давали это. Отдавались полностью. Яркие ощущения заполонили сознание и заставили его помутнеть настолько, что за одну секунду день сменился вечером. Закат догорал где-то за окном. Двое парней догорали где-то на кровати. И, в конце концов, как всё подожжённое и ярко пылающее, они догорели.

***

Что ж… Столь неловкая и кринжовая сцена, которую так сильно ждали, наконец-то закончилась, оправдав все рейтинги, которые, между прочим, всегда стояли правильно. Сосите, хейтеры. Кое-то потрахался! Довольны?! Так, ладно. А что дальше-то? Можно закрывать занавес? Типа финита ля комедия? Шутка, шутка! Э-э… Ну, можно всё-таки вернуться к тем самым потрахавшимся… После великолепного секс-марафона, заставившего обоих почувствовать себя дряхлыми стариками, чьи кости трещали, а руки — отваливались, парни, будучи полностью голыми, ещё долго лежали на спинах, пяля в потолок. Сынмин, закинув ногу на ногу, меланхолично размышлял о том, что светящиеся наклейки в виде звёзд на потолке выглядят как-то несуразно. Хёнджин, уложив ладони на живот, меланхолично размышлял о том, будет ли нормальным взять сейчас парня за руку. В головах было почти пусто, адекватные мысли не собирались. Так и лежали… — Ладно, это было неплохое времяпрепровождение, — лениво протянул Сынмин, переворачиваясь на бок и подпирая голову рукой, и вдруг сказал: — Но у меня стойкое ощущение, что мы о чём-то забыли. — О чём? — так же лениво ответил Хёнджин. — Так я не помню! Хотя пофиг, мне лень думать… Знаешь, давно я не чувствовал себя таким отдохнувшим. И всё-таки секс — это вещь, — зевнул Ким и принюхался. — Пахнет странно… — Да, вещь… Надо заниматься этим почаще. Всё же недотрах вреден для ментального здоровья. Только никаких пробок. Прикольно, конечно, я заценил, но всё же это не то, что нужно, — хмыкнул Хван. — Кстати, реально чем-то странным пахнет. Будто что-то жгут. Может, я забыл закрыть окно?.. — Пофиг. И насчёт пробки… Ну, я подумал, что так будет удобнее для первого-не-первого раза. Ладно, давай полежим ещё немного, — положил голову на плечо парня Сынмин, взял его за руку и закрыл глаза. — Давай. Только недолго. Я страшно проголодался, — тихо, но довольно пробормотал Хван. — Окей. Цыплёнок, наверное, должен быть уже гото… в! — Сынмин распахнул глаза, и они с Хваном, резко подскочив и переглянувшись, одновременно выдали: — Цыплёнок! Забытый всеми на свете бедный цыплёнок догорал в своём одиночестве, грозясь устроить настоящую месть на кухне в виде пожара. Духовка мрачно испускала чёрный дым и горький запашок. Ещё немного — и действительно вспыхнул бы огонь, но парни вовремя выключили плиту, хотя спасти цыпу всё-таки не удалось — цыпа превратился в угольки. — Чёрт… — одновременно выдали парни, сев перед духовкой и начав разглядывать неудавшееся творения, которому разве что честь не отдали, отправляя в последний путь в мусорку. Они сидели несколько минут перед грязной духовкой, думая, что с ней делать, а затем снова переглянулись. И рассмеялись. Искренне так. Потому что действительно ужасно тупо и смешно вышло. — Я закажу пиццу, — улыбнулся Ким, схватив телефон со стойки. — Маргарита или четыре сыра? — И то, и другое, — кивнул Хёнджин, вставая следом, и, подойдя к дивану, рухнул на него. — Если бы все те, кто раздул скандал, знали бы, что мы устраиваем пожары, потому что трахаемся, у них бы пар из ушей пошёл. — Ага, это точно, — кивнул Сынмин, подойдя к дивану и поставив на него ногу. — Кстати, насчёт этого, — приложил трубку телефона к уху он, — а ты знаешь, что придумал босс, чтобы замять скандал? Только об этом вспомнил… — Не-а, я вообще без понятия, — покачал головой Хван, дотягиваясь до пульта и включая телевизор сразу на кулинарном канале, который иногда смотрел. — Ян же ничего так и не ска… «А теперь о дате премьеры нового кулинарного шоу с упором не на готовку, а на работников в ресторанной сфере! — заговорила с экрана ведущая — полная красивая женщина с колпаком на голове. — Недавно разгорелся большой скандал с этим рестораном, но, как оказалось, всё это — съёмки шоу! Угадали, что это за ресторан? Конечно же, это «La Chance»!». На экране появилось кучу кадров, где они — работники «La Chance» — попадают в нелепые ситуации, которые Чхве Ёнджун снял в отпуске, пока никто не видел. В этот же момент Сынмину, который обескуражено шлёпнулся рядом с Хёнджином, ответили: — Добрый день, Вы позвонили в пиццерию «Бон-Бон»! Что будете заказывать? Ким выдохнул: — Нормальное, сука, начальство, пожалуйста, и зп, которое покроет весь происходящий пиздец… Работник пиццерии ничем не смог ему помочь.