Bon appetit

Этот день был просто ужасным. Отвратительным от самого его начала до самого его… ладно, быть может, и не конца, а лишь до определённого момента, но извините, до него ещё нужно было как-то дожить, что уже иногда становилось сложно в реалиях этой истории. Конечно, день не мог быть таким уж отстойным для всех людей, но Ким Сынмин готов был наброситься на любого, кто сказал бы, что сегодня доволен и счастлив. А ну-ка быстро все радостные дебилы встали в ряд. Расселять без суда и следствия! Никто не может быть счастливым, пока наш вождь страдает запором, вызванным бесконечным раздражением! Жестоко? Попробуйте сказать это Сынмину и не получить удар с разворота. Да уж… Этот парень отказывался принимать тот факт, что день выдался таким плохим, возможно, только для него одного. Ну почему же? Почему многие, если не все, наслаждались этим дурацким днём? Может, дело было в погоде. Она радовала: солнышко светило (прожигало ультрафиолетом, поганое чудовище, затушить немедленно!), ветерок был тёплым (духота невозможная, сука, поставьте настройки: Антарктида!) и птички пели (срали на головы людям, жопы воробьиные, перестрелять и сделать шашлык!). В общем-то, не день же, а сказка (кто бы ещё исполнил все приказы…). Эта сказка для Ким Сынмина оказалась тем ещё испытанием. Вот честно, у младшего повара настроение было в минусе с самого раннего пробуждения, а всё потому, что его затопили соседи сверху. В собственной квартире он ещё не плавал на кровати, как на чёртовом паруснике! Юху! Отдать швартовы, блять! На абордаж, ёпта! Не оставить заложников! Мать вашу ж… После долгого разбирательства Сынмину пришлось не спокойненько собираться на работу, а пытаться достичь скорости света, чтобы не опоздать. А ведь Ким терпеть не мог куда-то спешить! Затем его чуть не сбила машина, из-за чего снова пришлось влезать в разборки в стиле «Джона Уика». Жаль, что под рукой карандаша не оказалось! Чуть позже парня всё-таки сбили с ног, но уже тростью, какая-то бабулька, решившая, что он не проявил к ней должного уважения, не пропустив в автобус первой. Сынмин препирался с умалишённой полчаса, а потом плюнул на это дело и просто побежал по дорожке вперёд. Парень безбожно опаздывал на работу, уверяя себя, что утренняя пробежка — дело очень полезное. Когда же Ким всё-таки прибыл в ресторан, его дела и настроение не улучшились. Наоборот — Вселенная будто бы издевалась над ним. Первым, чем его обрадовали коллеги, — напарник парня Хван Хёнджин сегодня на работу не выйдет. Почему? Никто не объяснил, а написать этот самый напарник, видимо, оказался не в состоянии. Взбесило Сынмина это по двум причинам: во-первых, потому что ему придётся работать всю смену в одиночку на их общем рабочем месте, а во-вторых, его, блин, реально даже не предупредили? Ну чёрт возьми, неужели это было так сложно сделать?! Просто взять и написать ему! Ким решил в прямом смысле этого слова надрать при следующей встрече Хёнджину зад! Ладно, Ким не зря славился своим пофигизм — он даже на это закрыл глаза. Плохие дни случаются даже у самых спокойный, но Сынмин-то! Сынмин — самый настоящий похуист. Всё переживёт и перетерпит! — Хани-и, я пришёл! — Хё-ён, а я сваливаю! — Сваливаю здесь только я… — держа у уха телефон, хмуро пробормотал Бан Кристофер Чан, когда они с Кимом стояли в раздевалке и наблюдали за догонялками двух чокнутых коллег. Или не всё… Да, тут произошло внезапное! Шефу внезапно позвонили и попросили пройти в кабинет босса. Видимо, ему придётся вместе с Яном куда-то ехать, ведь голосок по ту сторону трубки явно принадлежал Марку Ли. Это означало, что из основного состава на кухне оставались… Сынмин да Джисон?! Почему это было не очень, спросите вы? О-о… Просто при всём при том, что Хан являлся замечательным поваром, он был той ещё занозой в заднице! Осознавая это, Чан оставил за шефа — ха-ха — самого Ким Сынмина. Лучшей кандидатуры просто не нашлось! Да-да, юрист щас сделает лучшие отбивные в городе! Из своих коллег, если всё пойдёт так, как он себе уже напредставлял. Когда же рабочий день всё-таки начался, Ким потихоньку начал входить в свою новую роль — он работал во всю свою мощь жопного горения, чтобы всё успевать. Топлива подливал помощник Джисон, который без руки начальства откровенно стал филонить и пытаться добраться до склада с овощами. Грызун мелкий… А ведь у них столько работы привалило! Заказы так и шли! Сынмин готов был терпеть и это. Он и терпел, но всякому терпению приходит конец. Бойтесь похуистов, ребята. В гневе страшнее нет. Шар негодования лопнул в тот момент, когда на кухне появился критик Ли, отходивший ранее по своим делам. — Хани, я снова здесь! Надеюсь, ты передумал убегать от меня? — казалось, ничего не предвещало беды. Джисон, как обычно это делал, спрятался за кухонной тумбой и, вооружившись ножом, пропищал: — Хён… ну имей совесть! Зачем появляться на моём рабочем месте? Я вообще-то занимаюсь дофига важными делами! Да без меня вся кухня встанет! У Сынмина, который выполнял большую часть работы, начал дёргаться глаз. Вот только криков ему не хватало! Держи себя в руках, Ким, держи… Никто пока не заметил, как ты зол… — Я важный человек в этом ресторане, так что мне можно появляться в любое время и в любом месте! — заявил критик. — И если понадобится, Хани, я закрою этот ресторан на весь день, чтобы ты смог пообедать со мной. Надо? — Босс запретил мне пользоваться этой силой, — закатил глаза Джисон. — Уйдите! — А я, быть может, не хочу! Я, может быть, хочу, чтобы ты пошёл со мной на свидание! Сейчас же! — стукнул по столешнице Минхо. — У меня рабочий день! Ничего я не хочу! — топнул ножкой Хан. — Ты меня ужасно обижаешь, — театрально вздохнул Ли. — Что ж, если ты отвергаешь меня, значит, придётся уничтожить этот ресторанчик! — Хён! Нельзя так поступать! — взвизгнул Джисон. — Если я устрою вам свидание, вы наконец-то дадите мне спокойно отработать этот день? — это сквозь зубы прошипел Ким Сынмин, но на него лишь шикнули. — Ким, помолчи, не до тебя, — одновременно ответили парни, и Хан даже случайно толкнул младшего повара, из-за чего тот уронил целую кастрюлю супа. В этот самый момент Ким Сынмин готов был совершить двойное убийство средь бела дня, чтобы затем созвать свору бешеных псов и избавиться от трупов под громкий злодейский смех. Их останки он развеет над рестораном, а затем сам сдастся в психушку. Может, хоть там будет поспокойнее… Если честно, Сынмин реально подумывал либо проткнуть парней ножом, либо сделать себе этим ножом харакири, но до этого не дошло, потому что внезапно его голову посетила одна мысль. Точнее даже — вспомнилась. Младший повар повернулся к Джисону с добрейшей и ярчайшей улыбкой и, аж светясь, точно ангел с небес, попросил: — Слушай, мне нужно кое-что приготовить, но нужных ингредиентов нет. Сходи за солёными огурцами в подвал. — Какой ещё подвал? Не на склад? — удивился Хан, наконец-то уделяя Сынмину должное внимание. — Нет, на складе нет нужных банок. Поэтому ты просто обязан сходить в самый дальний и тёмный подвал этого ресторана, — улыбка Кима становилась всё шире — настолько, что тут пора было реально вызвать либо психиатра, либо, ну, сразу экзорциста (лучше обоих, чтоб наверняка). Вообще ни разу не подозрительно. Джисон сощурил глаза, но затем лишь пожал плечами и ответил: — Окей, сейчас схожу. Джисон действительно ушёл с кухни, наставив нож на критика и запретив ему за собой идти. Ну мало ли тот его зажмёт где-нибудь в тёмном углу. Если честно, об этом подвале среди работников ходили легенды. Они именовали его колодцем в Ад, в который, если пойдёшь — пропадёшь навеки. Поговаривали, что там от неразделённой любви повесилась повариха и с тех пор утаскивала любого, кто сунется в её владения. Сынмин ради интереса как-то нашёл этот «проклятый адский» подвал, но ничего необычного не обнаружил. Бред про него болтали да и только. Ким отправил туда Хана не с надеждой на то, что девице с петлёй он придётся по вкусу, а совсем ради другого, но это пока что секрет. Он надеялся, что критик Ли пойдёт вместе с ним, но тот остался на кухне. Вот блин! Этот день доконает, всё шло не по плану! Прошло целых десять минут, но Джисон всё не возвращался. Ким решил, что вон оно — спасение в его ситуации! Он обернулся к Ли и сказал: — Что-то Хана долго нет. Давайте сходим и узнаем, где он. Может, Джисон случайно поранился? Минхо наконец-то обеспокоился и кивнул. Сынмин повёл его прямо к нужному подвалу, виляя в тёмных коридорах ресторана. Всё это время критик не переставал взволнованно болтать, вновь доводя Кима до белого каления. Когда же они дошли до квадрата в полу, внутри которого была сплошная темнота, и Ли подскочил к нему, чтобы позвать своего дорогого, откровенно заебавшийся Сынмин внезапно совершенно так случайно дал парню смачного пенделя и столкнул вниз, кинув вслед какие-то бумажки. — Выясняйте свои отношения где-нибудь подальше от меня! — всё, что крикнул Сынмин, прежде чем захлопнул крышку подвала и запер его. Минхо не сразу понял, что вообще произошло. Он упал прямо в пыль и закашлялся. В небольшом подвале было так темно, что он почти ничего не видел, кроме качающейся лампы над собой и полок, на которых стояли соленья и, конечно же, несколько бутылок давно забытого вина и ещё чего-то неопознанного. Нашёлся в подвале и Хан Джисон. Вот только, как оказалось, искал тот всё это время не баночку с огурцами. Как Ли и дрянная собака (Ким Сынмин в этот момент икнул) и думали, бедная и беззащитная квокка действительно пострадала в этом тёмном-тёмном подвале, где бы его никогда не нашли, не приди за ним. Джисон сидел в углу и смотрел на разбитую и разодранную коленку, едва сдерживая слёзы, и, кажется, готовился умирать здесь голодной смертью (соленья ведь когда-нибудь закончились бы, сегодня, если учесть бездонность кое-чьего желудка). Но — о чудо — за ним всё-таки пришли! — Хён? — дрожащим голосом позвал критика Хан. Первой реакцией Минхо было запаниковать, ведь он, если честно, не очень переносил вида крови, но у Хана были такие влажные напуганные глаза, что ему просто пришлось взять себя в руки. Минхо поднялся с пыльного пола, быстрым движением отряхнул костюм, ещё раз осмотрелся, ничего нового, конечно, не замечая. Ему ничего не померещилось. Всё то же самое: очень маленькая комнатушка, в которой одни полки с банками и бутылками. Разве что стал явственнее забиваться в нос запах затхлости. Видимо, этот подвал и правда был давно заброшен. Ли вновь посмотрел на Хана, столкнулся с ним взглядом и спросил: — Что случилось? Шмыгнув носом и протерев рукавом рабочей формы глаза, Джисон ответил: — Когда я сюда спускался, лесенка обломилась, и я упал. Если что, я не плачу! У меня просто низкий болевой порог. Мне даже такая рана не позволяет подняться. А тебя что, Сынмин сбросил? — голос у парня задрожал лишь сильнее. Ну конечно! Не плакал он, грызун несчастный… — С этим щенком разберёмся позже, — качнул головой критик, включив свет одинокой жёлтой лампы. Он стащил с себя пиджак, откинул его в сторону, а затем вытащил из кармана своих брюк маленький складной ножик. Ли выдвинул лезвие и сел рядом с парнем. — Э-эй, хён, ты чего? — испугался Хан, даже не зная, что можно ожидать от Минхо… с ножом. Неужели сейчас чью-то тушку разделают и закатают в одну из баночек? Нет, конечно, помощник шефа знал, что убивать его не собираются, но всё равно с сомнением добавил: — Ты же меня не пырнёшь от обиды? — Помолчи, — неожиданно резко шикнул на него Ли, заставляя Джисона заткнуть рот. Хан удивлённо посмотрел на крайне серьёзное лицо парня. Его брови были нахмурены, тогда как губы слегка поджаты. Глаза проходились по ране, оценивая её состояние. В какой-то момент критик кивнул самому себе и, закатив рукава, надрезал штанину чуть выше раны, чтобы разорвать ткань и освободить коленку, на которой от битого стекла, что валялось на полу, тянулись порезы. — Я попробую что-нибудь с этим сделать, но рану нужно будет обработать лучше, когда мы выберемся отсюда, — Минхо схватился за бутылку, кажется, спирта, стоящую на одной из полок, и зубами вытащил пробку. — А ты же меня отсюда вытащишь? — от одного только вида бутылки Джисон испугался настолько, что пискнул и отодвинулся — жаль только стена мешалась и бежать было некуда. Болевой порог у парня действительно был низкий. Сама рана болела так, что выть хотелось, но что будет с ней, если налить туда спирта? Да Хан потеряет сознание! — Я слышал щелчок. Скорее всего, Ким запер нас тут, — пожал плечами Минхо. — Почему ты просто не позвонил кому-нибудь, когда упал? — Я звонил Сынмину, но он, чёрт такой, не носит в рабочее время свой телефон! — возмутился помощник шефа. — Да и если он нас запер, вряд ли пошёл бы спасать… Похоже, что Ким изначально планировал нас здесь запереть. — А ты не мог позвонить мне? — вскинул бровь Ли, всё ещё держа бутылку в руках и пока не спеша выливать её содержимое на рану. — Хён, у меня нет твоего номера, — закатил глаза Джисон. — Мы ведь общаемся исключительно в соц. сетях. — Ну так запиши, чёрт возьми, — почему-то начал возмущаться критик. — И пиши, когда того требует ситуация. Я что, запрещаю? Кто будет вызволять твой распрекрасный зад из разных неприятностей? Как я успел заметить, ему просто нравится в них попадать! — А я не понял, чего ты на мне вообще кричишь? — фыркнул Хан, поражаясь такой реакции Ли. — Раз решился оказывать помощь — оказывай, а не ворчи, дед… старый! Минхо фыркнул в ответ, но успокоился. — Стисни зубы. Будет немного больно, — предупредил он, а затем всё-таки вылил содержимое бутылки на порезы парня. Тот почти запищал, но его болезненный стон быстро перешёл в шипение, и он просто схватился за свободную руку критика, которую сжал так крепко, что вполне мог сломать ему пальцы. Но Ли даже в лице не переменился. Он спокойно достал из кармана шёлковый платок и очистил рану. — Не волнуйся, я им не пользовался, — хмыкнул Минхо. — Это последнее, о чём я бы сейчас подумал, если бы ты не сказал, блин, — неровно выдохнул помощник шефа. — Но теперь я думаю, а вдруг всё-таки пользовался? Бля-я, я сейчас сознание потеряю… — Не потеряешь. Скоро всё пройдёт. Если хочешь, я могу подуть на ранки. Или ещё как-нибудь отвлечь, — сощурил глаза критик, оценивая состояние парня. Решив, что тот жить будет, он снова кивнул сам себе и расслабился, принимая свой обычный игривый образ. — Я что, ребёнок, по-твоему? Конечно давай, дуй быстрее! — воскликнул Джисон. — И отвлекай! Да делай, что хочешь, лишь бы я перестал думать об этой ужасающей боли! — Вот поэтому именно ты, Джисон, — усмехнулся Ли, прекрасно зная, что его слова всё равно не будут поняты правильно, и убрал платок. Минхо начал осторожно дуть на ранки, поглядывая на лицо парня, который аж зажмурился. Пока он сосредотачивался на своих ощущениях, Минхо незаметно приблизился и опустил свои губы на кожу ниже колена. Хан дёрнулся и посмотрел на него огроменными глазами. — ТЫ ЧЕГО ДЕЛАЕШЬ?! — аж закричал он, почти отскакивая от парня. Джисон сейчас мог бы оказаться на другой планете, если бы не боль и захлопнутая тяжёлая дверь подвала. — Я отвлекаю тебя от боли, как ты и просил. Ты же сам сказал, что я могу делать всё, что захочу. И смотри, сработало, ты отвлёкся! — хитро улыбнулся Ли, отпуская ногу парня и усаживаясь слева от него. — Ну не так же! — начал краснеть Джисон. — Только я подумал, что ты стал серьёзным, хён. Ну нет, ты всё такой же извращенец! — Моя серьёзная сторона кажется тебе сексуальной? — склонил голову к плечу критик. — Быть может, — толкнул его в плечо Хан, забирая платок обратно и прижимая его к своей ране. Он подтянул коленку ближе к себе и уставился на крышку, которой был закрыт подвал. — Что нам делать? Хён, ты брал телефон? — Нет, я оставил его на барной стойке, — покачал головой Минхо. — А мой разрядился… И что нам теперь тут вечность торчать?! — Ну, пока у одного щенка не проснётся совесть. — Сынмин свою совесть жестоко убил, расчленил, сжёг, а прах развеял в разных частях мира. Она у него оживает только в самые ответственные моменты. То есть явно не сейчас! Зачем он вообще это сделал?! — Да плевать на его мотивы. Делать нам сейчас всё равно нечего. Будем ждать, пока он вернётся за нами, — вздохнул критик, привалившись к стене. — Мы можем пока о чём-нибудь поговорить. Слишком скучно будет сидеть тут в тишине, — посмотрел на Джисона Минхо. Хан и сам вздохнул, посмотрел на него в ответ и спросил: — И о чём же нам говорить? — Хм-м, — протянул критик Ли так, словно действительно задумался над чем-то очень важным, а затем беззаботно бросил: — Не знаю! Я думал, что ты что-нибудь придумаешь сам. Знаешь ли, хоть я и кажусь тем ещё болтуном, темы для разговоров нахожу довольно плохо. Ты — другое дело. Мне кажется, в твоей голове много идей. Хотя я успел заметить, что ты не спешишь ими делиться с окружающими. Джисон несколько раз моргнул, как будто удивился подобному замечанию о себе. Он сделал короткий вдох и пробормотал: — Но ведь мы часто остаёмся наедине, и никогда такой проблемы не возникало. — Не возникало? Помнишь, как мы устроили вечеринку на моей квартире? До этого ты пришёл ко мне вдребезги пьяным, и мы… — Вы обещали никогда этого не вспоминать! — Об этом я и не вспоминаю. Я хочу сказать, что после того, что мы с тобой сдела… — Да замолчи ты! — Мне так нравится, как ты постоянно переходишь то на «Вы», то на «Ты». Это очень мило, — хихикнул Минхо. — Так вот, после ты только и делал, что играл с котятами, пока мы смотрели фильм. Ни слова мне не сказал! — Вы включили самый скучный фильм на свете! — фыркнул на него Хан, а затем покачал головой. — Вы сами предложили поболтать, а теперь сами отказываетесь искать тему. Эта Ваша черта немного раздражает. — Ну-ну, извини, — рассмеялся Минхо тихо, забавно щуря глаза, и выставил руки вперёд. — Ладно, тогда я хочу узнать о тебе побольше. Я довольно внимательный и заметил кое-что ещё. Ты, Хани, самый загадочный и непонятный работник в этом ресторане, знаешь это? — С чего же Вы решили? — вскинул бровь Хан и сделал особое выражение лица мол — ерунда какая-то. Чуть ли не на одном дыхании критик выдал: — Может показаться, что ты прост и наивен, как ребёнок, но это далеко не так. Абсолютно все воспринимают тебя как простого парня, но, если подумать, про тебя вообще ничего почти неизвестно. Только то, что ты — лучший друг босса, а ещё — что ты учился в школе экономики, но бросил её и прошёл кулинарные курсы. Ты мечтаешь стать журналистом. Ты очень умён, но притворяешься дурачком, потому что тебе так выгодно, и, возможно, это как-то связано с тем, что происходило у тебя в семье. Ты охотно поддерживаешь диалог, но никогда не рассказываешь ничего о себе. Даже тогда, когда мы наедине, ты и лишнего слова не скажешь. Почему? Действительно, почему же? Теперь после всех этих слов глаза Джисона больше походили на круглые монеты. Конечно, его не напугали слова парня. Хотя бы потому, что они были чистой правдой. Как бы там ни было, Хан и правда не распространялся о себе и о своём прошлом. Все знали о нём только лишь какие-то рандомные факты вроде того, что он любит поесть и боится свою мать. Во всём ресторане хорошо его знал только Ян Чонин — его лучший друг. И кое-что Марк Ли. Если честно, Джисона это вполне себе устраивало. Ему почему-то нравилось быть некой тенью, а он ей, наверное, всё же был, потому что никто так и не поинтересовался о том, кем же парень являлся в реальной жизни. Вне ресторана. Вне их сумасшедшей компашки. Чем он живёт? Чем увлекается? Что его радует и заставляет улыбаться? И вот единственный, кто действительно полюбопытствовал, — это Минхо. Забавно всё-таки это выходит. Так Хан может решить, что критик насчёт него не шутит. В итоге Джисон просто вздохнул и выдал: — Удивляйте, Минхо, — он тоже сощурил взгляд. — Нет у меня никакого удивительного прошлого. Только страшно унизительное… И дурака я не играю. Мне просто нравится быть несерьёзным! Ну, — хлопнул Хан в ладоши, — так и быть, если хотите, можете спросить меня о чём угодно! — Я хочу… — Ли чуть призадумался и только через минуту ответил: — Я хочу узнать о твоей семье. Босс так часто пугает тебя твоей матерью, что мне действительно интересно, какие у вас с ней отношения. Джисон тут же побледнел и, кажется, пожалел о том, что позволил парню расспрашивать себя. — Да не так уж это и важно! — нервно захихикал он. — Лучше бы Вы, блин, спросили, какие трусы на мне сегодня… Почему именно этот вопрос?! — Потому что так я буду знать, как понравиться твоей семье! Да и к тому же, так я смогу лучше понимать тебя, — закивал Минхо, толкнув коленкой здоровую коленку парня и улыбнувшись. — Да бред какой-то, — Хан чуть надулся, подумал, покачал головой и вдруг спросил: — У тебя ведь большая семья, да? — Да! — кивнул критик, не совсем понимая, к чему вообще тут этот вопрос. Не о нём же говорили. — У меня отец, мать, старший брат, младший брат и младшая сестричка. Они у меня замечательные. Я, кстати, уверен, они в тебя влюбятся. Хотя сестричка скорее всего будет ревновать… Но если понравишься нашему старому лабрадору, быть может, она не будет такой жестокой. — У вас правда такие хорошие отношения? — Ну да, мы жили в бедности, и это, как ни странно, сделало из нас крепкую семью, — честно ответил Ли. — А у меня в семье всё совсем не так, — отпустил взгляд вниз Джисон, обняв себя за колени. — Я единственный ребёнок. Отца вижу раз в год. С самого рождения я жил с матерью. Она у меня… своеобразная. В смысле… наверное, она не такая уж и плохая. Просто иногда мне кажется, что мама воспринимает окружающих за кукол, с которыми можно поиграть. — Она как мать Яна? — предположил критик. — Хуже. Это человек, из-за которого я, наверное, так и останусь никем. Я всегда буду думать, что так мне и надо. В общем, правда, хён, это не то, о чём меня лучше спрашивать, — покачал головой Хан и, легко улыбнувшись, посмотрел на Минхо. — Может, ты найдёшь другой вопрос для меня? Минхо почувствовал себя как-то неловко и понял, что расспрашивать парня дальше не должен. Что-то подсказывало ему, что это и правда плохая тема для разговора. Но почему же тогда в сердце так защемило? Неужели Ли совершенно никак не мог облегчить ношу Джисона? Неужели его слова будут ранить, а не залечивать? Лучше было бы просто резко сменить тему, но и тут внутренний голос тихо шептал, что это не то. Ведь если критик Ли действительно не способен сделать даже малого, то о каких доверительных отношениях вообще могла идти речь? Минхо мог показаться поверхностным человеком, но ему не было всё равно. Конечно же, ему хотелось, чтобы человек перед ним больше никогда не смотрел таким пустым взглядом и не обнимал себя так крепко, едва сдерживая дрожь в руках. Именно поэтому Ли просто опустил ладонь на чужую макушку и потрепал по волосам. Хан вздрогнул, вскинул на парня удивлённый взгляд и столкнулся с нежной и доброй улыбкой. И, казалось, в этот момент между ними больше не было никакой неловкости и дурацкой пошлости. Казалось, между ними в принципе никогда не было ничего такого. Странное и непонятное ощущение. Казалось, что они знают друг друга уже целую вечность. Это было сбивающее с толку, но такое тёплое чувство, что Джисон невольно неровно выдохнул. — Почему ты улыбаешься, хён? — всё-таки нашёл, что сказать Хан. Критик Ли рассмеялся. — Потому, что твои слова несправедливы. Я хочу, чтобы ты знал, что не так уж и важно, как видят тебя другие. Это же такая банальная истина, о которой все говорят. Стоит просто верить в себя. Хотя ладно, забудь. Если сейчас ты на это не способен и если ты так зависим от чужих слов, то знай, что есть хотя бы один человек, который верит в тебе больше, чем в себя. Я не буду расспрашивать тебя о том, что случилось в твоём прошлом, но когда ты почувствуешь, что достаточно мне доверяешь, пожалуйста, приди и расскажи всё, а я сделаю так, чтобы тебе стало легче. Глаза Джисона снова округлились, и в них явно читалось ещё большее удивление. Он, кажется, действительно не ожидал от Минхо чего-то подобного. Это оказалось настолько поразительным, что несколько секунд Хан просто молчал, откровенно пялясь на парня. — И ты меня не бросишь, если узнаешь, каким я был когда-то? — как-то по-детски пробормотал Джисон. — Я взрослый человек и в розовых очках не хожу, так что ничего гарантировать не могу, но я всем сердцем желаю, чтобы мы хотя бы оставались рядом друг с другом. Я хочу никогда не бросать тебя. Тебе остаётся всего лишь позволить мне быть рядом. Не так, как сейчас. Ты ведь понимаешь? — хмыкнул критик Ли. — Тебе необязательно отвечать сейчас. Мне хватает терпения. Пока что я готов ждать, так что не волну… Договорить ему не дали холодные ладони, сжавшие его лицо, и губы Хана, неожиданно оказавшихся на его собственных. Такое лёгкое касание, что Минхо едва смог его уловить. Вот так… неожиданность. И что с этим делать?! Критик Ли, если честно, настолько оторопел от такой внезапности, что несколько секунд только и мог, что глазами хлопать да пялиться на вмиг ставшего таким близким, прикрывшего веки и дрожащего ресницами Джисона. Вблизи парень казался ещё красивее, и Минхо готов был поклясться, что его сердце на некоторое время просто остановилось. Он мог сколько угодно приставать к Хану, и ему не было бы неловко, но стоило тому самому проявить инициативу, как Ли с головой тонул в смущении. Он запутывался в этом чувстве, словно в нитках, собирающихся в неряшливый клубок. Критику стоило бы разорвать этот поцелуй и спросить, что вообще происходит. Это было бы самое разумное решение, но… Минхо не мог заставить себя это сделать. Минхо правда запутался. Минхо хотелось прочувствовать этот момент — такой хрупкий момент, который, казалось, вот-вот разобьётся, будто опрокинутая на пол хрустальная ваза. И сердце, отмершее и всё ещё живое, забилось вновь с такой силой, что готово было, кажется, прорвать грудную клетку с проросшими на костяных прутьях и забравшимися в лёгкие сквозь фантазии разноцветными фрезиями — любимые цветы Хан Джисон, как критик знал. Да уж, не хватало ещё заболеть той несуществующей книжной, но столь романтичной болезнью, из-за которой в невзаимности умираешь, выкашливая с кровью цветы. Красивая смерть, достойная такого дурака, как Минхо, но которая никогда его не настигнет. И всё-таки это был особенный момент. Ли всё же смог его прочувствовать. Он замер, стараясь теперь понять его. Джисон был так близко, но всё ещё находился так непростительно далеко. Ему пришлось неудобно вывернуться, чтобы не упереться больной коленкой в пол, и это одновременно выглядело и забавно, и мило. Хан не делала ничего пошлого — он просто сжимал его лицо в ладонях, согревая их, припадал к тёплым губам. Джисон тянулся к нему, как тянулись к огню ледяные руки. Ах, и что же делать с этим чудесным мгновением? Критик не понимал, как им распорядиться. То ли стоило оставить всё, как есть, то ли перевернуть всё, как переворачивал душу критика Хан. Этот могло закончится совсем не так, как хотелось бы. Минхо подумал… А к чёрту. С последствиями можно будет разобраться позднее, а упускать такую возможность, знаете ли, просто грешно. Именно поэтому Ли Минхо подался навстречу. Его ладони теперь гладили шею парня, глаза были прикрыты, а губы — целовали так, будто из этого подвала им в принципе больше не выбраться. И пусть остальной мир хоть сгорит в адском пламени. … Так, стоп, чё. Фе. Херня какая-то выходит. Розовые сопли — это совсем не по-нашему? Фу-фу-фу! Ладно, хер с этой лирикой. Всё-всё! Всё! Никакой сегодня нежнятенки! Вы чего?! ТОЛЬКО ХАРДКОР! Что ж, Хан Джисон наверняка был того же мнения, потому что, стоило оказаться в объятиях Минхо, как он отлетел от него со скоростью сверхзвуковой боеголовки нового поколения, движущийся на силе всё того же незаменимого жопного горения и молитв читателей на нормальную постельную сцену и развитие отношений больше простого чмока. Джисон должен был улететь в стратосферу от такого, но стены снова мешали ему, а потому он, оттолкнув от себя Ли, который сам от такой неожиданности прокусил себе губу, оказался лишь в дальнем углу. Хан воскликнул не своим голосом: — А н-ну прекратите эти непотребства! Вы чего вообще делаете?! Кто разрешал меня целовать?! Критик Ли провёл по ранке на губе языком, скосил взгляд в сторону и со вздохом сказал очевидное: — Ты первый меня поцеловал. — И что, это значит, что можно распускать руки и целовать в ответ? — возмущённо выкинул Джисон, при этом… жутко краснея. Этот особенный оттенок красного на щеках можно было заметить даже в таком тусклом свете лампы под потолком. Минхо хотел было сказать об этом, но вдруг кое-что понял. Погодите-ка… Хан ведь смутился. Кажется, эта квокка и сама не поняла, что только что сделала. Джисон был смущён, потому что сделал то, что хотел, но то, что пока сам не понимал. Но он ведь хотел этого! Хотел! Ли растянул губы в самодовольной улыбке. — Ах, Хани, ну ты же не ребёнок, — усмехнулся он, подперев подбородок ладонью и глянув на парня своим особенным взглядом — будто охотник загоняет жертву. — Вообще-то нужно держать ответственность за свои действия. Смущаешься собственных желаний? Как мило… А ведь тогда, когда ты пришёл ко мне пья… — ХВАТИТ СНОВА ЭТО ВСПОМИНАТЬ! Сейчас вышло случайно! — подскочил на месте Джисон, состроив вид крайне растерянного и также крайне возмущённого воробья, но тут же поморщился из-за стрельнувшей в коленке боли, а потому присел обратно и насупился. — И вообще, забудьте об этом немедленно. — Не-а, — покачал головой Ли. — Ты вечно так: забудь, что было во время отпуска, забудь, что было в квартире перед вечеринкой, забудь, что я только что сам тебя поцеловал. Я вообще, быть может, в календаре эти дни отмечать буду. Дни, когда Хан Джисон сам меня целовал! — Ну про то, что было перед вечеринкой, Вы сами обещали забыть. Я даже не просил! НО ВСЁ РАВНО ЗАБУДЬТЕ, КОРОЧЕ ГОВОРЯ, А ИНАЧЕ Я ВАМ ПОМОГУ! — взвизгнул Джисон, осматриваясь в поисках чего-нибудь тяжёлого. — А я решил, что не хочу забывать! — лишь расхохотался Минхо, схватившись за свой живот. Улыбка на его лице была действительно счастливая. — Ах Вы… да Вы… — чуть ли не задыхался в своём возмущении Хан. И в следующую секунду из лёгких Ли буквально выбило воздух— это Хан запрыгнул на него, застав врасплох и схватившись за чужую шею. Ну, парень, так сказать, выбрал неправильный способ для своей маленькой мести, потому что, оказавшись на коленях критика, властвовать положением способен уже не был. Минхо легко обхватил его за талию, приезжал к себе и… защекотал. Джисон завертелся в его руках и громко рассмеялся, начав вырываться яростнее, но всё было бесполезно. Ли обнял его крепче, поцеловал в переносицу, и Хан так и замер, смотря в чужие глаза. Больше было не до смеха. Джисон почему-то снова потянулся к чужим губам. Но… действительно, у нас же только хардкор. — Нет, нет, нет… Ну что это вообще такое?! Я спрашиваю, что это за сопли розовые?! Вы вообще сценарий читали, таланты мои драгоценные? Откуда-то послышался очень даже знакомый голос. Можно было бы решить, что кто-то говорит в коридоре над ними, но звук был механическим, будто раздавался из колонок. Парни повертели головами и заметили небольшую камеру в углу. Ничего непонятно, но очень, блять, интересно… — Что происходит? — всё-таки решился спросить Джисон. Из динамика промычали, а затем удивлённо спросили: — Вам что, ничего не объяснили? И сценарий, что ли, не дали? Я же попросил Сынмина ещё вчера! Зрители требуют серии в стиле «Убить сталкера»! А вы мне тут что устроили за ми-ми-ми и уня-ня?! Где пизделово, я спрашиваю? — Сынмин нас скинул сюда! Какой сценарий вообще? — продолжал ничего не понимать Джисон, толкая критика Ли, который просверливал камеру нечитаемым взглядом. — Всё ясно… — лишь глубоко вздохнул тот. — Вы даже коробку не открывали с реквизитом? Ох… Критик, ну хотя бы возьмите резиновый молоток и побейте им Хана несколько раз. Ну для приличия-а-э-эй! ВЫ ЧЕГО ДЕЛАЕТЕ?! Минхо усадил Джисона обратно на пол, поднялся на ноги и резко схватился за камеру, выдирая её из стены вместе с проводами, бросая на пол и растаптывая чуть ли не в пыль. Затем он всё-таки заметил те бумажки, что кинул им Сынмин до того, как запереть здесь, и, подняв их, убедился, что это был сценарий к новому эпизоду. — Я известный критик, а не клоун! Я вообще не соглашался участвовать в таком кринже! — воскликнул парень, гордо вскинув подбородок, и, разорвав сценарий на части, повернулся к Хану. — Хён, но именно Вы это шоу и посоветовали… — напомнил тот. Ли лишь хмыкнул и бросил: — Неважно! Я не ожидал, что Марк будет так серьёзен с этим новым жанром. Я понимаю, что яой тут скрытый, но уж как-то слишком всё поменялось. Может, нам ещё домашнее порно снять для канала? — Если хотите… то можно попробовать с этим что-то сделать! Снова послышалось откуда-то. Ли просмотрел каждый угол и повытаскивал все жучки и микрофоны, тут же безжалостно превращая их в мусор. — Всё, надо выбираться отсюда, пока этот псих ещё чего не удумал! Джисон отнёсся к этому с явным скепсисом: — Да как мы это сделаем, если у нас нет рабочего теле… И тут телефон Хан Джисона неожиданно зазвонил, из-за чего парень аж замер. Он отмер слишком резко и схватился за телефон, чтобы тут же отклонить звонок. — Ты же говорил, что твой телефон разряжен, — присел рядом Минхо и нагнулся ближе, чтобы рассмотреть чудесную коробочку, которая в нужный момент дала о себе знать. — Это да, но, видимо, мой телефон всё же может включаться с малым процентом зарядки… — пробубнил Хан, заблокировав экран и отведя взгляд. Своим острым зрением Ли успел заметить, что на телефоне вообще-то было целых тридцать три процента. Он вскинул бровь, открыл рот, но всё же промолчал. — Ладно, раз телефон пока работает, кому будем звонить? — спросил Минхо, и Джисон, вздохнув, посмотрел на свой телефон. Действительно, и кому же в этом цирке вообще можно было довериться и попросить о помощи?