Закон и беспорядок (10-15 главы)

Прохожие останавливались и во все глаза разглядывали процессию, большинство участников коей были им хорошо известны. - Погляди-ка, гоблина ведут! - выкрикнули в толпе. И тут же другой голос авторитетно пояснил: - Да нет же, это сын гончара Ральфа. В непотребного гоблина обрядился. Фу, срам какой. Мальчишка шаркал в ножных кандалах и все время пытался остановиться, чтобы поправить неудобные, трущие кожу цепи. Герард, отбывающий в этом году службу стражника, всякий раз настойчиво подталкивал его в спину кулаком или древком алебарды. Следом за ними ступал знатный по виду господин крепкого телосложения в бежевом стеганом кафтане с желтой отделкой. В целом, женщины сочли его привлекательным, но самые глазастые успели заметить, что подошвы его сапог истоптаны до дыр. Рядом с ним мягкой поступью шел эльф. Добропорядочные барышни отворачивались, поскольку издавна считалось, что молодой девице принесет несчастье даже случайный взгляд, брошенный на мужчину этого народа. Позади чеканили шаг вооруженные солдаты из личной свиты господина Кипера и его личный помощник Эдр Кру. Трудно даже представить, что натворил мальчишка, чтобы удостоится такого внимания. После тишины подземного узилища заполненные людом улицы и рынок на площади сбивали с толку. Продавцы хотели сбыть товар до полудня, пока рыба не протухла, а зелень не увяла, поэтому завлекали к своим лоткам, соревнуясь в силе глотки. Одуревший от суматохи торговец медом, увидев человека в дорогой одежде, сразу ухватил за локоток и потянул к стоящим рядом бочкам, не обратив внимания на охрану. - Господин, хороший мед! Есть дягилевый и мелиссовый! Томас заинтересовался, сладкое он любил, но страж, желая выслужиться, оттолкнул наглеца прочь. Когда толчея усилилась, четверо солдат вышли вперед, чтобы расчистить путь локтями и пиками. Это не особо помогло. Свободней стало только ближе к окраине. Наружу предполагалось выбраться через малые восточные ворота – небольшую калитку, ключи от которой были только у двух знатных горожан. Замок вздыбило хлопьями ржавчины: ходом не пользовались лет двадцать. Но механизм отозвался на поворот ключа громким щелчком, солдат поднажал плечом, и дверка открылась. Впереди блеснула на солнце река, ветер донес густой запах гнили. Агнор спешно достал платок и закрыл нос. Во время прилива вода, видимо, подбиралась к стенам вплотную, но сейчас открылась полоска суши, по которой можно было пройти, увязая по щиколотку в зеленовато-буром смердящем иле. Все стоки с городских улиц выходили прямо в речное русло. Прилив смоет большую часть нечистот, но его время пока не пришло. - О, да у тебя платочек с кружавчиками, какой и должен быть у настоящего воина, - не упустил съязвить Томас. Он предчувствовал, что эльф опять окажется прав, и это его злило. Агнор отнял платок от лица и расправил, любуясь. - Латиэль вышивала и кружева сплела своими руками. Красиво, правда? Мудреные завитушки из бледно-зеленых листьев не произвели на Томаса впечатления. - Ничего в этом не понимаю, - бросил он, нахмурившись. - Ткань до сих пор хранит запах ночной фиалки, исходящий от одежд Латиэль. Я обязательно ее найду. - Здесь! - громко оповестил своих конвоиров паренёк. Большое дерево с гибкими ветками уходило корнями под стену, крона же простиралась над водой. У основания ствола корни образовывали вместительную полукруглую нишу. Там нашлись несколько кусочков кожи, вырванных клыками собаки. Приложив найденные ошметки к прорехам в костюме мальчишки, все, кто стоял рядом, смогли убедиться, что контуры полностью совпадают. - У меня последний вопрос. Когда ты в первый раз прикоснулся к шкуре – она была сухой или влажной? - уточнил эльф, оторвавшись от повторного осмотра тайника. - Мокрее мокрого! Я выкрутил из нее две пинты воды, прежде чем положил в свою котомку, - с готовностью отозвался мальчишка. - Понятно. - Шкурку оставьте, - распорядился шериф, - а этого дурня уводите. -Я бы его отпустил, - между прочим заметил Агнор. - У себя в эльфярне командуй. А здесь решения принимаю я, - напомнил ему Томас. - Пусть посидит, пока дело не прояснится. Эльф изобразил на лице скуку, дескать, ему все равно, что будет с человеческим подростком. Подозреваемого с трудом вытряхнули из кожи гоблина, теснота которой свидетельствовала о том, что ее первый владелец был мал годами, совсем детеныш. Смекнув, что отпускать его никто не собирается, паренек снова с надеждой посмотрел на эльфа, ранее избавившего его от пыток. Но тот уже отвернулся и, надменно вытянув шею, оглядывал реку. - Есть основания полагать, - сказал Агнор достаточно громко, чтобы все услышали, но ни к кому особо не обращаясь, - что именно в этом одеянии преступник совершил кражу посоха. О чем это говорит? Тот, кто носил шкуру, был умеренного роста и легок телосложением как человек в юных летах. - Ага, или как эльф, - язвительно добавил Томас. Агнор поднял шкуру и приложил к своим плечам. Сразу стало заметно, что на его груди одеяние не сойдется. - Ну, значит, как эльфийская дамочка, - легко переменил версию напарник. - У вас, наверное, тоже встречаются пигалицы, цепляющие к поясу меч, будто мужчина. - Что за нелепость! - слишком быстро ответил эльф, но сам напряженно сощурился, будто его посетила неприятная догадка. - Прежде ты был твердо уверен, что кражу совершил гоблин. На этот раз высказал еще менее обоснованное предположение. - Эй ты, умник, следи за своим разговором! - Очевидно, преступник, подплыл сюда на лодке, - продолжил Агнор, будто ничего не слышал, - в которую сел выше по течению. Он мог так же подобраться к дереву вплавь. - Рядом течение неспешно пронесло пятно разлагающихся нечистот. - Впрочем, это маловероятно, - подытожил эльф, проводив пятно взглядом. – Преступник не учел отлива, который открыл недоступное при иных обстоятельствах место. У меня сложилось впечатление, что родом он издалека, поскольку незнаком с местными особенностями. К тому же не затруднил себя изучением карт и описаний, иначе знал бы, что нижнее течение реки подвержено редкому явлению – колебанию уровня вод. Стоит проверить окрестности: не исключено, что лодку он похитил у одного из рыбаков, живущих вблизи города. - Проверим, - без интереса сказал Томас, почесывая бедро. - Сейчас же… - Предоставьте это людям господина Кипера! - вмешался в разговор помощник главы городского совета. - А тем временем он приглашает вас разделить с ним утреннюю трапезу. - Хо-хо, первая приятная новость за утро, - обрадовался шериф. Дурное настроение вмиг улетучилось. - Томас хлопнул эльфа по плечу и с воодушевлением спросил: - Ну что, ушастый, пошли отобедаем? Агнор выдавил из себя вежливую улыбку и неожиданно произнес: - С удовольствием! **** Эдр Кру чинно вышагивал впереди, следя, чтобы не споткнуться о длинные носы собственных ботинок: нелепое облачение, принятое при дворе докатилось и до провинции. Огласив приглашение и заверив, что идти нужно самую малость, он более не проронил ни слова. - Кстати, а ты огреб от маленького пацана! - вполголоса подметил Томас за спиной провожатого. - Прямо в лоб камнем получил! Эльф хмуро смотрел вперед, о чем-то напряженно размышляя. Услышав реплику напарника, он безотчетно провел пальцем по ушибленному месту. От удара почти не осталось следа: ребенку недостало силы, да и стоял он далеко. - Я сосредоточился на мальчишке, носившем шкуру гоблина и … Да. Все никак не привыкну… - признался Агнор. - Ничтожных тридцать лет назад все было иначе. Это поколение взращено на ненависти. - Дело ясное, кого-то из его родных твои приятели зарубили, вот малец и сердится. Агнор отвернулся – напарник отвлекал его. Площадь перед домом главы совета, устилали плотно пригнанные друг к другу плоские булыжники. Никакой пыли – похоже, здесь регулярно драили мокрой тряпкой. Остановились перед большим кирпичным домом, отделанным снаружи белым тесаным камнем. Вив Кипер распахнул дверь и лично встретил их у крыльца: должно быть, кто-то следил за перемещением гостей и сообщил ему, что те на подходе. После недолгих приветствий хозяин дома провел их в парадный зал и усадил за длинный стол, укрытый белой скатертью почти до самого пола. В доме густо пахло выпекающимся хлебом, да не каким-нибудь ржаным или овсяным, а самым лучшим - белым, какой едят знатные господа. - О, я понимаю, что времени у вас мало, а задание чрезвычайно важное. Поэтому постараюсь посодействовать посланникам Его Величества, чем только смогу. Самое малое из того, что я могу сделать – угостить вас обедом с дороги! Кипер подал знак, чтобы заносили кушанья. - Здоров ли Его Величество? - Его Величество в добром здравии, - прокряхтел Томас, устраиваясь поудобнее на жестком стуле. - А наследник? - обеспокоенно спросил Кипер, словно речь шла о его собственном сыне. - Просто пышет здоровьем и силой. - Вот и хорошо. В ожидании Томас водил головой, осматриваясь. Огромный камин закопчен, но несильно, очевидно, сажу время от времени соскребали. До половины стены зал украшали покрытые темным киноварным лаком дубовые панели, выше, до самого потолка, тянулась свежая побелка. Вдоль стен высились шкафы для серебряной посуды с полками, обтянутыми тканью. Между шкафами, в деревянных подставках, покоились разномастные клинки, секиры и кинжалы: некоторые совсем новые, лоснящиеся серой, хорошо отполированной сталью, другие поцарапанные, с отбитыми деталями рукояти или выщербленным лезвием - побывавшие в битвах. Почетное место над камином занимал кривой меч, расписанный эльфийскими рунами вдоль всего лезвия. В рукоятке блестели три ограненных красных камешка, судя по всему, рубины. Предваряя готовившийся вопрос, Кипер скромно пояснил шерифу: - Всего лишь военный трофей. Взгляд Томаса случайно переместился на кисти рук Кипера, нервно постукивающие пальцами по столешнице. На правой недоставало мизинца и безымянного. Увидав служанку, хозяин радушно воскликнул: «А вот и первое блюдо!» - и убрал руки под стол. Подавала молодая застенчивая девушка, румяные деревенские щеки которой еще не обесцветил город. Под скромной целомудренной одеждой угадывалось хорошо сложенное тело: большая крепкая грудь, тонкая талия, округлые бедра. Томас искал ее взгляда, чтобы подмигнуть, но она все время смущенно опускала глаза долу. Прислуживал же за столом – разливал вино, резал мясо, раскладывал салфетки - молодой паренек с хорошими манерами. Вряд ли из числа челяди, скорее всего оруженосец, не получивший посвящения, или сын обедневшего рыцаря. - Засахаренные орехи и вино хороши для открытия желудка и способствуют равновесию телесных гуморов! После этого легко и приятно лягут в утробу овощи и мясо. - Эти рассказы хороши для двора, давайте-ка сразу начнем с мяса, - парировал Томас. - Что ж… Хозяин окликнул служанку, скрывшуюся в соседней комнате. Девушка вернулась и замерла в дверном проеме, стыдливо теребя накрахмаленный фартук. - Вноси остальное, - велел ей Кипер и, повернувшись к гостям, продолжил: - Год выдался обильным на дичь. Люблю поохотиться на зайцев, вот один из тех, что я добыл собственными руками. - Ха, в зайцах вы толк знаете! Самое вкусное мясо – у зайцев до года. Точно как у этого - толстые голени и короткая шея. Старые зайцы длинные и худые, - Томас потирал руки в предвкушении золотистой, запеченной на вертеле зайчатины. Пища оказалась холодной, прямо из погреба. Ничего удивительного – к приходу гостей не успели подготовиться. В отличие от шерифа, эльф почти не ел, только размешал в большом кубке воду с вином и выпил. Было заметно, что беседа про охоту его не интересует. Подумав, он еще раз наполнил свой кубок и отправил вслед за предыдущим. - Прошу прощения, - сказал он, встав со стула, - мне необходимо ненадолго отлучиться. Слишком много выпито, - пояснил он в ответ на вопросительные взгляды. - Ах, да, конечно, - догадался Кипер и подал знак слуге. - Вас проводят. - Дождавшись, пока дверь закроется, непринужденно добавил: - Когда я был маленьким, то думал, что эльфы мочатся духами. Томас загоготал так громко, что звякнули стекла в свинцовых желобках оконной рамы. - Это заблуждение прошло? - Да, позже я убедился, что у них такие же потроха, как у людей. Не понимаю, почему они живут так долго, почему их зубы не гниют, а кожа не покрывается морщинами. - А мне это не интересно - достаточно знать, что пустить им кровь так же просто, как людям в случае чего. Скажу честно, хоть и раздражает он меня очень, - Томас кивнул в сторону двери, через которую вышел Агнор, - но парень он головастый: носом будет рыть землю, а своего добьется. Я этим воспользуюсь. Слава ведь все равно на двоих. И награду мне король обещал ого-го какую. - Будем надеяться, все так и будет. Замолвишь обо мне словечко перед Его Величеством? - Само собой! - Спасибо. Знаешь, я не люблю эльфов, их внешность лжива. Нрав и образ жизни всегда оставляет следы на лицах людей морщинами, складочками: можно догадаться, что этот имеет склонность к неискренности, а тот – напротив – доверчив без меры. А они словно застывшие фрески, не знаешь чего ждать: протянутой руки или кинжала в сердце. И еще я скажу тебе честно, недооцениваешь ты своего напарника. Он еще себя проявит, не расслабляйся. Вот сколько тебе лет? - Тридцать, а что? - Сейчас ты умеешь больше, чем в двадцать. А они живут столетиями и не сидят без дела: все время узнают что-то новое, оттачивают умения, но при этом их мудрость не приходит рука об руку с немощью, как у людей. Они очень опасны и всегда поступают по-своему. Не успел хозяин договорить, как вбежал испуганный юноша и спешно поведал, что гость исчез, как в воздухе растворился. - Как это исчез?! - Томас подорвался с места, едва не опрокинув тяжелый стол. Вино из чаш расплескалось на скатерть багровыми пятнами. - Мы искали, но... - Я сейчас! - исчезая в дверях, крикнул шериф. Глава 11 Теплым медом изливалось солнце сквозь ветви, наполняя своды леса сиянием. Лучи мягко касались трав, оседая на них бликами янтарного оттенка. Ветер гладил изумрудные кроны, тихо шептал засыпающей листве слова любви. Раскрылись к вечеру бутоны окалиса, воздух окрасился едва уловимым нежным запахом, вдали перекликались ночные птицы. Небывало грустное слышалось сегодня в переливах их голосов. Латиэль, красивая и желанная, стоит рядом. Сердце Агнора то замирает, то ускоряет ход, откликаясь на изящный поворот шеи, небрежный жест руки, что отклонила прядь, упавшую на лицо. Как это странно, знать друг друга вечность и лишь теперь увидеть впервые. Он готов отдать все, только бы увидеть счастье в ее глазах. Почему же она плачет? - Что гнетёт твое сердце? - Сегодня расцвела сальвия в подлеске, как и в тот день. В тот день, когда пришла скорбная весть, что отец мой не вернулся с поля брани… Агнор помнит ту войну, он был там. Битва в туманном рассвете, бурлящий дикий хаос, руки, с жадностью кромсающие тела его братьев; пустые глаза, опьяненные кровью и собственной яростью; рты перекошены в боевом кличе. Люди, тяжелые, неловкие, но их много, очень много. Под ногами скользко от крови. Удивленное лицо юного человека, почти ребенка, который ощупывает перламутровые внутренности, выпавшие из вспоротого живота. Жаль. Но поле боя – не место для милосердия. - Я… скорблю о твоей потере. Он видел, как все произошло, но никогда не расскажет. Человек склонился над павшим врагом, оглядываясь, второпях снимает золотой обруч с отрубленной головы. Клок волос, таких же, как у Латиэль, случайно вырванный алчной рукой, падает в грязь. - Если бы так! Но ты продолжаешь содействовать людям, не гнушаешься осквернить себя общением с низостью их душ. - Война окончена, завет мира начертан, нам нельзя отвергать навязанные им условия. Кто-то должен понести это бремя. - Мир. Как долго продлится фальшивое перемирие? Люди подобны тысячеголовой змее из древней легенды. Отсечешь одну голову – появится несколько. Они быстрее достигают зрелости и множатся как мошки вокруг испорченных плодов. На месте убитого воина через двадцать лет встанут трое! Так пусть же грянет война, пока мы в силах, а они не расплодились настолько, что не останется под этим небом для нас места! Безумный жар ее речей порожден скорбью, Агнор знает: любимая добра, великодушна и, по зрелом размышлении, отречется от сказанного. - Нельзя уничтожать разумных существ как пораженные гнилью деревья. Латиэль, они такие, как мы. - Не говори так! - Просто младше и нуждаются в том, чтобы их учили. Элгот был прав. - Не поминай имени того предателя! Будь проклят его посох. В моем теле достаточно силы, чтобы держать меч, и я без колебаний ступлю на путь войны со злом, пусть даже в одиночестве. - Меч приносит смерть, а я хочу, чтобы ты жила, хочу, чтобы у нас родились дети. Латиэль прикрыла глаза, и, когда ее веки взметнулись вверх, ожесточенный блеск ушел, черты смягчились. - Да, я хочу того же. Он перевернул ее руку ладонью вверх и поцеловал нежное тепло пальцев, тонкое невесомое запястье. Но Латиэль отстранилась. - Не сейчас… После церемонии. *** Подбегая к воротам, Томас отметил, что здесь снова неспокойно: страж, придавив нищего оборванца коленом к земле, вязал ему руки пеньковой веревкой. Рубаха и левая половина его лица густо окрасились в желтый цвет пыли. Судя по судорожным подергиваниям, пленник не терял надежды освободиться. Не отвлекаясь, Томас сразу повернул к боковому помещению у ворот, потянул на себя дверную ручку. Открыто. Маленькая комнатушка, стены без штукатурки, на полу чистая свежая солома, стола нет, только длинная некрашеная лавка, гладко отшлифованная, кто знает, сколькими спинами и седалищами караульных. Под эту самую лавку он своими руками утром уложил всю поклажу – сумку Агнора и свою. Вещи эльфа исчезли. Та-ак. Томас разогнулся, уперев руки в бока. Снаружи стражник все еще пытался удержать отчаянно сопротивляющегося мужчину. Помощь второго караульного ускорила бы дело, но пост опять охранялся только одним человеком. - Что здесь происходит? - Нарушение спокойствия! Двое подрались, этого вот удалось поймать! Томас рывком поднял нищего за обросшие колтунами волосы и поставил на ноги. - Быстро говори, зачем вы тут устроили представление. - Он толкнул меня, сын свиньи, гнилое нутро. - Ага… - Томас нахмурился. Что ж, такое случается – обозленные нищетой и лишениями, люди готовы разорвать друг друга на части, лишь бы выплеснуть обиду на несправедливый мир. Но говорил бродяга без убежденности. Что-то здесь было не так. - Послушай меня, приятель, - обратился к нему шериф, понизив голос. - Ты сейчас мне расскажешь, что на самом деле произошло. А я тебя за это отпущу, лады? Человек нервно облизнулся, скосил взгляд на связавшего его охранника, прикидывая, можно ли доверять обещанному. - Точно отпустишь? - Давай выкладывай! - Старуха… - хрипло начал он, - это она все, карга поганая. Мы с Бройтом, значит, стояли на рынке, ждали работенки какой-нить. Поле, знаете, маленькое, плохо кормит, а семья большая… - Про это мне не интересно. Что было дальше? - Подошла она, значит, и говорит: «Есть работа для вас, голубчики». Несложная, говорит, работа, в шутку изобразить драку. А заплатить пообещала щедро, два серебряных брактеата. Один дала вперед – другой после дела обещала. Но денег при мне нет! Бройт убёг, унес монету с собой! - Что за старуха? Какая из себя? - Шут ее знает, тощая, сгорбленная, голос такой мерзкий, скрипучий. - А лицо? Бродяга задумался. - Не помню. Платком, кажется, была завязана, так, что ничего и не разглядеть. Мне без надобности карге в лицо заглядывать, страшная, небось, как орочья невеста. Томас сплюнул на дорогу, он начинал смутно догадываться. Тощая старуха, какой ее описывал батрак, за такое дело не отдала бы и сломанного гребня. Лицо закрыто. Хм… Неужели? Каков плут! Но куда же он мог отправиться? Надо подумать… Если преступник скрылся по реке, ушастый, скорее всего, решит двинуться тем же путем. - Где у вас тут лодки хранятся? - Чего? - Не тупи, на чем горожане рыбу удить ходят? Где оставляют лодки на ночь? - А-а, лодки. Некоторые по сараям прячут, а те, что похуже, за пристанью, под открытым небом валяются. Каждая к деревяшке привязанная. - Проведешь меня туда – считай, что свободен. **** Чем ближе к воде, тем ощутимее тянуло сыростью и гнилью. Томас, крадучись, брел вдоль берега, когда приметил в кустах неопрятный ворох линялой одежды. Наклонился, подобрал тряпку, лежавшую сверху. Оказалось, платок с бахромой, по размеру напоминающий скатерть, под ним - широкая бабская юбка и драный фартук. Шериф кивнул провожатому, мол, иди отсюда, ты свободен. Уговаривать батрака не пришлось – убежал, только пятки засверкали. Деревянные колышки для швартовки, вогнанные в почву, пустовали, ни одной лодки на берегу не осталось. Разве что несколько трухлявых обломков, на которых не отправишь поплавать даже мышонка. Странно, базарный день в разгаре. Неужели никто из соседней деревушки не приплыл сюда на лодчонке? Агнор стоял к нему спиной и глядел в сторону причала. Попался, голубчик! Обстановка располагала к тому, чтобы подобраться незамеченным: рядом на пристани толпились люди, заливался плачем младенец на руках издерганной матери, блеяли овцы, которых загружали в баркас, переругивались пастух и владелец судна. Томас ощутил волну ярости: взять бы ушастого за патлы и стукнуть головой о колено пару раз для науки. Но напомнил себе, что следует быть осторожнее. Агнор напрягся и чуть развернул голову, прислушиваясь, затем резко обернулся. Если неожиданное появление напарника и удивило его, то виду он не подал. - Далеко ты нужник пошел искать, - буркнул Томас. - Это хорошо, что ты пришел, - заключил вдруг эльф. - Вовремя. Баржа скоро отправится вниз по реке. - Больше ты ничего… не хочешь сказать? Эльф отсутствующим взглядом уставился поверх головы шерифа. - Да, пожалуй. Вдвоем справиться с заданием легче, но я хочу, чтобы ты знал: я в силах обойтись и без твоего содействия. Наглец опять пытался указать, кто главный в расследовании, а кто помощник, только из милости допущенный к великой чести. - Оно, может быть, и так. - Томас прищурился и сплюнул под ноги. - Только не тебе решать это, а кому-то рангом повыше. Ангор улыбнулся, как показалось Томасу, хитро и неискренне. - Ты прав. Едем? Теперь настал черед шерифа выказать упрямство. - Зачем тебе ветхая, переполненная блохастыми подмастерьями посудина, если Кипер может дать свой бот для сплава по реке? - Не может. - Почему это? - Его жена с детьми и прислугой вчера отплыли, чтобы посетить родню. Лодки вернутся не раньше завтрашнего утра. - С чего ты взял? - Слышал мимоходом разговор на кухне. - Значит, раздобудет лодку у кого-то из служивых, - настаивал Томас. - Долго искать. - Зачем вообще нужна лодка? Почему нельзя взять лошадей и поехать вдоль берега? - Хотя бы потому, что этим способом воспользовался тот, кого мы ищем. Лошади привяжут нас к левой стороне реки. А что если убийца высадился на правой? И потом… У меня есть одна догадка, куда мог отправиться … преступник. - Какая? - требовательно спросил Томас. - Не время об этом говорить. Ты едешь? Шериф плотно стиснул зубы, но промолчал. Не хотелось затевать свару. Версия с гоблином провалилась, а ничего нового в голову не пришло. С тех пор как Томас смекнул, что с эльфом выполнить задание куда проще, чем одному, он начал придерживать свой вспыльчивый норов. «Подожди, найдется посох, а там, поквитаемся…», - успокоил он себя. За вещами возвращаться не стал – ничего особо ценного в переметных сумах нет, а денег в кошельке за пазухой хватит надолго. Вместе с Агнором они поднялись на пристань и затесались в толпу людей, ожидавших, пока лодочник приладит к шестам дырявое полотняное покрывало от солнца и разрешит заходить. Босая торговка в выцветшем платье прохаживалась неподалеку, просительно заглядывала в лица, предлагала купить кусок пирога или сдобную булочку. Загрубевшие и почерневшие от грязи ступни ее странно не вязались с чистым фартуком и белым чепчиком на голове. Видно, вонь, исходящая от воды, не прибавляла путникам аппетита: никто не желал даже смотреть в сторону ее корзинки. Насупившись, девушка отправилась искать выторг в другом месте. Молодой мужчина зажал стопами массивных ног ящик с плотницкими инструментами, словно опасаясь, что их украдут, только он отвернется. Рядом его жена с такой же тревогой прижимала к груди сверток со спящим грудным ребенком. - Опять дети в дороге! - неодобрительно брякнул юноша в синем берете, обращаясь к своему товарищу. Если судить по румяным выпуклым щекам и плотному телу, можно было предположить, что эти двое - сыновья булочника или мясника, отправленные родителями за какой-то надобностью в деревню. Видно, что вырядились в лучшее, оттого и обильно потели под дорогой одеждой из крашеной шерсти. - Сидите дома со своими детьми, надоели. - Это точно, - поддержал его другой, опасливо поглядывая на мастерового. Что-то громко стукнулось о доски причала – уронили глиняный кувшин с молоком. Подбежала бродячая собака и украдкой вылакала большую часть белой лужицы. Лысоватый мужичок с досады пнул дворнягу ногой в запыленном сапоге. - Нужно занять скамью повыше. Вон ту, что на корме. Я смогу рассмотреть оба берега, - негромко сказал Агнор. Томас угрюмо кивнул и отвернулся. Среди людского сборища эльф в своем зелено-серебристом облачении походил на щеголеватую фарфоровую куклу. Однажды он видал такую на скамье в дворцовом парке, - должно быть дочери придворных заигрались и забыли надоевшую игрушку. Шериф словно невзначай отступил на шаг от напарника, пытаясь показать, что они путешествуют не вместе, а как бы сами по себе. Как только лодочник объявил, что можно занимать места, толпа навалилась на посудину, раскачивая так, что внутрь вплеснулось немного зловонной воды из речки. В суматохе чьи-то вещи упали за борт, послышалась брань. - Плотнее! Садитесь плотнее! - покрикивал лодочник. Парень в синем берете, оттолкнув плечом Томаса, ринулся в сторону задней части судна, чтобы занять последнее свободное место на длинной доске, прикрепленной гвоздями к краям бортов. Но шериф поймал его за пояс, когда тот, перегнувшись, пытался спустить ногу с широкого мостка на дно баржи, отодвинул назад и умостился сам. Осталось еще немного места у края, которое занял Агнор. - Да ты знаешь, кто я?! Да ты знаешь, кто мой отец?! - взвился оскорбленный булочник. Раскрасневшись от гнева и бессилия, он тряс стиснутыми кулаками и несколько раз притопнул ногой. Однако, ощутив силу руки обидчика, перейти в нападение боялся. Сидящий рядом с Томасом эльф показался ему более легкой добычей. Парень схватил его за воротник, рванул на себя, но вытащить не смог – Агнор вцепился пальцами в лавку накрепко. Не то чтобы булочник не опасался сопротивления, он прекрасно видел меч на поясе эльфа и не сомневался, что тот умеет им орудовать. Но, похоже, был уверен, что чужеземец не решится дать отпор: на пристани еще остались люди - в случае потасовки они, конечно, встанут на сторону своего по крови, особо не вникая, кто прав, а кто виноват. Так бывало нередко. - А ну, вылезай, мерзавец! Эльфийская одежда славилась прочностью. Иногда предприимчивые портные среди остроухих шили для людей тоже. Если человеку удавалось прикупить на черном рынке подходящий размер и покрой, о замене не приходилось думать долгие годы. Что там годы, десятилетия. Такую одежду передавали по наследству, цвет ее не выгорал, швы не истлевали, ткань на локтях и коленях не протиралась. Когда Томас услыхал, как трещат нитки кафтана напарника, с недоумением оглянулся. Чего ушастый медлит, не отваживает наглеца? Чего, орк его подери, ждет? Его бы, Томаса, воля – пусть бы этот молокосос вытащил дрянного эльфа и забросил куда подальше. Но тогда не видать королевскому посланнику почестей и денег, сам он сгинет в битве, а бедные родители умрут в нищете. Вздохнув, шериф приподнялся и обхватил ладонью широкое запястье юноши. - Послушай, дружок, я спешу, а ты задерживаешь отход баржи. Один за другим он аккуратно разжал пальцы с легкостью, как если бы кто другой разгибал фаланги на лапке воробья, ухватившегося за веточку. Парень дернул ногой, пытаясь поддеть Томаса в живот, но был тут же сброшен в воду. Покрытая маслянистой пленкой река чвякнула, принимая тучное тело в свои зловонные глубины. Поднявшаяся волна покачнула судно. Собрав плату за проезд, лодочник отвязал веревку, подхватил шест, уперся в берег, подрагивая от напряжения, сдвинул баржу с места. Старая посудина, кряхтя и постанывая всеми досками, неспешно потянулась к середине реки, увлекаемая течением. Конструкция предполагала конную тягу, но, очевидно, лошадь сдохла или, купив баржу, перевозчик истратил все средства. Стоимость поездки от этого выигрывала, чего не скажешь о скорости. Томас оглянулся – позади, ухватившись за покрытое зеленым налетом бревно под причалом, отмокал разъяренный булочник. - Ты еще пожалеешь! У меня такие связи! Я тебя запоооомнил! Шериф пожал плечами. Тот, у кого водятся деньжата и нужные связи, путешествует в крытых дормезах, запряженных четверкой добрых коняг. Но, подумав, он обернулся и внимательнее вгляделся в лицо толстяка: на сей раз оно показалось смутно знакомым. - Вот гадство... - процедил Томас с досадой. - Хуже и не придумаешь. Глава 12 Женщина с младенцем осторожно нагнулась к узлу, пристроенному под ногами, достала яблоко, натерла до блеска о рукав и протянула мужу. Теперь, когда волнения улеглись, все, кому посчастливилось занять места, стали понемногу успокаиваться. Крестьянин, сидевший напротив, прижимал к груди заскорузлыми от въевшейся грязи руками тряпичный сверток. - Лекарство для дочери, - зачем-то пояснил он всем, неловко улыбаясь. Лицо его было измучено тревогой, которой не терпелось поделиться, пусть даже слушать станут невнимательно. Человек по правую руку Томаса невнятно пробурчал в ответ и занялся своими делами: развернул скатанные в рулон листы, сощурился, придирчиво рассматривая. Заглянув через его плечо, шериф увидал угольные наброски витражей. Ясное дело – стекольщик едет показать схемы заказчику. Томас припомнил, как с мальчишками в детстве бегал смотреть на строящийся дом олдермена. В окне гостиной мастера выложили три желто-красных полосы из цветных стеклышек. Такой уж у хозяина был герб. Рисунки попутчика выглядели посложнее: на одном два угловатых рыцаря рубились мечами, другой изображал оскаленного льва в квадратных листьях, на третьем громоздился непонятный пестрый орнамент. Река становилась шире, полноводнее. Постепенно дома вдоль берега исчезали, сменяясь полями и зарослями ольхи. Непереносимый в городских пределах зной теперь не докучал. Ветер посвежел, над головой носились речные чайки. По левому берегу протянулись камышовые заросли, над которыми вились стрекозы. Правого берега Томас уже и не различал. Давненько он не отдыхал на речке. Захотелось вдруг искупаться, а потом запечь в костре мяса пожирнее и сидеть в полудреме под раскидистой ивой, попивая эль из запотевшей бутыли. И девушку справную с легким нравом, чтобы просто была рядом и молчала. Шериф открыл глаза и первое, что увидел – злое лицо тучной старухи. На коленях та держала корзинку, накрытую белым полотенцем в масляных пятнах. Из-под полотна выглядывала ноздреватая четверть сырной головы. Корзинку она сжимала так, будто собиралась пустить в ход как оружие. Женщина буравила эльфа хмурым враждебным взглядом. Задремавший, было, лекарь обратился к ней с вопросом, не проплывали они, часом, пристань с каменным сараем на берегу. Не дождавшись ответа, смущенно кашлянул и повторил свой вопрос соседу сзади. - А у меня три сына было, - вдруг заговорила женщина. - Старший такой почтительный был. Иду за водой, он - «мамочка, тебе тяжело, давай я помогу». Надежней его парней поискать еще. Отцовскому ремеслу учился, прилежно. Говорил, станете старенькими, не узнаете нужды, как соседские Допсоны. Будет у вас мясо в котелке вариться не только по праздникам, а хоть каждый день. Так и сказал. Второй мне тяжело дался – затяжные роды. Думала, помру, двое суток не могла разрешиться от бремени, а разрешилась – месяц пролежала в горячке. Младенец тоже хрупок здоровьем вышел, болел много, только протертый суп и мог есть. Потом, как вырос, окреп, одной рукой теленка поднимал. А младшенький вишни любил… Не были они воинами, и не хотели быть, но войско собирали большое, боялись проиграть. Брали всех, кто помоложе да в силах. Наскоро обучили пиками махать и выставили против этих вот, - она кивнула на эльфа, - головорезов. Все мои детки на той войне сгинули. Голос, вначале тихий, в конце сорвался на крик. Последнее слово эхом отразилось от берега, вспугнув утку с выводком желтых утят. - Даже могил не осталось, куда цветочков принести и поплакать. Жена мастерового прижала младенца к груди, глядя испуганными глазами на эльфа, словно только что заметила. Агнор делал лучшее, что мог сейчас – молчал. - Мамаша, ты, это… Не голоси. И так тошно. - Нехотя подал голос Томас. Ну и вопль. Будто стальной шип в ухо вонзили. Плаксивая гримаса на лице женщины сменилась гневом. - А ты, прихвостень ихний, молчи. Вместо того, чтобы к ногтю этого гада, сидишь тут, защищаешь. И вы все! Почему молчите, ничего не делаете? Не осталось больше настоящих мужчин, все сгинули в боях! - Что ты несешь? - Скандалов Томас не любил, особенно с участием звонкоголосых женщин. - Легче тебе станет, если новая война жахнет и погибнут твои внуки, если есть? Или чужие сыновья? - сказал он примирительно. - Мне? Мне? - Вскинулась женщина, с хрипом втягивая воздух перед каждым словом. Мне легче станет, если их поганую кодлу зальют маслом и подожгут! - Тебе легко говорить, оттого что терять нечего, - встрял в спор стекольщик, - а я только лавочку отцовскую восстановил, из нищеты выбрался. Дети у меня один другого меньше. Кормить надо, одевать. У женушки здоровье не очень, где уж ей самой обо всем хлопотать. А начнется война – пиши пропало. - Шкурник! Трус! Найдя в стекольщике сочувствующего слушателя, Томас, не обращая внимания на неутихающие причитания, обращался теперь только к нему. - Вот и я думаю, не нужна сейчас война. Мой отец воевал. Неужели он не заслужил спокойной старости в достатке? Стекольщик закивал, соглашаясь. Но лекарь добавил, печально кивая: - От желания вашего или нежелания уже ничего не зависит. Посох Мира пропал. Недоброе это предзнаменование. Быть войне. - Как пропал? - выдохнули пассажиры. - Говорят, украли его… - он красноречиво указал глазами на Агнора. - Ну, эти вот… - Я про тот посох только слыхивал, сам не видел. Какой он из себя? - встрял в разговор пожилой мужчина. Правой рукой он оттопыривал ухо, чтобы не пропустить ни единого слова. - Да такой, сверху блестит, будто из стекла, а древко длинное такое, как у лопаты. И узорчатое все сверху донизу, - объяснили ему рядом. - Ага. Мне вот что шурин сказывал. Дней этак пять назад, точно не помню, плыл он с племянником в своей лодчонке. Видал, дерутся на берегу двое. Потом один другому как треснет по башке камнем. А рядом вот такая штуковина лежала, с похожей верхушкой, только короче вдвое. Ну, тот, значит, свалился в реку лицом вниз и не шевелится, кровища по воде потекла. А убивец глядь на реку - тут шурин плывет. Ну, он значит, в заросли шмыгнул и поминай как звали. Девушка еще с ними была. - Что за девушка? - Лица он не видел. - Старик отрицательно замотал головой, отчего его обвисшие щеки всколыхнулись в такт. - Слыхивал только, как кричала. Страшно так кричала, как перед лютой смертью. Не к добру все это. Ох, не к добру… Глава 13 Люди разом, перебивая друг друга, загомонили, обсуждая новости. Те, кто сидел поодаль, тормошили соседей впереди, чтобы точнее разузнать, о чем речь. - Где это произошло? - громко спросил Агнор. Все повернули головы: в глазах читалось искреннее удивление пополам с возмущением. Как посмел чужак обратить на себя внимание и выспрашивать таким тоном? Давно прошло время, когда эльфы в людских землях могли вести себя как хозяева. Теперь за такую наглость можно и дубинкой в лоб получить. Старик хорошо расслышал вопрос, но не увидел, кто его задал, потому бесхитростно, с готовностью пояснил: - А вот тут недалеко как раз. Не у этого берега, где дорога для лошадей, а там, - он махнул рукой в сторону противоположной полоски суши. - Заводи в тех местах хорошие, много рыбы, особенно в непогоду: прячется. Но не клюет. Только сетью если поорудовать с лодки. Всякая попадается: и плотва и окунь, щуку несколько раз вытаскивали вот такенную, чтоб мне лопнуть! А всякой мелочи вроде уклейки так и не сосчитать сколько. - Так что там, отец, за драка была? Подробней не расскажешь? - уточнил Томас. - Аг-а-а, да. Так вот… - стало понятно, что человек потерял мысль. - Все драки оттого, что молодость в головы бьет. Я в свое время… - начал, было, он и надолго замолчал. - О, припоминаю, шурин говорил, надо маленько проплыть от белого сухого дерева, то ли само оно высохло, то ли кору с него содрали, а усохло потом. А на дереве том рога гвоздями прибитые висят и череп, выкрашенный в красное. Нехорошее место, зря он туда плавал, сетка рыбы того не стоит. Агнор, глаза которого неотрывно шарили по кромке леса над водой, высмотрел что-то на противоположной стороне. - Лодочник, направь руль к правому берегу, - велел он. Человек, насупив брови, пробурчал: «здесь прыгай». Люди поддержали его слова смешками и шумным одобрением. Тогда эльф вытащил серебряную монету и повертел в пальцах, дав ей как следует поблестеть на полуденном солнце. Хозяин баржи тоскливо уставился на деньги. Размышлял наверное, что лошадь на такую сумму не купишь, а крепкого ослика – вполне. На тяге судно пойдет быстрее, значит, можно поднять плату за перевоз и со временем накопить на коня-тяжеловоза. После недолгой борьбы жадность одержала верх. - Подбавить бы, - угрюмо сказал он, шмыгнув носом. - Я не торгуюсь. Лодочник молча протянул желтую от мозолей ладонь, чтобы забрать плату, спрятал монету в поясном кошеле, затем, сердито глядя под ноги, погреб рулевым веслом в указанную сторону. Кто-то из пассажиров презрительно сплюнул в реку. Когда берег приблизился настолько, что стало возможно расслышать птичий гомон в кустарнике, Томас оглянулся проверить, почему перевозчик замешкался, а судно дрейфует и понемногу сносится течением к середине русла. Тот подрагивающими руками возился с веревкой, крепившей весло к борту. Уж не собрался ли он отвязать руль, чтобы огреть эльфа по затылку и забрать остальные денежки? Томасу подумалось, что на его месте он поступил бы именно так. Под свирепым взглядом шерифа человек оставил весло в покое. - Кому надо – сигайте здесь. Не хватало мне груженую баржу на мель посадить. Агнор с неохотой поднялся, обошел по кромке борта заднюю часть посудины, остановился на противоположной стороне, видимо, прикидывая, как перебраться на сушу, не утопив оружие и вещи. Круто берущий вверх глинистый берег отделяла от судна полоса грязно-бурой воды в полтора роста взрослого человека. Отмель не просматривалась. Но видно было, что здесь глубоко и можно подойти ближе. Судно покачивало течением, расстояние медленно увеличивалось. - Если станешь на якорь и перебросишь доску на ту сторону – я соглашусь на твое условие, - терпеливо проговорил Агнор, как если бы вел беседу с капризным ребенком. Задумавшись, как поступить, лодочник застыл в нерешительности. - Чего вы ждете?! - взвизгнула тетка напротив. По рядам пронесся тихий гул ропота. Эльф здесь был чужим, как заноза в ладони, которую, начав срастаться в месте прокола, тело само выталкивает наружу. Подспудное недовольство вырвалось, и теперь уж никто не скрывал неприязни. В единстве люди ощущали свою силу и правоту. - Не хочешь выходить добром – я тебе подсоблю, - негромко пообещал крепкий мастеровой, сидящий в носовой части баржи. Он неспешно нагнулся, выудил из деревянного ящика остро заточенное долото и перехватил наподобие кинжала. Жена его, расширив глаза от испуга, заверещала: - Сид, не надо! Отстранив ее руку, мужчина привстал, и те, кто сидел рядом, тотчас освободили ему дорогу, подвинувшись на своих местах. В руках у матери пронзительно заплакал младенец. Эльф стоял на краю бортика, без труда удерживая равновесие. За всем, что происходило, он наблюдал спокойно, но с некоторым удивлением. Сперва Томас решил не вмешиваться. Подумалось, что выйдет забавно, если Агнор, убегая от разъярённой толпы, сиганет в грязную воду чтобы спастись. Но потом решил, что остроухому, с его-то проворством, ничего не стоит покрошить всех пассажиров как мясо для пирога, какими бы сильными те ни казались на первый взгляд. Таким манером выйдет, что шериф сам посодействует резне. Эх, придется вмешаться… - Быстро сел на место! - взревел Томас, поднявшись в полный рост. Он рывком расчехлил меч и острием указал на мастерового. - Ты. Сядь. Я шериф на службе его величества короля Логана, а этот остроухий под моей защитой. У меня есть приказ, что любого, кто осмелится оказать противодействие – повесят, а имущество конфискуют. Протянув левую руку, он не глядя, ухватил лодочника за рубаху и притянул к себе: тот повис, беспомощно подергивая ногами в воздухе. - Послушай, так не годится. Подведи корыто ближе, - попросил шериф почти миролюбиво и так же, не глядя, поставил его обратно. Лодочник спешно подгреб веслом, и чуть ниже по течению судно пристало к берегу, увязнув килем в залежах ила. Люди притихли: манера Томаса держаться и говорить выдавали в нем не последнего начальника. Привыкшие подчиняться господам, а еще более языку силы, они сразу растеряли воинственный пыл и сникли. Агнор молча вернулся за переметными сумками, взвалил их на плечо и скрылся в прибрежных зарослях очень быстро: вот он шагнул на сушу и вот его уже нет. Даже ветки не шелохнулись, словно через них прошло не существо из плоти и крови, а тень. Томас незамедлительно последовал примеру. Взобравшись на пригорок, он остановился и бросил последний взгляд на суденышко. Стоя по пояс в воде, перевозчик изо всех сил выталкивал баржу вперед. Наконец та поддалась – видно, села некрепко. Вот и хорошо. Недолгий сплав по реке чуть не обернулся трагедией и это, считай, в пограничных землях, где к эльфам более-менее привыкли. Что же их ждет впереди, если придется забрести в самую глушь? Глава 14 Томас проломился через густую поросль ивняка и огляделся. Ну и где прикажешь искать остроухого? Юркнул в дебри, а теперь ищи-свищи! Наверное, по следу пошел. Вот бы посадить его на поводок, как слишком резвую гончую. Та-а-а-к. Чего-то он явно высмотрел на этой стороне, но лодка, конечно, остановилась много дальше нужного места, - рассуждал шериф, - Значит, идти надо вдоль берега реки против течения. Порадовавшись своей догадке, он бодро припустил к намеченной цели напрямик, через буйно растущую во все стороны зелень. Оказалось, река в этом месте врезалась в берег небольшой петлей, образовывая залив, полускрытый от основного русла густыми камышами. Несколько раз шериф то наталкивался лицом на хлесткий прутик, то проваливался ногой в пойму ручья, заросшую травой. В какой-то момент, после неосторожного шага, сапог глубоко погрузился в грязь и остался там. Доставая его, пришлось окунуть руку в жирный ил по локоть. Поэтому, когда чаща расступилась, и впереди замаячил просвет с расчищенным участком, где Агнор, удобно устроившись, как ни в чем не бывало, что-то рассматривал на земле, Томас не удержался и высказал все, что накопилось за время блужданий. - Какого … - дальше он прибавил несколько сильных выражений, - ты убежал один?! Мог бы и подождать! Эльф оторвался от изучения следов и совершенно неожиданно произнес: - Прости, я должен был учесть твою скорость, но слишком увлекся расследованием. Шериф собрался сказать что-то резкое в ответ, но потом передумал и махнул рукой. - Ладно… - Осторожно, не наступи на отпечатки. - Где? - Вот здесь. Томасу не хотелось признаваться, что ничего особенного на земле не видит. Он кивнул головой с полным знанием дела, дескать, все понятно. Если Агнор и заподозрил неискренность, то виду не подал. - Этим углублениям не меньше четырех дней, ветер и время почти разрушили их контур. Хорошо еще, что после упомянутого в лодке события здесь не все истоптали, - продолжил он объяснение. - А вот более свежие следы. Человек пришел, чтобы забрать мертвое тело. Здесь, - Агнор указал на небольшой песчаный участок у воды, где виднелись бурые пятна. - Большую часть крови смыло приливом, но судя по тому, насколько глубоко пропиталась ею почва, рана оказалась смертельной. Обратно он брел отягощенный ношей: следы глубокие и отчетливые. - С чего вдруг ты взял, что это был человек? - Ширина ступни, обувь, поступь и многое другое. Чуть дальше есть еще одна цепочка следов. Тот, кто их оставил, был истощен или ранен: шел, подволакивая ноги, иногда останавливался, чтобы опереться на дерево, и обходил препятствия, которые можно легко перепрыгнуть. Поэтому искать его мы будем после, далеко он не уйдет. - Отлично! Тогда - вперед, за тем, кто тащил труп. - Да, - отозвался эльф. - Жаль только, вечерний дождь может смыть следы, ведущие вправо. - Какой еще дождь? - усмехнулся Томас. - Вряд ли! Жара усилилась, солнце яростно жгло сквозь чистое безоблачное небо. - Я слышал крики желтой совы. Днем они подают голос только перед бурей. Посмотри туда: дикие утки ищут укрытия в камышах при ясном небе - чувствуют приближение ливня, - терпеливо возразил Агнор, кивнув головой в сторону стайки птиц, заплывших в заводь. Казалось, он позабыл о своей привычке ничего не объяснять, ставя перед готовым выводом. - Я чувствую, как воздух насыщается силой грозы, становится более влажным. Томас пожал плечами, давая понять, что его это мало интересует. Но на всякий случай запомнил, вдруг пригодится. Эльф перекинул вещи через плечо и побрел влево, пользуясь ориентирами, заметными только ему. Следы, по которым они шли, не покидали границ утоптанной тропы, которая пролегала через лес, почти не петляя. Что-то подсказывало – в хорошее место она не приведет. Мирное селение вряд ли изберет своим символом ободранное дерево с прибитым к стволу красным черепом барана. Один раз человек, несущий мертвое тело, останавливался на отдых, сбросив свою ношу: примятые и сломанные веточки кустарника еще не восстановились. Потоптавшись какое-то время на одном месте, он отправился дальше. - Как ты думаешь, - прервал Агнор затянувшееся молчание, - почему происшествие в часовне так скоро стало достоянием всего города и окрестных селений? - То есть? - Чтобы сохранить кражу в тайне, расследовать дело назначили только двоих, условились, что они могут пользоваться силами местных властей, но прежде взять с тех клятву о неразглашении. И что? Об этом судачат на рынке, обсуждают в домах: я слышал обрывки чужих разговоров из раскрытых окон, когда проходил мимо. Мне непонятно, откуда проистекает убежденность, что в пропаже посоха виновен мой народ. Томас почесал в затылке. - Может они просто хотят так думать. Или видели что-то. - Может и так… - отозвался Агнор. - Но вероятно есть и другая причина. Хотел бы я знать, кто стоит у истоков этой молвы. Меж деревьев проглянула часть грязно-желтой стены старой кирпичной кладки. Скоро показалось все здание целиком: маленький замок, больше похожий на широкую приземистую башню, с узкими окнами-бойницами и высокими зубцами на крыше. У основания поблескивал ров, наполненный водой, отведенной каналом от реки. Остановившись в отдалении, под прикрытием ветвей молодого бука, они внимательно оглядели строение. Ни один звук не вырывался из оконных впадин, на крыше не бродил часовой. Издали казалось, что замок необитаем, но прочищенный ров, без всяких следов застоявшейся воды, и кучки свежего конского навоза около мостка свидетельствовали, что это совсем не так. Подъёмные ворота, усиленные полосками кованого железа, были закрыты. Возможно, раньше над входом, в квадратной нише, располагался высеченный в камне геральдический знак, но теперь его сточили до основания. Вместо него новый хозяин замка укрепил ярко раскрашенный деревянный щит, символы на котором вне сомнений обозначали герб: красная баранья голова и россыпь золотых кругляков. - Ха, кажется, я знаю, чей это домишко! - оживился шериф. - Каков наглец! Даже эмблему себе придумал как у знатного лорда. Это Барт Баран, торговец краденым. Да чем он только ни промышляет, не брезгует даже рабами торговать и новорожденными детьми. Давно бы прибрал его, но мешают - большая шишка. Поговаривают, у него есть родня при дворе. Вот такая незадача. Представляешь? Вот уж не думал, что все так просто получится. Не думал… Казалось бы, посох этот – такая великая цаца, а он его как безделушку своровал и хочет толкнуть подороже. Каков наглец, ну-у! - протянул Томас почти с восхищением. - Подожди, я скоро вернусь, - быстро проговорил Агнор и скрылся в густой поросли дикого шиповника. Напарник не объяснил, зачем убежал в кусты, и Томас решил, что тот отправился справить свою эльфийскую нужду, не сказав о причине просто из деликатности. На подступах к замку росла пожухлая, выгоревшая до соломенной желтизны трава - все деревья шагов на двести старательно выкорчевали. Видимо, на случай осады: врагов Барт нажил предостаточно. Внезапно подул свежий ветерок, туча затенила солнце. «Может, и вправду пойдет дождь», - подумал шериф, глянув на посеревшее небо сквозь перекрещенные ветки. - Эй, ты надолго там засел? - Почти закончил. - Из кустов показался Агнор, голый до пояса, и нырнул обратно. - Я не понял. Что ты там делаешь?! - Готовлюсь к встрече с Бартом Бараном. В недоумении Томас подошел поближе. Через ветки трудно было что-то разглядеть, поэтому он протоптал дорогу напрямик, оцарапав руки о стебли шиповника. Агнор успел частично переодеться. Рядом на земле валялась его щеголеватая одежда и обувь, взамен он нацепил штаны из грубого сукна и потертые сапоги с деревянными подметками. Спереди к животу спешно приладил мешок, крепившийся ремнями к плечам и талии, затем укрепил похожий на спине. Поверх натянул серую длинную рубаху из шерсти, подпоясался веревкой, на которую подвесил сумку из свиной кожи, самую простую и дешевую. Скрестив руки на груди, шериф с интересом наблюдал за перевоплощением. Он совершенно не понимал что происходит, но ему было интересно. Скрытые тканью накладки совершенно естественно выглядели как горб и надутый пивной живот. Закончив с рубахой, Агнор свернул длинные волосы на макушке и спрятал под грязным поношенным подшлемником с длинными боковыми тесемками. Такой головной убор любят носить молодые подмастерья или батраки, у которых шлема отродясь не было, а впечатление произвести хочется. - Похоже, - хмыкнул Томас. - Но мордаха не вписывается. Даже самый завалящий эльф, будь то кузнец или земледелец, кожу имел гладкую и матовую, как эмаль на дорогой посуде - без единого прыща, морщины или складки. Томас был убежден, что такая кожа для мужчины - скорее порок, чем достоинство. - Сейчас я это исправлю, - пообещал Агнор. Из седельной сумки (теперь понятно, почему он так с ней носился) остроухий вытащил небольшую коробочку. Внутри оказалась россыпь разноцветных склянок и серебряное зеркальце. Агнор макнул кисть в светлую жидкость и, уставившись на свое отражение, потыкал ею лоб и щеки: кожу стянуло мелкими оспинками. В ноздри он вставил тонкие колечки, отчего нос его сразу стал курносым. Под нижнюю губу заложил розоватую вставку, увеличив десны, той же кисточкой поставил на зубы несколько черных пятнышек. Последнее яркое отличие своей расы - большие глаза с крупными радужками он тоже испортил без сожалений. Капнул в каждый прозрачной жидкости, и белки покрылись сетью мелких кровеносных сосудов. Красноватая мазь на веках придала им болезненный усталый вид. Демонстрируя свою работу, Агнор широко, улыбнулся и, открыв ряд «гнилых» зубов, произнес длинное «гыы». Томас, не удержавшись, хлопнул по коленям от восторга, так получилось похоже на ханыг, ошивающихся по дешевым харчевням. Новая личина не вязалась со всем, что шериф знал про напарника, который обыкновенно, прежде чем сесть на бревно, смахивал с него пыль платочком. - Ничего себе! Вот если бы я тебя первый раз в таком виде встретил, то может даже руку подал бы. - Знаю. Но важна сущность, а не то, что снаружи. Ведь так? - Подмигнул эльф, ловко срезая со своего камзола драгоценные пуговки. - Да-да. А меня сможешь разукрасить? - Ты пойдешь так. Хотя… Нет. - Агнор выудил из сумки длинное желто-зеленое перо фазана и, примерившись, воткнул его за тесьму на тулье короткополой шляпы шерифа. - Куда? - С неофициальным визитом к Барту Барану. - Да ты сума сошел! - Томас выдернул перо и отбросил как гадкое насекомое. - Вот так запросто, в одиночку, сунуться в бандитское логово? Это ж как пить дать он видел меня раньше и запомнил. - Тем лучше. - Я шериф! - Разве шерифы никогда не преступают закон? У них не бывает трудностей с деньгами? - хитрый эльф снова подмигнул. - Куда ты ведешь?! Томас нахмурился: неужели Агнор знает? Не может быть, так просто ляпнул, наугад. Но попал в самую точку. - Это хорошо, что ты шериф, он примет тебя с уважением. - Или сразу прикончит, - недовольно буркнул Томас. - Уговори его выпить с тобой, пообещай покровительство и защиту. Вечером пойдет дождь, на ночь глядя он нас не выставит. Как только все заснут, я осторожно обыщу дом. От меня трудно что-то спрятать. - Вообще сдурел?! Сделаем по-другому. Я сгоняю в город - тут недалеко. Лорд Кипер даст людей, мы оцепим домишко плотным кольцом и возьмем штурмом. А ты понаблюдаешь за входом, пока мы не вернемся. Агнор на секунду закрыл глаза. - Нет. - Почему?! - гневным шепотом просипел Томас. - Тому есть много причин. Но, прежде всего… Лорду Киперу нельзя доверять. Томас, уже не заботясь о том, что его могут услышать, громко и отчетливо рассказал все, что он думает об эльфийских матерях, матерях их матерей и обо всех родственниках Агнора, ближайших и самых дальних. - Ты закончил? - Чем больше психовал напарник, тем спокойнее становился эльф. - Вот, теперь сюда идет человек, держа самострел в боевой готовности, он вглядывается в чащу. Запомни, ты хочешь продать краденые драгоценности. Я твой помощник. Иди вперед. Взбешенный тем, как все складывается, Томас зарычал от безысходности. - Эй, кто там? - крикнул арбалетчик, заглядывая через ветви кустов. - Выходи, а то выстрелю. Томас почувствовал себя кабаном, которого егерь гонит прямиком на охотников. Ушастый все специально подстроил, даже его вспышку гнева. Кипер был прав, когда предупреждал о коварстве эльфов. Да и Агнор тоже. Как ни изменяй внешность, нутро остается прежним... Шериф ненадолго задумался и принял решение. Глава 15 - Я смотрю, старину Барта охраняют не хуже, чем короля, - громко ответил Томас. - Но мы люди мирные и пришли по делу. - Что за дело? – разбойник чуть расслабился, но самострел по-прежнему не опускал. - Да вот я, собственно, хотел предложить ему выгодную сделку. Но это разговор только с глазу на глаз. - Шериф осторожно двинулся навстречу человеку, показав Агнору кулак напоследок. Может его план и сработает, но за эту шутку остроухий огребет по полной. - Не знаю даже. Барт сейчас закупорился как барсук в норе, никого не принимает. Наконец, Томас продрался сквозь кустарник, поправил перекошенные цепкими колючими ветками штаны и выпрямился. Охранник смотрел напряженно, словно ждал подвоха. Грязный палец с обломанным ногтем поглаживал спусковой рычажок, то прижимая немного, то отпуская. - Там, кажется, еще кто-то есть, - сказал он, нервно сглотнув. - А, это… Это мой бестолковый слуга! Ходил гадить в кусты и потерял дорогую пуговицу, из тех, что я хотел э-э-э… преподнести Барту в подарок. Закрепить, так сказать, деловые отношения. Агнор вылез из зарослей и в нерешительности остановился. Надо думать, за это время он успел сложить свои вещички и тщательно припрятать. - Нашел?! - угрожающе спросил Томас. Эльф молча протянул атласный мешочек. Шериф выхватил драгоценности и, пока Агнор не успел отойти, отвесил ему подзатыльник, с удовольствием отметив, что напарник покорно вытерпел тумак, дабы не выказать эльфийской ловкости. Похоже, плут получил изрядно, потому что едва устоял на ногах и теперь, жмурясь, потирал голову обеими руками. И никакого мстительного блеска в глазах, само простодушие. Поразительный хитрец! Разбойника сценка изрядно повеселила – он громко, с прихрюкиванием, рассмеялся. - Меня точно примет, - продолжил гнуть свое шериф, пока человек Барта не утратил хорошего расположения духа. - Дельце уж больно выгодное для него получится. Ну и для меня, конечно. Сходи-ка доложи, что пришел Томас Ветмор, и передай ему вот что. Тут, значит, подарок. А это тебе. - Томас подбросил монету, которую разбойник тут же поймал. - Доложить-то я доложу, это можно… Идите вперед, - разбойник крутанул самострелом в сторону замка. Пришлось топать под конвоем, зная, что в любой момент в спину может воткнуться дротик. У края рва провожатый остановился и протяжно свистнул. Скрипнуло окошко рядом с подъёмным мостом, хмурый настороженный взгляд ощупал гостей. - Отворяй! Крупняк! Забренчал цепями спусковой механизм, мостик рывками устремился вниз, грохнул о землю, выбив облачко сухой желтой пыли. После полуденного солнца проем входа показался особенно черным и угрюмым. - Давай-давай, не робей, господа. - Учуяв, с какой неохотой визитеры остановились, прежде чем войти, разбойник растянул потрескавшиеся губы в улыбке, ничуть не стесняясь недостающих спереди зубов. - В конце коридора - дверка. Пройдя почти на ощупь, Томас толкнул от себя шершавую доску, та поддалась, и сразу пахнуло гремучей смесью запахов спиртного, жареного мяса и крепкого мужицкого пота. За дверью располагался зал, сильно напоминавший кабак: несколько десятков людей сидели за столами, потягивали пиво и резались в карты на деньги, некоторые толкались возле большого очага, где крутился вертел с подрумянивающейся на огне свиньей. Заслышав скрип дверных петель, люди Барта разом обернулись. Компания не робкого десятка: цепкие глаза на синих от щетины лицах, крепкие мускулы под линялыми обносками, свалявшиеся в колтуны, давно не чесаные волосья. Таких ребят шериф без сожаления не единожды отправлял на виселицу. Отпетые убийцы и насильники, сразу видно. Разговоры тотчас прекратились. Слышалось только, как шипит жир, стекающий на угли со свиной туши, да лениво жужжат мухи. - Вы здесь пока посидите, - распорядился провожатый, указав на несколько свободных стульев возле лестницы, ведущей наверх, - а я схожу к Барту. За стеной громыхнул подъёмный мост, судя по всему – поднялся. «Мышеловка закрылась, путь отрезан. Придется валять дурака до конца», - безрадостно отметил Томас. Он поудобнее устроился на своем стуле, закинув ноги на соседний. Потом вспомнил про дырявые подошвы и сел иначе. Эльф близоруко щурился красноватыми веками и оглядывался по сторонам как простофиля на первой в жизни ярмарке. Гул в зале понемногу возобновился, зашлепали о стол карты, звякнули монеты, сгребаемые рукой удачливого игрока, заворчал проигравшийся, глухо застучали глиняные кружки, через весь зал прокатилась зычная сытая отрыжка. Со стороны лестницы не доносилось и шороха, о гостях словно забыли. Шериф скрипнул зубами: Барт заставлял ждать. Наконец, спустя время, за которое сальная свеча прогорает на четверть, провожатый вынырнул из узкого прохода, ведущего наверх. - Ну вот, все путем. Хозяин вас примет. Только оружьеце здесь оставьте. Томас молча отстегнул ножны с пояса и положил на стол. Туда же отправил свой дешевенький кинжал Агнор. - Позвольте-ка. Провожатый легко ощупал их бока и голенища сапог, проверяя, не спрятан ли там нож. - Ловкие у тебя ручонки, браток. Ты мне, часом, кошель не срезал заодно? - недовольно проворчал Томас, проверяя, на месте ли его ценные вещи и королевские документы с печатями. В ответ разбойник еще раз оскалил прореженные зубы и указал рукой в сторону лестницы, мол, проходите. Шагать впотьмах не пришлось - на стене зажгли кованый квадратный фонарь. В сполохах красноватого света гости поднялись на два пролета по узким ступеням. Обороняться в такой пещере от противника, превосходящего числом, должно быть удобно. Проскрежетал засов, дверь распахнулась, и крепкий румянощекий юноша впустил их внутрь. Первое, что бросилось в глаза – длинные шкафы вдоль стен, заполненные блестящей дребеденью: статуэтками, столовым серебром, шкатулками, витыми браслетами, подвесками, стаканами цветного стекла. Остальное пространство занимали картины в золоченых рамах, подставки с чучелами животных и даже кусок барельефа со сценой сражения. Барт, как заправский ростовщик, восседал за огромным столом-ящиком со столешницей, обитой зеленым сукном. Надо полагать, именно там прятались самые ценные вещи. Красное до бордового оттенка лицо хозяина растянулось в любезной гримасе. Пухлые щечки при этом отодвинулись к самым ушам. - Томас Ветмор! Добро пожаловать в мое скромное пристанище! Кто мог подумать, что я увижу здесь шерифа собственной персоной? Еще утром я бы поставил половину состояния на то, что это невозможно. - Я тоже… Я тоже рад тебя видеть. Шериф оглянулся. Сзади, как нелепые тени его и Агнора, стояли двое – тот, что открыл двери – белокурый, пышущий здоровьем крепыш и еще один – сухопарый седой человек с недобрым колючим взглядом. - Послушай, так не пойдет, - сказал Томас, указав большим пальцем себе за спину. - У меня разговор с глазу на глаз. - Ах, я все понимаю, - доверительно сообщил Барт и закивал головой, отчего нежные складки жира на шее мелко задрожали. - Но и вы меня поймите. Время сейчас такое, что верить никому нельзя, даже собственной мамочке. Должен же я как-то себя обезопасить! Тем более, вот этот парень, - кстати, его зовут Сетт - мой племянник и наследник всего моего дела. Прежде работал в скотниках, но я нашел ему более достойное применение. Вот передам дела и уйду на покойную старость. Секретов от Сетта я не держу. Томас снова оглянулся, и белобрысый самодовольно выпятил грудь, приосанившись. Пока напарники располагались на предложенных стульях, Барт внимательно рассматривал шерифа. - А ты смелый сюда сунуться, - вдруг отметил он. - Деньги мне очень нужны. - Кому ж не нужны… - усмехнулся торговец. - Давай перейдем к делу, - ушел со скользкой темы Томас. - Если ты слышал, лорд Кольвиль недавно был лишен всех титулов и казнен по обвинению в мятеже. Так вот, конфискацию имущества проводил я. Особо не поживился: только назначили на должность, да и приставы могли донести, но несколько вещичек удалось припрятать. Горсть драгоценных пуговок (надеюсь, щербатый тебе их передал) и так, по мелочам. Если сработаемся, настанет черед более дорогих предметов. Барт вытянул в трубочку полные губы, которыми во время разговора он постоянно причмокивал, словно рассасывал конфету. - За подарок - спасибо. Неспешно придвинул свечу – большую и оплывшую, как и он сам, взял щипчики, подковырнул ими пуговицу и поднес к свечному пламени. - Интересно, да… Синий сапфир, кабошонной огранки. Первый раз вижу, чтобы внутренних лучиков было двенадцать, а не шесть. Что ж, редкая штучка, но на любителя. Охотней сейчас покупают рубины. Что хочешь продать? Томас красноречиво посмотрел на эльфа и тот, спохватившись, неловко вытащил из-за пазухи завернутый в лоскут небольшой предмет, положил на край стола, после чего быстро спрятал руки, скрестив на груди. Возможно, не хотел лишний раз привлечь внимание к своим продолговатым эльфийским ладоням с длинными тонкими пальцами. Опасался он зря, Барт жадно подхватил безделицу, поспешно развернул и впился глазами. - Белое золото, сложнейшая резьба. Ух ты! - Он нажал выпуклости по бокам и вытащил два отлично сбалансированных метательных лезвия. - Это очень… очень интересная вещица. Не всякому ремесленнику хватит таланта, да и не всякий возьмется: полжизни потратишь на работу. Наверное, эльфовская. Где пряжку взял, у лорда Кольвиля? Фу, как не патриотично с его стороны. Неудивительно, что его казнили за предательство. Сегодня носишь эльфийские цацки, завтра – предашь короля. - Барт захохотал неожиданно мелодичным смехом. - Пятьдесят золотых райолов, - произнес он, вытирая слезы, выступившие из глаз от смеха а, может, от огорчения, что придется расстаться с кругленькой суммой. - К сожалению, больше не могу предложить. Видишь ли, не буду вдаваться в подробности, просто скажу, что меня сильно подвели на деньги недавно. Шериф прикинул, что на эдакую сумму можно купить каменный дом с большим садом в пригороде или пятерых боевых коней. Наверняка пряжка стоила и того дороже. Для большего правдоподобия он решил поторговаться. - Пятьдесят – маловато. Прибавь еще треть. А как поправить твои дела, я тебе толковый совет дам. Не знаю, кто тебе заказал Посох Мира, но я точно найду, кто может заплатить больше. Одним махом недостача покроется. А? Эльф наклонил голову, очевидно, в попытке скрыть эмоции. Вопреки договоренности Томас сказанул лишнее. За окном прокатился оглушающий раскат грома; торговец непроизвольно вздрогнул. Томас только сейчас заметил, как запали глаза на его тучном лице, как излишне порывисто он стирает пот с гладкой лысины. «Он чего-то боится», - догадался шериф. В стекло с глухим звуком брызнули первые капли, принесенные ветром. Сквозняк ворвался через щели в рамах, гобелен на стене затрепетал как живой. - Сетт, принеси-ка нам пивка! - Барт быстро взял себя в руки, словно ничего эдакого не услышал. - Самого крепкого. Только не из большой бочки, а из той, маленькой, что в дальнем углу погребка стоит. Ты понял меня? Племянник медленно кивнул. - Да, понял. Сейчас сделаю. - Итак, я готов торговаться, но есть пределы, - торговец оживленно потер полные руки. - Отчего бы и не поторговаться. Вскорости, когда цена поднялась почти до суммы, какую затребовал шериф, племянник Барта возвратился, неся поднос со стеклянными кружками. - А вот и пиво. Капли стекали с запотевших боков, обещая прохладу и наслаждение после раскаленной печи дня. - Ха! То, что надо. В жару лучше и не придумаешь! - обрадовался Томас. - Гостям подаю только в стекле, - пояснил Барт. - Глина или дерево со временем впитывают запах, и даже хорошее пиво обретает дурной привкус. Сетт знает толк, как правильно наливать – сначала охладить кружку, потом осторожно лить тонкой струйкой в самый центр, подождать, пока загустеет, и долить доверху. - Надо же, буду знать. Томас прищурился от удовольствия и поднес кружку к губам. - Господин, муха в вашем пиве! - быстро воскликнул Агнор. – Позвольте, я достану! Как получилось, что пытаясь выудить «муху», Агнор опрокинул кружку шерифа, никто не успел понять. Пиво сначала плеснулось на грудь, потом стекло вниз, образовав характерное пятно, словно Томас обмочился в штаны. Свой бокал эльф тоже обронил. - Это что еще такое! - прогремел шериф и вскочил, выпрямившись во весь рост. Агнор съёжился, ожидая удара. Даже тесемки подшлемника натянул, чтобы не слетел в случае чего. «Я его сейчас пришибу, - подумал Томас. - Насмерть». Потом вспомнил, что для дела остроухий потребен живым – взял себя в руки и сел обратно. Просто пополнил мысленный список должков еще одним. - Так, на чем мы… Торговец напряженно посмотрел мимо, через плечо шерифа. Томас хотел, было, оглянуться, но шею точно сжало стальными щипцами. Это было так неожиданно, что драгоценные мгновения он без пользы потратил, пытаясь понять, отчего не может дышать. Короткие судорожные позывы блокировались, не наполняя грудь воздухом. Удавка! Он заскреб пальцами по шее, но тонкая веревка вдавилась так, что не ухватишь. Тогда он завел руку за спину, чтобы схватить душителя, но руки его перехватили и тут же связали. Где Агнор?! Бешено вращая глазами, Томас рыскал взглядом, силясь увидеть напарника. Нашел. Тот валялся на полу, заколотый охотничьим ножом. Надежда только на себя. Судорожным усилием Томас рванул вперед, врезавшись в стол. От толчка колыхнулись столбики монет и ссыпались на пол. Барт испуганно взвизгнул, вжавшись в стул – отступать ему было некуда. - Не робей, - прокряхтел племянник, - и не таким быкам на бойне рога сворачивал. «Мне конец», - вдруг осознал Томас. Перед глазами запылали пунцовые круги, ноги ослабли, подогнувшись в коленях. В голове напоследок пронеслось: «мать не переживет».