Фанатская книга: "Аватар: Цена Пандоры."

Не знаю, что стало для меня последней каплей. Тот ли момент, когда шахтёров согнали под ружьё или когда зажигательные ракеты полетели в толпу аборигенов, а их дерево рухнуло под радостные улюлюканья командного центра. В школе я учился хорошо и мог вгрызться зубами, если мне было надо, иначе Пандоры мне не видать, как своих ушей, но мне явно следовало уделять больше времени химии и физике, тогда, быть может, я и придумал бы иной способ внести свою лепту в этот конфликт. Я шёл тогда по утилидору держа в руке Универсальный флакон для хранения и переноски жидкости, который выдавался вместе с дыхательным экзокомплектом всем сотрудникам RDA, прилетевшим на эту планету, но наполнен он был не водой и не мультивитаминным напитком, а высококонцентрированной перекисью водорода. Обеденное время было сокращено для скорейшего уложения в сроки установленные Полковником, поэтому в соединяющих модули застеклённых коридорах творилась большая толкотня, чем обычно. Даже технические подземные переходы полнились снующим туда-сюда персоналом. Одним из таких я направился в транспортный ангар. Прямо над дверьми шлюза находилась камера слежения. Дождавшись, пока смена повалит на обед, выскочив из-за угла, пригибаясь, я гуськом добрался до входа, прежде чем створки с шипением сомкнулись. По карте допуска никто не считает. Возможно, на записях можно будет разглядеть мой силуэт, но я надвинул синюю форменную кепку чуть ли не на нос и закрылся капюшоном, как мог, так что надежда осуществить задуманное без каких-либо потерь всё-таки была. Я замыслил подорвать один из винтокрылов, залив в автоматический заправщик перекись водорода. По идее, когда тот начнёт работу, перекись сдетонирует, перемешавшись с синтетическим топливом либо в заправщике, либо в самом винтокрыле. Меня устроили бы оба варианта. В ангаре кипела работа. Техники и наёмники прилаживали пулемёты на винтокрылы и автопушки на скафандры, автоматоны разных назначений колесили по назначенным им траекториям, гудели и щелкали механизмы заполняющие пулемётные ленты. На несколько секунд меня охватил боевой ажиотаж, в голове заиграли старинные гимны, пульс участился и возникло чувство всеобщего воодушевления. Но я быстро согнал наваждение и сосредоточился на цели. Я высмотрел область, не засвеченную камерами на промежуток, примерно, в тридцать секунд, где в ряд стояли и заряжались шесть уже заправленных топливных автоматов. Оглядываясь, словно вороватый парнишка с нижних уровней, я рысцой добрался до одного из них, мигом открутил ручной клапан, как можно аккуратнее влил перекись во внутрь, закрыл, второпях снял куртку, скрутил, затолкал в пространство под баком и отошёл в сторону, словно ничего не было. План отхода был не столь продуман. Лучшее, что мне пришло в голову — дождаться реакции и под вой сирен в общей куче покинуть модуль. Я собрался отойти подальше от стоянок и забиться в какой-нибудь угол, как вдруг, кто-то пнул меня под зад и отрывистым сипом скомандовал: — Чё шатаешься без дела, вольтов ловишь, помогай давай. Вместе с каким-то накачанным мулатом из техобслуги, мы подняли трехствольную турель и вогнали её в паз на платформе, пока он закручивал крепёжные болты, распаковав оцинкованный ящик с уже заполненной лентой, я приторочил его с левой стороны от ствола и подал ленту под крышку ствольной коробки. В этот момент, за моей спиной проехал автоматон, бросив на него взгляд, я увидел в промежутке между почти метровым в обхвате топливным баком и движущей конструкцией плотно свёрнутую форменную куртку… Зрелище заворожило меня. Не в силах отвести глаз, я проследил, как машина миновала один «Скорпион», другой, и ещё четыре, остановившись у самого конца ряда, она вытянула рукав, медленно, механически расчётливо, пристыковалась к автоматически открывшемуся бензобаку и.… кто-то истошно заорал: — ВОЗГОРАНИЕ! Сперва, я увидел желтоватый всполох — это загорелся рукав, а потом… кто-то повалил меня на землю, я только и успел рефлекторно зажать уши, открыть рот и зажмурить глаза. Рвануло с такой силой, что меня оторвало от земли. Вслед за тем, всё случилось так, как я планировал, взвыли сирены, с высокого потолка сплошным потоком полился специальный противопожарный состав. Меня подняли на ноги и потащили за собой, охреневший, дезориентированный, я только и делал, что спотыкался. Прежде чем покинуть модуль, я успел обернуться и увидеть сквозь пелену смога, как полыхал винтокрыл.

***

Системы сработали «на ура». Огонь потух ещё до того, как я добрался до жилого блока. Я заполз в «Соту двадцать шесть — ноль два», скинул с себя верхнюю одежду и провалился в состояние между лихорадочным бредом и реальностью. Не знаю, сколько так я провёл, пока в дверцу не постучали и не приказали командным голосом: — На выход. На одеться тридцать секунд. Я подчинился. На выходе меня ждали четверо сотрудников Службы безопасности. Я выполз из камеры и предельно сонным и недоумевающим голосом спросил: — Да что ещё за?.. Моя смена закончена, я всю ночь… — Там разберутся, руки за спину, лицом к стене. — Говорилось это лысым, почти двухметровым мордоворотом и таким буднично-спокойным тоном, что я даже не нашёл, чем возразить, лишь возмутился: — С какого ещё хрена? Мягко щёлкнул предохранитель карабина. Я повиновался, стараясь двигаться как можно сонней и неуклюжей, хотя от сна не осталось и следа, взбодрилась каждая клеточка организма, а один из природных инстинктов приказывал бежать со всех ног. Как только руки связали стяжками крест-накрест, меня взяли в конвой и куда-то повели. Догадаться «куда» было не трудно. На ковёр, в командный модуль. Всю дорогу я пытался предположить, где прокололся, что позволило меня вычислить? И что делать теперь? Наверное, делать мне больше нечего, как дожидаться в карцере победы той или иной стороны, а как быть дальше? Если авантюра некого Джейка Салли удастся, могу ли я рассчитывать на возможность остаться здесь? А если нет? Мне конец. Меня вернут на землю, в эту зловонную клоаку, где будут судить те, по ком самим высшая мера плачет. Но это о будущем. Майлз Куоритч — глава Службы безопасности был насущей и, пожалуй, главной моей проблемой. Он спятил. Об этом шептались по всем отделам. От моего информационно-протокольного, до последней шахтёрской бригады, но возразить, а уж тем более противостоять его действиям отважились лишь учёные. Да и открытых сторонников у него хватало. Тем временем, меня привели в рубку. Поднявшись по ступенькам на командный подиум, я состроил гримасу посерьёзней и сходу выразил своё недоумение: — Что всё это значит?! Я требую объяснений! — О, да, мы тоже! — С кислотной подобострастностью ответил мне Паркер Селфридж. С виду этот мужичок не внушал никакой угрозы, ростом метр с кепкой, слабыми чертами лица, хлипкими усиками и по-женски высоким голосом. — Я решительно не понимаю. В мой положенный перерыв, после того, как я чуть не погиб, меня поднимают и обращаются со мной так… — Я театрально топнул ногой. — Слово я военный преступник, ей-богу! — Может, потому что ты он и есть… — Майлз Куоритч сказал, как отрезал. Аура угрозы от него исходящая ощущалась физически. Несмотря на то, что Куоритч был на полголовы ниже, он умудрялся смотреть на меня сверху вниз. Шрамы, словно выточенные из камня черты лица, широкая армейская стойка и ничего не упускающий взгляд вечно полуприщуренных тускло-голубых глаз внушали натуральный животный ужас. Он мерным шагом приблизился ко мне, встав вплотную и скрестив руки за спиной. Его челюсти непрерывно двигались. Он жевал жвачку. Мятную. Запах, ох, этот запах! Мятная вонь запустила щупальца в мозг и усугубила эффект психологического воздействия. Останься я в закрытой комнате с этим человеком один на один, то выдал бы всё, от имён девок, которых лапал в старших классах, до кодов запуска баллистических ракет, ему бы даже меня мордовать особо не пришлось. Но я был не один. На меня работал битком набитый центр связи и даже стоявшие за спиной наёмники придавали мне уверенности, а значит я мог сыграть. — Вы обвиняете меня? — Стойте-стойте-стойте… — Вмешался Селфридж. — Никто никого пока не обвиняет, мы просто хотим найти ответ на поставленный вопрос. Произошла авария. Вы тому свидетель. Но, вот незадача, почему вы, собственно, вообще, оказались в том месте и времени. — Я помогал снаряжать «Скорпион». — Информация была нейтральной, насколько это возможно. — Посмотрите на камерах, там всё видно. Куоритч развернулся на пятках и подошёл к рабочему столу. — А меня больше волнует то, чего на них видно не было. Вот оно. Попался. — Здесь… — Он запустил в голопроекции первое заготовленное видео. — Мы видим, как некий Дэвид Кортни покидает информационную рабочую зону под номером «шесть», на камере возле санузла номер «шестнадцать» мы видим, как он движется по направлению к общей столовой, в которую, однако, не заходит, а на следующей же записи видно, что возле подземного шлюза в транспортный модуль возникает неизвестная личность в куртке с закрашенным кодом быстрого реагирования. А здесь… Куоритч пропустил ролик до момента, когда я вошёл в ангар, но речь продолжил Паркер. Было очевидно, что они действуют в хорошо сработанном тандеме, если нужна гибкость и дипломатия — говорит Сэлфридж, если нужны решительность и напор — за дело берётся Куоритч. Одно тело, две головы. — Мы видим, как этот «некто» проходит шлюз в транспортный модуль и скрывается из виду. Но, о чудо! На следующей камере будто бы из воздуха снова возникает Дэвид Кортни! — В отличие от Куоритча, Сэлфридж обильно жестикулировал и не чеканил слова, а плёл паутину, в которой увязнуть было раз плюнуть. Я не растерялся, к тому же ответ был заготовлен заранее: — Знаете ли, я оскорблён подобными намёками. Мало того, что кто-то похоже забыл о существовании такого понятия, как «презумпция невиновности»! - Я повысил голос, так чтобы все здесь собравшиеся его слышали. - Так ещё и доказательства моей вины опосредованы настолько, что невольно вспоминается фразеологизм про вилы и воду. — Я старался прибавить в голос побольше холодного упрёка, но под нависшей глыбой Куоритча, тон то и дело срывался в небеса. — Обвинять меня в саботаже глупо, хотя бы потому, что возгорание автозаправщика могло произойти в непосредственной близости от меня! — Заметьте, мы вас ни в чём пока не обвиняли. — Пролепетал Сэлфридж. Глаза Куоритча вспыхнули адским пламенем, а лицо исказила гримаса могильной улыбки. Если бы здесь был один Сэлфридж, я бы, может, и отвертелся, надавил на то, что нет прямых доказательств: «А не моя ли голова в этом кадре? А у вас точно было достаточно времени, чтобы отсмотреть все записи? Требую транспортировки на землю и созыв судебной комиссии!» — Развернуться! — Рявкнул Куоритч. Я не нашёл в себе сил возражать и медленно встал к нему спиной. Он схватил мои руки, нагнулся к ним и… конец. Меня выдало белое пятнышко обесцвеченной кожи на внутренней стороне второй фаланги безымянного пальца левой руки. — Тааак. — Спокойно протянул Куоритч. — Диверсия. И заломил руки так, что хрустнули суставы, а нос устремился к полу. — Смотрите сюда, Паркер, крысы плодятся в геометрической прогрессии. — Он вывернул руки ещё сильнее, так, что я упёрся лицом в землю. — Значит, из сочувствующих, «Сынок»? «Не стонать!» — Дал я себе приказ. — «Не давать слабину!» — Стойте, стойте, стойте, Майлз, я ничего не понял, объясните нам, пожалуйста! Под «нами» он имел ввиду сгрудившуюся плотным кольцом вокруг рубки толпу. И хоть бы один вмешался! — У него химический ожог, причём свежий. Мы в разведбате таких горе-химиков десятками вычисляли! — И вместе с деревнями сжигали! — Подал голос я. — Что, думаешь, если ты из сочувствующих тебя пощадят, когда сотни и тысячи синежопых перевалят через эти стены? — С каждым словом голос Куортича звучал всё грозней. — Они вздёрнут за яйца тут всех без разбора! — А может оно и к лучшему! — Выпалил я, силясь перебороть боль и надрыв в голосе. — Это не они вторглись в наши дома, и не они нам устраивают ковровые, нахер, бомбардировки! Засрали одну планету — засрём и другую, что их считать, вселенная бесконечна! — Ой, да бросьте, вы! — Встрял Паркер. — Не драматизируйте! На этой планете полным-полно мест, куда даже разведывательный дрон не летал!.. — Когда-то и о нашей Земле так думали… Такая у вас логика, прибыль превыше всего. На остальное насрать? Да? — Сынок, ты что, Марксист? — Сквозь подступающие к глазам слёзы, давясь смехом сказал Куоритч и отпустил мои руки. Я тут же разогнулся, встал и сказал: — Нет, идеалист… — И презрительно бросил: — «Папаша». Тут Куоритч не выдержал и заржал во весь голос. Это был плохой смех. Злой. — А Пандоре плевать на твои идеалы, эта падла не ответит тебе взаимностью. Как бы не так. — Дьявольская улыбка вновь взыграла на его лице. — Она не посмотрит, кто ты такой, проглотит, прожуёт и даже не высрет! А выставь тебя наружу без защитной маски, сколько ты там продержишься? — Спорю, хотите это выяснить? — О да, я хочу. — Куоритч перестал улыбаться. — Так, Полковник, мы же цивилизованные люди, в конце-то концов! Даже если этот человек виновен, а его вина ещё не доказана, прошу заметить. — Паркер примирительно поднял руку. — Не доказано? Он здесь себе чуть ли не чистосердечное подписал! — Не было такого. Не было. Он высказал о своём сочувствие аборигенам, только и всего. — Ожог!.. — Мало ли где он его получил. — Паркер говорил медленно, отделяя каждое слово, словно пытаясь осмыслить сложившуюся ситуацию. — В суд. На землю. — Каков глист. — Прошипел Куоритч, словно кот упустивший добычу. — Но запомни, из воды сухим не выйти. В КАРЦЕР! Прежде чем мне заломили руки, он посмотрел мне в глаза, и я не смог выдержать его взгляд, чисто физически не смог, и отвернулся. Тогда он о чём-то кивнул бритоголовому вояке по фамилии Уэйнфлит. И меня увели. Пульс участился настолько, что сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, ноги заплетались, я тщетно старался успокоиться, отвлечься, подумать о чём-то хорошем, потому что в голову лез всякий мрак, но настоящий мрак поджидал меня вне черепной коробки. Открылись двери и меня ввели в предкамерную буферную зону с постом охраны, процессия остановилась за пультовым столом, где сидел скучающий, обрюзгший, лысеющий мужик в форме охранника. — Чё, ещё один? — Спросил он. — Что-то типа того. — Ответил Уэйнфлит, поставил на пол свой карабин и прислонил его стволом к стене. «А зачем он это сделал?» — Подумал я, когда Уэйнфлит зашёл мне за спину. Он наступил на подколенную ямку. Раздался приглушённый хруст ломающегося сустава. Я не заорал только потому, что от боли спёрло дыхание. И сразу после того, как я со свистом втянул воздух для крика, на меня посыпался град ударов. Пока я висел у них на руках, они работали кулаками и коленями, напрочь выбив весь дух вместе с желанием кричать и делать вообще что-либо, но когда мне позволили упасть, всё только началось. Самое страшное, что руки были связаны за спиной и я не мог защитить голову, по которой сразу же пришлось несколько хорошо поставленных тяжёлых ударов. Единственное, что мне удалось — это прикрыть пах коленом. — ЭЭЭЭЭ! — Поднял крик охранник. — Прекратите, вы его убьёте сейчас! Уэйнфлит отвернулся лишь затем, чтобы с силой оттолкнуть охранника, пытающегося оттащить кого-то из них от меня. — Вы чего творите-то?! — Упав на пол, недоумевал тот. — Что приказано. — Уэйнфлит говорил с отчётливыми садистскими нотами. — И… как… же… мне… это… нравится… — Каждое слово сопровождалось новым всё более сильным ударом. Меня футболили от одной минуты до нескольких сотен тысяч лет. И, что странно, тело почему-то отчаянно отказывалось терять сознание, поэтому я чувствовал всё, ровно вплоть до того момента, пока не перестал чувствовать вообще что-либо. Тогда Уэйнфлит сказал: — Всё, хватит с него! — И взяв за руки, меня втащили в одну из четырёх параллельно стоящих камер. — Ухх! — Воскликнул один из силовиков. — Да… — Отвечал ему Уэйнфлит. — Я, чёрт возьми, обожаю эту планету! Абсолютная безнаказанность. И ушли.