You'll see fire in their eyes

      Питер ненавидит новости.       Нет, серьезно, у него было предостаточно для этого поводов еще до того, как в них начали день и ночь твердить про исчезнувшую половину человечества. Ну, хотя бы потому что ему постоянно приходилось выслушивать не самые приятные слова в адрес Человека-Паука.       Вообще-то, сейчас он готов отдать все, чтобы «опасный злодей Человек-Паук» снова стал центральной фигурой новостей.       Но теперь это — списки тех, кому не повезло исчезнуть с лица Земли три дня назад. Советы тем, кому еще больше не повезло остаться. Обещания поддержки и помощи.       И Питер правда не понимает, почему они просто не могут заткнуться. Какие вообще советы могут исправить смерть половины человечества?       Но голоса ведущих преследуют его, куда бы он ни пошел. Просачиваются сквозь стены пустой квартиры, вылетают из распахнутых окон, доносятся из дверей ресторанов — тех, что остались открытыми. Питеру кажется, что еще немного — и он сойдет с ума.       Впрочем, на второй день в новостные сюжеты вклиниваются сообщения о многочисленных мелких преступлениях и актах вандализма и рекомендации не покидать дом после наступления темноты.       Нью-Йорк мог стать утешением для всех, понесших потери, но вместо этого он становится озлобленным диким зверем, неспособным выносить терзающую его боль.       И Питер несколько раз подходит к шкафу, в который он забросил свой костюм, но дверца продолжает оставаться закрытой.       Вдох-выдох. Вдох-выдох.       Город, где он вырос, становится все более и более враждебным.       —       Все меняется, когда ноги приносят его к разбитой витрине закусочной Дельмара. Питер просто бесцельно бродит по городу: он не может оставаться на одном месте, словно верит, что постоянное движение спасет его от собственных мыслей. Он не спит и практически не ест, и в сумме с его ускоренным метаболизмом это почти доводит его до истощения. Но эта картина заставляет что-то внутри него перевернуться.       Его улучшенный слух улавливает крики и угрозы, доносящиеся с разных сторон, и неожиданно заторможенность трансформируется в злость. Той ночью Питер впервые ощущает себя практически живым, разбираясь с тремя пьяными парнями, пристающими к испуганной девушке. Но потом с ним заговаривает Карен — и Питер ломается.       — Тони? — бормочет он бесцветным голосом, и Карен, как умный искусственный интеллект, правильно понимает вопрос.       — Мне очень жаль, — с почти человеческой интонацией говорит она.       Питер зажмуривается.       Вдох-выдох. Вдох.       Выдох.       —       Проходит неделя, когда он впервые с атаки Таноса заговаривает с живым человеком. Его находит Клинт: тяжело ступает на крышу, когда Питер сидит на краю, свесив вниз ноги и внимательно вслушиваясь в шум ночного города. Его маска лежит рядом: Питер не делает попытки ее натянуть, когда мужчина с ним заговаривает.       — Привет, парень. Слышал, ты пытаешься навести в Нью-Йорке порядок.       Питер неопределенно пожимает плечами.       — Эй. Если тебе что-то нужно…       Питер невесело хмыкает.       — Не хочешь присоединиться к нам на Базе? — предлагает Клинт после непродолжительного молчания.       — Разве что вы там новости постоянно не смотрите, — Питер морщится, когда его голос оказывается скрипучим и хриплым от долгого молчания.       — Нат бросается вещами в любого, кто хотя бы думать об этом начинает, — заверяет его Соколиный Глаз, и на этот раз Питер слабо улыбается.       — Тогда ладно.       — Кто-то, — начинает Клинт и тут же себя обрывает, но Питер прекрасно понимает, о чем он хочет спросить.       — Нет, — говорит он.       Клинт молча кивает: Питер ощущает движение воздуха.       Он натягивает маску, прежде чем подняться на ноги и выжидающе уставиться на Бартона.       —       — Эй, я привел Парня-Паука, — громко сообщает Клинт, стоит им переступить порог здания.       — Я Человек-Паук, вообще-то, — замечает Питер машинально.       — Привет, Паучок, — Наташа, полулежащая в кресле, взмахивает рукой.       — Пятница сказала мне, — Пеппер стремительно входит в гостиную и кивает, когда видит неловко переминающегося с ноги на ногу Питера. — Да, конечно. Ты можешь оставаться здесь сколько хочешь, Человек-Паук.       — Питер, — поправляет ее Питер, чувствуя на себе внимательный взгляд Наташи. — Просто Питер, мэм.       — Просто Пеппер, Питер, — слабо улыбается мисс Поттс, прежде чем нахмуриться. — Питер? Как тот стажер, который, — она обрывает себя и морщится, явно спотыкаясь об имя Тони. Питер делает вид, что ничего не замечает.       — Исключено, — отрицает как-то незаметно выросший позади нее Роуди. — Тот пацан, который поставил на место Тони Старка — ребенок.       Питер вздыхает, прежде чем медленно потянуть вверх маску.       — Я не ребенок, мне пятнадцать, — в миллиардный, наверное, раз за последнее время повторяет он.       — Какого хрена, — говорит Роуди.       — Какого хрена, — соглашается Клинт.       — Не ругайтесь при ребенке, — делает им замечание Наташа.       — Да? Ты будто и не удивлена, — недоверчиво тянет Бартон.       — Потому что я не удивлена, — невозмутимо парирует Черная Вдова, и на одно мгновение у Питера возникает иллюзия, что это просто один из тех дней, когда Мстители собирались вместе, чтобы потренироваться в бою и в остроумии, но потом он замечает тени под глазами Наташи, и новые морщины на лбу Клинта, и то, какой потухший у него взгляд, и осознание, что произошедшее, достойное самых худших кошмаров, на самом деле реальность, снова обрушивается на него.       Питер трет ладонью лицо, борясь с мерзким чувством, свернувшимся в его желудке.       — Ладно, эм, так я правда могу остаться здесь? — слабым голосом спрашивает он.       —       Питер.       Питер дрожит и оглядывается, но вокруг него только плотный туман, в котором скрываются смутные силуэты.       Питер, мне что-то нехорошо.       — Нед? — губы шевелятся с таким трудом, словно его лицо онемело от холода.       Питер?       — Мэй? — Питер пытается повернуться на ее голос, но тело не слушается.       Происходит что-то плохое, Питер, — голос его тети прерывается, и Питер снова пытается пошевелиться. — Помоги мне.       — Я здесь, Мэй, — он делает усилие и повышает голос. — Я сейчас, просто, просто держись, ладно?       Питер протягивает руку, словно надеясь ухватиться за плотный воздух и вытащить себя из этого оцепенения, и видит, что с кончиков его пальцев срываются крошечные хлопья пепла.       Он трясет руками, словно то, что происходит, можно исправить таким образом. Но его пальцы продолжают обращаться в пепел, потом его кисти, и предплечья, и Питер отшатывается назад, испуганно задыхаясь.       Его слух улавливает судорожный, болезненный звук, который он слышал всего дважды в жизни, и оба раза были связаны со смертью его дяди.       — Мэй? — слабо зовет он, и его колени подгибаются.       Его тетя плачет, а он не может даже сдвинуться с места, и его тело обращается в пепел.       — Мэй, — бормочет он. — Нед.       Потом его голова взрывается болью, и Питер кричит.       — Питер?       — Я не могу — бормочет он, задыхаясь. — Я не… Мэй, Мэй, где ты?       — Эй, парень, время просыпаться, давай же.       — Нед, — плачет Питер, вслепую пытаясь ухватиться за склонившегося над ним человека.       — Это просто кошмар, Питер. Сможешь открыть глаза?       Питер резко садится и вытягивает перед собой руки, убеждаясь, что он в порядке и что нет в воздухе никакого пепла. И что перед ним не Нед и не Мэй, а Соколиный Глаз — просто Клинт, как он сказал его называть — выглядящий так, словно он еще не ложился.       — Простите, — бормочет Питер, роняя руки на одеяло и отводя взгляд.       — Все в порядке, ребенок, — Клинт устало качает головой и саркастически морщится, словно осознав смысл собственных слов.       — Я не ребенок, мистер Бартон, — машинально возражает Питер.       — Клинт.       — Я не ребенок, мистер Клинт Бартон.       Соколиный Глаз слабо усмехается в ответ на его дерзость.       —       Находиться на Базе среди людей и супергероев, потерявших близких людей и проваливающих любые старания делать вид, будто они в порядке, становится для Питера испытанием, но при попытке ее покинуть он сталкивается с неожиданным препятствием.       — Вы это серьезно? — недоверчиво переспрашивает он, сжимая в руках маску. — Я делал это каждый день, и вы, похоже, забываете о том, что я участвовал вместе с вами в тренировках Мстителей.       — И это было до того, как мы узнали, что тебе тринадцать, — полковник Роудс скрещивает руки на груди, и Питер неожиданно осознает, как именно мистеру Старку удалось пережить его безрассудную молодость.       — Да ладно вам, это даже не смешно, — Питер разводит руками, едва не роняя маску.       — Вот именно, парень.       — Ага, так что поболтаем позже, ребята. Мне правда пора идти.       — Сто…       Питер бежит, уже на бегу проверяя уровень паутины в веб-шутерах, прекрасно зная, что из всех Мстителей его догнать способен разве что Стив, а Стив покинул Базу несколько часов назад.       — Кажется, я начинаю понимать, как именно он стал занозой в заднице Нью-Йорка, — доносится до него голос Клинта.       Нью-Йорк скалит зубы, так что Питер стискивает свои и последовательно разбирается с преступниками, рыскающими в опустившихся на город сумерках. Несколько раз в него стреляют, но пули слишком медленные для Человека-Паука, и те, кто их выпустил, быстро оказываются связаны паутиной.       — Разучился язвить, клоун? — кричит ему один из них, и Питер игнорирует.       — Где был Человек-Паук, когда моя жена рассыпалась пеплом прямо на моих руках? — вторит ему другой, и Питер игнорирует.       — Никто больше не считает, что Мстители могут хоть кого-то защитить, — сообщает ему парень, у которого он только что отобрал шокер, и Питер залепляет его рот паутиной.       — Показатель глюкозы в твоей крови становится критически низким, Питер, — дружелюбно сообщает ему Карен. — Рекомендую исправить это в ближайшее время.       — Ага, точно, — рассеянно бормочет Питер, прислушиваясь к вою сирен вдали.       — Мне придется ограничить функциональность костюма ради твоей безопасности.       — Ч-чего? — Питер хмурится, сосредотачиваясь на голосе его ИИ.       — Мистер Старк…       — Нет! — быстро обрывает ее Питер, качая головой. — Давай не будем сейчас говорить о мистере Старке, хорошо?       — Рекомендую…       — Ладно-ладно, Карен, я понял! — Питер примирительно разводит руками. — Я уже возвращаюсь, хорошо?       Питер не знает, что хуже — то, как абсолютно все Мстители избегают разговоров о Тони Старке, или то, что произойдет, если они решат перестать это делать. Старк не был одним из тех, кто рассыпался пеплом у них на глазах, но и Питер не был тем, кто привык носить розовые очки. Тони отправился спасти чародея и камень времени, который тот защищал, из рук очень плохих парней, чтобы не позволить половине Вселенной исчезнуть. Потом половина Вселенной исчезла, и, очевидно, не из-за того, что Тони и мистер Доктор выиграли в этой битве.       Люди задавались вопросом, кто теперь защитит их, когда Мстители распались, но Мстители воссоединились, когда появилась угроза. А потом они проиграли.       Никто больше не считает, что Мстители могут хоть кого-то защитить.       У Питера нет ни одного ответа на эти слова.