Трещинами по основанию

Первое, что пришло девушке в голову как только сознание пробудилось, это то, что ей было слишком жарко. Хеджин слабо подвигала затекшей рукой, чтобы постараться избавиться от чего-то объёмного и тяжёлого, что укрывало её тело с головы до ног, но слабость всё ещё не отпускала, поэтому рука, даже не поднявшись, упала обратно на подушку. Второй выстрелившей в голову мыслью было яркое солнце, что предательски светило в лицо, словно намереваясь ослепить глаза, если Со откроет их. Лучи грели левую щёку, и это намного больше доставляло дискомфорта, чем приятные ощущения, которые в совокупности с сухим горлом решили свести проснувшуюся девушку с ума. Но самым неожиданным — третьим осознанием — стало совершенно другое. Хеджин проснулась не из-за солнца, затекшей руки или жары. Она проснулась, уловив отдалённо знакомые ноты, которые слышала в детстве, когда маленький соседский мальчик, потакая просьбе любимых родителей, сел за пианино и сыграл. Хеджин знала эту музыку. Она едва разлепила глаза, как её сон тут же улетучился, будто она и не спала всё это время. Взгляд устремился вперёд, туда, где залитый солнечным светом сидел Сонхун. Со готова была поклясться, что она всё ещё спала, но к счастью или горькому сожалению, Пак Сонхун, играющий на пианино, не был миражом её больного сознания. И тогда её тело на минуту похолодело от мысли, что, скорее всего, и вчерашний её бред не был иллюзией, а Сонхун был очень даже реальным… Её глаза распахнулись шире. И мир будто ожил. Хеджин порывисто задышала, глядя как его изящные пальцы резво бегают по клавишам, играя ту самую мелодию. Как теряется в его волосах яркий блик, мягко закручиваясь в локоны, приласканные солнечным лучом. И он всё так же кивал в такт высоким нотам, смотрел, будто его не было здесь. Панорамные окна буквально озаряли его тело, словно он был ангелом, спустившимся с небес. И Со готова была опустить свою голову в немом поклоне, поблагодарить за этот щедрый подарок. Она смотрела, как он играл, так, как умел: с душой, с какой-то потаённой обидой, что преследовала его по пятам, словно хотела обнять и погрузить во тьму. Хеджин вздрогнула, в восхищении приподнимаясь с постели, и это было её ошибкой. Пальцы ударили по клавишам, застывая, не решаясь брать новые ноты. Сонхун медленно повернул голову в её сторону, и что-то в его взгляде было такое, что раньше Со увидеть не могла. Она смотрела ему в глаза, словно хотела найти ответы, но как же глубоко они находились. Сонхун открыл рот, желая что-то сказать ей, но его неожиданно прервал Хисын, резко выскочивший из кухни. Парень что-то тихо бормотал себе под нос, печатая в телефоне. На нём был тёмно-зелёный фартук с белым мишкой, что пил шоколадное молоко. Кажется, это был фартук Дахё, если Хеджин не ошибалась. — Ты проснулась? — подскочил к ней Ли, но Со не обратила на него внимания, продолжая наблюдать за Паком, что, закрыв рот, заметно стушевался и, не находя слов, закрыл крышку музыкального инструмента, — Говорил же ему не играть. Боже, я так испугался. Сегодня утром позвонил Сонхун и сказал, что ты упала в обморок и у тебя началась агония. Хисын поправил одеяло, которым была укутана девушка. Со чувствовала, как краснеют её щеки, и как некомфортно было хозяину квартиры находиться в комнате. Ведь он прекрасно понимал, что его вчерашняя забота не останется в её памяти без последствий. Хеджин невольно обернулась назад, чтобы удостовериться в своих догадках, глядя на смятую подушку и едва мокрое полотенце, упавшее с постели на пол. Значит, он вчера прижимался к ней. Он держал её ладонь. Он… Хеджин занесла руку, опуская пальцы на вещь, в которую её вчера одел Пак. Она склонила голову, разглядывая знакомые розово-голубые, местами фиолетовые полосы, что украшали любимую тёплую кофту Сонхуна, который редко её носил, боясь испортить. Было странно в ней находиться, зная, как она дорога парню. — Твоя кофта, — нерешительно и едва слышно произнесла Хеджин, не обращая внимания на Хисына, что с интересом наблюдал за переглядками друзей. — Первое, что выпало из шкафа. Не напридумывай себе там ничего, — Сонхун скрестил руки на груди, облокачиваясь на пианино, а потом раздражённо ушёл на кухню, громко стуча посудой. — Не обращай на него внимания, — заправил прядь волос ей за ухо Хисын и прислонил ладонь, проверяя температуру, — ему тоже изрядно досталось. Он очень испугался за тебя, не спал всю ночь, боясь сомкнуть глаза. Ему казалось, что если он это сделает, то с тобой опять что-то случится. Хеджин приняла его объятия, старясь не заплакать от испуга, что резко навалился на неё. Девушка сжимала его джемпер, боясь отпустить. В голове смешалась вчерашняя ночь и тот самый вечер субботы, что привиделся ей в бреду. Сейчас она катастрофически не могла понять Сонхуна, который действовал вообще не по плану. Нет, она была благодарна за то, что он не бросил её умирать, но он мог бы вызвать скорую и не мучиться с ней сам. — Скорая была утром, — словно прочитав её мысли, произнёс Ли, поглаживая Со по плечу, — Сонхун вызвал её, как только тебе стало лучше. Сама знаешь, если бы тебя забрали при твоём состоянии, потом было бы тяжело выбраться из больничной палаты, тем более, когда на носу экзамены. А потом он позвонил мне, и на кухне уже готов бульон. Ты как? Девушка оторвалась от друга, поглаживая ладонью свою шею. Ей казалось, что она вполне себе хорошо отдохнула, словно проспала очень много времени и теперь готова свернуть горы. А ещё Пак Сонхун, который, кажется, услышал её просьбу сыграть. Боже, чего она только вчера не сказала. Как стыдно. — Я чувствую себя лучше, — впрочем, ей хотелось дико пить и походить, хотелось хоть что-нибудь сделать, несмотря на лёгкую слабость. Хисын помог ей добраться до туалета, где, сделав свои дела, она долго пялилась на ванну. Со видела свою кофту в корзине для белья, а ещё где-то там валялись и штаны. Девушка невольно покраснела, припоминая, как её вчера раздевал Пак, и стыдливо закусила губу, хотя понимала, что ему, впрочем, её на тело было как до лампочки. И, тем не менее, было странно стоять в его ванной, в его любимой кофте и спортивных штанах, которые девушка заметила только что. Она могла бы назвать его извращенцем, если бы Сонхун не действовал так, как учили его в школе, да и родители. Обычная первая помощь, которая впрочем-то не включала в себе объятия перед сном, но, тем не менее, это помогло. И это было приятно. Пусть и давало поводы для размышлений. Со вышла из ванной через полчаса. Вытирая волосы полотенцем, она всё ещё ощущала дрожь в теле, но ей всё так же хотелось чем-то заняться. Однако самым странным было то, что она чувствовала себя отдохнувшей, с некой лёгкостью внутри. Пока она стояла под душем, к ней неожиданно пришло понимание того, что её перестало волновать то, о чём подумает Сонхун. Девушка даже решила, что перестанет заботиться о том, как он поведёт себя. Хисын сказал, что друг не спал всю ночь, и это действительно было видно при взгляде на него: огромные тени под глазами даже невозможно было замазать тональной основой, при желании; Пак иногда морщился, словно переживал в себе головную боль, которая могла появиться от недосыпа. Сидя за столом и ожидая бульона Ли, который он щедро наливал в чашу, Хеджин смотрела на парня, сидящего рядом. Иногда он подпирал голову рукой, что-то быстро печатая в телефоне, и тёр и без того красные глаза. Чуть чаще он зевал, и его голова опускалась, словно он хотел лечь спать на столе. Девушка чувствовала непривычное ощущение комфорта в его присутствии, хотелось теперь не прижиматься к нему, а просто сидеть рядом. Было бы странно говорить, что на это повлияла сегодняшняя ночь, но Хеджин ощущала себя так, будто в ней что-то изменилось. Буду между ней и Паком что-то поменялось. — Мы написали твоему заместителю, а Сонхун поговорил с деканом, поэтому официально мы все сейчас находимся на задании, — подвинул ей чашу Хисын, попутно ставя чашку с рисом перед встрепенувшимся Паком, — так что для всех ты «помогаешь» нам в больнице, занимаясь своим любимым волонтёрством! Хеджин кивнула, беря в руки ложку. Это было хорошо, что ей не будут ставить прогул и даже отсутствие по болезни. Она была бы даже не против съездить туда, если бы кто-то из парней согласился поехать с ней. Бульон вкусно пах, и на вкус он нравился девушке не меньше. Ей становилось тепло от заботы своего сонбэ. — А мы можем потом съездить туда? — задала она вопрос, из-за чего Сонхун перевёл взгляд на неё, выгибая свою правую бровь. — Зачем? Ты ещё слаба. Думаешь, нам хочется ловить тебя, когда ты снова упадёшь в обморок?! — раздражённо оставил он ложку и снова скрестил руки на груди, отталкиваясь на спинку стула. Для Хеджин, в квартире которой они ели, сидя на подушках на полу, была немного непривычна эта европейская обстановка. — Я чувствую себя вполне сносно и я не хочу обманывать преподавателей, — девушка посмотрела на Ли, ища в его глазах поддержку. Пак со свистом втянул воздух, намереваясь оспорить её решение, но Со прервала его, — сонбэ? Упомянутый Хисын о чём-то думал, скорее всего, взвешивая плюсы и минусы данного предложения. Он улыбнулся Хеджин, а после обратил внимание на друга, который уже поняв, что решил старший, раздражённо сипел, выражая своё негодование недовольным лицом. — Я не хочу возиться с ней, — прозвучало скорее устало, чем гневно. — Необязательно сейчас. Мы можем съездить вечером, — Ли принялся за свой рис, подкладывая Паку мясные шарики, — тем более, ты обещал навестить Шиён. Я думаю, она будет рада тебе. Сонхун застыл, теряя свой разгоряченный пыл. Он осуждающе посмотрел на Хисына, прежде чем бросить взгляд на Хеджин, что внимательно следила за разговором. Его взгляд уперся в теплую кофту, но он, к удивлению, ничего не произнёс, отворачиваясь к еде. — Мне не нравится это, — слишком спокойный голос парня побудил Со присмотреться к его дрожащим рукам, которые сжимали ложку. Его опущенные плечи вызвали в ней желание прикоснуться к ним и приобнять, приняв на себя всю его усталость. — Тебе нужно поспать, — произнесла она с такой же интонацией, пытаясь замаскировать заботливые нотки в голосе, которые могли раззадорить хозяина квартиры. — Может, я сам решу, что мне нужно, а что нет, а?! — вскинул на неё взгляд парень, пока Хисын не одернул его. — Сонхун. Пак отвернулся, недовольно кривя губы. Вяло ковыряясь в своей чаше, он больше не присоединялся к их разговору, даже не пытаясь слушать. Хеджин было неловко, но, тем не менее, она даже была рада его привычному общению. Сдерживающий парня Хисын был её спасением, и ей не хотелось, чтобы он уходил. — Останешься сегодня у Сонхуна, мы это уже обговорили, — он кинул взгляд на друга, но тот никак не реагировал на данную реплику, казалось Пак заснул с открытыми глазами, если бы не мельтешащая в чаше ложка, — за тобой ещё нужно приглядывать. — Но со мной всё хорошо, я готова работать буквально сейчас. Мне не нужна опека. — Тогда займёшься своим отчётом, а Сонхун присмотрит за тобой. Правда же? — Ли попросил подтверждения у друга, но он больше никак не реагировал на их диалог, — думаю, он согласен. А вечером поедем в больницу. Покажу, где иногда пропадает наш лидер Пак. Сонхун фыркнул, оставляя ложку. Чаша переместилась в посудомоечную машину, а стул был с недовольством задвинут. Не обращая внимания на сидящих за столом людей, Сонхун медленно потопал в комнату, на ходу зевая. Кажется, он не смог больше терпеть и теперь катастрофически нуждался в отдыхе. — Кто такая Шиён? — задала вопрос Со, когда парень скрылся за дверью своего убежища, в котором она ощущала себя нереально некомфортно. Хисын прекратил работать ложкой. — Девочка из поликлиники. Они с Сонхуном очень сдружились, ещё тогда, когда он впервые пришёл на первом курсе. Несмотря на то, что он любит каждого ребёнка и взрослого, к которым мы приходим, Шиён он выделяет по каким-то своим причинам. — И ты их не знаешь? — А должен? — Ты же его друг. — Звучит, как обвинение, — нахмурил он брови. — Это констатация факта, — девушка оставила ложку и взяла в руку теплую кружку с её любимым чаем. Интересно, почему Сонхун его покупает? Может это, потому что он ему нравится, а не потому что это любимый чай Хеджин? — И ты не ответил на мой вопрос. — Я не знаю. Когда дело касается чего-то важного – Сонхун может быть закрытым или скрывать свой мотив. Даже о ваших странных отношениях никто бы не догадался, если бы не моя наблюдательность. С виду, ты просто влюблена в парня, что не отвечает тебе взаимностью, но на деле у вас тут та ещё каша. Хеджин промолчала, набрав воды в рот. Она провела пальцем по столешнице, облокачиваясь плечом на стул. В голове почему-то всплыл последний их с Паком разговор в его комнате, и как сладко он дышал ей в губы, почти как тогда, на террасе. Говорят, что когда отрицаешь что-то очевидное, оно становится сильнее, будь то чувство или же проблема. Может то, что сейчас происходит — это их проблема? Проблема, в которую ни она, ни он не решили вдаваться, пуская всё на самотёк. Тогда кто же виноват из них, кто стал причиной тому, что они имели? Ближе к часу Хисын оставил её, упорхнув за дверь. Со посмотрела ему вслед, прежде чем осталась одна в тихой квартире. Часы мирно отбивали свой ритм в зале, когда она решила зайти туда. Постель уже была убрана, очевидно, заботливым Хисыном. Впереди виднелось белое пианино и, не сдержав судорожного вздоха, девушка подошла к нему, ведя пальцами по идеально гладкой поверхности. Сердце трепетно сжалось. Хеджин мотнула головой, пытаясь избавиться от воспоминаний прошлого, в которых маленький Пак Сонхун — гордость всей семьи — играл на музыкальном инструменте, глядя на своих родственников по-детски невинными глазами. Как он бережно водил по клавишам и как счастливо смотрел на свою бабушку, которая и приучила его к игре. Сегодня он играл для неё. Впервые за столько лет, он сидел за пианино и исполнял прекрасную мелодию для Хеджин — единственной, кто была в комнате. Может он просто играл для себя? Почему так хочется верить, что те утренние печально-звонкие ноты звучали именно для её персоны, которая умоляла в бреду об этой услуге? Со села за журнальный столик, глядя на папки с отчётами, которые, наверное, принёс Ли, предполагая её желание чем-нибудь заняться на досуге. Она погрузилась в цифры. Слова, которые иногда не были понятны Со, расплывались перед её глазами уже через полтора часа. Хотелось покончить с этим как можно быстрее. Когда она уже была готова уснуть, в коридоре хлопнула дверь, вызывая тем самым лёгкий испуг неожидавшей этого девушки. Со повернулась на звук, понимая, что, скорее всего, Сонхун проснулся. Потирая переносицу и глядя на часы, девушка недовольно отметила то, что он слишком мало поспал. Поэтому, когда он показался в зале, она раздражённо поджала губы, рассматривая огромные синяки под глазами. Ко всему прочему её душила вина. Казалось, что ничего к нему не чувствовать она не умеет. — Чем ты тут занимаешься? — сладко зевнув, спросил Пак, потирая свои сонные глаза, параллельно поправляя задравшуюся серую футболку и пижамные штаны, в которые он переоделся, когда покинул их с Хисыном. — Отчёт, — пожала плечами Со, стараясь долго не пялиться на хозяина квартиры, который, к её удивлению, присел к ней за столик, соприкасаясь плечами. — Ты вообще в курсе, что должна его делать с наставником, а не одна? — недовольно произнёс Сонхун, рассматривая записи, которые сделала девушка, — так бесишь. Так бесит твоя излишняя самонадеянность. — Что опять не так? — Хеджин поджала губы, впиваясь в него взглядом. Казалось, только в понедельник они сидели так же у окна, он говорил о том, что ей не сбежать, а она думала о том, что отпустит. И правда самонадеянно. — Ты серьёзно это спрашиваешь? — усмехнулся Пак, поворачиваясь к ней всем корпусом. Теперь его колени упирались ей в бедро, а глаза сканировали девушку гневным взглядом, — какого хрена ты вчера припёрлась, если знала, что ты заболела?! — Ну, извините, что потревожила ваше высочество, — недовольно просипела Хеджин и решила, что подождать Хисына можно будет и дома. Выслушивать обвинения Пака ей не хотелось. Она стала подниматься, но её тут же дёрнули за руку, опрокидывая назад. Не удержавшись от резкой смены положения, Со завалилась на Сонхуна, который, кажется, тут же сбил с себя всю спесь, переводя взгляд на тонкие пальцы Хеджин, что от страха упасть сжались на мужской футболке. — Ты идиотка, я не об этом, — он устало посмотрел на неё, отцепляя от себя с раздражением её руки, — а о том, что тебе говорили, чтобы ты обратилась к врачу и шла на больничный. Ты вообще думаешь своей головой, или у тебя там так с младшей школы ещё ничего не появилось? Сонхун смотрел на неё. Это давило. Под этим же натиском Хеджин невольно наклонила голову, понимая, что ей стыдно. Пак сейчас вёл себя так, будто они были в старшей школе, в периоде, когда у них были ещё более менее отношения, а именно тогда, когда он спрашивал у неё советы по поводу девушек для завоёвывания Мунёль. В те времена она часто болела, и он тоже ворчал, читая нудные лекции о том, что нельзя было делать, ведь это привело к болезни. Помогал её маме носить ей супы, потому что сама соседка не смогла бы и подняться из-за температуры. — Извини, — она склонила голову ещё ниже, осознавая, что постепенно её затягивает та прошлая Со Хеджин, которая была до сегодняшнего утра. — Извини?! — взорвался парень, ненамеренно опрокидывая рукой один из кластеров на столе, — почему ты всегда делаешь какую-то непонятную хрень и не думаешь потом головой? Тебе кажется, что твои извинения к месту, а я скажу тебе, что нихрена подобного. Научись думать головой, а не задницей! Я отвечаю за тебя перед твоими родителями, и я не собираюсь каждый раз спасать тебя. Кто ты мне такая?! Она сжалась, как будто от удара. Последние слова очевидно были лишними, и возможно разгневанный Пак тоже это понимал, так как перестал смотреть на неё, отвернувшись куда-то в пол. Его эмоциональная речь задела её до глубины души, словно вскрывая старые ранки отточенным ножом. Хеджин невольно всхлипнула, понимая, что из глаз уже бегут слёзы. — Не разводи тут сопли, — стушевавшись произнёс Сонхун, пододвигая стоящие до этого на краю столика салфетки, — твоё раздражающее нытьё ничем не поможет. Лучше выпей лекарства и, — он оборвался на полуслове, а потом психанув, вышел из комнаты. Ещё раз всхлипнув, Со непонимающе посмотрела в его сторону, утирая со щек слёзы. На кухне снова шумел Пак, чертыхаясь после падения каких-то предметов, пока девушка постепенно приходила в себя. На сердце что-то лежало тяжёлым камнем, а сама она чувствовала себя опустошённой. Уже не хотелось ничего делать: ни писать отчёты, ни сидеть в этой, оказывается, душной и совсем не для неё комнате. Поднявшись на ноги, Хеджин потёрла шею рукой, вспоминая, где её вещи. После слов Пака ей хотелось исчезнуть навсегда с лица земли или хотя бы залечь под одеяло, чтобы никто не заметил как ей больно. Грудь разрывало от огромной тоски, пока сердце бешено отстукивало ритм, будто стучалось в запертую дверь Сонхуна. Около ванны ей перегородил дорогу Пак. Парень окинул её взглядом, блокируя проход, а затем убрал её ладонь с ручки двери, и направил на кухню, молча наблюдая за её вернувшимся робким характером. На столе уже стоял её любимый чай, а рядом какие-то таблетки и пилюли, что не вызвали и доли желания их проглотить. Почувствовав хватку на своих плечах, Хеджин поняла, что Пак невербально просит её сесть за стол, что она, конечно же, выполнила. Сложив руки на коленях и неприятно сгорбившись, она спряталась за копной волос, пытаясь не смотреть в сторону студента, который что-то накладывал в тарелку. — Это лекарство, — привлёк её внимание парень, тыкая в баночку с жёлтыми пилюлями, — нужно пить после еды, так что съешь пирог. А этот сироп выпей спустя тридцать минут после приёма этих лекарств, — он тыкнул по очереди на баночку с лекарственным сиропом и на пилюли. Пока Хеджин поглощала пирог с чаем, Сонхун принёс её отчет, проверяя сделанное на правильность. Иногда он неприятно хмурился, где-то что-то перечеркивал и приписывал, а иногда одобрительно качал головой или ставил что-то похожее на плюсик. Хеджин не понимала, как он может вести себя так после тех сказанных слов, которые прошлись между ними, как пуля, выпущенная опытным снайпером. Он не извинится. Она знает это, как и то, что он действительно так думает. — Иди сюда, — сказал ей Пак абсолютно ровным голосом, когда Хеджин приняла пилюли и поставила таймер на тридцать минут. Они сидели и работали над задачей. Где-то действительно она ошиблась, а где-то Сонхун выразил своё согласие и маленькое удивление, которые ему было трудно спрятать в своих глазах. Со, наблюдавшая эту метаморфозу, не знала куда себя деть: полчаса назад он кричал на неё и говорил о том, что она его совсем не волнует, но уже сейчас он совсем рядом, касается её плеча и иногда берёт её ладонь вместе с ручкой, чтобы где-то исправить не нужное. Сонхун спокоен, словно разграничил их личную и студенческую жизнь. А вот Хеджин казалось, что она медленно тонет. Пусть и была на самом дне. Она не могла сосредоточиться. Лёгкий запах шампуня и выпечки, исходящий от парня, сбивал все её мысли. Помимо этого, Пак наклонялся к ней так близко, когда объяснял ей что-то в цифрах, что девушка невольно припоминала субботний вечер. И когда она ловила себя на том, что отвлекается на его губы, её щеки безудержно краснели, вызывая тем самым вопросы у самого Сонхуна, который опасался нового обморока. — Аккуратнее, — сказал он, удерживая её волосы, которые чуть не попали в стакан с водой, когда Хеджин запивала сироп. Она чуть не подавилась, принимая его жест, что, похоже, парня вовсе не волновал. Они сделали половину отчёта, когда Сонхуну пришло сообщение от Хисына, в котором он оповещал их, что заедет за ними через двадцать минут. По плану он должен будет забросить Со домой, чтобы девушка переоделась в свою одежду, и оттуда они уже отправятся в поликлинику. — В ближайшие два дня доделаем эту ерунду, — произнёс Сонхун, закрывая все папки, — судя по тому, как ты работаешь, совет не пожалеет, если возьмёт тебя на пост, — он размял плечи, пока Со прокручивала его последнюю фразу у себя в голове. — Подожди, на какой пост? — она испуганно сглотнула, надеясь, что неправильно поняла Сонхуна, — Хисын же вроде говорил только про творческий сектор… — Ты ещё не поняла? — усмехнулся Пак, убирая посуду со стола, — половина хочет поставить тебя главой совета. Джэхо и Хисын рьяно поддерживали эту идею, более того, даже Николас готов тебе уступить своё место, несмотря на то, что это нарушит его планы по захвату власти студсовета. — Но разве Джейк... — начала было Хеджин, но Пак прервал её, повернувшись от раковины к ней. — Джейк будет главой учебного сектора, ему не хочется быть президентом, более того… твоя подружка подпортила ему цели, он сейчас думает не о том, о чём следовало. — Джейк сам виноват в том, что они расстались, — встала на защиту Ынбин Со. — Как тебе угодно, мне абсолютно плевать на это, пока оно не выходит за рамки дозволенного. Они ещё несколько минут пилили друг друга взглядом, пока Со не сдалась и не отвернулась обратно к столу. Бездумно чертя узоры по его поверхности, Хеджин думала о Джеюне, который задел её своими словами о родственных душах на вечеринке. Ему очевидно было больно от того, что Ынбин использовала его в качестве своего задания, и он точно скучал за Ю, но как и она, он понимал, что для них быть вместе — глупо и нерационально. Расставшись из-за каждодневных ссор, которые начали преследовать их по пятам спустя месяц отношений, Ынбин и Джейк старались забыть друг друга, сделав вид, что ничего между ними не было. Их ревность, ставшая катализатором расставания, всё ещё давала о себе знать, и иногда девочки молча выслушивали ворчливую Ю, которая сетовала на то, что Джейк спутался с какой-то «девицей лёгкого поведения», в то время как по рассказам Сону, Шим бесился от каждого встречного парня, кидавшего взгляд на его бывшую девушку. Хисын появился на пороге паковской квартиры ровно в тот момент, когда Сонхун вышел из комнаты, поправляя свой оранжевый джемпер. Хеджин посмотрела на себя, а точнее на чужие вещи, и направилась в ванну, чтобы переодеться, поскольку пока убирала и подводила отчёты, не успела. Сонхун отстранил её, сказав, что вещи она может забрать завтра, а сейчас она могла доехать и в этих, ведь времени у них мало. Почему они так торопились, Хеджин и не поняла. Добравшись до дома, девушка скинула одежду Пака, бережно складывая в корзину для белья. Его любимая кофта всё ещё имела запах Сонхуна, и Со позволила себе провести по вороту носом, вдохнув в лёгкие спасительного воздуха. Боже, какая же она глупая. Даже сама себе противна. Уже сидя в машине Ли, девушка позволила себе иногда выпадать из разговоров, иногда поглаживая ремешок её сарафана. Вечер постепенно становился прохладнее, поэтому под низ Со натянула тёплый легкий свитер бежевого оттенка. Иногда она смотрела в сторону коробки, которую вчера принёс домой Сонхун, а теперь это неизвестное стояло рядом с ней на одном сиденье и вызывало одни вопросы. Хисын спросил её о самочувствии, о том как она провела первую половину дня, которую ей пришлось разделить с его «вредным и ворчливым принцем-ледышкой», и не чувствует ли Хеджин себя слабо, потому что если она всё-таки не в состоянии, то стоит повременить с дальними прогулками. Но Со была непоколебима. Более того, ей теперь страшно хотелось посмотреть на эту маленькую Шиён, которая смогла завоевать сердце Пака. Больница, в которую они приехали, не выделялась чем-то необычным среди других — простая поликлиника в три этажа, с прекрасным садом для пациентов и милыми работниками, которые, увидев Хисына и Сонхуна тут же подлетели к ним, здороваясь наперебой. Хеджин было неловко стоять позади круга, в который заключили парней, но она молчала. Это заметил Хисын и, подхватив её под руку, представил собравшимся людям, которые тут же поклонились ей в ответ после её приветствия. — Боже, кого я вижу, — раздался мужской голос, и Хеджин повернулась вместе с друзьями к подошедшему главному врачу, на бэйдже которого было выгравировано «Чон Джинхён», — неужели снова пришли? Я думаю, ребята будут вам рады, они как раз закончили уплетать полдник. Кивнув остальным врачам и медсестрам, а также указав на их работу, Чон Джинхён повёл их в какое-то отдельное крыло на первом этаже. Параллельно он разговаривал со студентами, отвечая на их вопросы и задавая свои. Сонхун всё время нёс коробку, и Хеджин видела в его глазах предвкушение, какую-то маленькую частичку счастья. Её это укололо. — Вчера забрали наконец-то Им Сэрим, — произнёс врач, обращаясь к парням. — А Шиён? — с волнением спросил Пак, удивив тем самым Хеджин. Парень даже остановился, заметно нервничая. — Всё как обычно, — ответил доктор Чон, и Хисын, стоящий по другую руку, разочарованно вздохнул, пока Сонхун с непонятным выражением лица сжимал свою коробку. Первым, что заметила Хеджин, когда зашла в просторную игровую комнату, были по-детски невинно раскрашенные стены. Это поразило её до глубины души, и она даже подумала: не ругались ли медсестры и нянечки за такое хулиганство? Но господин Чон с любовью смотрел на каждый рисунок, показывая ребятам появившиеся новые. А потом пришли дети. Не так много, как девушка представляла, но достаточное количество, отчего сердце снова сжалось. Они с радостными и восторженными криками подбежали к ним, наперебой выкрикивая имена парней и лаконичное «хён». Хеджин видела, что Сонхун вертел головой, наверняка в поисках той самой Шиён. — Хён, кто эта нуна? — спросил один из мальчишек, дёргая Ли за рукав. Он спрятался за бедро Хисына, который с добрым выражением лиц наблюдал за каждым ребёнком. Мальчишка прислонил один из пальчиков к губам, и на минутку Хеджин смогла увидеть следы от уколов. — Это Хеджин-нуна, она наша с Сонхуном подруга, — представил её Хисын и мальчишке, и он тут же вышел из-за его ноги, становясь в рост прямо перед девушкой. На вид ему было лет пять или шесть. — Вы подруга хёна?! — радостно переспросил он и, дождавшись когда Со кивнёт, он так же счастливо поклонился ей, пряча руки за спиной, — меня зовут Минхёк. Я люблю друзей хёна. Вы будете со мной дружить, Хеджин-нуна?! От Минхёка так и веяло теплом, и разомлевшая Со не могла не подружиться с ним. Она присела на корточки, чтобы находиться на одном уровне с малышом, и взяла его за ручки, так же счастливо улыбаясь. В один момент ей захотелось сделать всё, чтобы он выздоровел и так же сиял всю свою жизнь. — Теперь ты мой друг, Минхёк-а, — он радостно похлопал в ладоши, обнимая Хеджин. Маленькое худое тельце буквально терялось в ней, но Со не отпускала его. Ей казалось, что этой маленькой солнечной батарейке нужны люди для зарядки. Подняв голову, студентка стала искать глазами Сонхуна, который нашёлся, впрочем, быстро. Парень стоял у одного из маленьких столиков и, поставив туда коробку, начал вскрывать её. Хеджин с восторгом наблюдала за тем, как его изящные руки по очереди достают мягкие игрушки, для каждой из которых была придумана история. Сейчас он снова был другим. Тёплая улыбка, покоящаяся на губах, и расслабленное тело. Пак словно забыл о своей усталости, о том, что он бывает недовольным или раздражённым. Его голос мягкой дымкой опускался над восторженными детьми, которые сели вокруг него и слушали теперь с открытым ртом, дожидаясь своей очереди. Минхёк тоже присоединился к ним и сразу же получил небольшого плюшевого крокодила. — Его зовут Хюн Ки, и он большая умница¹. У Хюн Ки очень слабые ножки, но не смотря на это, Минхёк, он проплыл огромный океан, чтобы приплыть к тебе. По пути ему встретились пираты, которые захотели отнять у него волшебный колокольчик, — Сонхун показал на маленький плюшевый колокольчик, висящий на шее крокодила. Мальчик испуганно выдохнул, — но Хюн Ки смог отбиться от них. Теперь Хюн Ки и его волшебный колокольчик будут с тобой, и спать так страшно уже не будет, потому что Хюн Ки всех прогонит. Минхёк не сводил горящих глаз. Он тут же взял крокодила, радостно обнимая студента, как и все остальные дети, получившие от него подарок и сказку. Малыш поцеловал его в щеку и негромко произнёс: «Я люблю тебя». — И я люблю тебя, солнышко, — ответил Сонхун, прижимая ребёнка ближе. Хеджин не знала, говорил ли он это остальным детям, но… да, скорее всего это так. Как красиво звучали эти слова, слетевшие с его губ. — Здесь не просто больные дети, — тихо вклинился в её мысли Хисын, что тоже наблюдал до этого за Сонхуном, — по каким-то причинам от них либо отказались родители, либо им просто плевать на них, и пока отпрыски лечатся, они даже не появляются здесь. К некоторым всё же приезжают, но это короткие и сухие встречи, что не понять ребёнку. Говорить о том, что мы их любим — важно каждому волонтёру. Потому что мы и делаем это — любим. — А Минхёк, — начала было Со, но затихла, даже не зная как сказать или спросить. — Минхёк здесь уже год. Он из детского дома, где подхватил сильную пневмонию. Его привезли сюда в нереально тяжёлом состоянии, и первое время он не мог ходить из-за очень слабых ног. По ночам он плохо спит, — с тоской произнёс Ли, глядя на маленькое солнышко, сидящее в кругу, — мне нравится быть здесь, но и одновременно с этим я ненавижу находиться среди них. Мне хочется подарить им всё, поменяться местами. Именно здесь я понял, каково это жить. Если раньше мы конфликтовали с родителями, то теперь, принося свои извинения им, я начинаю ценить их присутствие. Хисын на минуту замолчал, о чём-то размышляя. Иногда он дергал кожу на пальце, словно нервничал. Его взгляд метался от одного ребенка к другому, будто он хотел запомнить каждое лицо. — Здесь мало ребят. У нас есть специальная группа, за которой закреплена забота об этих детях. Каждый волонтёр ответственен за одного ребёнка, что дают ему на попечение. — У Сонхуна это та самая Шиён? — задала вопрос Со, заблаговременно зная ответ. — Именно. — А у тебя кто? Минхёк? — догадалась девушка, глядя на то, как улыбается Хисын, глядя на мальчишку. — А как же, — он счастливо раскрыл руки, как только упомянутый малыш побежал в его сторону показывать новую игрушку. Приняв его на руки и выслушав рассказ ребёнка, Ли привлёк внимание подруги, кивнув в сторону Сонхуна, на чьей коленке сидела маленькая девочка с игрушечной совой в руках, — Думаешь, что всё ещё знаешь его, а не относишься к нему поверхностно? Хеджин стыдливо опустила глаза, после всё же решаясь посмотреть на Сонхуна, что счастливо хохотал, рассказывая свою сказку уже другой девочке, сидящей в инвалидной коляске. Они мило держались за руки, и иногда девчушка тыкала Пака в щёку, на что он ответно смеялся. Со разочарованно помотала своей головой. Нет, она совсем его не знала.

***

Хеджин радостно улыбалась каждому ребёнку, успев подружиться со многими. Раскрашивая рядом с ними раскраску, Со думала о том, что ей хотелось бы узнать Пака. Какой он на самом деле? Кажется, его образ действительно был надуман ею, и это ошибка, которую нужно ликвидировать как можно скорее, даже если он сам не захочет. Возьмёт силой. Увидев, что Сонхун уходит в коридор, девушка оставила детей на Хисына и вышла за ним. Она не знала, что сказать Паку, но ей хотелось бы поговорить с ним о чём-нибудь, хотя бы немного. Только вот у него, кажется, были другие планы. Он поспешно шёл в сторону палат, так, что Со еле успевала за ним. В его руках она увидела плюшевую игрушку котика, которую Сонхун так бережно нёс, словно это действительно было важно. В голову невольно закралась мысль о том, что Сонхун мог идти к той самой Шиён, о которой она так мало-много слышала. Находясь среди этой мёртвой тишины коридора, нарушаемой только топотом ног парня, девушка на цыпочках шла за ним, пытаясь разгадать паковские намерения. Но его раздумья, подобно воздуху, были неосязаемы, совсем неразличимы для неё. Он был поглощён мыслями, поскольку даже не обернулся к ней, хотя девушка была уверена, что такое недоразумение, как Со Хеджин, было трудно и весьма проблематично не заметить. Пак остановился около одной из палат, на секунду замерев, словно собирался с силами, чтобы открыть проклятую дверь, на которую он так волнительно таращился. Только когда он скрылся, девушка смогла выйти из-за колонны, за которой она спряталась, когда парень остановился. Опасаясь быть замеченной, Со всё же остановилась у той самой палаты, переводя взгляд туда, куда наверняка и смотрел Сонхун — в прозрачное окно, из-за которого было видно всё, что происходило в палате. Дверь была открыта, как и окна, во избежание летней духоты, от которой порой даже не спасал кондиционер. Небольшая палата на двоих человек. Одна кровать пустовала, и если это и была палата Шиён, то Хеджин могла сделать предположение о том, что раньше здесь лежала её сестрёнка, которую забрали родители. Недалеко от свободной кровати стоял стул, возможно, для нянечки, которая могла наблюдать за ребенком, или для гостей, которые приходили в палату. На занятой кровати сидела она: маленькая, очень худая и щуплая девочка, с невероятно красивыми чертами лица. Её тёмные волосы мягко струились по детским плечам, а нескладное тело скрывала белая больничная рубашка, которая делала ребёнка ещё меньше. Сонхун. Он сидел рядом, мягко держал в одной руке девичью ладонь, пока в другой умещалась игрушка. Хеджин невольно подалась к стеклу, касаясь своими пальцами холодной поверхности, глядя на его выражение лица — нежное и безмятежное, такое, какое она не видела у него давно и никогда не испытывала на себе. Пак, казалось, боялся даже дышать рядом с Шиён, ласково перебирая её маленькие пальчики, а иногда что-то трепетно и счастливо говорил ей так, что слышала это только девочка. Она обернулась. Шиён заставила Хеджин замереть, забыв о такой потребности, как дышать. Детский взгляд вникуда, точнее, куда-то за спину Сонхуна, невероятно милое лицо и красивые тёмно-карие глаза, обрамлённые большими ресницами, что трепетали подобно крыльям бабочки. В чём-то они с Паком даже были похожи — их холодная красота бросалась в глаза, но счастливые эмоции, что ощущались настолько ярко, перекрывали весь их напускной лёд. Парень поднял взгляд, и Со боязливо опустила свой, понимая, что её заметили. Это наверняка его разозлило и, посмотрев на юношу из-под опущенных ресниц, она убедилась в этом, глядя как скривились уголки его губ и опасно сузились глаза, которые минуту назад искрились счастьем, но теперь словно скрыли всё, что происходило у их обладателя в душе. — Что ты здесь забыла? — раздражённо припечатал он, слабо закрывая дверь, как только вышел из палаты. Его голос был невероятно тихим, очевидно чтобы ребенок не услышал того, что могло произойти в коридоре, — ты что, следишь за мной? Она растерялась. Со невероятно сильно растерялась, понимая, что совсем забыла придумать какое-нибудь оправдание, если её всё-таки поймают за подглядыванием. В голове была полная каша, и судорожные идеи одна за другой медленно растворялись где-то в недрах сознания, словно падали в чёрную дыру, оставляя девушку просто ни с чем. — Неважно, — Пак устало наклонился к ней, разглядывая наверняка глуповатое выражение лица девушки. Хеджин нервно сглотнула, не понимая, почему он так близко к ней находится, но парень не собирался ей что-либо объяснять, — с тобой всегда одни проблемы на мою голову. Затем он взял её за руку, останавливаясь взглядом на одном из вязаных браслетов, что подарила девушке госпожа Пак, когда она уезжала из дома в Сеул. Его брови слегка нахмурились, но вмиг выражение лица сменилось на нечто нейтральное, хотя юноша определённо что-то ощущал внутри. Что-то громкое и разрушительное. — Познакомлю тебя с Шиён, — он взлохматил волосы, глядя ей в глаза, словно решался на очень серьёзный шаг, — познакомлю тебя, и ты уйдёшь, понятно?! Хеджин кивнула, не понимая реакции парня, который взволнованно кусал губы и оглядывался, словно делал что-то постыдное. Он иногда слишком громко дышал, будто чего-то боялся, и когда уже занёс ладонь над ручкой двери, Со дёрнула его за вторую руку, которой он удерживал её. — Всё в порядке? Слишком тихо и нерешительно. Словно она боялась, что это могло что-то испортить. Словно она забыла о той самой Хеджин, что проснулась с утра. Она действительно боялась, что сейчас он отпустит её ладонь, что если он это сделает, то самое волнение, которое отдавалось красным на её щеках, мгновенно отступит, испарится, будто его и не было, оставляя одинокую пустоту сжирать девушку изнутри. — А есть какое-то дело? — так же тихо ответил Пак, поворачивая голову и смотря ей в глаза. Он даже не стал выдергивать руку, но Со всё равно сейчас чувствовала себя странно. Словно он покидал её, словно он медленно отпускал её ленты. И она, как самая невероятная дура на всей конченой планете, сама потянула за эту ленту, оттягивая её и испуганно мотая головой, понимая, что если он отпустит, то это всё изменит. И она совсем не была готова к этому. — Меня волнует всё, что связано с тобой, — на свой риск она сжала его пальцы, пытаясь осознать, что это не сон. Что они по-настоящему стоят здесь, в пустом коридоре, держатся за руки и нормально разговаривают, глядя друг другу в глаза. — Я заметил, — он даже не усмехнулся, просто смотрел, не прерывая контакта, пытался что-то понять или разобрать в себе, словно Хеджин была нежеланной пылинкой в отлаженной системе часов. А затем отпустил ручку, медленно подошёл ближе, но не касаясь и миллиметра тела Со. Сонхун наклонил голову, опуская и разглядывая тот самый браслет, который красными нитками отливал на солнце, что через окна палаты раскрашивало их в персиковых цвет — цвет штор в палате. — Моя мама тоже мне сделала такой браслет, когда я поступал в университет, — взгляд девушки невольно метнулся на его запястье, но нигде она так и не обнаружила заветного плетения нитей, — она так любит красный, всё любимое им помечает. Слишком тихо, слишком безнадёжно, словно он сожалел уже о том, что сказал это. Со неверяще смотрела на этого Пака, понимая, что больше не существует этого и того. Понимая, что ему достаточно было встать вот так рядом с ней, держать за руку и тихо говорить совсем на непонятной ноте, чтобы дать ей понять — и этот, и тот, все они были им. Тем Сонхуном, что сейчас тер её кожу под браслетом, будто старался скрыть красные полосы, появившиеся от долгого ношения украшения. В груди так приятно разливалось тепло. Хеджин знала, что мама парня слишком сильно её любила, но никогда не думала, что будет носить подтверждение этого на собственном запястье. Она помнила самодельный ветряной колокольчик Сонхуна, который красными нитками был перевязан госпожой Пак, когда малышка Йеджи случайно уронила его на пол во время бега. Колокольчик же после убрали в родительскую спальню, чтобы не расстраивать Пака младшего такой глупой поломкой. Эти красные нити объединяли их, переплетали странным образом с детства, медленно становясь больше и превращаясь в ленты. Но Хеджин уже запуталась в них. Возможно, с самого начала ленты эти были вовсе не на горле, а на глазах. И если Пак Сонхун был в аналогичной ситуации, стало быть, и его пальцы ленты вовсе не держали. А он держался за них, туже натягивая собственную повязку на глаза. Так же как она бежала от правды, он упрямо верил в свою, не признавая другую. — Иногда, — он замер, подбирая слова, — я совсем не понимаю, что делаю в отношении тебя. Я знаю, что мне наплевать на тебя, но меня так бесит то, что ты тесно связана с моей семьёй и со мной. — Это так плохо? — задрожали её губы, и она постаралась скрыть, как заслезились её глаза. Хеджин погладила его ребро ладони, но этим она только, кажется, спугнула Пака, проигнорировавшего её вопрос. — Я передумал, — парень мотнул головой, отпуская свою ладонь, вызывая огорчённый вздох у Со, — я пойду к Шиён, а ты возвращайся к Хисыну. Без какого либо дополнения, Сонхун развернулся и зашёл в палату. Та самая атмосфера, которая повисла над ними даже и не думала оседать, всё также витая в воздухе. Хеджин смотрела в окно, глядя на то, как он усаживается на постель, что-то говоря девочке и протягивая ей того самого кота, что прежде чем выйти он оставил на прикроватной тумбочке. Теплая улыбка, скользящая по его губам, постепенно селила чувство спокойствия и веры во что-то хорошее у Со. Она совсем не знала, как объяснить их недлинный диалог и почему он вообще возник. Возможно, так влияющая на парня Шиён поспособствовала тому, что он открылся ей немного с другой стороны. Поделился с ней чем-то личным, словно сказал — моя семья любит тебя, Хеджин, и признал это. Хотя, казалось, что он давно признавал этот факт, иначе его «шутки» в которых он колко говорил о том, что ревнует девушку к родителям, нельзя было пояснить по другому. Но было обидно. Он не хотел знакомить её с этой неземной девочкой, которую он похоже любит даже чуть больше собственной сестры, хотя это априори было невозможно, зная каким был этот парень. Но она понимала. Понимала, что Сонхун не станет подпускать её к чему-то столь дорогому, только потому что подвернулся момент. Она не Джейк и не Хисын, которыми он так дорожит. Она не Дахё, которая наверняка знала и была знакома с этой Шиён. Она не его родители, она не его давний знакомый Кей, ради которого парень мог сорваться в час ночи в другой конец города. Она просто Хеджин, соседская девчонка, которая возомнила, что он ей нравится. Она ему никто — именно так он кричал ей утром, а сейчас держал за руку, показывая как он устал от неё. Всем своим телом, всем своим настроем. И она его раздражала. Стоило бы заплакать, но боль в груди сильнее, чем это детские и глупое желание. — Шиён очень хорошая девочка, — раздался над Хеджин голос доктора Чона, и та испуганно попятилась, вызывая у подошедшего врача недоумение, — прошу прощения, что напугал вас. — Всё хорошо. — Почему не заходите? — Я, — она замялась, подбирая слова, ведь говорить о том, что Сонхун ей не позволил это — не хочу портить их уединение. — Понимаю, — по-доброму усмехнулся Джинхён, а после перевел взгляд на обсуждаемых, — они очень похожи, я считаю. Думаю, поэтому так и держатся друг за друга. — О чём вы? — не понимающе посмотрела туда же Со. Сонхун рассказывал что-то Шиён, которая положила ему голову на грудь, невесомо касаясь нового подарка — плюшевого бело-рыжего кота, одно ухо которого было чёрным, а другое оранжевым. Они выглядели невероятно счастливыми, и было видно, как они наслаждались обществом друг друга. Девушка видела в них некое подобие Минхёка и Хисына, но более теснее, крепче. — Вы знаете историю Шиён? — начал врач, и глядя на то, как Со мотает головой, продолжил, — Им Шиён слепа и находится здесь очень долгое время. На самом деле очень трудный ребёнок, способный и трудный, — снова повторил он, — и она не давалась никакой нянечки, постоянно прося, чтобы мама и папа были с ней, но уважаемая чета Им очень занятые люди, у них весьма мало времени. Джинхён вздохнул, снимая свои очки в толстой оправе, и протёр их нагрудным платком, глядя на парочку, сквозь стекло. Хеджин видела в его глазах некое разочарование и уважение, которые, наверняка, предназначались разным людям. — А потом пришёл обычный студент-волонтёр Пак Сонхун и такая трудная и неуправляемая Им Шиён растаяла. Словно она выросла и стала совсем другой, без всяких каприз, с осознанием того, что её родители не заберут девочку. Стала больше интересоваться тем, как живут такие люди, как она. Сегодня сестру Шиён — Сэрим вернули домой. Девочки вместе лежали, но у младшей было обычное воспаление легких и недавно ей стало лучше. Её забрали родители, но вот Шиён они не хотят забирать. Полагаю, они не любят старшую дочь, выделяя вторую малышку. — Но причём здесь Сонхун? — глядя то на господина Чона, то на детские ладони, сжимающие игрушку, задала вопрос Со, желая узнать к чему же хочет привести её врач. — В них общая боль, Со Хеджин, — обратился мужчина к ней по имени и качая головой, за секунду до того как войти в палату, дополнил, — нет ничего ближе общей боли. Чон Джинхён не закрыл за собой дверь, намерено оставляя её открытой. Хеджин слышала детский голос Шиён, который мелодично перекликался со взрослым голосом Сонхуна и главврача, голос, который тихой поступью стучался в сердце и заставлял невольно проникаться к ней вниманием. Совершенно было не понятно, как собственные родители не могли любить этого милого ангела, но Хеджин догадывалась о причине столь минимального внимания, — слепота ребёнка, вот весь корень родителей, которые не хотели брать на себя ответственность. Но какая у них с Сонхуном могла быть общая боль? — Это Бокё, — произнесла Шиён, на голос Джинхёна поворачивая игрушку. Конечно, она не могла его видеть, но местоположение угадывала безошибочно, — Сонхун-оппа сказал, что Бокё ничего не видит, как и я. А ещё он любит ночь, всегда представляя маленькие белые точки, которые оппа называет звёздами. — Прежде, чем попасть к тебе, Бокё пришлось пройти огромный лес и ухватиться за ветер, — обнял её Сонхун и невесомо поцеловал в макушку, — Бокё любит тебя, Шиён. Так же, как и я. Позаботься о нём, ладно? Девочка кивнула, и Пак крепче обнял её, слушая что-то, что Шиён говорила ему на ушко. Она счастливо улыбнулась, поглаживая ладонью щеку парня, а потом поместила свою крохотную ладошку в огромную руку студента. Хеджин вздрогнула, услышав, как парень ласково назвал кличку игрушки, которая была дана самому Сонхуну, что ещё ходил только в начальную школу. От него всегда пахло персиками, и Хеджин нежно называла его персиковой феей², пока он не видел этого. Точнее, она думала, что это было так. А потом его так стала называть госпожа Пак, словно переменив эту странную привычку у Хеджин и отбив желание делать так снова. Ей казалось, что больше у неё не было на это прав, потому что теперь это было не её. Это было чем-то семейным, предназначенным для узкого круга лиц. Сонхун оторвал от Шиён взгляд и посмотрел на Со, что стояла всё у того же окна. Его подбородок слабо опирался на детскую макушку, а с губ не сходила улыбка. Студентка невольно обернулась назад, чтобы удостовериться в том, что рядом не было никого, кому она могла предназначаться. Но в коридоре по-прежнему было пусто, а Пак смотрел на неё уже задумчиво, иногда опускаясь взглядом на её руку. Хеджин коснулась красного браслета, что подарила ей госпожа Пак и стремительно понеслась прочь, совершенно ничего не понимая. У неё болела голова.

***

Она провела ещё несколько часов в поликлинике, прежде чем они попрощались с детьми и персоналом. Девушка сжимала в руках подаренный Минхёком рисунок, на котором были изображены она, Хисын и собственно Минхёк, с которым она очень сильно сдружилась. Иногда к ним подсаживалась та девочка с совой — Гахён, что как сказал Ли, была подопечной самой Ю Ынбин, которая руководила всем процессом. Сидя в машине Хисына, девушка задумчиво тёрла браслет, старясь не смотреть на Сонхуна, который вернувшись от Шиён, предпочёл игнорировать её, отдавая предпочтение детям. Он прощался с ними, обещая что в следующий раз он поведёт их на прогулку вместе с Им Шиён, и Хеджин, признаться честно, тоже хотела снова очутиться здесь и прогуляться в их компании. Потому что Сонхун, который был здесь, в поликлинике не заставлял её плакать, он не кричал на неё, срывая голос. Не пытался доказать им, что их не существует. Но глядя на браслет, Хеджин знала, что они оба теперь понимают — они есть. Оба переплетены в один клубок, который нужно срочно развязать, иначе они выгорят и останутся такими мёртвыми бабочками, что не смогли вылететь из кокона. Жизнь будет их сталкивать. Потому что этот незаконченный урок, так и не был усвоен. Потому что, бегая друг от друга, а точнее от проблемы — много лет, они так ничему не научились у друг друга, хотя именно изначально судьба свела их, благодаря урокам. — Одни меняют других, милая, — говорил ей папа, и Хеджин не могла ему не верить, — это и есть смысл жизни, что все так ищут. Проведя в мыслях всё оставшиеся время, девушка даже не заметила, что они приехали к её дому. Было очень трудно уговорить парней на это, поскольку Ли считал что будет благоразумнее остаться именно у Пака, как они планировали изначально, а сам Сонхун устало что-то бормотал про её несамостоятельность. Хисын не торопил её с выходом из машины, напротив, предоставил целую лекцию о её поведении дома одной: что делать, если поднимется жар или она почувствует недомогание, или о том, что нужно срочно звонить самому Ли или же Сонхуну, который, впрочем, молчал весь этот разговор и только под конец предложил позвонить Чонхве, чтобы та осталась с Со на ночь и проследила за девушкой. Этот вариант Хеджин отмела, не желая беспокоить подругу, что и так сейчас сидела весь день напролёт с Сону и Джихи, пытаясь зазубрить материал, который могла ей объяснить даже Чон, что училась на другой специальности. Математика — не сильная сторона Ким, и половина человечества в этом была с ней солидарна. Хисын звал её к себе, беспокоясь о своей подруге. Он обещал, что будет спать в другой комнате и изредка заглядывать к ней, чтобы проверять её состояние. Сонхун на это только закатывал глаза, говоря о том, что его сердобольный друг слишком мнителен и Со — девочка большая, которая может за собой присмотреть. — По крайней мере, теперь, — он выразительно посмотрел на неё, завуалировано тыкая в её недостаток приносить всем беды и не заботиться о себе, — думаю, с этого дня, кое-кто начнёт получше думать о себе и последствиях. Верно, Со Хеджин? — Конечно, — она сконфужено отвела взгляд, а затем посмотрела в сторону Хисына, стараясь его заверить, что всё будет хорошо, — я обещаю выполнить все правила сонбэ и быть более ответственнее. — Раз мы всё решили, то поехали, — похлопал друга по плечу Пак и кинул напоследок взгляд Хеджин, от которого у неё невольно пробежались мурашки по коже. Сонхун смотрел иначе: он словно ожидал её реакции на слова, которые парень произнёс, и Хеджин не заставила его ждать. — Удачной дороги. Спасибо за вашу заботу. Она слегка поклонилась, глядя на то, как усмешка расползается по губам Пака. Он покачал головой, кажется, ожидая совсем другого ответа, а потом прежде чем сесть в машину, придержал дверь рукой и невесомо обронил: — Иди быстрее в дом, становится холодно, — а затем махнул Хисыну, прежде чем скрыться в автомобиле, — Поехали, давай. Хеджин не сдвинулась с места. Хисын, которого всё это время так торопил Пак, тоже стоял там же, даже не думая сделать и шага. Он нахмурил брови, недоуменно разглядывая собственную иномарку, а затем повернулся к Со, кажется, надеясь, что она сможет объяснить поведение их друга. — Ничего не хочешь рассказать? — У меня закончилось мыло в ванной. Она пожала плечами. Хисын хмыкнул, предупреждая, что от разговора ей не отвертеться. Сама же Со думала, что Сонхун наверняка уже бесится из-за медлительности друга. Ли ничего не говорил, но Хеджин и сама понимала, что этот день принёс слишком много сюрпризов на её бедовую голову. — Что ж, — друг обнял её на прощание, ещё раз проводя инструктаж о том, что делать, если поднимется температура, — а по поводу ваших отношений… что-то меняется, но не могу понять, в лучшую ли это сторону. Хеджин тоже ничего не понимала. Прощание затянулось на добрые минут двадцать. Со устало лежала на кровати, прокручивая в голове прошлый день и сегодняшний, иногда порываясь завести тетрадь, в которой она бы вела все изменения в отношениях с Паком. Она даже игнорировала смешные картинки от Чонвона, который хотел ей поднять настроение, но сама девушка была не в духе на что-либо реагировать. — Это ужасно, Джин-а! Я смотреть ему в глаза даже не могу, мне так становится неловко. Хотела бы я стереть себе память, — трещала в трубку Чонхва, которая позвонила ей через несколько минут и завалила вопросами о её самочувствии. Но, как и при любом разговоре, всё опять сводилось к Пакам, в этот раз к Чонсону, — я сегодня чуть с ума не сошла! Хорошо, что у них подготовка к последним соревнованиям, и он сегодня полдня провёл в спортзале, но если бы ты знала… — Что, всё настолько плохо? — Хеджин перевернулась на другой бок, разглядывая фотографии, висящие на стене. — Очень, Джин-а, очень! Он сегодня мне говорит, что ты, Чонхва, могла бы и туфли повыше напялить, а то тебя совсем не видно. И вместо того, чтобы ответить ему, я стояла и лупала глазами, мямля что-то под нос. Мне даже показалось, что мой мозг отключился. Я словно услышала противный писк, когда кардиограмма останавливается. — Ну и ужас. — Ага! А потом мы сидели с Джихи и Сону в библиотеке, а Чонсону нужно было что-то забрать у Сону. Он мне подмигнул, и я покраснела! Ещё никогда такого не было. Мне кажется, что я сломалась. Если я буду так же реагировать на всё то, что он делает, то мне придётся сменить гражданство и уехать в другую страну. — А как ты узнала о том, что происходило на вечеринке? — задумчиво задала вопрос Со, осознавая что она ничего не рассказывала подруге. — Как ты думаешь, мне пойдёт Италия? Я смотрела Элиту с субтитрами, немного знаю итальянский, — словно не слыша Хеджин, продолжила Чонхва, вздыхая в трубку. — Это испанский, — сомнительно произнесла Со, будучи уже не особо уверенной в своей правоте. — О, да… Что ж, говорят Испания прекрасный город. Я как-нибудь сориентируюсь. — Так откуда ты узнала о том, что между вами было? — всё ещё не понимала Хеджин, нашаривая рукой мягкую игрушку, что подарила ей Йеджи на семнадцатилетие. — Чонвон, засранец, рассказал, — Ким чем-то звякнула, заставляя подругу отнести аппарат от уха, — вчера на первой паре. Я думала — умру. Хуже уже не будет. — Ну как сказать, — засмеялась Со, представляя что-то романтичное, где Пак Чонсон ловит Чонхву, и та падает прямо на его губы, — да, не будет… Ким что-то ответила, но Хеджин уже не слышала её. Она с удивлением поднял голову, понимая, что кто-то звонил в дверь. Девушка скомкано попрощалась с Чонхвой, прежде чем выйти в коридор и посмотреть на непрошеного гостя. Нужно отдать должное — неизвестный не был грубияном и на двух звонках успокоился, даже не став стучать в дверь. Быстро посмотрев в глазок, Со моментально открыла дверь, разглядывая Джэхо, смущённо топтавшегося на пороге. Он неловко почесал шею, мазанув наполненным до середины пакетом по воздуху, а потом нерешительно произнёс: — Ты не отвечала на звонки, — он немного замялся, но, так и не дождавшись её реакции, продолжил, — ребята сказали, что ты заболела, я очень волновался и решил навестить тебя. Но тебя не было днём дома, и я решил попытать удачу сейчас. Я, наверное, очень поздно и потревожил тебя, ты уже отдыхала, прости меня, — начал быстро тараторить парень, а потом волнительно взлохматил волосы, — боже, что я несу… Хеджин была слишком удивлена, чтобы хоть что-то сказать. Более того, она никогда не видела Джэхо таким: с едва красными пятнами на щеках, он переминался с ноги на ногу, быстро перебирал слова, будто волновался и не мог остановить тот поток мыслей, что варился в котле, в его голове; руки всё время двигались в неком бурном всплеске, и иногда они опускались то на пакет, то на шею, то на голову. Казалось, что температурой страдал Чхве, а не она. И это было ново, ведь за весь год, что они провели вместе, её друг был так взволнован только сегодня. — В общем, ты выздоравливай, — он как-то резко всучил ей пакет, а затем начал удаляться обратно к лифту, — если что звони. Прости ещё раз, что я потревожил тебя. — Джэхо, — окликнула его девушка, всё так же удивлённо держа пакет. Парень обернулся, и Со мысленно дала себе затрещину. Конечно, он волновался. Чхве весьма воспитанный парень, пришёл уже ближе к вечеру и наверняка думал, что она уже спала, судя по её мятому виду. Возможно, он думал, что побеспокоил своим внеплановым визитом, о котором даже не предупреждал, а если и хотел, то Хеджин, разговаривающая с Чонхвой, не могла ему ответить на звонок. И её молчаливая реакция могла быть им истолкована иначе. Из-за ситуации с Паком у неё совсем мозги съехали набекрень. — Извини меня, — продолжила девушка, раскрывая шире дверь, — я просто была очень удивлена твоему приходу. Но я очень рада тебе! Зайдёшь? Чхве облегчённо выдохнул, а затем рассмеялся, невольно заставляя Со расхохотаться тоже. Он медленно приближался, и в какой-то момент девушка поймала себя на мысли, что заглядывается на него: чёрное худи и эти тёмные джинсы делали парня по-домашнему ближе. В голову даже смогли закрасться самые недружеские мысли, за что Хеджин внутренне побила себя. — Так глупо всё получилось, — Джэхо стоял напротив, в волнении кусая губы. Одной рукой он придерживался за ручку двери, накрывая ладонь Со своей. Вторая же снова вернулась на шею, выдавая его нервозность. — Так глупо, — она невольно засмотрелась на руки, которые были открыты, благодаря рукавам худи, задёрнутым до изгибов локтей. Друг смотрел на неё с некими задоринками в глазах, и, как и он, она не могла оторвать от него взгляд, продолжая их странный интенсивный зрительный контакт, — да. — Да, — повторил он за ней, и Со поняла, что они слишком близко находятся друг к другу. И не смотря на то, что за всё проведённое вместе время они находились на различном расстоянии, порой нарушая все правила интимной зоны, только сейчас Хеджин почувствовала, как горели кончики её пальцев. Покалывая и изнывая, так же как и ощущения внутри неё. Помотав головой и прогнав наваждение, девушка спохватилась и отошла от порога, пропуская Чхве внутрь. Парень с улыбкой прошёл в квартиру, на ходу сбрасывая кеды. За долгое время, которое они успели провести вместе, Хеджин почему-то полюбила эту неряшливую привычку. Она вдохнула воздух, уловив знакомые шоколадные нотки, и снова покачала головой, говоря о том, что парень слишком много употребляет сладкого, на что Джэхо только развёл руками и с хитринкой произнёс, что и ей он принёс парочку вкусностей. Пока они шли на кухню, Чхве завалил её вопросами о самочувствии и даже спросил разрешение потрогать её лоб. Под его слегка прохладными руками хотелось закрыть глаза и прижаться так, как в детстве прижималась девушка к маме, прося у неё заботы и ласки. В этом шумном городе мало кто дарил подобное, но Джэхо, Хисын и все её друзья окутывали Со невероятным волшебством, которое заставляло почувствовать их любовь. — А как твой день прошёл? — она поставила чай кипятиться и повернулась к парню, что разбирал пакет. Сосредоточенно изучая, что было написано на коробочке со спреем от заложенности в носу, парень не сразу обратил внимание на вопрос. А когда понял, что прослушал, юноша растянул свои слегка пухлые губы в извиняющейся улыбке, и даже если бы Со захотелось обидеться на него за его невнимание, она бы не смогла. — Мой день, — Чхве задумчиво посмотрел на неё, — весьма уныло. Сначала я сдал наши макеты, потом узнал от Хисына, что ты заболела и свалилась в обморок, а потом… — он вернул взгляд на пакеты, задумчиво перебирая другие лекарства, — потом не помню. Все мысли заняты были одним. — Что-то случилось? — Хеджин испуганно раскрыла глаза, беспокоясь, что у Джэхо что-то могло произойти, пока она занималась глупыми отчётами. Однако Чхве успокоил её своей улыбкой, а затем подошёл и крепко заключил в свои объятия. — Мысли о твоей болезни. Они мешали думать о чём-то другом. — Извини. — Дурашка. Она утопала в нём. Хеджин уткнулась носом в его плечо, нежно прижимаясь щекой к мягкому ворсу одежды. Она ощущала, как Джэхо дышит ей в затылок, и не могла ничего поделать с нарастающим волнением и испугом. Ей совсем не хотелось, чтобы друг чувствовал себя плохо из-за неё, более того, она чертовски любила его заботу и самого Чхве, поэтому не могла допустить, чтобы он страдал по её вине или по чьей-либо ещё. Его руки гладили по спине, и Хеджин впервые за день ощутила себя дома. Она смогла расслабленно закрыть глаза, опустить напряжённые плечи и потереться носом, как она это делала каждый раз, когда этот парень её обнимал. Мысли медленно утекали как песок, а сама девушка уже и не хотела думать о чём-то ещё, кроме этого уюта, которым окружил её друг. Она была сейчас в тепле и в безопасности. В мягком, совсем не холодном мире. Джэхо слишком мягкий, слишком добрый к ней. Она совсем не заслужила его, но отпускать Чхве ей не хотелось, даже несмотря на то, что у него был последний год. Хеджин не понимала, почему отношения с Джэхо выстроились таким образом: она могла прийти к нему в час ночи, и он бы обнял её на кухне, наливая чай; Джэхо мог приехать к ней, при этом боясь, что мог её потревожить, хотя утром он так же мог завалиться к ней с огромной коробкой жареной курочки; они могли часами разговаривать о чём-нибудь, но иногда они молчали — просто лежали на полу и молчали в своей уютной тишине. Чайник щёлкнул. Джэхо выпустил её из объятий и стал наливать чай, попутно рассказывая о новой битве с Сольхой. Хеджин слушала его, не отрывая взгляда, сидя за столом, куда её и посадил парень, хозяйничая на кухне. Она смеялась, когда он отпускал шутки или жестикулировал, поясняя одну из историй. Со, в свою очередь, рассказала о поликлинике и о новом друге — Минхёке. Девушка не знала, стоило ли рассказывать о Шиён и о самом Паке, но решив прогнать из головы все мысли об этом несносном парне, закрыла их подальше, за семью замками, не став ворошить новые воспоминания. Когда время пробило девять, Хеджин по привычке посмотрела на часы, вспоминая весь пролетевший год. Что если бы она сейчас оделась и пошла бы к Сонхуну? Накричал бы он на неё за дурацкое поведение или, как Джэхо, приютил бы у себя и устроил киновечер, попутно сетуя на то, что она добиралась так поздно одна? А может он и вовсе не открыл бы ей дверь… Открыв новый диалог, девушка посмотрела на имя, а затем и на фотографию Пака, думая над тем, стоит ли написать ему что-нибудь. Может, теперь он мог бы ей ответить, раз сегодня вёл себя совсем не так, как он предпочитает себя вести обычно. — Хеджин, — окликнул её Джэхо, и девушка подняла голову от телефона, разглядывая друга, что сидел на подоконнике и смотрел в окно. Она поднялась с дивана, на котором лежала минуту назад, и подошла ближе, замирая на половине пути. Почему-то ей казалось, что сейчас она делала очень важный выбор. Чхве смотрел на неё не часто, больше отдавая внимание виду за окном, а сама Хеджин, остановившись, обернулась назад, глядя на мерцающий в последних лучах солнца телефон с открытым неисписанным чатом с Сонхуном. — Смотри, какой мелкий дождик, — Чхве повернулся, даря ей теплую улыбку, и кивнул на окно, — так красиво переливается на солнце. Хеджин кивнула. Ещё раз посмотрев на телефон, сделала шаг, передвигаясь как можно быстрее. В секунду она оказалась рядом с парнем, который с восторгом смотрел на то, как капли бились о стены домов и стекол. — Мы могли бы открыть окно, и тогда можно будет услышать дождь лучше, — она улыбнулась уголками губ и дернула Джэхо за рукав кофты, как маленький ребёнок, просящий маминого внимания. — Нет, нет, — категорически помотал друг головой, хотя в его взгляде читалось маленькое расстройство его же отрицанием, — ты и так болеешь, не стоит. Вдруг тебя продует. Со закусила губу, стараясь сдержать нагло рвущуюся улыбку, которая проскальзывала каждый раз, когда он заботился о ней. Девушка заинтересованно наклонилась ближе к стеклу, делая вид, что разглядывает мокрый асфальт, стараясь убедить Чхве, что она не задумала ничего плохого. Однако, как только тот отвлёкся, переводя взгляд туда же, куда и Со, девушка резко дернула за ручку, распахивая окошко под мелодичный звук дождя и собственный смех. Волосы лезли в лицо от легкого ветра. Хеджин, задыхаясь собственным смехом, повернулась к Джэхо, держась за легкий подоконник, едва не свисая вниз. Она опасно накренилась, и парень, что до этого неотрывно смотрел на неё, тут же подскочил, прижимая девушку к груди. Смех застрял в горле. Со медленно выдохнула, цепляясь пальцами за его худи, и снова рассмеялась, не понимая что на неё нашло. Наверняка это были последствия болезни. Ей хотелось прыгать, танцевать или кричать, делать что-нибудь, чтобы заполнить небольшую пустоту внутри себя. — Ну что за дурашка, — снова повторил друг, раскатисто смеясь, из-за чего по шее Со, куда утыкался Чхве, прошла вибрация, — я так и думал, что что-нибудь учудишь. — Извини, Джэхо-я, — она улыбнулась, всё больше прижимаясь к другу. Его ладонь неслышно занеслась вверх и мягко опустилась на девичью макушку, поглаживая волосы. — Тебе не стоит извиняться за то, что ты такая, какая есть, — Чхве отодвинулся от девушки и, не разрывая контакта, принялся снимать с себя худи, оставаясь только в серой футболке. Со случайно покраснела — это она уловила в собственном отражении в окне. Конечно, случайно. Проблема была в Джэхо, ведь в его медвежьих объятиях она буквально сгорала от тепла, которым её одаривало его тело. — Ну-ка, — он надел на неё свою кофту, старясь не задеть её тело руками и не смутить Со. Ещё раз удивляясь его воспитанности, Хеджин радостно приняла одежду, с головой погружаясь в шоколадный мир, которым пропахло худи, — теперь тебя не должно снова продуть. — Спасибо. Она весело хмыкнула, размышляя над тем, мог ли быть Чхве другим? Он весь такой уютный, романтичный, совсем не такой, каким бывает Сонхун в её присутствии — Сонхун мог быть страстным, раздраженным, усталым, спокойным и ледяным. Он точно бы не стал сидеть с ней у окна, разглядывая капли, падающие с неба. Но при других обстоятельствах… возможно? — Ты помнишь нашу первую встречу? — неожиданно для самой себя задала вопрос Со, глядя на друга, что, облокотившись на оконную раму, больше не сжимал её в объятиях. — Помню, — он улыбнулся, прерывая симфонию дождя. Его руки переместились на колени, и он, посмотрев ей в глаза, продолжил, — ты стояла на крыльце, дожидаясь маму. Тогда я подумал, что ты новая первогодка, что скоро будет проситься домой и беситься на наше учебное заведение, как это делают все остальные, когда им трудно. Ты стояла, нервно сжимая пальцами ремешок сумки и смотрела на Сонхуна. — Погоди, — Со встрепенулась, подаваясь ближе, словно боялась упустить мысль, — но наша первая встреча произошла, когда ты решил помочь мне с плакатом. — Нет, я увидел тебя впервые в день, когда ты подавала документы, — он помотал головой, беря Хеджин за руку, — совсем замёрзли, — начал их растирать, иногда смешно дуя щеки, чтобы нагреть продрогшие ладошки тёплым дыханием. Со замолчала. Она смотрела, как ветер дёргает парня за волосы и как мило он складывает губы трубочкой, чтобы вытолкнуть воздух. Ей отчего-то захотелось так же занести руку и пригладить его пряди, как это делал он, чтобы показать всю нежность, что скопилась у девушки внутри. Она занесла свою ладонь и неожиданно зацепилась взглядом за красный браслет на запястье, опуская руку обратно. Что сейчас делал Сонхун? Хеджин только поняла, что совсем не знает, чем он мог сейчас заниматься: смотрел ли он сейчас на дождь, как и они с Джэхо, или может, читал книгу, включая по всей комнате фонарики, а может и вовсе спал. Раньше она почему-то могла дать ответы на такие элементарные вопросы, но теперь… она сомневалась во всём, что касалось Пака. «Иди быстрее в дом, становится холодно» — пронеслось в её голове, и девушка сжала ладонь в кулак, вызывая тем самым недоумение друга. — Всё хорошо? — Я так рада, что ты здесь, — она разжала кулак, чтобы позволить Чхве погладить место, на котором отпечатались лунки её ногтей, — помнишь мы с тобой говорили о звёздах? — Конечно, помню, — Джэхо свесил ноги с подоконника, отворачиваясь к окну спиной. Его ладони соприкасались с коленками Со, и она поняла какой же голодный холод скользил там, где парень не касался. Девушка повторила его позу. — Скажи мне, — Хеджин замялась, не зная как задать волнующий отчего-то её вопрос, — ты когда-нибудь обжигался? — Много раз, — он кивнул, а затем расслабленно повёл плечом, — но на то мы и люди, Хеджин. Обжигаться можно по-разному. Главное понимать, стоила ли эта звезда твоих ожогов. — Твой последний ожог, — она закачала ногами, словно маленькая девочка, не решаясь посмотреть на парня. Однако любопытство пересилило её, и Со всё же вернула взгляд к лицу Чхве, — от кого он? — Какой интересный разговор, — хохотнул друг, касаясь своей шеи, — мы словно в мире фантастики. Но в целом, — он задумчиво посмотрел вперёд, поддаваясь воспоминаниям, — Она сидела за столиком одного из кафе, пила соджу с одногруппниками. Помню, что свет красиво падал на её лицо. Такой неоново-жёлтый. Она очень сильно хохотала, так что опрокинула одну из рюмок, а я не мог больше пить, будучи опьянённым ею. Мне казалось, что небо упало, когда она мельком взглянула на меня, подарив улыбку. Не решаясь его прерывать, Со рассматривала его прикрытые веки, как дрожат его руки и иногда дергается уголок губ. Хеджин почувствовала огромную потребность заключить его в свои объятия и поругать девушку, которая посмела ранить её Чхве Джэхо. Но она неподвижно смотрела на друга, понимая, что ей нельзя сейчас его трогать. Небольшая ревность колола в груди, и девушка скривила губы, прикрывая глаза, как и он. — А потом я заметил, что она иногда поворачивала голову вовсе не из-за жёлтого света таблички кафе, что светила ей в глаза. Она смотрела не на меня, а за меня. Туда, где мой друг размышлял о людях, которые почему-то бросают друг друга. Я всегда смотрел на неё, но… она видела только его. — Джэхо, — тихо протянула девушка, даже не зная, что сказать. Она уже много раз пожалела о том, что завела этот глупый разговор. Нырнув под руку друга, Со прижалась к его боку, ласково поглаживая большую ладонь. На коже были видны царапины и небольшие мозоли от ручки, которую так часто держали пальцы, и Хеджин хотела стать сильнее, чтобы больше никто не смел обижать Джэхо. Чтобы ему не пришлось больше никогда испытывать боль. Она достала из кармана парня наушники, а вслед за ними и телефон. Включив какую-то мелодичную песню, девушка свернулась клубком, впитывая в себя тепло от руки Чхве, что, облокотившись об окно, смотрел на дождь, мягко поглаживая подругу по спине. Хеджин хотела стать сильнее для того, чтобы защитить Джэхо. Она хотела бы стать сильнее, чтобы противостоять Сонхуну, но в этой огромной и зияющей грусти она смогла понять благодаря Чхве, что ей нужно стать сильнее, не потому что только так она сможет противостоять Паку или уберечь друга — она сможет стать собой. Она может полюбить себя. Понять себя. Только так она станет сильнее. Когда Джэхо попрощался с ней, уходя домой, время перевалило за полночь. Хеджин долго не могла уснуть, всё ещё чувствуя запах Чхве. Девушка ворочалась, то испытывая жажду, то понимая, что ей душно. В какой-то момент она психанула и встала напротив окна, глядя на мокрую ночную улицу. Благо дождь закончился, и друг мог добраться до дома без риска промокнуть. Со воспроизвела в памяти сегодняшнее утро. Ей показалось, что Сонхун сидит уже здесь, играет напротив неё. Маленький, в своём белом костюмчике, с накрахмаленной бабочкой, которую он всё время хотел снять, но не мог, боясь расстроить госпожу Пак. Дрожащие руки потянулись к столу, где в красивом чёрном футляре лежала небольшая скрипка, прослужившая ей около десяти лет с момента, когда ей подарили инструмент и взяли с Хеджин слово, что она обязательно будет играть с душой. Её ладонь обхватила смычок, рука дрогнула, вспоминая тёмные волосы и родные пальцы, скользящие по клавишам пианино, но девушка только услышала противный натяжной писк. Рука упрямо выводила неизвестные ноты, но получалась сплошная ерунда, вызывающая колючие слёзы из глаз. И когда перед глазами промелькнула тёплая улыбка, в ушах раздались звуки дождя, скрипка неожиданно запела, словно открывая сердце хозяйки, которая испуганно задышала, закрывая глаза. Со слышала, как скрипка плачет, как жгут слёзы ей щеки, но она продолжала играть. В голове мелькали смешинки в карих глазах, едва пухлые губы и руки, что держат её так крепко и надёжно в толпе танцующих людей. Но когда к этим образам присоединился ещё один — одинокий силуэт, берущий за руку, тянущий её по пути, который жёг голые пятки своими горящими углями, она склонилась, внутри крича в протяжном писке инструмента. В момент мелодия стала спокойнее, она снова увидела, почувствовала, как он перебирает свои волосы, едет на велосипеде в своей клетчатой рубашке и отдает ей свой школьный пиджак, ругая за безвольность. Смычок плавно заскользил, сливаясь с её слезами. Звуки скрипки медленно тонули в ночной тиши, пока колени больно бились об пол, а руки отчаянно прижимали инструмент к груди. Её мелодия, пропитанная летним дождём и холодным ветром из детства, сломала что-то внутри самой Хеджин. Протяжно. И надрывно.