***
В груди разливалась отягощающая пустота. Казалось, город, который был построен внутри Со Хеджин, подвергся магической атаке. Огни шумных и суетливых улиц вмиг погасли, пряча в своей темноте тех, кто когда-то наслаждался прогулками и маневрировал среди лавок с душистыми специями. Серый туман стелился по гравию, заглядывал в окна опустевших домов и завивался в дымные вихры огустевшей печали девушки, которая этот город и построила. Можно было оглохнуть в тонкой тишине и попрощаться с жизнью, глядя как трескаются каменные стены и валятся обломки в далёкое никуда. Когда-то давно, когда ей было пять и у неё только развивалось воображение, она решила, что внутри неё живёт не просто какая-то душа, которую никто не видел прежде. Внутри неё существовало целое поселение, в котором каждый человек отвечал за её чувства. И если она была счастлива, то на улицах взрывали фейерверки и устраивали шумные гуляния, которые продолжались до тех пор, пока девушка не успокоится. Если её сердце обнимала печаль — река, протекающая рядом с городом, выходила из своих берегов и затапливала рынки и площади. Тогда каждый в её воображаемом городке знал, что она плачет навзрыд. Но если она сталкивалась с воспоминаниями из прошлого, смотрела и впитывала их в себя, переживая события заново, то в городе громко звучали колокола — так, что оглушённые жители не слышали их, как и Хеджин. В город врывалась Пустота, серой тенью парила над землёй, заставляя все чувства и эмоции бежать прочь. Только обдающее горечью Сожаление стояло у молчаливой реки, ожидая, когда гостья покинет поселение. Оно всегда приходило вслед за ней. Приходило, чтобы затянуть в рану подальше остриё и собрать все чувства воедино, разделив их после острым клинком. И в это утро они бесчинствовали снова. Не видевшая давно своих снов о прошлом, Со не могла даже встать с постели, чтобы прийти в себя, и не лежать как под обрушившейся на неё плитой. Если бы девушка только могла вытащить то, что хотела забыть, из головы — её колодец воспоминаний бы опустел, оставляя жалкие крохи на самом дне. Пальцы нашли ткань футболки, сжимая её рядом с сердцем, словно в попытке оттянуть ту боль, что заставляла замирать, не дыша. Фантомная, словно и сама терялась в пустоте, эта боль давила не только на грудь, но и на горло. Затёкшая шея давала о себе знать. Едва заметное движение вызвало режущее ощущение, в котором хотелось потеряться. Более того, голова слегка побаливала, и казалось, что нечто сверлит её извне, обжигает каждую черту лица, будто желая впитать в себя девушку. Она сжала посильнее веки, прежде чем открыла глаза и уставилась на чужое плечо, к которому прижалась во сне. Носа коснулся запах лавандового ополаскивателя, исходящий от одежды. Сердце могло бы забиться намного чаще, не будь так тоскливо внутри. Когда-то она мечтала об этом каждую ночь, представляя, как однажды так же откроет глаза и окажется рядом с ним. Проведёт по его плечам пальцами, очертит линию подбородка и коснётся в самом конце пути его маленькой родинки на носу, внося в их утро заспанную нежность. Хеджин мечтала об этом сотни раз, садясь на свою постель и устремляя взгляд в окно, где по ночам всегда горел ночник. Иногда она видела силуэт Сонхуна, который, тоже не в силах уснуть, садился на подоконник и о чём-то думал, глядя на небо. Интересно, смотрел ли он хоть раз в её окно? Было ли позволительно думать, что он тоже замечал её сидящей на кровати и разглядывающей в ночном спокойствии? Если она, окрылённая глупыми надеждами, воображала их совместное утро, в котором они бы нежились в объятьях друг друга, то что тогда мог представлять Пак Сонхун? Хотелось спросить, узнать у него ответы на все свои вопросы, которые Сожаление несло в вышитой бисером сумочке, пытаясь понять, какому торгашу её городка продать этот мусор за огромные деньги. Ведь она бы купила. Принесла бы туда же, где покоится её гордость, сокрытая в маленьком облачении белоснежных штор алтаря. На чёртовой золотой чаше, как подношение. Медленно вернув веки в прежнее состояние, первокурсница чуть не поперхнулась воздухом. Сонхуна было слишком много: он прятался своим ароматом в её волосах, касался своим плечом её щеки и даже их ноги были переплетены, принося раздирающее тепло. Парень лежал на спине, в то время как Хеджин прижималась к нему, расположившись на боку. Один поцелуй. Вряд-ли он бы заметил, но ей так хотелось коснуться его больного плеча и заверить саму себя, что оно заживёт. Когда она разбивала коленки и руки, мама всегда дарила ей нежное прикосновение губ. Нет. Нельзя. Все эти дилеммы и алчные мысли нужно отбросить подальше назад. Она и так осталась в его постели на ночь — сверх наглость, которая могла помешать их только выстраивающимся отношениям. Будет куда лучше, если Со исчезнет, пока он спит, растворится в этом утре, уезжая в свою квартиру. Можно будет оставить записку и не переживать, что её телефон разразится звонком или сообщением. Наверняка её номер даже не был записан в его контактах. Это будет тем самым правильным решением, которые она так редко принимает. Открыв глаза, девушка аккуратно приподняла голову, стараясь не обращать внимание на то, как близко они лежали друг к другу. В голову прокралась абсолютно сумасшедшая мысль. Ей хотелось посмотреть на спящее лицо Пака и может быть позволить себе маленькую шалость — коснуться той самой родинки на прощание и, выскользнув, сбежать прочь, храня это хрупкое воспоминание в своей памяти. Хеджин хотела бы перекрыть фрагменты прошлого тем самым новым, строящимся по соседству с её полуразрушенным городком. — Пусть не болит, — едва слышно прошептала она, касаясь губами повязки, напротив которой и лежала её голова. Боль от затёкшей шеи тут же запульсировала в мышцах, заставляя Со поморщиться от неприятных ощущений, превозмогая которые, она с замиранием сердца всё же решилась посмотреть на лицо спящего парня. А он смотрел на неё. Хеджин неловко вздрогнула и резко закрыла глаза, после чего снова открыла, чтобы удостовериться, что ей не показалось. Боже, её щёки налились кровью и, наверное, даже уши стали пунцовыми от накатившего сразу смущения. Это было так глупо — попасться на такой интимной и сокровенной вещи, которую она хотела бы унести с собой. От которой ему, возможно, было неприятно. Но она была слишком измотана тяжёлыми снами, чтобы поддерживать любую его словесную баталию. И шаманкой быть не нужно, чтобы понимать, что сегодня она не сможет отстоять себя и будет старой Хеджин, которая молчала и слушала. Сонхун не спал, и девушка, признаться честно, впервые сталкивалась с таким серьёзным взглядом — никогда прежде она не замечала, чтобы он так сосредоточенно на что-то смотрел. Кожа покрылась мурашками, дыхание её заметно сбилось. И не сказать, что именно он был застигнут врасплох — создавалось ощущение, что это её, Со Хеджин, застали с поличным. Девушка задержала вдох, стараясь успокоить разбушевавшееся сердце. — Что тебе снилось? — охрипшим ото сна голосом спросил Пак, хмуря тёмные брови и скользя взглядом по её лицу. Вопрос вызывал замешательство. Ей не хотелось делиться тем, что она увидела. Хеджин хотела бы выжечь из памяти это белое платье Нахи, которая спустя столько лет давно уже вышла замуж за какого-то иностранца, но продолжает не давать ей покоя в кошмарах. Она хотела бы оставить там, в прошлом, заступившегося за неё в своей обычной манере Сонхуна. И девушка предпочла бы больше никогда не вспоминать Сончоля. Только не его. — Ты дрожишь, Хеджин. Вернул её внимание парень, заставляя Со перевести на него взгляд, отведённый в раздумьях ранее. Студентка проследила за тем, как опускаются глаза Пака на её пальцы, сжимающие футболку, и увидела, как те потряхивало дрожью, которую она совсем не ощущала. Будто была телом совсем не здесь. Здоровая рука Сонхуна дёрнулась, занеслась над её головой так, если бы он хотел её погладить по макушке или прижать к себе. Но не опускаясь, вернулась на прежнее место, оставляя только вид сжавшихся в кулак пальцев. Хеджин глубже вздохнула, аккуратно приподнимаясь с постели и, развернувшись к третьекурснику спиной, свесила с кровати ноги, упираясь взглядом в пол. Между ними поселилась утренняя тишина, которую никто из них не решался прерывать, кроме черепашонка, жующего листья в своём домике и поглядывающего на них через стекло. На телефоне зазвонил будильник, громко раздражая уши. Сзади послышался шорох постели, а затем мелодия стихла, будто и не звенела до этого на всю комнату. Со ощутила лопатками чужое присутствие и была готова поклясться, что по коже пробежали мурашки. Но она до сих пор находилась в каком-то подвешенном состоянии, терялась в прострации и словно не осознавала до конца происходящее. Не выдержав мнимого давления, девушка осторожно встала, подходя ближе к окну, и раскрыла шторы, разглядывая отражение Сонхуна, терявшееся в картинке многоэтажек: он был повёрнут к ней лицом, но всем корпусом сидел к двери, лицо его выражало сосредоточенность, и он не сводил с неё всё того же серьёзного взгляда. Она могла бы решить, что он беспокоился. Ему не стоило так смотреть. — Я разогрею завтрак, пока ты умываешься. Пойду после тебя. Её голос будто доносился извне. Хотелось махнуть рукой перед ушами, чтобы удостовериться, что он не летал вокруг, и от него невозможно было отделаться, как от назойливой мухи. Хриплый, скрипучий и тихий — будто впитал в себя всю неуверенность Со Хеджин. За окном мелькали машины — вид отсюда выходил прямо на шоссе и муравейник из больших домов; фигура Пака сидела не шелохнувшись и продолжала нервировать сознание, поэтому девушка поспешила на кухню, скрываясь за дверью. Она явно была не в состоянии приготовить что-то на скорую руку, поэтому расфасованная по контейнерам и пиалам еда от Ханбина была чуть ли не даром свыше. В коридоре послышался топот ног, прежде чем захлопнулась дверь ванной, откуда моментально стал доноситься звук воды. Хеджин не могла понять до конца, что с ней происходило — руки продолжали дрожать, так что она чудом не обожглась кипятком из чайника, когда наливала им чай. Сжала ладони в замок. Не помогло. Хотелось прилечь на кровать и поспать ещё немного. Хеджин посмотрела на экран собственного мобильного, зияющего чернотой, и совсем не удивилась тому, как выглядело её измождённое стрессом лицо. Недавние события калейдоскопом мелькали в голове, начиная от откровенностей Сону и заканчивая слишком навязчивыми вопросами вьетнамца. Ей даже не нужно было разблокировывать смартфон, чтобы знать, что там виднелись в шторке сообщения от Джэхо и Чонхвы. Сонхуна так и не было видно. Хеджин уже успела разогреть еду, накрыть на стол и с горем пополам достать таблетки. В кружках остывал чай — с молоком для него и обычный для Со. Не приметившая вчера цветы на кухне, девушка была удивлена, увидев их в вазе, стоящей на кухонном гарнитуре. Очевидно, кто-то навещал больного во время её отсутствия и принёс душистые пионы, от запаха которых кружилась голова. Пышный букет приковывал внимание, розовые лепестки так и манили к себе, поэтому первокурсница не удержалась и склонилась над ними, прикрывая глаза. Очень насыщенный запах. Когда-то так пахло в цветнике Паков — Хеджин ухаживала за цветами, разделяя тоску соседки по уехавшему в другой город сыну. Девушка потёрла один из лепестков указательным пальцем — привычка, оставшаяся из детства — и заприметила поздравительную открытку, прикреплённую ленточкой к обёртке букета. Красивый каллиграфический почерк вызвал раздражение, так что Хеджин резко убрала ладонь и отшатнулась от букета, как прокажённая. Недовольно поджала губы, глядя исподлобья, но всё же умерила свой запал и постаралась спокойно реагировать, ссылаясь на неприятные отношения между ней и отправителем пионов. «Желаю скорейшего выздоровления, оппа! Чхве Инха». Эта девчонка порядком подбешивала тем, что даже не будучи в поле её зрения всё равно оставалась рядом, словно приросла к этой квартире и к Сонхуну в целом. Подумав о нём, Со глянула на часы, отмечая, что парень значительно задерживался, и такими темпами придётся повторно греть еду. Не решившись звать его, крича на всю квартиру, студентка поднялась со стула и направилась в спальню, нерешительно открывая шире дверь. Стоило постучаться, но, будучи в каком-то пассивном состоянии, она даже не подумала об этом и поэтому застыла на пороге, размышляя, стоит ли ей вернуться обратно и сделать вид, что ничего не видела, или помочь парню, стоящему к ней спиной и не видевшему её прихода. По крайней мере, становилось понятно, почему его так долго не было. Как Со Хеджин имела привычку трогать лепестки цветов и вторгаться в его личное пространство, так и Пак Сонхун не любил ходить в одних вещах более двух дней. Девушка помнила о том, что после душа он брал только свежую одежду, что стирка обходилась ему слишком дорого, но такая привычка была больше отголоском из детства, в котором он много болел, и ему приходилось менять пропитанную потом одежду слишком часто. Теперь, лишённый нормальной координации и возможности выполнять работу обеими руками, юноша не мог совладать с одеждой, пытаясь продеть в футболку больную руку, что получалось откровенно плохо. Петель на двери скрипнула, принося громкий звук в утреннюю тишину этой комнаты. Не ожидавший резкого скрипа, третьекурсник вздрогнул, разворачиваясь к ней лицом и поджимая губы. Щека дёрнулась, словно он прикусил её изнутри. Хеджин задумчиво склонила голову в бок. Она ведь видела уже этот взгляд, видела эту ярко выраженную линию губ. Раньше Со считала, что он был недоволен её присутствием и так выражал своё мнение на этот счёт, но, похоже, это было лицо человека, не желающего, чтобы кто-то видел, что у Пака что-то не получалось. «Если я спрошу — он откажет» — пронеслось в голове. Первокурсница сделала несколько шагов, отлипая от двери и приближаясь к парню. Тот внимательно следил за ней, окидывая взглядом всё тело. Порядком это раздражало. — Прекрати так смотреть, — фыркнула Со, поддерживая его больную руку своей и помогая продеть ту в футболку. Он хорошо был слажен. За широкими и сильными плечами стояли годы тренировок в фигурном катании, постоянный труд на заднем дворе дома и общественная деятельность в их университете. Многие подписчики социальных сетей президента студенческого совета могли частенько наблюдать в своих лентах его фотографии из тренажёрного зала, на которых было даже больше отметок, чем на постах аккаунта их учебного заведения. Иногда на фотографиях мелькали и другие парни, даже Чонхва, которая вместе со всеми зависала на тренировках без лучшей подруги, что в такое место невозможно было затащить. Занятия сказывались на фигуре Пака просто отлично. Ниже его груди девушка не решалась опускать взор, решая, что он и так заметил её чрезмерный интерес. — Я не просил помощи, — проигнорировал её реплику Сонхун. — Ты никогда бы меня об этом не попросил, — подрагивающими руками она протянула ему расчёску, но когда третьекурсник никак не среагировал, сама усадила его перед зеркалом, висящим напротив кровати, и принялась приглаживать волосы, — но вот мы здесь. Я не прошу благодарностей. Снова поселилась тишина. Третьекурсник разглядывал её в отражении, Хеджин беспокойно дышала, сжимая крепче предмет. Управившись с мягкими и послушными прядями, она посмотрела на свои, которые спутались после долгого сна. Стоило сходить умыться и привести себя в порядок. За что можно быть благодарной этому вредному мальчишке, так это за зубную щётку, что девушка однажды поставила в его стаканчик в ванной, а он после пятой попытки не стал выбрасывать. Оставалось только надеяться, что последняя щётка не проделала путь от купаний в унитазе до растирания пола. Кто знает этих обиженных мужчин. Они чем-то были похожи. Хеджин мазанула взглядом по приблизительно схожим губам и носу. Лицо её было значительно толще, чем у Сонхуна. Стоило меньше есть, но она за эти дни и так питалась урывками и по одному полноценному разу в день. Каким бы не был привлекательным тот человек, что нравился, нельзя было себя кроить косметикой и диетами — тогда ничего не останется от той, кем была она ранее. А если она не нужна была такой: со спутанными волосами, синяками, как у панды, под глазами и некрасивым прыщиком на подбородке — стоило задуматься, нужны ли они друг другу вообще. Дрожь била мелко и не уходила. Хеджин чувствовала слабость во всём, что делала. Иногда у неё случалось подобное, если девушка могла переутомиться ранее. Не хватало маминых объятий и заботливых слов. Возможно, стоило съездить к Ким и поваляться у неё на кровати, плача под «Русалочку» или снова отвлечься на разговоры с Донгю. Чёрт, она, действительно, словно шарик сдувалась секунда за секундой. — Долго ещё будешь нянчиться со мной? — скривился Пак. Неужели провоцировал? Студентка совсем не видела в его глазах привычного огонька, который появлялся, стоило ему начать раздражаться из-за чего-то, связанного с ней. Будто опыт проводил, он следил за каждой мимикой на её лице, но оно было ровным. Хеджин и сама не верила своим глазам. — Не знаю… наверное, после того как тебя выпишут, перестану, — пожала плечами, — я совсем не хочу пререкаться с тобой, сонбэ. Давай на завтра отложим? Она вернула расчёску на её законное место — на маленькую полочку с уходовыми средствами, которые помогали поддерживать его репутацию «красивого старосты третьего курса». Невольно вспомнилась её обширная косметичка и совсем маленький опыт в таких вещах как макияж. Ей повезло, что Чонхва была слишком добра и полна энтузиазма сделать из неё красотку, так что на услугах мейкаперов она знатно экономила. Развернувшись, Со хотела пойти на кухню, как сзади раздался ошарашенный, скорее даже не верящий голос: — Как… как ты меня называла? — Что? Хеджин заторможенно вернулась в прежнее положение. Непонимающе она посмотрела на перекошенное лицо парня, окидывающего её взглядом таким, если бы заметил, как на голове у первокурсницы выросли огромные рога, пробивающие их потолок. — Хеджин, у тебя что-то болит? — настороженно спросил её парень, но она так и не понимала причину его поведения. Сонхун поднялся с низенькой табуреточки, теперь возвышаясь над ней. Слегка коснулся её лба, а потом прислонил ладонь плотнее и даже провёл по щеке, тем самым сбивая её дыхание. Ей показалось, что она стала сильнее дрожать. Но температуры у неё не было — это точно — и падать она не собиралась, так почему же он так встревоженно огибал каждый контур её фигуры глазами? Будто и не узнавал. — Со мной всё в порядке, — апатично прошептала Со, — но разве тебе это важно? Может, она надеялась на утвердительный ответ? Пак слышно сглотнул, отнимая ладонь, будто только что обжёгся. Отвёл взгляд, натыкаясь на зеркало, в котором отражалось собственное лихорадочное выражение лица и крохотная Со Хеджин, что могла бы уместиться в его объятьях с головой, скрываясь ото всех. Он видел их вдвоём, замечал эту нелепую разницу в росте, как и в далёком детстве; замечал маленькое пятнышко от соуса на его футболке, и даже не мог пропустить то, как поджимала она губы, словно это был он сам, в то время как она изучала только его, внимательно ожидая ответа. — Конечно, мне неважно, — пусто вторил Сонхун, — мне не важно, но если с тобой что-то произойдёт, родители открутят голову в первую очередь мне. — Если ты им скажешь, влетит конкретно всем, — девушка кивнула, — но не переживай, я большая девочка и отстою тебя, ведь ты не обязан за мной следить и от всего оберегать. Мы ведь молчим о том, что с твоей рукой не всё в порядке, можем и обо мне смолчать. — Нельзя, — моментально и ожесточённо отразил Пак, словно действительно других вариантов не было. — Почему это? Кто так сказал? Не задумываясь, Хеджин протянула пальцы и коснулась ими тонкой линии подбородка, возвращая лицо юноши к себе. Теперь, когда между ними был зрительный контакт, которого он избегал, прячась в зеркале, она видела, что её слова что-то задевали в нём. В Сонхуне чувствовалось напряжение, сверлящие её глаза потемнели, и трудно было прочесть какую эмоцию он испытывал на данный момент. Ей казалось, что он злился или что был обижен, или он пребывал в замешательстве. В любом случае, хмурые брови хотелось разгладить и прижать его к себе, чтобы он немного расслабился. — Так кто сказал? — надавила неосознанно Со, — меня не нужно опекать, ты не мой старший брат. Мои родители не устроят скандал из-за того, что я что-то сделаю, а ты не предотвратишь это. Твои родители тем более. Все ножи полетят заслуженно мне. Может этого он и боялся? Хеджин замолчала, собираясь с мыслями. Суматоха внутри черепной коробки беспокоила не только её. Пак совсем выглядел сбитым с толку, словно ему сообщили, что он не ребёнок своих родителей или что его любимым цветом всегда был синий, который мало чем ему нравился. — Ты как-то сказал, что я душу тебя. Я не понимала, о чём ты говоришь. Возможно, ты имел в виду не только то, что я слишком навязчивая. Возможно, эта ответственность за меня, наложенная кем-то против твоей воли, и была тем, что не давало тебе спокойно жить. Со провела пальцами по его коже, словно утирала упавшую слезу, которой на самом деле не было. С паковских губ сорвался едва слышный выдох, девушка ощутила его только потому, что тепло коснулось запястья. Сонхун растерянно заморгал, и его замешательство побудило убрать первокурсницу свою ладонь. Словно он не желал терять близкого контакта с ней, парень потянулся следом, приблизившись к ней на сантиметры — слишком много для них, слишком много для чужих друг другу людей, чуть ли не дышащих в рот друг другу. Потерянный, как и в детстве, когда тётушка Пак впервые привела его в гости к семье Со. Их дом был слишком маленьким и непривычным для него, она была слишком заметной чтобы сделать вид, что он был один. Почему когда он выглядел так, она хотела быть тем, кто мог помочь ему найти дорогу? Облизнув подсохшие от волнения губы, первокурсница рассматривала парня, анализируя его состояние. Коснувшись опущенной руки парня, Хеджин сжала его пальцы, ощущая не только свою дрожь, но и чужую. Неожиданную, совершенно человеческую, совершенно непривычную в их отношениях. Не так, где Сонхун мог задавить её собой. Не там, где она могла играть в невинную овечку. — Я душу тебя этой ответственностью. А ты душишь меня своим отношением, вытекающим из неё. Давай просто разорвём это прямо сейчас и будем дышать свободно друг от друга, как ты и хотел. Не «мы». А ты — Пак Сонхун, и я — Со Хеджин. В комнате снова повисло молчание. Ещё сильнее задрожав, девушка попыталась отпустить чужую руку, чтобы поскорее уйти прочь, но сильная хватка не позволила этого сделать. Прямой зрительный контакт между ними всё больше походил на прощание, из-за чего сердце у неё билось так сильно, что она дышала через раз. Внутри неё море бушевало так сильно, что никто бы и в жизни не спас там тонущего. Но будто она держалась на плаву, благодаря чуть ли не стальному мужскому капкану на её запястье. Говорят, что ожидание — одна из самых тяжёлых вещей в жизни. И оно повисло над ними, как непрогрузившаяся страница в браузере, которая так нужна, но хочется кликнуть на крестик. — Скажи хоть что-нибудь, — решилась проронить Со, прикусывая по привычке нижнюю губу, свободная рука опустилась на шею, растирая кожу и выдавая её нервозность. — Прекрати дрожать, — сжимая зубы, приглушённо отозвался Пак. Сгорбился слегка, словно и сам не выносил того, что было озвучено между ними ранее. — Я не могу, — прошептала Хеджин и впервые сказала то, о чём боялась думать даже, но что мучало её с самого утра, — мне страшно. Она задрожала ещё сильнее, сжимаясь так, будто хотела превратиться в черепашонка, скрыться в своём панцире так же, как и Син, когда ему не нравилось воздействие солнечных лучей. Словно признаться в этом было преступлением, она замотала головой, пытаясь вырваться, но третьекурсник продолжал удерживать её на месте. Глаза слезились, но плакать она себе не позволяла, как бы не было страшно, она не могла реветь из-за каждой мелочи. Сонхун вздохнул, приблизился и коснулся здоровой рукой её спины, прижимая к себе. Хеджин уткнулась носом в пахнущую родным запахом шею, откидывая все мысли и поместила свои ладони на чужую талию, стараясь сильно не прижиматься. Дрожь не уходила, но дышать ей было значительно легче. Прикрыла глаза, желая раствориться в нём, но никак не могла абстрагироваться, поэтому стала ориентироваться на лёгкое поглаживание восьмёрками по спине — так делала госпожа Пак, когда успокаивала кого-то из детей от непрошенных слёз, так делал Сонхун. — Ты соврала мне, — раздалось над самым ухом, из-за чего Со дёрнулась, — ни черта ты не в порядке… когда ты так себя ведёшь… страшно и мне, Джин-а. Сонхун тяжело вздохнул, но сделал это так незаметно, что если бы не ощущение вздымающейся груди, то Со так бы и не поняла этого. Хватка на спине усилилась, комкая футболку. Фантомно отозвалась боль под грудью от пролитого вчера чая. Хеджин казалось, что парень хотел её поругать, но не мог этого сделать, поэтому просто молчал, дыша ей чуть ли не в висок. Откровение ледяного мальчишки-принца коснулось сердца. Поглаживание и его присутствие будто вернули её назад. Мир начал остро ощущаться, словно она выплыла из воды на поверхность. Неужели она обозналась и на маяке трудился, спасая всех, не только Сону, но и Сонхун? Или только за ней он прыгнул в бурлящую холодом воду и, схватив её за руку, поволок на самый верх? Хеджин будто сдалась. Опустила напряжённые плечи и, стараясь не задевать сильно больную руку, прижалась к боку, кладя голову на плечо. Она думала об этом вечером за книгой перед тем, как провалиться в сон. Она думала об этом, разбирая свои вещи и натыкаясь на украшение из ремешка. И эти мысли съедали её заживо, оттягивали в прошлое, в котором она видела везде Сонхуна. Потерять столь значимого человека было так страшно, что хотелось вернуть на круги своя и довольствоваться тем, что у неё было. Но Сону говорил о том, что ничего не будет как прежде. Она уже не вернёт ту, кем была долгое время. Её просто не существовало. Была только Со Хеджин: неловкая, перепачканная садовым грунтом и вслушивающаяся в голос соседского мальчишки каждый раз, когда копалась в их теплице; смущающаяся, завидующая и играющая мелодию на одной сцене с ним, но продолжающая думать о всех школьницах, которым он нравился; нерешительная и унижающаяся студентка, рядом с которой было не страшно засыпать, даже если свет ночника не греет стены. Просто Со Хеджин. Девочка, живущая по соседству. Первокурсница боялась, что после того, как произнесёт то, к чему пришла за всё это время, он исчезнет и растворится, как сделал это Сончоль. Но у того была уйма причин это сделать. А была ли у Сонхуна хоть одна причина, чтобы остаться с ней рядом? Хеджин незаметно для себя успокаивалась. Дыхание выровнялось, тревога, которая сносила дома в воображаемом городе, была выгнана пинками и вилами тех, кто пришёл ей на подмогу. От них исходил то лавандовый, то персиковый запах, который приносил спокойствие, ассоциируясь со столь близким человеком, что прошёл с ней множество испытаний и уроков. Будто они оба стояли у причала и каждый видел тот уровень чистоты волн, насколько был открыт с другим. Со Хеджин смотрела в почти кристальную воду. Но готова была поклясться, что Сонхун едва замечал отражение в своей.***
Пак не был обделён вниманием. О его больничном судачил чуть ли не весь университет. Под последним социальным постом в профиле их учебного заведения каждый день мелькали новые комментарии, в которых студенты выражали поддержку президенту студенческого совета. Их даже особо не волновал сам пост, в котором речь шла не то о новом пути выпускников, не то о расписании праздничной церемонии — никто особо и не вчитывался. В профиле самого парня красным оповещения горели чуть ли не каждую секунду и тот, устав, отправил приложение в беззвучную жизнь. Хеджин могла бы немного позавидовать такой популярности, если бы не видела какой обременительной она была. Для кого-то такая жизнь была благодатью — Боа мечтательно смотрела на количество своих подписок, вела блогерскую жизнь, но не являлась холодным красавчиком парнем, который был куда предпочтительнее для женской аудитории, чем она. А женской аудитории всегда было куда больше, испокон веков. Со иногда размышляла о том, как же всё-таки это работает: зачастую люди, которые никогда не искали известности, обходят тех, кто возжелал этого, за считанные минуты. Наверное, девушка не стала бы о таком думать, если бы мученически не разгребала завалы с цветами и письмами, коими был завален весь стол. На кухне уже не было свободного места, а Хисын продолжал подниматься с какими-то коробками и подарками, будто в этой квартире был не болеющий человек, а именинник. Хеджин даже готова была принять один букет с цветами от Инха, но только не этот цветочный парад, который начался спустя час после того, как они с Паком поговорили в его комнате. Как и обычно, после разошлись по разным углам, а потом раздался звонок, и кошмар Сонхуна воплотился и стал явью: на пороге стоял улыбающийся во все зубы Пак Чонсон с охапкой букетов и пакетов. Нет, их друг не был свихнувшимся на своём богатстве селезнем¹, решившим задарить больного по самое не хочу. Позади третьекурсника стояла слегка покрасневшая Хёри — жара шла в напряжённой битве с её тёплой жёлтой толстовкой — а за ней выходил из лифта и Хисын, не понимающий, почему так недовольно Со смотрела на только что прибывшую тройку. Эмоции её с Сонхуном были будто из одного теста, и тот тоже стоял позади неё со страдальческой миной. Не хватало только перекати-поля между всеми собравшимися. — Клянусь, ваша страна со своими традициями поражает меня каждый раз! — первое, что выпалил Чонсон, не привыкший к такому «фанмитингу»² у себя на родине, в США. — Да… у нас и нет такой традиции, — пробурчала Хеджин, поджимая губы и удивлённо охнула, когда стоявший напротив Пак сгрёб все цветы ей в руки. Веточка акации больно царапнула щёку. — Просто наш прекрасный друг — очень популярная личность, — проронил Ли, проходя мимо них так, будто пришёл к себе домой, и на застывших друзей лишь опустил ехидный взгляд, — ну, чего встали? Почту-то будем разбирать? — Популярный, — хохотнул Чонсон, — да было бы за что. Ты же тот ещё говнюк, — по-дружески поддев Сонхуна, Пак прошёл вглубь квартиры, уже крича из зала. — Ты просто завидуешь. Парень не остался в долгу, и после того как Хёри зашла последней, прикрыл дверь, громко захлопнув её чуть ли не перед носом Хеджин, смотревшей на юношу во все глаза. Веточка всё так же царапала лицо, но она продолжала наблюдать за сгорбленным хозяином квартиры, который словно стал чувствовать себя не в своей тарелке. Это было занимательно: с детства в окружении друзей, в университете у каждого на слуху, но будто он сам того не желал, и стал абстрагироваться от этого, иногда неделями запираясь дома. И читать по губам не нужно было, чтобы понять, что он беззвучно произнёс ругательство. — Продержишься? — задумчиво обвела его взглядом девушка, понимая, что вместо отдыха сегодня им придётся слушать громкий голос Хисына и не затыкающегося Чонсона. Сонхун хмыкнул, неопределённо мотнув головой. Не сговариваясь, оба тяжко вздохнули. Оба были интровертами, которым нужно было неделями отдыхать после таких вот забегов активных друзей. — Давай заберу, — протянул руку к цветам, замечая, как небольшая ранка кровоточит. Со хотела бы, чтобы акация выколола ей глаза, лишь бы не видеть такого поникшего парня. — Я сама, — отмахнулась от него первокурсница и пошла на кухню. В спину прилетело многозначное: — На одной независимости не уедешь. — А это уж я сама решу, — повернувшись к нему, та приподняла бровь, намекая, что между ними постепенно начинает простираться граница. Хотелось быть такой же вредной, как и он. Так она и оказалась на кухне в окружении цветочного сада. Хёри, собрав тёмно-рыжие волосы в незамысловатую причёску, скреплённую заколкой, была по-особенному одомашнена сегодня. Синие джинсы подчёркивали аккуратные бёдра, несколько колец на руках входили в один комплект с маленькими серёжками-колечками, болтавшимися на мочках её ушей. Сама по себе Ли была очень миниатюрной, и на фоне того же Хисына походила больше на его сестру, перешедшую в старшую школу, чем на его девушку. Её внимательный взгляд прошёлся по подарочным пакетам, а потом поднялся на вошедшую Хеджин, не ожидавшую мгновенной скорой помощи. — Сонбэ, где у тебя аптечка? Послышался топот Пака, почему-то не спешившего ранее из коридора. Девушка не стала его дожидаться и сама достала знакомую коробочку, кривясь от того, что видит ту чаще, чем маму. Второкурсница же ничего не сказала, но по ней было видно, что вопросы задать всё-таки хотелось. Очевидно, Со выглядела слишком взъерошено. — Уже не нужно, — подала голос снова Ли. За стеной, разделяющей их друг от друга, послышался обреченный вздох и юноша снова направился к двери, ожидая, когда Чонсон и Хисын вернутся с новой партией подарков. Желательно последней. — У вас всё в порядке? — заботливо спросила девушка, обрабатывая поцарапанную кожу. Стандартный пластырь лёг на ранку, и сразу же захотелось его отодрать. — Почему ты спрашиваешь, онни? Почему все спрашивают об этом? — Вы выглядите то ли напряжёнными, то ли расстроенными, — пожала та плечами, — я, конечно, не очень близка с каждым из вас, но всё же беспокоюсь. Проведя пальцем ещё раз по пластырю, Ли отстранилась и опустила в пол взгляд. Несмотря на то, что она казалась строгой и неприкосновенной, в ней иногда проскальзывали черты неуверенности и собственное мнение о том, что каждый вопрос нужно задавать с умом. Она была права: с Хёри они с Паком не были особо близки. Между последним и девушкой были больше рабочие, немного приятельские отношения в рамках университета. Хеджин же ощущала себя с ней наиболее комфортно после Джэхо и близняшек Мин. Наверное, потому что хотела бы от этой неуверенности прийти к такому результату. С той же Минсу хотелось выйти поскорее за дверь, но Ли Хёри источала собой уют и тепло. Отчего-то вспомнился разговор с Чонвоном в очередной раз. О типажах, об этой сложной системе, в которой мы выбираем партнёров по своим придуманным или навязанным критериям. Кто-то ей говорил: пары образуются на основе своей схожести. Если посмотреть на них внимательнее, можно заметить как перекликаются какие-то черты лица, привычки и мимика, и ещё сотни различных вещей. И в своём тепле и заботе эта девушка действительно была схожа с их другом. В своей манере общения, во взглядах. Есть ли такой же запутавшийся и отчаянный мечтатель, как Хеджин, на этом свете? — Не стоит, онни, — слегка склонила голову Со, — на самом деле, всё идёт привычным ходом. Просто сегодня какой-то день… — Это меркурий не в той планете, — прозвучало над ухом, из-за чего первокурсница вздрогнула и чуть за сердце не схватилась, испепеляя друга взглядом, — так Сону сегодня утром в чате писал, не читали? — улыбнулся Чонсон. Блондин поставил на стол несколько пакетов. Из одного вывалился плюшевый медведь, за которым скептически последовали и несколько взоров. Никто из них не понимал прелести в этих игрушках, когда ты был на больничном и когда таких ещё наверняка лежит штук десять. Радовало то, что пакеты были небольшие и в основном дарили какие-то вкусности, кто-то даже умудрился подарить лекарства. — Это такой намёк, что он уже по земле волочится, что-ли? — задумчиво проронил Пак. Девушки не сдержали смешков. — В прочем, я бы уже на ней женился, зная, какие у нас сейчас прайсы в медицине... Чонсон подмигнул подругам, а затем принялся помогать расставлять цветы. Хеджин и до этого замечала его любовь к симметрии, к разграничению цветов от одного оттенка к другому, вот и сейчас непроизвольно находила связь в том, как он собирал букеты. Хёри же, напротив, хотела расставить всё по группам: совет, преподаватели, студенты, знакомые и далее по списку. Однако вернувшийся Хисын не разделял их энтузиазма. Фыркнув, тот просто свалил все цветы в свободные ведёрки с водой и предложил не заниматься ерундой. Хёри сначала промолчала, но её красноречивый взгляд говорил за себя. Чонсон же, напротив, не мог отвести обречённого взгляда от «цветочной помойки», коей он обозначил полное несоответствие оттенков по его эстетическим соображениям. — Хисын! — втроём выразили своё недовольство ребята, но парень даже не стал их слушать, дёргая плечом и скрываясь в коридоре. — А с ним что происходит? — не осталась в стороне и Со, но Ли только покачала головой. — У него послезавтра выпускной, Хеджин. Его тоже можно понять. — Да, он явно взвинчен, — поддержал девушку третьекурсник, — столько навалилось. И совет со своими приколами, и собственный выпуск, и дальнейшая жизнь. — Честно говоря, я давно его не видела таким, — заметила Хёри, — он любит всё контролировать и бесится, что есть вещи, которые его контролю неподвластны. Девушка оставила открытки на столе, обошла его сбоку и облокотилась тазом о столешницу. Руки непроизвольно сложила на груди, погружаясь в раздумья и беспокойства. Обычно собранная и особо не проявляющая какие-либо эмоции, она казалась очень уязвлённой и непривычной. Чонсон тоже отложил цветы, усаживаясь на пол и даже не думая о том, что штаны могли испачкаться. Со же присоединяться к таким посиделкам не стала, но в знак поддержки перестала перебирать подарки и посмотрела на каждого с неприкрытой тревогой. — Вы же тоже ощущаете этот нервняк кругом? — задал вопрос Пак, на фоне голоса которого в прихожей послышались переговаривающиеся друг с другом Хисын и Сонхун. — И не говори, — кивнула Ли, тихо цокая языком, — в секторах происходит какой-то бедлам. Те, кто метят на открытые теперь вакансии, не дают покоя своими вопросами и склоками. Ты если что, Хеджин, — уже к первокурснице обратилась девушка, — никого не слушай. За спиной будут многое говорить, в том числе, что и благодаря связям тебя хотят поставить на новую должность. Это не так. — Я всё ещё не понимаю почему… — прошептала Со, нервно косясь на друзей. Это действительно её беспокоило. И сидело прямо внутри под сердцем, заставляя Хеджин переживать и прокручивать варианты развития события. Она тоже думала о связях, и она переживала о мнениях тех, кто явно не должен был её заботить. Даже то, что она попала уже на первом курсе в совет по рекомендации Сонхуна — отражалось на отношении к ней. Минсу долгое время воротила нос и фыркала, а когда Пак заходил проверять всё ли у Со получается — кривила лицо и шепталась со своими подружками. Пусть и между ними выстроились рабочие отношения, первокурсница всё равно ощущала неприязнь некоторых к ней. А теперь ей хотят отдать в руководство целый сектор. Даром, что опыт управления людьми у неё был. Пусть Хеджин и была хорошей старостой — её группа числилась в высокой позиции среди рейтинга групп их университета, но то было совсем другое. Она не представляла, как ей справиться со всем этим — от мыслей скручивало живот, чёрт возьми, и хотелось спрятаться от страха. Эта проблема собственного несовершенства сидела в ней так отчаянно и крепко с самого детства. И почему, когда она так яро верила в других, хотя бы на секунду не могла поверить в себя? — Эй, так лидеры не говорят, — улыбаясь, поддел её Чонсон, — они смотрят вперёд и знают, что всё у них выйдет замечательно, а если нет, то не проблема. Рядом специально же есть те, кто поможет во всём разобраться. Колумбия-центр³ тоже не сразу построили, пришлось года три попотеть. Зато это самое высокое здание в Сиэтле. Ты видела какие там отзывы? Все восхищаются им, пусть и в начале это было просто сырьё. — Скучаешь по дому, — по своему поняла Хеджин и тоже не сдержала маленькой улыбки, едва заметной на лице. — Есть такое, — парень усмехнулся; Со показалось, что взгляд его на секунду остекленел, но затем он посмотрел ей в глаза и пелена спала, — В дали от дома тяжело, когда есть воспоминания и люди, которые делали твою жизнь приятной. Ханбин-хён околесил порядком сорока стран за несколько лет, но всегда возвращается сюда, собирает нас на посиделки. А кто-то предпочитал бы никогда не видеть родных стен. Хеджин сразу же подумала о Николасе. — И ты хотел бы вернуться? — Я всегда стараюсь навещать свой дом. Там моя семья и мои старые друзья. Но иногда я чувствую себя поделённым надвое. Находясь тут, скучаю по ним. Находясь там, скучаю по вам и по команде. А самое печальное, что всех и нервирует — это время. Ханбин не знает курса Хёри. Через год, когда уйдём мы, университет для него станет просто воспоминанием и местом, куда можно прийти и вспомнить, как учился. Там уже не будет тех людей, которые выбегут к нему, чтобы увидеться спустя время. Не будет тех, кто скажет: «вот с тобой-то было то, а в этом году там всё поменялось», — третьекурсник хмыкнул, отводя глаза, словно и сам не был рад своей откровенности, — и проблема уже будет в том, что все встречи скатятся к минимуму, а через года могут и вовсе перерасти в баталию «А вот помнишь?». — Но ведь, это как-то всё притянуто, — скептически отреагировала Со, — если встречаться периодически, то … — Да не работает так, Хеджин. Прости, что перебил, — Пак закатил глаза, — это когда вы учитесь вместе, у вас есть время, в котором вы пересекаетесь. А когда у каждого работа, потом семья, потом дети, переезды в другие города или даже страны… иногда нет сил даже простое сообщение написать или позвонить. В конце концов, это перерастает в привычку. Потом вы видитесь спустя несколько лет, а это уже не тот человек, что ты помнишь. У него другие взгляды, он повзрослел или запутался. Да и ты уже другой. Первокурсница фыркнула: — Некоторые люди не меняются годами. — Да нет, меняются, — поддержала Чонсона Хёри, она грустно обвела все подарки взглядом, — просто каждый в своём темпе. На это влияют люди вокруг нас, а они каждый год могут переформировываться чуть ли не всем составом. На это влияют обстоятельства, которым мы подчиняемся. На это влияют тенденции мира и даже случайные события. Кому-то нужен только месяц или год, а кому-то несколько лет. Важно, на каком этапе ты застал человека. — Вот станешь главной по подделкам, Хисын через год тебя и не узнает, — хохотнув, вернул их к первоначальной теме Пак. — Сам ты подделка! Иди потаскай эти баннеры, буклеты, создай программу всех праздников и проконтролируй чёткое выполнение, — возмутилась Со и даже руки в боки поставила, — мы ночами не спим, чтобы только какой-то придурок потом пианисту на картинке усы несмываемым маркером нарисовал! Друзья переглянулись и, не скрывая тёплых улыбок, умилённо покачали головой. — А думаешь, что не готова. Всё у тебя получится, Со Хеджин, — занесла сжатую руку в кулак Ли, желая ей удачи. Чонсон поддержал её слова кивком головы. Немного погодя, он поднялся с пола и поставил чайник, разглядывая что-то за окном. Выкрашенные в белоснежный волосы уже потемнели у корней. Хеджин заворожено проследила взглядом за розово-зелёными бликами от витража, который подарил на день рождения Сонхуну Чонвон, увлёкшись лепкой и плазмой в своё время. Наверное, у каждого друга Яна было что-то от него — даже у Со стояла фоторамка, выполненная из тонкого железа. Блики играли в чужих прядях, окрашивая всё в разные цвета и — будто Пак был радугой поцелован — разноцветное солнце пряталось в его волосах. — Красавчик, да? — заметил её интерес парень, шутливо подмигивая. Первокурсница смущённо фыркнула, отворачиваясь. Иногда капитан баскетбольной команды был просто невыносим. Он мог поставить в неловкое положение, посмеяться с чужой оторопи и даже слегка поиздеваться. Конечно, не обижая других, за что отдельное спасибо. Просто он был тем человеком, рядом с которым ты стоишь от силы минуту, а кажется, будто он был везде — разговаривал из уст прохожих, смотрел из окон домов. Чонсон словно был написан мужчиной и женщиной в тандеме, ему только не хватало взять дробовик и убивать зомби, потом встретить ту самую и посвящать ей дифирамбы. — Угомонись, ты нервируешь её, — закатила глаза Хёри. Вот на кого не действовало его очарование. Несмотря на то, что Ли была младше его на год, отношения между ними были достаточно дружескими. Конечно, по большей части проскальзывали нотки делового общения, в основном в стенах университета. Ли была более приземлённой, более скептичной ко многим вещам. Чонсон, вопреки внешнему виду, позиционировал себя мечтателем и не переставал верить до самого последнего. Возможно из-за этого он не отлипал от Чонвона, такого же как и он, и ссорился часто с Сону, который Яна не был готов кому-то ещё отдавать. Однако, как полагала Со, Чонсон не мог не воспринимать её на равных. Потому что рядом с Хёри все себя чувствовали как минимум младше. Слишком ответственная, строгая и замороченная. Хисын был куда мягче, поэтому отлично уравновешивал её. Пак поджал губы. Выглядел он по-детски обиженным. — Тебе из-за меня некомфортно? — Вовсе нет, ты милашка, оппа, — засмеялась Хеджин, потому что стоило ей произнести последнее слово, как тот подлетел к ней и стал тискать в своих объятьях как котёнка. — Вот видишь, злобная ведьма, ей нравится! — не остался в долгу Пак, показывая язык второкурснице. Она недолго помолчала, возможно, ощутив себя глупо, предположив то, что Хеджин не чувствовала. — Наш маленький ребёнок, — в итоге обронила Хёри, ласково усмехаясь и качая головой. Чонсон был шире даже Сонхуна. Носил то спортивные костюмы, то очень дорогие и брендовые вещи. Иногда Со думала, почему он общался с ними, почему ему нравилась Чонхва, которая гордилась, что смогла на распродаже выбить себе скидку чуть ли не в семьдесят процентов и оторвать вещь за бесплатно, почему он тусовался с ними иногда в самых дешёвых местах и почему никогда не попрекал никого за их достаток? Это был результат воспитания родителей? От чего зависело его восприятие их дружбы? Иногда он зазнавался. Всё-таки он был не последней фигурой в их университете. Его плакаты печатали и клеили в общежитии, ему был посвящён фанатский аккаунт (а то и несколько), и студентки не скрывали того, что хотели бы с ним провести ночь. Чонсон купался в этом, отпускал идиотские шутки и соревновался со своим анти-фанатским клубом (и тот был), кто больше испортит плакатов да опубликует постов с его фейлами. Причём в своей анти тусовке он был чуть ли не родным, прячась за серым пользовательским именем какого-то героя из аниме. Иногда Со хотелось посочувствовать тем людям, которые, если узнают с кем обсуждали толстые ляжки Пака, наверняка сильно выпадут в осадок и наваляют самому парню, который мог написать целую поэму про свои несовершенства. То ли он был слишком преисполнен в своей самоиронии, то ли скрывал низкую самооценку и комплексы за обликом самодура. — Да я же не разваливаюсь, ну в самом деле! В кухню залетел Сонхун, хмурый, словно был небом, пускающим молнии. Чуть не перевернул стул, стоявший на пути, но вовремя свернул вбок. За ним поспешил и Хисын. В отличие от друга, он был слегка бледен, от волнения на его лбу пролегла небольшая складка. Сейчас он был похож на взрослого, упрашивающего ребёнка надеть шапку в ветреную погоду, а тот отказывался и заводил истерику. Они вот только мирно что-то обсуждали, а теперь были на грани ссоры. — А вы чем тут занимаетесь? — хозяин квартиры устало перевёл взгляд с замершей Ли на Чонсона, обнимающего Хеджин за плечи. Тот сразу убрал руки и сделал вид, что его очень интересует узор на её футболке. — А у вас что случилось? — вопросом на вопрос ответила Со. — Предлагаю ему пойти посидеть где-нибудь в кафе, а он делает из меня какого-то немощного, словно я не руку ушиб, а позвоночник сломал! — Но тебе нужен покой! — возмутился Хисын. — Это не значит, что я должен сидеть в стенах дома всё это время. Хисын, прекрати со мной носиться, как с маленьким, пожалуйста… — Просто признайся, что хочешь, чтобы все из твоего дома свалили! — Я этого и не скрываю, — не стал спорить Сонхун, — вы все прекрасно знаете, что я не люблю, когда у меня в квартире находится больше трёх человек. Но это не значит, что я не хочу с вами время проводить. И я предлагаю альтернативу. — Ты мог хоть немного поотрицать, — сбавил пыл четверокурсник, сконфуженно разглядывая потолок. — Я честен. И вы цените это во мне, иначе бы не общались, сами же так говорили, — Пак был непреклонен. Взгляд метался по кухне. Чонсон продолжал стоять за спиной Со. Начал уже плести косички из её волос. Ссор он не выносил; бывало, он сам становился их инициатором, но быстро сдувался. Хёри, напротив, настороженно за всем следила, словно готова была уже встать на защиту Хисына. Хеджин встретилась взглядом с Сонхуном, смотревшим на неё совсем беспомощно. Видимо он понимал, что, скорее всего, останется один в этой войне. Либо Хисын дожмёт свою линию, потому что считает, что в людных местах друга могут задеть и ему станет хуже, либо они все здесь рассорятся. — У нас есть кафе хорошее через несколько домов. Там такие вкусные десерты. Мы с Сонхуном там обедали, когда я первый раз попала в его квартиру. И там всегда достаточно тихо, потому что ходят в основном местные, — начала она, отводя от Пака взор, — есть места угловые у окна, поэтому никто не заденет его. Давайте, правда, сходим. Не помешает всем развеяться. — Хеджин, — начал Хисын, видимо смекнувший, что за Сонхуна встанет она. А Со не могла по-другому. Это же и нечестно. Если за спиной Хисына будет Хёри, а по другую сторону совсем один Пак, то получается весьма неравный конфликт. Раз на то пошло, то за спиной Сонхуна будет Хеджин, а кусаться она умеет. Тем более за него. — Хисын, — скопировала его девушка, — мы все устали. Все. Последние недели были действительно тяжёлыми. Ты на нервах, Сонхун на нервах. Мы сейчас разведём конфликт, хотя у нас хорошая альтернатива. Ты ведь сам учил меня выбирать лучшие варианты решений. Я не сомневаюсь, что этот лучший. — Я… — Хисын, они правы, — Хёри неожиданно вступилась за них, подходя ближе к своему парню, — Сонхун не твой трёхлетний сын, мы знаем, что делаем. Травма почти прошла, — она обняла Ли за талию, — знаю, что ты взвинчен, но осталось немного. Спасибо, что заботишься обо всех нас. — Чувствую себя плохой мамой, — просипел четверокурсник и подозрительно быстро заморгал, выпутываясь из объятий девушки, — чёрт с вами, идём портить фигуру тортиками. Жду вас на парковке. Он быстро вышел. Хеджин поражённо уставилась на место, где друг стоял секунду назад. И глядя на лица остальных, понимала, что ей это не показалось — Ли действительно заплакал. Похоже, слишком много нёс на себе всё это время. Извиняющимся взглядом посмотрев на них, Хёри вышла следом. Сонхун выглядел поникшим, Чонсон ошарашено вцепился ей в плечи. — На него просто навалилось. И мы должны его поддержать, — проронила Со, но парни никак не среагировали, — нет, это не мы его довели, не берите на себя. Оба Пака, сбитые с толку, переглянулись. Они явно придерживались другого мнения. Сонхун покачал головой, будто уже пожалел о своём решении. Тихо, словно мышка, он вышел из кухни. Первокурсница осталась стоять на месте, размышляя над тем, что произошло. Чонсон доплёл ей косичку и отпустил волосы, поскольку завязывать нечем было. Создавалось впечатление, что он думал вслух. Хеджин невольно покосилась на него, хоть он и продолжал стоять за её спиной. — Мама с папой в детстве часто ругались, я теряюсь, когда рядом кто-то ссорится. Раньше я был виноват во многих их ссорах, чувствую себя сейчас так же, — по-своему истолковал её интерес парень, — веду себя трусливо, наверное… — Вовсе нет, — Со несогласно цокнула и развернулась к нему лицом, — если рядом конфликт, ты не обязан его разгребать. Это не твоя работа. Если этот конфликт твой, то нужно приложить максимум усилий, чтобы вынести что-то из него. Затем она помолчала, будто не была уверена уже в собственных словах. И тоже с надломом стушевалась и просипела: — Наверное… На кухне объявился Пак. Юноша держал в руках знакомую серую спортивную толстовку, которая, к удивлению первокурсницы, перекочевала к ней в руки. На Сонхуне была тоже накинута такого цвета кофта на замке. — Вечером похолодает, — прокомментировал свои действия парень и, не обращая внимания на поднявшуюся бровь Хеджин, кивнул другу, — пошлите. Девушка проводила его спину непонимающим взглядом. Сжала в руках вещь, размышляя, остался ли на ней запах лапши, которую она ела, рыдая. Впрочем, время поджимало и эти мысли пришлось оставить на потом. Нерешительно её смяв, Со хотела оставить толстовку на стуле, но в последний момент передумала, накидывая ту сверху. Пахла она приятно. Тот же запах, что витал по всей квартире Пака. Хеджин поджала губы и торопливо пошла вперёд, где у двери ждал их Сонхун, чтобы закрыть за гостями дверь. Он прошёлся напряжённым взором по своей одежде. Затем будто облегчённо выдохнул и поторопил Чонсона. Тот отозвался жалостливым и едва ли не рыдающим голосом: — Но я же уже чайник поставил… — Я сейчас в окно тебя вышвырну. Будет тебе скоростной лифт, — рыкнул Пак. — Понял. Хисын выглядел в порядке, когда они спустились на парковку. Четверокурсник сидел на капоте своей машины, между его ног стояла Хёри и держала его за руки. Заметив их, парень улыбнулся и махнул им ладонью, подзывая к себе. Чонсон радостно побежал ему навстречу, отталкивая девушку и валя друга на спину. Раздался громкий смех, отражающийся от стен. Американец был очень тактильным, и от этого иногда страдали все друзья. Николас, который жил с ним в одной комнате, страдал больше всех, но, очевидно, в такой теплоте нуждался всегда, поэтому редко когда возмущался. — Извини, мы надавили на тебя, — поспешил принести извинения блондин, но Ли мотнул головой, пыхтя как паровоз. Выбраться из хватки баскетболиста было делом нешуточным. — Не нужно, я действительно перегнул. Перенервничал немного, — Хисын уселся ровнее, держа Чонсона под мышкой, чтобы тот не вырвался, — делаю трагедию на ровном месте уже второй день. Прости, Сонхун. — Всё в порядке, — спешно отозвался парень, стоящий позади Со, — я ведь тоже взъелся, мне стоило понять, что ты чувствуешь давление, и быть мягче. Утихший конфликт завершили крепким рукопожатием. — А ты, Джин-а, — обратился к ней старший, — горжусь тобой! Никогда не чувствовал себя так поверженно и одновременно восхищённо. Приятно знать, что хотя бы в тебе растут мои зачатки доброты. С остальными, похоже, я зря тратил силы… — Хён, ну что ты, — начал Чонсон, обиженно фыркая. Вообще, они понимали, что это более шуточная перепалка чем та, что была ранее. — Вот это, конечно, было обидно, — поддержал друга Сонхун, — мы твои уроки на всю жизнь запомнили. — Что-то результата я не вижу, — с каким-то намёком парировал ему Хисын, и Пак скривился, отводя взгляд. — В любом случае, ты наша самая лучшая мама, — переключила внимание на себя Со, вспомнив, что сказал им до этого парень, и ласково улыбнулась, — пойдёмте тортики есть? Мне так нравится там ежевичный. До кафе они добрались удивительно быстро. Отошедший Хисын рассказывал о подаче резюме в австралийский юридической корпус, как он и планировал ранее. В этом вопросе ему неплохо помогал Джеюн, который какое-то время жил в этой стране, будучи ребёнком. Стоило о нём заикнуться, как у Сонхуна зазвенел мобильный, и на экране высветилось скорченное лицо Шима, поставленное на фотографию его профиля в контактной книжке. — Да? — Пак остановился, — тебя плохо слышно. Что? Что? Нет, мы пошли в кафе. Конечно, а ты уже закончил? С кем? Не слышу, у тебя слишком шумно. Джейк? Я скину тебе геолокацию, приезжай с кем ты там. — Шим? — как только отключился парень, спросил его Чонсон. — Да, хотел заглянуть ко мне домой, проведать. Я ни черта не понял, слишком шумно, — закончив печатать одной рукой, Сонхун поднял голову. — Ну да, вы же друг без друга совсем не можете, — хохотнул баскетболист. — Как и ты без Чонвона, — не остался в долгу и Сонхун, на что Пак деланно возмущённо запричитал: — Ты не понимаешь! Это совсем другое. — Конечно, другое. Мы с Джейком только лучшие друзья, — хмыкнул третьекурсник и, не став дожидаться ответа, проскочил в помещение, захлопывая дверь за собой. В спину долетело раздражённое: — Сонхун! Что ж, он определённо любил побесить друга такими шуточками. Когда Чонсон начинал возмущаться и беситься, щёки у него краснели так сильно, что роднили его с вечно алеющей Со Хеджин. Им обоим только ножкой не хватало притопнуть, чтобы совсем уже походить на пятилеток. «Миндальное дерево» зачастую было местом тихим. Пак открыл его для себя на первом курсе, забредши сюда совершенно случайно в дождливую погоду. Он вышел не на своей остановке и пытался по картам сориентироваться куда идти, потом настолько продрог, что вывеска с изображением и названием миндального дерева была для него чуть ли не глотком воды в пустыне. Кафе было небольшим, и помещалось тут от силы человек двадцать, с учётом мест. Большим компаниям приходилось иногда соединять два столика, чтобы усесться, благо никто не был против. Тут он впервые встретил Фуму. Миловидный японец, старше него на несколько лет, сделал самый вкусный кофе в его жизни и даже отдал свою запасную одежду, видя, как с парня вода бежит ручьём. С ним-то они уже и разобрались, что Паку нужно было пройти ещё немного, дабы оказаться дома. Сам Сонхун и не заметил, что это место стало одним из его любимых в городе. Он настолько привык к абрикосовым стенам, местами закрытым пластинками и фотографиями, а местами — зелёными побегами растений из кадок, что даже не заметил, как часто стал то завтракать тут, то ужинать. Так он и Хеджин сюда привёл из-за своей забывчивости. Никого не водил. А она вот сидела напротив и уминала ежевику так, будто в жизни никогда не ела. Хотя, может и не ела. Он же не спрашивал. «В мою тихую гавань я никого не проводил... кроме неё». Фума появился перед ним сразу, стоило зайти парню вовнутрь. Мелодичная тихая музыка коснулась ушей, а некоторые из посетителей повернули головы на звук ветряного колокольчика, висевшего у двери. — А где..? — вместо приветствия спросил юноша, но не успел Пак ответить, как колокольчик снова зазвенел, и, не желающая выслушивать бурчание Чонсона, Хеджин оторопело остановилась в дверях, когда оба парня смерили её взглядом, — а, вот где, — рассмеялся официант. Следом зашли и остальные друзья. Хисын оглядывал помещение, будучи любителем подобных мест. Хёри держала его под руку, касаясь щекой мужского плеча. Американец на их фоне выглядел как младший брат, которого пришлось взять на свидание. Фума расплылся в доброй улыбке, а затем махнул рукой к одному из вместительных столиков — его поставили на выходных. Как раз то, что было нужно — он стоял в уголке напротив окна, завешенного гирляндами. — Ты сегодня на удивление с большим количеством друзей, — плавно отозвался японец, ведя гостей к месту посадки. Руки парень спрятал в переднем кармане фартука. — Ты, наверное, думал, у меня только Хеджин, — хмыкнул Сонхун, присаживаясь прямо у окна, чтобы никто не задел больную руку. — Не без этого, конечно, — кивнул официант. Хисын отодвинул стул для Хёри, и та, усевшись, взяла его за руку. Сегодня она была тактильнее, чем обычно и, похоже, причиной всему был срыв её парня. Чонсон уселся рядом с ними, сразу достав телефон и начав там что-то печатать. Со взволнованно потопталась на месте, не зная куда сесть, но Фума уже отодвинул ей стул рядом с Паком и она, благодарно улыбнувшись, уселась рядом. — У тебя совсем нет манер, — парень толкнул его слегка в здоровое плечо, а затем нахмурил тонкие брови, — что с рукой? — Неудачно упал. Мне как обычно. — А мне ежевич… — И тебе как обычно, понял, — кивнул Хеджин японец и та, зардевшись, поджала губы. Была она здесь дважды, во второй приходила без Сонхуна и так восторгалась любимым десертом, что, похоже, её запомнили. Хёри заказала банановые оладьи. Хисын долго выбирал между матчей и кофе, но всё-таки остановился на втором, считая, что этот напиток больше подойдёт под вишнёвые булочки с кремом. Чонсон выбрал яблочный тортик, а после того, как попробовал один раз, попросил повторить заказ. Хеджин ковыряла свой ежевичный десерт, а рядом Сонхун, словно отражая её, скрёб по тарелке, разделяя персиковые кусочки от бисквита и слушая новости друзей или вдаваясь в какие-то обсуждения, показавшиеся ему интересными. Колокольчик звенел несколько раз. Хеджин всё время поднимала голову, ожидая увидеть Джейка. У Сонхуна уже спрашивали с кем тот придёт, но тот и сам не знал, а прочитавший сообщение с геолокацией Шим на связь больше не выходил и ответов не давал. Со мысленно желала, чтобы друг пришёл с Ынбин, а не, например, с Юри. Может, с ним была Сольджу? Они хорошо общались. Или Чонхва? Хотя, та сейчас работала и вряд ли бы смогла присоединиться к ним. Эти мысли её изводили, потому что она ощущала волнение. Пак ёрзал на месте, как и она, и порой они даже переглядывались, сильно выпадая из разговора друзей. Тёмные паковские глаза были ничем не светлее американо Хисына, и первокурсница всё время будто проваливалась в них. Непроизвольно она тоже копировала его позу и, когда Фума менял им с Сонхуном чайник с виноградным чаем, который они заказали на двоих, чувствовала себя скованно — японец словно знал обо всех её мыслях и смотрел на неё весьма остро из-под длинной чёлки. На пятый звон колокольчика студентка не подняла головы. Хёри, Хисын и Чонсон до этого завели разговор о футболе и баскетболе и, приближённые больше к музыке, чем к таким видам спорта, Сонхун и Хеджин отвлеклись на обсуждение концерта одного итальянского дирижёра с его командой, что должен был гастролировать у них как раз в то время, когда Со и Пак будут дома. Оба так сильно погрузились в диалог и склонились над телефоном, что даже не сразу заметили, что за столом стало оживлённее. Хеджин повернулась, Сонхун оторвался от экрана следом. Сощуренно тот глянул на прибывших. Со поняла, что апогей её волнения настал прямо сейчас, когда замерший Джэхо посмотрел на её губы, а затем ей в глаза. В одной из рук он держал свою джинсовку, сжимая её так крепко, что было видно натянутую ткань. Серый пуловер был заправлен в нежно-розового цвета широкие брюки, и выглядел в целом он достаточно непривычно. Слишком официально. Чхве у неё ассоциировался с мягкими цветами и плюшевыми кардиганами, но точно не модельными образами. Вместе с волнением в животе поселилось тянущее чувство. Сжимало немного у горла так, если бы она хотела разразиться плачем. Она скучала. Ошеломительно свалившиеся на неё это осознание билось в груди подобно сигнальной ракете. Разглядывая прибранные тёмные волосы, без единой родинки лицо и эти крепкие руки, часто запачканные красками и чернилами картриджа, Со хотелось прижаться к нему, спросить, как прошёл его день, и может быть даже посмотреть вместе с ним на дождь из окна её комнаты. Ей казалось, что он немного похудел, потому что щёки визуально были меньше, чем она помнила. Свет падал так, что тяжело было разглядеть была ли на нём косметика, но отчего-то Со казалось, что он совсем не спал. Был слегка заторможенным. Хеджин неестественно выпрямилась, из-за чего паковская толстовка слегка съехала с плеча, зацепившись за замок толстовки прижимавшегося к ней Сонхуна. Тот посмотрел сначала на неё, потом на Джэхо и выключил мобильник, положив экраном вниз. Затем откинулся на стул, незаинтересованно глядя на разломленный персиковый торт, будто его уже тошнило от него. Чонсон медленно прикусил ноготь большого пальца, наблюдая за друзьями, не сводящими друг с друга глаз. Кажется, в голове его активно заработали шестерёнки. — Ты же работал, — словно издалека послышался голос Хисына. — Скажем так, сегодня короткий день, — а это уже был Шим. Джэхо. Он всё так же пах шоколадом? Случилось ли что-то важное с ним за все эти дни, в которые она отвечала односложно на его сообщения или даже не писала? Она такая глупая. Со снова думала о себе, а ведь он тоже, наверняка, чувствовал себя неважно после их поцелуя, хотел разобраться во всём, но она избегала его. Он же мог винить в этом себя. В том, что не сдержался и испортил эти хорошие отношения, но на деле просто Хеджин была очень трусливой мышкой, которая готова была сидеть подле кота, но только бы не видеться с Чхве. Она думала, что всё делала правильно, но снова облажалась. Стул за столом остался один — рядом с Чонсоном. Джейк, заметив эту проблему, схватил один по пути и, не спрашивая разрешения, вальяжно завалился рядом с Хеджин, ярко ей улыбаясь и щёлкая пальцем по носу, когда она удивлённо повернулась к нему. По привычке парень закатал рукава своей излюбленной красной в клетку рубашки, из-под которой виднелась футболка. Крупная клетка напоминала ей утреннее солнце, разговор на двоих и слегка ускользавшего от неё Шима в воскресную свежесть. На стол он поставил фотоаппарат в чехле. Немного порывшись в рюкзаке, уместившемся на коленях парня, Джеюн закинул аппарат внутрь, убирая за этим и рюкзак на спинку стула. С прибывшими поздоровались. Джэхо уселся на единственное свободное место и поинтересовался как рука у Сонхуна. Тот, несмотря на сквозившее до этого между ними напряжение, достаточно мягко отозвался, что идёт на поправку, и максимально увлёкся своим чаем. Хеджин, сидя между ним и Джейком, ощущала себя так, будто её с двух сторон охраняли. Шим, вопреки обычному поведению, сегодня был излишне активен, и пока Джэхо выбирал что-нибудь себе из меню, парень нагло схватил ложечку и начал пробовать торт Со, приговаривая, что он очень вкусный. — Добро пожаловать, — Фума появился так неожиданно, что Хеджин невольно от испуга вздрогнула и схватилась за колено Джейка под столом, — готовы сделать заказ? Шим посмотрел вниз и, весело ухмыляясь, склонился ниже, чтобы слышала только она: — Я понимаю, что я не могу оставить тебя равнодушной, но здесь же люди. Первокурсница фыркнула, нахмурив брови. Отобрала ложечку и, недовольно цокнув, отодвинула от друга тарелочку, на которой остался совсем маленький кусочек. Официант её нервировал, Джэхо изредка поглядывал на неё. Сонхун вообще игнорировал всё, чаще смотря в окно, чем на друзей. Джеюн вёл себя слишком непривычно. Ей становилось дурно. — Эй, всё нормально? — прошептал на ухо третьекурсник, замечая метавшийся взгляд девушки. Со кивнула. Джэхо сделал заказ, остановившись на шоколадных маффинах — в его духе. Джейк же ещё несколько секунд смотрел на Хеджин, а затем мягко погладил её по руке, которой она вцепилась ему в колено, и та, вспомнив об этом, тут же убрала её. Почувствовала себя очень неловко. — Мне, пожалуйста, две тарелочки этой вкуснятины, — показав на остатки десерта первокурсницы, произнёс Шим, — и есть что-нибудь виноградное? — Я заказал чай, — откликнулся с другого угла Сонхун, впервые показавшись заинтересованным после прихода парней. — Тогда подлейте, пожалуйста, — завершил Джеюн свой заказ и, мило улыбнувшись, откинулся на стул. Фума черканул в своём блокноте. Как неожиданно тот появился, так же молниеносно и удалился, оставляя после себя стойкий запах выпечки. Хеджин облегчённо вздохнула. Она помнила первую свою с ним встречу: тот болтал с Сонхуном и лишь изредка обращал на неё внимание. Ей казалось, что она не понравилась ему сразу, возможно тот сделал свои выводы о ней, исходя из рассказов Пака, если он вообще что-то упоминал о девушке. А может, она снова себя накручивала, считая, что до неё другим есть дело, хотя, по сути своей, большинству вообще плевать на других и думают они о себе. Что тоже не говорило о них в негативном тоне. — Как так вышло, что вы вместе пришли? — задал интересующий всех вопрос Хисын. Чхве и Шим не особо общались, будучи в одной компании. Даже с Сонхуном Джэхо проводил куда больше времени. — Мне нужно было сделать несколько фото, я обратился к Джеюну. — Ты выглядишь очень красиво, тебе идёт, — заметила Хёри новый образ коллеги. — Спасибо, для меня слишком вычурно, если честно, — смущённо коснувшись шеи, Джэхо посмотрел на неё, а затем на Со, будто ожидал её реакции. Она в подтверждение кивнула, и тот зарделся ещё больше. — Пришлось освободить окошечко, но оно того стоило, — Джеюн подпёр голову рукой, вспоминая проведённые часы в студии, — наш Джэхо-ним выглядит так хорошо, из-за чего нуна сказала, что ему стоит отправить эти фотографии в модельное агентство. — Да глупости, — отмахнулся тот. — Но тебе действительно идёт, — отозвался Сонхун, — брюки хорошо подчёркивают бёдра, серый с розовым сочетается, и твои светлые волосы выделяются на их фоне, как и глаза того же оттенка. Всё нормально. Тебе вполне можно на обложку. — Эй, вообще-то это я гуру моды тут, — указательным пальцем Чонсон опёрся об стол и все выразительно закатили глаза, — что? — Я покрасился в русый, потому что верил тебе. Больше таких ошибок не сделаю, — фыркнул Пак. — А я на первое свидание надел спортивный костюм, который по твоим словам мог бы сказать, что я понимаю модные тенденции. Бедная Хёри чуть не утопила моё тело в реке Хан. — У меня возмущений нет, — поднял руки Джейк, и когда Чонсон поднял взгляд на Хеджин, та тоже решила откосить: — Да, у меня тоже. — Это потому что он вас не одевал, — хмыкнул Сонхун. — Тем не менее, Чхве Джэхо очень гармоничная модель. Клянусь, он претендует на звание моей любимой. — Модели? — уточнил Чонсон, отыгрываясь после поддёвки Сонхуна. — «Ха-ха-ха», — подняв руки, Шим сделал в воздухе кавычки, — ну, конечно. — Сонхуну и Хеджин стоит побояться, что их звание отберёт Джэхо? — хохотнул Ли. Со недовольно поджала губы. Ей не нравилось, когда об этом упоминали. Джейк увлекался фотографиями с детства и раньше снимал на плёночный фотоаппарат, потом приобрёл подороже, затем в коллекции ещё несколько появилось. Пак, как лучший друг со старшей школы, всегда был в его объективе. И как-то и ей перепало. Слегка смущённо Шим попросил сделать несколько её фото пару лет назад, потом ещё и ещё. Со даже не заметила, что большая часть её фотографий всегда были сделаны Джеюном. И несмотря на то, что они до какого-то времени толком не общались, он всё равно приглашал её на съёмку, и девушка даже несколько раз была в его студии. В целом, они с Сонхуном чаще всех друзей мелькали в фотоработах их друга, отсюда те и называли их «любимыми моделями». — Ну что ты говоришь, — возмутился парень, — ты только посмотри на их милые мордашки, как я могу их кем-то заменить? — Прекращай, придурок, — буркнул Сонхун в кружку, скрывая за ней свой взгляд. Хеджин была с ним солидарна. Джеюн что-то хотел ответить, но Фума быстро принёс заказы. Аккуратно поставив тарелки на столики, тот заменил чайник и слегка улыбнулся им, когда Шим одну из тарелок пододвинул непонимающей его действий Со. Извинялся за съеденную сладость? Хитрец. Первокурсница не удержалась от лёгкого смешка, за что получила едва заметный толчок коленом от Джеюна, который начинал уже порядком раздражать её. Хеджин представила, как она пинает его в ответ, затем он толкает её, она его, и в итоге в их общем чате с друзьями Хисын заливает видео «Джейк и Хеджин дерутся в кафе». Господи, неужели она настолько была взвинчена их приходом, что готова была даже подраться, лишь бы сбежать отсюда или не смотреть на этих парней? Фума что-то говорил. Со не сразу обратила внимание. Народу в кафе было не много, кто-то работал за ноутбуком, кто-то сонно клевал в чашку с чаем. Сонхун отвечал на вопросы официанта и сам о чём-то рассказывал, Чонсон, познакомившийся чуть ближе с японцем, тоже поддерживал разговор. Джейк, напряжённый, сидел по левую сторону, и это настораживало и саму девушку. Сегодня они на удивление были будто гармоничны в своих эмоциях. — Покажешь фотографии? — осмелилась спросить у него, поскольку совсем выпала из происходящего, как и сам парень. Тот кивнул, залезая одной рукой в рюкзак и доставая фотоаппарат. Когда Шим что-то или кого-то фотографировал, он всегда искал чужое мнение о своих работах. Хеджин сначала думала, что он хочет потешить своё самолюбие, мол, какой я молодец и какие замечательные снимки. А потом, когда стала проводить сравнение между его хобби и своим, осознала, что тот тоже хочет внимания. Это ведь приятно, что кто-то может оценить твой труд. В итоге ближе к концу года, стоило им пересечься в его студии или встретиться случайно после его работы, Со задавала уже стабильный вопрос. — Мы делали снимки на портфолио, но я попросил его ещё попозировать немного. И вышла небольшая фотосессия. — Выглядит очень хорошо. Они склонились над экраном, разглядывая уверенное лицо Джэхо. Снимки, на которых он от смущения смеялся, девушке понравились больше всего. Чхве смотрел в камеру прямо, где-то с прищуром и даже в стороны, отвлекаясь на что-то. Не выдержав, первокурсница стала сама листать и где-то приближать фотографии, уловив интерес. Джейк делал свою работу замечательно. Ей хотелось любоваться и может даже иметь одну из карточек, как есть в наборах айдолов. Та самая нуна явно обладала хорошим зрением. Возможно, Джэхо стоило задуматься о смене стиля… — Хочешь, поснимаю тебя дома? У нас есть красивая арка около площади, — прошептал Шим. — Нет, спасибо. — А зря. Я хочу сделать парные снимки. И хотел вас с Сонхуном попросить об этом. С Джэхо тебя снимать не буду, даже не проси. — Я и не собиралась, — фыркнула студентка и хотела отвернуться, но любопытство было сильнее, — а почему? — Потому что. — Вообще не ответ. — Довольствуйся тем, что есть, маленькая вреднючка. Не удержавшись, Хеджин его всё-таки пнула. — Как там Юри? — мстительно и злобно оскалившись, Со сделала губы уточкой, мол, ой как так получилось, что прозвучал такой неудобный вопрос. Джеюн цокнул. — Меня тебе не задавить, — наклонившись ближе, чтобы больше никто не слышал «угроз», просипел парень, — а вот я могу поднять тут большой бунт. Поставим ставки на того, с кем тебе понравилось больше целоваться? — снова щёлкнул её Шим по носу. — Да прекращай, — она ударила его по руке и после того, как дошло то, что он ей сказал, ошарашенно спросила, — ты… откуда… Затем, смекнув, захотела повернуться в сторону Пака и дать ему смачный подзатыльник, но Джейк дёрнул её за кофту, не позволяя сдвинуться. — Мы лучшие друзья, я видел такое, что не видела даже его мама. Ты серьёзно думаешь, что он будет скрывать что-то от меня? Я работаю его психологом уже порядка пяти лет. — Это нечестно, — недовольно отозвалась первокурсница, — и плохо ты работаешь. У него явно проблемы с головой, — для пущей убедительности, она постучала указательным пальцем по виску. — А что нечестно? Ты будто с Чонхвой держишь обет молчания. Ага-ага-ага, — предвещая девичьи оправдания, Джеюн закивал головой и не дал ей вставить и слова, — не надо говорить тут, что это другое. Не пользуйся фразочками Чонсона. — В любом случае, это моё дело с кем я и что я. Он не мог тебе рассказывать об этом, — сдалась Со, параллельно отвлекаясь на уронившего стакан Хисына, — я же храню его тайны. — Иногда… иногда лучше чем-то поделиться, а не проживать в одиночку. Даже чужие тайны. Главное делиться с правильным и надёжным человеком. Это моя идеология. Конечно, это не значит, что она верна. И с твоей точки зрения он поступил отвратительно. А я вижу только то, что ему нужно было с кем-то обсудить это. Хеджин открыла было рот, но неожиданно быстро сомкнула губы и нахмурилась. Затем исподтишка посмотрела на Сонхуна, который с прикрытым интересом слушал рассказ Джэхо о том, как тот съездил в Ульсан. — Ты… ты пытаешься до меня что-то донести. — Кто? — удивился Шим и зачерпнул ежевичный десерт ложкой, — Я? Да вообще нет. — Почему ему нужно было поделиться этим? Почему он не мог оставить это для себя, — коснувшись неумышленно красных повязок на руке, тихо проронила Со, — так тебя это всё-таки волнует? Последнее сказано было чуть громче, из-за чего Пак скосил взгляд на неё, подумав, что обращалась она к нему. — Прости? — Нет, ничего, — Хеджин взбудораженно мотнула головой и, откинувшись на спинку стула, села, глядя перед собой. Хёри приподняла бровь, словно спрашивала, в порядке ли она, но девушка проигнорировала этот жест. Фума будто и не собирался никуда уходить. О чём-то договорив с Чонсоном, тот обвёл их столик взглядом и посмотрел на часы. Деланно вздохнув, парень будто собрался уходить, но напоследок решил внести свою лепту в их разговор, не жалея и без того подвешенное состояние первокурсницы: — А у вас какой-то неполный дресс-код? — кивнув на Джэхо, Хеджин и Сонхуна, спросил официант, — маленький кружок? На Со была серая толстовка Пака. На нём самом — его серая кофта, а Чхве, посмотревший на японца исподлобья, был облачён в серый пуловер. Не сговариваясь, ребята переглянулись. Хисын почувствовал всем нутром чужое напряжение в столь безобидном вопросе. Хёри непонимающе посмотрела на Чонсона, что вздрогнул от того, как напрягся рядом Джэхо. Сонхун превратился в каменное изваяние, буквально каждая мышца его лица и тела замерла, только Хеджин округлила глаза, со страхом считывая чужую реакцию. Возможно, будь между ними нормальные отношения, то они бы все дружно посмеялись. Но Со видела, как обменялись колким взором парни, словно не беседовали до этого излишне тепло. Пак смерил друга тяжёлым взглядом, Чхве в ответ лишь приподнял бровь, словно издевался над чужим напряжением. Однако Сонхун через секунды уже выглядел победителем, потому что экономист зацепился за что-то на кофте Хеджин и резко отвёл взгляд к окну, будто проигрывая в этой битве цепких разглядываний. — Вы тоже вписались в него, — перетянув на себя внимание, заметил Джейк, показывая пальцем на сероватую рубашку парня, выглядывающую из-под фартука. — И то верно. Обольстительно ему улыбнувшись, Фума всё-таки ушёл, и стоило ему скрыться, все разом словно выдохнули. Хисын начал воровать яблочный торт у Чонсона, из-за чего парень начал бить его по рукам и возмущаться. Хёри достала телефон, снимая новые кадры в их семейный архив. Смех Сонхуна раздался по помещению, а следом к нему присоединился и Джэхо. Больше они никак не взаимодействовали. Хеджин, честно говоря, пыталась поймать взгляд Чхве, чтобы удостовериться в порядке ли он, но тот словно избегал её взглядов и больше уделял внимание Чонсону и парочке Ли. Раздался щелчок. Джеюн тоже успел запечатлеть этот момент на свой телефон. Затем он повернулся к безучастному Сонхуну и долго упрашивал того попозировать, но был послан на все буквы алфавита сквозь сжатые зубы. Поэтому друг пристал к Со, и та после всех уговоров состроила более менее приличное лицо и сделала знак мира. В итоге, его телефон оказался в её руках. Девушка разглядывала довольный лица парней, прежде чем перелистнуть на свой снимок. — Спасибо, — прикоснувшись головой к плечу Шима, прошептала Со. Наверное, только она придала большое значение этой помощи. — Всегда готов защищать, — хмыкнул парень, а затем повторил за ней, прикоснувшись к макушке, — кто-то же должен вытаскивать беспомощных котят из воды. Хеджин обречённо вздохнула. Это вечер рискует стать провальным. Она вернулась к снимкам, разглядывая своё обречённое лицо. Волосы ужасно растрепались, а ей даже никто не сказал! Боже, она выглядела просто чудовищно. На заднем фоне виднелось ничего не выражающее лицо Сонхуна. Первокурсница поджала губы и решила заблокировать экран, но, уже нажав на кнопку, поняла, что ей стоило вернуться. Потревожив Шима, который ввёл пароль от своего телефона, Со зацепилась за деталь, на которую никогда не обращала внимание, хотя уже несколько раз носила эту толстовку и видела её на Сонхуне, которому выдали данную вещь в университете. Прямо над грудью, на левой стороне была вышита официальная надпись. «Пак Сонхун. Староста факультета финансов и банковского дела».