«Нужно загрузиться и перепройти уровень… А что если сожрут в первые же мгновения?..» – обрывки предыдущих мыслей из его диалога с самим собой проносились в голове Гайдара, пока он висел в некоей пустоте. Ну, нигде он, собственно, не висел. Скорее, лежал, скрюченный в четыре погибели в некоей мерзкой жиже и клейкой паутине. Где именно, даже думать не хотелось. Парень просто крепко зажмурил глаза и старался вообще не думать. И это не буддистская практика. Это необходимость. Чтобы с ума не сойти… А есть причины? Ну, как бы да. Начать хотя бы с того, что он по идее проглочен драконом и сейчас у него в пузике, как библейский Иона у кита. Ох, мама, даётся мне теперь твоё воспитание. История про пророка, которого съела рыбина, но он три дня и три ночи провел у нее в животе невредимый, всегда нравилась Гайдару больше других. Наверное, из-за сказочности. Другим детям «Гарри Поттера» на ночь читали, а ему вот – библейские «сказки». Нужно сказать, по степени напряженности они были теми еще триллерами, куда круче любой поттеровской шляпы про волшебство и зелья. Вот взять хотя бы Самсона. Чувак какой-то ослиной челюстью убил не много не мало тысячу врагов – за неимением меча или другой подходящей дубины. Это потом Гайдар прочитал много других книг, в том числе и по греческой мифологии, где был Геракл с его подвигами, Тезей, Одиссей и прочие храбрецы-воители. Но вот фишка, что у Самсона была одновременно и слабость – эти его волосы, – делала Самсона намного более близким и человечным, чем остальные герои. У Гайдара кровь в жилах стыла, когда он представлял, как от природы осторожный (читай – сцыкливый) вождь-судья Гедеон вынужден переть с несколькими сотнями против десятков тысяч врагов-филистимлян; или как Моисей, тоже не особый храбрец, идет к фараону, что слыл весьма эксцентричным правителем, с предъявой, мол, отпусти мой народ на пати в пустыню – а вдруг прикажет страже зарубить на месте холопа? Да много всяких приколюх было. И это еще в самых «детских» историях. А ведь есть там еще и про инцест, про кассетные серно-фосфорные бомбы, которыми небесный Бацько разбомбил густонаселенные Содом и Гоморру, про геноцид, что евреи учинили в «земле обетованной», убивая даже младенцев, про расизм, про жесткую месть, про массовые казни – никаких триллеров не надо, читай только «книгу книг». В общем, он позже нисколько не удивился, когда узнал, что в некоторых штатах Библию запретили как «экстремистскую» литературу. Толерастам до мозга костей была противна показная нетерпимость на каждой странице. Хотя то, что в их фильмах носители «добра и справедливости» бомбили каких-то там чурок сирийских, это ничего, это патриотизм, это торжество демократических ценностей, такое не стыдно и в школе к 4-му июля показать, ага… Тьфу… И вспомнится же… видения прошлой жизни были блеклыми и далекими, будто прошло много лет…
А все к чему? Да к Ионе. К киту. В его случае – к дракону. Гайдара сожрали. Точнее, сам в глотку полез, когда снаружи дракона стало хуже, чем могло бы быть внутри дракона. Кажется, у него все ноги пожеваны. В прямом смысле. Порезы, открытые переломы, кости торчат, кожа лоскутами висит. Болеть должно страшно. А вот не болит. И кого благодарить за такую роскошь? Спасибо! В любом случае, спасибо. За передышку. Гайдар на минутку (или даже на полчаса, кто его знает), кажется, потерял сознание. А когда себя снова осознал, то страх, паника, головокружение и боль… все куда-то делось. Будто он в теплом коконе, в материнской утробе. Так классно. Глаза открывать не хочется (да и вряд ли в кишках дракона есть на что смотреть, а может, желудочный сок сразу зенки выест – не, лучше с закрытыми). Но в то же время есть чувство, что «наружу», в большой мир уже очень скоро пора. Еще не родовые схватки, скорее их предчувствие. Боли нет, но как же, черт побери, все чешется. Все тело с ног до головы. Вот такое чувство – помнится, когда малой был, выпадал у него молочный зуб. Отстал от десны, висел на лоскутке плоти, шатался. Гайдар его языком постоянно туда-сюда гонял день или два, пока наконец не вывалился. Чувство вроде и неприятное, а вроде и приятное. Сложно с чем-то сравнить. Уже не боль, но и не то чтобы удовольствие. Мазохизм какой-то. Чесоточный. А вот теперь у него такой по всему телу. Чешется не только кожа, но и кости даже, если такое бывает вообще. Из-за спорта Гайдар, было дело, поломал себе руку, вывихнул плечо (и не раз), ногу тоже ломал, но все зажило чудесно, без последствий – спасибо современной медицине. Да и по молодости все. «Тьфу, «говорю» у себя в голове, будто я сорокалетний «старик», – подумал Гайдар. Когда кости срастались, то все тоже чесалось, но только в месте перелома – а тут реально по всему телу, даже в тазобедренном суставе. Ужас! Чему там чесаться? Там разе есть нервные окончания? Вот прямо внутри кости? Жесть! Гайдар поерзал в липкой жиже. Чем бы она ни была, но это вряд ли на самом деле желудок, больно густая. Может, желчь? Звуков нет. Только биение собственного сердца. Вкуса и запахов тоже. Вот уж о чем можно искренне порадоваться. Вряд ли кишки ящера пахнут розами. Говорят, у мамы в плаценте тоже все идеально стерильное, она, как супернадежная мембрана, защищает от внешнего мира. Неужто дракон был драконихой, и он… не, тьфу, бред.
Да! А собственно, как он попал к дракону в пасть? Что за сумасшествие, временное помешательство его туда толкнуло? Ой, а вот и боль! Головная! Будто попытки вспомнить что-то еще, кроме давнишнего прошлого, напарываются на колючий блок, на перелом извилин мозга, на торчащие кости – о, какая метафора! Кости в извилинах! – на «посыпанные фрагменты» древнего жесткого диска… Гайдар промотал события самого ближайшего прошлого: пробуждение в мотеле (или таверне, по-местному), беседы с чудиками-ролевиками, поиск телефона… Ну, тут понятно. А дальше? Тьфу, в смысле, дальше в глубь прошлого, то есть раньше! Раньше что было? Студенческая попойка? Нет. Было еще что-то… Расставание с Линдой? Ну да. Было. Но перед этим тоже что-то было, после расставания, но перед... Бляха. Тяжко мысли в кучку собирать, муторно. Так и мигрень можно заработать… бывает ли мигрень у… э-э-э, новорожденных из мертвых?.. Стоп! Что? Не, не мертвый же он? Свет в конце туннеля – это воспоминание о рождении, которое умирающий мозг ретроградно выдаёт под влиянием… э-э-э, чего-то там. Смотрел как-то раз такую передачу по «Дискавери» – про попытки ученых объяснить мытарства людей в состоянии клинической смерти… «А я умирал? Видел пресловутый «свет»?» – Гайдар со слоновьим спокойствием перебирал страннейшие мысли в своей голове, от которых бы в обычном состоянии в жилах кровь застыла. А сейчас вот как-то тотально насрать. Даже на собственную гипотетическую «смерть» насрать. Он пока в Нирване. Чистый безгрешный нерожденный младенец, ему по всем канонам – в рай…
Да и вообще, если так задуматься, что за бред? Почему до сих пор не отпускает его эта вся фэнтезийная мишура? Ну, какой, нахрен, дракон? Что в его больном подсознании могло бы подтолкнуть к таким ярким реалистичным галлюцинациям? Он же не Линда. Он не упарывается по этой теме. Он и не Сара, чтобы тащиться от готических переживаний типичного «танатонавта». А кто он? О-о-о! Ну, тут можно и до скончания века сидеть тогда. Слишком большой вопрос. Это нужно жизнь прожить, чтобы понять, что ты за фрукт. Бывает, вот добрый человек, помогает всем, а дома – тиран. Типа его бати, которого Гайдар практически не помнил. Старший брат рассказывал про него разное. А мать лишь отмалчивалась. Гм… Вот уж не ожидал, что всплывёт именно этот скелет, да еще в таких обстоятельствах… Хотя почему нет? Люди постоянно только о себе и думают. Разве могут они выйти за круг, очерченный своим же бытием? Могут забыть родных? Могут забыть детство? «Мы все родом из детства», ага. Оно нас определяет. Мы можем бунтовать, делать все, чтобы не быть, «как родители», но в конце концов обречены в чем-то да повторить их судьбу… Это только по-настоящему великие люди способны перерасти свое прошлое. Да и то, это показуха. Прошлого не перечеркнуть. «Оно нас определяет»… кто-то вроде бы совсем недавно говорил ему эту фразу… Кто?.. Хм-м-м… Кто?? Богвесть. Но совсем недавно. Надо же, как неожиданно кольцо размышлений вывело Гайдара на мучающий вопрос – что было недавно? Что привело его к тому месту и к той ситуации, где он оказался сейчас…
Эльф! Мать его растак! Эльф!!! Гайдар вдруг с полнейшей четкостью будто увидел перед собой чье-то лицо. И было оно худощавым, темнокожим (точнее, как у загорелого вьетнамца) с очень-очень (ну просто ОЧЕНЬ) странным разрезом глаз, какого он у обычных азиатов никогда не видал. Ну, и ясен перец, с ушками эльфийскими. Лицо ему улыбалось. Но когда говорило эту фразу про прошлое, было весьма грустным. Ого! Да он с ролевиками тусит уже довольно давно, выходит… Вот что всплывает. По душам говорить с малознакомыми людьми – это Гайдар или сильно пьян, или же успел как-то, когда-то ближе подпустить… вспомнить бы, когда, где, при каких обстоятельствах был у него откровенный разговор с этим… этим мужичком. Выглядит он довольно взрослым. Не студент уж точно. У американских студентов таких выражений лица не бывает. Они тут все беззаботные олигофрены. Танцевать, курить травку, трахаться, по клубам тусить, в играх зависать – совсем другой способ жизни. Да даже и у русских тоже не бывает таких лиц. Этот человек будто три войны прошел, повидал всякого говнища. Как звать его? Потянем за эту ниточку…
Фрэд? Фредди? Фин? Финниган? Имя вроде бы знакомое, но вызывает совсем другие ассоциации. Фридрих? Фарид? Было стойкое впечатление, что имя начинается на букву «Ф». Филип? Филя? Не-е. Фёдор? Федя? Надо, Федя, надо… Ой, нет, это из другой оперы… а есть азиатские имена на «эф»? Фен? Как фен-шуй? Нет. Не китаец он. Вьетнамец? Ли Чан Фунг какой-то? Нет, тоже не то… А ведь это его первое дельное воспоминание. Может, пойти от того, как он к нему относится? Эмоциональная память намного сильнее той, что опирается на сухие факты.
Хм… Ну, положительно относится. Не то, чтобы друг до гроба, но уж точно не простой знакомый… Что их могло объединять? Попойки? Нет. Такой человек не станет просто так бухать. Взгляд цепкий и целеустремлённый. Игры? Ну… хрен знает. У Кэвина они могли познакомиться. А вот дальше что? Может, спорт? Выглядит этот персонаж весьма тренированным малым. Скорей всего, гимнастика или легкая атлетика. Гайдар бегал и в теннис играл – единственное, на что хватало времени при интенсивной учебе. Не, это не теннисист, скорее практикует единоборства. А эту тему Гайдар вроде как забросил основательно. Брата рядом нет, нет и мотивации. Или же… может, фехтование? Может, это знакомый Линды? Кажется, теплее. Ролевики, фехтование, средневековье, ага-ага. Гайдар в азарте снова заерзал. Жижа вокруг вроде бы стала охлаждаться. Неприятненько. Будто он в ванной парится, а теперь вот вылезать пора. Но разгадка близка. А стоит ухватиться за одну ниточку, там и вся картина всплывет. Восточное было в парне что-то. Но почему он запомнил его именно в этом дебильном эльфийском гриме. Он что, без него на людях не появляется? Может, чел куда более экзотичной профессии? Хукер какой-то из бара. Вон, подводку для глаз использует, это ж очевидно. А что? В штатах жиголо зарабатывают намного больше, чем проститутки-женщины… Но какого бы хрена Гайдар с ним общался? Э-э-э, с другой стороны с насквозь голубым Кэвином же общается? Ну, с Кэвином другая тема. Он – друг Линды, и свои шары к Гайдару никогда не подкатывал, слава Богу! А этот чей друг? Как они познакомились? Блин, башка сильнее стала болеть. Но весьма показательно, на самом деле, то, что первые дельные воспоминания появились, когда он успокоился. Да, с теми пациками, особенно Хокеном или как его там, что руку ему заломил, – это зря. Надо будет извиниться, а то вообще неловко получается.
Но тут реальность (какая бы она ни была) решила напомнить о себе. Появились некие шумы. Стало еще холодней. «Похоже, досрочные роды», – печально подумал Гайдар. Он почувствовал толчок. Еще один. Будто его в бочке кантуют куда-то. Бум! Упал. С полуметровой высоты всего, кажется, но неприятно. А еще жижа, что его окружала, потекла наружу. Черт! Странная догадка посетила мозг студента. Может, он – в яйце? Драконьем яйце? С чего бы это? Бред не прекращался. А в бреду все возможно! И только в делирии можно не дышать в некоей жиже и не умирать при этом. Ого! Да, это очень странно. И как раньше про такое не подумал. Просто сконцентрироваться на ощущениях тела. В них очень много странного. Вот… вот это вот чувство, будто его распирает что-то изнутри. Что? В животе? Нет. В груди? Нет. В голове? Ну, тут да, но не то. Это не мысли, не давление подскочило. Это что-то совсем другое. А язык – язык, гортань и даже бронхи просто сводило от желания… Говорить? Сказать что-то? Крикнуть? Крик новорожденного? Эх, эта метафора с утробой и яйцом как-то сильно затянулась. Что происходит на самом деле? Может, все-таки открыть глаза и посмотреть? Гайдар так и сделал. И с удивлением понял, что находится не в утробе и не в яйце, а в… коконе. Как куколка или жертва паука. Что за ерунда? Только кокон не из нитей, а скорее соплей каких-то, жижи, ошметков плоти. Очень странный кокон. Как яйцо Чужого даже скорей, у которого скорлупа – мягкая. Да. Он от стресса и галлюцинаций повалился в какой-то реквизит для нового фильма про «Чужих»?.. Вот почему тут ничем не пахнет. Это, скорей всего, силикон. Без вкуса и запаха.
Тем временем Гайдар стал различать все больше звуков. Кто-то колупал стенку его «яйца» чем-то твердым. Удары сопровождались комментариями: «Погодь-погодь, да там человек внутри вроде бы! Я, кажись, руки-ноги вижу». Чвак-чвак! Острие большущего топора вонзается в «скорлупу» рядом с головой галлюцинирующего. Даже в делирии люди продолжают осознавать своё «Я» и стараются держаться подальше от опасностей, потому Гайдар судорожно сжался в комок. «Ну, точно, говорю тебе! Там человек!» К первому голосу прибавился еще один: «Кишки Боэтии, до чего ж тут воняет!»
«Воняет? А вот мне вовсе не воняет», – подумал парень недовольно. Акушеры решили весьма грубо вытолкнуть его в реальность. Еще пара ударов топором и жидкость полилась, будто из сливного бачка в унитаз, а Гайдара просто выхлюпнуло вниз. Юноша хряпнулся широкой спиной в грязищу. Это не было эпичное появление, как у Терминатора из энергетического кокона. Хотя тело его было весьма хорошо развитым, но до Шварца все же далеко. И если робот из будущего огляделся и сразу же начал действовать, то мокрый, весь покрытый непонятной слизью человек едва дышал, его тело били судороги, он хрипел и кашлял, отхаркивая непонятную жидкость, даже на крик «новорожденного» у него не было сил. К счастью, настоящей грязи неоткуда было взяться в котловане, стенки и днище которого оплавились и покрылись стеклянной коркой. Разве что ветер принес малость сажи от сгоревших зданий неподалеку.
Эту до крайности странную и мерзкую сцену появления на свет из драконьих останков во все глаза наблюдали четверо: некий вайтранский стражник и трое Соратников: Эйла, да братья-гиганты Вилкас и Фаркас. На краю котлована стоял также некий мужчина в хитоне мага (из новых наемников, найденных Айрилет). Он с любопытством поглядывал вниз, но спускаться не стал, потому что параллельно чертил сложную геометрическую фигуру на земле – магический знак, который позволил бы поэффективней направлять погодные явления. Пусть ближайшие пожары потушили, но следует все же вызвать дождь, чтобы тлеющие остовы домов не вспыхнули вновь. Его коллеги по всем крайним точкам территории города занимались тем же самым, а ему достался центр, как самому опытному в ритуальной магии, нужно синхронизировать их действия, отвлекаться не стоит, но любопытство мага-естествоиспытателя брало верх над практичностью. В животе дракона был человек! Надо же! Про драконов много веков никто ничего не слышал и не знал. А уж про людей, появившихся из живота дракона, тем более. Само собой, Бодуена (а именно так звали мага) уже просветили немногочисленные очевидцы, что это некий дурачок бросился прямо в пасть древнему ящеру, когда оного слаженными усилиями местного мага, Соратников и стражи поймали в эту ловушку. Зачем, почему? Да Акатош его знает! Так что по всему выходило, что бедолагу просто «запекло» прямо внутри дракона. Когда же дова наконец умер, произошел некий магический коллапс, много сырой силы, действуя спонтанно, сформировало кокон из остатков дракона – из его кишок, чешуи, костей да хрящей. Плоть дракона частично истлела от магических пертурбаций, частично сгорела от огня его собрата, разлезлась от ужасной алхимической кислоты, остались лишь кости и вот этот странный кокон, что завис на тонких соплях между ребер дракона. Очевидно, редчайший феномен. Но самое главное…
– Да он живой! Во имя Кин, вот это чудо! – это закричал безымянный стражник.
Соблазн плюнуть на свои чары был силен, но Бодуен почти закончил, так что лишь взволнованно спросил:
– Неужто? Он дышит?
Ему ответила Эйла:
– Дышит, вроде бы.
Вилкас, вытирая маленькую (как для его руки) двустороннюю секиру, задумчиво произнес:
– Впервые вижу, чтобы человека сожрали, а потом эдак отрыгнули живым. Этот ублюдок – везунчик, каких мало.
Фаркас поддакнул:
– Не просто отрыгнули, а он будто в яйце был. Он вроде как заново родился… – тут юный гигант хохотнул, – а ты, брат, теперь ему как папочка, ведь ты «роды» принимал!
– Да ну тебя к Хирсину! Я скорее повитуха, я ж его не рожал, ты слова путаешь, брат.
Его черноволосый близнец лишь еще сильнее заржал:
– Ну, тебе лучше знать, папочка.
Качок лишь шутливо замахнулся на брата. Шутливо, но стражник при этом посторонился, когда такие два лба локтями махают, то и пришибить могут, не заметив.
– Может, его по спине похлопать? А то вроде как дышать перестал? – обеспокоенно сказала Эйла.
– Ну, попробуй, сестра. Сделай, что тебе материнский инстинкт подсказывает, – продолжая шутейки шутить, сказал Фаркас, за что получил локтем под дых. Дылда лишь «хекнул» от такого, хотя стражник про себя подумал, что на его месте минуты две после такого удара стал бы лишь ловить ртом воздух, как рыбина, выброшенная на берег.
– Не стану я лапать голого незнакомого мужика, что вывалился из… изнутри дракона, – воительница показушно скривилась, поднимая руки вверх, демонстрируя «я не при делах».
– Да, было бы эпичней, выпади он из задницы этого чудища, – Вилкас тоже искренне хохотал, поддавшись настроению.
Меж тем стражник наклонился, подхватил голого, как новорожденный младенец, парня подмышки, оттащил на пару метров от остатков раскуроченного «яйца»-кокона, прихрамывая на одно колено. Положил так, чтобы не задохнулся в остатках выделений из кокона, похлопал найденыша по щекам. Тот закашлялся еще раз. Живой.
Тут норда прямо-таки прошибло странной догадкой, что тянула скорее на каламбур, чем на сбывшееся пророчество, но тем не менее, когда он об этом подумал, странно засосало под ложечкой – уж очень необычное это событие.
– Слушайте, а этот дурачок ведь в каком-то смысле «драконорожденный».
Вилкас аж смехом подавился.
– А ведь то-о-очно-о-о! – протянул гигант, тараща глаза, полные лихого веселья то на брата, то на голого парня, то на Эйлу. – Сестра, а ведь правда, везунчик настоящий «довакин» теперь, можно сказать. Прям из живота дракона появился!
Эйла смекнула, в чем соль шутки, и тоже захохотала в голос.
– Ха! Вот только, думаю, что этот парень вряд ли бы обрадовался такому прозвищу. Это ж каким надо быть дурачком, чтобы так вот прыгнуть в пасть дова!
– Эй, а разве ты по плану не должна была сделать ровно то же самое, чтобы добить ящерку-переростка? – деланно удивился Фаркас, играя бровями.
– Ну, да. Но то ж я! Я бы успела вышибить ящерке мозги и выпрыгнуть до появления второго дракона. Да к тому же я в доспехах, да с зачарованным оружием. А это недоразумение… я вообще не понимаю, откуда он взялся, – Эйла то ли смущенно, то ли возмущенно поправила прическу и пряжки доспеха. Глядя на скрюченное тело, их с Айрилет и Адрианой идея не казалась ей теперь такой уж блестящей. Вон, ноги у парня пожеваны, ходить в ближайший день-два вряд ли сможет (а ведь на его месте могла бы быть она!). – Маг-целитель ему нужен, вот что, – высказала воительница вслух общую идею.
– Эй, милсдарь маг, а ты часом целительством не владеешь? – обратился стражник ко все еще пыхтящему со своими магическими фигурами наемнику вверху.
– Еще как! Но я больше по залечиванию обычных ран, а ему бы кости вправить, тут ему лучше помогут аколиты храма Кинарет, я думаю. К тому же, мне, увы, совсем некогда. Еще минут десять-двадцать надо на то, чтобы дождь вызвать, а то тут такой магический фон, будто целые врата Обливиона разверзлись… Так что, извините, сами уж… – и маг, часто оглядываясь через плечо, принялся читать свое длинное заклинание – ритуал в разгаре.
– И когда от магов была польза на поле боя… – проворчал себе под нос стражник (тот самый, с больным коленом).
– Фаркас, дай брату свой плащ, отнесите беспамятного в храм, – распорядилась Эйла.
– Эй, а почему это мой плащ? – возмутился Вилкас.
– Ну, ты же повитуха, сам сказал. Вот и замотай детеныша, а то простудится, осень уже, как никак, – с «бесиками» в глазах, едва сдерживая широкую улыбку, сказала Эйла-Охотница.
Фаркас опять заржал. Он-то на бой пошел лишь в нагруднике, ему в сече всегда жарко, а вот брат любит быть «на стиле», красоваться вещами да «фенечками». В это время голый дурачок еще сильнее сжался в комок и, кажется, даже засунул палец в рот, ну, чисто младенец. Гигант уже откровенно ржал, держась за живот, глядя, как его брат-близнец, снимает плащ и неловко садится рядом с потерпевшим идиотом. А Вилкас бурчал:
– Вот же ж блин! И почему сестрица всегда командует! Хоть раз бы…
– Что ты там бормочешь? – подняла край брови воительница, отрываясь от ковыряния туши дракона на предмет ценных ингредиентов и трофеев.
– Ничего. Молюсь за здоровье дитяти, – поддержал шутку Вилкас. Он был не прочь посмеяться даже над самим собой. Он среди них двоих (да и вообще среди Соратников помоложе) был самым юморным. А вот Фаркас – «формальный лидер», наоборот часто брал на себя роль «злого взрослого», из вредности руиня приколы близнеца.
Все это время Гайдар был в полубеспамятстве. Он слышал голоса вокруг, но почти не понимал речь, будто забыл все слова. Главное, что он осознал – народ вокруг вроде бы не враждебный, а значит, напрягаться не стоит. Пускай кантуют, волокут куда им угодно. Сонливость и медитативное настроение не хотели его оставлять и после условного «рождения» из «яйца». А еще было у него чувство, что вот стоит окончательно проснуться, заворошиться, как тут же нахлынет боль, ноги-то он подозрительно долго не чувствовал, значит, что бы там именно не произошло после того, как он попал в чрево дракона, но это что-то помогает ему не чувствовать мучений (свои ноги он видел лишь краем глаза и хотел бы развидеть это зрелище обратно). Его завернули в плащ и поволокли по склону оврага, что образовался на месте торговой площади. С трудом разлепив зенки уже почти на самом его краю, он бросил взгляд одним глазком на тушу (а точнее скелет – куда только мясо подевалось?!) дракона. Чудище по самым скромным подсчетам было где-то двадцать пять метров в длину. Даже если отбросить, что около половины этого составляет хвост и шея, все равно очень большая зверюга. Летать она по всем законам физики не должна. А пасть, в которую он сдуру сиганул, объемом как грузовое отделение большого американского пикапа. В плаще оказалось не холодно. Так его и дотарабанили. Занесли в помещение упомянутого храма, сказали кому-то, что «у дурачка ноги поломаны, кости надо вправить», и ушли. Гайдар не сильно удивился диагнозу, хотя свое тело чувствовал по-прежнему весьма избирательно. Температуру улавливал четко, головой и шеей мог ощутить фактуру ткани плаща, а вот все, что ниже – как ватное.
Над ним склонилась женщина, позвала еще кого-то помочь, стали натирать его тело некоей пахучей жижей. Лекарка ласковым голосом спросила:
– Слышишь меня? Ты маг или воин? Силы есть?
Гайдар лишь промурчал что-то, пытаясь отгородиться от внешнего мира лишь своими веками, инстинктивно прикрывая срам плащом – руки едва слушались, но все же слушались, в отличии от ног.
– Эй, да погоди ты! Тебя осмотреть надо. Ноги у тебя, друг, просто в кашу. Сейчас мы снадобье применим и магию, чтобы срастить кости. Может быть очень больно… – женщина отдернула плащ. – Кроме ног что-то болит? Есть еще повреждения? – ее руки бесстыдно шарили по его телу, прощупывая живот, в том числе и в районе паха.
Гайдару бы быть благодарным за заботу, но вместо этого он чувствовал лишь стыд и желание заползти в какую-то нору подальше от глаз людских.
– Почему он глаз не открывает? Он в сознании? – спросил еще чей-то женский голос.
– Да, госпожа Даника, просто не хочет глаз открывать. Ну, как дитя малое.
Имя Даника вызвало у Гайдара приятные ассоциации. Кажется, ее он тоже каким-то боком знает, как и того «эльфа». Да и голос весьма располагающий.
– Ладно, его дело… Тут понадобится живица Сонного дерева. У нас еще осталась?
– Дорогое снадобье, редкое. Я гляну, вроде бы еще одна-две бутылки где-то в заначке были, – отвечала первая девушка.
Раздался шорох, она ушла. А вот Даника, напротив, склонилась ниже, стала водить руками над телом – Гайдар чувствовал движения воздуха. Кажется, она при этом что-то шептала. Гайдар внутренне напрягся. Кажется, мерзкий и сладостный зуд стал сходить на нет, а вместо этого мелкими иголочками проступать боль. Черт, они собираются его лечить? У них есть коагулирующий гель, обезболивающее, прочая медицинская хрень? Тут кто-то обмолвился, что он день-два на ноги не встанет, тогда как сам Гайдар думал, что с такими ранами даже при современных медицинских технологиях как минимум несколько недель, да с тем условием, что применят нанотехнологичные гели для заживления. Это хрень очень дорогая, применяется в основном в частных клиниках, да для лечения военных и копов. Ясно, что такой у них нет, но, возможно, есть хоть какие-то аналоги, автомедботы, инъекции там всякие… А они тут про какую-то «живицу». Долбанные ролевики! Наконец-то Гайдар решился подать голос (хотя горло при этом драло, будто у него ангина):
– А можно чем-то срам накрыть? Или вас вообще ничего не смущает? Да и холодно…
Он не узнал своего голоса – хриплый, грубый, на три–четыре октавы ниже, чем обычно. Врачиха отвечала:
– О, значит, при сознании? Чего молчал?
– М-м-м…
– Ну, ясно, что шок, но все-таки выглядишь довольно крепким воином, хоть и худющий довольно.
– Какой, нахрен, воин? Я студент из Бостона. Я вообще не понимаю, как тут оказался…
– Студент, говоришь? – кажется, его собеседница обрадовалась. – Не из Коллегии Винтерхолда? Я не знаю, где этот твой Бостон…
– А я не знаю, где этот твой Винтерхолд, – передразнил женщину Гайдар.
– Вот даже как? Я уж думала, все в Скайриме знают про Коллегию. Видать, далеко твой Бостон.
Гайдар не вытерпел и решил открыть глаза. Прятать голову в песок, как страус, дальше не имеет смысла. Сейчас нахлынет боль, а мир не оставит его в покое, нужно с ним взаимодействовать. Зрелище его потрясло. Женщина была очень красивой, не глянцевой красотой моделей, а скорее, женственностью, которую она излучала всем телом, позой, манерой речи – всем своим образом. А в лучах света от витражей (а в этом помещении, как и годится храму, были витражи с цветными стеклами) ее каштановые (кажется, так называется этот оттенок) волосы были просто ореолом святой. Странная то ли туника, то ли ряса серо-белого цвета с желтыми полосками ткани тут и там навеивали ассоциации с ангелом. Божечки-ёжички, да в такую можно с первого взгляда влюбиться! Желание скандалить и требовать к себе повышенного внимания сразу как-то уменьшилось, отползло на второй план. Хотя вот иголочки боли уже очевидно стали превращаться в полноценные иглы. У Гайдара никогда не было
таких травм, но он подозревал, что без обезболивающего он тут взвоет, как сученька. А помещение, между прочим, на больницу не похоже от слова совсем. Реально, какой-то бутафорский средневековый храм.
– Ты из наемников? Наш город хоть и большой, но я почти всех в нем знаю. Твое лицо я как будто смутно припоминаю, но мы все же незнакомы.
Гайдар от шока и непонятного анабиоза, в котором он пребывал неизвестное количество времени, никак не мог взять в толк, о чем говорит эта ангельская красотка. Тупо глазами хлопает (а проморгаться, кстати, нелишне, а то непонятная драконья жижа залепила глаза, видно плохо, будто сутра зенки продираешь после попойки).
– Э-э-э… А что за город?
Даника (или как там ее) странно посмотрела на пациента.
– Вайтран, столица удела. Тебя по голове приложило, что ли? Или наемники даже не спрашивают, куда им на дело идти?
– Удела? – Гайдар припомнил все, что говорили двое других «магов»-ролевиков, но решил проверить теорию – все ли тут окончательно долбанулись или кто-то все же осознает реальность. – Я знаю, что в Штатах бывают «графства», «боро» всякие, но вот округа-холды, такое слышу впервые, – мысли в голове Гайдара путались, он даже не до конца осознавал, на каком же языке он сейчас говорит. Вот вроде бы он четко только что слышал из уст этой новой знакомки Даники русскую речь, но как только задумался о том, как это звучало бы по-английски, понял, что она точно произнесла «capital city of Whiterun Hold». Что за ересь? Неужто наркотический бред продолжается? Когда ж попустит-то? От такого вот мелкого открытия простое чувство тревоги переросло в нечто вроде панической атаки. Все вокруг стало казаться нестерпимым фальшивым театром, чертовой буффонадой, а он – как Трумэн из шоу Трумэна. От такой мысли он даже в голос застонал.
– Вижу, тебе все-таки не только ноги перемололо, с головой тоже непорядок. Ничего, у меня есть парочка зелий на такой случай, – женщина в непонятной хламиде обернулась к сумке, которую она перед тем поставила у изголовья лежанки, на которую опустили раненного. Пошуршала, достала мелкий пузырек, посмотрела на него в свете от витражей. – Половинка. Как раз доза для тебя. На, пей! – и она подсунула склянку под самый нос.
Гайдар на автомате обхватил узенькое горлышко губами и в один глоток осушил содержимое бутылочки. На вкус было как корейское блюдо из гнилых яблок и каких-то грибов, когда-то он любил пробовать всякую экзотику по ресторанам с национальной кухней. Короче, мерзость.
– Фу! Мерзость какая! – произнес он вслух, скривившись.
– Ну, это ты еще не пробовал настойку из больших пальцев великанов… – пробормотала ангел, поджав губы, пока прятала пустую склянку вновь в сумочку.
Гайдар опять застонал от несуразицы и когнитивного диссонанса. Но не только от этого. В ногах стало чувствоваться противное кручение и острая боль. Первый шок организм уже перенес, но и последующие «волны» удовольствия не принесут, ему срочно нужно обезболивающее.
– Э-э-э, Даника, а есть что от боли? Мне все горше становится.
– Потерпи маленько, моя помощница Саджа сейчас живицу принесет.
Даника еще не успела договорить, как появилась упомянутая Саджа – девица то ли индийской, то ли арабской внешности, с полными губами, черными косами и в таком же одеянии, как Даника, только темно-горчичного цвета и без украшений. Большая бутылка из темно-фиолетового стекла содержала буро-малиновую густую жижу. Даника быстренько откупорила ее, намазала на специальный тампон или скорее тряпку-спонжик и принялась втирать в ноги. Гайдар наблюдал эту картину сначала спокойно, а потом сопя от боли и… и еще кой от чего, чего он втайне боялся – срамный уд стал проявлять интерес к прикосновениям красивой женщины. Да бляха, неужто нельзя его ничем прикрыть. Саджа взяла такой же спонжик, но поменьше, стала обрабатывать мелкие ссадины и порезы по всему телу. Черт! А тут даже перегородки нет. Они находились в некоей небольшой нише, но при желании с трех сторон на все их процедуры могли глазеть человек десять, которые лежали на аналогичных лежанках просто в центральном зале, в трех нишах, что виднелись напротив, да и те, кто ходил туда-сюда по своим делам.
– Да ну чтоб вас даэдра покусали! Нельзя ли чуть больше приватности! – сказал Гайдар и сильно удивился. Какие еще такие «даэдра»??? Почему он так выразился?
– Ш-ш-ш! Терпи, как воин, чего заныл? – шикнула на него Даника. – Сейчас кости станут выравниваться, ты лучше зубы стисни, вдруг эффекта от живицы будет мало, а то язык прикусишь.
– Госпожа Даника, он, по ходу, переживает не о двух нижних ногах… – хихикнула молодая Саджа. Уд к тому времени уже явно набух, превращаясь в пока что вялую, но уже габаритную колбаску.
– А… О-о-о!.. – на лицо ангела наползла тучка, брови сдвинулись, губы превратились в тонкую кривую линию.
У Гайдара почему-то возникло стойкое ощущение «дежавю». Он голый перед двумя девицами… Ой, мать же ж… Неужто Кэвин его в свои тусовки, плавно превращающиеся в гомо-би-квир хрен пойми какие оргии, увлек? Чем он только думал? Ему бы с Линдой помириться, а тут такое…
– Ну, ничего, солдат, зато от боли отвлечешься, – как будто смирившись с неизбежным, прошептала она. Тем не менее, движения ее стали осторожней, чтобы локтем или еще чем не задеть «опасную зону». – Дай ему капу, живица уже действует, – обратилась она к темненькой.
Гайдар только рот открыл, чтобы еще повозмущаться или что-то спросить, как ушлая девица засунула ему в рот какую-то штуковину то ли из мягкого волокнистого дерева, то ли из кожи. Скорее, кляп, чем капа.
– Не вздумай выплевывать, сейчас будет больно! – строго приказала Даника.
И правда. В один «прекрасный» миг Гайдар почувствовал и даже услышал, как с хрустящим звуком кость под действием непонятной силы встала на место. Блядь! Реально очень больно, хотя и не так сильно, как он подумал, что будет. Но вслед за первым звуком последовали другие. Что с его ногами?! Гайдар приподнялся на лежанке, чтобы увидеть, но Саджа моментом придавила его обратно, навалившись грудью.
– Терпи, воин, терпи! – прошептала она ему на ухо.
Ничего толком Гайдар не разглядел, разве что странный фосфоресцирующий эффект все того же розово-фиолетового цвета, что и «живица».
– Госпожа Даника, какая же ты мастерица! – сказала Саджа, оглядываясь на невидимую для Гайдара картину. – Такой контур заклятия создала, что живице только и того, что действовать, а кости сами встанут, как надо!
Несмотря на боль и дискомфорт, Гайдар нашел в себе силы удивиться. Эта штука и есть не что иное, как военный нано-гель (только так и можно объяснить такое быстродействие – обычным нужна тонкая настройка, куча предварительных анализов и снимков повреждений, постоянный контроль оператора и куча дополнительной аппаратуры), только его почему-то упорно называют живицей некоего дерева. Да эти ролевики из мафии что ли, или стырили медицинку из фондов приватной охранной фирмы? Заклятия! Ага, бля! Но все равно, странно, что Гайдар не видел, как делали снимок. Или когда Даника водила там над ним своими руками, она как раз этим и занималась?
– Это просто опыт. Знала бы ты, сколько я «безнадежных» повидала, с облезшей кожей, с кишками наружу, с пробитыми черепами даже… если еще дышит, надежда есть… – голос Даники, которую Гайдар опять же не мог видеть из-за Саджи (м-м-м, а какая у нее большая и мягкая грудь!), звучал устало и напряженно, она вроде бы зачем-то то ли массажировала его левую ногу, которая вообще только на жилах висела и лоскутах кожи, то ли просто постукивала по ней, будто помогая гелю вправлять кость. Мануальная работа? Чем черт не шутит, на поле боя, когда такую штуку применяют без настроек и анализов, то медик и не такое может чудить. Но вот только не катила эта нежная ангелочек на полевого медика с боевым опытом. Никак не катила.
– Тебе бы силы поэкономить. У нас ведь еще трое с ожогами в коме лежат дожидаются.
– Ну, там Йенссен будет главный.
– Он тоже с ног валится, – возразила Саджа.
– Но он сегодня с утра использовал силу Алтаря. Так что ему всяко получше, чем мне, – едва слышно прошептала Даника. Ее руки замерли, зафиксировав ногу, пока Гайдар дергался в конвульсиях и бессильно рычал. Сил действительно не было, не особо массивная молодуха запросто удерживала его. – Давай теперь ты со второй ногой. Я уже заклятие наложила, ты просто руны держи, а там живица сама все сделает, а я парня подержу, – все тем же страшным шепотом смертельно уставшего человека, обратилась Даника к помощнице.
– Конечно, госпожа.
Руки Гайдара сложили, как у фараонов на груди, Даника оседлала его, навалилась сверху всем телом, фиксируя кисти, смотря жалостливо и сочувствующе прямо в глаза:
– Ты главное терпи, воин! Все будет хорошо.
Взгляд этого ангела возымел на Гайдара эффект почище любого цебранопадола: он успокоился, стал дышать глубже, памятуя уроки брата на татами. Надо терпеть. Гель у ролевиков есть, а вот обезболивающее не очень эффективное. Делов-то! Главное, ему помогают. Без страховки! Точнее, она есть, но где-то успешно проёбана, вместе с остальными вещами. И это в Америке! Это вообще виданное ли дело? Ну, если это, конечно, все же США, а не… не что-то иное. Если Гайдар вообще на самом деле в сознании. А эти вот «заклятия», «руны» и прочая ересь как-то подрывают уверенность в том, что он не познает сейчас глубины делирия. Ноги, которые становились все более подвижными, зафиксировала Саджа, бесстыдно забравшись на Гайдара в позе «реверс ковгёрл». Несмотря на сильную боль, Гайдар не мог не думать о том, что две красивые девушки оседлали его и сразу две сочные попки прямо сейчас находятся в прямой досягаемости его члена. Тот поднялся, зажатый складками ткани роб обоих женщин, явно чувствуя их манящие впадинки между булок. Вот так лечение!
– Шфу-у-ука… – простонал гайдар, стремясь избавиться от кляпа.
– Ш-ш-ш! Уже почти все, – тоже тихо и низким тембром прошептала ему Даника. Она смотрела ему в глаза, на щеках у дамы пылал румянец. Само собой, она не могла не чувствовать, что у него там происходит. В глазах ее читалось не только сочувствие. Она подавляла эти чувства, старалась быть холодной и невозмутимой, но что-то в Гайдаре почему-то понуждало ее чувствовать не только стыд или смущение, но и… неподдельное возбуждение.
Даника и сама не отдавала себе отчет, что же это было. Парень под ней был откровенно жалок, изможден, одни ребра. А раны – действительно страшные. Не принеси его стража вот прямо сейчас, то ноги надо было бы отрезать. Этот наемник везунчик. Черты лица парня казались волнующе знакомыми. Вот будто она его во сне видела. Из тех снов, после которых хочется в баньку сходить и молиться Кинарет целый день напролет. Богиня, в отличии от светлой Дибеллы, не возбраняла своим поклонникам и поклонницам выходить замуж или даже иметь несколько привязанностей хоть с мужчинами, хоть с другими женщинами. Однако, подобные вещи в определенном смысле вредили сердцу, замутняли внутренний Источник (японцы или индусы назвали бы это «кокоро» или же «кундалини», но откуда об этом знать Данике? Она свои познания в метафизических искусствах черпала из едва десятка книг Коллегии и водительства богини, которая иногда давала ей знаки во сне). Родители посвятили будущую жрицу Кинарет еще в самом нежном детстве. Духовные прикосновения горних миров до самого недавнего времени были ей дороже, чем физические. Она лишилась девственности лишь год назад. С женщиной из Соратниц, бывшей пациенткой. Даника думала, что это будет любовью всей её жизни. Но буквально через пару месяцев ее возлюбленную разорвали на части какие-то мерзкие драугры, когда она выполняла миссию воинского братства. Жрица имела сильную духовную связь со своей избранницей. Когда та умирала, Даника будто чувствовала на себе каждый удар, каждый шип льда, каждое проникновение твердой стали в мягкое податливое тело ее подруги. Жрица хотела отомстить, но Кинарет почему-то осталась глуха к ее мольбам. Да и кому мстить на самом-то деле? Безмозглым драуграм? Недобросовестным нанимателям, не предупредившим об опасностях? Ворожеям, которые, как подозревают боевые товарищи погибшей, как-то были причастны к произошедшему с ней? Спустя короткое время Даника поняла, что это абсолютно напрасное дело. Увы. Но вот с тех пор у нее новая фобия – боязнь подземелий и неупокоенных мертвецов. Она не может сама отправиться даже за необходимым Кропивником, ведь по пути так много опасностей…
А этот парень… Он напоминал ей одного из многих наемников, мнивших себя героями… она уже двоих послала за Кропивником. Но оба что-то не спешили появляться обратно. То ли сгинули, то ли сочли мнимую награду не стоящей риска… крайний был, вроде бы, босмером. Этот парнишка так похож на него… но он имперец или бретонец. Мысль о том, что она может стать невольной причиной чьей-то смерти, тогда как она всю свою жизнь положила на то, чтобы спасать других, приносила Данике какое-то мрачное извращенное удовлетворение. Слишком низкое и противное чувство, чтобы давать ему волю, служа Кинарет. Но вот сейчас, когда этот то ли воин, то ли маг (совсем без маны, наверное, если даже имеет магическую искру, ведь его аура порвана в клочья, это Даника увидела сразу, при первом же осмотре) лежит под ней, такой беспомощный, терпит боль, сопит и мычит с кляпом во рту… Дерьмо Боэтии, это возбуждало! Надо бы заканчивать побыстрее, пока пациент не почувствовал, что она влажная…
Похоже, Саджа была не такой умелой в вопросах медицины. Или, возможно, окончательно развеялась странная магия (магия??? Черт, он точно с ума сходит), что помогала ему выжить, пока он был внутри чрева дракона. Боль была такой, что Гайдар орал, не сдерживаясь. Если бы не кляп, переполошил бы весь этот условный госпиталь. Одно хорошо – про проблемы с эрекцией он забыл быстро. В один момент он прямо-таки внутренне взмолился неведомо кому, чтобы пытка прекратилась – и милосердие судьбы или… или кого бы то ни было, не замедлило – на пару минут он потерял сознание. Снова. Это уже становится прямо какой-то новой нормой. «Нужно бежать отсюдова, от этих безумных ролевиков, а то в могилу сведут», – такая была его последняя сознательная мысль. Но даже в новой порции бессознательного бреда его не оставляли странные фантазии. Он будто бы слышал, как кто-то кричит «До-ва-кин!!!». И почему-то было стойкое впечатление, что этот крик адресован ему. Он – довакин? Что это значит? Но временный провал был слишком коротким, чтобы назвать его сном или даже бредом. Секунда – и полная тьма. После которой – будто лампочку включили – опять бодрствование.
Тем временем жрица и ее помощница поднялись с потерявшего сознание пациента. Даника смущенно оправила сутану, особо уделяя внимание поясу и складкам на промежности. Саджа это заметила, но оставила без комментариев. Остальные лежачие, у которых в основном были сильные ожоги, были слишком сосредоточены на собственных мучениях или же спали в схожем бреду. А те, кто сновал с повязками, зельями и кувшинами воды для раненных, вообще не имели и минутки, чтобы о чем-то постороннем думать.
– Слышала? Как будто бы гром? – спросила Саджа.
– Знать, сработали маги Айрилет, – задумчиво промолвила Даника, слишком занятая обузданием своих чувств, чтобы сконцентрироваться на магии и понять, что то, что они слышали, было вовсе не громом.
Спустя несколько секунд по крышам храма, как и всех домов в Вайтране, забарабанил дождь. Новые раскаты грома быстро потушили эхо от странного шума, что исходил от Глотки Мира. Всего несколько человек в Вайтране и окрестностях поняли, что они слышали на самом деле. Седобородые призывали нового довакина. Кто же им был? Вовсе непонятно. Воины Вайтрана вот только что расправились с драконом. Далее на площади произошло нечто странное, чему свидетелей почти не было, некий магический взрыв. Возможно, это событие знаменовало собой появление в мир довакина? Кто знает. И вот теперь последователи Юргена Спокойного, известного также как Призыватель Ветра, подают сигнал, что в мире появился новый Язык. Довакин, спаситель Скайрима. Об этом думал ярл Балгруф в подземельях своего замка, ловя взгляды дипломатов. Некоторые тоже догадались (в первую очередь проклятые талморцы). Гром и вибрация были слышны даже глубоко под землей. Об этом в полном смятении думала Айрилет, борющаяся с желанием снять повязки и ущипнуть сама себя. Эту информацию анализировал неизвестный шпион, которого так и не обнаружили люди хускарла, оставаясь в тени на крыше высокого здания некоей мастерской в квартале от торговой площади. С глупой улыбкой, которая как бы указывала всем, кто мог ее видеть, «я же говорил!», Фаренгар Тайный Огонь сжимал свой посох, уставившись в окно, покрытое мокрыми разводами от намагиченной грозы. Увы, окно выходило на восток, а не на юг, чтобы во всей полноте наблюдать торговую площадь и происходившее там. Но Фаренгар всеми фибрами души впитывал новое мистическое знание: да, в мире действительно появился новый довакин, тем самым изменяя баланс сил. Это событие повлияет даже на богов и даэдра, не говоря уж о мире смертных. Но вот как именно?
Это же чувство смаковал немного сумасшедший нищий проповедник культа Талоса. Он, как и многие, получил ранения и лежал буквально через три койки от Гайдара в главном зале храма Кинарет. Фанатик гадал, кем же может быть драконорожденный и что принесет с собой его появление для его веры и паствы, что теперь вне закона…
Об этом размышлял и Аракано, переглядываясь со своими соратниками. Он предчувствовал, что для них это обернется дополнительными сложностями. Нужно срочно выяснить личность этого «избранника богов»… Можно даже дублировать сообщение дипломатов, чтобы скорее получить указания, как им действовать. Он подал сигнал Ниванаэль. Та тут же пошла в свою комнату – готовить магическое зеркало для сеанса дальней связи.
***
Были и другие фигуры. Большие и малые. Для кого-то довакин все равно будет незначительной переменной в уравнении их жизни, некто уже, условно говоря, «точил ножи», другие же смотрели на это событие с чаянием и надеждой. И сразу пятеро человек, меров и даже представителей зверорас в тот же час с разных сторон, с разными подходами, но одинаковой целью пришли на центральную торговую площадь Вайтрана – выяснить, кто же такой этот довакин. Люди Айрилет в открытую опрашивали свидетелей «битвы» с драконом, что они тут видели. Более темные личности предпочитали шепот и блеск золота, чтобы никто и не узнал, кто они и зачем им эта информация нужна. И почти все ниточки вели к безвестному стражнику и братьям-близнецам из соратников. Столица удела превратилась в разворошенное осиное гнездо. Ни один из шпионов, впрочем, даже не подозревал, насколько они комично выглядят со стороны, ведь большинство с ходу отметали, что якобы и смертельный удар по дракону нанес некий полоумный, вроде как знакомый заезжего мага Хакона и его друга Рэна, и шансов быть довакином у него больше, чем у других. Соглядатаев интересовали Соратники: Эйла, Вилкас, Фаркас. Возможно, сам стражник (и как это он в отрыве от своего отряда оказался около останков дракона?). Проявляли интерес и к Фаренгару. Храм Кинарет шпики посетили не сразу. И совершенно зря…
А на фоне всего этого закипела работа по восстановлению города. Норды не хотели просто так отказываться от своего праздника, а уж барды, трактирщики, проститутки (да, они были в этом новом переосмысленном мире Скайрима!), лавочники ушли на все возможные ухищрения, чтобы заставить гостей города остаться тут и потратить свои деньги. Обычно непрошибаемый и несговорчивый Беллетор повесил вывеску на дверях своей лавки «Каждый второй покупатель получит скидку в 10%!», Аркадия из «Котелка Аркадии» приветствовала клиентов не своим обычным ворчанием, не искала у посетителей болезни, а, имитируя эдакую «матушку-гусыню», ворковала, предлагая не бесполезный подорожник, а реально сильные зелья из личных запасов. Многим раненным они действительно могут помочь. Представители двух главенствующих кланов – «Сыны Битвы» и «Серые Гривы» – работали вместе, лишь изредка переругиваясь, когда «наступали друг другу на пяты», расчищая завалы и пожарища, где порезвились драконы. Причем Сыны Битвы кичились тем, что делали это бесплатно, тогда как Серые Гривы – за номинальную плату. Меньше чем за час, что длилось нападение драконов, треть города сгорела в огне. Сгорело бы и больше, если бы не дождь, наколдованный магами. В основном пострадали дома бедняков с деревянными крышами (среди них множество Серых Грив, которые, честно сказать, едва сводили концы с концами, ведь лояльные к Империи Сыны Битвы весьма теснили их по всем фронтам). Некоторые торговцы, среди которых Карлотта (та самая, что вызывала громилу разобраться с бардом Микаэлем) и Анориат, тоже лишились крова над головой. Босмер едва-едва купил свое жилье и теперь снова будет жить у брата в таверне. А вот Карлотта с дочерью попросилась к соседям. Те приютят ее лишь на неделю-другую, а там выкручивайся, как знаешь. Короче говоря, у простых людей Вайтрана голова была забита выживанием, бизнесом, любовью (как у красавицы Ольфины из Серых Грив), но никак не древними легендами о спасителе нордов.
Спустя час, пока Гайдар в полубредовом состоянии перебирал в голове события дня, к нему явились посетители. Точнее, все выглядело максимально невинно, так что никто не придал значения и не связал последующие события: караванщики-каджиты (виданное ли дело!) зашли в храм спросить, не нужно ли чего раненным. Даника (как и Йенссен) к тому моменту пошла прилечь – оба валились с ног от усталости, так что со странным жестом доброй воли разбирались ее подручные. За символическую плату (а иначе бы это выглядело втройне подозрительней) зверолюди предложили множество зелий восстановления и редких трав из Эльсвейра. Ну, к такому повороту жрицы всегда готовы, хотя то, что кошаки не заламывают цены, все равно было подозрительным, с южанами все привыкли торговаться до последнего ярчика. Качество товара стали тут же проверять на больных. И, хвала Кинарет, каджиты не обманывали: все зелья были рабочими и хорошего качества. Парочка каджитов даже вызвались помочь больным, мол, ради одной цели все должны сотрудничать. Без Даники никто не увидел в этом никакого подвоха. К чести «волонтеров», они действительно трудились вместе со всеми, не покладая рук (или точнее все же лапок?). И только спустя еще один час, когда рядом с Гайдаром присела симпатичная фури, парень смог окончательно очнуться от бреда и уловить нечто очень-очень странное.
Вот как обычный человек прореагирует на кого-то с жестким чудовищным пирсингом или другими очевидными модификациями тела? Гайдар сначала подумал, что это грим. Но потом он попросил у незнакомки разрешения потрогать ее шерсть и усы, даже слегка подергать – та позволила, мило хихикая: «Да, М’Васа слышала, у многих такая реакция бывает, когда они впервые видят зверолюдей. Но думала, что уж в торговой столице Скайрима к такому все привыкли». Голос каджитки тоже навевал мысли о транссексуалах – он был какой-то слишком низкий, как для женщины, с новыми, неслыханными дотоле тембральными оттенками. Чем больше кошечка говорила, тем больше у Гайдара складывалось впечатление, что она действительно не человек. Какой бы ты грим не надел, как бы ты не заморачивался с ходулями и прочими прибамбасами, а походку, жесты, язык тела тебе не изменить. Лицо может лгать, голос может лгать, дипфейк-голограммы могут творить чудеса, обманывая даже не самые плохие системы безопасности. Но вот тело никогда не лжет. И строение тела этой особы, что представилась М’Васой (имя африканское какое-то), было совершенно иным, нежели у человека. Гайдар поначалу продолжал думать, что он бредит, но когда стал гладить шерсть каджитки, прикасаться к морде лица («можно ли так говорить или это оскорбительно?»), то вот прямо уверовал. Он видел драконов, их огонь, краем глаза – всякую прочую магию и волшбу, однако, это вписывалось в возможности его мира, технологии голографирования. Но вот каджитка его окончательно сразила. В его сознании что-то щелкнуло, и он решил окончательно принять правила игры. Раз драконы и средневековье, то так тому и быть. Будем считать, что он попал в иной мир. Как? Под наркотой умер и возродился в новом теле, спит ли, бредит ли, его пленили инопланетяне или злые доктора, чтобы ставить над ним опыты, или засунули в Матрицу – это на самом деле неважно. Важно то, что он на сто процентов не в Соединенных Штатах Америки и даже не на планете Земля. А еще он жив, чувствует боль и удовольствие, с его телом происходят странные вещи, но это вполне его тело – он скинул килограммов двадцать, не видел себя в зеркало, но почему-то уверен, что теперь у него его старая внешность – мельком он улавливал свое отражение в глазах заботящихся о нем людей… и нелюдей. Что это может значить для него в конечном итоге, Гайдар решил подумать позже, наедине с самим собой. А сейчас не надо сходить с ума, просто получать удовольствие от общения и происходящего с ним и вокруг него приключения.
Они мило болтали о всяком-разном, пока фури мыла ему ноги и пичкала лекарственными отварами (ноги, кстати, перестали болеть буквально через пять-семь минут после втирания геля, по крайней мере, так казалось Гайдару). К счастью, голому парню принес одежду какой-то мужик-волонтер, сразу, как увидел, что пациент в сознании. В трусах, легких парусиновых штанах (совсем не по погоде) и жилетке-безрукавке из непонятного материала (возможно, конопли) Гайдар сразу почувствовал себя лучше. Но вот донимали общая слабость и жуткая чесотка по всему телу, особенно ниже пояса. Он сразу порывался уйти, мол де, ему надо бы повидаться с друзьями, но его мягко уложили в койку. А тут и М’Васа подошла. Гайдар был просто в прострации. Он никогда особо не увлекался фури – да что там, вообще не увлекался (в отличии от Линды). А тут такое… как-то само собой так вышло, что М’Васу никто никуда не звал, и она просидела у его постели более часа. Сначала обрабатывала его ноги, потом отпаивая некими лекарствами, а через полчаса и еда подоспела. Гайдар чувствовал себя вполне сносно: боли нет, его только ноги не носят, а так вроде бы все хорошо... Мог бы и сам поесть, но позволил странной смешливой фури покормить себя с ложечки. А каджитка была действительно очень веселой и беззаботной, складывалось впечатление, что ей не больше шестнадцати-семнадцати по человеческим меркам. Сказать по правде, Гайдар через час бы уже и не вспомнил, о чем же они с ней оживленно щебетали, но ощущение легкости и того, что тебя принимают, о тебе заботятся, его убаюкало, равно как и сытная похлебка на обед. Лишь одно его немножечко удивило – вопросы о том, не был ли он площади, когда убили дракона, так вот, как бы между прочим. Он, как дурак, возьми да и ляпни:
– А то, ведь это я ему черепушку мечом и продырявил!
– Ха, так вот и продырявил? – не поверила девчушка.
– Ну да, – зевая, ответил Гайдар. После супчика сильно клонило в сон. – Откуда, думаешь, раны? Прыгнул, как дурак, ему в пасть, проткнул нёбо мечом. Тварь меня сожрать хотела… а я…
– Что ты сделал? – спросила каджитка, теребя его за руку.
– А я не давался… Боролся, как лев, знаешь ли… Правда, ему пасть мешала закрыть какая-то хреновина, но все равно, я мужественно бился…
– И что же дальше? – нетерпеливо перебила его самохвальство юная кошечка.
– А дальше снаружи какая-то вонь, кислота вроде бы, огонь… Короче, я решил, что лучше позволить себя проглотить, чем сдохнуть в пламени… – глаза Гайдара закрывались сами собой, он ничего не мог с этим поделать. Так что «вещал» про свои «подвиги» уже в полудрёме, держа фури за ее приятную тонкую мягкую ручку с короткой шерстью.
– Так тебя съел дракон??? – шепотом, почти на самое ушко произнесла девчонка. Ее тонкие вибриссы щекотали ему щеку, а в голосе стали слышаться мурчащие нотки, которых он не замечал ранее.
– Ха! Съел, но подавился. А потом меня выковыряли и принесли сюда… – это были последние слова, которые он произнес прежде, чем погрузился в крепкий сон человека, которого накачали лекарствами и покормили сытным обедом.
***
Когда в храм наведались ищейки Айрилет – где-то через три с лишним часа после того, как драконы убрались восвояси, – то Гайдара там уже не было. «Куда подевался?» – «Да Кинарет его знает. Был и не стало. Все порывался уйти сразу, мы его чуть ли не силком в койку уложили, дали пообедать, а потом за ним доброхоты разные смотрели. У него раны не сильные, всего-то ноги перемолоты в кашу были. К вечеру бы в любом случае на своих двоих ушел бы. Ну, может, костыли бы ему дали, так-то снадобье очень мощное использовали. Это только раны от драконьего пламени лечатся неделями», – виновато разводили руками служители Кин. Хускарл ярла (а по совместительству шпик Айрилет) только за голову схватился от такой безалаберности. Где теперь его искать? Как имя вообще его? За ответами отправили к Данике. Пришлось будить смертельно уставшую жрицу. Та долго не понимала, что от нее хотят, пациентов через ее руки прошло сегодня море. Но голого мальчишку все же вспомнила, такую примету сложно забыть. В низу живота служительницы Кин ощутимо ёкнуло, когда хускарл об этом упомянул. «Не знаю. Он мне не представился. Некогда было расшаркиваться, сами понимаете, сколько народу рядом при смерти лежало…» Ну, что поделать, медицинских карточек и страхования в Скайриме не изобрели еще. Идентифицировать личность сложно. Ответ ищеек не удовлетворил, они лишь стали уточнять, кто именно наблюдал за пациентом да попросили детально описать внешность. Даника это с горем пополам сделала, краснея, как юная девственница – до нее только сейчас дошло, до чего все странно вышло, что они парня вот так вот просто голяком на лежанке устроили и взялись исцелять впопыхах, не думая про одежду. Это ещё ладно, а вот её собственная реакция на парня, как она возбудилась, оседлав его во время лечения, – вот за это было стыдно... Хускарл терпеливо выслушал, порекомендовал также зайти к Айрилет, она, мол, хочет еще лично допросить жрицу. «По свободе, конечно», – не стала отмахиваться фламинка*. Отдохнуть больше ей не даст целая толпа подчиненных, которым нужна помощь и указания. Даника со вздохом обреченной пошла в зал к раненным, а хускарл с подчиненными разведчиками – искать ветра в поле. Точнее, каджитов-«доброхотов» в пригородном палаточном городке и трущобах самого Вайтрана. А эти ушастые, когда не хотят, чтобы их нашли, весьма умело прячутся.
Несмотря на весь опыт работы в разведке, хускарл, которого, кстати, звали Оддмандом, не почуял, что его все это время самого «пасли», а разговор со жрицей подслушивал некто, весьма удобно притворившийся лежачим калекой, для которого не нашли лучшего места, как у колонны по соседству с комнатой, где Даника устроила временную лежанку. Талморцам и Айрилет стоило поломать голову, кто же их опередил в охоте на потенциального довакина. Раз человека прячут, то тем больше вероятность, что это он. Остальных «кандидатов» компетентные маги проверили почти сразу же. Эйла куда-то запропастилась, в город вернулась только через два часа, он вряд ли могла бы быть довакином, ее аура была, как гладкое озеро в безветренную погоду… ни другие Соратники, ни бедолага-стражник с простреленным коленом не имели никаких заметных магических искажений ауры. За Фаренгаром установлена постоянная слежка, что тоже пока не дала результата. А вот эта ниточка с безвестным прихлебалой магов никак не давалась многочисленным агентам. Каджитские караваны наводнили Вайтран, да еще и новые, запоздавшие к началу положенного празднества открытия ярмарки, подъезжают. А завтра тут вообще черт ногу сломит, столько тут будет торговцев и всякого сброда. Драконы нарушили планы большого количества людей и меров, но местный «Октоберфест» никто не отменял.
Еще одним концом, торчащим из запутанного клубка интересов, были двое магов – Хакон и Рэндалфр. Рэна шпики тоже проверили, дистанционно, чтобы не вызывать подозрений. Нулевой результат, хотя агенты с удивлением поняли, что магический потенциал паренька развит не по годам… Талморские шпионы стали «пасти» магов первыми, первыми и узнали о том, что бывшие закадычные друзья расстались, поругавшись на чем свет стоит. Свидетели говорили, что рифтенский выскочка обзывал бывшего ученика Фаренгара последними словами и вообще был неадекватен после боя с драконами. Он спешно выехал из города, отправляясь на юго-восток. Соответствующие распоряжения были отданы сразу же, а еще одна пара глаз теперь постоянно следила из тени за Рэном, а то мало ли. Позже к этой паре очей присоединилась еще одна – наемника Айирлет. Маг же как ни в чем не бывало устроился в «Гарцующей кобыле» (она чудом почти не пострадала), взял ужин в номер и сидел медитировал, насколько могли судить агенты.
Официоз открытия ярмарки все же прошел. Но провели его максимально быстро и скомкано. Ярл при том сильно нервничал, будто ожидал бунта недовольного народа или клинка убийцы в печень. Но все обошлось. Народ ярла уважал, а Лидия и прочие хускарлы не отходили от правителя ни на шаг. Торговцы же рвали на себе волосы и подсчитывали убытки – много коней сгорели в пламени проклятых ящеров. Кроме лошадей на ярмарке торговали еще много чем, и впервые за историю Вайтрана, вот это самое «много чем» встало на первую ступеньку по прибыльности и по количеству торговых площадей на традиционной ярмарке. Но что поделать – Вайтрану нужны деньги, людям нужна торговля, значит, „show must go on“.
На главной торговой площади, когда Соратники, маги, наемники и все прочие уже растащили все что можно найти ценного от остатков дракона, устроили бедлам, так как все остальные, причастные и непричастные к битве, тоже захотели добыть себе сувенирчик из кости настоящего дракона. В результате страже пришлось разгонять всякий сброд, а оставшиеся самые тяжелые кости, не пригодные для обработки, при помощи тех же магов порубить в труху, да и вывезти за пределы города, развеять по полю. Теперь Алдуину пришлось бы очень постараться, чтобы воскресить дова-неудачника.
Вся эта возня проходила на фоне мрачных небес. Ливень, устроенный магами, кончился за полчаса, но после него с севера пришли новые тучи, и вечерком снова пошел дождь, превращая дороги, не устланные камнем, в сплошное месиво. Тем не менее вечером все праздновали. Еще бы, Вайтран пережил нападение драконов! Об этом дне, наверное, еще сложат саги и легенды. Вот только всех удивляло поведение обычно заносчивых Соратников. Когда их спрашивали, кто же сразил дракона, они кривились и отвечали: «Все мы. Это была битва всех нас, и мы все, даже рядовые стражники, – небывалый комплимент! – доказали, что мы – настоящие дети Скайрима! Ловушка Айрилет сработала, каждый внес свой вклад. Поднимем же чаши за всех, кто не дожил до победы!» Вот так и переводили стрелки раз за разом, пока народ не устал спрашивать и не захмелел пить за павших. Простому люду было невдомек, что это указание «свыше» – не болтать, пока глава службы безопасности ярла и маги не докопаются до истины. Пьянки в уцелевших тавернах длились чуть ли не до утра, а вот сами Соратники быстро покинули празднества в их честь и убрались в свой Йоррваскр. Там тоже пили и кричали, но недолго, это подметили агенты Талмора. А ночью парочка воинов в тяжелых доспехах, в которых легко можно было узнать близнецов-гигантов, отправилась от северо-восточных врат куда-то на юга.
В Вайтарне не водилось каналов, как в Рифтене, да и пожгли много халуп в районе трущоб, где можно было бы укрыться. Тем не менее, тщательные поиски, продолжавшиеся весь вечер и всю ночь, так и не дали результата. Подозрительный «мальчонка», как его описывала Даника, потенциальный довакин, как сквозь землю провалился. Вместе с каджитами (похитителями?), описание которых из уст разных людей и меров было настолько туманным и неоднозначным, что агенты стали подозревать, что ушастые на высоком уровне владеют магией теней и иллюзий. А возможно, виной всему скрытый расизм? Кто их станет запоминать, этих блохастых? Женщину (Отталию), которая была с потенциальным довакином до безумной атаки оного, кстати, по недосмотру каждой из сторон, тоже допросили лишь на следующий день. Она вернулась к мужу и детям. Вместе они разгребали руины своего дома, ладили временное убежище в комнате, где уцелели аж три стены… Ее показания также не дали ничего нового, кроме того, что неизвестный босмер или полубосмер тоже представился магом, а из Даники Айрилет позже вытрясет душу, чтобы выяснить, что этот пришелец родом из некоего «Бостона» (такого города не было ни на одной карте Тамриэля, это доверенные особы хускарла проверили в первую очередь). Данмерка была единственной, кто мог сопоставить факты и понять, что этим незнакомцем, безрассудным героем, который прыгнул дракону в пасть, мог (и скорее всего так и было) быть один знакомый ей человек… Но она просто не хотела в это верить. Прочим же участникам действа он не представлялся по имени, не говорил о себе ничего существенного. Хакона еще попробуй найди, а Рэна так просто не допросишь, нужен более тонкий подход. Или боевой захват. Талморцы на это пока не решались, как и шпионы Айрилет. Вот и выходило, что след драконорожденного временно терялся из виду…
