***
Аракано и Ниванаэль синхронно издали тяжелый вздох. Сеанс связи был окончен. Ни для кого из них Мистицизм не был сродни, потому оба вымотались. Поверхность магического зеркала сначала помутнела, как осенний пруд, загрязненный илом, потом стала вновь ясной, отражая лишь комнату, в которой они находились. Гайдар бы неприятно удивился, потому что это была именно та спальня, где ему довелось заночевать, когда он в первый раз был в Драконьем Пределе. Эльфийка тут же засуетилась, пряча драгоценный артефакт за драпировкой. Остальные члены отряда помогали Фаренгару с ликвидацией завалов и пожаров. Не их профиль, но норды не преминули припахать гордых талморцев к грязному делу. В последний раз, когда он их видел, Карнистир, Эол и Румил были с ног до головы перепачканы в саже, походя на мерзких редгардов, коих Аракано терпеть не мог даже сильнее, чем хотя бы белокожих нордов. Однако указ Первой Эмиссара Эленвен был не двузначным — «вступить в битву против драконов, во время Вайтранской операции содействовать во всем местному населению и лично ярлу». Это, само собой, лишь вершина айсберга, но нужно сохранять лицо и выполнять возложенную на них миссию. Теперь же к списку стоит добавить еще одну, куда более приоритетную задачу: вычислить местоположение «довакина», лично либо через младших агентов предложить выгодное сотрудничество. В случае отказа либо агрессии попытаться пленить и доставить в Посольство. Если не удастся ничего из перечисленного — уничтожить. Заниматься шпионской рутиной — не их профиль, опять же, для этого в город уже прибыли специалисты. Но вот если этот человечишка окажется упрямцем, то пустить ему кровь должна именно их звезда. Предполагаемый магический потенциал этого «драконорожденного» очень высок и вызывает беспокойство у высшего эшелона власти. Как бы не получить им нового аватара Шезарра, вроде Пеленала Вайтстрейка… Самое смешное в этой ситуации то, что до сих пор довакин оставался невидим для самых лучших магов талмора. Сноходцы, Мастера Иллюзии и даже те немногие, которые что-то смыслили в утерянном искусстве Мистицизма (а не просто пользовали артефакты псиджиков, как некоторые), — никто не мог уловить след драконорожденного ни в Астрале, ни в сфере Вермины, не говоря уж о простом магическом фоне. Смерть дракона почуяли все магически одаренные на десятки лиг в Скайриме, эхо долетело даже до Сиродила, Хаммерфела и других земель. А вот того, кто поглотил его душу, как и не было вовсе. Неужели этот драконорожденный настолько искусен в сокрытии своих следов? Где он получил такую подготовку? Или же — что тоже может быть, но очень маловероятно — он совсем, ни крошечки не умеет пользоваться «традиционной» магией? Загадка… В любом случае талмор просто не мог мириться с самим фактом существования подобной угрозы. Тем более в такой момент, когда они всего в нескольких шагах от достижения своих главных (среди промежуточных этапов) целей. Что будет, если эта «черная лошадка» вмешается в гражданскую войну? И хорошо еще, если на стороне Ульфрика, а что, если его завербуют имперцы? …Незадолго перед этими событиями друга (если вообще у главы «звезды смерти», самой эффективной в этой части Тамриэля, могут быть «друзья») Аракано, который предпочитал представляться не иначе как «Кот» даже в кругу самых близких меров, попросили разузнать, есть ли у слухов о выживших агентах «Клинков» в Скайриме реальный грунт. Кот был агентом под глубоким прикрытием, со своей весьма интересной легендой. В Скайриме он должен был основать организацию, что стала бы мощным союзником для Альдмерского Доминиона, окончательно вытеснить и без того разгромленное Тёмное Братство с рынка, подмять под себя чахнущую Гильдию Воров, но чтобы при этом нигде не торчали уши талмора… Так вот, он утверждает, что нашел некие следы, ниточки, которые пока что ведут к оборванным концам, но он вот-вот что-то нащупает. Эта опальная организация, пусть даже лишенная львиной доли своего могущества (читай всего), самой своей идеологией, фанатичной преданностью императору, а также — вот что пугает! — лично «драконорожденному», кем бы он ни был, — могла представлять огромную угрозу, если они выйдут на этого самого довакина раньше, чем высокие эльфы. Как показывал опыт истории, достаточно малой искры, чтобы вспыхнуло могучее пламя. Аракано мягко улыбнулся Ниванаэль. — Детка, сходи поищи этого забулдыгу, через которого «Золотой Лотос» выходил с нами на связь в последний раз. Думаю, кто-то из них до сих пор сидит в Вайтране. Нужно скормить им всю полученную информацию и озадачить поиском этой занозы. Хилер их партии и его правая рука во всем, что касалось разведки и планирования, лишь покорно кивнула. Их глубокая связь и прошлое гарантировали то, что просьбу-приказ эльфийка исполнит безукоризненно. Она на секунду замерла посреди комнаты, будто ожидая чего-то. Аракано лишь ухмыльнулся про себя. — Подойди. Ниванаэль одним плавным движением оказалась на расстоянии вытянутой руки. Аракано, сидя в удобном кресле, обнял любимую (ну, среди всех прочих типов отношений, что у него были, эти он мог ближе всего соотнести с любовью, что, честно говоря, оставалась для него довольно загадочной субстанцией) за талию. Притянул к себе и сквозь ткань поцеловал в живот. Не так давно она призналась, что ждет от него ребенка. Для такого события в жизни агентов и наемников никогда нет времени, чтобы сказать «это к месту». И тем не менее, Аракано позволил ей оставить плод. После этой миссии, возможно, им придется сделать паузу. Но это и к лучшему. А то иногда, глядя в зеркало, Аракано не узнавал себя. Из мечтательного юнца с красивыми голубыми глазами, каким он был на Саммерсете, талантливый маг постепенно превратился в расчётливого холодного убийцу… И эти изменения его отнюдь не радуют. Ведь он еще молод — всего-то вторая сотня лет пошла. Но они живут в сложные времена, когда клинок и смертоносная магия приносят Альдмерскому Доминиону куда больше пользы, чем дипломатия. Ради карьеры и будущего собственной семьи, Клана, Дома, ради их священной Цели он был готов пойти на многое. Порой слишком многое. Но убийство собственного ребенка в этот список не входило. Он достаточно выслужился, чтобы рассчитывать на кое-какие поблажки и достойный отпуск. — Солнышко мое, я люблю тебя, — эльф произнес эти слова и сам удивился, почему они звучат так фальшиво. Ситуация не располагает, это да. На миссии не до сантиментов. Однако он рассчитывал, что его глаза скажут куда больше. Ниванаэль посмотрела в них и увидела там нечто свое. Нечто, что способно сделать женщину счастливой. Поэтому она лишь тепло улыбнулась ему. — Я знаю… — она поправила локон своих волшебных роскошных волос с золотистым оттенком. — Мы знаем… — эльфийка провела рукой по животу. Так они простояли всего секунд тридцать, но этого было достаточно, чтобы его «правая рука» забыла об усталости и о том, как ей надоели их убийственные миссии. Она даже первой сделала шаг, чтобы разорвать их объятия, и Аракано отпустил свою любимую, переключаясь на другие задачи. Предстоит небольшая резня, ячейку талосопоклонников агентура выявила давно, но они куда-то спрятались незадолго перед нападением дракона и, собственно, приездом их группы в город, так что даже людям Кота нужно приложить немалые усилия, чтобы откопать этих проклятых злокрыс…***
Айрилет сидела в засаде с тремя магами из числа своих наёмников. Чертовы ублюдки заломили высокую цену, пришлось обещать золотые горы, а в оплату здесь и сейчас достать большой изумруд, который она нашла во время зачистки одного подземелья за месяц до всей этой передряги с драконами. «Как пришло, так и ушло», но так даже ее запасы могут быстро улетучиться… Впрочем, не об этом стоит думать. Вот эти «голубчики». Рэн не удосужился прислать весточку, разжевать все детали, но элегантный почерк его магии она узнала сразу. Те, кого он пометил, в свою очередь, готовили засаду на Волчонка. А он, дуралей, так и сидит у себя в номере, медитирует. Слишком доброе у него сердце. Хорошо, что она поняла это тогда, два с лишним года назад, когда он провалил все три ее испытания. Парень не умел быть безжалостным, не умел лгать, глядя в глаза, а без этого в их деле никуда. Не получилось из него тайного агента. Да и Фаренгар был против такой вот вербовки «желторотика»… Хм. Странно, судя по расстановке сил, эта группа ждет кого-то в гости к Рэндалфру, а не пытается достать его самого… Уж не их ли ждут? На секунду Айрилет даже усомнилась в лояльности Волчонка, вдруг, это двойная игра? Но потом спохватилась и даже мысленно сплюнула. Совсем уже профдеформация ее накрывает… за пару минут состряпали план: Айрилет с одним из боевиков идет в обнимку, будто надравшаяся парочка, «случайно» падают на того увальня-орка, который засел в кустах с арбалетом (и кто их маскировке учил, дилетантов?! Качество заклинаний орка выдавало в нем полного профана). По ситуации разыгрывают сценку или вырубают нафиг, пока остальные скастуют «Истинное виденье», чтобы развеять «Хамелеона», а потом жахнут массовым «Параличом» (Айрилет и ее временный напарник имели стопроцентную защиту от этой магии благодаря амулетам). А вот пятый из противников, который засел наблюдателем на верхотуре, на крыше здания напротив таверны — это добыча для ручного ястреба Айрилет. На самом деле эта зверюга — порождение Обливиона, которое лишь притворяется обычным пернатым хищником. Оно не просто может глаза выклевать, а и ядом плеваться, парализовать, гипнотизировать и применять кое-какую магию школы Разрушения. Подарок от жрецов «светлой» Меридии из самого Вварденфела. Айрилет еще больше прониклась уважением к своей покровительнице среди даэдра, когда поняла, что ястреб, светлый тотем для большинства народов Тамриэля, оставаясь действительно духовным животным, был на самом деле младшим даэдра, метаморфом светоносной же Меридии, который благодаря своим способностям мог оставаться в их плане реальности неопределённо долго. Его способности совсем непохожи на оборотней, они во много раз лучше! Тварь соскучилась по хозяйке, пока она валялась на койке в храме Кин, и теперь жаждет боя. Даже если лидер этой группы самый умный среди них и готов к сложностям, столкновения с таким он точно не ожидает. Если у того парня тоже иммунитет к параличу, что ж, тем хуже для него, «птичка» Айрилет сковырнет его с насеста в любом случае. Ну-с, за дело! Когда якобы раздухаренные Айрилет и маг Бодуен, смеясь над несмешными шутками, якобы случайно грохнулись на орка, тот не спасовал, а ловко прижал мужчину к земле боевым захватом (очевидно, считая его более опасным), а в Айрилет направил свой миниатюрный арбалет. — Ш-ш! Братья и сестры, хвала Талосу, вы здесь! У Айрилет при этих словах взыграл интерес, такой реакции она не ожидала. — Э-э-э… брат, — Айрилет чуть не подавилась этим словом, обращаясь к зеленорылому, но как ни в чем не бывало подняла руки вверх, демонстрируя тотальное дружелюбие, заодно посылая незаметный условный знак остальным повременить с магией, — кгхм, давай без резких движений. — Вот и я об этом, — сказал орк, приопуская арбалет и давая немного воздуху Бодуену, у которого глаза из орбит вылезли от давления на горло. — Вы одни? — Да, — твердым голосом отвечала Айрилет. И тут за ее спиной некто сбросил «Хамелеона» и ехидно осведомился: — Тогда те двое магов за углом — это «хвост»? Вы не побеспокоились избавиться от слежки? Айрилет про себя помянула Молаг Бала в противоестественной связи с луркерами. Придется импровизировать. — Хм. Неплохо вас натренировали… братья. Да, они со мной… Тут нужно сказать, что Айрилет изменила внешность при помощи грима. Когда имеешь дело с талмором, магия — ненадежный способ маскировки. Само собой, никакой грим не скроет то, что перед ними данмерка, однако она сделала все, чтобы у любого, кто ее увидит, не возникло и тени ассоциации с хускарлом Балгруфа, а обеленная кожа намекала, что она якобы полукровка-норд. Даже сам ярл её бы не сразу узнал. А уж актерскому мастерству главы службы безопасности правителя Вайтрана мог бы позавидовать самый искусный Сиродильский театрал. — Отлично! — говоривший был бретонцем, очевидно, весьма опытным магом, раз его «Хамелеона» она не смогла раскусить сразу. — Мы пришли поддержать вас в этот нелегкий час. — Да? — теперь уж был черед Айрилет удивиться. Неужто Волчонок опять промахнулся? Хотя с другой стороны, орк, который чтит Талоса… Ха! — Ну конечно! Ведь Вайтран наводнило талморское отребье! Нашим братьям и сестрам нужно побыстрее выбираться из города, — убедительно произнес бретонец. — У нас есть повозки и проверенные люди, которые вам с этим помогут. — Ах, в этом смысле… — Айрилет едва скрывала улыбку, игра в кошки-мышки всегда ее заводила. — И не говори, эти талморцы — куча навоза из задницы хирсинового хряка или самой Боэтии… Прости, брат-орк, — это она адресовала зеленомордому в нелепой хламиде, которая, очевидно, должна была символизировать одеяние пилигрима, желающего поклониться Талосу в отдаленном святилище… Харя орка вытянулась, но он только одобрительно-безразлично покивал. Непризнанный актер опального театра. — Что ж, кхгм, давайте-ка отойдем в тенек, где поменьше света от факелов, и вы нам расскажете, сколько вас, да с какими неприятностями мы можем столкнуться… — тем временем ряженный талосопоклонник настойчиво гнул свою линию. Айрилет раскусила ребят почти сразу, даже восстановила в голове ход событий. Разыскивая следы довакина, наемники ворвались к Рэну, его не нашли, зато увидели ложные «следы». Решили прикинуться такими же талосовцами, как и вымышленные союзники Рэндалфра, чтобы убить двух зайцев: выпытать все, что можно о самих поклонниках Талоса, а к тому же и про довакина, буде они как-то связаны. Ну, тут арифметика действительно проста: не знай Айрилет лично каждого из ярых сторонников культа обожаемого Тайбера, сама бы подумала, что беглец поневоле, почуяв каким-то образом слежку, укроется у сочувствующих ему по природным причинам фанатиков. Бывший император как никак тоже был драконорожденным. Она даже заставила своих шпиков побегать, чтобы выяснить, не вышли ли на него талосовцы первыми. Нет, не вышли. А раз эти морды этого не знают, то тут к ворожее не ходи, на кого они работают. Вот только кто они сами по себе такие? Почему Айрилет узнает об организованной группе наемников, работающих на сторону (а не на нее!), от них самих? Это очень странно. Отошли. Если бы в Скайриме была игра в покер, то Айрилет достигла бы в ней невиданных высот. Как выпытать у шпионов противника то, что тебе нужно, при этом не говоря почти ничего самому? Ну, или скармливая настолько правдоподобную дезинформацию, сгенерированную тут и сейчас, что у оппонента не остается другого выбора, кроме как заглотить наживку? Как сохранить при этом лицо и быть естественной? Хускарл была настолько убедительной, что у не очень-то поднаторевших в шпионских играх наемников даже не возникло тени сомнения, почему это данмерка помогает нордской секте… Айрилет за пять минут разговора также выяснила по намекам и обрывкам фраз, что их оппоненты на самом деле не имеют ни малейшего понятия, где довакин и как его искать. А вот когда «перешли на личности», так сказать, агенты откровенно посыпались. Придумать надёжную легенду, кто они, откуда, почему поклоняются Талосу, почему решили помогать Вайтрану, ребятки просто не успели, а возможно, сочли, что провести «настоящих» фанатиков им не удастся и потому даже не заморачивались. В какой-то момент Айрилет почувствовала, что если и дальше будет так гладко «стелить», то наемники, при всей их неопытности, поймут, что их водят за нос. Новички не значит дурачки. Стало быть, пора «подсекать» рыбку. Первым атаковал ее ястреб. С верхотуры раздался девчачий крик. Видать, лидер, предпочитавший оставаться в тени, был на самом деле молодой девушкой. Айрилет с наслаждением воспользовалась моментом, когда орк, который все неугомонно поигрывал своим арбалетом, на секундочку отвернулся, и с оттягом пнула его по шарам. Жри песок, зеленая морда! Не вынимая меча из ножен, просто приподняла оружие так, чтобы, не меняя положения тела, вогнать клинок в пузо стоящему сзади «брату». К чести бретонца, он быстро сообразил, что к чему и крикнул: — Филин, завесу! Крот, мочи их! Ого, кодовые имена, клички! Да эти недоумки решили, что они новое Темное Братство, что ли? Завеса из школы Иллюзии создавала зону темноты, чтобы улизнуть или совершить маневр, пока ослепленный противник лупит по теням наугад. Вот только они имеют дело с данмеркой, которая собаку съела на поножовщине в темных переулках. Она на слух метнула нож в улепетывающего противника, а маги-наемники хором шарахнули массухами — не укроешься. Через три секунды, когда «завеса» пала, обнаружилось, что двое, включая орка, лежат парализованные. Девка сверзилась с крыши, поломала обе ноги, не успев отреагировать на атаки ястреба, но ее пытается волочь тот самый бретонец с ее ножом в левом боку и еще один, наверное, маг, который и наложил завесу. Тот оказался еще и неплохим мастером призыва: самый настоящий дремора материализовался прямо посреди неприметной подворотни, где и затеяли драку. Даэдра взревел и попер с двуручником прямо на одного из наемников Айрилет, тот едва успел Оберег поставить. Айрилет плюнула на наемников, эту троицу нужно взять, желательно живой. Хускарл метнула целый веер ножей, но бретонец походя поставил мощный оберег, а девица на его руках спешно сломала печать некоего свитка. — Проклятье! Да помогайте же, идиоты! — рявкнула данмерка на наемников, перехватывая меч боевым хватом и ускоряясь, чтобы нагнать беглецов, пока те не скроются за углом здания. Подействовало. Ледяной шип кого-то из подчинённых сбил оберег, а сама эльфийка, сверкая своими красными глазищами, точно демон, набросилась на врагов с мечом, который так и не вынула из ножен. Убивать пока нет смысла. Хрясь! Худосочный сиродилец по кличке Филин получил перелом руки, а каст его нового заклинания был сбит. Шмяк! Шустрый бретонец получил по голове, его повело от силы удара. Но тут свое слово сказала проклятая девка. Свиток содержал магию призыва Грозового, мать его растак, Атронаха! У самой же сучки в рукаве был еще козырь — зелье невидимости. Скампова отрыжка, как же Айрилет ненавидела умелых магов. Сама-то недоучка… Атронахом придется заняться магам, дремору изгнал обратно в Обливион Бодуен. «Надо бы к нему приглядеться, у парня хорошая реакция и набор отточенных заклинаний. А еще он, везунчик, мог частично наблюдать на свет появление довакина, как недавно выяснилось», — подумала Айрилет мимоходом. Наемники не подкачали — в элементаля полетели сразу несколько мощных заклинаний. Тем временем Айрилет в два счета выбила дух из сиродильца, смачно пнула в голову пытавшегося встать на карачки бретонца и кинула перед собой жменю специального порошка — ей довольно часто приходилось иметь дело с невидимками в последнее время. Удирающая на четвереньках девица сразу выдала своё положение. С переломами далеко она не уползла. У Айрилет и у самой были припасены полезные свитки. «Как тебе «Путы боли», талморская подстилка?» — злорадно улыбнулась Айрилет, наблюдая, как вражина корчится. Тем временем Атронах давал жару — его проклятые молнии высасывали ману из магов, шок и ожоги сбивали каст. Последней линией обороны был опять же Бодуен, который, к удивлению Айрилет, применил «Освященную землю» из арсенала храмовничьей магии Стендарра. Твари Обливиона не могли войти, а их магия ослаблялась в два раза внутри границ круга. Коллеги поделились с магом силой, чтобы он смог скастовать еще одно «Изгнание» — кошмарная тварь, от которой даже у Айрилет волосы были дыбом, хотя по ней даже случайным зарядом электричества вроде бы не попало, с завыванием исчезла. По результатам схватки неизвестных наемников можно было брать голыми руками. Но Айрилет, наученная горьким опытом, заставила магов применить еще по одной парализации на каждого, и только потом «упаковывать» в кандалы с магическими печатями, чтобы не колданули ничего ненароком. В рот каждому — кляп. «Разговаривать по душам, с чаем да печеньем будем-с потом», — резонно решила Айрилет. Если бы неудачливые наёмники только знали, какие пытки подразумеваются под кодовым названием «чай и печенье», они отгрызли бы себе руки, чтобы вырваться… К месту разборок подруливал патруль стражи Вайтрана, а хускарл тут инкогнито, светить своими полномочиями даже перед обездвиженными врагами, пока они не полностью в её власти в застенках Драконьего Предела, нельзя. Судьба любит подсунуть свинью, когда ты уже разбежался праздновать победу, — это данмерка усвоила в первый же год своей работы на посту главы службы безопасности Вайтрана. Поэтому, подобно ворам или вампирам, согнувшись в три погибели и помогая себе телекинезом, группа Айрилет с живым грузом быстренько прокралась к ближайшей канаве, в которой был замаскированный вход в подземелья, о котором (хочется верить) знала только хускарл. Были наёмники, да и сгинули. Только ястреб заклекотал, паря высоко в небе над Вайтраном, ему так и не дали насытиться плотью врагов его хозяйки-данмерки… Стража прошла через подворотню буквально через минуту после развернувшейся тут ночной баталии. Никто не обратил внимания на пару капель крови — даже хускарл не безгрешна, не успела подтереть за бретонцем и девахой, в которых метала ножи. Эту сцену, тем не менее, наблюдала еще парочка глаз, которые даже Айрилет не смогла распознать в ночной темени. Каджитка поплотнее закуталась в темно-серый плащ и пошла своей дорогой. Кошка, которая гуляет сама по себе… Магия тишины и темного тумана, которую наложили на локацию мнимого рандеву Рэндалфра с поклонниками Талоса сначала безвестные наемники, а потом еще усилили волшебники Айрилет (благодаря чему и спалились перед бретонцем), развеялась через еще пару минут. Без нее на светопреставление с грозовым Атронахом в главной роли сюда сбежались бы все патрульные с ближних кварталов.***
Ярл Балгруф устало сомкнул глаза. Давненько он не пользовался услугами наложниц. Точнее, ни разу за последние полгода. У него была наложница. Даже две. Вообще-то, если у правителя их нет, то это вредит дипломатии. Пока была жива его супруга, их отсутствие хоть и напрягало партнеров, с которыми он направлялся в баньку говорить по душам и решать вопросы, слишком щепетильные для стен Драконьего Предела, но было понятно, однолюб, супругу огорчать не хочет. Однако после преждевременной кончины матери его детей пришлось завести парочку. Вообще хорошо бы три — это такой минимум для «заштатных» правителей, имперских наместников. Но Балгруф и тут наплевал на приличия. Он был последовательным в создании имиджа упертого осла, чего бы это ни касалось. В этом ему сильно помогала Айрилет, заменившая ему не то что правую руку, а и ноги, и еще много чего… Но вот теплую женскую грудь — нет. Это не для них. А сейчас эта ее заместительница переминается за полупрозрачной ширмой. Она отказалась спускать с него глаза даже когда он трахается. Ну, похвально, конечно. Но и напрягало немножечко. С Айрилет это было дело привычное, ярл даже и тени мысли не держал, что некоторые люди могут воспринять это как эксгибиционизм, а его ближайший хускрал была далека от вуайеризма. Когда он кончил, впиваясь в плечо наложницы, как её там, Стейнмунн, кажется, то услышал шуршание тесемок и деталей поддоспешника. Неужто Лидия там срамным делом занималась?.. Мысли текли вяло. Балгруф позволил себе расслабиться. Если этого не делать хоть иногда, то он просто умом тронется. Порой Айрилет его чуть ли не пинками к наложницам загоняла, всучивая в руки подарки и напоминая их имена… Лидия, само собой, лишь молча и преданно на него пялилась, как собачонка на привязи, она себе фамильярность позволить не могла. Но и в её взгляде ярл прочитал нотку жалости. Ну, еще бы… «Нет покоя голове в венце». Так, кажется, некий бард сказал. Эх-х… Да! Этот дебильный бал, который они устраивают. Все веселятся, а ярл каждую секунду ожидает, не присунет ли ему убийца отравленное перо в бок? Балгруф заигрался. Запутался в собственных обещаниях, посулах и официальных договорах. Вот намедни только сверхъестественным усилием и приложив все таланты смог выцедить из договора с Талмором юридическое противоречие, чтобы в случае чего поклоняющихся Талосу можно было самим арестовать. Он просто спросил себя, а что бы мне могла посоветовать Айрилет, будь она рядом? И ответ пришел сам по себе. Балгруф очень хорошо знал способ мышления своей подчиненной. Тебя гонят взашей через двери? Будь хитрее и пролазь в окно! Забиты ставни? Носи с собой инструмент, ну, или устрой подкоп, но сдаваться нельзя! Иногда у Балгруфа было впечатление, что они с Айрилет — единственные зрячие в стране слепцов. Он один понимал, что Талмор не оставит их в покое никогда. Что преследование талосопоклонников — лишь повод. В некоем смысле. Нет, вопрос религии, конечно, первостатейной важности, но дело не только и не столько в догматах, сколько в том, чего Альдмерский Доминион может добиться в долгосрочной перспективе. Когда Ульфрик убил Торуга, Балгруф был первым, кто осознал, что «большая игра» началась, первым, кто подумал о том, как обезопасить экономику, торговлю от загребущих лап как самой «Восточной Имперской компании», так и всяческих более очевидных талморских подстилок. Не дать монополизировать рынки, обанкротить ремесленников — куча больших и малых задач. И они с Айрилет справлялись. Пока ворота Вайтрана были открыты для Сиродила и других стран, Скайрим имел надежную подпитку в виде денег и ресурсов. И тут всплыли темные делишки Мавен. Эта тупая сука гребла под себя все, даже то, что не могла проглотить. До чего жадная бабища! И до чего недальновидная… Или же она думает, что колаборируясь с высокими эльфами, только упрочит свое положение? Ха! Но что бы она там себе не думала, любой её успех был шагом к монополизации рынка, а значит, на руку ушастым. Воевать «по-тихому», используя кинжалы и яд, услуги наемников — это Балгруф ненавидел, но понимал, что против Талмора по-другому просто не выстоять. Его родной брат не раз порицал такие методы, но даже в его скудоумную башку удалось втемяшить, что лебезить на раутах — для правителя не унижение, а святая обязанность перед собственным народом… Но вот покладистей он от этого не стал. С этой стороны даже славно, что появились драконы. Так он смог занять Хронгара чем-то по-настоящему серьезным — поручил ему «гражданскую оборону». И к чести этого увальня он тоже понял важность свой миссии, втянулся, так сказать. Хронгара даже местные селюки и кметы зауважали. А после Ривервуда и истории с немногочисленными беженцами из Хелгена (а там уцелело с десяток людей, как показало дальнейшее расследование) вообще называли чуть ли не героем. Нет, тот имперец, или кто он там был, что прибежал с докладом о нападении дракона, конечно, не соврал. Он просто не мог видеть всего. А вот когда простой люд наблюдает, как брат правителя от его имени сам ручки пачкает, разбирая завалы, помогает с обустройством жилищ, даже со своего барского плеча может плащ снять, чтобы кметка свое дите голодное укутала… Это да, это намного лучше любых обещаний, даже реальных законодательных послаблений. Селяне все понимают. Даже когда он летом поднял налоги, никто и слова не сказал — всем ясно, куда деньги идут. Гражданская война! А теперь вот сплотились против общего очень понятного врага. Драконы. Чтоб им пусто было! Порой Балгруф даже жалел, что Айри отбила у него привычку употреблять скуму. Кулаками отбила. Молодец! Он и сам не дурак, но без ее помощи вряд ли справился бы. Однако сейчас он не отказался бы хлебнуть и отправиться в мир грез… С драконами дело не простое. Против такого противника средств у них тупо нету. Магия их с трудом берет. А эти ублюдки в Коллегии ничем толком помочь не могут. Железки — топоры да кистени — бесполезны. Разве что копья, молоты да алебарды, если правильно ими орудовать, могут причинить вред дракону. Но вот у нордов они не то чтобы в ходу, а с Туллием и его войском надо как-то по-новому отношения строить; тонкая ниточка доверия между ними истончилась и лопнула, когда генерал узнал, что ярл Вайтрана никак не преследовал возможных помощников Ульфрика, которые вытащили его из Хелгена… Есть у них с Айрилет идея отправить экспедицию в двемерские руины — за их хвалеными пружинами и механизмами. Как показал опыт их первого настоящего боя с дова, эти штуки очень эффективны (да, Авениччи-младшую надо не забыть как-то наградить). А вот если наделать новых баллист с усиленными механизмами… Ходит слушок, что в Маркарте Колсельмо мастерит что-то такое для своего ярла. Адрианна божится, что ее творения не уступят по эффективности разработкам ученого. А он-то сердился на девку, когда ему доложили, что она отказывалась выполнять заказ на мечи… Да, наивно это все выглядит теперь, в свете новых угроз… Но ничего, теперь Айрилет на ногах. Она уже советовалась с ярлом, что делать в первую очередь, а потом вдруг сорвалась с места на какой-то магический маячок «от моего спящего агента». Дело довакина не терпит отлагательств! Кто бы он ни был, а с места битвы с драконом скрылся. Фаренгар и прочие маги это ему подтвердили. То, что фигура важная, что может помочь Вайтрану, как никто другой, это Балгруф и сам понимал, но чтобы вот так, только с больничной койки, не закончив их заседание совета, так сказать, сорваться в ночь… Эх, не стареет Айрилет, не стареет. В отличии от него… Но тут не до мелких обид. А ему как раз самое важное — поспать. Завтра самая главная часть ярмарки, помилуй их Зенитар! Надо быть в форме… С этой мыслью Балгруф провалился в сон. Лидия, которая стояла за ширмой, тоже немного расслабилась. Она приняла необходимые зелья и будет сторожить сон правителя всю ночь, как порой делала сама Айрилет. Остальная стража на местах, Фаренгар обновил магические обереги и сигнализацию, все отлично. Но убийцы (а Айрилет печенками чуяла, что они где-то рядом и наказывала глаз с ярла не спускать) любят нападать именно тогда, когда ты думаешь, что ты уже все сделал для безопасности… Наложница, как и было оговорено, когда ярл уснет, сразу же убираться из покоев, выползла из-под крепкой волосатой руки, одернула свое полупрозрачное одеяние, чтобы хоть немного скрыть грудь и удалилась восвояси. Да… наложниц ярлу подбирала сама Айрилет, проверив их всеми возможными и невозможными способами. Интересно вот только, как она могла вот так просто стоять и таращиться, как ее… ну, как сказать, мужчина ее жизни… пялит другую. Все-таки не понимала Лидия их отношений. Сама, хоть даже не подозревала о таком в своей натуре, возбудилась так, что не сдержалась и полезла рукой под доспехи… Эх, прости и помилуй, Мара! Подательница любви и покровительница кротких и справедливых, когда же кончится ее, Лидии, одиночество?! Она, возможно, была слишком переборчива в связях, но до сих самых пор не нашлось ни одного мужчины, который смог бы покорить её сердце. Оставались еще женщины… Вон как на нее зыркнула Стейнмунн! Но Лидия не могла приручить свое собственное нутро. С женщинами она не ощущала того, в чем нуждалась, хоть порой у нее и случались интрижки. Однако поклонение Маре и разврат плохо сочетались друг с другом. Точнее, не сочеталась вовсе. Потому, хоть в Легионе ей и пришлось ложится в постель с сослуживцами и творить еще много всякого предосудительного, с тех пор, как Лидия вернулась в Скайрим и служит при дворе, у нее ни разу не было мужчины. А тут такое вот испытание… Приведя себя в порядок, Лидия, чтобы не заснуть, стала читать молитвы Маре. «Богиня-Мать, одари Своим благоволением детей Твоих. Пошли еще большую любовь тем, кто и так любит, и не отврати лик от глупцов и гордецов, но дай и им вкусить Твоего совершенства. Пролей дождь Своей милости на иссохшиеся сердца ожидающих и даруй нежданные встречи тем, кто этого заслужил. Утешь матерей и даруй духовную крепость отцам, чтобы сердца каждого из тех, кто сочетался под Твоим покровом, были обращены к своей половине в любви и единении, как Ты и заповедуешь нам…» Настойчивый шепот истового моления не умолкал еще долгие часы, отвращая злые наговоры, проклятия и заставляя пролетающих мимо, на плане Изнанки, крылатых сумраков и прочих даэдра кривиться и выбирать другой путь… Да, Скайрим был очень живым миром с духовной подоплекой, в котором вера была не менее сильной магией, чем оперирование Этерием. И Реальность имела куда как больше слоев, которые куда как сильнее влияли друг на друга, чем в мире, откуда пришел Довакин. И сейчас в плане, невидимом для обывателя, тоже происходило нечто. Духи природы, даэдра, аэдра, тени Эт’Ада, которые давно покинули Нирн, все они были в движении, как и сами Сферы, которые они воплощали или которым покровительствовали. На небесах звезды перемещались с места на место так, как никогда не смогли бы в реальности Гайдара, где они — всего лишь огромные слепящие шары раскаленного газа, подчиненные закону всемирного тяготения. Двемеры, которые умели толковать знамения небес, как никто другой, возможно, могли бы узреть в этих движениях нечто большее, чем просто красивый танец, но они давно канули в некое недоступное пониманию смертных и даже многих из бессмертных пакибытие. Сиродильские астрономы и астрологи, служащие при дворе императора только хмурили высокое чело да пощипывали долгие бороды. Эти знаки выходили за рамки их познаний. Их коллеги среди рас меров, увы, тоже не могли сказать, что уразумели из увиденного хоть на крупицу больше. И только лишь самые прокуренные, самые умудрённые из шаманов босмеров могли бы загадочно улыбнуться отсвету невидимого, отголоску неслышимого, ибо они и не нуждались в понимании, зато могли подпевать, пристукивая своими примитивными колотушками и бубнами. Но все имеет свою причину и следствие. Звезды танцевали не просто потому, что им так этого захотелось, а потому, что они слышали музыку, ту музыку, которая была недоступна уху любого смертного, даже если это псиджик, всю свою жизнь посвятивший познанию непознанного. Возможно, опять же, тональные архитекторы двемеров смогли бы уловить некие отголоски или же на это способны их регистрирующие приборы, которые пылятся в покинутых лабораториях, потому что никто больше не знает, как ими пользоваться. Гайдар в полуночный час спал, как дитя, и на устах его блуждала улыбка, как будто он видел приятный сон. Возможно, в этом сне тоже звучала некая мелодия. Она была нежной, зовущей мечтать, приглашающей расправить крылья и полететь. Возможно даже, в этом сне были драконы. Но он больше не страшился и не хотел нагадить под себя от одного их вида. По всей вероятности, эти драконы были дружелюбны и даже могли прокатить его на своей спине, да так, чтобы в ушах свистел свободный ветер, присоединяясь к общему хору — звезд, планет, деревьев, воды и скал, что прорастали вглубь земли, как ее кости. «Ловаас Леин» назвал (а) эту мелодию Атман. Песнь мира. Но не мира в значении отсутствия войны. О, нет! Война грядет. Да и не одна, а сразу несколько. Но у того, кто мог слышать, больше не возникало чувство страха. Так должно было быть. Но вместе с неизбежным Песнь всегда судила и множество новых возможностей, она никогда не была гимном фатуму, скорее одой изменчивости и бесконечному развитию. В этой песне жизнь и смерть сливались, как две змеи в брачном танце, образуя единое целое, делаясь похожими на то, как современный человек изображает две нити ДНК или как древние греки изображали Кадуцей в руках Психопомпа, божества, бывшего проводником душ умерших. Змеи поднимаются по древку кадуцея, намекая на то, что на оси времени жизнь и смерть закрутятся в спираль, будут повторяться и чередоваться вновь и вновь. Этот символ стали позже использовать как знак посла, идущего договариваться о мире. Навершие кадуцея греков имело вид петаса — обычной селянской шляпы для защиты от палящего солнца, которую носил и сам Гермес, среди прочего, покровитель пастухов и путников. Кто-то же, особо извращенный или же лучше сказать искушенный, усматривал в нем фаллический символ. И тоже был отчасти прав, потому что изначально архаический культ Герма был связан с плодородием, и в честь этого божества воздвигали четырёхгранные фаллические колонны с головой и непременно с членом. У народов Тамриэля была своя мифология, но и они почитали дихотомию двух змеев-драконов Акатоша-Алдуина, который охраняет и поддерживает, и который же уничтожит Нирн, знаменуя начало новой «кальпы», нового витка жизни Вселенной. Танец этих двоих видел в своем странном сне Довакин. И постигал, что между ними на самом деле нет вражды, но вот борьба неизбежна…***
Настоящий же дракон Алдуин, сын Бормаха-Акатоша, первенец среди Дова, жестокий правитель древности, повелевавший Атморой задолго до того, как первый норд высадился в Скайриме, существо настолько могучее, что обрел все признаки (полу-)бога, в том числе и собственный Культ Дракона, в это самое время в тайном месте у подножия гор на востоке Скайрима творил очередной ритуал воскрешения. Это был именно ритуал, сопровождавшийся не только Криками, но и своеобразным танцем самого грозного из драконов в небе. Летающий Змей проходил сквозь созвездия на небе, будто повторяя годичный путь Созвездия Змея, а потом делал это в обратном порядке, будто тем самым хотел обратить вспять само время, перебороть закон энтропии и смерти, чтобы вновь вернуть жизнь своему павшему товарищу. Драконья магия возымела свое действие: поднялся сильный ветер, в небо ударило несколько молний, шедших от земли. Редкое явление. Но и воскрешение дракона тоже нечастое. Накружившись в небе, Алдуин использовал свой некромантский ту’ум, а потом прокричал нечто на драконьем, что могло бы быть переведено как «Восстань, о друг мой, верный. Мой кулак и предводитель сотен дова, Виин-Ту-Рутх! Пусть сияющий молот ярости народа дова вновь воздымется над головами смертных червей!» Ответом ему был гневный рев, сотрясавший землю и заставивший озеро неподалеку покрыться рябью невысоких волн. Вот этого дракона никак нельзя было бы назвать слабым или глупым. Он был лишь немногим меньше самого Алдуина, имел множество острых шипов на спине и рогатую мерзкую морду. Рога у него вились, будто у дикой антилопы аддакс. Чешуя дова имела серовато-зеленый оттенок, а хвост оканчивался ромбовидной шишкой. Возможно, Винтурут не был так силен, как легендарные, красные или даже древние драконы, но среди подвида своих сородичей он мог считаться воистину королем. Для этого дракона прошел лишь миг с его смерти, он ярился так, будто хотел отомстить давно истлевшим в земле восставшим рабам нордам, которые и поразили его в самом начале Войны Драконов тысячи лет назад. Его рев молил о крови, о разрешении старшего брата утопить человечишек в их собственных нечистотах. Сейчас Алдуину были нужны послушные исполнители, потому что все, кого он воскресил до этого момента, были слишком своевольны и даже примудрялись плести интриги за его спиной. Алдуин хотел голову своего брата-предателя. И теперь он нашел, кому это поручить. А еще ему были нужны организованные отряды дова, а Винтурут хоть и был сражен среди первых, но только в силу эффекта неожиданности. Он был предводителем, «офицером» армии дова в то время, когда правили драконы. Мотивация уничтожить людишек у него, опозоренного поражением, как ни у кого высока. И Пожиратель Мира хотел по максимуму использовать эту козырную карту. У него есть и другие дела. Например, в Совнгарде… Гнусные двуногие экс-рабы познают гнев первенца Акатоша! Двое ужасных дова взмыли высоко в небо, преодолев слой облаков, говоря о чем-то, от чего казалось, что вновь разыгралась мощная гроза…***
В это же время далеко на севере босмера по имени Фендал, полуголого, закованного в кандалы, вынули из телеги, сопровождая пинками и руганью, провели по темным коридорам, чтобы бросить в новую темницу. Мешок на голове не дал понять, где конкретно он находится, но эльф своими обостренными чувствами уловил, что подземелье это — естественное. Скорей всего пещера или грот. Как он понял по отрывкам разговоров наемников, это промежуточная станция, люди заказчика передадут пленника ему через пару дней (и зачем тогда так спешили его сюда доставить?). Так же «псы войны» упоминали некое «мероприятие», причем использование этого, очевидно, эвфемизма вызывало у них дикий смех. Мол, вот на мероприятии «спящая красавица», то есть он, Фендал, пытавшийся медитировать все время их непростого пути, откроет глазки, заговорит и даже запоет. Тут к ворожее не ходи (ха! В его случае звучит как издёвка), что мероприятие — ничто иное, как торжище рабов… Хотя, возможно, Фендал и ошибался. …После скудного ужина босмер уснул и увидел, наконец, сон-знамение, которого он так искал. В нем он, к своему удивлению, обрел крылья и смог летать. Такие сны бывают у каждого мера или человека, ничего удивительного. Вот только летал он с помощью именно драконьих крыльев. А тогда к нему присоединился другой драконокрылый. Он не мог видеть его лица, но по другим субъективным ощущениям (а во сне мы часто можем не видеть лица, но точно знать, что за человек перед нами) он понимал, что это Гайдар. Довакин прибыл, чтобы спасти его, они вместе поднялись в самую высь, чтобы станцевать… У народов Тамриэля не было танго, с которым можно было бы сравнить эти движения, — истинно мужского танца, в котором двое мужчин — это соперники, в каком-то смысле яркие боевые петухи, которые тем не менее не нападают друг на друга без оглядки, а скорее выступают как рыцари-дуэлянты — за право обладать женщиной. Побеждает не тот, кто повалит оппонента на лопатки, а тот, кто ярче самовыражается, кто свободен внутри, и кто лучше владеет самим собой. Тем более немыслимо сравнить двух демоноподобных гуманоидов с петухами, даже не на земле, а в воздухе, махающих крыльями. Фендал не знал, с чем сравнивать этот танец. Он казался сам себе эльнофей — существом без определенной формы, без знакомого, узнаваемого и оттого сравнимого хоть с чем-то языка тела… Он думал и чувствовал, что он может быть всем на свете и ничем в то же самое время. Он пред-знал, что у танца не будет счастливого финала, но он был готов станцевать — и к даэдра все высокие материи… Потенциальный будущий раб в яме с железными прутьями был во сне так счастлив, как никогда до этого.