***
Рэндалфр и Дэгрун вместе склонились над книгой, запершись в чулане лавки ее отца «У Кумара». Это было издание «Воздействия Древних Свитков» за авторством Юстиния Полугния. Ну, книгой это можно было назвать только из-за огромного шрифта (будто бы книгу писали для слабовидящих людей, что наталкивало на идею, что или сам автор, или писец его Анстий Метчим, или они оба пытались прочесть какой-то из Свитков), всяких орнаментов на страницах и совершенно лишних здесь иллюстрациях последователей Культа Мотылька Предка. Текст был Рэну давно знаком, но его возлюбленная настояла, чтобы они еще раз перечитали ее вместе прежде чем маг отправится в свою «самоубийственную» миссию. Как бы молодой нордский волшебник не пытался себя убедить в обратном, а глубоко внутри он понимал, что Свиток читать он не готов, даже если первым его найдет. Он всего лишь «опрометчивый интеллектуал», который за свою наглость и попрание законов мироздания поплатится в лучшем случае зрением, а в худшем – безумием. Ну, для начала капризный божественный манускрипт (а по одной из теорий, Древние Свитки – не что иное как аэдрические пророчества) еще найти надобно, а на это уйдет прорва времени. Помочь могли разве что жрецы Мотылька-Предка, коих в Скайриме не наблюдалось вот уже лет двадцать, почти с самого начала деятельности Братьев Бури. Зачем ему Древний Свиток? Рэн очень долго думал, чем он может помочь своей родине. Обычно маги абстрагируются от мирских проблем, сидят себе в башнях, проводят эксперименты, копят знания… ради самих знаний. Он, еще будучи учеником Фаренгара понял, что этот путь не для него. Не мог Рэндалфр сидеть сложа руки и наблюдать за горем окружающих людей. Он пришел к выводу, что рожден в этот мир с некоей миссией. Какой? Поначалу юный аколит думал, что должен выбрать сторону и присоединиться к военным действиям. Склонялся то к Ульфрику (уж больно хороша была их пропаганда – понял это потом, «задним умом»), то к империи. Хотя наплевательское отношение Легиона к проблемам простых жителей выводило из себя. Именно на этом этапе своего ментального и морального взросления судьба свела его с Айрилет. Хускарл-данмерка просто потрясла его своей преданностью как лично ярлу Балгруфу, так и процветанию Вайтрана, удивила оточенным разумом, пониманием политики, огромной силой воли и не в последнюю очередь своим умением применять не шибко могучие свои навыки в волшебстве максимально эффективно. Она и сама много раз оголяла меч, использовала магию против самых разных врагов их общей родины (а ведь опять же всего лишь темная эльфийка!), к тому же умела и других вдохновить. А врагов, чего уж, всегда было выше крыши. Начиная с бесчисленных банд разбойников, мародеров, работорговцев, контрабандистов и прочей людской швали, заканчивая тайными и не очень даэдрическими культами, обезумевшими некромантами, что поднимают нежить (а порой мертвяки выползали из гробниц и совершенно самостоятельно, особенно теперь – в преддверии «Конца Времен», что и ознаменует появление Алдуина), ну, и прочими чудищами – нет им числа. Поговаривают, что в Сиродиле юноши считаются взрослыми в шестнадцать лет. В Скайриме ты взрослый, когда убиваешь своего первого врага. Такой обычай был у предков. Теперь-то все по-разному в разных холдах, а в торговой столице Скайрима, славящейся своей максимальной разношерстностью, так и подавно. В родном Рифте, например, многие семьи придерживались мнения: сын может охотится наравне с отцом, значит, взрослый. Таким образом «волчонок» Рэндалфр повзрослел в одиннадцать, когда убил своего первого хищника – волка. То было славное время, пока его больше воспитывал любивший охоту дядя, чем отец, который не вылезал из мастерской по зачарованию и кожевничеству, коими зарабатывал на жизнь для него, двух младших сестер и матери, которой вечно нездоровилось. Но потом дядю убили вампиры, окончательно слегла мать, а отец отправил его на учебу к Фаренгару. Придворный волшебник ни во что не ставил его «заслуги» у себя в Рифте, считал его мальцом и вообще не сильно-то верил, что выйдет из парнишки нормальный чародей, рост магического потенциала под его руководством был удручающе медленным. А вот Айрилет в него поверила, брала с собой на миссии «прикрывать тылы». Но однажды он ее крупно подвел. А потом еще раз. И юношескую мечту стать таким же хускарлом, как она, да к тому же владеющим магией (чего, если верить гроссбухам и хроникам Авениччи, которые он любил тайком полистать, при дворе не случалось уже лет сорок), пришлось бросить. Что на самом деле и к лучшему. Первый же визит в Коллегию, что в Винтерхолде, открыл Рэну глаза на то, какими могут быть по-настоящему могучие маги. Древис Нелорен, Савос Арен, знаменитая Мирабелла были настоящими титанами в его глазах. Он стал понимать, почему маги та-а-ак увлечены своими чарами, почему у них не остается времени на мирские удовольствия и прочие глупости. А потом, во второй свой визит в оплот магии в Скайриме, он встретил Хакона. Да уж, дружище Хакон… их увлеченные беседы ночами на пролет, открытие сокровенных мечт и планов друг перед другом, мелкие шалости в стенах Коллегии. А позже – незабываемые приключения в горах, «охота на драконов», совместная волшба, общий кров и хлеб. Есть у простолюдинов стереотип, что все маги «немного не в себе» из-за своих чар, а уж что творится в их сообществе, когда они подолгу не видят других людей, кроме коллег – м-м-м, простор для фантазий! Когда вместе занимаешься магией с кем-то, это и правда сильно сближает. Ведь ты должен понимать мельчайшие движения в ауре напарника, соблюдать времена и сроки для каждого этапа ритуала и тому подобное. Но чем лучше Рэн узнавал Хакона, тем больше понимал, что у парня-то какая-то психологическая травма, из-за которой он считает, что ему не нужны никто и ничто в этом мире, только Сила, только магическое Могущество и приходящие с ним слава, деньги, вес в обществе, а иногда и статус героя. Других людей он близко к себе не подпускал. Да и даэдра с ним, можно было бы ужиться и идти к совместным целям дальше, но он к тому же оказался натуральным идиотом с затаенной манией величия, к советам не прислушивался, за настоящего партнера Рэна не считал, а просто манипулировал, использовал для своих целей. Будь его воля, этот маньяк всех бы вокруг себя поубивал и превратил бы в послушных трэллов – так ему при ссоре тогда и выпалил в лицо. Ясное дело, бывший напарник изменился в лице и послал его куда подальше. Сам Хакон своей проблемы не признавал, всячески топил за то, что это он тут «хороший парень», просто вокруг все тупицы. Поэтому их ссора после неудачного обряда с воскрешением Гайдара (который и вправду оказался-таки довакином!) была весьма закономерной и предсказуемой. Хотя все равно было больно. М-да… Мечта стать драконоборцем тоже пошла прахом. Ну, в том смысле, как это видел Хакон. А ведь есть еще и Дэгрун. Девчушка запала на него еще когда ему лет четырнадцать было (а ей самой и того меньше). Первые поцелуи, первые зажимания в этой самой подсобке. Но – и где у него столько мудрости взялось в таком-то возрасте, когда только про постель и думают? – он сказал ей: «ничего не будет, пока я в люди не выбьюсь, не смогу тебя в свой дом привести». А батя ее, этот Кумар, до поры предпочитал не замечать их взаимной увлеченности, пока однажды неожиданно не припер к стенке, да не затеял разговор «по душам». Но Рэн перед мощным дядькой редгардом не спасовал, диалог вышел на диво продуктивным для обоих. Молодой маг потряс отца девушки трезвостью взглядов и наличием реального плана свою будущую жизнь (справедливей сказать, «волчонок» смог все обстряпать, чтобы именно так и выглядело). Так что им официально разрешили встречаться. Но вот теперь (по мнению Дэгрун) у него новый «бзик» – найти Древний Свиток, помочь Айрилет и остальным с помощью оного одолеть древний ужас – дрог-лок. Да, вот такой вот план, ни много ни мало. В Рифте он, пока они с Хаконом искали других безумцев, которые вместе с ними стали бы «драконоборцами», набрел на одну очень интересную библиотеку, которую всю свою не такую уж и короткую жизнь собирал один старый вор, бывший член Гильдии (тут Хакон, когда Рэн ему стал про это рассказывать, откровенно заржал. Гильдия Воров уж точно знала лучшие времена, нежели сейчас. Теперь от ее влияния остались лишь крохи, а к мнению неудачника, который в ней на тот момент и не состоял вовсе, точно не стоило прислушиваться). Так вот, у него нашлись указания, где можно поискать Древний Свиток. Да не абы какой, а носящий в каталогах название «Дракон», что как бы сильно намекает на его содержание. Но вот лезть в двемерские руины Хакон напрочь отказался, более того, скоропалительно потребовал вообще отказаться от такой глупой идеи, у них, мол, и так дел невпроворот. А Рэн, чем больше читал про некую «магию Судьбы», отсылки к которой то и дело встречались в манускриптах той библиотеки, чем больше узнавал про Древние Свитки, Пророчества и о самих драконах, тем больше понимал, что это все взаимосвязано. Неуловимая, невидимая картина постепенно открывалась перед ним. Целый гобелен, чьи нитки – судьбы людей и масштабные события. Нужно было отойти еще дальше, чтобы абстрагироваться от конкретики, чтобы увидеть все полотно, все потенциальные взаимосвязи (гражданская война, буйство мертвяков, возвращение драконов, талморцы – все это как-то связано, он уверен!). Более того, ему стали сниться сны. В них он помогал найти Свиток, защищал того, кто его носит (образ был неясен), бился с множеством свирепых врагов. В этих грезах он был таким же могучим, как Хакон или даже Мирабелла, он имел то, чего на самом деле не чувствовал никогда. Он был частью некоей команды. Не подчиненным, вечной «второй скрипкой», как с Хаконом, не мальчиком на побегушках, как с Фаренгаром, не «агентом» – пешкой на большой шахматной доске, как с Айрилет. Он был товарищем, другом, частью маленькой семьи. Кто знает, посылали ли эти видения благие боги или кто иной, или же это проявления самой Судьбы, но Рэн почему-то верил, что сны эти вещие. Ради этого чувства причастности к чему-то большему, чем его одна маленькая жизнь и ради спасения Скайрима и всего Тамриэля (в перспективе), чего уж, можно пойти на жертвы. Одна из них – расставание с Дэгрун, которая не намерена его отпускать. Она очень начитанная девочка. Пытается взывать к его разуму. Это и хорошо. Если бы ударилась в слезы – это мощнейшее женское оружие – Рэндалфр сам себе не мог дать гарантию, что выстоит. А то еще с дуру привяжется с ним в дорогу. Она же всю сознательную жизнь в Вайтране прожила, и единственное место, где она кроме столицы холда бывала, – это Ривервуд, не считая окрестные фермы, которые со стен города прекрасно видать. Тяготы путешествий, опасность нападения бандитов – это точно не для нее. Тем более что, ударяясь в мелодраму, она обязательно поднимет вопрос, любит ли он ее. А вот это было для Рэна самым страшным. С одной стороны, да, безумно, на эмоциях может горы ради «своей ненаглядной Дэгрун» свернуть и все такое. Но с другой, когда он был вдалеке от нее, когда вникал в себя и в Искусство, то юношеская «хотелка» отступала на второй-третий-семь-на-девятый план. Эх, знал бы Фаренгар, какие «взрослые» в хорошем смысле этого слова мысли водятся в голове у его ученика, не стал бы его недооценивать и потыкать, как дитем малым, неразумным… С другой стороны, его самого иногда пугала собственная отстраненность, черты профессионального ученого, склонного к холодному анализу и подавлению любых эмоций. Не хватало еще превратиться во второго Фаренгара или быть, как та Вайландрия, что стала притчей во языцех для всех придворных Миствейла. Первым делом Рэн планировал отправиться в Маркарт, к Косельмо. Старый друг его бывшего учителя отлично знал, где находятся развалины двемерских городов, и какие именно, а то указания в той книге, прочитанной в Рифтене, были слишком расплывчаты – «руины в ледяном ущелье к югу от первой столицы Скайрима». Но сначала неплохо было бы найти настоящего Агента Судьбы (он сам название выдумал на основе прочитанного) – довакина. После поимки тех непонятных наемников, которые вломились к нему в номер, он с Айрилет еще не говорил, но был уверен, что уж она-то должна знать, где сейчас герой пророчеств. Ну, или дать наводку, где искать. После книжного он как раз планировал зайти повидать Фаренгара, а потом разыскать Айрилет. Правда, ходили слухи, что во дворце переполох, что было покушение на ярла. Но покушения бывали и раньше. Хускарл их с честью предотвращала, но теперь все якобы по-другому, и пропускной режим во дворце возведен в некий абсурдный ранг. Но ничего, Рэн знал цену времени и не спешил. Хускарл рано или поздно должна снизойти до аудиенции со своим несостоявшимся протеже. …Они дочитали книгу. Некоторые моменты девушка проговаривала вслух. Рэна неумение нормально читать и не шевелить губами при этом выводило из себя, но возлюбленная делала это преднамеренно, ясно почему: не хочет себе будущего мужа-калеку. Пришлось потерпеть. Постояли молча, смотря друг другу в глаза. А потом произошло то, чего Рэн предвидеть не мог (как и вообще порой мужчины не способны понять выверты психологии женщин). Дэгрун все так же безмолвно стала раздеваться. Глаза юного мага полезли на лоб. – Ты чего? Чего творишь, у тебя батя через стенку за прилавком стоит!!! – Я хочу запомнить тебя. Запечатлеть в своем сердце. И чтобы ты увидел, наконец, меня. Настоящую меня… – Тьфу, я ж не на смерть собрался, а просто в… – Помолчи, любовь моя. Иди ко мне… – начала шептать Дэгрун низким хриплым голосом. При других обстоятельствах Рэна бы это рассмешило. Девочка решила «повзрослеть» естественным доступным ей способом. Но глупые колкие слова застряли у него в горле, когда он наконец увидел ее. Боги! Правду пишут в книгах, что самообладание и добродетель мужчины заканчиваются там, где начинаются бедра женщины… Юнец магическим жестом погасил свечи и светильники. Свидетелем тому, что происходило дальше, могла быть только луна и звезды. За окном забрезжил рассвет. А всего через полчаса любование голубков прервут эманации боевой магии, которую Рэн почует и за полверсты. Талморцы полезут на Йоррваскр. На месте столкновения ему делать нечего. Вместо этого он поспешит в Драконий Предел, вдруг учителю и Айрилет понадобится его помощь для урегулирования конфликта. Аракано хмуро рассматривал список людей, которых поручили найти их звезде. Цели не очень приоритетные, но некоторые из них могут иметь связи с влиятельными людьми, способными повлиять на экономику Вайтрана, их можно использовать в качестве выгодных заложников. Так что вперед и с песней! А что же будут в это время делать хваленые юстициары? Устроят пыточную в подвале поместья Назима? Неужто думают выцедить что-то из пешек вроде сумасшедшего Хеймскра и кого они там еще сподобились выловить? Идиотизм! Но вот поди ж ты, личный приказ Маладета, как-никак четвертого эмиссара! Он отдал команду парням собираться – нанять коней после налета драконов даже в Вайтране большая проблема, а ихние, на которых прибыли сюда, погибли во время налета дрог-лок, чтоб им пусто было! Несколько минут назад у него состоялся любопытный разговор с Ниванаэль. Оказывается, некто подбросил ей записку. «Проверьте казематы Драконьего Предела. Там вы найдете своих пропавших агентов и к тому же большой сюрприз. Друг». Судя по подчерку, писал не очень грамотный человек, его напарница даже сказала, что чувствует запах молока и лука, исходящий от папируса. Кухарка, что ли? Друзей у них в этом городе нет. Даже Назим – всего лишь удобная марионетка, это Аракано понимал лучше кого-либо еще. Что же это, провокация? Ниванаэль взяла инициативу в свои руки и прошерстила, докуда дотянулась, «Призрачным глазом». Защита знатная стояла, что значит, прятать там есть что (или кого). Вряд ли ее этот ихний Фаренгар делал. Чувствовалась школа Телванни. Наверное, Айрилет на заказ все делала руками наемников. Странно, но его любовь утверждает, что интуиция подсказывает ей, что там они действительно что-то найдут. Ну, допустим, те люди, с которыми она держала связь, работавшие на «Золотой лотос», действительно пропали без следа. Ну, ими можно и пожертвовать, если что, невелика потеря. А что еще за сюрприз? И насколько это в их интересах сейчас? Думается, если Айрилет узнает, что кто-то из их пятерки шастает по ее тюрьме, это будет не просто скандал, может затеяться нешуточная драка. А ведь есть еще и просьба-задание от самого ярла, пока он не стал жертвой ассасинов, – поработать с акведуками, чтобы получше рассредоточить «водные артерии» Вайтрана, чтобы коль что тушить пожары можно было ловчее. Это не входит в компетенцию боевых магов, которыми они являлись, но указ «содействовать во всем» тоже никто не отменял. И что делать? Разорваться? Придется. Когда пятерка работала не как один сжатый кулак, сила ее была куда меньше, но задачи того требуют. Карнистир с Эолом займутся акведуками, он с Румилом прокатится по близлежащим лесам (благо, обыск в домах подозреваемых принес богатый улов личных вещей, хранящих слепки ауры, так что найти крысенышей не доставит проблем). Ну, а Ниванаэль как лучшая разведчица среди них всех воспользуется своими дарованиями в сфере Тени, чтобы разведать, что там за узники у Айрилет, что могут их заинтересовать. Она сама хочет это задание. Что ж, решено! Еще только первая стража, а дел по горло. Аракано махнул Румилу, и они направились к выходу из Драконьего Предела. По пути едва не столкнулись нос к носу с Айрилет, от которой не отставала ни на шаг капитанша этих самых юстициаров (где они плутали, если площадь перед Йоррваскром покинули почти одновременно?). Важная птица чеканила шаг и всем своим видом демонстрировала, что она тут главная и контролирует ситуацию. Аракано даже ухмыльнулся под нос, оставляя их мелкие интрижки за спиной. …Плохо быть затычкой в каждой дырке, вот что. Это Айрилет поняла еще в качестве хускарла. Срочно нужны люди, которым можно делегировать обязанности. А теперь вот она еще и херсир, видите ли, обязана обращать внимание на рапорты подчиненных, бумаги официальные подписывать. Понаберутся у сиродильцев всякого… Херсира перехватил подчиненный по пути в Драконий Предел. Но с другой стороны, это очень на руку – появился благовидный предлог отшить капитана Идриль, мол, подождите в гостевой, пока я со срочным докладом управлюсь. Сама же схватила бумажки, едва пробежала взглядом, черкнула размашисто «позволяю», а потом вызвала Арму. – Достань мне Фаренгара, хоть из-под земли. Нужно на несколько минут разбудить ярла ради совета и парочки важных документов, – с порога нагрузила секретаршу. – Дык он не далее как полчаса назад заявился, сейчас у себя в кабинете… – промямлила деваха. – Вот и чудненько! – Айрилет тем временем рылась в своем столе в поисках той самой «писульки». – Направляй его сразу в покои к ярлу, да чтобы взял все необходимое для своих чар. Надо же, «свой стол»! Скоро во второго Авениччи превратится, бумажки будет с места на место перекладывать, пока другие люди дела делают. Найдя необходимое, Айрилет воспользовалась тайным ходом, чтобы не попадаться Идриль на глаза. У капитанши хватка бульдога, так что бумага эта ей позарез нужна прямо сейчас. В покоях ярла херсир оказалась лишь на пару минут ранее, чем маг. Она использовала это время не на сантименты вроде держания отравленного правителя за руку или короткой молитвы богам, а чтобы проверить систему магических ловушек – их с Берелой Рален и Боудэном творение, что они создали независимо от Фаренгара. Берела была их новой наемницей из дома Телванни. Очень и очень редкое явление не только на просторах Скайрима, но и вообще. Просто девица плохо дружила с головой, была настолько своевольна, что послала свою семью ко всем даэдра ради приключений (ну, не такое уж редкое, ведь сама Айрилет пусть и не Телванни, но тоже могла бы иметь некий вес в обществе, останься она в Морровинде). И вот она здесь. Хм… Сигнальные заклятия показывали, что неподалеку от внешних границ их восприятия кто-то использовал магический конструкт дальновиденья. После того, как вопрос с Идриль решится, сразу же опять в подземные казематы! Фаренгар был еще более пришибленными, нежели всегда. Нет, он не выглядел усталым или подавленным, наоборот, бодрый и энергичный. Но вот взгляд его выдавал, что он где-то не здесь. Маг быстро проделал все, что нужно: зажег свечи, смешал пару неких зелий, помассировал голову ярла за ушами, чтобы ускорить кровообращение в мозгу. Потом прочитал заклинание. Томительная минута, пока ярл лишь бессвязно мычал, хлопал глазами и не понимал, где он и что он. Но Айрилет знала, как с ним обращаться. Пару раз хлестнула по щекам, будто тогда, когда она выводила правителя из скумового запоя. Тайный Огонь и присутствующие охранники лишь крякнули от такой картины, но действовать надо было быстро. Херсир быстро оттараторила: – Балгруф, тебя ранили на балу, в твоем теле отрава. Лекари говорят, тебе вредно бодрствовать, пока не найдут решение, так что все вопросы очень быстро. Ярл сфокусировал взгляд на своей верной помощнице, что заменила ему не только «правую» руку, а обе руки, а порой и ноги и еще много чего. Пару секунд переваривал услышанное. – Ясно, – голос его был хриплым и едва слышным. – Что талмор? – начал с главного врага. – Юстициары хозяйничают в городе, будто у себя в доминионе, – Балгруф скривился, как от горькой пилюли. – Была облава. Хеймскра задержали, как и еще пару мелких сошек. Остальные покинули город. Потом они осмелились полезть на Йоррваскр. Их выставили, само собой, к чести бывших на дежурстве, даже руки-ноги оставили целыми, – тут ярл позволил себе вымученную улыбку. – Затем и разбудила. Я написала от твоего имени указ, что Соратники на время драконьей угрозы или до твоего распоряжения считаются официальными представителями власти. Балгруф лишь бровь поднял. – Знаю, это лишь временное решение. Но так мы свяжем их бюрократическими оковами. А ты сам меня учил, что они попрочней стали будут. По идее это дает нам право на «суд ярла», то есть твой самоличный вердикт будет решать, насколько достоверны улики и тому подобное. Ну, а пока ты в отключке, дело можно заморозить. Ярл снова скривился. – Кстати, об этом. Кто, Айрилет? Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять контекст вопроса. Хускарл на секунду отвела глаза, пожевала губы. – До конца не узнала всего. Покушений было два. Тот арбалетчик на приеме – из Темного братства. Заказчик… не установлен. Потом уже прямо здесь, в этой комнате, очень загадочная особа с очень приличными магическими способностями. Она смогла уйти у меня из-под носа. Прости… Балгруф лишь сделал жест головой – мол, это вообще не важно, продолжай. – Косвенные улики указывают на то, что она действовала по указке талмора. Яд в твоей крови якобы могут нейтрализовать только алхимики с Саммерсета. Я… работаю над этим. Ярл дышал глубоко и ровно. Чело его морщилось, борода, за пару дней ставшая неопрятным клоком шерсти, топорщилась. Тут он внезапно закашлялся. Фаренгар подал воды. – Серьёзный яд, а Тайный Огонь? – ярл частенько обращался к своему магу именно по прозвищу, о существовании которого большинство людей вне Драконьего Предела даже не подозревали. Привычка, чьи корни – в далеком прошлом. – Серьезней некуда, мой ярл. После разговора я вынужден буду снова вас усыпить. Каждая минута бодрствования стоит вам полгода жизни, как я полагаю. Балгруф лишь хмыкнул на это. Маги склонны драматизировать. – Ясно, давай указ, подпишу, – встать с кровати ярл был не в силах. Собственная немощь его удручала. Айрилет быстро достала наготовленные письменные принадлежности, помогла правителю устроиться на подушке, чтобы подпись вышла как подобает – четкой, размашистой, уверенной. – Как дела с драконами? – спросил Балгруф с облегчением откидываясь на подушки. Надо же, даже рукой поводить, чтобы подпись поставить, – простейшее действие, и то отняло, казалось, все силы. – Новых нападений не было. Их замечают в горах, в основном на Двуглавом пике и хребтах, что южнее по направлению к Рифтену. – Хм… – ярл успешно подавил новый приступ кашля. Фаренгар уже топтался у изголовья со снотворным. – А что тот парень на приеме? Необычный бард… Вроде бы он… кричал? От цепких глаз правителя Вайтрана не ускользало ничего, а светлый ум вычленял главное среди второстепенного. Не зря он на троне сидит. Тут Айрилет уж занервничала, она надеялась, что эту тему удастся опустить. – Да. Есть основания думать, что он – довакин, – честно, без обиняков выложила данмерка. – Надо же! А я думал, мне померещилось, что я слышал призывающий ту’ум седобородых, тогда, во время нападения драконов. – Я… занимаюсь его вербовкой, – тут Айрилет совсем немного покривила душой. Она не до конца была уверена, как дальше сложатся их отношения с Гайдаром. После пыток «чаем» (хотя кое-кто скажет, что это еще самое гуманное в ихнем с Кигом арсенале средство) он мог заартачиться. – Надеюсь, не в твоем обычном стиле? Сначала кнут, а потом пряник? Нам было бы очень на руку, стань довакин, герой пророчеств, на нашу сторону… – голос Балгруфа становился все тише, и с молчаливого согласия Айрилет Фаренгар налил в ложку своего снадобья, скормил безропотному правителю. Но прежде чем сомкнуть глаза, ярл сказал: – Нам очень нужны союзники. Сама знаешь, ситуацию может спасти только чудо… Может, довакин – наш ответ. Пообещай, что добьешься успеха с ним, – последние слова, сказанные еле уловимым шепотом, расслышала только Айрилет. Лицо хускарла кривилось, но Балгруф, чье сознание угасало, держал ее за правую руку. Это не телячьи нежности, это требование. И хускарл сдалась. Точно таким же тихим шепотом сказала: – Обещаю. Ярл сразу же провалился в сон. Его дыхание стало мерным и глубоким, хрипы в груди прекратились. Фаренгар тем временем принялся читать по новой заклинание, что могло продлить этот сон-кому на почти безграничное время. Херсир оглядела присутствующих в комнате. Сколько еще тем осталось обсудить. Что делать с пострадавшими торговцами, как там оборона против новых нападений, что с обучением целителей, с наемниками, с казной. К даэдра все! Для кризисных ситуаций у них есть разработанные заранее планы, а Авениччи волосы на себе рвет, но находит средства для того, чтобы заткнуть прорехи в бюджете. Главное – решить кризис с талморской инквизицией. Тогда можно будет заняться всем остальным. И херсир уверенной походкой отправилась через тайные переходы обратно в свой кабинет, но перед тем бросила через плечо: – Фаренгар, троллья сыть, через пять минут чтобы был у меня, есть серьезный разговор! …Капитан Идриль получила свой документ. Айрилет даже пришлось скастовать небольшое заклятие, что состарило едва ли трехминутный след от свежих чернил. Дальше дело «за малым»: процедурал (хвала и честь – без тени иронии – тем имперским писцам-крючкотворам и чинушам, которые предусмотрели эту возможность при подписании того самого Конкордата Белого Золота!) предусматривал подачу заявления управителю Авениччи о создании совместной расследовательной комиссии, после чего она должна по-новой рассмотреть улики и только тогда – суд. Причем не талморский, где их «расстрельные тройки» не колебались при вынесении приговора, а настоящий суд ярла. После чего неудовлетворенные стороны могут апеллировать к суду верховного короля Скайрима (с чем есть определенные трудности), а тогда и к самому Императору. Это вам не хухры-мухры! Действительно, простая бумага крепче любых стальных кандалов… Высшая эльфийка только глазами хлопала, читая папирус. Составлено грамотно – комар носа не подточит. Запросила копию и поспешила докладывать Маладету, сучка подзаборная! Сдыхавшись альтмерки, Айрилет затеяла серьезный диалог с Фаренгаром, который в начале имел вид строгого выговора. Мол, пропадает где-то, обязанностей прямых по охранным чарам не выполняет, по вопросу лечения ярла – застой. Фаренгар более-менее успешно отмахивался, потом выложил и свои козыри: мол, он и его неведомые партнеры по исследованиям (вот уж напрягающий фактор, в таких вопросах анонимность Айрилет выводила из равновесия) нашли указания, что есть в Скайриме некий «Храм Небесной Гавани» – бывшая резиденция бывших Клинков, особой службы при Императоре, которая занималась не только вопросами безопасности правителя Империи, но и драконьей опасностью, а точнее собирала сведения о живых еще драконах и уничтожала их. О легендарных Клинках, первейшей линии обороны Империи, и их бесславной гибели в первые дни еще не объявленной Великой Войны не слышал разве что глухой. Поговаривают, якобы в живых из них и нет никого, но храм с некоей «Стеной Алдуина», стоит целый и невредимый. Стоит его разведать, ибо на стене запечатлены не только пророчества о драконах, но и сведения о довакине, о настоящей силе Голоса, о том, как победить Пожирателя Миров. То есть вот как, не просто ценная информация о возможных слабостях или что-то в этом роде, а именно «как победить Алдуина». Охренеть! – Что ж ты раньше не докладывал! – вскрикнула Айрилет. – Госпожа херсир была постоянно занята другими, более приоритетными задачами, – будто подражая каджитам и их манере речи, сказал Фаренгар. Данмерка лишь прищурилась – неужто издевается? И когда умудрился освоить тонкости дипломатической речи, когда никто никого не обвиняет, но ты ходишь, как обосранный… Вместо ответных колкостей или более эмоциональной реакции выдала: – Известно, где этот храм? – Он секретный, моя госпожа, – будто несмышленышу отвечал маг. – Что мы точно знаем, так это лишь холд, в котором он находится, и что это высоко в горах. – Ну, и где? – нетерпеливо надавила Айрилет. – Предел, – коротко ответил маг. – Гадство, – так же коротко констатировала данмерка. Там у нее нет никаких рычагов влияния. После этого она еще какое-то время мерила комнату шагами. – Пойди туда, не знаю, куда… Опять! Фаренгар, почему твои ответы всегда предусматривают куда больше новых вопросов, нежели дельных решений? – риторически вопросила хускарл. Маг молча пожал плечами. – Кто слил тебе информацию? – глаза Айрилет вбуравились в зрачки мага, так что не отвертеться. Тот помялся, но ответил: – Источники такого рода лучше оставлять анонимными. – Не тяни каджита сам знаешь за что… – Скажу лишь, что эта та самая наемница, которая навела меня на Драконью Скрижаль, добытую вами и вашим протеже… Который, как выявилось теперь, скорей всего и есть довакин. – Хм… Как тесен мир, как все взаимосвязано… – протянула Айрилет. Маг лишь поддакнул, но было что-то при этом в его лице, что заставило Айрилет сделать зарубочку в памяти: Фаренгара надобно проверить. Как тогда, когда он только начал работать при дворце, со всем тщанием. У него появилось слишком много связей, о которых Айрилет практически ни сном, ни духом. – А имя у наемницы есть? – все же кинула пробный камень. – Того не ведаю. Я с ней знаком постольку-поскольку. Знаю лишь кличку. – Что за кличка? – живо заинтересовалась Айрилет. – Сапфир. – Хм, действительно, похоже на кличку, а не имя. Так и что же посоветуешь делать, советник по магической безопасности? Как разыскать этот храм и эту «стену Алдуина»? – Ну, я со своей стороны обращусь к моему другу Колсельмо, может, он что-то слышал. А еще напишу Урагу Гро-Шубу, в его библиотеке в Коллегии магов Винтерхолда, как он сам часто утверждает, есть книги обо всем на свете, это его якобы «личный план Обливиона», со своими правилами. – Долго. На переписку уйдет неделя, если не больше. Есть у тебя способ разыскать эту Сапфир? – Айрилет нетерпеливо мяла в руках какую-то бумажку со своего стола. – Нет, она сама меня первой нашла и всегда появляется незваной, но всегда с приятными сюрпризами в виде новой информации. – Да уж, очень она сильно ценит свою анонимность. Зачем, скажи на милость, связываться с такими «партнерами», а, Фаренгар? Наверняка она из Гильдии воров. Не узнаю тебя. Ты обычно весьма прагматичный и недоверчивый, всегда во всем сомневаешься. – Ну, с этим покончено, теперь я точно знаю, что надо делать, – сказал Фаренгар уверенно. Но что-то в его голосе опять заставило Айрилет насторожиться. Сегодня же вечером отдаст распоряжения немногим свободным хускарлам и наемникам о проверке. И Арму задействует. Вот уж нежданно-негаданно секретарша, которую чуть ли не силком навязал ей Провентус, когда погибла Лидия, обладала талантом собирать слухи, и вообще полезный потенциальный агент из нее выйдет. – Ладно, даэдра с ней, найдем как-то. Что по теме исцеления ярла? Вот тут маг оживился. Это была его компетенция во всех смыслах, не то что шпионские игры. – Я разработал зелье, которое пусть и не исцелит ярла… Тут брови Айрилет поползли вверх, ведь это не то, что она ему поручала. – …но нейтрализует, свяжет действие яда на определенный срок. – Какой? – Около суток. – И это твое достижение, Фаренгар? Я думала, алхимика лучше тебя нам не сыскать на весь Вайтран, – данмерка демонстративно загнула губу. – Чем нам поможет зелье, действующее сутки? Оно дорогое? – О, очень даже! Около тысячи септимов. Только у Даники в ее закромах и есть достаточно ингредиентов. Но и то выйдет доз эдак пять–семь… – Тогда я вообще не понимаю… – начала было Айрилет. – Я знаю, что с казной у нас все очень невесело, хоть Даника и готова скинуть нам полцены… Но выход есть! – Что еще? – неверяще буркнула Айрилет. – Артефакт. Древний артефакт под названием «Белый Флакон». – Никогда не слышала, – скривилась хускарл. – Это настоящая реликвия для алхимиков. Его свойства поистине удивительны! Любое зелье, которое в него нальешь при активации, не будет кончаться в нем вовек, какое бы дорогое оно не было, какие бы свойства не таило в себе. И запас восстанавливается ровно раз в сутки. Это и есть выход из ситуации. – Во-о-от как, – к чести мага, Айрилет не ожидала такого элегантного решения. И пусть «талморские специалисты» подавятся своей «помощью». А позже, возможно, найдется и способ полностью исцелить Балгруфа. – И как нам заполучить эту реликвию? – Вот тут загвоздка. Я узнал о ней в переписке со своим другом… Точнее, знакомым, алхимиком Нурелионом из Виндхельма. Он грезит заполучить эту штуку уже очень долго. Разузнал о ней все, что можно. Но сам он далеко не искатель приключений, да и возраст у него почтенный даже для альтмеров… В общем, не так давно дошел до меня слушок, что он знает, где именно имеется целый экземпляр белого флакона и ищет добровольцев, которые бы отправились и добыли оный для него. – Ага, и наши люди могли бы выручить альтмерского мастера в этом… – при слове «альтмерского» хускарл скорчила гадливую гримасу. – Но забрать флакон себе, в конечном итоге, – Айрилет поиграла бровями. – Да… Я подумал о том же, – не стал отрицать коварства придворный маг. – Чудесно… Вот только всех моих людей и, подозреваю, даже работающих на меня наемников, прекрасно знают братья бури. А за мою голову в Истмарке даже награда объявлена, – нехорошо ухмыльнулась Айрилет. Тут она обратила внимание на бумажку, что до этого мяла в руках, – объявление о разыскиваемых в разных холдах. У нее на столе целая пачка таких. Поковырялась, показала магу одну из них – большую такую, с чернильным портретом весьма неплохого качества. «Разыскивается Айрилет, хускарл ярла Вайтрана, за…» – так, ну это читать не будем, слишком долго. Ага… – «Награда – 5000 золотых». Фаренгар лишь хмыкнул. – М-да, задачку ты мне подкинул, Фаренгар. Но это сто пудов лучше, чем вообще не иметь даже временного решения. Так что, молодец! Хвалю за службу! – и Айрилет фамильярно похлопала волшебника по плечу. Маг только глуповато улыбался. Он всегда втягивал голову в плечи при похвальбе даже сильнее, чем если его роботу критиковали. Такой вот странный человек. – Когда сможешь сварить пробную партию этого зелья? – Дайте денег… ну, или сами идите говорить с Даникой, – волшебник только руками развел. – Тогда за полдня сварю… Ну, еще настоятся надо ему около суток… В общем, дело не быстрое, но и не очень длительное. – Ага, мои люди точно не обернутся с флаконом за это время… – Айрилет задумчиво пожевала нижнюю губу. – Ладно, за деньгами иди к Провентусу, а если упрется рогом, что нету, то вот тебе в довесок, – и Айрилет вытащила из своего стола занятный камешек – сапфир идеального качества, большущий. При должном раскладе монет восемьсот может стоить. Золотых монет! Маг принял драгоценность, будто это бомба, что готова взорваться от небрежного отношения. А данмерка лишь грустно осмотрела почти пустой уже ящик. Не считая дешевеньких гранатов, это ее последний приличный камень, добытый в вылазках в гробницы и прочие злачные места за время службы. Чем платить наемникам в следующем месяце?? Даэдра! – Ладно, думаю, главное мы прояснили, иди выполняй и держи в курсе, вдруг эта твоя «Сапфир», – данмерка иронично выделила это слово, – появится на горизонте. – Я же поищу эту особу своими методами… Волшебник намылился уходить, но Айрилет, вспомнив кое-о-чем, вдруг спросила: – Слушай, Фаренгар, а ты знаешь, что такое «скрипты»… или… вот, – она порылась опять в бумажках, – «сессия»? Волшебник призадумался. – Нет. Похоже на очень древний тамриэлик или же вообще айлейдские наречия. У меня вот с собой книжка есть, «словарь» называется. Там толкования записаны разным словам, которые маги могут в древних манускриптах увидеть, что уже никем не используются. Может, стоит посмотреть там? – и он протянул ей томик, с которым не расставался в последнее время, пытаясь добиться ответа от Хермеуса Моры. Даэдра любил вуалировать и шифровать свои ответы. Айрилет благодарно приняла томик, стала пробегать страницы взглядом. Спустя секунд двадцать, видя, что маг мнется и не уходит, Айрилет спросила: – Ну, что еще? Маг хотел бы высказать много наболевшего. В частности, и то, что, судя по всему, хускарл больше не доверяет ему, ведь про новую систему безопасности в казематах он узнал только вчера, когда проверял свои собственные ловушки. Кто его знает, может, это стало последней каплей, которая подтолкнула его в принятии решения. Ему не доверяют, просто используют. Паршивое чувство. Айрилет настолько привыкла все мерить своими собственными мерками безопасника, что плевать хотела на эмоции членов команды. Не всегда. С Лидией, к примеру, он была другой. Но именно к Фаренгару относилась чуть ли не как к вещи: сделал – молодец, не сделал, получи втык и сделай немедленно!.. Вот даже сейчас смотрит на него, как на мебель! Но, как и всегда, Фаренгар лишь промолчал, двинув плечами. – Успехов, госпожа херсир, – повернулся и вышел. А в это время трое бодрствующих стражников, которые охраняли вход в подземелья Драконьего Предела, вдруг ощутили жесткий позыв к зевоте, а спустя пару секунд попадали, провалившись в глубокий сон. Осторожно ступая, их тела обошла некая тень. Она двигалась с поистине кошачьей грацией, издавая не больше шума, чем пердящая бабочка. В какой-то момент от этой тени отделился неясный образ, дымка непонятного при свете редких факелов цвета. Она столкнулась со ставшими видимыми линиями звенящей магической энергии. Что за взаимодействие там у них произошло, не понять, но линии поблекли и свернулись в аккуратные клубочки по углам, при том не исчезнув насовсем. Коридор свободен, и тень двинулась дальше. Следующие стражники, уже четверо (усиленный наряд в тюрьме, где только четыре камеры не пустовали!), так же безмолвно уснули, не успев осознать опасности и забить тревогу. Тень же стала заглядывать в комнаты камер, с тихим скрежетом отодвигая створки металлических заслонок. Гайдар пытался спать. Но эмоции не позволяли. Честное слово, достали его знатно. Айрилет в своем репертуаре, дурында! Тестер был зол на нее, очень зол. Обколола наркотиками, вместо того, чтобы нормально поговорить! Не контролируя особо, что он лепечет, он такого наговорил, что при условном Сталине его бы уже вели к стенке – расстреливать. Херсир ярла была поумнее, но и вечное заключение у нее под крылом – отнюдь не то весёлое времяпрепровождение, за которым люди погружаются в вирт-капсулы. А тот проклятый мотылек приснился ему в бреду, из-за чего он и пробудился. Он еще и половины возможностей этой изысканной пытки не вкусил. Гайдар представил, что было бы, если б мотылек был не один, а они были бы по всему телу и неуемно щекотали… Бр-р-р! Мотылек, волк, кажись в том наборе «печенек» были еще и волк с лисой. Это вроде бы тотемы древних нордов, ну, или атморцев… Интересно, это как-то связано? Додумать мысль ему помешало ощущение чужого присутствия. Если бы он не ожидал возвращения проклятого насекомого в любую секунду, то никогда не обратил бы внимания на это чувство. Светильники после своего визита его мучители выключили. – Эй, кто здесь? Нет ответа. – Брось, я знаю, что ты тут… Не знаю, кто «ты», но присутствие твое я чую! Опять тишина. Гайдару закралось ощущение неправильности ситуации. Айрилет и компания не стали бы прятаться. А кто еще? Неужто Ронар с Хельгой за ним вернулись? Странно, на мастеров скрытности они никак не тянули… – Эй, Ронар, ты? Может, глючит его от наркоты? – Неприятное у меня чувство, что ты не друг, – проронил Гайдар в пустоту. – Ты из этих… Ну, которые «Слава Ситису» и горло – кр-р-р, – Гайдар изобразил неприятный звук человеческой носоглотки, когда человеку перерезают горло. Воображаемый или реальный незнакомец продолжил играть в молчанку. Тогда Гайдара понесло. – Ну, ты это, дружище, не спеши. Я еще не определился с решением. Я, конечно, понимаю, что «тени зовут» и все такое, у вас там в Вечной Пустоте вечеринка, и Ситис реально отжигает, аки боженька, но это не по мне. Я пожить хочу. У меня дело есть. Мне домой надо… – Гайдар сбивался на полубессвязный бред, все более убеждаясь, что говорит он исключительно с собой. Но тут во тьме прозвучало негромко, но очень четко: – Что за руны вокруг? Для чего они? Удивлению Гайдара не было предела. На полуфразе он захлебнулся собственными слюнями, которые почему-то выделялись очень обильно (возможно, реакция на «чай»). Голос был женским. И всего в парочке фраз было столько женственности, эротизма, обещания, что в других обстоятельствах он бы непременно пригласил особу, обладающую им, на свидание. – Э-э-э… – он не знал, что сказать. – М-м-м… Защита вроде как. – От чего? – спросил невидимый собеседник. Гайдар, не думая, ляпнул: – От меня! Вот же чай! Проклятое снадобье! – Ты опасен? – голос будто бы экономил воздух. Все вопросы были короткими и конкретными. – Может быть, я не в курсе. Я в основном огребаю тут от всех. А если побеждаю, то случайно… – тоже чистая правда. Пауза. – Ты – довакин? – минуя сложные цепочки логических умозаключений, вопрос в самую точку. Интересно, кто же с ним говорит? Она реальна, или это магический морок? С уст было готово сорваться «да», но Гайдар наконец-то задействовал спящие доселе участки мозга (может быть, он ими не так уж и часто пользовался вообще по жизни) и ответил вопросом на вопрос, косплея евреев: – А кто спрашивает? Вздох в ответ. Потом: – Что ж, действительно «большой сюрприз». Кто бы знал, что Айрилет настолько шустрая и опередит нас. Гайдара тоже посетила догадка, инсайт, проскочивший через крутые извилины его мыслей, что напоминали трассы Лос-Анжелеса в час пик – хер протолкнешься. – Ты от талмора? – Нет. Ого, можно почувствовать облегчение? – Я и есть талмор! Блядь! Гайдар весь сжался, бряцая кандалами, хоть и сложно такое провернуть на дыбе (пусть и не натянутой). – Боишься? Голос почему-то прозвучал иронично. – Ну да! Вы же ублюдки! – Сказал… кто? – вот эта конструкция опять напомнила Гайдару о том, что игру писали американцы. Это в их синтаксисе есть такой приём: «says… who?» Даже интонация полностью забугорная. Почему-то этот факт заставил его еще больше протрезветь от странного эффекта чая, а мошонка сжалась, будто от холода. – Да все так говорят. – Хм… А нас ты никогда не хотел выслушать? Гайдар задумался. Нет, вообще-то нет. По задумке создателей игры, талмор – великое зло, хоть и цели у них там муторно-мистическо позитивные. Типа «освобождение духа» из оков плоти. Но Гайдару всегда нравилось в этих самых оковах. В отличие от объятий дыбы, к примеру. А он был более, чем уверен, что талморцы с пленными не стали бы так церемониться, как Айрилет с ним. Видал он, что происходит в подвале талморского посольства, – пытки вора Этьена Рарниса, который весьма некстати оказался в эпицентре главного сюжета. Вместо грубости или простого «нет» он решил потянуть время. Возможно, стража неподалеку и услышит подозрительные голоса двух людей из камеры, где должен быть один узник. – М-м-м, и что же? Завоеватели и поработители народов имеют благие цели, ага? Невидимая собеседница заглотила наживку. – Еще бы! Ты слышал об эльнофей? Мне кажется, ты весьма образован. Тебя выдает вычурная речь, хоть ты и хорохоришься изо всех сил. – Э-э-э, подвал пыточных казематов – самое то местечко, чтобы об этом поговорить! Секунда напряженного молчания. – Ты прав. Нужно вытащить тебя отсюда. Во как! Гайдар даже опешил от такой удачи. Побег, конечно, наведет Айрилет на плохие мысли, но вроде бы уже и так хуже некуда. Засланный казачок с другого континента, шпион могущественной державы или держав – так она его себе сейчас представляет. Что ж, дареному коню в зубы не заглядывают, побег так побег. Но тут незнакомка внезапно выругалась: – Троллье вымя! Гайдар понял, что то ли вернулась Айрилет, то ли стражники почуяли неладное. – Оставайся в том же положении! – прошипела альтмерка (теперь нет сомнений, кто это). – Не волнуйся, я с дыбы – ни ногой, – грустно пошутил Гайдар. В ответ лишь: – Ш-ш-ш! Ощущение присутствия тут же пропало. Интересно, а как эта шпионка в камеру проникла? Двери не скрипнули, засовы остались на месте… Вскоре явственно послышались шаги, за дверью что-то скрипнуло, в камеру, как и в первый раз, ворвался яркий свет. Айрилет со свитой, но без обещанного Фаренгара. Допрос, раунд второй, или на уме у данмерки что-то другое? Едва войдя, Айрилет безмолвно воздела руки к потолку камеры. Ее тут же наполнило сияние, куда более яркое, чем может дать любой факел или другой природный источник света. Фокус с обращением к Меридии! Что бы там не использовала шпионка талмора, ее тут же стало видно, будто чернейшим углем в пространстве нарисовали женскую фигуру. Засланная протупила, не спрятав уснувшую стражу. – Стой! – эльфийка попыталась предупредить схватку. Голос Ниванаэль Айрилет узнала, но это ее не остановило. Она в полном праве. Это интервенция, и талмор за нее ответит. Хватит терпеть, что о них вытирают ноги. Хускарл была далеко не так безэмоциональна, как можно подумать. Если бы это была любая другая эльфийка или эльф, она, возможно, даже остановилась бы. Но эта Ниванаэль! С каким превосходством и лицемерием она предлагала «помощь» в излечении ярла, на которого сами эльфы организовали покушение. Сучка стервозная! Заплатит! Она заплатит! На Айрилет напал раж, близкий к тому, что она испытала в пиршественном зале, когда Балгруф упал, пронзенный арбалетным болтом. Струя адского огня полетела в лицо черной фигуре. Оберег отразил первую атаку. – Дура! Ты не понимаешь, что будет! Айрилет игнорировала и этот пассаж, ее даэдрический клинок уже прыгнул в руку, наливаясь неестественным сиянием. – Аракано! – оборванный крик с мучительным придыханием. Что это было – обычная реакция на опасность, воззвание к кому-то, кого любишь, или угроза, теперь уж не понять. Клинок с чавканьем вонзился в правое плечо альтмерки, рассекая тело наискосок почти до пупа. Никакие магические ухищрения не помогут, когда Айрилет заряжена по самое «немогу» силой своей богини. Но эльфийка не потеряла сознания, не сползла безвольно на пол, наоборот, кастонула, кажется, телекинез и отбросила хускарла, впечатав в стену. В гвардейцев, что были с ней, полетела ветвящаяся молния, задев сразу нескольких. В ярком свете Меридии казалось, что внутри альтмерки живут черные змеи. Они мерзко извивались, сшивая располовиненное тело обратно. Ого! Да тут магия такого порядка, что Гайдару и не снилась! Куда там тому ассасину! После почти мгновенного восстановления шпионку талмора окутала некая морозная аура, вроде как у Саб-Зиро – ниточки холодного воздуха, превращаясь на глазах в самые настоящие снежинки, стекали с ее рук на пол. Огонь и свет против тьмы и холода. В комнату спешили войти еще какие-то вооруженные люди. Они-то и стали целью первого залпа ледяных сосулек. Альтмерка перестала церемониться, это была мгновенная смерть. Ну все, понеслась! Дальше будет еще горше, понял про себя Гайдар и решил помочь. Айрилет встала, тряся головой, даже прежде, чем окончательно выпрямиться, послала мощный файербол. Жахнуло, но ледяной щит поглотил огонь. Альтмерка бросила в Гайдара некий прожектайл ледяной энергии (ну, точно, как Саб-Зиро в юбке!). Но целью было не убийство. Жуткий холод сковал конечности. Гайдар на инстинкте дернулся, его кандалы звякнули, как дорогой хрусталь, и он упал лицом вниз, прямо на сияющие сейчас защитные руны. Те временем Айри и неизвестная сошлись в поединке на клинках. Точнее, альтмерка пыталась создавать ледяные или призрачные мечи, но они лишь рассыпались искрами при контакте с насыщенным силой Меридии клинком. А вот ее щит из синей энергии (назвать это полновесным «льдом» язык не поворачивался) был куда эффективней, удары клинка он поглощал. Это еще больше раззадорило Айрилет, она даже закричала что-то невразумительно-истеричное, наседая и махая своим клинком, как берсерк. Руны обжигали, но Гайдар взял в руки оледеневшую скобу своих оков и ею перечеркнул сложный узор. Помогло. Магический полукруг угас. – Айри, вправо! – гаркнул Гайдар, рассчитывая, что уж этот триггер сработает даже на данмерку в состоянии берсерка. И правда, послушалась. – ФУС-РО!!! – внутренне Гайдар акцентировал на «Ро», желая выбить альтмерку из равновесия. Он даже не подозревал, насколько это окажется эффективным. Его крик не сбил ее с ног (удивительно!), но нарушил циркуляцию маны в теле шпионки, так что силы магессы вышли из-под контроля. Как в каком-то фильме ужасов, из носа, из глаз у высшей эльфийки посыпались мелкие черные то ли змеи, то ли червяки, она закашлялась, а щит дал слабину. Айрилет, которая уже была близка к тому, чтобы выдохнуться, все-таки она никогда ранее так часто не обращалась за помощью к Меридии, воспользовалась оказией. Удар – и ноги альтмерки отделились от туловища. Еще удар – треснувший щит отлетел прочь. Айрилет вознесла меч высоко над собой для добивания. – Тупая мразь, недостойная называться мером! Ты все равно проиграешь! – плюнула незнакомка, отхаркивая своих непонятных змей. Зря это она. Гайдар даже отвернулся, чтобы не видеть эту мясорубку. Противника, который сшивает себя змеями, следует покрошить на фарш – справедливо решила данмерка. Каждый раз, когда ошметки плоти и струи крови попадали на Гайдаровы руки, плечи, другие оголенные участки тела, он лишь вздрагивал и монотонно повторял: – Сука… – Шмяк! – Сука… – Шлёп! – Сука! – Чвак! – Блядь… – хлюп. Ебучий реализм!.. Это ступня была? Красивая, с педикюром. Высшая эльфийка, как же! Бешенная Айрилет! Вообще бешенная! И таких моментов было много. Наконец, ярость хускарла исчерпалась, а ее даэдрическое свечение угасло. Свет факелов после этого казался тусклым и невнятным. Данмерка тяжело дышала. – Живой? – спросила обычным голосом, будто и не расчленила только что эльфийку. – Агась, – мрачно выдавил приключенец. – Молодцом! – и данмерка устало опустилась на пол рядом. Лужа кровищи медленно подползала к ним. Гайдар, наплевав на холод камня, прислонился к стенке камеры спиной. – Ты в курсе, что ты зверина? – спросил Гайдар. Он не нарывался, чувствовал себя в праве так говорить. – Бывает. Наскоками. Сама борюсь с этим, – тон Айрилет был честным и даже каким-то задушевным. – А ты не сделала только что хуже? – Поживем-увидим, – по-философски смазала тему Айрилет. – Она предлагала мир, хотела освободить меня, – тоже без утайки сказал Гайдар. – Ну, еще бы. Поверил? – кажется, сегодня соревнование по лаконичности высказываний, а Гайдар не в курсе дел. – Нет. – Зато помог мне. – Да. – Спасибо, – помолчала. – Ты говорил, тебе можно доверять, ты в спину не ударишь. Вижу подтверждение. – Ага. Еще посидели в тишине, пока сверху не послышался топот сапог. Айрилет устало поднялась и помогла Гайдару встать. Он чуть не поскользнулся на кровище. Бляха, это он еще запаха раньше не замечал, рвота так и подступает! Высшие эльфы, светоносные «эльдар» бабочками не какают, внутри у них наоборот, змеи живут, как выяснилось. Вышли из камеры. Айрилет махнула страже успокоиться. Прошли куда-то за поворот, там оказалась типа жилая комната, с камином и запахом еды. Может, Киг тут живет? – Вот что… – тон данмерки был решительным, будто ей в голову только что пришла хорошая идея. – Да? – Гайдар наоборот не ожидал ничего хорошего. – Ты мне все же выгодней на свободе. Ого! С чего такая перемена? – Да ну? – Тебя никто не знает особо. Вот эта вот свидетельница тоже никому ничего не расскажет. Гайдар сглотнул. – Есть важное поручение для тебя. Кто бы ты там ни был, но житья тебе не будет без союзников. А я и Вайтран, поверь, окажемся получше многих. – Угу, – не будем сбивать с мысли. – Ярла отравили. Чтобы вылечить, нужно добыть некий артефакт. «Белый флакон». В Виндхельме есть лавка с таким названием. Тебе нужно, как обычному авантюристу, наемнику, пойти и добыть магическую цацку по указке тамошнего хозяина, Нурелиона. – Та-ак, – знак бровями «продолжай». – Но отдавать ему не вздумай. Доставишь нам. Мы поставим ярла на ноги, а тебя сделают таном. Вот это будет настоящий подвиг. Светить то, что ты убил дракона, пока не будем. Таким образом ты получишь то, что тебе необходимо, мы – тоже. Все в выгоде. Гайдар переваривал. Мысли в голове путались. – А Виндхельм далеко от… Устенгрева? – Не знаю. А что? – Да тут все взялись наконец-то мне квесты выписывать, думал, одним махом два забалабошить, – Гайдар просто святая простота! Айрилет поглядела на него пристально. – Знаешь, иногда мне кажется, что ты все же не тридцатисемилетний мужик, а дите малое. Относишься ко всему, будто к игре. Гайдар аж икнул. Ну, надо же, в точку ведь! Но потом задумался. «Реализм» сучий. Для него квест, для НПС – вопрос жизни и смерти. Напустил на себя серьезный вид. – Брось такие мысли. Я не подведу! Айрилет лишь молча кивнула, продолжая вглядываться в его глаза. Гайдару почудилось, что это своего рода момент истины. И вот он, дурья башка, ляпнул, как всегда не к месту: – А с чего вдруг такое высокое доверие? Айрилет какое-то время лишь молча оттирала свой клинок ветошью, взятой в этой комнате. На самом деле следов крови на нем почти не было. Когда он сиял огнем, то сталь едва ли соприкасалась с телом жертвы. – Я осталась почти одна. Мне некого послать, – почудилось, будто леди-кремень готова заплакать. – Видел, как чуть ли не последних хускарлов из старой гвардии эта сука покосила насмерть? – Гайдар лишь молча кивнул, осознавая. – Наемникам я не могу такое доверить… Вот как! Он оказывается ее последней надеждой спасти драгоценного ярла. Какой драматичный поворот судьбы! Гордячка Айрилет, ни на полчиха не верившая, что он чего-то стоит, вверяет ему смысл своей жизни, ни больше, ни меньше. – А ты думала, что теперь? В смысле, что талмор? Как ответит? – спросил Гайдар сочувствующе. Айрилет, конечно же, уже подумала. – Операция была тайной, никто ее не санкционировал. Этой шпионки тут как бы и не было. Гайдар покивал, понимая, к чему клонит данмерка. – Другое дело Аракано… – Анкано? – не понял Гайдар. – При чем тут он? – Нет. Это другой мер. Он возглавлял группу этой вот Ниванаэль, чьи ошметки сейчас стекают у тебя по лицу. Гайдар утерся. Лучше б не напоминала. – И что с ним? Мстить будет? – Вряд ли он сразу поймет, что тут произошло, но уж силы приложит… все, какие имеет. Ниванаэль была его возлюбленной, кажется, – данмерка меланхолично вложила свой меч в ножны. – Виновных он захочет покарать, тоже неофициально. Но мне не привыкать в любую секунду ждать удара или фаербола в спину. «Да уж. Деформированная психика. Больной человек… Точнее, НПС», – подумалось Гайдару. – Хорошо, если ты уедешь прямо сейчас, до заката солнца, тогда есть шанс, что он не установит, что ты причастен. Я замету все магические следы, даже отметины твоей ауры. Крутой поворот, надо же! То "век воли не видать", то вали прямо сейчас. – Я сам? Может, хоть карту и коня дадите? Припасов каких, – стал клянчить Гайдар. – Да, само собой… – Айрилет будто бы уже думала о другом. – Я дам тебе помощницу, которая за тобой присмотрит, а то с клинком, честно говоря, ты управляешься паршиво. Гайдар лишь покивал, соглашаясь. Их с Линдой уроки фехтования ограничивались катанами и прочими элегантными двуручниками. С клинками, что в ходу в северной провинции, он точно не дружит. Да и баловство это, ничего он не умеет на самом деле. – Возьми вот одежду Кига, – Айрилет кинула ему невзрачные серые тряпки. Не то, что голота в них ходит, но что дизайн неприметный, это точно. Пока Гайдар одевался, в комнату без стука вошла девушка. Гайдару было уже пофиг на относительную наготу, после таких приключений. Это была Арма. Она сделала большие глаза. – Что же это, отпускаете? – Да. Так нужно, – непререкаемым тоном пресекла хускарл все дальнейшие вопросы или возражения. Арма в молчаливом ступоре простояла секунд десять. Потом как ни в чем не бывало, подняла лицо: – Докладываю: вернулись Эйла и братья, ждут вас в потайной комнате. – Ладно, – неопределенно кивнула херсир. – А еще стража городских ворот задержала одного путника. Он говорил, что дело у него лично к ярлу. – Что? Вы про всех проходимцев мне теперь будете докладывать? – брови Айрилет недовольно выгнулись. – Он говорит, что послание лично от ярла Виндхельма. – М-да, а вы спросили, какое? – Айрилет все еще не понимала, что происходит. – Ничего на словах, – Арма неловко переминалась с ноги на ногу. – Только предмет. Херсиру не надо было слышать, какой, взгляд ее остановился, а лицо сделалось безжизненным. Но Арма, в силу своей молодости не особо ориентировавшаяся в нордских традициях, все же продолжила: – Это топор, моя госпожа. Гайдар, смотревший прохождение за империю, а не братьев бури, даже крякнул в этом месте. Если довакин не идет к горе… горе насрать, найдут и другого посыльного – топоры разносить. Что это значит, в курсе каждый фанат пятых Свитков. Ярл при смерти лежит, а тут нате – топор! Ну, пиздец теперь. – Видишь, – кивнула данмерка Гайдару и своим мыслям, – мне есть чем заняться в этом городе. А ты должен вернуться как можно скорее. Про Устенгрев свой и думать забудь. – Агась. Гайдар проникся моментом. Да, про приключения и беззаботную зачистку древних руин, прокачку – про все надо забыть. Тут людские жизни на кону. Бляха, до чего ж он некстати потерял целый месяц в игровом мире, теперь все события несутся вскачь, а он не может их нагнать. Квест про белый флакон он помнил очень смутно. Лишь то, что там несколько этапов, с первого раза у Нурелиона ничего не заработает, надо будет мотаться за всякими ингредиентами по всему Скайриму. Но Айрилет об этом лучше и не знать. А то передумает, оставит в тюрьме гнить. – Сейчас натяни капюшон поглубже и дуй в «Пьяного охотника». Там тебя будет ждать моя… в общем, лицо, которому я доверяю. Одна из немногих. Спроси ее, что такое искусство. Хренасе! У Гайдара забрезжила догадка, кто это лицо. – Ответ должен быть «Клинок и тень, безмолвие и смерть – вот единственное искусство, которое я признаю». Уточнять, данмерка ли это лицо, Гайдар не стал. Молча взял вещи – а мелочи, бывшие с ним, когда он пришел в Драконий Предел, оказались тут же, в этой комнате – и направился на выход. – Проводите, – коротко и сухо обратилась Айрилет к стоявшим за дверью гвардейцам. Спиной он чувствовал чей-то взгляд, только не стал оборачиваться, чтобы узнать, кто это – Айрилет или Арма.ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. Топор
13 февраля 2021 г. в 23:46
Следующее утро в Вайтране ознаменовалось скандалом. Едва забрезжил рассвет, в дом Хеймскра, неведомо как уцелевший во время атаки драконов (хотя крыша его была и до того дырявая, а теперь и вовсе Массер и Секунда своим светом могли полностью заменить светильники ночью), ворвались юстициары Талмора. Вяло брыкающегося старика побили дубинками и поволокли в облачный район (Назим, сволочь эдакая, любезно предоставил свое поместье у подножия Драконьего Предела эльфам, которые организовали там временную ставку). Люди Йорга, которые собирались взять его, когда он выйдет из дому, чтобы опять попытаться читать проповеди о Талосе, только и могли, что провожать взглядами спины высоких эльфов. Замысел Айрилет, чтобы задержать потерявшего связь с реальностью жреца якобы за хранение скумы, с треском провалился. Талморцы работали на опережение. Вскоре оказалось, что это была не единичная акция, а настоящая облава. Вломились также в резиденцию клана Серых Грив, искомых лиц, на которых у них имелись наводки, не нашли, пришли также и к нескольким торговцам и простым фермерам. А вот при попытке проникнуть таким же образом в Йоррваскр целый отряд в золоченных доспехах спустили по лестнице, да так что только дивом тонкосложенные эльфы себе шеи не поворачивали. Туда немедленно подтянулась «звезда смерти» во главе с Аракано. Они потребовали сатисфакции, в том числе выдать и зачинщика разборок, некоего Хеймдаля. На место происшествия, проклиная все и вся, в тот же час заявилась Айрилет. Она застала такую картину: внизу у начала ступеней стоит Аракано, взъерошенный, руки его начиная с локтя опоясывают живые молнии, воздух дышит грозой, а на массивной двери, куда запустили, очевидно, фаерболом, сквозь остатки копоти проступил дивный рунический знак, наверное, еще времен Исграмора. По легендам, здание цитадели Соратников есть ни что иное, как перевернутый вверх дном корабль, один из тех, на котором Пять Сотен Соратников, легендарные герои всех нордов, прибыли из Атморы, чтобы отомстить эльфам за Ночь Слёз и разрушенный город Саартал... Очевидно, древняя магия нордов-атморцев выдержала века и до сих пор работает. Для эльфов, которые нордов считают недоумками, не имеющими способностей к магии, это был тот еще сюрприз, потому и позвали разбираться самого Аракано и его магов.
– По какому праву вы, господин Аракано, угрожаете Йоррваскру? – сразу набычилась Айрилет, жестом приказывая бывшим с нею гвардейцам пока повременить вытаскивать оружие.
– У нас с вами договор, если не забыли. И по его условиям мы вправе прийти за подозреваемыми в ереси Талоса в любое место, хоть бы и в опочивальню самого ярла, – это ей ответила Ниванаэль, что как даэдра из айлейдской руны призыва, материализовалась перед херсиром. Точнее, сбросила невидимость.
«Хороша чертовка!» – подумала про себя данмерка. Ей бы такой отряд, она бы не то что с заговорщиками покончила, а возможно, и дракона бы завалила. Высоким эльфам, как она поняла после анализа той битвы, проведенному благодаря следящим амулетам Фаренгара (якобы лишь защитным, ага), лишь чуточку не хватило, чтобы укокошить одного из крылатых ящеров.
– Откуда у вас информация? Кого вы хотите задержать? – не унималась Айрилет, повышая голос. Внутренне она всячески пыталась сохранять спокойствие, хотя понимала, что благодаря недальновидным действиям ярла, она лишь комедию тут ломает, и эльфы это знают.
– Уважаемая херсир, прекратите мешать совершению правосудия! – тоже повысила голос Ниванаэль. Вопрос она проигнорировала.
– Я представляю законность в этом городе от имени ярла, так что не рассказывайте мне о свершении правосудия. Я требую, слышите, требую, чтобы в месте моей юрисдикции были соблюдены все необходимые…
– Да заткнись ты! – рявкнул внезапно один из подчиненных Аракано, кажется, Румил. Он стоял буквально за плечом главы звезды и делал некие пассы, что при активации магического зрения будто бы вылавливали из воздуха крохотных элементалей и вливали их в спину Аракано, где даже сквозь одежду была видна искрящаяся руна силы. – Твои эманации и магический потенциал данмерской недоучки мешают чарам господина Аракано! Убирайся, а то и сама словишь обратку!
Айрилет без особых усилий изобразила оскорбленное достоинство и положила руку на рукоять своего знаменитого клинка.
– Послушайте, я вам крайне не рекомендую оскорблять херсира ярла при исполнении.
Ниванаэль сделала большие глаза Румилу и взяла Айрилет под локоть, оттаскивая от колдующих.
– Послушайте, здесь нет речи о каком-то нарушении законности. У нас есть документы, доносы информаторов, все чинно-благородно, правомерно. Перед законом ведь все равны, эти наемники, какие бы они не были легендарные, не ровнее перед юридическими уложениями, чем обычные крестьяне? Норды ведь чтят букву закона, не так ли? – приговаривала она своим тихим елейным голосом.
Тут Айрилет вспомнила об одном очень выгодном обстоятельстве. До сего момента это представлялось ей излишней предосторожностью, но теперь… Буквально в ночь перед атакой драконов, находясь в постели в храме Кинарет, она уболтала Кодлака подписать бумажку, которая объявляла всех Соратников не просто привилегированными наемниками, а представителями закона, «левой» рукой ярла и опорой его власти на время чрезвычайных событий, а именно – драконьей угрозы. Такое же, как правило, проворачивали в Сиродиле (по слухам), когда того требовала ситуация. Якобы последний раз такое было аж во время Кризиса Обливиона. Возможно, она тем самым создаст прецедент, а возможно, эльфам начхать на это, но попытаться стоит. Беда в том, что ярл не поставил на документе свою печать – слишком быстро разворачивались события, без чего тот остается просто писулькой.
– Еще как чтят. А как насчет талмора, душечка? У меня есть документ, который придает соратникам полномочия представителей ярла на землях Вайтрана. А это значит, все происходящее с Йоррваскром и его обитателями – моя юрисдикция. Даже в том случае, если вы правы, и кто-то из них придерживается… «еретических» взглядов.
– Не поняла? – лицо Ниванаэль в эту минуту было хоть слабым, но оправданием этой выходки Айрилет. К этой эльфийке хускарл чувствовала такую антипатию, которую не объяснишь просто враждой с талмором. Гнилая двуличная сука! Наслаждается властью и доминированием. Мнит себя «высшей расой». Хочется разбить эту ее фаянсовую красоту шипастой битой. – Какой-такой документ, впервые слышу…
– Вот именно. Но незнание закона не избавляет от последствий его нарушения. Так что давайте не будет развивать тут дипломатический конфликт, пока ярл не способен принимать решения, я как херсир – главнейший его представитель в вопросах законности и охраны правопорядка.
Что бы там не делали на самом деле Аракано и Румил, они внимательно слушали эту перепалку. В ту же минуту они остановились. Тут надо сказать, несмотря на ранний час, зрелище «штурма» Йоррваскра эльфами собрало немалую толпу зевак. Со всех сторон раздался одобрительный гул голосов. Эльфы переглянулись. Ниванаэль отступила, уходя в тень, а Аракано, отряхивая руки, по которым все еще блуждали статические разряды, обратился прямо к Айрилет:
– В самом деле? Что все это значит, госпожа херсир? С каких пор вам не хватает для поддержания законности сил городской стражи под руководством Йорга Крепкой Руки? – выговаривая нордские имена, эльф имел такой вид, будто читает абракадабру слоадов.
– С тех самых, как над нашими головами летают реликты древних времен, драконы, – и бровью не повела глава сил безопасности Вайтрана. – С которыми хваленая звезда магов так и не смогла справиться, – еще и подначила в конце.
– Очень интересный… и сомнительный ход со стороны ярла, я думал, он умнее… – будто бы себе под нос пробормотал Аракано. – Что ж, это не мое дело. Рекомендую вам объясниться с юстициарами, капитаном Идриль или даже напрямую с господином Маладетом. Думаю, никто не хочет каких-либо кривотолков и всамделишного э-э-э, как вы изволили выразиться, «дипломатического конфликта». Подозреваю, что и вы, всего лишь временное лицо, пока сам ярл не может вернуться… э-э-эм, к исполнению своих обязанностей, тоже не заинтересованы в раздувании из мухи слона, и все еще может решиться чинно, мирно, благородно, – Аракано был сама изобретательность по части эвфемизов и предупредительных культурных оборотов, даже когда была опасность потерять лицо. Но в конце концов так и должно быть, он просто силовик-маг, реальной власти у него никакой, знай только выполняй команды вышестоящих, а коль что не так – умывай руки. – От себя добавлю, что если вам нужны любые услуги магического толка, чтобы быстрее поставить правителя холда на ноги, то моя подчиненная Ниванаэль обладает всеми необходимыми квалификациями… – подковырнул в ответочку в самом конце маг.
– Да, талмор всегда готов помочь тем, кто оказался в беде, – добавила Ниванаэль, одаривая хускарла своей сияющей улыбкой.
Эти слова прозвучали просто нестерпимо, запредельное лицемерие!! «Тем, кто оказался в беде». Ух, сучка мерзкая! Айрилет внутренне передернулась, на публику сохраняя показное равнодушие и деловитость.
«Что еще за Идриль, едрит ее?» – тем временем думала Айрилет. Когда она собиралась на допрос Гайдара, стража доложила, что в город прибыли настоящие юстициары, проклятая эльфийская инквизиция. Пятерка магов тем временем и вправду свернула деятельность: волшебники пособирали оброненные магические причиндалы (они тут Запирающую Звезду рисовать собрались?? Чтобы из Йоррваскра никто не мог выйти? На случай, если руны атморцев им не по зубам?) и направились в облачный квартал. К хускарлу же подошла невысокая эльфийка с платиновыми длинными волосами, в позолоченной кирасе, которые обычно носят младшие офицеры военных сил Альдмерского Доминиона. Да уж, чего жители Вайтрана никогда не думали увидеть, так эту проклятую униформу на улицах своего города.
– Капитан Идриль. Я слышала разговор, так что не утруждайте себя дальнейшими объяснениями и покажите этот ваш документ.
– О, вы и сами можете понять, что я не таскаю с собой бумаги такой важности постоянно. Они находятся в Драконьем Пределе.
Это заставило талморскую ищейку призадуматься.
– Что ж, пройдемте, куда надо. Мы не спешим. Однако своих людей я оставлю здесь. И любые враждебные действия против юстициаров талмора, как вы понимаете, будут считаться тем самым «раздуванием дипломатического конфликта», – сухо произнесла капитан, махая помятым эльфам, которых так пристыдили Соратники. Те рассредоточились по площади вокруг Йоррваскра.
В эту минуту на сцене этих событий появился самолично Йорг. Вояка был мрачен и сосредоточен. С ним пяток его воинов.
– Ну, а я прослежу, чтобы ваши ребята, – он акцентировал слово «ваши», обращаясь к эльфийке, которая была едва по грудь ему ростом, – в свою очередь не вычудили чего-то, вдруг, мало ли, рулет у кого пропадет, а тут они рядышком прохлаждаются без дела… – и воин, которому не зря дали прозвище «Крепкая Рука», лучезарно улыбнулся талморцам.
«Даэдра! В какую задницу я втягиваю сейчас всех нас» – подумала Айрилет. Двери Йоррваскра оставались закрытыми все это время. На крыше незаметненько так пристроился один из соратников, Атис, державший ключевых персон на мушке своего дальнобойного лука. Будь Фаркас с Вилкасом на месте, тут бы уже пролилась кровь. Эти двое достаточно сумасбродны, чтобы плюнуть на дипломатические пляски и разбирательства и начать кромсать зазнавшихся эльфов направо и налево. Стража, якобы тотально нейтральная, но состоящая на 80 % из чистокровных нордов, соратники, талморцы… гремучая смесь. А на площади неподалеку еще не полностью все прибрали после убийства дракона. Да уж, хускарлу хватало стресса и в более спокойные времена. Теперь же она херсир и в самом деле головой отвечает за все. Если она запорет это маленькое противостояние, ярл в праве ей самой балду оттяпать на центральной площади. Как же все провернуть... Отвлечь эту капитаншу, подделать подпись ярла (как она вообще допускает такое святотатство даже мысленно?!.)… или разбудить его, несмотря на то, что это может приблизить его гибель. И еще сбрендивший окончательно после той битвы с драконами Фаренгар где-то заперся со своими древними фолиантами. Тысяча кланфиров!!! Нужно обязательно выпить. А ведь еще и первая стража не сменилась… И данмерка с Идриль удалились в сторону Драконьего Предела в сопровождении личных помощников.
Если бы кто-нибудь видел сейчас Фаренгара со стороны, то, наверное, пришел бы в ужас. Голый по пояс, он стоял на коленях перед самодельным алтарем (таковым он казался из-за общей неказистости, вряд ли к нему приложил руку профессиональный кузнец). Оный не имел какой-либо четкой формы божества для поклонения, вместо того лишь четыре рога… или, если рассмотреть поближе, клешни или же щупальца, что приняли такую форму, а по всей поверхности – глаза. Некоторые сомкнуты, но некоторые полуоткрыты и подозрительно блестят, будто медная поверхность их скрывает самые настоящие моргала, вряд ли принадлежащие гуманоиду. И волшебник говорил с ними, заглядывая в каждую лупетку и даже – что еще более мерзко – получал ответы, когда эти буркала «моргали» благодаря игре света и тени. Его спину покрывали свежие шрамы, будто его били… или даже он сам себя хлестал кнутом. Но человек знающий толк в мистических материях куда больше бы испугался, если бы мог расслышать конкретные слова, которые употреблял придворный волшебник в своей то ли молитве, то ли просто безумном бреде. «Неизбежно… кальпа… поворот колеса… сокрытое… верные обрящут награду… должно открыться…» По углам трепетали огоньки свечей. Вот волшебник откинулся всем телом, опираясь на локти. Глаза мага были закачены, очные яблоки быстро вращались, рот разинут и что-то бормочет. А через мгновение он, все еще ослепленный неким видением, слепо шарит в поиске инструментов для письма и нервно строчит что-то в манускрипт. Акт «автописьма» выглядит жутко и противоестественно, а в тесной комнатушке назревает, подобно гнойнику, атмосфера некоего запредельного ужаса, будто маг приоткрыл двери куда-то в такие измерения, куда даже иные твари Обливиона не решаются заглядывать. При более-менее ярких всполохах свечей неведомый наблюдатель смог бы разглядеть также и в беспорядке разбросанные книги, большая часть которых была посвящена драконам, даже имела соответствующие иллюстрации. А на стенах – некие письмена, сделанные от руки угольком рисунки тех же драконов и еще неких тварей, чья форма живо напоминала всяческие «лавкрафтовские» ужасы, ожившие кошмары Гигера. Закончив писать, маг безвольно расползся по полу кучей бездушного мяса, мослы худющего ученого блестели от пота, будто он камни ворочал, а не пером по бумаге водил. Потом он поджал под себя ноги, приняв позу зародыша, и принялся беззвучно что-то шептать. Если попытаться разобрать карлючки, появившиеся из-под его руки, то зритель с тревогой уяснил бы, что это не было осмысленным текстом. Точнее, это была парочка фраз, которая повторялась вновь и вновь, перемежаясь с какими-то случайными терминами, которые вряд ли могли быть знакомы средневековому человеку. «Кто такой Пророк?.. Когда он (про-)явит себя?» и «сингулярность… селекция… индукция… квази-мюоны… фильтры… сигнал-антагонист… поляризация» и тому подобное. В момент, когда маг полностью отключился от реальности, свечи стали одна за другой гаснуть, пока не осталась лишь кромешная тьма. Ее безраздельное царство нарушал время от времени едва видный зеленый огонек, который человек двадцать второго или двадцать первого столетия назвал бы индикатором чего-то. Он появлялся на поверхности кристалла, двойника того, что получила в свое распоряжение Айрилет, чтобы просматривать воспоминания свидетелей и подследственных.
Позже наблюдатель мог бы увидеть, как в эту комнатушку заходит девушка, которую стража Драконьего Предела запомнила как Каису, новую ученицу придворного мага. Она жестом зажигает большие магические светильники, копии айлейдских, которые тысячи лет никто не знает, как делались, ведь есть и другие куда более простые конструкции. Потом прибирает все следы ритуала, вытирает тряпкой рисунки, аккуратно собирает всякие листочки и обрывки манускрипта, которые невидящий писец, ее учитель, порой вырывал, недовольный тем, что не может записать увиденное в колдовском бреду четко и ясно. Происходило это все отнюдь не в Драконьем Пределе, а в подвале некой лачуги в равнинном районе Вайтрана.
Прибравшись, девушка принимается за своего наставника. Осторожно касается губкой свежих еще шрамов, применяет заклинание лечения. Ее движения неумелы, но магия оказывает должный эффект. Фаренгар недовольно ворчит, когда юная особа пытается кантовать его тело на подстилку. Каиса накрывает мага теплым пледом, садится рядом на пол и принимается жадно поглощать своими быстрыми темными глазками писанину в манускрипте. Новые для себя слова она проговаривает вслух, будто смакуя их. Особенно часто она возвращается к «сингулярности». Чем-то она ее привлекает. Тут девушка достает томик словаря из небольшой сумки, что носит на бедре. Читает его, сверяется с манускриптом, кивает каким-то своим мыслям.
Чуть позже она достает из той же сумки некую бутыль с алхимическим зельем. Дает нюхнуть учителю, от чего тот немедленно начинает приходить в себя. Ничего в комнате, кроме погасших свечей и уродливого алтаря не напоминает к тому моменту о произошедшем тут ранее. Далее девушка молча достает из покосившегося шкафчика со скрипящими дверцами верхнюю одежду мага, подает ее Фаренгару. Тот смотрит на нее неузнавающе, потом благодарно кивает и одевается.
– Снова ничего? – вопрошает маг ученицу спустя минуту, уже одетым и готовым представительно шататься по Драконьему Пределу, как он это всегда и делал. При-дворный маг. Осточертевшая ему роль, но куда деваться, ему нужен покровитель, чтобы нормально работать.
В ответ девушка лишь подает ему манускрипт с автописьмом и отдельно – клочки бумаги. Само собой, никто, даже очень глазастый наблюдатель, не смог бы заметить, что именно фрагмента с «сингулярностью» там и не хватает. Девушка, что кажется неуклюжей простолюдинкой, на самом деле очень хорошо знает, что делает.
Фаренгар присел почитать свои записи. Поскуб свою несчастную бороду, которая и так поредела за последний месяц. Поглощенный текстом, он помахал выжидательно жменей в воздухе. Девушка всунула в нее тот самый словарь. Маг долго сравнивал свои карлючки со строчками в книге, ничего толкового не нашел и со вздохом отложил. При том шептал себе под нос: «поле, поле-иризация… или ирригация? При чем здесь это? Сигнал-антагонист? Кто его испускает? И кто тогда прота-гонист? По отношению к чему? Проклятые загадки Херма-Моры…»
– Вам еще что-то нужно, учитель? – скромно спросила девушка.
– Нет, милочка, ты и так очень многое делаешь для старика, – маг позволил себе весьма фамильярно похлопать девчушку сквозь одежду по ляжке, ведь она все так же стояла сбоку, подражая в том придворным лакеям, которые в любую секунду рядышком, чтобы принести-подать, услужить.
Ничего эротичного или, не припусти Мара с Дибеллой, пошлого в этом жесте не было. Просто завторник-маг часто проявлял, как это сейчас бы называли «социальную неловкость». А эту девушку, к тому же, нельзя было назвать красивой. Ей никто и никогда не оборачивался вслед. Она была весьма молода на вид, возможно, и двадцати зим нет. Но на том очевидные плюсы оканчивались. Низенькая, чуть полноватая, с жирными тёмно-русыми волосами, с кожей, на которой невооруженным взглядом можно заметить крупные поры, из-за чего она напоминала шкурку апельсина. Выделялись только умные темно-карие глаза, которым, казалось, не место было на столь неказистом лице. За них-то Фаренгар и взял ее к себе, единственную девушку среди претендентов, что сбежались к нему, когда Рэн, паскудная душонка, бросил его ради «подвигов» и поиска приключений. Оказалось, что у девушки имеются таланты к алхимии и немного к зачарованию – уже достаточно, чтобы зарабатывать на жизнь Искусством (маги древности, к которым Фаренгар питал слабость, были склонны видеть магию именно так). Из «настоящей» магии более-менее сносно получались у вчерашней селянки разве что заклинания изменения. Ярл требовал целителей и боевых магов. Она ни тем, ни другим стать полноценно не могла, разве что сама упрется рогом и станет развиваться. Но среди других учеников она держалась на плаву только за счет отменных зелий, хорошей памяти и поразительной послушности, даже услужливости. При том она не то чтобы страдает от избытка амбиций – большая помеха личностному и магическому росту, как ни крути. Однако именно такой человек сейчас нужен был Фаренгару. Он затеял нечто запретное. За один лишь ритуал призыва Хермеуса Моры дозорные Стендарра вправе его убить. Им будет все равно, что ублюдочный даэдра ни разу не захотел говорить с просителем, а лишь посылал какие-то невразумительные видения и «одаривал» некими недолгими секундами одержимости или близкого к ней состояния, когда руки Фаренгара сами по себе, без участия его головы, писали всякую всячину, как правило, никак не относящуюся к тому, о чем он хотел спросить древнейшего обитателя потусторонних миров. Книги о даэдра описывали этого Принца как одного из наиболее таинственных и скрытных повелителей Обливиона, которые когда-то проявили себя в мире смертных. Соискатель, который, по его мнению, недостоин, никогда не получит ответа, какими бы способами он ни старался вызвать демона знаний. Однако, если кто-либо заинтересует его, к избранному придут верные Море последователи, которые и сообщат смертному о желании их хозяина поговорить с ним. Пятое число месяца Первого Зерна еще ой как далеко, а ответы магу нужны как можно быстрее, поэтому он применял все мыслимые и немыслимые ухищрения, чтобы завоевать внимание того, чья сфера – прорицание судьбы, чтение небес и звёзд, накопление запретных знаний.
То, что беспокоило старого мага, – открытие, сделанное другим волшебником в прошлом. Он прочитал трактат, в котором Алдуина и Акатоша представляли как неразрывную диаду. Они – две силы, воплощение дуального принципа Мундуса, что завязаны на времени. Что удивительней всего, они не враги, они на самом деле делают одно дело. Чем больше Фаренгар читал о драконах, тем больше убеждался в том принципе, который он однажды постиг самостоятельно: драконы не чужеродны миру. Они – не порождение какого-нибудь Мерунеса Дагона, чья цель – просто разрушать, не оставляя ничего. Они нужны Нирну так же, как волки лесам, как лавины – горам, как термиты – старым деревьям. Разрушение и смерть нужны миру, чтобы тот мог и далее развиваться. Да, они несут с собой много зла… Но что, если зло относительно? Да, сами боги в лице Кинарет, которую так беззаветно почитают норды, называя Кин, Матерью Бури, воспротивились деяниям Алдуина в первый раз… Но может ли так быть, что лишь потому, что было… слишком рано? А вот теперь – в самый раз? Вдруг, все предрешено, и не глупым людишкам противиться основным принципам мироздания? Что, если им нужно не бороться с Алдуином, а… И вот тут он заходил на очень-очень тонкий лед. Даже сама идея… Нет, он корил себя за это, думал, возможно, это некий морок, возможно, он попал под некую магию древнего повелителя Неба, лидера всех дрог-лок… Он даже лупцевал себя ремнем, пытаясь «прийти в себя»... Да… пока не прозрел, как же логично и естественно все происходящее с другой стороны… и к тому же все, что он ранее читал о драконах, на самом деле имело второе дно, другую сторону, о которой авторы почему-то отказывались задуматься. Чем дальше он копал, тем глубже погружался в тьму сомнений, от которых не было спасения. А в его снах и странных видениях, которые время от времени посещали его воспаленную голову, драконы все время почему-то представлялись ему величественными, суровыми, но справедливыми властителями. Полноправными властителями, а не тиранами, как в эпосе нордов. Проклятое недосыпание! Из-за него все эти помутнения… Зелье, что принес тогда этот босмер... как его там звали… Фендал, да, помогло совсем ненадолго. А другие, которые он покупал или пытался сам варить, вообще почти не оказывали эффекта. И только сейчас, когда он давеча доверил Каисе самостоятельную варку успокоительных и снотворных, стало получаться что-то нормальное. Две последних ночи – настоящий рай! Сны без сновидений, легкие, дарующие приятное расслабление и прилив энергии поутру. То, что нужно. При том уровне стресса, что у него был почти весь последний месяц, это настоящее спасение. А уж какие чаи она делает – м-м-м… А теперь вот взял ее ассистировать, даст Мара, что не пожалеет о своем решении. Уж кем-кем, а болтушкой ее не назовешь.
– Хотя знаешь что, дорогуша, беги-ка ты сама первой в Драконий Предел, свари там для меня своего фирменного чаю. Не дело нам вместе появляться, без остальных учеников, а то народ подумает чего лишнего. Сама знаешь, Вайтран город весьма консервативный, а языками тех кумушек, что постоянно трутся на рынке, можно было бы площади подметать, – и маг немного сконфуженно улыбнулся в бороду, лишь мимикой и глазами извиняясь за свою вольность, которую только что осознал.
Каиса лишь послушно кивнула, как всегда, и быстренько упорхнула по ступенькам вверх из подвала.
Воспоминание о Фендале вернула Фаренгара мыслями к Гайдару. Довакин... Да уж. Магу поведали о том, что произошло на праздничном балу. Он подозревал, что этот непонятный авантюрист может оказаться чем-то большим, чем кажется на первый и даже второй взгляд. Но довакин? И вот как быть? Только он нашел более ясные тексты пророчеств о «последнем Драконорожденном», понял, что нужно делать, чтобы предотвратить возвышение Алдуина, оказывается, что… это вовсе не так необходимо. Оказывается, что есть иная точка зрения… Ну уж понятно, что простой народ, ярл и тем более Айрилет не способны принять ее. А он, Фаренгар, будет воспринят как минимум неблагонадежным, а то и потенциальным предателем, если ее озвучит.
Другое дело – седобородые. Фаренгар тайком от дипломатов и Айрилет послал им письмо, в котором завуалированно излагал свои идеи и призывал обучить призванного ими Драконорожденного именно глубинным принципам Пути Голоса, а главное, непротивлению злу, как это некоторые называли. По молодости Фаренгар и сам ходил в качестве паломника на Высокий Хротгар, лично ознакомился с некоторыми философскими заметками этих мудрецов. Они их не публикуют, есть разве что пара манускриптов. И зря. Ох, если бы все шли по этому пути, Тамриэль знал бы намного меньше горя. И очевидного, и относительного, любого вообще. Юрген Призыватель Ветра на самом деле познал нечто, чего ранее не знал Тамриэль. При желании он сам бы мог основать свою религию, без богов и глупого поклонения, зато со здравым учением. Когда юнцом он читал приписываемые ему сочинения, Юрген показался Фаренгару единственным зрячим в толпе слепых фанатиков (Кин, Талоса, да хоть бы и Стендарра – все равно). Пробудившимся ото сна. Бдящим. Способным будить и других. Позже, когда нынешний придворный маг вернулся из своего «Wanderjahr’a»*, возмужал, освоил Искусство на должном уровне, а заодно познал тщету и бесполезность любых идеалов в мире, которым правит серебро и гордыня, разочаровался в любви, ибо был не раз отвергнут за свою нескладность и некоммуникабельность, он, само собой, напрочь забыл о прочитанных истинах. А теперь – вот же странное у его головушки устройство! – Фаренгар зрит ту невидимую связь, что никто в мире, наверное, осознать не может. Вознесение Алдуина неизбежно. И долг зрящего – помочь ему. Не ради живущих, но ради всех будущих поколений… Возможно, так даже будет меньше напрасных жертв и среди простодушных слепцов, что лишь бездушным велением судьбы не могут прозреть и даже не представляют, что это значит, «прозреть». Их по-настоящему жалко. Наверное, Морокеи, один из великих Жрецов Дрог-Лок, имел схожие мысли. Как-то раз Фаренгар разделил с нынешним архимагом Винтерхолдской Коллегии (до того, как их пути окончательно разошлись) чашку-другую горячительного, и тот поведал ему о своем знакомстве с ним. Он отзывался о великом мастере прошлого с ужасом, но и восторгом, пересказывал их долгие разговоры тогда, когда сам Савос юным студиозусом проник в Лабиринтиан, желая самоутвердиться, и попал в ловушку, как он тогда выразился, «древнего зла». Морокеи нежить – как еще молодому Савосу было его воспринимать? Но и он признавал его величие и некую странную как для «пособника тиранов» относительную гуманность взглядов. Однако теперь вот Фаренгар думал, что слуги Алдуина удостоились чести вновь проснуться, вернуться к жизни спустя века после его «поражения». Может быть, и он… Тут мысли Фаренгара начинали путаться. В нем трепетал ужас перед потусторонним и тварями, которые запросто могли повелевать такими материями. Но он быстро отступал, будто у придворного мага – раздвоение личности. Одна из них всего страшится и во всем сомневается. Другая уже постигла истину и потому не испытывает страха.
…Как он мог не видеть этого? Как мог своими руками сгубить одного из настоящих правителей неба? Да уж… Духовная слепота порождает чудовищ. Как «придворный маг» ярла он обязан сделать все, чтобы предотвратить новые нападения, помочь победить драконов. Но как осознающий разницу между добром и злом, между будущностью и тупиком, в который люди и меры сами себя загнали своими ошибками, глупыми религиями (ох, этот Талос и его статус небожителя! Даэдра их всех подери, устраивать войну из-за такой мелочи – кто кому и за что поклоны в храмах бьет), принципами, политикой и прочей ерундой, он должен… Стать предателем. Какое мерзкое слово! Очередной ярлык, придуманный слепцами для слепцов. Они не могут принимать взрослых решений, вот и вешают на все ярлыки, все упрощают. А ничего простого нет. И никогда не было. Однако правду говорят древние, что «ответ в вопросе». Фаренгар столько раз пытался найти отгадку в самых разных источниках, а он таился в глубине его подсознания. Это его обращение к Херма-Море и другим даэдра – просто жест отчаяния. Последняя попытка его второго… нет, точнее будет сказать «старого» Я, отвратить неизбежное. Да и не ответят они. Даже больше, скорей всего, они и сами не знают ответа. Как и их якобы «светлые» родичи аэдра. Боги непогрешимы по определению, однако Они всего лишь очередные спящие в этом сне, что сковал всю кальпу… Всеблагие просыпаются лишь тогда, когда нужно сотворить новую реальность, пожертвовать собой, дать жизнь ребенку по имени Нирн, по имени новый Мундус... Да. Что ж, не так уж и много зависит от его сил. Он всего лишь смертный. Но зато он знает, что именно он может сделать. Он – маленький камешек, что вызовет большую лавину. О, да! Очень большую лавину! Какая точная метафора пришла ему в голову. Фаренгар мимолетно улыбнулся одними лишь глазами.
Сторонний наблюдатель, умей он читать мимику людей, как раскрытую книгу, и толковать их сердечные помышления, не нашел бы в мечтательном исследователе, идеалисте и в душе всегда простодушном юнце, хоть седина и посеребрила его волосы и бороду, ничего заведомо черного или скверного. Он не хохотал, как безумный ученый в миг торжества, не истерил, не потирал зловеще руки и вообще не выказывал никаких ярких эмоций, типичных для безумцев с раздвоением личности, шизофренией или биполярным расстройством. Нет, Фаренгар был целиком и полностью нормальным человеком (в своих глазах как минимум), а решения его были продуманными и выстраданными.
И придворный маг, выждав момент, прихватил «кристалл памяти», который хранил все последние события: видения Гайдара, напрасные труды Фаренгара по истолкованию пророчеств и даже запись боя в главном зале дворца. Нечего уликами сорить! И такой же бодрой походкой, как и Каиса несколькими минутами ранее, поднялся по ступенькам вверх, прочь из затхлого погреба, прочь от мертвых религий и безмолвных недобогов.
Примечания:
* у многих скандинавских и немецкоговорящих народов с XVII-XIX веков имеется обычай подростков и юношей перед началом их «взрослой» жизни, перед освоением профессии и/или длительным обучением (например, в университете), отправлять в путешествие, как правило, с минимальным запасом денег и ресурсов, приучая таким образом к общению с людьми, трудолюбию и смирению, христианским добродетелям, без которых в жестоком мире никуда