***
Аракано сидел расслабленным. Активный магический контур наконец-то угас. Он преодолел и это! Артефакт уютно покоился в ладони. Его не нужно вешать на шею, как-то крепить к телу или придумывать еще что-то. Радиус покрытия пеленой — около дюжины саженей. Кроме того, он заклял нескольких духов, наделив волшебный инструмент подобием разума. Теперь его не украсть, не разбить, не заглушить его действие другой магией. Да уж, великие Предки, спасибо вам за ваше Искусство! Когда бурление магической энергии улеглось, Аракано с удивлением понял, что вокруг него что-то происходит с тканью мира, с завесой, что отделяет Нирн от Обливиона. Неужто Ночные Кошмары оказались даже могущественней, чем он это представлял? Они уже вышли на след, а теперь мечутся, не могут его увидеть? Нет… Тут энергетика другого порядка… В то же время Фаренгар тоже пребывал в трансе у себя в кабинете, копил ману для завтрашних мероприятий. В моменты глубочайшей концентрации он, кажется, даже прозревал духовный мир: дивные цветные картинки сменяли друг дружку, будто человек со слабым зрением силиться сквозь текущие слезы разглядеть мелкий объект или наоборот не в силах отстраниться от чего-то, что, только отойдя на много саженей, можно разглядеть. Скорее побочный эффект, ведь для ясновиденья существовали отдельные заклинания и практики из почти забытой ныне школы Мистицизма. Но иногда такие видения вполне могли оказаться вещими. Кто может сказать, в какие дебри иных пространств уходит душа мага, напитываясь силой небес? Картина, которую Тайный Огонь наблюдал последние недели, стала еще хуже: кажется, их меры по сохранению одного очень могущественного артефакта дали сбой. Или же некто с той стороны ищет способа проникнуть в этот мир… Но что это за чувство, будто… Неужто рядом кто-то открыл портал?! Какого… Барьер Акатоша пал? Как иначе это объяснить??! Светлые боги!.. В центре заклинательных покоев высоких эльфов, неподалеку от потухшей магической фигуры на полу, возникло мутное веретено. От него исходили мерзкие миазмы гнили, некротическая энергия такого порядка, что даже Аракано вздрогнул внутри. Он не готов прямо сейчас к встрече с ТАКИМ… не в силах сделать что-то еще, он вновь активировал магический рисунок. Дополнительные артефакты в ключевых узлах «прогорели», так что силу маг черпал из своего источника напрямую. Другое дело, что его прокачанному источнику любой архимаг Тамриэля мог бы позавидовать. Но и этого не хватит, если перед ним то, о чем он подумал… Но такого просто не может быть! Днем, при свете Солнца, по крайней мере… Со звуком лопающегося нарыва, неким влажным чавканьем, веретено исчезло. Тучи какой-то мелкой мошкары, протуберанцы темной энергии заполонили помещение, превращая его… в подобие, тень того измерения, откуда прибыл гость. «Ауриэль, помоги!» — прошептал Аракано. Сначала маг подумал, что это Идеальные Повелители пришли стребовать с него долг (волшебник у них ничего не брал, просто слышал рассказы, что именно таким жутеньким способом их посланники «приветствуют» смертных: «Ты жил достаточно. Мы пришли стребовать твой долг»). Но нет, к фиолетовой некротической энергии примешивался болотный смрад Демона Знаний, а комнату моментально «декорировали» живые щупальца густого оливкового цвета. Кажется, на некоторых из них были веки, скрывающие глаза размером со среднюю картошку с жабьим зрачком. Бр-р-р! Какая же мерзость! Перед волшебником предстало существо, которого он ни разу не видел. Во время Кризиса Обливиона эльфы навидались самых разных тварей, но эта по степени омерзительности превзошла всех их. Капюшон темно-серой рясы скрывал кальмароподобную голову, в районе рта тоже мерзко шевелились и трепетали миниатюрные щупальца; создание имело две пары костлявых рук и кучу щупалец вместо ног; впрочем, они были рудиментарными, ведь для перемещения даэдрот использовал левитацию. Эта тварь была достаточно кошмарной, чтобы называться «Кошмаром», но это был не он. Лишь однажды от своего наставника в Академии Аракано слышал об Искателях — даэдра, которые служат Хермеусу Море. Этот Принц Обливиона из всех потусторонних владык был самым загадочным, таинственным и, возможно, могущественным. Дерзкие смертные очень редко удостаивались ответа, какими бы способами они ни старались вызвать Мору. Однако, если кто-либо заинтересует его, к избранному придут верные Владыке Непознанного последователи, которые и сообщат смертному о желании их хозяина поговорить с ним. Вот только обычно это люди, меры, другие смертные разумные. Что должно было произойти, чтобы к нему заявился один из Искателей? Да и с чего вообще такая сомнительная честь? Маг замер в ожидании. — Члок, слыумп-х давах, зим хащщд бл’иук-кха даг-Мора! От звучания голоса этой твари у Аракано все кишки внутри тела перевернулись по три раза. Светлые Предки! До чего же омерзительно! Эта речь… Эти звуки отдавали такой непостижимой древностью, аурой тайны, довлеющей над сознанием краткоживущих смертных… Что бы это не был за язык, он уже однозначно мёртв. По крайней мере, на Тамриэле. Но эта тварь обратилась к нему и выжидательно висит в воздухе. Аракано должен ответить и не ударить в грязь лицом. Ведь кто знает, какова будет реакция посланника Моры? Способности менталиста и интонация, с которой были произнесены слова, дали немного пищи для догадок, что же сказал неожиданный гость. — Я тоже приветствую посланника! — пауза. Существо молчит. — Эм-м-м, что понадобилось Владыке Скрытого от… эм-м-м, обычного смертного волшебника? Аракано был далек от трепета перед силой кого-либо из обычных властителей или могущественных магов. И перед драконами он тоже не устрашился. Но вот это… Эта сущность вызывала у него просто какие-то панические приступы, хоть никакой магической ауры, которая могла бы затуманивать сознание, маг не учуял. Да и защита круга подобного бы не допустила. Он внутренне презирал себя за то, что первым начал диалог, да еще и с позиции подчиняющегося, младшего. Но ничего не мог с собой поделать. Даэдрот издал странный звук, который сложно идентифицировать. Смеялся? Возмущенно фыркал? Гневно сопел? Так или иначе после паузы во время которой Аракано всячески пытался воздержаться от рвотных позывов (эти отростки вокруг подвижного, вечно голодного рта в центре туловища любого с ума сведут, если смотреть на них дольше пары секунд!), создание перешло на понятный язык: — Пфхрр! Тамриэлик… В этой эпохе все еще говорят на нем? Вопрос был риторическим, но Аракано поймал себя на мысли, что, когда это существо спрашивает, ему автоматически хочется в лепешку расшибиться, но найти для него ответ. Это что, действие некоей неведомой ауры Искателей? Выдержав паузу, чем-то хлюпая внутри себя, будто подстраивая гортань под непривычные звуки, порождение Обливиона продолжило: — Жизни людей и меров — мелкие искорки от костра, зажженного Богами и Предтечами. На них весело смотреть, как они кружатся и летают, поднимаются к небу, но никогда не достигают его. Они гаснут, ибо их время жизни слишком коротко… Голос существа был далек от понятия «пафос». Древняя тварь просто констатировала факты. Но к чему она вела? — Немногие искры могут преисполниться познания, возвыситься достаточно, чтобы увидеть картину, большую, нежели их жизнь, неважно, короткая она или длинная по меркам Нирна. Случаи, когда это происходит, занимательны. Они интересуют нашего Повелителя… «Большую, чем жизнь?» Что может быть больше, чем жизнь? Даэдрот говорит о правителях, их далеко идущих планах? Короли Саммерсета планировали свои действия на поколения вперед с учетом эльфийского долголетия. Или… в буквальном смысле? Как это может быть в буквальном смысле? Если человек или мер умирает, то это навечно… Обычно. Если душа его направляется к богам. Но что если нет? Речь о какой-то некромантии? Но тут уж Искатель дал маху, Аракано не имеет никакого отношения к некромантии. На острове Саммерсет она вне закона. Душа в представлении высоких эльфов — это то, что роднит мера и аэдра, божественных предков; повредить душу — преступление. Даже любящие родственники не потерпят занятия некромантией, донесут, куда надо, и провинившегося эльфа казнят без права на помилование. Также осквернение останков само по себе страшное преступление, не говоря уже об использовании тел и душ усопших в качестве рабов. — Эм-м-м, прости мою ограниченность, о, посланник! — да что, во имя Ауриэля, происходит с ним? Почему он лебезит перед этой тварью? — Но я не понимаю, при чем здесь я. — Вы, альтмерцы, цените родовые связи. Тебе должно быть известно, кто твои предки до десятого колена и дальше, не так ли? — существо взмахнуло одной из конечностей. Прямо из деревянного пола выросло иллюзорное «древо». Узлы веток соответствовали именам предков Аракано. Маг узнал их, ведь не одну сотню часов провел, изучая эти самые родословные, записанные деяния предков. Его семейное древо было довольно обширным. К счастью всех ныне живущих представителей их фамилии, на этом древе практически не было сухих ветвей — халкиндов, апраксиков либо еще каких отщепенцев. Что мага всегда подсознательно напрягало, так это то, что после семнадцатого поколения в глубь веков появлялось много пробелов. Не все из них можно было объяснить войнами, катаклизмами и тому подобным. Будто кто-то «подтер» грязь, убрал мусор, «подстриг» дерево, чтобы оно выглядело более идеальным, нежели есть на самом деле. Эту тему родители обходили стороной, а архивариусы в Алиноре отвечали в том ключе, что его допуск слишком мал, чтобы рассекретить данные о его далеких предках. На что же намекает это чудище? — Да, это так… — Тогда ты должен знать, что это за веточка, — и даэдрот указал на одну из ветвей внизу. Так давно?.. Кто? Что-о-о? Глаза Аракано увеличились, полезли из орбит. Не может быть! Тот самый? В тот же миг в другом помещении Фаренгар прозревал в некоем видении, дарованном неведомо кем, ведь он уж не взывал более ни к богам, ни к даэдра, странные цветовые пятна, что хаотически перемещаясь, порой сливались в руны на драконьем языке. Видать переусердствовал он со своими изысканиями… До мошек и цветных пятен. Странно, однако они складывались в какое-то слово… Или целое предложение. МАН… производное от «маленький», что ли? Так драконы иногда называли людей. Человек. НИ… Это «не» или «никогда»? Кто доносит ему эту весть? Как необычно… «МАР»… «Террор»? «Насилие»? Что это должно значить? И последняя… КО… Бессмыслица какая-то. «Маленький/человек не/никогда террор в…» Или… Подождите-ка. А если на человеческом языке… Ох, Мара и Кин! До чего зловещее предзнаменование. Аракано чувствовал, что задыхается. Впервые за долгое время он совсем не справлялся с эмоциями из-за мелочного оскорбления. Ах ты, жалкая даэдрическая мразь! Ты посмел плюнуть ему и его семье в лицо! Зачем тебе это нужно? Что ты хочешь этим сказать? Прежде, чем он переборол свою странную робость перед гостем из-за черты, и высказал все это, тот заговорил первым. — В Апокрифе хранится очень много книг… Некоторые из них никогда не публиковались в Нирне. Некоторые вообще так и остались идеями, которые не воплотились на бумаге. А некоторые были настолько исполнены запретного знания, что сами Кости Земли вопили от их веса, желая выкинуть их куда-то вовне. Вот эта — из их числа. И тварь абсолютно неожиданно вытащила из-под своего непонятного одеяния толстый фолиант. Используя телекинез, положила на пол, вне черты круга. «Хорошо, что хоть защита работает», — лихорадочно подумал Аракано. Что же это за книга? — Она вышла из-под пера твоего пра-пра-пра-пра-… — Стой, что ты хочешь сказать? Зачем это все Хермеусу? Что это за игры такие? — Аракано преодолел-таки свою неестественную робость и перебил посланника. — Тебе оказана великая честь, о смертный! Обычно ваш род ползает на коленях и выпрашивает право прочитать хоть листочек из книг, что хранятся в библиотеках Апокрифа! Тебе же дарована целая книга. На правах родственника, так сказать. Его… хм, абонемент в нашем владении давно исчерпан, однако Владыке Тайн угодно, чтобы некоторые изыскания твоего предка не канули в небытие навсегда. Они пригодятся сейчас в Нирне, можешь мне поверить… Впервые за весь разговор чудовищное создание продемонстрировало хоть какой-то намек на человеческие эмоции. Немножечко раздражения, демонстрация превосходства и… что это было? Как будто сочувствие? — Зачем мне эта книга? Что я там могу найти, кроме как ереси, что легли в основание богомерзкого учения Культа Червя? Пусть мне не видать единения с предками, но и сознательно брать грех на душу мне незачем. Существо колыхнуло щупальцами, извиваясь в воздухе буквой S, только «в анфас», а не в профиль. Кажется, этот звук, который оно издает, все же означает смех… Ну, или пренебрежительную ухмылку. — О, много чего, милый смертный маг! Очень много чего интересного. И это касается не только обычной магии, какой-то вульгарной некромантии, но и твоей судьбы. Ты ведь уже похоронил себя, считаешь, что твою душонку навсегда утащит в Трясину небезызвестная мстительная дама со змеями? Но что если в этой книге записаны ответы, как этого избежать? Как никак он обхитрил самого «Бога Козней». — Мне это не нужно! — пылко возразил волшебник, хотя внутри что-то дрогнуло. — Ах, искорки, искорки! Как же ярко вы горите! Сколько в вас порой альтруизма! — удивительная тварь, кажется, окончательно пришла в веселое расположение духа. Вот только безжизненный тон сильно контрастировал с эмоциями, которые создание пыталось ретранслировать. Как будто неловкий фальшивомонетчик, никогда не видевший лик короля, а только театральные пародии на него. От этой игры становилось еще более жутко, чем когда чудище просто молча левитировало, колыхая своими щупальцами. — Ты все делал не для себя. Главное — это алаксон. Все положил на алтарь цели, верно? Аракано не отвечал. Его мозг лихорадочно пытался обработать информацию. Слишком мало данных. Ничего не вяжется. Большинство людей и меров живут и умирают, вознося свои молитвы и проводя обряды, но так и не сталкиваются никогда с вмешательством высших сил. Только сильнейшие маги и чемпионы способны заинтересовать некоторых даэдра. Он был силен. Но никогда в своей жизни доселе не чувствовал Аракано этого странного веяния духа судьбы. А попал в Скайрим, эту вонючую заснеженную провинцию, так сразу потерял любовь, друзей, а в скором времени — это уж как пить дать — потеряет и положение в альтмерском обществе. Как он ни старайся, а другой мастер хоть приблизительно достигший его уровня, сразу почувствует «душок», который сопровождает всех, кто имеет дело с даэдра. Эленвен с Рулиндилом так точно почуют. Они не суперпрофессионалы в боевой магии, но очень чувствительны в остальном. Работа такая. Так вот, ни разу в жизни не чувствовал он этого, а теперь пожалуйста, разговаривает лицом к лицу с посланником Моры! Да никто в целом Тамриэле столетиями не видел Искателей, ни в одной книге по даэдра даже нет их изображений! Только смутные описания. И вот он, Аракано, внезапно удостоился. Почему? Неужели его месть так много значит для судеб мира, что даэдра решили вмешаться? Жажда покончить с убийцами Ниванаэль застит собою все остальные чувства, мысли и мечты. Даже его алаксон… Но зачем им это? Ведь даэдра не особо жалуют что меров, что род человеческий. Ну, если не считать проклятых данмеров, которые пренебрегли своей душой и… Впрочем, не о них надо сейчас думать. А даэдрот продолжал монолог: — И даже жизнь своей подруги Ниванаэль ты положил на этот алтарь… — Эй! Не смей поминать ее имя, даэдра! — глаза Аракано вспыхнули опасным огнем. Да будь то хоть Ночной Кошмар, хоть Искатель, если его загонят в угол, у него припасено пара заклинаний, что даже им не понравятся. Парящее в воздухе чудище игнорировало эмоциональный взрыв, будто ничего не произошло. — Но что если я скажу тебе, смертный, что твой гениальный предок, артефакт которого ты нашел в вашем семейном склепе и утаил от родни, тот, что ты весьма успешно переделал под свои теперешние нужды, вместе с этой книгой способен совершить одно небольшое, но очень яркое чудо. — Что? — Аракано даже не сразу понял, о чем он. Эта штуковина создана… Им? Опальным некромантом, который восхотел стать богом? Но откуда она взялась в семейном склепе, если весь их род всячески старался навсегда вычеркнуть такого предка из памяти потомков? Да и правду ли говорит пришелец из Обливиона? — Он способен воскресить из мертвых, — веско уронило чудище в гулкую пустоту комнаты. — Мне известно о таких артефактах. Они — лишь жалкая… — начал было отвечать Аракано так, как их учили в Академии. — Нет, сын Альдмериса, ты не понял, — чудище с тентаклями вновь «засмеялось». — Не поднять труп. Не вызвать дух покойника из Обливиона или даже некоей божественной обители в Этериусе. Знания книги дадут прочитавшему власть на самом деле вернуть человека или мера к жизни, будто он никогда не умирал. Неважно, как давно он покинул этот мир. Без последствий, без проклятия Аркея и других слишком бдительных «богов» и сущностей. Без штрафов и изъянов. Ты смог бы вернуть свою… — Замолчи, тварь! — и Аракано на эмоциях швырнул давно заготовленное заклинание в левитирующего «кальмара». Порождение Обливиона хрюкнуло, хлюпнуло, взмахнуло своими четырьмя руками. Оно было защищено кольцом магических письмен, ставших видимыми только в момент соприкосновения с ними смертоносной энергии его заклятия. Не подействовало! Вообще не подействовало! Будто тварь абсолютно иммунна! Да быть такого не может! Это же «Двойной Крест Стихий», его личная разработка, что по мощи и универсальности превосходит даже утерянные ныне заклятия самого Вануса Галериона! Тем не менее Искатель отшатнулся. За его спиной вновь закрутился вихрь в виде веретена. — Я оставлю это здесь. Воля твоя, смертный, — читать или не читать. Вот только я бы не оставлял столь ценное издание на виду, ведь охочих до знаний всегда очень много… Та же… как ее там, Айрилет очень хотела бы получить в свое распоряжение такую невиданную мощь!.. И прежде чем Аракано пульнул во второй раз, чудище исчезло. В портал втянулись и жуткие тентакли гнойного цвета, что заполонили комнату. Только в самый последний момент перед исчезновением один из тех глаз на щупальце мигнул. Не осталось ничего. Только едва уловимый запах. Но и он через время исчез. Аракано же сотрясала дрожь. Он не мог поверить в то, что сейчас услышал. Да будь у Короля Червей такое средство, такая мощь, разве потерпел бы он поражение? И кому такое может быть подвластно? Богам? Было ли хоть раз такое за всю историю Тамриэля, чтобы тот, кто умер, на самом деле воскрес? Не стал личем, вампиром, еще какой нежитью, а взял и просто воскрес? Нет, не было такого! Или он проспал скучный урок в Академии, кода пересказывали какие-то сказки и небылицы, которым априори веры нет? Но что если посланник Моры прав…Что если Король Червей проиграл как раз потому, что этого артефакта с ним не было? А почему потом не нашел его? Не послал своих последователей за ним? Может, то фоновое излучение, которое Аракано взял и выкрутил на максимум, то, что не дает видеть артефакт и его владельца из Обливиона, оно помешало? Да ну бре-е-ед… Или?.. Большие, но не бесконечные запасы маны лидера звезды смерти, все остальные члены которой ныне и сами стали мертвецами, истощились. Волшебный защитный круг погас во второй раз. Аракано медленно осел на пол. Лег, принял и сам позу звезды: головой на Восток, руки-ноги раскинуты. Чтобы успокоить бурю эмоций, стал размышлять отвлеченно. Эльфы склонны к магическому толкованию цифр, в некотором роде суеверию. Это проявляется не только в тщательном изучении гороскопов, определении благоприятных дат, сроков празднования определенных событий или ведения дел. Это касается и самого отношения к цифрам. Так, альтмеры предпочитают число «три», называя «два» зловещим, «числом Человека». Они говорят, что люди склонны видеть мир дуально, противопоставляя жизни — смерть, дню — ночь, а добру — зло. Сами альтмеры, однако, считают, что нужна третья сила — «точка опоры», иначе вместо колеблющихся в пространстве и времени «качелей» остается просто плоскость доски. При этом в остальном альтмеры и сами склонны делить мир на два тона — совершенство и полностью отрицаемое «ничто»… Из пятерых остался один. Минус любовь (Ниванаэль), минус соперник (Эол), минус близкий соратник (Румил), минус просто искренний душевный друг (Карнистир). Какая странная арифметика… Почему эта единица так напоминает сейчас ноль? Кто он без остальных четырех? Эти мысли о сухих цифрах прокручивал в голове Аракано, чтобы не думать об эмоциях, что колотились где-то там, в запертой наглухо чакре, участке души, что отвечает за любовь. Четыре слова. Четыре слова не дают ему покоя. Он… Может… Воскресить… Ниванаэль! Нет! Море нельзя верить! Все его дары — ядовиты. Это ложь! Ложь! Проклятая ложь! И Аракано с бессильным рычанием подобрался и схватил книгу в руки.***
— Кто ты? — спросил Фендал своего благодетеля. — Я? Я никто. Просто совершаю паломничество к святилищу Азуры, богини сумерек. — Богини? — на секунду глаза босмера зажглись фанатичным огнем. Но он тут же угас. Не время и не место. Этот данмер спас его, когда он замерзал в снегах. Кто его знает, чем кончилась та кровавая бойня после аукциона. Его искали, наверняка. Когда он пребывал то ли во сне, то ли в бреду, ожидая, что умрет от переохлаждения, что его найдут работорговцы или же нападет дикий зверь, этот темный эльф вытащил на закорках, одел, накормил. Вывел из опасных гор. И вот теперь они в безымянной корчме у дороги где-то у даэдра на куличках. Фендал долго не мог отойти от странного состояния апатии. Как же, узрел новый мир. Да. Босмеру становилось жутко от того, в кого он превращается. Он раб, все еще раб. Думает, что свободен. Но теперь он раб Вермины, вот кто он. А самое ужасное, что глубоко внутри ему это нравится. Он хочет им быть, хочет повиноваться, идти туда, куда скажет Госпожа Прядильщица пышных одежд… А еще этот ошейник. Данмер то и дело поглядывал на него. Однако ничего не спрашивал, никак не комментировал. Просто помогал. А ведь пособлять Фендалу было рисковым делом, наверняка выжившие в резне работорговцы не бросили его поиски. Каким таким провидением темный эльф оказался рядом в нужное время и в нужном месте? Ужели это Темная Госпожа направила? — Мать Розы, Королева Ночного Неба, наша Госпожа заботится о своих последователях. Для Нее важны наши чувства, наша любовь к ней, к самим себе и братьям по вере. Она являет свою милость, приходя на закате, являясь с первыми лучами Солнца далеко на востоке. Именно Азура на заре нашей истории подарила данмерам их облик. Ее чудеса и милости неисчислимы! Фендал все это знал. Азуру почитали даже в Валенвуде. Однако он никогда не сталкивался с добротой ее последователей. Как и вообще с добротой незнакомцев. Он десять раз переспросил, может ли он сделать что-то для своего спасителя, но тот только улыбался и предлагал еще травяного чаю. Фалдрус (а именно так звали данмера) не настаивал, но Фендал поведал ему свою историю. Точнее, часть ее, опустив обстоятельства при которых его пленили. Рабство в культуре данмеров было обычной вещью. Лицо его спасителя ни разу не дрогнуло, когда Фендал описывал зверства и извращенные пытки, которые учиняли торговцы живым товаром. Однако, когда босмер стал рассказывать о Прядильщице и своём не совсем добровольном обращении в новую веру, глаза собеседника ожили. Этот данмер знал цену поклонению, знал о великой милости богов, как и об их неудержимом гневе. — Что ж, ты отмечен Судьбой, не иначе. Только достойным помогают боги. А еще тем, кто знает, как брать гейсы… — эту фразу данмер пробурчал под нос, скорее для себя, чем собеседника. — Я рад, что смог помочь тебе. И ты прав, у тебя свой путь, что, увы, сильно отличается от того, по которому зовет идти Азура. Иди по нему, и да хранят тебя истинные боги! Данмер дал немного денег, еды, одежду и кинжал для самозащиты, отчего рюкзак темного эльфа знатно так прохудился. Просить о большем было бы наглостью. Трактирщик предложил побыть денек, отъестся, отогреться. Лекарства, которые нашлись в этой дыре, помогли не слечь с воспалением, но все же Фендал всеми фибрами чувствовал, что скайримский холод ему сейчас противопоказан. Тем более, что он рассчитывал дождаться ночи, с которой приходят сны, а значит, возможность контактировать с богиней. Ему очень нужно водительство! Фалдрус ушел после обеда. Фендал же спросил, есть ли у хозяина другие постояльцы, не стеснит ли он его. Все нормально. Никого. Только к вечеру ожидает двух лесорубов, что добывают древесину в соседнем лесу. А где он сейчас, собственно? Оказалось, неподалеку от Закатной Расселины. Это на границе владений Данстара и Винтерхолда. Да и до Виндхельма, если двигаться на восток, конному всего пара дней пути, ибо дорога тут хорошая. Вот уж реально, с одной стороны глушь, а с другой — проходной двор на границе холдов. Из известных Фендалу мест только форт Дунстад к западу отсюда. Может, податься туда, попросить помощи у легионеров взамен на сведенья о бандах работорговцев? У него есть пара знакомых примипилов и даже трибунов в землях Данстара. Как никак именно там чаще всего имели дело с пиратами и торговцами людьми. Да только что им Фендал может поведать? Он едва ли помнит, как попасть в сеть подгорных пещер — стараниями Коры эти воспоминания поблекли и почти стерлись. Если попадет в те места снова, то узнает, конечно же, но нужно ли это ему? Он должен найти Неспящего, вот что в приоритете! Да и сами легионеры сейчас куда больше интересуются братьями бури, нежели наведением порядка в подконтрольных землях. Хотя заранее знать ничего нельзя. Может, помогут они, в память о старых услугах. Он же все-таки «Мстительный дух», ага. Жаль, Фалдрус не сказал, сколько его тащил, в каком направлении. Тогда его наводка могла бы быть более точной. По прикидкам Фендала, логово бандитов не далее как в дне или двух днях пешего пути от форта Дунстад. Надо же, какая наглость — под носом у Легиона! Фендал осторожно поинтересовался, не знает ли трактирщик каких-нибудь магов, окромясь как из Коллегии Винтерхолда. Ему пригодится помощь, чтобы снять ошейник. Увы, трактирщик предпочитал от магии держаться подальше. Так ни на что и не решившись толком, Фендал удалился в комнату, которую снял для него данмер. До завтрашнего утра у него есть время. В номере обнаружилась забытая кем-то книга. «2920, Месяц Вечерней звезды». Босмер вернулся в зал и уселся с ней около камина. Двенадцатый том повествовал об успешном покушении на Императора Ремана Третьего, что и дало старт правлению потентата из Акавира, начало Третьей эре. Дела давно прошедших лет, изложенные достаточно сухо, но в то же время художественно, почему-то наводили на меланхоличные спокойные мысли. Фендал впервые за долгое время отдыхал телом и душой.***
В таверне «Клык хоркера», что в Вайтране, было довольно людно. Местный контингент был безразличен к расе и полу собутыльников. Сюда приходили за крепкой выпивкой и хорошим настроением. Но кое-кто считал это место идеальным для тайных встреч и обмена сообщениями. Лембиэнн был наивен и не знал об этой репутации заведения в определенных кругах. Когда он спросил у братьев-хозяев кабака о наемниках, те послали его к двойке подозрительных типов, что сторонились игры в кости и прочих простых увеселений, что были тут в ходу. Просто молча дудлили светлое пиво. Присели, поговорили. Типы заверили, что смогут собрать до пятнадцати человек, знающих, как управляться с мечами и кинжалами, чтобы было по-тихому. Эльф понятия не имел, сколько им нужно людей, забыл уточнить, потому условился, как говорится, «на все деньги». Главное — конфиденциальность. Эти двое выглядели профи и заверили, что с такой оплатой унесут тайну о личности заказчика в могилу. Тем более, что реального бывший адъютант им и не назвал. А вот расспросы о «Золотом лотосе» ни к чему не привели. Некоторые, думая, что бледный эльф чем-то болен и ищет лекарство, даже в «Котелок Аркадии» его посылали. Отчаявшись, от нечего делать, Лембиэнн решил и туда заглянуть. Хозяйка-старушка с порога диагностировала у него каменную подагру и разжижение мозга. Очень мило. Лембиэнн с презрением принюхался к настойкам и экстрактам. Даже он, далекий от высокоуровневой магии и алхимии, сварил бы что получше. Когда хозяйка увидела, что перед ней не простачок и всучить ему ненужные зелья не выйдет, то унялась. «Смотрите, нюхайте, да только руками не трогайте», — сказала она и уткнулась в свои гроссбухи. Когда разочарованный слуга уж думал уходить, к нему внезапно обратилась незнакомка, чье лицо скрывал капюшон: — Ищете золотой лотос? Я знаю, где он цветет. — Вот как? Интересно. Не думал, что в Скайриме это растение может прижиться, — двузначно ответил эльф. Их разделял стеллаж с колбами в рост человека. Лембиэнн был не обделен ростом, так что низкорослая собеседница совершенно скрывала свое лицо. Она перебирала пробирки, неторопливо читала наклейки. — Вы удивитесь, но чем дальше на север, тем лучше у этого растения идут дела на скайримском грунте. Вот это уже был однозначный намек для понимающих людей. Да, это не случайная встреча! — Вот как? Может, вы знаете, где мне найти семян? — Слыхали про ферму «Коровья лепешка»? Высокий эльф отрицательно покачал головой. — Это во владении Вайтран, только западней, в Рорикстеде. Про Рорикстед даже эльф-слуга слышал. Одна из лучших житниц Вайтрана. Зерна там собирают столько, что и на экспорт в другие холды хватает. Удивительное место для северной провинции, где почва смерзается в камень и собрать пристойный урожай очень сложно. Но от самого Вайтрана далеко. На лошади, если не галопом, то почти день пути по хорошей дороге, когда снега нет. — Коровья лепёшка? Какое типично нордское название… И далековато от столицы холда. Ближе никак? — Товар штучный. Хоть Вайтран и открыт для крама со всех сторон света, но вот эту заморскую культуру тут не жалуют, приходится вертеться. — А вы сами не продаете? — в лоб спросил Лембиэнн, пытаясь поймать взгляд женщины. — Нет, что вы, я просто скромная садовод, я только для своих нужд беру, — стала открещиваться незнакомка, изображая простушку. — Лишних семян нету. — Что ж, понятно. Это просто связная, пешка. Ничего не знает, но дает ценную наводку для тех, кому услуги тайной Гильдии действительно нужны. Причем как ловко замаскированно все. Говорят двое об алхимии, поди пойми, что имеется в виду нечто другое. Нужно доложиться Аракано, а то уже столько времени потратил на похождения по тавернам, а дрянного скайримского эля выпито столько, что подташнивает. И Лембиэнн отправился назад в Драконий Предел. Шпики, которые следовали за ним, смогли подслушать диалог с наемниками, а вот зайти в «Котелок», где редко когда бывает больше двух человек одновременно, посчитали слишком «палевным» делом. Позже шпики Оддманда зашли и расспросили простодушную хозяйку, о чем болтали ее гости, но та даже не запомнила, каким-таким растением интересовался эльф, так что увязать его с "Золотым лотосом" было невозможно.***
Хронгар был вынужден прибыть в Вайтран. У него тут активность разведчиков братьев бури, а его, видите ли, хотят видеть на Риксдаге! Дерьмо мамонта! Воин показушно кручинился по этому поводу, демонстрируя свою готовность всего себя отдавать защите холда. В то время как у самого сердце кровью обливалось. Не уберегли братца… Интересно, что теперь ему скажут старейшины? Обычно куда важней, чем болтология на всеобщем собрании знати, оказываются те переговоры, что состоятся в подвале одной небезызвестной таверны. Главы кланов мечутся, не знают, как лучше подстелить сено под свои задницы. Ублюдки! Хронгар знал наверняка, что многие продались с потрохами эльфам, повелись на их посулы. Их бы он прижал к ногтю! Но пока брат в коме, этим нет возможности заниматься. Сам он должен отыгрывать свою роль. А тут еще правая рука — Баран — где-то запропастился, в каком-то рейде... Но были и те, кто воеводу поддерживал. Не в смысле лести, мол, ты будешь лучший правитель, нежели твой брат (о, таких подхалимов хватало!), а в смысле реальных дел. Помогали со средствами для отрядов самообороны, обменивались сведеньями. Увы, их меньшинство. …Вопреки ожиданиям, новая тайная встреча с узким кругом самых влиятельных старейшин ничего не изменила особо. Все стояли на своих позициях в напряженном равновесии и ждали, как и чем решится ситуация с пресловутым топором от гонца. От этого будет зависеть позиция колеблющихся. Хронгар, как младший брат, обладал исключительным правом говорить от имени Балгруфа. Хускарлы, таны, даже херсир Айрилет ничего не могли поделать супротив этой железной нордской традиции. Данмерка не хотела вновь будить ярла, ведь это потенциально укоротит ему жизнь, но собрание Риксдага будет настаивать. И тогда Хронгар выполнит волю старшего брата. Вот только как бы не нашлись те, кто захочет укоротить жизнь самого Хронгара или же довести покушение на Балгруфа до логичного завершения… Той же Мавен, которая хочет нагреть руки от падения Вайтрана, выгодно обострить кризис. С другой стороны — огромная радость. Сволочь Маладет, дошел верный слух, издох. Постарался неизвестный ассасин, возможно вервольф. Хм. Вот уж странная новость. Хронгар не ожидал, что его ставка на довакина однозначно выиграет, но скорая смерть этого палача (пусть и не от рук героя) однозначно облегчит ему жизнь, станет аргументом против недовольных. Во время ли риксдага или после него, он додавит тех, кто решил устроить переворот, чтобы они пересмотрели соглашение с Темным Братсвом. Тем более, что информаторы Хронгара говорят, что те постыжены и хотят любой ценой вернуть репутацию. А то ведь как вышло: их убийцу раскрыли, прикончили в горячке боя, а контракт кто-то перехватил, увел из-под носа. Балгруф жив, но другой убийца оказался успешней темных братьев, нанес практически смертельный удар, только отложенный — это ж нонсенс, их Гильдию на смех поднимут. Благо, пока народу, собственно, не разглашали подробностей. И в обмен на молчание о покушении ассасины готовы не предпринимать новых попыток. Откуда-то они имеют точную информацию, что за яд применили против Балгруфа. Что на самом деле удивительно, ведь Баран утверждает, что у Братства ныне нет Слышащего, мистического покровительства Матери Ночи, что затрудняет ассасинам проворачивать их делишки, просчитывать свои действия на десять ходов вперед, как это было раньше, до их разгрома. Объективно, на всем Тамриэле против яда в крови Балгруфа не найти противоядия — очень печальная весть. Если так, то эльфы нагло врали Айрилет, что спасут ярла в обмен на политические уступки. Его брат так или иначе умрет, раньше или позже. Это… больно. Больно сознавать, что все, ради чего Старший боролся, может пойти прахом. Даэдра! Хронгара так бесило собственное бессилие в данный момент, что хотелось реально взять свою секиру и ринуться в гущу боя, не изображая безумного берсерка, как обычно, а являясь им… Ладно, к Шеогорату эти переживания. Всю информацию по Темному Братству ему исправно поставлял Баран. Сказывалось его прошлое в Легионе. Но вот он куда-то пропал. На его поиски послали людей. Без него трудно будет. Ведь старейшины, Мавен, Темное Братство, манипуляторы эльфы — все они могут друг начать глупить и попытаться решить дела силовым методом. А Баран — просто идеальный хускарл-телохранитель и до кучи тайный агент со связями. М-да. Ждать — та еще мука. Но надо дождаться собрания. После него все более-менее должно разрешиться. Вот только что Балгруф ответит, когда его разбудят? Он ведь многого не знает… Скорей всего, быть битве за Вайтран. Небольшая армия Хронгара почти готова. Будет жаль, если именно этого «почти» и не хватит… Хотя из-за этого договора с эльфами какая уж разница? Если им поможет Легион, что ж, от этого все только лучше. Талмор уже не остановить. Раз ушастые ублюдки уже одной ногой проникли за порог, инквизиторов теперь не выставишь вон из Вайтрана. Вместо Маладета и Реленквена пришлют новых, еще суровей. И тогда маленькую партизанскую войну, которую «Братья Талоса» затеяли против высоких эльфов, придется переводить на совершенно новые рейки. Да уж… Братья. Кругом одни «братья». Бури, темные, Талоса — и все норовят перерезать глотки друг другу, вместо того, чтобы скопом навалиться на главного врага — Альдмерский Доминион. Только одно удерживало Хронгара от пучины отчаяния в самых сложных ситуациях — вера. Вот ведь странно. Он всю жизнь был «фанатиком». Поначалу фанатом жестокой битвы, бурных возлияний и женских титек. М-да, таким его все и знают при дворе. Но с некоторых пор это стало лишь маской. После того, как он увидел большую, объемную картину. Если бы ее расписал ему обычный человек, он бы никогда не поверил, да. Но после того, как он однажды после очередной жуткой попойки в какой-то корчме повстречался с призраком Старого Хролдана, «кровного» брата самого Талоса, его жизнь изменилась навсегда. Обычные призраки обречены на всю вечность или до своего освобождения переживать момент смерти ли что-то вроде того. Но Хролдан был иным. Когда культ Талоса стал терять силу, эта тень неупокоенного Хролдана неким чудом обрела ясное сознание и, вдохновленная своим братом по духу, которого старый вояка знал как Хьялти, стала искать в материальном мире сердца, истинно преданные Талосу. Ха! Но нашел поначалу лишь Хронгара… Затем Барана и остальных. А затем на сторону нового движения встали и обычные жрецы Талоса. Теперь они — настоящее «Братство», организованная сила сопротивления. Призрак Хролдана обладал знаниями, которыми ни один из живущих, не пересекших последнюю черту, обладать не мог. Он открыл ему тайну о приходе Довакина, о его предназначении, о будущем, которое может ожидать Скайрим, если не возродится заступник рода людского, не восстанет новое воплощение Шора. О да! Сам Хьялти-Талос был никем иным, как инкарнацией Бога Людей, забытого, «ненужного» Бога, как его называют проклятые эльфы. Лорхана. Хронгар и Баран часто вспоминали тот день, вспоминали, как в их тупые мозги постучалась истина. Как ни один ни второй сначала ее не поняли, но потом, все больше читая книг, общаясь с Хеймскром и другими истинными поклонниками Талоса, осознали все. И тогда старый Хронгар умер. Родился нынешний. Не кутёжник, бабник и безумный берсеркер, прожигатель жизни, беспутный младший брат ярла, а глава тайного Братства Талоса, настоящий стратег, воин, генерал партизанского движения, что стоит на совсем других идеологических рейках, нежели братья бури. Что бы там не вещал Ульфрик, а он всего лишь хочет власти. Тогда как настоящая власть должна принадлежать последнему Драконорожденному. Так было всегда. Так утверждено самим Акатошем при завете с Алессией. Это его миссия, его бремя, его внутренняя суть. Как жаль, что Талосу-Шору-Лорхану было угодно воплотить свой неукротимый дух в таком простачке, как этот самый Гайдар. Очень жаль. Но Хролдан сказал ему, что так будет, и Хронгар был готов. Довакину нужно внутренне возрасти до того, чтобы осознать себя, принять себя. А для этого он должен пройти путь. Непростой путь внутреннего преображения. Было ли просто Хронгару отвергнуть старого себя? Пьяницу, бабника, мздоимца, сластолюбца, транжиру? Нет. Поэтому он должен быть терпелив. Должен помочь этому Гайдару (а ведь он даже не норд!) прийти к самому себе. Лишь бы только дуралей не помер по дороге… И тогда Довакин спасет Скайрим. Спасет весь Тамриэль… и не только от драконов, они — явление временное, так сказал призрак. А он до сего дня ни разу не ошибался в своих предсказаниях… Ведь даже та встреча в корчме Ривервуда — результат его откровений. Есть пророчество, которое однозначно гласит, что Довакин победит Алдуина. Мир уцелеет. Но каким будет этот мир?.. Эх-х. Сколько еще нужно сделать, сколько жертв принести. И самому Хронгару, и Гайдару, и Вайтрану, и всем, кто осмеливается встать на пути этой жуткой волны, имя которой — Талмор… Счастье, что Талос все еще отвечает на их мольбы, что Хронгару и немногим другим настоящим верующим удалось сохранить огонек. Преобразование, которое задумали эльфы, приостановилось. Глотка мира задрожала, но устояла. Седобородые тоже услышали это. И они распознали явление нового драконорожденного в этот мир. А как только Довакин обретет силу, преобразование обратится вспять. Нужно только верить и ждать… Только верить…***
— Эх, как выпить хочется. Желательно водочки… — пробормотал Гайдар, поднимаясь и отряхивая кровь с рукавов. — Дженни, сделай милость, отвяжи… детишек от дыб и этих всех приспособлений. Кто живой, одень или хоть как-то прикрой, дай выпить чего-то, чтобы в себя пришли. А я пока бухну… Гайдару было физически тяжело даже смотреть на то, в каком положении находились живые секс-игрушки местной ублюдочной элиты. Жечь таких нелюдей напалмом мало. Твари! Руки трусятся, волосы дыбом стоят. Этот даэдрот еще мягко с ними. Суки-мрази! Приключенец нашел запечатанную бутылку с крепким бренди и стал глушить прямо из горла. Фух, авось, попустит. Данмерка тоже была слегка в шоке. Наверное, потому не отреагировала на «Дженни». Ее серое лицо стало почти белым. Сперва она тоже нашла бутылку с чем покрепче, выпила. Потом пошла снимать маленькую белокурую девочку с БДСМ-креста. Гайдар отвернулся. Пока сидел, приходил в себя, Дженасса нашла четверых живых девочек и одного мальчика. Отвязала, привела в чувство. Они стали плакать и повисли на спасительнице, как игрушки на новогодней ёлке. М-да уж, сравнение. — Что делать с ними будем? — Диты-диты, куды вас диты*?.. — меланхолично произнес осоловевший от выпитого Гайдар. Дают о себе знать одесские корни. — Ты в курсе, есть ли тут приют или что-то вроде того? — Да ты же сам слышал, с бабкой той говорил. Она талдычила, что в Рифтене есть, а в Виндхельме она сама хочет такой организовать. Ах да! Кажется, Гайдар вспомнил. В ванильном Скайриме был приют. Управляла им жуткая бессердечная бабка по имени то ли Грела, то ли Грелод... Её еще надо было убить, если протагонист хотел начать серию квестов Темного Братства. Мразотная старая дева держала детей в ежовых рукавицах, и все только радовались, что она сдохла. Была у нее вроде бы еще помощница, нормальная женщина, которая действительно заботилась о детях. Но для того, чтобы получить адекватный приют, получается, нужно довольно длинный квест пройти. А им прямо сейчас этих вот малышей девать некуда… Даэдра! Может, стоит найти ту бабку, дать ей денег, стартовый капитал, чтобы она организовала в Виндхельме богодельню? Вот только кто поручится, что она не такая же конченная, как та Грела? Никто. Но действовать надо уже сейчас. У довакина-нищеброда не то, что своего дома нету, он ходит по ярлам побирается, да все никак и тысячи септимов скопить не может. Но потом, как разбогатеет, можно будет проверить, как там детишки, если они разберутся со своим ПТСРом, то и усыновить кого-то. «Эх, добрая я душа!» — стебясь с самого себя, Гайдар принял решение. — Ты пока тут побудь, посторожи. Я мотнусь на рыночную площадь, поспрашиваю за ту бабку. Заодно найду Хагена, он уже небось жданики все поел. — Чего поел? — само собой не поняла данмерка. — Ждать нас заморился, вот что. Ему же было сказано к алхимику идти, как закончит с таверной и нашим крамом. — Может, лучше ты оставайся с детьми, а я мотнусь? Я чуть меньше в крови изгваздалась. — Аргумент, конечно, но «чуть» не считается. Вон, гляди, фонтанчик… местные богачи с шиком отдыхают. Там и умоюсь, будет нормалек. У меня лицо более располагающее к доверию, а ты, как никак, данмерка в Виндхельме. Сама понимаешь. — Блядь! «Ух ты, Дженасса научилась ругаться русским матом? Чудны дела твои, о ебучий разработчик этой игры, чтоб тебе, сука, пусто было за твои извращения, пиздюк!» — подумал Гайдар, сам расплываясь в ехидной пьяненькой улыбке. Дженасса показалась ему неимоверно сексуальной, когда ругалась, прямо как Элизабет Ольсен — его любимица в бесконечном баблодойном сериале «Марвел»... Смывать кровь — это у него каждодневный ритуал теперь. Фонтанчик был неглубокий, но широкий. Гайдар в него чуть ли не весь окунулся, чтобы уровень воды поднять, примудрился. Одежду взял первую попавшуюся чистую. Доспехи отправят в чистку уже в таверне. На ребятню было жалко смотреть. Они жались к Дженассе не смотря на кровь и грязь, а на Гайдара смотрели, как на демона из ада. — Не скучайте и запритесь, а то вдруг злые дяди вернутся, — идиотски пошутил Гайдар. — Что? — Дженасса вытаращила глаза. Дети при этом стали искать пятый угол. Дурак Гайдар, тупой дурак. Нельзя с этими детьми так шутить. — Разберись с чарами на входе говорю. Изнутри, надеюсь, у тебя это получится. Как и догадывался Гайдар, у магической вуали работала система «всех выпускать, никого не впускать без сопровождения авторизированных пользователей». То есть когда вернется за детьми и данмеркой, то внутрь не попадет. Разве что пленить кого-то из бандитов. А как понять, кто тут бандит, а кто просто обслуга? Замешана ли хозяйка? И насколько глубоко увязла? Вон, мальчик с ними в компании ее совсем не смутил. Ух, ублюдки, да если надо ту’умом стену нахрен вынесет, все эти купальни по кирпичикам расколошматит. Думается, «фус-ро» на такое уже способен при нынешнем усилении. Упомянутая Мария улыбнулась ему, когда Гайдар вышел из недоступного простым посетителям помещения. Точно замешана, или просто невероятно тупая. А возможно, то и другое вместе. Приключенец улыбнулся в ответ, вышел на улицу, как ни в чем не бывало. Справится ли Дженасса, если пожалуют еще постоянные посетители? Дело уже послеобеденное. Хотя… Ульфрик вроде как сказал, вечером военный совет. Наверняка большая часть богачей и знати тоже будут приглашены или как-то там задействованы во дворце. В любом случае, с делами лучше справиться по-быстрому. Гайдар быстро достиг рынка, поспрашивал дорогу, и уже минут через пятнадцать зашел в лавку алхимика. Деда не было, а молодой, как его увидел, стал нахваливать свои товары. Гайдар сбагрил ему пару десятков ингредиентов, найденных то тут то там во время приключения, купил зелье невидимости. На всякий. Чуйка подсказывала — пригодится. Потом расспросил, не было ли тут Хагена. Оказалось, был. Пошел в мясные ряды запасаться и просил передать тому, кто спросит. Ага, хозяйственный какой. Тут в комнату и вошел старик Нурелион. Он был одет по полной программе и тащил объемный рюкзак на спине. Спускаясь по лестнице сверху, он за что-то чем-то зацепился и чуть не полетел кубарем вниз. — Мастер! — закричал парнишка-продавец. — Ну зачем вы так упрямы! Я же говорил, что стоит еще денек подождать, пока кто-то откликнется! — Ох, Новал, ты же сам видишь, за такое вознаграждение ни одна собака и пальцем не двинет! Придется все делать самому! — Но ваш кашель! Ваши больные ноги! — Помолчи лучше, Квинт! Пока я жив, я должен закончить свое исследование. А болезни за мной не угонятся! Разгадка так близка… Алхимики вместе спустились на первый этаж, причем молодой поддерживал высокого эльфа. Гайдар впервые видел состарившегося представителя этой расы. Чудеса! И такое бывает. — О чем речь? Может, я помогу? — невинно поинтересовался Гайдар. Его проигнорировали. Может, дед еще и глухой на старости лет стал? — У тебя клиент, Квинт! Хватит со мной панькаться! Я уже выпил зелье для повышения жизненных сил, как-то доберусь. — Он уже скупился, и я… — Погодите-ка, вы — Нурелион? — Гайдар подошел вплотную и стал говорить размеренно и плавно, прямо-таки «распевочным» голосом. — Мы знакомы? — холодно поинтересовался глуховатый дедок. — Нет, но я наслышан о великом мастере алхимии Нурелионе из Виндхельма, — грубая лесть в правильной подаче может быть весьма эффективна. — Вот как? Ты норд? Очень странно, если так. Местные варвары в основном уважают мое мастерство только из-за приворотных зелий и настоек для… выдержки при ночных утехах. — Что вы! Я слышал, что вы большой специалист в самых различных сферах, да к тому же обладаете обширными познаниями в древних практиках и алхимических артефактах, — на ходу придумал новый пассаж Гайдар. — Вот как? — повторился дед. — И кто ж такого тебе наплел, мальчик? Я особо не распространяюсь о таких вещах. Хм… а что если? — Господин Колсельмо, великий ученый, знаток двемеров, о вас лестно отзывался. — А-а-а, старый хрыч, что носа из-под земли не кажет? Да, бывало, встречались мы с ним. Хоть и не скажу, что мы приятели. В некоторых вопросах мы даже ожесточенно спорили, — ворчливо сказал дед. Гайдар прям сглотнул. Неужто мимо? — Но тем приятней похвала! Хотя втройне приятней было бы, если бы он долг вернул за зелья ночного виденья, что я по весне в этом году ему поставил. Да блин! — Мастер Нурелион, но разве он не прислал вам двемерский перегонный куб в качестве уплаты? — спросил Квинт Новал. — Ах, это! — дед покряхтел, чеша лоб под шапкой. В помещении так ходить жарко. — Да! Еще бы инструкцию нормальную! Даэдровы гномы все конструируют не как нормальные меры!.. Ладно, так что вы хотели, молодой человек? Не зашли же вы просто так с приветом от Колсельмо? — Э-э-э, да в целом вроде бы и да. Но потом услышал, что вам нужно раздобыть кое-какой артефакт… — Вот как? — в третий раз повторил эльф. — Ну, раз в году и палка стреляет… Что ж… А про размер вознаграждения вы слышали? — Ох, поверьте, это совсем неважно, если я смогу помочь такому выдающемуся ученому, как вы! — Гайдар наступил на горло своей внутренней жабе. Придет и ее время, но не сейчас. — Ох, как похвально! Чудесно, что еще остались такие люди среди нордов. Хоть, если мои глаза меня не подводят, вы, молодой человек, не совсем норд? «Точнее вообще не норд, а хрен пойми что», — подумал Гайдар. — Так и есть. Сиродил, Валенвуд, всего понемножку. — Так вы в курсе, что мне нужно? Это работа всей моей жизни! — глаза у деда загорелись. Когда он говорил об алхимии, то забывал про все вокруг. Квинт молча стал снимать с наставника тяжелый походный рюкзак, и тот даже не противился. — Я наконец-то вычислил местонахождение Белого Флакона, легендарной святыни с поистине чудесными свойствами! А этот несносный мальчишка не позволяет мне забрать его! — оный «мальчишка» стаскивал уже кожух, а ученый только недовольно дергал плечами, ну, как дите малое. Ироничненько. — Его сделали в те невероятно древние времена, когда Скайрим только покрывался льдом. Он состоит из обработанного магией снега, самого первого снега, который лег на склоны Глотки Мира! Есть записи, что утверждают: любая жидкость, налитая во флакон, восполняется со временем. Для меня, алхимика, — это истинное произведение нашего Искусства! Создавать что-то из ничего… Это поэзия! Дед стал махать руками, подошел к карте на дальней стене их магазинчика. Тыкнул в Саммерсет. — Всю свою жизнь я искал сведения о нем. И они привели меня из благословенного Саммерсета в эти оледенелые каменистые земли. Какие библиотеки я посещал, где только не бывал, по крупицам собирая информацию! Даже лавку свою назвал в честь Белого Флакона, думая, вдруг найдется знаток, которому это имя тоже знакомо, подскажет что-то. М-да, и вот теперь мои проклятые ноги не слушаются меня, в горле постоянно першит… Когда флакон почти у меня, я уже не в силах за ним отправиться. Какая злая шутка восьми богов! Мне не справиться — так мне твердят все вокруг! Но я упрям… — и дед снова закашлялся. По ванильному квесту он запомнился Гайдару скрягой, выжившим из ума ученым. Но тут он говорил куда как более искренне, мечтательно. Характер у стариков и правда не подарок, но этот странным образом располагал к себе. Если б не Балгруф, приключенец и вправду с радостью сгонял бы для него за реликвией. Тем неприятней притворятся благодушным героем. Эх! — Да без проблем! Господин Нурелион, вы только скажите, где искать, и я притащу вам реликвию, хоть из-под земли достану! — бахвальски заявил Гайдар. — Ты?.. Сделаешь это? — похрипывая, как курильщик с пятидесятилетним стажем, вопросил старик. — Вот уж правду говорят: «хочешь дождя, так бери зонтик». Стоило мне плюнуть на все и собраться в дорогу, как ты появился… Может, боги не так уж жестоки, как я думал… «О, моншер, они еще более жестоки, уж поверь мне! Одна послушница Дибеллы ни за что ни про что как-то раз меня в камень обратила…» — подумал Гайдар, но, само собой, не произнес этого вслух. — Что ж, по достоверным сведениям, Флакон был захоронен вместе со своим создателем Куралмилом во всеми позабытой пещере к западу отсюда. Куралмил был изобретателен даже в вопросах смерти. Нужно быть Мастером алхимии, чтобы добраться до его могилы. Но я уже сварил нужное зелье. Тебе просто надо будет вылить его в странного вида чашу в той пещере. Так откроется проход в тайную гробницу. С этими словами дед вручил Гайдару зелье в довольно большой бутылке, почти как в каноничном эпизоде игры. Потом алхимик указал на карте, где находится та самая пещера. Приключенец не стал тратить время старика на дальнейшие расспросы. Заверил, что он опытный авантюрист и справится со всеми препятствиями. Попрощался и вышел на улицу… Чтобы чуть ли не нос к носу столкнуться с Хагеном. — Опаньки! Справился? — О… Г-гайдар! — сермяжник опять проглотил «господина». Учится, молодец! — Нет времени объяснять. Купи детской одежды нормальной на пятерых. Один мальчик, остальные девочки. — Зачем? — селянин сделал большие глаза. — Ладно, объясню, — Гайдар, которому хотелось разорваться и направиться в противоположные стороны, ибо переживал и за Дженассу, и хотел побыстрее ту бабку найти, обернулся и коротко изложил: — Мы с Дженни попали в переплет, раскрыли заговор толстосумов, поубивали кучу народу и спасли полдюжины детей от сексуального рабства. Теперь их надо куда-то определить, не таскать же за собой в пещеры с чудовищами. — Что? Когда? Как? — Хаген просто опешил от таких новостей. — Да вот, пока ты ходил, успели. Нечему удивляться, обычный вторник для Довакина. Ты понял, что тебе надо сделать? С одеждой дуй к купальням. Тебе еще и помыться потом не помешает, а то блохи эти твои… Хаген сконфужено кивнул. Он смотрел на Гайдара весьма странным взглядом. Чего он в нем вдруг увидел? Узоров нет, цветы не растут… — Раз понял, то бегом-марш! — А в… ты, Гайдар? — А я поищу бабку, которая хотела в Виндхельме приют для бездомных детей открыть. Будет ей первая партия под крыло. На новую реакцию хлебороба даже не стал смотреть, дал по тапкам. Блин, он ведь даже не знает, как бабку зовут. Но ура его смекалке и умению описывать людей: «вредная бабка, которой до всего есть дело. Поношенная одежда, еще воротник из норки молью побитый, и глазища как у сороки, так и зыркает, где чего происходит, какой был слух урвать да разнести по кумушкам». Первая же торговка ему ответила: «А-а, так это тебе Виола нужна. Виола Джордано. Странно, что она кому-то вообще нужна. Обычно от этой скандалистки все, как от чумы, бегут». Дальше — дело техники. Выяснил, где живет, и постучался в двери. Бабка быстро открыла, будто ждала гостей. Увидев на пороге Гайдара, ничуть не удивилась. Но вот когда озвучил, зачем он тут, присела на стульчик и рот открыла. А когда Гайдар побряцал мошной (в смысле кошельком), да и сказал, что поддержит в ее начинаниях, да и готовые «клиенты» у него есть, так и вовсе расплакалась. Оказалось, не смотря на склочную натуру, старуха все же была доброй, не чета упомянутой суке Греле. Просто на условной «пенсии» (жила на иждивении богатого дворянина зятя) с ума сходила от безделья. Но приют ее уж точно займет надолго. Обговорили детали. Через полчаса с двумя кумушками будет у купален. Чудеса! Вот только Гайдар отдал почти всю их золотую наличку. Распоряжаться деньгами — точно не его. Где, блин, Фендал, когда он так нужен? Он умел присматривать за вещами и деньгами. Кажется. Ну, по крайней мере, не так бездумно все разбазаривал, как Гайдар. Но поисками товарища заняться опять некогда. Вернулся в купальни. Дженасса сумела-таки раскурочить местную магическую систему безопасности. Благо, это оказалось до обидного просто: всего один артефакт на самом видном месте. Деактивируй — и ву а ля! Хаген прибыл и того раньше. Смотреть на побоище в подвальной части купален Гайдар ему не позволил. Данмерка как-то успокоила ребятню, так что покидали заведение организованной толпой, стараясь не привлекать внимание. Тем не менее хозяйка их окликнула: — Господин, а куда вы уводите этих детей? Они разве ваши? — Теперь наши! — коротко и доходчиво пояснил Гайдар. Мария сощурилась. — Очень странно. Я буду вынуждена доложить. — Кому же ты доложишь, душечка? — это подобралась Дженасса. — Эм-м, кому надо, тому и доложу. У нас так не принято. Гости не могут уводить детей с собой. — А что ты знаешь о том, что принято, а что нет? — внутренне закипая, сказал Гайдар. — Немного. Но сказано, что детей с собой клиенты не забирают. — Кем сказано, душечка? — вновь мягко повторила Дженасса, шурша чем-то бумажным в своей сумке. Тут дама повела себя странно: глаза ее остекленели, голос стал деревянным, но она ответила: — Да вот Лисе и скажу. Ну, или Ворону. Глаза Дженассы вспыхнули. — Даэдра! Свиток впустую… — прошептала она. Потом обратилась к Марии (благо подслушивать разговор было некому — на удивление пустынно было в купальнях после обеда): — Описать их можешь? — Да как их описать? Женщина и мужчина. В масках. Она рыжая, он брюнет жгучий. Одежда всегда простая, небогатая. Заходят, как сами захотят, всегда неожиданно. Гайдар переглянулся с данмеркой. — Мы сюда еще вернемся, — безапелляционно сказала наемница. — Дело нужно закончить. — Ну, как скажешь. Дальше Виола и две другие бабки приняли ребятню под ручки и увели. Дом у Виолы довольно большой, пока побудут там. А две кумушки будут способны организовать для них нескучный досуг, растормошить после увиденных и пережитых ужасов. Ну, дай-то Кинарет… Дженасса цыкнула зубом, глядя вслед удаляющейся компании. — Знаешь, мне кажется, мы только что нажили себе очень могущественных врагов. — Тебе только сейчас так начало казаться? — хмыкнул Гайдар. — Пропажу этих детей нам не простят. Очевидно, это довольно прибыльное дело. — Да ну? — Я нашла сейф, пока ты там лазил. Вот, — и Дженасса протянула Гайдару мешочек. Он заглянул внутрь и ахнул: рубины, алмазы, сапфиры, да все большие, правильных форм. Целое состояние. Три-четыре тысячи золотых, не меньше! — Ай да Дженасса! Ай да пройдоха! А я переживал, что мы теперь босяки! Я отдал бабкам все бабки, прикинь? — Чего сделал? — Ну, наши трофейные, с бандитов. Дженасса закатила глаза. — Ладно, проехали. Давай двинем в таверну, выпьем хорошенько и закусим, а там и во дворец к ярлу пора. — Я думал, что ты там уже упилась, соседствуя с кучей расчлененных воняющих трупов. — Ах если бы! Дети отняли почти все время… Но выпить надо, это точно! Так они и двинулись в таверну, которую для них подыскал Хаген. Оный держался позади и все мотал на ус каждое слово, каждую эмоцию. У него, кажется, стало формироваться ложное, идеализированное представление о том, кто такой довакин…