Проклятый Девятью

      Сырость, запах мокрых досок, рыбы, а еще опрелой жёлтой листвы. Запах гнили… Да, вот это последнее слово как нельзя лучше выражает его впечатление от этого городишки людей. Аракано с отвращением отряхнул плащ от прилипшей грязи и вездесущих листочков клёна, ясеня и еще чего-то, что растёт в этой области. Странно, весь север Скайрима уже в сугробах по пояс, начался сезон первых серьезных метелей, а тут зимой даже не пахнет. Как будто этот их мерзкий недобог Талос, когда кастовал своё могучее заклинание холода, решил сделать исключение для одной маленькой области на юге любимого Скайрима. И вот еще одна преудивительнейшая странность: ни один эльфийский архимаг до сих пор не разобрался, как у человека, будь он хоть трижды драконорожденный, это получилось. Не поняли они и того, можно ли обратить этот процесс вспять. Аракано ненавидел холод лишь чуточку меньше, чем влажные джунгли, как в Чернотопье. Когда их звезде в своё время предложили миссию на выбор: Скайрим или Чернотопье, он не колеблясь выбрал последнее. Дурак, молод был, что сказать. Познав и сравнив одно и другое, лучше уж холод. По крайней мере, в Скайриме куда меньше надоедливых насекомых, что хотят залезть тебе в нос, в рот и в любые другие отверстия. Ух, вспомнишь — вздрогнешь. С тех пор он ни ногой на земли ящеров. Эти их болота — жуткое место само по себе, даже если не учитывать непонятную, а от того втройне более опасную магию хистопоклонников. Лишь Эол с его шаманическими практиками умел с ней управиться… Эх, Эол, мерзкий ублюдок Эол… Но как бы он ни относился к некоторым из членов его почившей звезды, их кровь вопияет об отмщении. И Аракано слышит этот зов постоянно. Именно он и движет им сейчас…       Да, о чем это он? Запах разложения… снова он, как тогда, в Чернотопье. Гниль и разложение — суть не только ящеров, но и человеческой расы. Магу нестерпимо захотелось внутрь помещения, где есть тёплая ванна, где можно смыть с себя грязь дороги. Чтобы попасть туда быстрее, он был готов испепелить и дюжину излишне ретивых стражников, если понадобится. Он и так недопустимо долго шатался по тундре. Природа мятежной сиродильской провинции будто взбесилась: то некая бессмысленная миграция пауков, то бурые медведи удумали напасть на его стоянку ночью, то спригганы на болотах устроили засаду. Как эти безбашенные норды вообще живут в такой негостеприимной земле, где тебя каждую милю пути кто-то пытается схарчить? Но ничего, он не терял время просто так — как заправской травник, собирал необходимые ему ингредиенты. Некоторые уникальные сможет помочь достать разве что опытный алхимик вроде Ингун, которую как раз и разыскивает Аракано, но большинство других он уже собрал за те недели, что путешествовал….       В глазах мага блеснул огонёк, когда стражник на воротах заикнулся было про пошлину. Усатый мужлан в доспехах уловил настроение мага, его заплывший жиром умишко всё же был способен оценивать молчаливых путников в капюшонах, безошибочно вычисляя среди однотипных фигур тех, от которых неприятностей будет куда больше, чем любой гипотетической выгоды. Этот альтмер просто излучал посулу таких неприятностей, что и жить не захочешь, если его спровоцировать. Стражник подал напарнику сигнал: «этого — пропускаем без дальнейших вопросов». Южные двери Рифтена (назвать это недоразумение воротами язык не поворачивался) распахнулись перед высоким эльфом. То-то же, мерзкие ублюдки! Аракано сделал новый шаг вперед, окунаясь еще больше в густую вонь большого торгового города. Похоже, пребывание здесь станет настоящим испытанием для его утонченной натуры…       Побыстрей бы найти эту Мавен, а точнее ее талантливую дочурку Ингун. Впрочем, Аракано отдавал себе отчёт: без того, чтобы явиться пред светлы очи главы мафии Чёрный Вереск, в этом городе вообще ничего не решается. Эта дама держит весь южный холд в стальных тисках своей воли. Опять торговаться, играть роль, чтобы получить желаемое? Да-да, придётся. Он один далеко не так же могущественен, как когда они были вместе, как одна звезда, как одна семья. Ниванаэль… любовь его жизни, мать нерождённого дитя… Румил… самый лояльный, ближайший соратник и надёжная опора его лидерства… Карнистир… рубака, отчаянный, пылкий, верный друг, смешливый, душа компании, когда речь о том, чтобы расслабиться, и опасный, как лесной пожар, когда речь идёт о битве… и наконец Эол… редкостный козёл, замкнутый, инакомыслящий, способный на сюрпризы, как в магическом плане, так и в личной жизни… но тоже эльф, тоже сын Альдмериса. Да и не всегда у них с ним были разногласия. Это Скайрим их поссорил, эта злосчастная мисиия. Да… алаксон у них у всех один, вот только методы разные. Что ж. Их кровь, их души — вот якоря, которые держат его в этом мире. Они не должны пропасть в этой земле вонючих варваров, не должны остаться неотомщенными. И они не останутся… так, предаваясь невесёлым думам, Аракано мрачной тенью проплыл через торговую площадь, лишь на секунду замерев, когда услышал речи некоего оборванца про сверхмощный эликсир. Неужто есть в этом городе ещё таланты, кроме Ингун? Но нет, что в нём самом, что в его зелье, магии было с гулькин нос, обычное жульё… маг лишь злобно цыкнул зубом, надо же, так повестись на рекламу! Цель Аракано — вон то заведение с нелепым названием «Пчела и жало». Приятель Кот говорил, что у членов клана Чёрный Вереск привычка околачиваться именно там. ***       В то же самое время другая фигура почти в таком же замызганном дорожной грязью плаще, с таким же глубоким капюшоном, что очень удачно скрывал лицо, стояла рядом с прилавками, слушая несусветный бред некоего торгаша. Кажется, он впаривал народу некую новую чудодейственную микстуру. Неизвестный в капюшоне только головой мотал, похохатывая внутри — неужто местные горожане настолько доверчивы? Нет Йорга на таких вот делков от алхимии! В Вайтране такого зазывалу уже через пару минут бы повязали, да пред светлы очи Йорга доставили, мол, чего народ смущаешь, чего басни рассказываешь? Эликсир якобы на основе крови фалмеров, ишь чо! «Великое богатство, вечная жизнь, и любая ваша мечта исполнится!» — вот такую околёсицу нёс продавец. Но нет, нашлись в толпе и скептики: какой-то ящер спросил, а где ж торговец достал такое чудо, из чего сварил? Другой данмер заявил, что это такая же туфта, как и некое «зелье огоньков», что этот Бриньольф пытался впарить горожанам в прошлый раз. Бриньольф? Вот как! Один из лидеров Гильдии Воров опустился до мелкого разводилова лохов на базаре? Видать, совсем плохи дела у их организации… Оддманд (а это был именно он) крякнул, запахнулся посильнее в свой плащ и тоже направился в таверну, но не «Пчела и жало», а другую, по соседству. Не стоит начинать разведку с самых злачных мест, иначе сразу же попадёшься на глаза людям Мавен. Надо обжиться, обтереться, перенять походку, манеру речи, позы и всё прочее, что отличает обычного жителя Рифтена от жителя Вайтрана. Оддманд в этом мастер. Уже завтра он будет собирать слухи на этой площади в совершенно другом обличье. Не зря у него в походной сумке приличное место занимают всякие белила да краски для лица. Ему не нужны услуги «скульптора лиц» для того, чтобы перевоплотиться. Только грим да иголка с ниткой для одежды. А вот он (или она) сам (а) очень даже нужны. Раздобыть информацию об этом мастере — одна из пусть не самых приоритетных, но все же задач, поставленных ему Айрилет. В окрестности Рифтена Оддманд прибыл в обличьи торговца на дорогом коне. Продал его на станции курьеров (эти ребята знают толк в конях и заплатили честную цену, не смотря на строчность), оделся в тряпьё, прикрутил себе фальшивый протез (особо хорошо у него получалось изображать нищих да убогих, всяких калек, просто талант!), и вот он здесь, слушает, впитывает каждое слово, каждую крупицу информации. Мавен заправляет всем в городе, поэтому узнать, «чем дышит» эта особа сейчас, не составит особого труда. Другое дело поиски некой Сапфир. Это будет посложнее, поскольку она, очевидно, имеет отношение к Гильдии. А может быть?.. Оддманд даже остановился по пути в таверну, пораженный своей собственной дерзкой мыслью. Оглянулся. Да, Бриньольф все еще вешает людям лапшу на уши. Когда Оддманд двинулся по направлению к нему, то с удивлением обнаружил, что кто-то положил ему руку на плечо.       — Что, друг, заинтересовался зельем, что может и ногу отрастить? Оказалось, «коллега по цеху», попрошайка. Ну, по крайней мере на первый взгляд.       — Слушай, чего скажу. Ты в этом городе новичок… на тебе аршинными буквами написано, что ты хотел бы вести жизнь без неприятностей, потише, не привлекая к себе внимания, — незнакомец сделал паузу, будто ожидало кивка или иного подтверждения, что он услышан. Не дождался. Тогда он просто продолжил, всё так же неторопливо и обстоятельно: — Но, понимаешь ли, ниша безногих уже занята. Видал вон там, на подстилке сидит плешивый с чёрной такой щетиной? А рядом с ним как раз безногий? Оддманд молча кивнул, ибо чувствовал, что рука, лёгшая ему на плечо, имеет пудовый вес, а второй рукой ему недвузначно тыкали острым клинком в район почки.       — Так вот, этот первый, который не безногий, — это Снильф, старшой на рынке. Если хочешь на торжище отыгрывать роль убогого калеки, и хочешь, чтобы тебе подавали, то сперва поговори с ним. А то ведь у нашей братвы глаз наметанный. Как ни крути, как ни горбаться, не хромай, а я вычислил, что ногу ты свою просто удачно прячешь, никакой ты не ветеран Великой войны, а такой же прощелыга, как и все мы тут. А раз хочешь делать бизнес в Рифтене, какой бы он ни был, то надо сначала поговорить с начальством, а то что ж ты себе удумал?       Даэдра! Спалили! Раскрыли, едва сделал первые шаги! Оддманд перебирал в голове десятки стратегий поведения, десятки ответов, но потом решил не мудрствовать. В конце концов, в Рифтене, по его сведениям, довольно чёткая иерархия. Он по всем понятиям — в самом низу. Прежде чем Мавен или Мерсеру доложат о новом «нищем», пройдёт куча времени, он успеет придумать что-то оригинальное, выкрутиться. Так что не быкуем, отвечаем покладисто.       — Поймал-поймал! Я как раз, собственно, думал поинтересоваться у кого-то, кто тут как бы старшой.       — Ага! Издалека, значит, голубь! Не знаешь даже, кто тут чем «как бы» заправляет? — деланно обрадовался верзила, иронизируя над Оддмандовским «как бы» и его общей неуверенностью. И дальше требовательно спросил, меняя тон с дружелюбного на угрожающий и ядовитый, глядя при этом в глаза: — Откуда же? Кто таков? И не вздумай мне тут пиздеть, что ты работяга без воровских понятий, я тебя насквозь вижу! И кстати, капюшон подними, чтобы я твою харю чётче срисовал, щегол!       На людях их беседа выглядела абсолютно дружелюбной, даже Вайтранские стражники не заподозрили бы, что громила угрожает мирному калеке. Ну, а Рифтенские «слепые» по определению, это ясно. Оддманд чуть откинул капюшон, изобразил заигрывающую улыбочку, каких он тысячу видал у таких «шестёрок», какого он сам сейчас изображал.       — Да так, я перекати-поле, то там, то сям. До недавнего времени пытал счастья в Пределе, но там кровавых грабителей и душегубов куда как больше, чем нашего брата, честных мелких воришек и разводил. Из-за чего там жить решительно неуютно.       Верзила кивнул своим мыслям. Легенду принял.       — Ага, значит, из этого сословия, маскируешься на всякий под калеку, чтобы на дороге кто не бомбанул? Понимаю! Ну, что ж, коль понятия соблюдаешь, то может и походишь еще со второй ногой, ха-ха!.. А то у Гильдии нрав крутой: если не приносишь ничего в общак, то и правда калекой сделают, для убедительности. Уяснил? — и опять больно кольнул кинжалом.       — Да уяснил-уяснил! — пролебезил Оддманд. Надо ж так вляпаться! Он думал, что Гильдия совсем уж пала. Но пала она не в том смысле, что растеряла хватку. Просто убавила амбиции, выжимает теперь соки даже с нищих. Какой стыд!       С другой стороны, он хотел выйти на Гильдию? А тут и делать ничего не надо, она сама на него вышла!       — Я думал просто, что этот русый разводила — старшой на рыночной площади, раз собирает вокруг себя зевак, подставляя их под щипача…       — Ого! Да ты разбираешься? — верзила иронично хохотнул. — Да только наш Бриньольф — не твоего полёта птица. Он в Гильдии не последнее место занимает, а ты — мелкая сошка. Так что не думай тут через головы прыгать. Твой вопрос решит Снильф, понял?       — Понял! Ради богов, убери кинжал, я ж человек мирный и со всем понятием…       — Ну, то-то же! Кончится представление для зевак, так сразу и подойди к старшому, а коль что не так, то с тобой будет кому разобраться…       — Что ж, вот так просто подойти? Может, скажешь, от кого? А то мне даже боязно… — Оддманд решил до конца отыгрывать отчаявшегося дурачка.       — Ты не думай, что у нас тут поклоны принято бить, челобитные, малявы какие чуть что. У нас народ простой, но понятия уважает крепко. Да и вообще Снильф тебя в числе первых и срисовал, так что без лишних представлений обойдёшься. А если вольёшься в нашу дружную «семью» без проблем, будешь дневную долю в общак сливать и так далее, то обращайся без стеснения, — незнакомец разжал свою стальную хватку, улыбнулся напутственно, как бы прощаясь и закрывая тему. — Верёвка я! Брат Кувалды, если слышал про такого. Помогаю решить проблемы правильным людям, гы…       Оддманд кивнул, он слышал. Проводил взглядом «обходительного» громилу, что тут же постарался скрыться в толпе. Интересно у них тут в Рифтене дела делаются. Что ж, его спасает, что он никогда не светился в официальных операциях Айрилет; работает маскировка, да и в лицо его никто не знает. Значит, если не одна легенда, так вторая прокатит. Он не ветеран Великой войны, что и вправду просит подаяния, он — мелкая воровская сошка откуда-то с запада, пришёл попытать счастья в Рифтене, слыхал, вроде как тут кризис жанра у местных, нужны умелые руки. Вот он и готов стать теми руками… Снильф? Ну, Снильф так Снильф! Зато если он определится сразу со своим статусом в иерархии, то получит какую-никакую протекцию. Он уже не непонятный чужак, а «тот ханыга, которого Снильф принял». А раз принял, то уже свой, понятный гвоздик в общем строении под названием «теневой Рифтен». А ему именно он и нужен. Не у торгашей же ему при дневном свете выспрашивать, чем там занимается Гильдия, Мавен, и где обретается воровка Сапфир? То-то же. А уж говорить с тёмными личностями — это его прямая специализация.       «Представление для лохов» закончилось неожиданным переполохом. Некоего Бранд-Шея арестовала стража, обнаружив у него в кармане кольцо местного ювелира, аргонианина Мадези. Оддманду было ясно, что это подстава, но простые зеваки чуть ли не в ладоши хлопали: «Наконец-то стража хоть что-то делает с этим ворьём, а то уже совсем страх потеряли!» «Поделом! Ишь каков!» — вопили другие. И только шпик Айрилет среди всех непосвященных понял, что всё это любопытная многоходовочка за авторством того самого Бриньольфа. Хм. А не так уж они и плохи, эти воры из города скрещенных кинжалов… кто же подкинул кольцо этому злосчастному данмеру? Вон та личность в серо-зеленом платье и с капюшоном. Кажется, женщина, очень плавно двигается, настоящая профи. В другое время было бы интересно за ней проследить… но не сейчас. Вон, Снильф уже поглядывает в его сторону. Пойдём-с, представимся…       Мавен, по своему обыкновению, сидела в зале на втором этаже в таверне «Пчела и жало». Множество своих делишек она провернула именно тут. Удобное место для того, чтобы встречаться с клиентами, всякими наёмниками и прочими «интересными людьми». Третьего дня её глупый сынок вернулся с миссии, куда она его послала. Вернулся ни с чем. Даже хуже! Всех её людей перебили, кажется, даже верный Кувалда теперь кормит червей. Мавен осталась с проблемой один-на-один. Даэдра! Но даже не неудача страшила её материнское сердце, а те подробности, что поведал Хемминг. Он видел свою сестру, видел прикованной к скале, вверх ногами, и кровь её дочурки, её ненаглядной, стекала в корыто, чтобы питать кровососов. Всё, как описывал этот ужасный Моди! Вампиры держат её дочь в плену как какую-то овцу или барашка. И как только её молодой организм перестанет справляться, перестанет давать новую кровь, как молоко дают коровы, её забьют, как иной скот, что уже не приносит пользы. Как же жесток Молаг Бал и его отродья, и как безучастны аэдра к её мольбам! Что, даэдра побери, делать ей сейчас??! Если раскрыть кубышки, то Мавен запросто может нанять хоть тысячу мечей. Но что ей эта тысяча мечей, если её враги — сверхъестественные твари? Да и где найдется целая тысяча идиотов, которые подпишутся воевать с кровососами? Хотя… вот на охоту на драконов нашлось что-то около трёх сотен лишь только в Рифтенском холде, чем Лайла очень гордилась (ну да, венценосной нравилось думать, что она не бесполезная кукла на троне, что она что-то может и решает…). Вот только результата эти отряды пока не показали никакого. И тогда главе клана Черный Вереск пришла мысль (в последнюю очередь из всех) послать за… Дозорными Стендарра. Она всеми печенками ненавидела этих святош, но в подобной ситуации они могут стать её единственными союзниками…       А что же Моди? Он говорил, что если что, то может лично спуститься в логово вампиров, но вот только такая его услуга будет стоить гораздо больше, чем запрошенные уступки в плане цен или протекции перед ярлом Лайлой. Но его цена… она слишком велика даже для такой беспринципной гадины, какой Мавен себя без обиняков считала. Наркоторговля, торговля людьми — это за гранью. Тем более, от кровососа давно уже нет известий, его гонцы лишь разводят руками, мол, не знают, куда подевался их хозяин. Мавен не может позволить себе такую роскошь — ждать. Так что решилась на этот шаг, послала за Дозорными, само собой не через гонцов Моди, это было бы крайне иронично и недальновидно…       И вот человек, которому она это поручила, вернулся. Мрачный и подавленный. Не стал выкладывать с порога, потребовал вина, Мавен лишь нетерпеливо махнула рукой — слуга налил, наёмник быстрыми глотками осушил глубокий кубок. И только тогда заговорил:       — Фух, госпожа Мавен. Я на вас давно работаю, привык ко всяким делам уж… Но это… Это было очень жутко!       — Давай оставим эмоции, Элтон, что ты видел?       Наёмник по имени Элтон был уже седым воином, бретонцем. Сухое, с жабьими чертами лицо, жилистые руки, которые привыкли скорее к секире, чем к кинжалу. Взгляд беспощадного убийцы — вот и вся его характеристика. Мавен его использовала редко. Только тогда, когда нельзя было светить Кувалду или других людей, о которых уже все знали, на кого они работают.       — Это полный разгром… Люди бывают жестоки, но это… Это что-то за гранью… Их лица… они были так перекошены ужасом, что даже меня оторопь взяла.       — Стой-погоди! Чьи лица? О чем и ком ты говоришь? Что тебе сказали Дозорные?       Наёмник снова присосался к вину. Лишь потом, утершись, ответил:       — В том-то и дело, что ничего! Их нет, госпожа Мавен! Их просто нет!       — Не узнаю тебя, Элтон… — Мавен едва сдерживала себя от того, чтобы перейти на крик. Это говорит о слабости, это вредно для имиджа. — Говори толком, кого нет?       — Дозорных Стендарра больше нет! Всей обители нет! Она просто перестала существовать! А храм… их часовня… она осквернена самым жутким образом. Там теперь только всякие жуки и нечистые твари! — и наёмник, который вообще слыл чуть ли не людоедом, перекрестился, осеняя себя символом Мары, а вслед за тем опрокинул чашу с остатками вина.       Мавен удивленно смотрела на это, не понимая, это оскорбление ей, воину не понравилось вино или что это вообще значит? Только потом до неё дошло, это же знак поклонения Стендарру, чей символ — опрокинутая чаша, типа, излитое на смертных милосердие… Что? Что вообще беспощадного рубаку могло довести до такого состояния, что он тут чуть ли не молебен Стендарру устраивает?       — Так, стоп. Погоди мне тут истерику устраивать! Ты же воин! Профессионал, каких мало! Объясни толком, как так нет, что ты там увидел?       — Госпожа Мавен! Я вам искренне благодарен за все годы службы вам. Все, что я мог, я для вас делал без упреков. Но увольте, с мраком даэдра разбираться я не силён. И теперь даже не знаю, кто во всём Скайриме будет достаточно силён, чтобы им противостать…       — Элтон, твою ж то мать! — Мавен все же «потеряла лицо» и повысила тон больше, чем следовало. — ЧТО ТЫ УВИДЕЛ?       Воин будто опомнился. Провел рукой по редеющим волосам, посмотрел на пролитое вино, отряхнулся. Потом посмотрел нанимательнице твердо в глаза:       — В обители все мертвы. Все поголовно. Мужчины, женщины и совсем юнцы-послушники. Растерзаны. Иссушены. Их кровь высосали, их кишки вытянули и развесили по стенам, как гирлянды. Их мозги расплесканы по полу… Но это еще цветочки. Там — атмосфера скверны… Я не знаю, как объяснить, я не силен в делах духовных, но после этих событий точно пойду в храм — замаливать свои грехи, коих великое множество, и да помилует меня Стендарр! Там — бойня в самом худшем её проявлении. И где была святость, там теперь грязь, упадок, мрак и хтонический ужас.       Мавен даже удивилась про себя, откуда рубака такие слова знает. Эк его накрыло! «Хтонический ужас»!       — То есть вообще никого?       — Я обыскал все углы, госпожа Мавен. Что бы там ни было, но я профессионал. Нет. Выживших нет ни одного.       — Та-а-ак… — Мавен откинулась в кресле. Она не знала, что отвечать, чем крыть. — И кто… Кто, ты думаешь, мог такое сотворить?       — Мои деды (а некоторые по эльфийской линии живы до сих пор) наверняка сказали бы, что это твари Обливиона, не иначе, — наёмник сосредоточенно смотрел на свои руки, потирая некоторые участки, будто хотел их оттереть от невидимой крови. — Они видели, что происходило во время того самого Вторжения… Но я сам думаю, это — не смейтесь! — вампиры. Многие не верят, что эти твари вновь поднимают голову, уж сколько лет про них в рифтенских землях вроде бы даже слухов не ходит, в отличии от, скажем, владений Белого Берега, где у них якобы многовековые логовища… И еще поговаривают, что Стража Рассвета возрождается! А ведь дыма без огня не бывает? — это он будто сам себя спрашивал, так это прозвучало. — Вот бы это было правдой… — и наёмник вновь умолк, уставившись на свои руки.       Мавен и сама призадумалась. Она прокручивала в голове некоторые двузначные словечки и фразы Моди. Неужели это он? Хочет оставить ей только один выход, загнать её в долговую яму перед собой? Ужель он так силен, что смог бы в одиночку вырезать целый гарнизон хорошо обученных братчиков, да к тому же осененных силой бога, да на святой земле? Нет! Бред! Зачем тогда такому сильному упырю связываться со смертной женщиной, договариваться с ней о чем-то? Потом её сознание зацепилось за новую деталь.       — Стой, что ты сказал? «Стража Рассвета»? Это ещё что такое?       — Что? Неужто госпожа Мавен не знает чего-то, о чем каждый второй забулдыга ныне в подворотнях перешептывается?       — Так, уймись ты с пафосом и говори толком!       Наёмник одернул себя, принял ровное положение, будто солдат перед высшим офицером и отчеканил:       — Стража Рассвета — это древний орден воинов, которые борются с вампирами, уничтожают их везде, где найдут, защищают людей от «призрачной угрозы», расследуют смерти и исчезновения людей, ища любые следы проклятых порождений Молага Бала!       До Мавен дошло. Она и сама давным-давно слышала, будто был такой орден. Но вроде как он перестал существовать. Кто его знает, по каким причинам… и вроде бы основал его Рифтенский ярл древности, ну, или приложил к этому руку. Вот как? Возрождается? И кто его возрождает? Смогут ли эти люди помочь ей с пропажей дочери? Этот вопрос она озвучила и наёмнику.       — Увы, госпожа Мавен, я не знаю. Слышал лишь только, что у этого ордена есть форт где-то далеко на юго-востоке, в горах. Может, стоит вам кого-то послать в те места, разведать, расспросить.       — Да, и кого же мне послать? — и Мавен выразительно посмотрела на Элтона.       — Нет, госпожа Мавен, простите меня. Я больше не хочу иметь ничего общего с такими делами. Мне хватит… хватит крови… Я её теперь вижу постоянно то на своих руках, то… ещё кое-где… — последнюю часть фразы воин прошептал, затравленно глядя Мавен куда-то за спину.       Надо же! Воин-кремень сломался от того, что увидел в обители Дозорных. Даэдровщина! Что же там произошло? Мужики! Тьфу! Напасть! Обычно они всегда сильней женщин, о чем бы не шла речь, но также они чаще ломаются морально. Мавен ради своих детей была готова на любые… Хотя, что это она говорит? Не на любые! Цену Моди вот она не хочет принимать, хотя он её уверял, что если припрёт, то эту «проблемку» решит самолично, причем с легкостью! Но, кажется, у неё теперь просто нет выбора… Даэдра!!! Где же теперь сам Моди?       — Ладно… Пошёл вон! Деньги свои получишь, и чтобы больше духу твоего не было в Рифтене, слабак! — рявкнула Мавен, делая знак слуге «показать гостю, где выход».       В другое время гордый наёмник бы возмутился, но не сейчас. Теперь он, как пришибленный пёс, с тихим поскуливанием удалился, не поднимая глаз. Да что стало с человеком?! Вжик — и не мужик?       На кого же теперь ей полагаться? Хемминг скулит, что больше ни за что не пойдет ни в какие походы, Элтон вот тоже скулит… неужто такие страшные эти даэдровы выблядки, кровососы проклятые? Ей что, самой в доспехи облачаться и за собой войско вести? Или к Лайле обратиться, служивых отряд сформировать? А что… идея, кстати, дельная, хоть и немного бредовая на первый взгляд… А вот на второй… Зачем тратить золото на наёмников (золото, которого ей и так не хватает), если можно потребовать вернуть должок?.. А Лайла ей много «задолжала» за долгие годы сотрудничества… И едва Мавен принялась тщательно продумывать эту идею, как в дверь постучался другой слуга, из тех, что делает фейс-контроль личностей, стремящихся увидеться с ней лично. Был он тоже бледен, но вроде вполне себя контролировал, а то уж глава рифтенской мафии начинала думать, что её окружают одни бездари, истерички.       — Мадам. Прошу прощения. Там незапланированный гость…       — Кто? Кого кланфиры принесли еще в нелегкий час?       — Это некий маг…       — Маг? Так это же отличная новость! Их-то услуги мне как раз сейчас и не помешали бы! Приглашай!       — Что — вот так? Вы даже не спросили, с чем он пожаловал… — удивленно промямлил слуга.       — С чем бы не пожаловал, но эти ублюдки в хитонах тоже любят деньги, так что мы найдем, о чем поговорить! Зови! — и Мавен откинулась в кресле. На неё нашел дух некоего обреченного веселья. Странный выверт! Вдруг боги всё же не равнодушны к её неумелым мольбам и послали ей, наконец, хоть кого-то стоящего?       Человек… нет, мер. Даже не так — альтмер, высокий эльф, что вошел в эту комнату, вынужден был наклониться, чтобы перешагнуть порог. Его фигура была лишена загадочности и шарма, присущего (надо признать) всей их колдовской братии. Обычный плащ, обычная палка вместо красивого магического посоха. Никаких амулетов или цацек на виду. Эдакий скромняга! Мавен даже сказала бы, что это обычный оборванец с немного сумасшедшими глазенками, но нет, как только он вошел, комнату тут же наполнила совершенно особая аура силы. Да, определенно, этот высокий эльф был наделен неким могуществом, что делало его выше обычных людей, и не только в смысле роста… что ж, с ним будет, о чем поговорить!       — Моё почтение, госпожа Мавен! Меня зовут Аракано, и я прибыл, чтобы обговорить с вами одно интересное дело…

***

      — Матушка! Вот так сюрприз! — долгая пауза. Баран с удивлением воззрился на гостью в своей комнате в Вайтранских казармах. Он сам подумывал с ней связаться, а вот поди ж ты, на ловца и зверь… Однако каждый визит этого человека вместе с тем был связан для него с некоей травмой. — Ты надолго в Вайтране?       — Здравствуй, сын, — «пожилая матрона» привстала в кресле с удобными подлокотниками, чтобы поцеловать нагнувшегося верзилу в щеку.       Да, «пожилая матрона» — очень хорошее выражение для того, чтобы описать эту женщину. На ней было платье сиродильского покроя, но с меховыми вставками. Без них в такую пору в Скайриме было бы холодно. В меру украшений, среди которых преобладали драгоценные каменья вроде яшмы, опала и аметиста. В меру белил и другой косметики, плюс природные данные — вместе они хорошо скрывали возраст, из-за чего ясно было, что даме далеко за тридцать, но вот сколько точно, понять весьма сложно.       — Едва завидал, как уж спрашиваешь, надолго ли я в столице хранимого Кинарет холда? — иронично произнесла женщина.       — Уф, прости! Просто я слегка огорошен. Я вот весь в делах, а то бы встретил, как полагается… — Баран как-то весь сник, его могучие плечи опустились, из-за чего верзила, что подпирал загривком потолок, вдруг стал казаться мальчиком, обычным мальчиком, коим он для своей матери всегда был и всегда будет.       — Что, угостил бы меня своей знаменитой до самого краю Ойкумены похлебкой, что ты обычно варишь для товарищей-солдат? Не смеши! — дама отмахнулась каджитским веером.       Внимательный человек мог бы заприметить, что в наряде женщины изобиловали элементы другой культуры. Это выдавало в ней изворотливую торговку, которая «и нашим, и вашим» старается угодить.       — Ну, чего уж, у нас в Вайтране со всего Тамриэля купцы бывают. И с последнего раза, когда я показывал тебе свои кулинарные таланты, я освоил пару новых рецептов…       — Хм, да уж! Вот бы Балгруф помнил, благодаря кому у него имеется неиссякаемый поток специй из Эльсвейра… — дама взяла стакан со тола рядом, пригубила. — Вот, ароматное вино с самого юга… Я даже название той земли не смогу произнести, каджиты там не просто примурлыкивают через слово, а как будто и вовсе не на Тамриэлике говорят. Сама себя угощаю, мне так удобней, чем кого-либо утруждать. Но и ты не стесняйся.       Женщина вновь махнула веером на любые попытки Барана предложить гостье напитки иль ещё что-то.       — Да… Ты всегда любила их кухню и вина… — Баран мялся и не знал, куда девать руки. — Но я уже напился за сегодня.       — Вот как? И пусть! Да ты сядь, сын, — матрона великодушно махнула рукой на стул рядом.       Баран подошел и грузно опустился в него, от чего ножки мебели громко скрипнули.       — Что поведаешь? Я слыхала, нашего драгоценного ярла давеча отравили?       — Да уж, мам… Ты могла бы хоть со мной не отыгрывать недалёкую торговку, которая новости узнаёт от редких каджитских караванов. Ведь новости самого разного толка — это, наверное, твой основной хлеб, а вовсе не торговля специями.       — Ну что ты, сын, — что-то в том, каким тоном женщина произнесла слово «сын», заставляло думать, что это — не более, чем эвфемизм или кличка в её устах, да и внешне между ними только с натяжкой можно было бы найти некое сходство. — На момент покушения я и вправду была далеко отсюда… Если быть точной, то в Бруме, подписывала новые контракты на их чаи, грог да роскошные меха, а еще наконец-то сбагрила им можжевельник, тот самый, что мне чуть ли не насильно спихнули те мудаки в Пределе, типа как компенсация за проваленные сроки поставки. Как будто мне дело есть до их бандитов!.. Но ты знаешь, я даже в плюсе оказалась! — и женщина лучезарно улыбнулась. — Так что в любом случае, местные слухи дошли до меня с опозданием… Но я не люблю всё время о себе, ты же знаешь. Давай же, рассказывай, как тут мой сыночек геройствует? Тебя ещё не повысили?       Баран даже при желании не смог бы вставить в тираду мамаши хоть слово, до того у неё был беглый темп речи, хотя при том она как будто никуда и не спешила. Просто «от природы» у женщины была такая вот холерическая манера изъясняться.       — Да нет… Всё по-старому… — Баран обвёл жестом свою комнатушку, мол, будь по-другому, то не тут бы он спал, и не с таких столов и блюд едал бы.       — Да не прибедняйся! Ты ж правая рука Хронгара, а Хронгар у нас теперь ведь кто? Наместник… наперстник… как это у них там называется? — дама витиевато помахала рукой с бокалом, не пролив, впрочем, ни капельки, что выдавало в говорящей опытную «светскую львицу», чьё поле боя — рауты и дипломатические переговоры.       — Регент. Временный, пока Балгруф не поправится…. Ну, или его дети не вступят в полный возраст…       — Ах да! Вот как! Что ж, пожелаем ярлу крепкого здоровья! — женщина салютовала Барану и снова пригубила вино. — Жалованье-то тебе повысили? А то стыдно подругам сказать, что сын мой — простой рубака, без кола и двора, как только жениться-то собираешься?       — Пф-ф! Мать, не начинай! — Баран замахал на гостью руками, как и каждый в его возрасте, когда мамка хочет женить на ком-то и начинает соответствующие матримониальные разговоры.       — Да ладно-ладно! Просто к слову сказала. Может, помочь тебе чем, чадо? Пусть не золотом, его ты брать не желаешь, может, советом каким?.. — и дамочка выпытывающее посмотрела на верзилу.       — Ты знаешь, почему я не беру твое золото, — воин акцентировал слово «твоё». — А уж советами своими в моём мужском мире ты только все испортила бы.       — Ой-вэй! «Мой мужской мир!» — передразнила «чадо» женщина. — Видала я ваш мир, сам знаешь, где!.. — помолчав, она внезапно переключилась на совершенно иную тему: — А ведь, коль про мужчин и женщин речь, то тут уж не обманешь, чует моё материнское сердце, что была у тебя давеча некая пассия. На тебе прям написано, что была! Что, права я, права ведь?       Баран закатил глаза к потолку.       — Даже если и была, то это…       — Да-да, «ничего не значит», «не моё дело» и так далее, и тому подобное… Ух, ты ж мой самостоятельный! — и женщина протянула руку, будто хотела потрепать отпрыска за щечку.       Баран отсахнулся, как от пораженной корпрусом. На это женщина лишь жизнерадостно засмеялась заливистым таким смехом.       — Ладно, всё! Хватит о пустяках… Я чего зашла, в частности… Дай, думаю, проведаю чадо свое недалекое, гляну, как живешь, — чек. А вот пунктик номер два: дошел до меня слух, что торговка ваша местная, Изольда, если не ошибаюсь с именем, хочет завязать торговые отношения с караванщиками каджитов… Ей чего-то нездоровится, сказали мне на рынке — встретиться лично не получилось. Так вот, дай думаю, скажу, чтобы ты передал ей пару весточек от меня…       — Вот как? Ты же знаешь, что я не люблю быть посыльным… — Баран нахмурился. — Тем более для твоих дел.       — Твоих-моих, таких да сяких… — передёрнула речь собеседника матрона. — Сынуль, когда ты уж возьмешь в толк, что «твоих» и «моих» нету, есть просто «дела семьи».       — Вот именно! Семьи, мама! — тут уж для непонимающего человека, кто не в дискурсе их отношений, наступал темный лес. Они говорят вроде бы об одном и том же, теми же словами, но, кажется, имеют в виду нечто совершенно противоположное.       — Баран! — одёрнула его мать, будто слова сына её оскорбили. — Сам знаешь, мне некогда сидеть на одном месте, у меня есть обязательства. Раз в году можно уж и помочь…       — Это уже второй раз, мама, — мрачно произнёс Баран.       — Что, правда? Ах да! Точно! — дама хлопнула себя сложенным веером по лбу, будто припоминая. — Ну, значит, пару разочков. Тем более, что тогда, что сейчас, дела пустяковые! Сказать пару слов — еще ни у кого язык не отсыхал.       — Угу… — мрачно выдавил из себя Баран.       — Кстати, дядюшка твой привет передаёт и глубокую благодарность…       — Дядюшка? — Баран поднял голову и встревоженно посмотрел в глаза женщины. — Ах, ты того шута имеешь ввиду…       — Фу! Как некрасиво. Шут, паяц, клоун — это он для всех вокруг, а вот для своих он «дядюшка Цицерон». И он благодарен, да. Без твоей помощи с тем фермером, что на него тут жалобу Йоргу накатал, сидел бы он в тёмной… Ну, или погиб бы зазря… Особенно, если бы мужланам-стражам пришло бы в голову проверить его деревянный ящичек, хэх.       Баран живо вспомнил события более чем месячной давности: мать, которая появилась, как всегда, внезапно и незвано, просит его пособить в одном деле «простолюдину», именуемому Цицероном, окрестив его почему-то «дядюшкой». Он тогда испугался, что его странные связи всплывут наружу… Когда матушка заявлялась, то обязательно с просьбой, а не визитом вежливости и архиценными поучениями для «юного отпрыска». Просьбы эти обычно имели самый невинный характер, но Баран был достаточно проницателен, чтобы понимать, что может стоять за каждой из них. Как бы то ни было, а отказать матери не мог. Вот и сейчас её пожелание не проигнорирует. Но теперь он может попросить кое-что взамен…       — Добро! Что ж, говори, что там, я запомню.       — Да, спасибо! — женщина просияла. — У тебя очень цепкая память, сын, надеюсь на тебя. И далее женщина надиктовала смешную тарабарщину. Что-то про усы, хвосты и прочие повадки людокотов.       — Кхгм… Мам… Тут такое дело…       — Да, сын? — дамочка допивала вино, всем видом демонстрируя, что «визит вежливости» окончен, у нее еще много дел.       — Мне тоже нужна твоя помощь.       — Ох, золотце! Рада слышать! Чем могу? — женщина оставила в покое кисточки своего наряда, стакан с вином, и вся обратилась во внимание.       — Ты могла бы… устроить визит… Эм-м-м… Ну, или попросить тётю Астрид прислать кого-нибудь, чтобы поговорить напрямую, без обиняков.       Тут женщина окончательно отмела свою маску беззаботной «светской львицы», сделалась серьёзной.       — Ох-охонюшки! Сын! Я слыхала, конечно, что драконы по небу Скайрима летают, и недалёкие люди пророчат конец света… но что вот так среди бела дня голубая твердь рухнет на землю — такого не ожидала!       Баран на это заявление криво усмехнулся.       — Чтобы ты сам захотел увидеться с… тётей Астрид? Что дальше? Мамонты по небу летать начнут? Собаки помирятся с котами?       — Встреча нужна не мне, сразу должен был сказать… — поднял руки Баран, упреждая дальнейшие вопросы и всякие шутейки.       Тут женщина откинулась в кресло, вновь раскрыла веер и стала им обмахиваться, хотя в комнате отнюдь не было жарко натоплено.       — А вот это уже опасно. Ты кому сболтнул лишнего про семью? Сам знаешь, даже «племянничку» такого не простят.       — Да никому я ничего не болтал… напрямую, по крайней мере, — Баран потупился, стал рассматривать носки своих сапог. — Я вообще имел в виду, не как если бы я просил, а как вроде бы ты услышала новый слух от своих кумушек на рынке. Якобы одна высокопоставленная личность ночами играется в странные игры с человеческими костями, плотью и соком паслёна…       — Ага! Так ты это себе представляешь… — матрона с сожалением глянула на пустой стакан из двемерского сплава. Дорогая цацка. Четверть официального жалованья Барана, небось, стоила. — Думаешь, всё именно так и работает, да? Эх-х-х, и зачем тебя отдала в Легион служить, умный стал не по годам… — с притворным сокрушением дама понурила голову, теребонькая кисточки своего импозантного платья. — Слух, конечно, может дойти до тёти Астрид, это без проблем… да только ведь она самолично не придет его разбирать, должен понимать. Она тоже занятая женщина, некогда ей слухи да сплетни проверять.       — Думаю, такой слух заинтересовал бы именно её лично.       — Да? И кто же та беспечная особа, что не по возрасту играется с такими серьёзными игрушками?       — Некто херсир Вайтрана, мама…       Тут уж дамочка весело засмеялась, будто удачной шутке.       — Надо же как! Бывает же, что и в Змеиный год котята родятся! — этого изречения Баран не понял. Слишком уж мать увлекалась каджитской культурой. — Нет, интерес к такой байке у тётушки возникнет наверняка… Но она человек не только занятой, но и острожный в плане доверия… всяким слухам. Тут уж сто пудов она сама не пожалует в этот забытый край.       — Забытый? Самый оживленный торговый центр Скайрима? — сыронизировал Баран.       — Ну, сам понимаешь, с некоторых пор многие члены семьи хотели бы его забыть, как страшный сон или позорный момент биографии… — задумчиво протянула мать.       — Вот это-то мне как раз и не ясно… Я до сих пор в тихом ужасе от того, с какой лёгкостью Хронгар… допустил то, что произошло…       — Я далеко не всеведуща, сын, я лишь собираю слухи… — мадам с сожалением покачала головой, в то же время улыбаясь краешком губ. — Да и вы с Хронгаром ничего не смогли бы сделать, сам знаешь. Нельзя переть против семьи… Как бы иронично это ни звучало в контексте действий Хронгара. Но, я так понимаю, он извлёк из всего этого выгоду? Он — регент, имеет полноту власти, и даже брат его стараниями верных хускарлов жив.       — Да, всё так. Но это был слишком рискованный план… Если это вообще был план. Я не знаю, чем он думал, когда…       — И потом — прости, что перебиваю, — женщине было нисколько не стыдно перебивать собеседника, но привычка быть вежливой была у неё неистребима, — как мне одна птичка на хвосте принесла, там появился некий мастер ту’ума, который, собственно, и прикрыл ярла в самый ответственный момент? Прямо провидение богов, не находишь?       У Барана хватило выдержки понять, что мать его провоцирует на неосторожные слова.       — Меня там не было. Слова твоей говорящей птички не смогу подтвердить.       — Эх, очень жаль… Такие вот сплетни про всякое сверхъестественное «кумушек» обычно больше всего интересуют. Но и привирать рассказчики склонны, по чем зря… Все, что слышишь, приходится делить надвое, а то и на три… Якобы там еще вервольф был, который чуть не откусил Балгруфу голову… плохо поработала тогда охранка ярла, нечего сказать… — матрона с деланным сожалением чмокнула губами, осуждающе покачала головой. — Правду про вервольфа-то бают?       — Не знаю, сам не видел, опять же. Но другие хускарлы подтверждали, что был такой, — кивнул Баран, внутренне опасаясь, не разбалтывает ли он лишнего.       В конце концов, в «версии для народа», которую потом по тавернам и конюшням разнёс Оддманд, были только «безликие убийцы в масках» и «вероятно, призванная из самого Обливиона тварь». Зачем будоражить народ слухами про вервольфов прямо во дворце ярла? Так Вайтран обретет дурную славу. Что делать простым горожанам, коль такие твари с лёгкостью во дворец правителя проникают? И это на фоне слухов о вампирах, что поднимают голову после сотен и сотен лет затишья…       Дамочка еще посидела задумчиво разглядывая свой веер и детали наряда, витая мыслями где-то не здесь, но потом просияла.       — Ну что ж, как ты правильно сказал, задача торговца всегда — не только продать товар подороже, купить подешвеле, но и новости разносить да слухи всякие. Так что шепну я кому надо, чего надо, постараюсь. Но вот реакция может быть непредсказуемой… Вот если бы ты действительно захотел «тётушку» повидать, тогда да, тогда бы другой расклад был. Если нет других вопросов или проблем, ни у тебя, ни у твоего ненаглядного Хронгара, то я уж побегу тогда. Не только волков и вервольфов, знаешь ли, «ноги кормят», — и матрона поглядела на сына эдаким взглядом с хитрым прищуром.       Барану даже на секунду показалось, что она знает про его недавнее преображение, его проклятие. Но нет, это ведь просто невозможно…       — Да. В смысле, нет, нету вопросов… И… жаль, что ты не останешься на подольше… мама.       — Ой, сынок, бальзам на сердце, конечно, как и для любой матери, такие слова, но сам знаешь, дела не ждут! — тут уж матрона вновь чмокнула своё чадо в щёку и бодрой походкой направилась на выход. ***       «И на нашей улице наконец-то праздник. Оторвались!» — так думал Гайдар, когда они скрылись за достаточно высоким горным перевалом, чтобы можно было говорить, что у них есть пространство для маневра, а затылок перестало холодить от одной лишь мысли, что крылатые ублюдки вот-вот раскроют зенки, увидят их группу и схарчат, поджарив с корочкой.       Но настала ночь, буран и не думал прекращаться, а с этой стороны перевала, кажется, даже стал ещё жёстче, так что стали искать где бы заночевать. Благо тут пещер была целая уйма. Однако ж надо было Бригсу начать ворчать, что ночь в еще одной такой же пещере, что и давешняя с троллями он, неженка-южанин, не вынесет. Ну, это была, скорее шутка, чем настоящее нытьё, но народ призадумался. Нормального привала у них уже не было больше суток, а битв за последний день — на месяцы вперёд, надо бы найти надежное логово. Для этого поднялись чуток повыше в горы, там, по словам Ормарра, были заброшенные руины, которые «уже десять раз как просеяны многими кладоискателями». Странно, но на белом снегу перед входом в древнюю гробницу (а выглядела конструкция именно так — как типичные древненордские руины), были следы борьбы, заледеневшая кровь и три трупа.       — Интересно, кто тут с кем сражался и за что? — пробормотала Дженасса.       — Известное дело, бандиты. Они частенько избирают эти пещеры своим логовом, — ответила за всех Вигдис.       Она из всей компании, кажется, была истинной уроженкой севера, знала эти места, как местные, к тому же разбиралась в следах, так что могла говорить о таких вещах с уверенностью. Ормарр и Один тоже норды, но первый уж слишком смахивал на наёмника-головореза (а Гайдар срисовал уж по разным обмолвкам, что раньше, до найма к ярлу, его ватага не гнушалась не только гробницы пограбить, ведь мёртвым всё равно, но и вполне живых людей), а не патриота, «соль земли»; с Одином ещё проще: он маг, а значит, для большинства своих сородичей непонятный отщепенец-извращенец.       И тут Ормарр прямо-таки подтвердил догадки Гайдара:       — Слушай, а я, кажись, их знаю. Банда Кюра! Они частенько себе повязки на левую руку повязывали, чтобы, когда сеча начнётся, своих не рубить. Да и доспехи весьма характерные…       — Вот как? Кюра? Того самого, что после череды неудач на большаке перебрался в горы, попытать счастья с гробницами? Что ты ещё говорил, «о, нет, мало нам конкурентов, и Кюр теперь туда же?» — хохотнул как всегда жизнерадостный редгард.       — Ладно, Кюра и Кюра. Хватит лясы точить! Сейчас всё снегом заметёт и тогда… — договорить маг не успел.       Буквально в сотне метров над ними, если не меньше, пролетел дракон, громко хлопая крыльями. Ну да, даже этим магическим тварям сложно летать в такую погоду. У Гайдара неприятненько так засосало под ложечкой от дурного предчувствия, он первым драпанул ко входу в развалины, едва сдерживаясь, чтобы не крикнуть «Вульд!». Да, довакин должен быть очень смелый, но когда всё, что ты можешь противопоставить дракону, это пара криков и смехотворных размеров меч, что змею как зубочистка, то лучше драпать в числе первых. Остальные незамедлительно последовали его примеру, а Один ещё и быстренько скастовал «Успокоение» на лошадей, которые тоже почуяли близость дова. Кто знает, что это за тварь и насколько она могущественна? Следующая минута всё расставила по местам. Очевидно, те двое «огневиков» (предположим, что маг был прав в своей классификации, и они были заточены только под огонь и разрушения) поняли, что не справляются с миссией, не могут найти Довакина, и позвали на подмогу более опытного в таких делах дрог-лок. Вот этого ублюдка. Первое, что сделал дракон, это крикнул «Лок-Ва-Кор!». Судя по всему, пока летел, погода ему если и досаждала, то не мешала ориентироваться, а вот чтобы начать поиски, неплохо бы с высоты видеть, что происходит в долине. Эффект ту’ума распространялся широким конусом, но Гайдар и команда находились за спиной дова, у них метель продолжалась, но высунув нос из пещеры, можно было наблюдать забавный эффект: на пределе видимости будто бы сформировалась вполне зримая стена воздуха, который переливался, будто россыпь алмазов. Потом эффект быстро пропал. М-да, а с высоты эффект от крика, должно быть, выглядит вообще волшебно: бац — и облака перед тобой расступаются, небо становится чистым в ограниченной области. Двадцать шагов сделай — там уже буран, а тут, в этом конусе, кристально прозрачный воздух. И чем больше времени после ту’ума проходит, тем более диффузной становится область границы, где погода естественная, а где наколдованный штиль. Пока природа не возьмет своё и не возобладает на магией ту’ума.       Глазастый чародей чуть ли не подсрачниками загнал всех отстающих внутрь.       — Он делает круг! Может и здесь погоду прояснить, быстро в глубь комплекса!       Гайдар снова мысленно поблагодарил свою покровительницу Кинарет, что послала этот буран, так они смогли унести ноги, пока драконы тупили. А вот на что способен третий? Лучше им не узнавать это на собственном опыте…       Когда они прошли уже метров сто, то за спиной услышали эхо нового драконьего крика. Ну да, прямо по кулдауну! Звуки вьюги утихли. Умный собрат понял, что в комплексе довакина уже наверняка нет, нужно искать в горах.       — Один, Дженасса, что там ваше колдунство? Нас не засекут? — встревоженно выпалил Гайдар.       Норд и тёмная эльфийка встали в странную позу, будто команда регбистов перед розыгрышем мяча, совещаясь: взяли друг друга за плечи, наклонились и соприкоснулись лбами.       Маг стал что-то бормотать, а Дженасса коротко огрызнулась:       — Работаем, не мешайте!       Чуть глубже нашлось помещение, где можно было с комфортом расположить лошадей. Там даже сено лежало и кучки старого навоза. Наверняка разбойники мыслили схожим образом и тоже держали тут своих непарнокопытных. А еще оно закрывалось массивными дверьми. Лошадям будет спокойно, шумоизоляция тоже была хорошей. Бригс, как опытный коневод, на пару с Хагеном занялся делом. До Гайдара только сейчас дошло, до чего же большая эта пещера-крипта. При желании даже и верхом на коне можно внутрь проскакать. Вот только что-то они не заметили нормальной дороги, которая бы вела к этому древнему комплексу, чтобы конные вот так запросто могли тут курсировать. Ну, сотни и тысячи лет проходят. Землетрясения, эррозии… А как тогда эти вот архитектурные исхищрения уцелели? Резьба в «зверином» стиле, скульптуры сов, змей, мотыльков. Хм, что ни говори, а атморские предки нордов были знатными камнетёсами, не хуже двемеров, такие крипты в скалах запиливали!       Вдруг, нежданно и негаданно, в мозгу Гайдара вновь появились знания, которых там раньше не было. Этим руинам действительно тысячи лет, они видели и «Подгорного Короля» Вульфхарта, и даже более ранних людей, как потомков Исграмора, так и полудикие племена недов. А ещё он осознал, что древние руины обитаемы… И речь не о разбойниках, а о некоей сущности, что дремлет в самом низу, ближе к «сердцу» этой горы. И дремлет ли?.. Несколько секунд — и наваждение кончилось. Знания остались, но ощущение «инсайта», озарения, развеялось. Еще один стимул для Гайдара почаще молиться Кин (чего он никак не возьмёт в привычку делать).       — Ребя-а-ат, что-то мне не нравится эта пещера… Может быть, мы особо далеко внутрь не будем продвигаться? — робко вякнул Гайдар.       Один и Дженасса разлепились. Взгляд у каждого из них был подавленный, чтобы не сказать затравленный.       — Выбора у нас особо нет. Этот дова — куда более опытный, можно сказать профессионал своего дела. У него есть некое чутьё. Наша магия для него, как маячок. Ну, точнее, чары скрывают наши тушки, но он точно знает, в каком районе нас искать, так что сейчас вся эта братия пожалует сюда…       — Да ну ёпрст! — выразительно ругнулся Гайдар, удерживаясь от куда более жёстких матов.       — И что же, нам теперь превращаться в троглодитов, обитателей пещер? — с ужасом промолвил Хаген. — А ведь у нас ходит много страшных баек, особенно про «ледяных призраков», которые как раз в такую погоду вылазят на поверхность из мрачных холодных глубин, чтобы полакомиться человечиной…       — Типун на язык, Хаген! — Ормарр осенил себя крестом Мары. Потом, будто извиняясь, добавил: — Но и меня в детстве мать пугала точно такими же историями…       Странно, неужто берсеркер, бравый воин, все еще не избавился от детских страхов? С другой стороны, они-то как раз с нами навсегда, просто ждут времени, чтобы просочиться наружу… Гайдар вот не боялся ни змей, ни пауков, нормально относился к высоте, думал, что вообще фобиями не страдает. Ага, до тех пор, пока однажды чуть не утонул. А если покопаться, то есть у него и ещё один страх, в котором он сам себе не признавался. Его излишне религиозная мамаша постаралась. Она рассказывала ему в детстве страшилки про ведьм, которые едят детей. Пока был малой, у него было два спасенья: спрятаться под одеяло («в домике» ты в безопасности) и молитвы, которые без шуток помогали, когда снилось что-то страшное. Вот только сейчас слова он уже позабыл, да и вообще, взрослый, считает себя атеистом или что-то вроде, а эффект молитв — самовнушением. Хм… Но вот в реалиях Скайрима, где есть и магия, и ведьмы (интересно, здешние тоже занимаются каннибализмом?), и какие-никакие «боги», как быть? Лучше просто не встречаться с настоящими ведьмами, ага. Но он уже встречался. Заочно, правда. Когда его верный Фендал вернул к жизни от бытия минералом. Ну, это не в счет. К тому же, тут проблемы побольше ведьм, в прямом смысле: огромные летающие ящеры в количестве три штуки летят по его голову. Чу! Снова их крики, от которых душа в пятки уходит.       — Хватит вам, как детям малым, теней пугаться! — Дженасса нахмурилась, топнула ногой. — Двигаемся вниз!       Зажгли факелы и потопали, а что еще оставалось делать? Нужно оставить широкое пространство позади, в узких коридорах дова их не достанут… Так ведь?       Едва отряд спустился ниже, где начались каменные лабиринты из бесконечных коридоров, сзади послышался треск камня. Драконы приземлились.       — Зус-Вах-Фад! Урм лах де’эх, миш Довакин, ре’ет-ах! — в рёве змия Гайдар расслышал конкретные слова, но, увы, не понял их значения.       А вот голос дракона заставлял кишки завязаться в узел от ужаса. Да, знакомое ощущение. Проклятые дова наводят на него панический страх и сейчас, когда он уже троих ухайдокал. Но как он однажды самокритично заметил, каждый раз ему сопутствовала невероятная удача, или же на его стороне были очень сильные союзники. В первый раз весь Вайтран сплотился, чтобы дать отпор кошмарным дрог-лок. Во второй дова подранил Партурнакс. В третий дракон схлестнулся с великаном, а Дженасса скастовала нечто ультимативное из арсенала убийц Мораг-Тонг, которые, предпочитая клинок, тем не менее не гнушаются магии. Сейчас он тоже не один, но магия данмерки, как он понял, была одноразовой, да и сейчас что у неё, что у Одина запас маны просел весьма сильно, ведь они сегодня уже сражались, то с некромантами, то с нежитью в Устенгреве, помедитировать им было некогда, так что… М-да. «В одиночку», без солидной помощи он против дракона всё ещё ничтожен. А против троих выйти — это верная смерть. Позади послышался скрежет валунов, громыхание и… топот. Драконы пытались втиснуться своими тушами в пещеру? До куда они дойдут? Если доберутся до лошадей, то на маневренности отряда можно ставить крест…       — Йол-Тор-Шуль!!! — донеслось эхо.       — Даэдра! Прячемся в боковые комнаты! — и отряд брызнул в разные стороны. Гайдару выпало оказаться в одной с Хагеном, Бригс и Вигдис. Жаль, в комнате не было дверей, лишь решетка. А вот за Дженассой и компанией захлопнулась (если так можно сказать) монолитная каменная глыба, а не дверь. И тут по коридору прокатилась настоящая стена пламени. Гайдар раньше такое только в фильмах видел. Не приведи кому Бог такое увидеть своими глазами не в огнеупорном костюме максимального уровня защиты. Нестерпимая жара, из лёгких будто выкачали весь воздух, кажется, у него вспыхнули брови. Глубже, еще глубже, хоть куда-нибудь! К счастью, сюда долетела лишь малая толика силы огненного ту’ума. Но и ее хватило, чтобы Бригс с матами начал тушить вспыхнувший край меховой одежды (он единственный в отряде носил полный меховой комплект, ну да, южанину холодно в Скайриме), а Вигдис панично проверять свои рыжие патлы, не обгорели ли.       — Шлем надень, — язвительно посоветовал Гайдар, невольно любуясь бой-бабой. В свете драконьего пламени в ней прорисовались прекрасные черты, коих он раньше упорно не замечал.       На это девица ответила ему непонимающим взглядом кролика, что только что едва удрал от волка. Ага, для неё это ведь в новинку, бегать от драконов? Что ж, велкам ту май лайф!       От крика дова самовоспламенилась масляная жаровня, стоявшая в углу как раз напротив входа, а рядом с ней… Оп, глядите-ка, «слуховое» окно! Ура, помещение не замкнуто, они тут не задохнутся от чада.       — Народ, сюда! Пока ещё одним не жахнули!       И Гайдар подал пример, протискиваясь в узкую щель, скорее похожую на бойницу, чем на окно. По ту сторону, кстати, горел факел. Значит, это ещё обжитый уровень, драугров всяких можно не опасаться… Кто-то бесцеремонно помог ему, подпихнув в задницу. Гайдар полетел головой вниз. К счастью, лететь было недалеко, меньше метра. Когда он поднимался, что матерно «поблагодарить» за такую помощь, то внезапно обнаружил у горла кинжал.       — Тихо, ублюдок! Не подавай виду. Пускай все пролазят… — и приключенца властно оттащили подальше от лаза.       Следующей была Вигдис. Гайдар едва смог понять это в неверном свете чадящего факела. Он вот-вот потухнет. Стены вновь содрогнулись от крика дова. Интересно, опять огонь или они проявили оригинальность?       Вигдис плюхнулась, зашипев от боли, кажется, неудачно, прямо на локоть.       — Дерьмо тролля! Бард, ты бы хоть руку подал! Тебя не учили манерам, что ли?       Хотелось пошутить, что такой буке не пристало вспоминать о цивилизованных нравах, но Гайдар лишь шумно сглотнул, не решаясь на что иное. Кинжал у самого горла это ведь не магия, он осечки не даст.       — Зажги ещё факел или свечу сотвори, тут темно, как у Бригса сам знаешь где… — пробормотала деваха, поправляя снаряжение.       Редгард, который как раз с трудом просунул голову в меховой шапке в лаз, сказал сердито:       — Я всё слышу, между прочим!       — Ах, даэдра, я забыла, что ты даже на простейшую магию не способен… — с этими словами нордка-амазонка создала магическую свечу.       Надо же, коль припрет и на такое способна?       — Твою мать! Это кто?! — завопили одновременно и рыжуха, и снежок.       Ну, Гайдар его лица не видел. Он видит только одно — волосатую лапищу, которая сжимает игрушечный для такой ладони, но чертовски острый кинжал, кажется, работы орсимеров.       — Вы двое! Стойте там и не двигайтесь! А то я вашего приятеля порешу мгновенно! — этот грубый голос мог бы принадлежать и человеку, но вот цвет кожи… да, это определенно орк!       — Эй, полегче там! — сказал Бригс, медленно распрямляясь.       — Цыц! Оружие на пол! — скомандовал орк. Кстати, они него несло пивом и луком, то ещё «амбрэ». — Выполнять!       Дебил слегка пустил кровь Гайдару, поцарапав кожу. Приключенцу это очень не понравилось. Он был как-то раз в другой вирт-игре в качестве заложника, но там ты точно знал, что это игра… Странно, но даже в этот момент его внутренний тестер-профессионал очень удивился тому, что происходит. Никогда он не видел в Скайриме ситуаций с заложниками! И кто его схватил? Орк! Чтобы прямолинейные орки так поступали? Очень странно. Трусливый орк… Хм… Если Гайдар хоть что-то понимает в лоре, то такой наверняка должен стать отщепенцем, его выгнали из клановой крепости. Он прибился к разбойникам… Да!       — Слушай, ты ведь под Кюром ходишь, верно? Мы свои, мы его знаем… — начал было Гайдар, рассчитывая «заболтать» клыкомордого, пока друзья не придумают какой-то план. И где, на милость скажите, его телохранительница? Какого хрена они именно так разделились? Понятно, что думать было некогда, надо действовать… но это точно не в духе Дженассы.       — Заткнись, урод! Я про Кюра ничего больше и слышать не хочу!       Урод? Хм, даже интересно взглянуть на лицо этого «красавчика»…       — Эй-эй! Да успокойся ты, мы ребята мирные, мы просто укрываемся тут от непогоды… — Бригс изобразил самую обворожительную свою улыбочку, тем не менее сбрасывая пояс с оружием.       Ну, Снежку как раз оружие и не нужно, как показывают недавние события. Вигдис повторила за ним.       — Теперь отойдите туда вон, к потухшему горну! — скомандовал зеленокожий.       Гайдара всем корпусом развернули так, чтобы он был между орком и потенциально опасными Вигдис и Бригсом. Приключенец наконец-то понял, где он. Одна из многочисленных, довольно однотипных подземных кузен. Он их повидал много, когда смотрел ролики Финнигана по альфа-тубу. Блин, это как будто тысячу лет тому назад было, в совершенно другой жизни… интересно, а куда ведет труба? Запах гари тут чувствовался, но Гайдар подумал на эффект от дыхания дракона. Вытяжка тут хорошая, однако. Это он так от стресса пытается переключиться? Странно, но Гайдар, хоть ситуация была мягко говоря аховая, решительно не боялся орка. Он помнил, что сверху сразу три дракона хотят сделать из его тушки барбекю. На их фоне орк был просто смехотворным явлением. Гайдар осторожно покрутил головой, не обращая внимания на то, что кинжал продолжает терзать его горло. Он, бывало, и бритвой резался намного сильнее в других обстоятельствах. Благодаря своей любознательности заметил небольшую красную повязочку на левой руке, как раз там, где мощный бицепс.       — А что такого тебе сделал Кюр, что ты не хочешь про него слышать? И раз так, то почему всё ещё носишь повязку, что является символом его банды? — спросил приключенец.       — Что? Так ты правда знаешь? — орк был немного в смятении и даже чуток отодвинул лезвие кинжала.       — А то! Говорим же тебе, мы этого шельму Кюра знаем, как облупленного! — Гайдар говорил с интонацией полной уверенности, хотя в душе не знал, кто это такой. А Ормарра с ними тоже нет!       — Знаете… Да нихрена вы не знаете! Вы с ним не были последние пару недель! он совсем с катушек слетел! Обезумел! Помешался! — орк как будто перебирал все известные ему синонимы на чужом языке. Ну, или его зациклило.       — Ого, и почему ты так думаешь?       Гайдар одними лишь глазами приказал Бригсу пока ничего не делать. Да, забавно. Когда тестер был в студенческом театре, то у них практиковали такое упражнение: члены труппы должны глазами, без мимики, никак не двигая лицом, подозвать или отозвать от себя своего партнера. Причем этот скилл оттачивали серьезно, он очень помогал в постановках. И это никакая не магия или телепатия. Это реально работающий психологический навык. Учителя с большим стажем могут точно так же одними глазами сказать провинившемуся ученику все, что они о нем думают, пристыдить и поставить на место. Вот только члены труппы хорошо друг друга знали и понимали малейшие проявления мимики, микромоторики, которые не видны сразу. А учителя имели опыт и харизму. Что же Гайдар и Бригс? Да кто его знает, их даже приятелями не назовешь. Но то ли покровительство Кин, то ли прокачанное красноречие сделали чудо: снежок его понял правильно.       — Он приказал прикончить Ра’джирра! Он даже Изу не пощадил! Вы же наверняка видели трупы при входе в пещеру… — орк выдал нечто вроде истеричного всхлипа. — Даэдра! Иза! А я всё пытался её завоевать… Это всё проклятый меч! Проклятый! Он проклят, понимаете?!       — Вау! Приятель Ра’джирр… — с деланным сожалением закручинился Снежок, подыгрывая Гайдару.       В это время где-то вдалеке в пещере вновь что-то загрохотало. Надо же, драконы продолжают свои попытки! Где же там Дженасса и остальные?       — Ты знавал этого каджита? Тогда и Иза тебе знакома? — внезапно оживился орк. — Откуда? Они ведь не так долго с нами…       — Может быть, ты опустишь кинжал, и я всё тебе расскажу, и про Изу, и про наше знакомство? — миролюбиво предложил редгард.       Блин, вот у кого есть настоящая природная харизма! Гайдар даже почувствовал укол зависти.       Орк ослабил было хватку, но вдруг опомнился, заломил Гайдару правую руку и сделал шаг назад.       — Стойте-ка! А что это за звуки? Неужто та тварь из бездны, что сводит людей и меров с ума своим криком, очнулась? Вы её слышали? Это она?! — орк перешел на рычание, вот только не мужественное, а истеричное. Кто бы мог подумать, что можно истерично рычать…       — Тварь из бездны? — Вигдис и Бригс красноречиво переглянулись. — Какая ещё тварь?       И тут произошло нечто экстраординарное: у этой подземной кузни был другой вход, ведущий куда-то вниз, в глубины комплекса. Гайдар боковым зрением увидел дверной проём, а в нём человеческую фигуру. И она светилась бело-голубым светом.       — Какого ху… — начал было Гайдар, показывая свободной пока рукой в ту сторону.       — Это она! — в голосе орка было столько безнадёги и ужаса, что даже стало его жалко.       Орсимер отступил, его руки безвольно опустились. Вот только зачем было, гад такой, резать кожу еще сильнее, прям кровяка побежала по кадыку… Орк упал на колени, выставив перед собой руки, будто перед неотвратимой опасностью, словно он уж трусливо смирился со своей судьбой. Бригс моментально оказался рядом, чтобы помочь. Он почему-то подумал, что Гайдар сделал отвлекающий маневр, потому сказал:       — Не волнуйся, мы тебя, Язык, доставим куда надо, нам эти прибабахи только на руку… — потом он смолк.       Вигдис же подбежала к брошенному оружию и выхватила клинок. И её реакция была понятно, стоило лишь обратить внимание наконец-то на то, что происходило с дверьми. Сквозь окованные железом бруски старого, почерневшего аж дерева, проникали протуберанцы некоей энергии. Они напоминали ту взвесь, что образуется в воде, когда в неё капаешь плохо растворимой жидкостью. Ну, например, йод. Только цвет у неё был мертвенно-голубой, как… как и призрака, блин! Это и был призрак! Привидение отлепилось от двери, оставляя шлейф… ну, назовём это эктоплазмой. Следом за ним в помещение проникли еще две фигуры, они молчаливо и величаво проплыли в центр комнаты, пока Вигдис с рычанием почище орочьего пыталась активировать свою алхимическую горелку. Помощи от Одина они ведь не дождутся. Вторая часть отряда сгинула неведомо где. Фантомы же были в меру, так сказать, обезображены: у одного в груди торчало три призрачных стрелы, у другого не хватало полчерепа, будто молотом снесли, еще один волочил за собой призрачные кишки по полу. Жуть! Их лики — это то выражение, что смерть наложила на лица (и морды) живых людей, меров и зверолюдей (один из них был каджитом). У Гайдара прямо волосы дыбом встали, когда он случайно посмотрел в глаза одного из них. Такого холода он не чувствовал еще никогда, кроме тех случаев, когда и сам был на грани жизни и смерти. Эти глаза заставили тестера живо вспомнить в этот миг, как конал любимый кот его матушки. Детское впечатление запечатлелось в мозгу, словно огненное клеймо — не вытравишь с годами. Агония, остекленевшие глаза, слюнявый оскал, будто он хотел покусать свою смерть, словно она враг из плоти и крови… Господи, да это страшнее всего, что только могут предложить любые современные ужастики! От ужаса Гайдар застыл соляным столпом. Редгард оглянулся на него, ругнулся и вышел вперёд.       — О, Ту’вакка, что за дрянь! — с этими словами редгард активировал эту свою загадочную способность — в его руках появились два меча, сияющих похожим призрачным голубым светом.       С диким воплем редгард бросился на ближайшего призрака, каджита. Вигдис же не успела зажечь гирьку своей кусуригамы, да и неудобно, собственно, ею орудовать в довольно тесном помещении, так что атаковала нежить обычным клинком, и… тот прошел насквозь и не причинил ни малейшего вреда уже мертвому! Рыжая помянула Молага Бала и ушла перекатом от загребущих рук умертвия. А руки фантома удлинились совершенно невероятным образом, схватили девку за ее роскошную шевелюру, так что она пронзительно завизжала. Ха! А еще «бесстрашная воительница».       Этот крик вывел Гайдара из ступора. Кишки Боэтии, да что ж такое с ним?! Вот третий противник, летит к нему. Какой-то эльф при жизни был, кажется. Так, оружие из стали ему нипочем, только редгард вон скрестил свои клинки с оружием призрака, фехтует, как бы безумно это ни звучало. А что может противопоставить Гайдар?       — ФУС! — сор и зола с пола, всякие мелкие предметы, что не были закреплены, — все это полетело в лицо мертвому эльфу. Волна эха больно ударила по ушам в закрытом помещении.       Тот даже не зажмурился. Ну ясно. Он же мертвый, у него нет рефлексов. Впервые Гайдар видел, что его ультимативное оружие — ту’ум — не возымел вообще никакого эффекта на врага. В эту секунду он понял: драконы применили свою старую тактику, что использовали еще при той башне на юге Вайтрана: они криком воскресили нежить. Но если там были обычные зомби, тупые и уязвимые для честного клинка, то тут призраки! И этот противник ужасен! Гайдар тоже отскочил, сделал перекат. А вот трусливый орк всё так же стоял на коленях. От дальнейшего зрелища захотелось блевать… Призрак просто раскрыл пасть, что как у анаконды, под невероятным углом обхватила всю верхнюю половину туловища орка. Хрум! И нет его! Только кровавый фонтан до самого потолка!       Бл**ь-с*ка! Памагити! Гайдар «вульднулся» в противоположный угол кузницы, по пути больно стукнувшись бедром об какой-то инструмент. Его аж тошнило от ужаса и паники, а руки трусились, как у пьяного. Довакин? Герой? Хрен там плавал! Его сейчас просто схарчат по чем зря…       В то же время Вигдис привидение за волосы приподняло под самый потолок, тоже разинув пасть, как крокодил. Как селедку из банки, такое вот неуместное сравнение пришло в голову приключенцу. «Ледяные призраки… вылазят на поверхность из мрачных холодных глубин, чтобы полакомиться человечиной?» Бл**ь! Да именно это прямо сейчас перед собой Гайдар и видит!       — Один, сука, где ты есть?! — заорал Гайдар во всю мощь лёгких.       Тут он заметил, что редград своими саблями посёк своего противника на бастурму и атаковал гада, что схватил Вигдис сзади. Его «духовные клинки» — это, блин, нечто! Но оставался еще и третий противник. Этот вот неупокоенный эльф. И он тянет свои крегли к нему, Гайдару! Что эффективно против нежити? Огонь! Но он еще не выучил огненный крик! Что делать? Что делать, я вас спрашиваю?! Кому можно задать подобный вопрос в такую секунду?.. Может, «Файм»? Самому стать призраком? Но Гайдар не поглотил душу дракона, чтобы активировать этот крик. Тогда, в Устенгреве, это получилось… да хрен знает, как получилось, но повторить фокус он не может. Не кричится у него «файм» и всё тут. «Вульд»? Бегать от него? Да он так в темноте (а едва чадащий факел вновь стал единым источником света, ведь свеча Вигдис погасла, когда она вступила в бой) все углы пересчитает, все кости себе сломает. И что же? Падать на колени, как тот орк, чтобы ждать жуткой смерти?       — Кин! Кин-Кинарет, выручай! — взмолился Гайдар, когда и его настигли холодные, как лед, когтистые лапы (эльф тоже как будто трансформировался, его призрачная плоть приобретала звериные черты).       Однако Кин и так много даёт своим адептам, что ей ещё с небес спускаться, чтобы спасать оболтусов аколитов? Хрен! Сам справляйся! Очень грустное озарение… Стоп! Озарение? Да не далее как десять минут назад ведь… Он не так молится! Надо просить о водительстве, об озарении!       — Кин, дай мне знак!       Едва эти слова слетели с уст Гайдара, как его схватили за ногу, перевернули, и так, вниз головой, он увидел раскрытую безразмерную пасть призрака, что веяла космическим холодом вечного небытия. «Твою ж то мать, какой бесславный конец», — только и успел подумать Гайдар. Спустя миллисекунду он обратил внимание на жжение в груди и как будто какой-то свет из-под доспеха. Что у него за шиворотом? «Звезда Меридии»! **утся мишки! Даэдрический артефакт! Или чем там является эта безделушка? Он сияет и жжётся! Вот тебе и знак! Гайдар засунул правую руку за пазуху. Как он тут оказался? Он его разве не отдавал обратно Вигдис? Гайдар уже не помнил… Да, действительно, правая будто бы уже «привыкла» к ощущениям, и не так жжётся. Меридия ненавидит нежить. Любую нежить. Призванную или самопроизвольно зародившуюся на курганах — неважно. Призраки — это нежить. А этот артефакт напрямую связан с магна-ге. Гайдар вытянул руку перед собой, жмурясь от яркого света, ведь додекаэдр сиял, как маленькая звезда. Но в отличии от звездного, этот свет был горячим, обжигающим. Гайдар почувствовал невесомость, он летит в пасть чудища. Но сияющий опал вдруг взрывается энергией света, разрывает туманную дымку призрачной плоти, обращает в пепел и дым, в ничто! БАМ! — звонкий хлопок, взрывная волна. Ух ты! А ведь подобное происходит при добивании нежити клинком Меридии. Эффект такой же!       Бл*! Вот только больно лицом падать на каменный пол!       Что там остальные? Бригс отбил рыжую бестию у привидения, та схватилась на ноги и сумела все же зажечь гирьку. Ревенант и так уже пылал странным голубовато-оранжевым пламенем, видать, ударная волна задела. Но когда редгард и нордка насели на него вдвоем, тот стал уменьшаться, как снеговик под солнцем, ошметки эктоплазмы так и полетели в стороны, потом и он издох с громким потусторонним воплем. Вот и всё. Две кучки пепла и невесомый дым от первого, которого почикал Бригс. Гайдару стало даже смешно. Такая огромная опасность, а после себя оставляет лишь чуть более чем ничего. Он подошёл к пеплу, взял щепотку, не веря, что вот он, враг, повержен.       Вигдис сплюнула на вторую кучку.       — Верно говоришь, та еще дрянь! Спасибо! Выручил, как всегда.       Это всё в адрес Снежка, который держал грудь колесом. Ну да, Гайдар похвалы не заслужил, он опять нихрена не сделал. А действие артефакта — чистой воды случайность… а точнее… М-да. «Теперь ты мой должник, довакин», — услышал он на грани слышимости. Не Кин, так Меридия вмешалась. Даэдра всегда вмешиваются в судьбы смертных. Пусть она и Магна-Ге, но вместе с тем и Принцесса Обливиона. А ведь говорили ему умные люди не иметь дела с дэдрическими принцами…       Блин, и что теперь Кинарет? Отречется, проклянет? Епитимью наложит? Или нет? Или эта небожительница всё так и планировала? Сиюминутных ответов на вопросы Гайдар не получил, но и дискомфорта, когда поминал Кин, не почувствовал. Знать, всё в порядке.       — Не за что. Мы всё ещё команда. Так ведь? — и редгард белозубо улыбнулся.       Вигдис не ответила, но улыбнулась в ответ. Гайдару от этого опять стало неловко.       — Так, давайте двинемся дальше. Мне кажется, это действие крика дова. Они подняли умертвий, когда поняли, что им самим своими тушами сюда никак не попасть.       — Я видала разные призывы, но чтобы такое… — Вигдис покачала головой. — Воистину драконы — страшные противники.       — Надо найти остальных, — Бригс тоже любил говорить по существу.       — Да что их искать, дверь эту откроем, они должны быть рядом, — и Вигдис первой подошла к двери. — А ты пока лучину зажги хоть какую, а то так и будем в потемках идти.       Гайдар хлопнул себя по лбу, исполнил, что было сказано. Дверь была покрыта фосфоресцирующей гадостью. Эктоплазма? «Кстати, надо бы собрать в скляночку эту дрянь, может быть, алхимикам продадим», — подумал Гайдар и исполнил задуманное, пока двое наёмников возились с дверью.       За ней их ожидал «сюрприз» в виде сразу трёх кучек эктоплазмы и нескольких рассыпавшихся скелетов. Остальных членов команды нигде не было видно. Бригс прокрался за поворот, где были ступеньки, там тоже никого. У Гайдара плохо складывалась трехмерная карта в голове, где они, куда дальше? Ну, если направо от их двери, то кажется есть уклон вниз. Туда и двинулись. Звать голосом не решались. Однако, кажется, предусмотрительная Дженасса или кто-то еще, оставили им много «хлебных крошек» в виде упокоенных трупов и пепла. Его, кстати, Один, кажется, уже облутал. Вигдис угрюмо пробормотала:       — Они отходили с боем всё ниже и ниже, а сверху пёрла целая орда всё новых и новых умертвий. В основном скелеты, но вот была и пара зомби…       Да, Гайдар узнал трупы, что они видели на входе в локацию.       — И ещё как минимум четыре призрака. Но с магией им противостоять несложная задача…       — Странно, если Один применял свой «бафф» на оружие, то почему наши клинки не вспыхнули? — спросил Гайдар.       — У этой магии есть ограничения на радиус действия, — сухо ответил редгард.       Ага. Ну да, команда всегда работает вместе, сплоченно. Зачем им большой радиус действия? Ну, или может быть у Одина слишком мало маны?       Пока шли, Гайдар наткнулся на книжный постамент, но книга на нем сгорела. Ужель от огня ту’ума? Потом была еще какая-то комната, но там было пусто, кто-то уже вынес всё ценное. А затем, наконец-то большое помещение, где уже горели факелы. Так, значит, Дженасса и остальные точно тут бывали. И снова много трупов и скелетов, настоящее побоище. Видать, тут и полегла большая часть призванной дова армии мертвецов. Когда они искали путь дальше, то услышали характерный звук. Ту’ум. Очевидно, дальше не обошлось без мертвяков-«боссов», которые и сами владели криками. Жесть! Как же они от такой толпы там отбиваются! Нужно спешить на подмогу!       Спустились еще ниже. Это был уже другой уровень постройки… А точнее даже не уровень, а природная пещера. Гигантских размеров. После Устенгрева Гайдар уж думал, что его не удивить красотами… Но ЭТО! Это было нечто запредельное… Подземный лес! Деревья в нём сияли… И это была не обычная флюоресценция. Это нечто мистическое, магическое, непознанное. Свет факелов стал не нужен. Он казался в этом месте просто кощунственным. Сверху тоже падал свет. Кажется, на поверхности уже рассвет. Как быстро прошел день. Удивительно… А они, по сути, без особенного отдыха всё время сражаются, Гайдар аж с ног валится. А вот Вигдис со Снежком — двужильные. Но и это еще не всё… где-то за деревьями раздавались зычные хэканья Ормарра. Шел бой. С кем?       — Быстрей туда! — показал в очевидном направлении Бригс.       Побежали. Гайдар внезапно споткнулся. Да что ж за ракшас неуклюжий! Но не успел он откостерить себя или корни деревьев, как увидел, что его за ногу пытался схватить… Зомби? Нет! Мужик какой-то. Он умоляюще протягивал руки. Хм, а бронька у него козырная, видать, на заказ делана… Гайдар крикнул вслед Вигдис:       — Тут раненый мужик! Я задержусь, расспрошу!       Кажется, те не слушали, просто махнули на довакина рукой. Ну, вот те и пожалуйста!       — Эй, мужик! Ты кто? — обратился Гайдар к раненому.       Тот, кажется, помирал, вид у него был аховый — кишки наружу.       Ну, Даника из Вайтрана и не такое лечила… Но у них нет с собой карманной Даники.       — Наконец-то хоть кто-то остановился… — прохрипел тот. — Меня… я… Кюр…       Да-с, говорить ему было тяжело. Блин, Гайдар видел уже слишком много смертей. Этот мужик ему совершенно незнаком, но его было жалко.       — А! Кюр, да? Что происходит? Что случилось с тобой и твоей… бандой? — Гайдар решил называть вещи своими именами.       — Ра’джирр, проклятый кошак… Он отнял мой клинок… Он бредил, что Бледная Леди придёт за нами, ведь мы нарушили её покой…       — Бледная Леди? Ты про смерть, что ли? — не понял Гайдар. Он часто слышал подобный эвфемизм в английском языке.       — Смерть… Она — смерть… — совсем уж затухая, прошептал бандит и свесил голову на грудь. Всё, отмучился.       Гайдар воровато оглянулся по сторонам. Вот никогда не занимался вроде бы таким. Не он убил парня, так что «право меча» тут не играет. Но смотреть, как пропадает даром такой шикарный легкий доспех, было выше его сил. Он стал стаскивать оный с трупа. Рядом тёк ручеёк, макнул туда для проформы. Вот, бляшки на животе заменить, и будет просто отлично! Приступ манчкинства захватил его, пока остальные там отдувались, бороли драугров или что там было. Какая глупость! Ему должно быть стыдно. Это ведь… Что? Не игра? А жизнь? Ой… сведут его с ума однажды эти мысли… Но этот дурацкий поступок, кажется, спас ему жизнь.       Раздался оглушительный треск. Гайдар поднял взор в небо… Точнее потолок этой гигантской пещеры. Что творится-то? Даэдра! Да им на голову рушится свод! Пи***ц!!! Гайдар побежал к ближайшему карнизику, чтобы укрыться. Около минуты происходил форменный апокалипсис, когда камни падали на голову. По счастливому стечению обстоятельств (а прежде всего потому, что Гайдар оказался далеко от эпицентра) его так и не пришибло ничем. А потом в дыре сверху показалась хищная драконья морда! Да ну нафиг!!! Это ж его худший кошмар! Он будто мышка, а дова — прожорливый кот. И Гайдара загнали в угол. Приключенец неверящим взором уставился ввысь, задкуя к скале, чтобы прижаться к ней спиной, слиться с ней, стать незаметным. Да, на этот раз за него действительно «взялись всерьёз». Драконов не удовлетворяет половинчатый результат. Они каким-то образом чуют, несмотря на всю магию Дженассы и Одина, что довакин все еще коптит небо Тамриэля. А значит, надо уничтожить его любой ценой. И этот третий дрог-лок, что прибыл на подмогу профанам, настолько силён, что ему даже расхерачить верхушку горы, чтобы добраться до добычи — не проблема. Блин, но как же остальные? Неужели они все погибли? Гайдару даже плакать вдруг захотелось. Суки! Проклятые суки, эти драконы! Да как вы смеете! Это его люди! Его Дженасса, и его Ормарр. Они подписались идти с ним до конца. Гайдар не может их подвести! Странный выверт сознания, ведь Вигдис копала под него, хотела сдать с потрохами Фритджофу и всё такое… Да, эта дурья башка — особый случай. Но она тоже — его. Часть его приключения, драконам на съедение отдавать он рыжуху не намерен. На Гайдара вдруг напала лютая злость, так что он даже ногой топнул. «Подохну, но не отдам!» Разительная перемена по сравнению с недавним малодушеством перед лицом какого-то дрянного призрака. Он принял решение и незаметно пополз в сторону, где, как он думал, разыгралась основная битва. А драконья башка опустилась на длинной шее и стала поливать все, что внизу, огнём. Атас! Сначала камни с неба, а потом «огонь и сера». Прямо библейские масштабы!       Куда там «ванильному» Скайриму! Сейчас Гайдар чувствовал такое напряжение, такой азарт, что сердце выпрыгивало из груди. Там драконы уж точно не действовали сообща, не устраивали охоту, не взрывали к даэдровой бабушке горы, чтобы добраться до довакина! Он не знал, что он сейчас сделает, но точно что-то сделает. Хотите его тушку? «Come and get it!» Как говорят у нас в русских деревнях. Лезьте внутрь, чего уж, пошире дырочку сделайте… Тогда уж я вам покажу, кто тут на самом деле босс в этой качалке… То есть «Мастер ту’ума»! «Не дай Кин, кто-то ещё из отряда погиб, я вам устрою!» — накручивал себя Гайдар, а сам молился всем богам, чтобы это было не так. Они должны быть живы!       И тут ему открылась наконец перспектива на бывшее поле боя. Штук сорок скелетов. Штук двадцать зомби (наверное, все остатки ватаги Кюра) и неизвестное количество призраков. Сейчас же все утонуло в непонятной дымке и каменном крошеве. Дымка? Что за дымка? Это магическое поле! Оно отразило основную массу тяжеленных булыжников. Тут же сотни тысячи тонн!!! И кто его создал? Неужто Один с Дженассой такие могучие? Да нет… Вон они лежат, кажись в тотальном отрубе… Но дышат, это он видит. Это у него от стресса так зрение обострилось? Или это опять «дыхание Кин»? Тогда кто держит магический купол? Огонь стекает по нему, не причиняя вреда отряду… А вот кто оказался вне купола (какой-то каджит — раздавлен огромной глыбой, только кровавые брызги вокруг, и хвост с ногами торчат из-под неё; несколько драугров и каких-то непонятных тварей, кажется, ледяных атронахов) — эти все «всмятку». Наконец пыль оседает, и Гайдар видит того… точнее, ту, кто держит купол. Матка боска! Это была прекрасная женщина в белом саване. Бледная Леди? Она обладала абсолютно невыразимой красотой. Вот бывают такие люди с настолько прекрасным лицом, но не глянцевым, как модели с обложки, а величественным. Ну, наверное, для сравнения разве что маска Нефертити подошла бы. И вот это была одна из таких. Её глаза сияли, её саван жил своей жизнью, порождая такие же бледные протуберанцы мистической энергии. Губы Гайдара сами по себе прошептали её имя. Вновь знание пришло откуда-то извне. Аумриэль. Леди тут же обернулась к нему, ее чудные глаза, что как два льдистых озера, безошибочно нашли его среди камней и глыб льда. Она вдруг оскалилась, обнажив острейшие мелкие зубы, как у пираньи. Гайдар тут же обратил внимание и на другие детали, что рушили образ волшебного создания: руки с жуткими когтями, хищные скулы, длинные уши, что подошли бы скорее рыси, чем эльфу. Гайдар не видел ничего похожего в оригинальной игре (возможно, контентмейкеры по Скайриму никогда особо не останавливались на этом), но образ Бледной Леди тем не менее казался ему и пугающе знакомым и одновременно чуждым, будто смотрит он сквозь толщу веков не просто на чужестранца, а на порождение абсолютно другой эпохи, что живет по абсолютно другим законам. Такими глазами могли бы смотреть на мир мифические анунаки или там нефалимы, буде они существовали когда-либо и где-либо, кроме фантазии историков, писателей и библеистов. Но главное он уловил: это были глаза хищника. Очень. Очень. ОЧЕНЬ злого хищника. И зол он на тех, кто попытался отобрать у него добычу, законную добычу!       А что же драконы? Тот дрог-лок устал плеваться огнем, вынул башку. Но вместо него засунул свою ещё один. И тоже крикнул «Йол-Тор-Шуль!»       Однако Бледная Леди больше не собиралась терпеть издевательства. Вдруг, без какого-либо видимого перехода или спец-эффекта, Леди стало… трое! Три одинаковых полупризрачных фигуры стрелами устремились вверх, избегая струи огня, будто стрекозы, что уворачиваются от рук нерасторопного мальчишки. Ой-ой, кажется, кому-то сейчас не поздоровится… саваны за их спинами раздулись, словно паруса. С этой обширной поверхности в дракона полетели сотни… нет, тысячи острых ледяных осколков! Лёд против пламени. При прямом столкновении пламя было сильнее, но иногда осколки попадали в цель и… пробивали казавшуюся непробиваемой шкуру дова! Вот это да! Дова завопил от боли и вынул голову из пробитой дырки. Вниз посыпались новые камни. Даэдра! А ведь купола теперь тоже нет! Гайдар с ужасом наблюдал за траекторией падения самого крупного обломка скалы. Дженассе капец! Нет! Сука-тварь! Нет!       — ФУС-РО! — два слова силы, мощь и точность, плюс невероятное желание отклонить этот булыжник сотворили маленькое чудо: тот отлетел в сторону, на лету рассыпаясь на целый дождь более мелких осколков.       Не сделал ли только хуже? Блин, какая удача! Камни так и барабанили по странной поляне, где находились все его боевые товарищи, но ни один не попал по телу. Они целы! У Гайдара отлегло от сердца. Вместе с тем он почувствовал, как саднит горло от перенапряжения. Еще никогда он так не выкладывался в точность. Это просто за гранью гениальности и интуиции — ударить так, чтобы ни один осколок не повредил друзьям. По силе, он чувствовал это в себе, можно было бы ударить и так, чтобы камень просто взорвался, как шрапнельный снаряд, или же отлетел, как пушечное ядро, в сторону. Вот только в таком случае вся эта пещера коллапсировала бы, завалилась в самое себя. Он нашёл баланс между этими двумя вариантами. В груди у довакина загорелся странный огонь. Яростный, бушующий. Его голосовые связки обрели вдруг неведомую мощь. Даже обычный вдох-выдох порождали нехилую такую вибрацию. Вибрация наполнила всё его естество. Ого! То самое состояние, что так напугало его при недавней битве. Эта сила… Она слишком большая… Он теперь, как Борри, что, не контролируя себя, как говорил Арнгейр, может заставить Глотку Мира ходить ходуном, может вызвать девятибалльное землетрясение. Гайдар даже руку на уста положил, чтобы чего не ляпнуть. Вдруг он сейчас способен реально обрушить всю эту гору? Твою ж то дивизию! Откуда этот огонь в груди и что с ним делать? Ясно одно: он напрямую связан с его гневом. А приключенца аж распирает от желания надрать задницу этим драконам! Вот только реально оценивая ситуацию, может ли он? Всего с тремя криками? Сила ничто без умения, без настоящего арсенала ту’умов. Да и горло болит. Это признак того, что он на пределе. Ещё один такой вот крик, и всё, он надорвется. Это самоубийство. Нельзя так.       А тем временем Бледная Леди вступила в схватку с дова на вершине горы. Что там происходила, одним богам ведомо, но кажется, дова были ошарашены её мощью. Они втроём защищались, а не нападали. Да кто ж такая эта «Аумриэль»? Древняя… Та, кого сильнейшие потомки Исграмора пытались победить, но смогли лишь заточить… Ух, аж в темечко покалывает от этих новых инсайтов. Владычица призрачных земель, вечная Мать, что ищет потерянную Дочь… Ой, реально больно… Гайдар будто на секунду увидел чудовищной длительности тайм-лапс, когда время поскакало вспять на тысячи лет. И всегда одно и то же: безутешная мать во вретище ищет дочь, бродит по болотам, по снежным топям земли, что в будущем станет известна как Морфал. Нет, хватит! Это загадка не для его мозгов. Он слишком устал. Кто бы она ни была, раз она прямо сейчас даёт п**ды драконам, будем относиться с почтением, которого та заслуживает. Однако инсайт всё никак не хотел заканчиваться. Гайдар в видении увидел тени эпичных могучих воинов, рядом с которыми он чувствовал себя карликом. Карлик на плечах гигантов. Довакин… Они сражались с Бледной Леди. Они были побеждены. Однако один из них смог воткнуть меч вот сюда, в это средоточие силы… и… и на века парализовать Бледную Леди, погрузить её в сон… «Запечатать», прекратить её вечные поиски. За что та даже была благодарна, кажется. По крайней мере, она не стала мстить и накладывать проклятие на эти земли, хотя могла бы, Гайдар это ясно почувствовал. Она добровольно решила передохнуть несколько эонов истории, для неё это не время. Когда к Гайдару вернулось зрение, он сразу понял, что странный каменный алтарь и есть то самое средоточие силы этой Бледной Леди. А вот где тот меч? Да, любой другой меч тут не подойдет, нужен именно этот! Интуиция подвела его к кровавому пятну, что осталось от каджита. Да, меч там, под огромным камнем, что одной своей стороной погрузился в песок (а роща с алтарем этой древней находилась на берегу мелкого озера). Нужно отворотить этот камень… Как? Вновь ту’умом. Это хорошая цель для второго мощнейшего на его памяти крика. Да. Драконов на себя взяла Леди, а он упокоит её саму после боя…       Только Гайдар примерился жахнуть, как вдруг почувствовал нечто необычайное. Ого! Да ладно! Она не просто сразилась! Она победила одного из них! Душа дракона! Гайдар с огромного расстояния, может, чуть больше двух километров, стал отсасывать спиритуальную сущность дрог-лок. Дова мёртв, а он оказался рядом. Ну, зашибись! Вновь ещё одна «лёгкая победа» в его копилочку. Вот только нихрена она не лёгкая… Тем не менее, душа поверженного дова дала ему сил, окрылила, укрепила Голос, а ведь он думал, что потратит последние. Да, теперь этот булыжник ему — как два пальца об асфальт. А он, помнится, ещё удивлялся, неужто Ульфрик и правда мог ворота городские ту’умом выносить? Еще как!       — Фус-ро! — мягко и плавно камень весом в несколько десятков тысяч тонн перевернулся и хлюпнулся в озеро, подняв тучу брызг.       Его товарищи, оглушенные, стали мычать, им душ ледяной водой не понравился. Хэх, терпите, голубчики, вам лучше бы не приходить в себя, пока тут такая катавасия. А вот и меч. Выглядит, как мачете с зазубринами, ковка очень грубая. Но мистической силищи в нём столько, что даже Гайдар с нулевым пониманием магии чуял. М-да, работа чуть ли не сынов Исграмора… Легендарная древность. Но себе его заграбастывать нельзя. Он не на то заточен. В бою будет не многим лучше обычной резалки, сделанной современными кузнецами-волшебниками и зачарователями. Даже и получше есть много вещей. Но сила его в другом. Он предназначен запечатать именно Бледную Леди, и эту функцию он будет исполнять даже до конца времен, когда бы этот конец ни наступил. Удар чудовищной глыбы камня его даже не погнул. Так что прочность тут запредельная, как и долговечность.       Побоище там наверху продолжалось. И вот вторая душа! Неужели! Да это просто аттракцион невиданной щедрости. Но вот третий дова был хитрее, он не счел ниже своего достоинства свалить восвояси, если враг оказался сильнее. Гайдар просто шестым чувством ощутил, что дракон ударил по тапкам, и это не блеф, не военная хитрость. Он просто понял, что огребёт. Всё, свалил. Не слышно криков, нет ощущения этих хищных глаз Саурона, что смотрят на тебя сверху.       Хотя нет, ложь. Вот же они, эти хищные глаза. Ох, мать! Как же она смотрит! Гайдар предпочел бы оказаться один на один с голодной львицей, а не с… этим существом. Но за выражением неутолимого голода читалось и нечто иное: мольба. Мольба? Как странно… Призрачная женщина обнажила свои зубы, коротко зашипела, будто собирается вот прямо сейчас на глазах Гайдара схарчить Вигдис, что лежала с краю, ближе других к алтарю. Но потом она глазами указала на меч. Да, он может это остановить. И лучше прямо сейчас, пока голод не заставил её сожрать товарищей Гайдара.       — Покойся с миром, Аумриэль, — произнёс Гайдар голосом, всё ещё вибрирующим от огромной силы. В пещере прогрохотали раскаты грома.       Затем довакин засадил меч в щель на этом алтаре. Это было как будто легенда про Артура наоборот. Не леди озера подносит герою меч. Это он его втыкает в камень навечно, чтобы ее упокоить. Бледная Леди взвилась с воплем ввысь, а потом бухнулась в воду озера рядом. Всё. Даже круги не пошли. Будто и не было её.       Гайдар с облегчением вздохнул и, как бывало уже не раз, без сил сполз по гладкому камню алтаря вниз, к его подножию.       Подняв глаза, он обнаружил, что первым из его друзей от шока оправился Хаген. Сермяжник смотрел на него во все глаза, что стали похожи на блюдца. Интересно, когда именно он очнулся, что именно увидел? Легенда многих поколений земель Морфала расшаркалась с довакином и сама пошла топиться в озеро. Бляха, да он сейчас уверует, что Гайдар не просто Довакин, а просто какой-то Иисус, который всех спасает… Ну и к даэдра! Гайдару в этот момент было абсолютно пофиг. Он вновь стал дышать нормально. Его гнев и ярость ушли, огонь в груди погас.       — Что, друг, буди остальных, а то простудятся ещё, — сказал он безмятежно.