Проклятый Девятью

      Не было бы счастья, так несчастье помогло: после долгих хождений и возлияний Оддманд наконец-то напал на след искомой Сапфир. Как то обычно и бывает, случайно. Ну, любой опытный агент понимает, что случайности не случайны, ведь он широко расставил сети, интересуясь всем подряд, суя нос, куда надо и куда не надо, рано или поздно эта птичка поймалась бы. Так вот, он подслушал разговор некоего Шадра с его приятелем. Тот кручинился по поводу долга, не кому-нибудь, а той самой Сапфир. Что это «та самая», Оддманд вычислил, когда после подслушанного разговора подсел к грустному редгарду и предложил помочь. «Чем мне может помочь нищий?» — удивился тот. «Ты не гляди на внешность, должен был уловить, что она обманчива», — осадил юношу шпик. Оказалось, этот урок он усвоил действительно хорошо. Конюх (а именно на рифтенской конюшне юнец и работал) всё подбивал клинья к неприступной мадам. Он думал, что у них легкий флирт и симпатия, но воровка при первом же удобном случае кинула беднягу.       Дело было так: малоопытный в делах торговли коневод решил затариться стременами и сёдлами в Вайтране, а продать в Рифтене. Здесь спрос на это дело повысился из-за атаки драконов на Вайтран и общего спада торговли лошадьми. Денег на оборудку занял как раз у Сапфир (он, по ходу, не соображал, чем та на самом деле зарабатывает, считал ее обычной вольнонаемной авантюристкой, пока она сама ему не раскрыла глаза фразой «в следующий раз поменьше болтай о своих планах в тавернах, где полно ушей»). Само собой, груз по дороге украли, оставив редгарда ни с чем. А Сапфир требует свои деньги назад. Не далее как на послезавтра у них назначена стрелка, на которой он собирался слезно молить бессердечную кидалу, чтобы она дала ему отсрочку. Ну-ну… Без помощи тут не обойтись. Какое счастье, что мир не без добрых людей, правда? Вот, Оддманд готов ему помочь. Нет, денег у него нет, он же не даром попрошайничает на улице? Зато он обладает хорошим даром убеждения и многочисленными связями в торговых кругах, что-нибудь они вместе придумают.       Лох, которого развели, готов вцепиться за любого, кто предложит помощь. Оддманд даже пожалел парня. А если бы он тоже был кидалой, то парень вообще не расплатился бы до конца дней своих… Эх-х, чему только современную молодёжь учат…       Оддманд обыскался неуловимую воровку, а тут такая оказия — сама придет в четко обозначенное место, в четко обозначенное время, это ли не удача?.. Удача номер два: «Рохана-Ловкача» действительно представили Бриньольфу. Тот похмыкал, помурлыкал под нос, рассматривая рыхлого на вид кандидата, спросил, что тот умеет. Метать ножи хорошо, а как на счет открывать двери и сундуки? Нет, такими талантами шпик, увы, не обладал на достаточном уровне. В форточки лазить? Слишком стар для такого. Щипать умеешь? Тоже не его профиль. А вот зубы заговаривать, быть «подсадным», притвориться кем-то другим для дела — это за милую душу. Профиль редкий, масштабными аферами, где такие таланты нужны, Гильдия сейчас редко занимается, но его будут иметь ввиду… Кстати, насчет «притвориться кем-то другим», слыхал он, в Рифтене обретается гений искусства перевоплощения, что может изменить личину… Другие собеседники напряглись, однако Бриньольф заинтересовался. Обещал, когда настанет час, познакомить его лично с этой мастерицей. А чтобы настал он побыстрее, Бриньольф решил дать Оддманду тестовое задание: уговорами, посулами, угрозами, да как угодно еще, но не силовым методом, без драк и поножовщины, сбить с нескольких должников полагающийся Гильдии барыш. Ох-х, сложное испытание для того, кто город не знает, однако Оддманд согласился. Если выполнит — его официально сделают членом Гильдии, доверят по-настоящему серьёзную работу, где он сможет реально раскрыться. Жаль, разговор этот состоялся до того, как он надыбал Шадра. Но целей в Рифтене у шпика много, даже если схватит он за руку эту самую Сапфир, это еще не значит, что она ему все выложит, надо бы заиметь авторитет в Гильдии, тогда их диалог будет более… контролируем.       И Оддманд занялся привычным и любимым делом — сбором информации. Бриньольфу было некогда цацкаться с новичком, так что пришлось потусоваться среди воров весьма основательно. А что, у него есть оправдание, сам Бриньольф ему миссию дал, а вот как выполнить лучше, не сказал, подскажите, есть ли какие слабости у должников? С первой из них, Хельгой, все было довольно просто: чуть ли не каждый в городе знал, что владелица местной ночлежки не брезгует дополнительным подработком за «дополнительные услуги». Нордка из всего пантеона особо почитала Дибеллу и, по признанию одного из «ухажёров», в совершенстве владеет искусством Темной ее ипостаси, не стесняется применять его на практике, меняя мужчин одного за другим.       Выяснилось также, что у нее в ночлежке работала племянница Свана, которую «бизнес-вуман» взяла под крыло после смерти родителей оной, однако с выгодой использует родную кровь в качестве бесплатной помощницы в таверне (а может, и не только помощницы?). Слухи-слухи-слухи. Злые языки охотно изливали скабрезные подробности о чужой личной жизни. Иногда это мешало составить реальную картину событий, иногда помогало. Опыт работы шпиком помогал Оддманду отделить зерна истины от плевел злопыхательства, но и он был поражен глубиной «кроличьей норы», что открылась ему после того, как он навестил ночлежку. По идее, это должна была стать его первая остановка в Рифтене, контингента, подобного ему, что перебивается с хлеба на воду, тут хватало. В заведении Хельги он поговорил с самой девчушкой, Сваной, и оказалось, что та — просто аленький цветочек, невинна и чиста. А свою тётку наоборот всячески презирает за… «чрезмерное увлечение культом Дибеллы». Рассказала, краснея, что однажды та устроила настоящую оргию, в которой участвовало сразу трое мужиков. Оддманд, привыкший ко всему, тем не менее присвистнул. Да, жалко, что юная прелестница вынуждена обитать с такой развратницей. Свана сказала, что и на нее «паскуда» поглядывает маслянистым взором. Не ровен час, склонит к чему-то эдакому, а она что ей противопоставит? Альтернатива — быть выгнанной на мороз, в буквальном смысле слова! Надо ж, ко всему прочему еще и инцест в списке потенциальных грехов! Оддманду даже поплохело немного от такой информации. Девушка хотела обезопасить себя от домоганий. Аргументом может быть огласка сексуальных предпочтений и распущенности тёти. В городе довольно популярен храм Мары, богини чистой любви, освященной браком, а также сострадания. А мужики те, между прочим, женатые. Хельгу жены на части порвут, за косы тягая по мостовой. Да, опасаясь такого скандала, поклонница Дибеллы наверняка отстанет от Сваны, возможно, даже улучшит условия ее проживания. А то обращалась с ней, как с бесплатной рабыней.       Кстати, Свана относилась к некоей боковой ветви довольно знаменитого в Скайриме клана Крепкий Щит. Его представители в основном обитали в Истмарке, но некоторых носителей фамилии лично Оддманд встречал даже в Маркарте… Если родственники узнают, что какое непотребство сделали с девчушкой, то не из доброты душевной, так из чувства долга, может быть, примут ее к себе… Хотя и там ее полы подметать разве что припашут, воительницы из девушки точно уже не слепишь… В общем, решил помочь, убить двух зайцев: скомпрометировать Хельгу означает получить рычаг влияния, чтобы та была посговорчивей, когда речь зайдет о долгах перед Гильдией. Как это сделать? Была у последователей Темной Дибеллы одна заморочка: женщины, практиковавшие «Путь наслаждений», дарили своим обожателям «знаки Темной Дибеллы». Это камушки, полудрагоценные, безделушки. Если найти такой, то и в суде предъявить можно, как доказательство. А уж жрец или маг толковый мог наверняка определить и сказать, кому вещь принадлежит или принадлежала, так что пойти в отказ владелец такого подарка не сможет.       Другое дело, как выявить этих мужчин? На одного из них указала сама Свана — данмер Индарин, что работал на медоварне «Чёрный Вереск» кем-то вроде управителя. Этот эльф кичился тем, что мол, на саму Мавен работает, любил сорить деньгами и вести себя вызывающе, так что не заметить и не опознать его было сложно. А вот другие два были, кажется, нордами — вот и вся наводка (они додумались скрывать свои лица, когда приходили к Хельге, и поменьше болтать). Однако Оддманд не растерялся. Он знал, что стоит копнуть поглубже, как все всплывет на поверхность. Хельга была достаточно беспечна. Видать, не воспринимала жрецов Мары всерьез, не думала, что в таком насквозь гнилом городе как Рифтен может стать объектом «охоты на ведьм». Подгадав момент, когда она отлучилась в погреб, незваный гость татью метнулся за прилавок, пошуршал и ву а ля! Нашел даже больше, чем ожидал: не какие-то косвенные улики, а целая записка! Текст гласил:       «Милая Хельга, Прошлая ночь была лучшей в моей жизни. То, что ты мне показала… то, что мы с тобой делали… о таком я не мог и мечтать. Кто бы мог представить, что можно вытворять такие вещи с собственным телом, да ещё и в тяжёлых даэдрических сапогах? Ты в совершенстве владеешь искусством Дибеллы, любовь моя… я воздаю должное твоей религии. Надеюсь, мы скоро увидимся вновь, но тогда уж позволь мне принести живую форель.       Твой тайный возлюбленный»       Форель?! Оддманд даже боялся подумать, что можно в постели вытворять с живой форелью! М-да-а, все чудесатей и чудесатей становилось его маленькое расследование… Судьба будто знала, кому именно поручить разбирательство в этом деле, кто с ним справится играючи. Тайный ты, конечно, тайный, но вот подчерк у тебя уникальный. Столько завитушек и украшательств на квадратный дюйм редко когда увидишь. При том, буквы наклонены, будто автор привык писать в разлинеенных гроссбухах. Не иначе как владелец какой-то лавки. Оддманд так или иначе намеревался обойти их все в поисках свежих слухов и прочей информации, но теперь у него есть и бонусная цель — выявить автора записки. Кстати, от папируса исходил едва уловимый запах. Тренированный нос Оддманда без проблем уловил рыбу. Автор работает в порту? Хм, в пользу этого говорит и фраза про форель… Да, туда зайдем в первую очередь.       А вот кто третий мужчина? Тут Оддманду пришлось изрядно поломать голову, он решил отложить эту задачку на время. Так или иначе, он отправился в свой рейд, собирая слухи, общаясь с прохожими. Ради такого дела он достал одежду получше, нейтрального покроя, чтобы от него не шарахались, как от нищего. Дело пошло споро, уже вторая лавка из тех, что были в порту, натолкнула шпика на соображения. Хозяин по имени Болли хвалился, что он-де лучший рыбак во всей округе, а озеро Хонрик ему что дом родной, а особенно там хорошо ловить форель. «Как сейчас помню то время, когда начинал. У меня была только моя удочка и немного удачи… А теперь посмотри на меня! Две лодки, несколько наёмных работников, красавица-жена и своя просторная лавка, в которой горожане, любящие свежую рыбку, каждый день оставляют пару золотых! Не так уж плохо для норда средних лет, а?» — так говорил Болли.       Казалось бы, ничего необычного, но чуйка шпика забила в колокола. Оддманд так заговорил дядьке зубы (в рыбе главный «кушающий-слушающий» всея Вайтрана тоже хорошо разбирался, а Болли было приятно угодить ценителю), что смог подгадать момент, когда он отправился за товаром для него, Оддманда, а сварливая жена лавочника вышла куда-то за своими покупками. Шмыг — проверить учетные книги. Да. Тот же подчерк. Только это его или жены? Нашел еще пару записок, из которых авторство становилось уже вполне очевидным.       Но потом, когда они пообщались поближе, душу разведчика стали терзать сомнения: дядька вроде неплохой, помогает соседям, много жертвует на храм Мары (совесть заела?) и нищим. Оддманду, кстати, третьего дня добряк отсыпал меди так, что можно было от пуза наесться и еще оставалось. Эх-х-х. Хорошо, что Болли не запоминал лиц так же хорошо, как это делал профессиональный шпион, да и Оддманд, причёсанный и приодетый, теперь выглядел сильно иначе… А вот когда Нивенор, его жена, проходя мимо, буркнула нечто вроде «опять какой-то сброд за подаянием сюда приходит», у шпика сердечко ёкнуло, что его раскрыли. Но высокомерная женщина просто ляпала языком.       Кстати, о ней… Одна из записок указывала на то, что Болли послал кого-то проследить за женой, подозревая её в неверности. Хм… Может, его собственный поход к «жрице любви» Хельге — это жест отчаяния мужчины, чьё сердце разбила супружеская неверность? Фух, нет, это уже не его дело. Оддманд принял решение действовать по заранее продуманной схеме. Оступившийся праведник или прожжённый бабник, извращенец, ему всё едино, у шпика четкая миссия: он должен втереться в доверие Гильдии Воров, найти Сапфир! Извини, Болли, ничего личного…       Вот только как добыть знак Дибеллы? Оддманд подумал: если бы он был бабником, то где бы хранил свои цацки, где их точно не увидит жена? Та одевалась довольно богато, эдакая светская львица, видно, что не привыкла пачкать руки, да и запах рыбы её нервировал, к товару она не прикасалась, стоя за кассой, только к денюжкам. Чистюля, блин! «Две лодки», говоришь, Болли?..       Ночью того же дня Оддманд вооружился зельем ночного виденья из личных запасов и проник на первую (поскромнее), а потом и на вторую лодку (почти яхту, аж с двумя косыми парусами!) успешного продавца рыбы. Стражи, кроме обычного патруля, не было, так что и препятствий особых не возникло. Там, в бочке с форелью (упаси боги, что за фетишист!) он нашел непромокаемый кошель, а в нем, кроме золота, тот самый знак. Толстый дрейк!       На следующий день Оддманд отправился прогуляться на медоварню. Ух, как любитель крепких напитков, он должен был держать себя в руках, запахи тут сводили с ума. Пришлось сильно потратиться, а то прийти не по делу и ничего не купить, это выглядело бы подозрительно. Он долго изгалялся, применяя лесть и все своё обаяние, чтобы его пустили погулять по производству, эдакая экскурсия по «легендарной» медоварне, что производит «лучший во всём Скайриме мёд, достойный самого императора Сиродиила!» (хотя чего уж, мёд и правда был самого лучшего качества). Удалось пообщаться и с работниками. Те начальство не особо жаловали. Что сказать, если Оддманд даже услышал обрывок разговора о том, что несносному строгому шефу в постель подкладывают какахи злокрысов. И конечно же, шпион смог подметнуть несколько записок. Среди прочего, кажется, и сама Мавен не особо ценила усердие и организаторские способности Индарина, так как одна из них гласила: «Индарин. Если ты ещё раз вздумаешь устанавливать собственные правила без согласования со мной, Верёвка покажет тебе, как выглядят твои внутренности. Полагаю, что данный вопрос закрыт и нам не придётся к нему возвращаться»       Покрутившись среди рабочего люду, Оддманд смог найти и особо недовольного своим положением. Эльф по имени Ромлин Дрет костерил сородича как только мог, особо же за драконовские меры безопасности — со склада и бутылку не вынести, не то что бочонок. А уж он бы ему применение нашёл… Оддманд смекнул намёк и в течении получаса смог организовать «грабёж века»: заболтал Индарина так, что Ромлин смог пронести тот самый бочонок буквально под носом у шефа и внутренней охраны. Правда и самому шпику пришлось купить аж два бочонка пойла. Эх, проставится братве в «Буйной фляге». Разве не принято подобное в коллективах подобного толка? Только для них надо будет легенду придумать, как он это провернул, не говорить же, что купил? Тогда вся его крутость как вора и афериста сразу помножится на ноль… Благодарный Дрет за выпивкой (алкоголь — лучшая смазка для вхождения в некоторые слои общества!) должок вернул сторицей: рассказал, где Индарин предположительно прячет все самое ценное. Сказал, что после того, как данмера однажды грабанули (даже подчиненных Мавен в этом городе грабят, какой позор! Хотя, возможно, это сама Мавен и показала пальчиком на подчиненного, который позволял себе своевольничать), много денег иль драгоценности с собой не носит (карманная кража отпадает, значит). Жил темный эльф там же, при медоварне, в личной комнатушке есть у него сейф. Однако данмер хорошо осознавал, что Мавен не доверяет даже собственному сыну (тот, кстати, сидит в тюрьме, что странно, и теневая правительница города не спешит его оттуда выкупать), не то что наемному управителю, запросто может его приказать открыть, если захочет, поэтому и там знак искать не следует. И слава богам, ночное проникновение со взломом — все же далеко не профиль Оддманда! Есть другая зацепка: управитель медоварни часто проведывал одного товарища, знатного выпивоху Тьялфи, который жил на нижнем ярусе Рифтена, неподалеку от входа в «Крысиную нору». Зарабатывал этот алкаш не как портовый разнорабочий, коим числился официально, а был «приживалой», умел так польстить и подмазать «брательнику», что спасал управителя от одиночества и падения самооценки. А может, и спали они вместе, Оддманд и такому раскладу не удивился бы. Только ему да еще почему-то аргонианке Кираве неуживчивый трудоголик Индарин доверял почти безоговорочно, изливал душу, жалуясь на своих «нерадивых работников» и «самодурство» Мавен. Хотя Оддманд уже немало выпил, так что даже икал немного, нашел он и этого Тьялфи (в «Пьяном хряке», таверне для не сильно платежеспособных, но очень любящих выпить рабочих). Угостил как раз черновересковым медом в бутылке, то да сё. Напоил самым профессиональным образом, проводил до дома, уложил спать, а пока выпивоха овец считал в царстве Вермины, пошарил по неприметным местам. Двойной толстый дрейк! Второй знак у него в кармане! Фух, это была сложная и длинная цепочка. Но есть еще третий похотливец. Кто он и как его найти? Этот вопрос пришлось отложить до следующего дня, так как ходить по городу с двумя бочонками черноверескового меду было, мягко говоря, не разумно. Шпик вновь переоделся в нищего, подчистил хвосты, а в «Буйной фляге» после очередных возлияний в честь своих придуманных подвигов Оддманд отрубился, так что некий Рун дотащил его до кровати в гостевом номере.

***

      Темнота. Тихое завывание ветра и едва слышная капель. Воздух холодный, но не так, как ожидаешь в начале месяца Заката Солнца. Хакон лежал с закрытыми глазами и долго не мог понять, где же он, даэдра побери, находится. Когда соизволил все же разомкнуть веки, то яснее не стало. «Яснее» вообще неподходящее к ситуации слово, потому что вокруг была не просто темнота, а кромешный мрак. Ни звездного неба, ни следов какого-либо огня. По ощущениям он не в каком-либо помещении. Так где же он? Маг прислушался ко внутренним ощущениям. Его сила с ним, несколько слоев защитных заклинаний берегут его тушку, даже бессознательную, от неожиданных нападений. Он в безопасности, а запас маны — под завязку, будто он проспал несколько дней к ряду… Стоп, а может, так и есть?       Что он помнит последним? Ах, да! Дракон! Даэдров выблядок! Точно! Они драпали со всех ног, а потом… потом слуга вроде бы нёс его… Слуга? Его трэлл, как там его имя… Вампир, торгаш… а имя смешное такое… А, Вирго!       — Вирго! — позвал маг слабым голосом.       Звуки тут же отразились в черепушке сильной головной болью. Ой! Кажется, он здорово приложился головой. Вот же проклятый трэлл! Неосторожно нес хозяина на своих закорках. Хакон хотел одновременно и поблагодарить слугу (как-никак он в целости, а не превратился в угольки от драконьего пламени), и дать тому по шее — транспортировал самое дорогое, что у него может быть в его несчастной не-жизни, слуга небрежно. Тишина. Трэлл не отзывается. Позвать магией? Тогда прибежит, как миленький! Ладно, погодим, надо дать упырю шанс. Он наверняка не хотел навредить хозяину (он ведь и не мог, связанный клятвой, просто другого выхода не было, в тот момент все решала скорость… а скорость у вампиров отменная!).       Хакон приподнялся, прочитал заклинание ночного виденья. Так-то получше будет… Оказывается, он лежал на каких-то шкурах, расстеленных на голом природном камне в небольшой нише или неглубокой пещере, на скале. Так, а где находится эта скала?.. Вау! Дальше глаза пришлось прикрыть ладонью. Свет, призрачный свет фиолетовых тонов, показался с непривычки слепящим. Фиолетовый свет? А где его источник? Это звезды? Нет! Быть не может… Неба — нет! Он всё еще под землей! Да это же… Черный Предел! Хакон слышал об этом месте, но сам, конечно же, никогда здесь не бывал. Огромные пустоты под равниной, бесчисленные ходы, пещеры, что пронизывают подошвы гор. Да, Скайрим знаменит своими подземельями, что умудренным исследователям кажутся ничуть не меньше по площади поверхностному Скайриму. Но этот, подземный, куда более загадочный, а порой и более опасный — так писали в книгах, которые изучал маг. Каких только чудовищ тут не водится. Возможно, стоит делить надвое то, что говорит народная молва, однако Хакон внутренне напрягся. Даэдра! Моди затащил его в преисподнюю, лишь бы спастись от дракона? Да, это тебе не книжные истории читать, Хакон в Черном Пределе, мать его так!       Маг с интересом стал разглядывать окрестности. Грибы великанских размеров, какие-то трубки, сияющие кристаллы, непонятные то ли споры, то ли животные, что медленно плавали в воздухе, как медузы в море, — все они хоть немножечко, но флюоресцировали. Света в подземном мире предостаточно. Удивительно! Хакон оглянулся на пещеру, что его приютила. Кажется, Вирго нашел самую темную дырень во всём Пределе, чтобы положить туда хозяина и дать ему отдохнуть после контузии. Очень предусмотрительно… Адаптировавшиеся глаза различили, что в пещерке стоит некое подобие каменного стола и бочка. Нет, скорее каменная же или керамическая емкость, по размеру и форме напоминающая бочку. Что в ней? Пахнет снедью… Ух! Как живот-то скрутило при одной мысли о еде! Хакон не стал зажигать магический огонек. Мало ли, вдруг обитатели этого места не любят яркий свет… или наоборот, любят, но исключительно в гастрономическом смысле. В том, что носителя этого света следует немедленно сожрать с потрохами. Вместо этого дал глазам адаптироваться, только тогда поднял крышку бочки. Действительно, еда, вполне пригодная в пищу… Хакон сумки не брал, Вирго, кажется, тоже (да и зачем вампиру?). Откуда тогда? А что за еда? Сыр… какой утончённый запах… А вот это пряное мяско, завернутое в листья, не может быть ничем другим, кроме «йоллаэ», — блюда высоких эльфов, они такое в походы берут, потому что долго не портится. Хакон видел такое у одного из юных воспитанников Коллегии Винтрехолда. Как бишь его? Амри, Атти… какое-то смешное имя… высокий эльф-полукровка, редкое явление. Люди с альтмерами и раньше редко когда скрещивались, а в последние десятилетия так и подавно. Что ж, откуда бы она ни была, Хакону сейчас же нужно подкрепиться. Можно с помощью магии унять чувство голода, но зачем? Его волшебство подсказывает, ядов нет, есть можно.       За этим занятием волшебника и застал его трэлл. Вампир нарочно пошумел, заходя в пещеру, а Хакон в который раз помянул даэдра: такая сигнализация не была лишней, он слишком увлекся трапезой, кто-то такой же тихий, как его слуга, мог бы и подкрасться незаметным.       — Проснулись?       Хакон мугыкнул с полным ртом.       — Как спалось?       — Отлично! Никогда не чувствовал себя бодрее после сна… Вот только затылок ломит, — мастер наконец-то повернулся лицом к упырю. — Ты меня нормально нес? Головой нигде не стукнул?       — Ну, тут уж звиняйте, — по-простолюдински ляпнул Моди, — спрос с дракона… Да и высоко было падать. Я сделал, что мог.       — Да ладно, я все понимаю. Сейчас подлечусь немного еще магией, — Хакон оттаял, когда понял, что сам Вирго-то в куда более плачевной ситуации.       Вампир осунулся, появились черные тени под глазами, обострились черты лица, вытянулись острые уши, а клыки весьма очевидно выпирали. Как он тогда говорил, «я никогда не голодал, и потому никто никогда не замечал моей природы»? Получается, они пробыли в Пределе уже… сколько?       — Сколько мы под землей, Моди?       — Не знаю… Тут нет солнца, как мастер мог заметить…       Огрызается? Похоже, без кровушки трэлл начинает берега путать.       — Считать по тому, сколько раз я проголодался, тоже не могу. Тут не на кого особо охотиться, так что голоден я перманентно. Я бы сейчас с десяток человек досуха выжал, будь моя воля… — и упырь голодно облизнулся.       Хакон тоже комок сглотнул, когда Моди это сделал. А ведь если бы не клятва… М-да-а-а… Значит, работает безотказно, зря Хакон десять раз каждую стоянку перестраховывался. Вампир предан ему всей душой и потрохами. Что ж, отличная новость, первая на сегодня!       — Ясно… А где конкретно мы находимся? Как сюда попали? — уточнил маг, приканчивая последний кусочек сыра. Сытно поел.       — Как приземлились, на меня напали несколько жутких даже для меня животных. Им моя аура ужаса была абсолютно по боку. А силищи дурной и живучести у них на целое стадо троллей хватило бы. Но я справился, к мастеру они даже не приблизились, — Моди будто хвастался, ожидая похвалы.       — Корусы? Тут водятся корусы? — заинтересовался маг.       — Да, они похожи на морровиндских тварей… Может, и корусы. Но не простые, я прямо-таки гигантские, я бы сказал… Короче, троих самых настырных я порешил, но потом вдали постоянно слышал, что еще несколько помельче идут по следу, будто ждут, когда я устану, засну и можно будет напасть. Я не спал очень долго, без солнца вампиру совсем не сложно… пока не нашел это место. Сюда, на гладкую скалу, они почему-то залезть даже не пытались. Других врагов я тут не видел, так что счел пещеру достаточно безопасным местом, чтобы осесть.       — Ага, интересненько… А откуда ты взял еду?       — А вот это самое «интересненькое», хозяин. Я стал исследовать окрестности. Находил грибы, аммонитов , но никаких нормальных теплокровных тварей, которыми можно было бы утолить мой голод…       — А вы и животных можете пить?       — Ну, в таких случаях, как этот, да. Хотя «питательности» в них с гулькин нос. Один человек, пусть даже ребенок, для вампира питательней, чем стадо коров…       При упоминании, что кровососы и детьми не брезгуют, Хакона аж передернуло. Даэдровы выблядки!       — Так вот, я с каждой вылазкой расширял радиус поисков, и однажды нашел лагерь, очевидно, то ли археологов, то ли еще каких-то ученых с поверхности. Большинство из них были эльфами, альтмерами. Никого живого я не учуял, но часто находил эльфийские золоченные доспехи или сумки, инструменты, всякую утварь с Саммерсета. Среди прочего и еду. В основном порченную, но вот на одной сумке было полагающееся заклинание, которое уберегло содержимое от порчи со временем.       — Археологи в Черном Пределе? Насколько я знаю, сюда очень трудно попасть, и немного найдется людей (и меров), которые согласились бы добровольно сюда полезть… — задумчиво произнес Хакон. — И где ты нашел этот лагерь? Ему хоть не сотни лет, он свежий? Может, выход на поверхность неподалеку? Ты думал, как нам выбраться наружу?       — Думал, господин… На беду или на счастье, тот дракон, когда понял, что нас не достать, завалил комплекс пещер, через который мы сюда попали.       — Ха! Точнее уж упали… ну, и «попали» мы с тобой тоже, причем весьма конкретно… Значит, тем же путем никак…       — Да… Лагерь, насколько я могу судить, не так уж далеко… Я чуял еще и запахи неких живых тварей, возможно, некоторые меры уцелели, но они так мастерски прячутся, что даже от меня у них получается скрыться.       — Вот как? Может, это фалмеры?       — Что? — вампир удивился.       — Не «что», а кто! Ты никогда не слышал о фалмерах?       — Эм-м-м, нет. Извините, господин, но вы забываете, что я не ученый муж, а всего лишь «презренный торгаш» по происхождению.       — Но ты же прожил несколько сотен лет, неужто не удосужился прочитать хотя бы столько же интересных книг? На что ты только тратишь свою вечность! — фыркнул Хакон.       — Так и что же за фалмеры? — упырь предпочел игнорировать инвективу ученика Винтерхолдской Коллегии.       — Это целая раса подземных жителей, троглодитов. Некоторые ученые, например, Урса Утракс, утверждают, что они потомки снежных эльфов, которые населяли скайримские земли еще до «первой империи нордов», в незапамятные времена Первой эры и раньше.       — Снежных эльфов?       — Вот же темнота! Ты ничего не знаешь из древней истории земли, по которой каждый день ходишь? Ни про падение Снежного Принца, ни про Моэсрингскую битву или хотя бы многочисленные подземные города двемеров, которые и поработили своих неудачливых братьев-меров?       — Двемеры вроде как пропали тысячи лет назад, так что только развалины их городов и остались, — Моди посмотрел на потолок пещеры, будто мучительно пытался вспомнить что-то эдакое и не ударить в грязь лицом перед высоколобым хозяином. — Слыхал еще однажды про какую-то «ночь слез» от одного нордского скальда, где, кажется, упоминались «снежные» эльфы, но это всё.       — Ладно. Ясно с тобой все… Ну, не всем же наукам учиться, с другой стороны… — пробормотал себе под нос маг. — Если совсем коротко: давным-давно жили-были на этих землях меры, белокожие и безбородые. Хм, иронично, но ты сейчас, когда оголодал, походишь на них по этому описанию… Да, так вот, с севера пришли атморцы, согнали их с насиженных мест. Была война. Когда людей почти истребили, легендарный Исграмор вернулся с подкреплением со своей родины, теми самыми пятьюстами соратниками, о которых тоже поют скальды.       — Ага, про них всякий норд слышал, да, — покивал Вирго.       — Разгромил на голову этих эльфов; те подались к гномам, просить защиты, чтобы их не уничтожили под корень. Правители подземного народа согласились, но стали опаивать братьев всякими грибными зельями, чтобы поработить, сделать послушными, из-за чего те потеряли нормальный облик, превратились в полудиких тварей, которых и называют «фалмерами», будто «павшими» мерами, понимаешь? Когда двемеры исчезли, фалмеры стали безраздельно владычествовать в подземном мире. Вот как-то так…       — Хм… Почему же никто про них не знает?       — Если ты не знаешь, то это не значит «никто». Вот Колсельмо из Маркарта целую книгу про них пишет. Да и охотники за сокровищами многие подтверждают, что эти глубинные твари по-прежнему там… тьфу, то есть тут, в Черном Пределе, живут и здравствуют.       — Что ж, тем лучше. Я надеюсь, их кровь ничем не хуже, чем у других меров, — вновь облизнулся Моди.       — Да, но мы на их территории, без снаряжения. У тебя есть твои силы, у меня — магия, так что шансы у нас выжить есть, но я бы не был самонадеянным, вряд ли у тебя получиться охотиться на них так же просто, как на поверхности ты охотишься на одиноких путников на тракте, или что ты там делаешь обычно.       — Посмотрим, — буркнул Моди.       — Да уж. Но так или иначе сидеть тут без дела смысла нет. Нужно искать путь на поверхность. У нас есть незаконченные дела…       — Это точно… — трэлл был весьма рад пробуждению хозяина, так как умаялся голодать, быть привязанным к господину, от которого далеко не уходил, связанный клятвой заботиться и оберегать.       — Хорошо, показывай путь, поглядим на лагерь археологов…       Спустя несколько часов блужданий по одинаковым грибным рощам впереди показались двемерские развалины. Совсем не такие, как Хакон привык видеть на поверхности. Точнее, общее у них было: крыши из «двемерской бронзы» (хотя этот металл был куда прочнее любой бронзы и даже стали), металлические же двери, много решеток и странной резьбы с геометрическими узорами. Жители поверхности обычно использовали растительные мотивы, а вот двемерские фигуры вызывали только отторжение своими причудливыми формами. Стиль этих построек был особенным, выделяющимся. Наверное, потому, что в Черном Пределе были одни из самых древних городов гномов, где архитектура была архаичной. «Да, Колсельмо было бы где тут разгуляться», — подумал маг. Так или иначе, а ничего, кроме металлической утвари, тут нельзя было найти. Только мертвый камень и металл. Будь Хакон расхитителем гробниц, обязательно набил бы сумки утварью — двемерский металл очень ценился кузнецами. Но маг лишь презрительно закатил губу, смотря на остатки некогда великой цивилизации. Исчезли, умерли, пропали, провалились в Обливион — его доля двемеров нисколько не интересовала. Они даже магией в привычном понимании этого слова не пользовались, так что искать в развалинах артефакты — дело безнадежное.       Так или иначе, а постройки были неплохим ориентиром. Оставив их позади, двое путников углубились в нитевидный лес… Сложно описать его жителю поверхности… Целый лес грибов. Большие, с шапочками, на высоких ножках грибы были его основой, а с них, будто лианы Валенвуда, свисали другие грибы, нитевидные, порой очень густо, напоминая ивняки. В воздухе тут было так много спор, что казалось, сам воздух сияет, идет невесомый «снег», только без снега. Грибы флуоресцировали, пульсировали, когда их касались, будто живые, разумные существа, реагирующие на раздражители. У Хакона появилось гадкое чувство, что вот эти вот грибы, вероятно, и были теми самыми, что свели расу снежных эльфов с ума. Он старался поменьше дышать, чтобы не нахвататься спор. А вот вампир не дышал вовсе, ему фиолетово… Сверху грибы, а под ногами — царство мха и лишая. Порой они образовывали такой густой ковер, что ноги начинали скользить, а при ходьбе поднимался такой странный запах, что становилось дурно. Во рту — ощущение металла, будто губу прокусил.       — Долго еще? — спросил у трэлла.       — Нет. Сразу за этими зарослями я видел яйца. Некоторые очень большие.       — Корусы… Это может быть опасно.       — Да. Постарайся не шуметь, вдруг что, а то нападет целая стая. У тебя же есть бесшумные заклинания, хозяин?       — Я хоть и отдаю предпочтение пиромантии, но не надо считать меня идиотом, Вирго! Я смогу с ними расправиться, не привлекая внимания. Уж я знаю, что такое корусы, и на что они способны!       — Не называй меня Вирго… — прошептал вампир в сторону злобным тоном так, чтобы Хакон не услышал. А чуть громче ответил нейтрально: — Отлично, полагаюсь на твое благоразумие… хозяин.       — То-то же!       И вот, «лес» кончился. Свечения стало меньше, так что некоторое время странная парочка стояла на опушке, вглядываясь во тьму. Действительно, на сталагмитах были кладки корусов. Их яйца испускали призрачное синеватое сияние. Хакон вспомнил, что это довольно редкий ингредиент, какого на поверхности не сыскать. Если бы у них был мешок или сумка… Он мог бы насобирать в этой долине столько, что в пору самой Мавен в долг давать… Хэх, но ладно, их путь лежит мимо кладок дальше, в куда более темный регион, где одни голые скалы с редкими вкраплениями сияющих камней. В геологии Хакон не разбирался, но был готов руку на отсечение давать, что эти породы тоже очень редкие, и кузнецы за них отвалили бы немало гривен золота.       Пройти без приключений не вышло. Корусы их заметили. Две взрослые особи застучали жвалами и быстро побежали в их сторону. Хакон применил лёд. Заклинание было почти бесшумным, а процесс оледенения — быстрым. Две белых скульптуры корусов замерли, не доползя до путников каких-то десять метров.       — Не разморозятся? — спросил упырь.       — Как минимум час, — констатировал маг.       Раз уж враг был обезврежен, Хакон не удержался от соблазна и выколупал из кладки штук десять яиц помельче. По размеру они бывали от обычного куриного и до… Ну, Хакон не мог припомнить птицы с такими яйцами.       Прошли дальше и наконец-то увидели следы пребывания тут людей… точнее, меров. Да, палатки, похожие на босмерские, с тканью цвета хаки. Сине-серые — это уже альтмеров. Желтоватые, наверное, принадлежали каджитам. Да тут целый интернационал? Ящики, корзины, доски, инструменты землекопов, обломки породы… даже вагонетки! Члены экспедиции додумались приспособить для своих нужд двемерские механизмы?! В глазах Хакона неведомые исследователи сразу же поднялись на несколько ступеней выше. Это точно не простые искатели сокровищ.       Из-за недостатка света Хакон опять применил «ночное зрение». Благодаря ему стала видна более масштабная картина. А именно, что же неизвестные тут раскапывали… О-о-очень странная конструкция. Расщелина. Размеры не охватить взглядом. Маг не мог подыскать верного слова, чтобы описать ее вид. Аморфные слои породы наплывали друг на друга, издалека, лишь издалека напоминая… эм-м-м… огромную вульву.       — Ты подумал о том же, что и я? — скабрезным тоном сказал Моди.       Маг лишь молча отмахнулся от спутника. С другой стороны… Хакон был куда более сведущ в анатомии. За бугристыми магматическими образованиями ниже виднелись «створки» расщелины, куда более правильной геометрической формы. Это напоминало гортань, а точнее голосовые связки. ГИГАНТСКИЕ голосовые связки. Мага это рассмешило, особенно когда он подумал, что в проекции на поверхность они могли находиться неподалеку от подошвы Глотки Мира, самой высокой горы Скайрима и всего Тамриэля… Каков же размер этой расщелины? Хакон терялся в догадках. Но уж точно не меньше мили. Может, даже двух или трех. И в ширину около километра. Или же его глаза просто не в состоянии правильно оценивать масштабы под поверхностью. Ведь тут нет привычных ландшафтов. Не с чем сравнить.       — Осторожно, тут время от времени поднимается сильный ветер. Много серных испарений. Живой человек может задохнуться, — предупредил Моди.       Вовремя. Буквально через десять минут послышался очень странный звук… Назвать его трубным, вибрирующим — это очень слабая метафора… Как будто сама земля, кости Нирна, вдруг заговорили, зашумели. Инфразвук. Этот шум вызывал панику и желание бежать отсюда без оглядки. Хакону стоило больших усилий совладать с собой. Вампир же насмешливо оглядывался на хозяина. Маг, сцепив зубы, обнял сам себя руками, удерживаясь от того, чтобы упасть на колени. Боги! Как же жутко! Так же с ума сойти можно. Этот звук просто убивает! Он так похож на крики драконов… точнее, это крики драконов похожи на этот звук… Да. Это будто прародитель всех криков, всех ту’умов, совокупность всего мыслимого ужаса, который способна вселить в человека талассофобия — ужас перед глубинами, перед гигантскими масштабами неизведанной и непознаваемой бездны недр Нирна. Хтонической бездны! Ох, Стендарр, если это протяжное «Э-э-грх-х-ж-жр-р-жуэм-м-м’-ы-ы-ы-а-а-а» (очень отдаленная транскрипция этого звука) не кончится в ближайшее время, то кончится он, Хакон. Его сознание просто уплывет, разорванное на клочья, прямиком в Обливион. Вибрация скал, вибрация его грудной клетки, вибрация черепа тоже порождала панику. Сердце бухало, было нечем дышать, пот стал литься ручьем, хотя вроде бы температура возле расщелины была всего на несколько градусов выше, чем в остальном Пределе. А потом маг почувствовал и его… Запах! Нет. ВОНЬ! Боги, какая же вонища! Он так отлично подкрепился, нельзя блевать. Светлые боги! Только не это!..       К счастью, эта пытка длилась не так уж долго. Когда Хакон применил все известные ему заклинания, что помогали справиться с отравлением, стало легче. А вибрацию не так тяжело было переносить, если скукожиться, как плод в чреве женщины. В целом — минут пять-семь это длилось. Однако они показались молодому волшебнику вечностью. Когда он смог встать, вампир указал куда-то вдаль, вниз во борозде из оплавленного в незапамятные времена камня.       — Вон там! Видишь, большущая лебедка, и трос тянется вниз. Рядом склады со всякой всячиной. Там я нашел неиспорченную еду. А еще там есть книги, наверное, дневники, записи этих археологов.       «Большущая» — это тоже преуменьшение. Лебедка, казавшаяся крошечной на фоне «вульвы»-глотки, на самом деле была, как десять великанов, поставленных один другому на плечи. Трос тянулся вниз, в мерцающий туман. Чем ближе они к ней приближались, тем горше становился запах тухлых яиц. Но, кроме сероводорода, было в нем нечто, напоминавшее одну из каджитских приправ, ну, или более знакомую всем горькую-горькую полынь. От этого рот автоматически заполнялся густой тягучей слюной, нестерпимо тошнило. И там вампир нашел еду? Как он ее учуял за такой вонью? Или надыбал случайно?       Хакон был вынужден погрузиться в медитацию, чтобы совладать с собственным организмом. Тошнота отступила; только тогда отправились дальше.       Вблизи от расщелины никакой живности не наблюдалось, поэтому Хакон рискнул зажечь магическую свечу. Поднял ее метров на сто, вложил побольше маны, чтобы увидеть как можно больше. М-да… раскопка века! Сколько усилий и ресурсов! Только эльфам в условиях войны и послевоенной разрухи, наверное, под силу организовать такой проект. Вот только, чего они хотели добиться? Обычно раскопки организовывают, чтобы достать что-то из-под земли. А тут что? Такое впечатление, что их маги предпринимали жалкие потуги… завалить расщелину? Сколько оплавленного камня… Стой, а может, поэтому все окрестности вокруг этой дыры имеют такой вид? Борозды, складки, выемки, будто от взрывов… Но все тщетно… Тут бы и Нумидиум не за один присест управился. Мощь нужна колоссальная… А главное — зачем? Кому и для какой цели могло понадобиться закапывать естественную пещеру титанических масштабов у даэдра на рогах, в Черном Пределе? Хакон просто отказывался понимать и воспринимать то, что он видел. Может, записи прольют свет на цели археологов?       Они стали искать книги. Нашли много всякого по горному делу, по двемерам и их технологиям (детальные чертежи самоходных вагонеток прилагались. Их скопировали, повторили, отлив из обычного, не двемерского металла, благо, конструкция, как это понимал Хакон, была максимально простой). А вот личных дневников, журнала экспедиции тут не было. Возможно, его унесли с собой, поднявшись на поверхность. А вот это самое интересное — где же выход на поверхность. Как эльфы сюда попали? Найти бы карту…       Вместо карты двое отчаявшихся спелеологов нашли останки людей. Точнее, меров. Хакон мог отличить одних от других по скелету. А я еще тут были каджиты и…       — Как думаешь, что это за хрень? — спросил Моди, тоже остановившись у очень странного скелета.       — Может, это корус? Только летающий? Я слыхал, такие тоже бывают, — маг тоже был в замешательстве.       — Думаешь? Видно, что с ним боролись, применяли магию... И что, те, кто вбухал такую тучу деньжищ в это предприятие, покинул дело из-за больших кусючих мух?       — М-да, звучит маловероятно.       Больше всего скелет напоминал остов насекомого. Вот тут наверняка были крылья… Шесть лапок, по три сочленения в каждой. Только нетипично большая грудная клетка. У насекомых так не бывает. А у кого бывает? Ну, в Морровинде много экзотических зверушек. Спросить бы у какого данмера… Голова — сплошные роговые наросты… Погоди, а это что? Магический фон? Зверушка умела колдовать? Да! Еще как умела! Хакон, заглянув поглубже магическим взором, отпрянул. Боги! Стендарр-заступник! Милостивая Мара! Да это же… Это же… Этому названия нет, и слов подходящих… Даэдрот невиданной породы? Нет… Это что-то настолько жуткое, что даже твари из Обливиона трижды подумали бы, прежде чем связываться с этим… Демон. Чистое зло… хтонь. Неназываемый ужас… Хакон все же проблевался. Его колотила нервная дрожь. Моди молча смотрел на мучения своего повелителя, не в силах помочь.       — Что? Стало что-то ясно?       — Мне кажется… Те, кто затеял раскопки… или закопки, случайно потревожили этих милых зверушек… — трясущимися губами выговорил маг.       — И они всех тут поубивали? — упырь с удивлением обвел лагерь взглядом.       Скелетов было много. Может, три или четыре сотни. Большая экспедиция.       — Вроде того. А может… Из расщелины повалил этот туман, дым… — Хакон закашлялся, — мне он кажется тоже далеко не инертным в магическом плане. В общем, эта дыра в земле всех угробила.       — Не буди лихо, пока спит тихо… Не знали они нордской поговорки, — Моди тоже прочистил носоглотку. Он не дышал, но туман и испарения все равно раздражали, лезли внутрь. — Вот, глянь, еще немного еды.       Действительно, нашлась еще одна герметичная бочка с целыми припасами. Овощи. Что ж, пришлось приспособить какие-то куски ткани, что показались более-менее чистыми, соорудить котомку.       — Ходу отсюдова, пока опять не жахнуло звуком и вонью!       — А как пойдем?       — Для начала вдоль этих вот металлических полос. По ним двигались вагонетки, — с видом знатока сказал Хакон. — Выясним, куда. Может, там и выход поблизости…       Довольно очевидная идея пришла Хакону внезапно. И двое чуть ли не бегом отправились в указанном направлении. Магу было жуть как интересно, что это за экспедиция, что они тут делали, что их уничтожило, но разум подсказывал, что если они не уберутся отсюда восвояси, то могут и узнать… на личном опыте.

***

      Хижина в лесу? Это и есть укрепление, где засели куча головорезов и вампиров? Аракано презрительно закатил губу. Надо бы покончить с этим как можно быстрее… Он просканировал с помощью магии внутренние помещения. Всего двое. И, кажется, собака на заднем дворе. Держа молнию наготове, маг ступил на крыльцо, что ответило протяжным скрипом. Загавкал пёс, раздалось скрипение мебели, и голос изнутри сказал:       — Эй, там! Заходи, не стой! А то Джек нервничает.       Волшебник молча последовал приглашению. К его удивлению, охранники были сама безмятежность, играли в кости. Один из них отвлекся и сказал:       — Что, в первый раз у нас? Какой приличный клиент! При деньгах? Мы таким всегда здесь рады!       Аракано и правда приоделся в новый дорожный плащ и балахон, выдававший в нем аколита магических искусств (иронично, что не мастера или грандмастера).       — Да ты не стесняйся, твое благородие, не оглядывайся. Раз ты сюда пришел, никто тебя тут не найдет, мы о клиентах заботимся…       Бандитская морда неверно истолковал повадки Аракано. Прозвучало, кстати, зловеще в свете событий, которые мага сюда привели. «Тебя тут никто не найдет». Но вот он собирается найти того, кто тут сгинул.       — Мне нужно знать, где вы держите Ингун, — процедил волшебник через зубы.       — Что, подружка твоя? — весело подмигнул тот, что сидел лицом к визитеру.       Второй, который все это время оборачивался через плечо, обнимая спинку высокого стула, вконец развернулся, еще раз громко скрипнув мебелью.       — Твое благородие, ты уж поверь, у нас клиентов не держат. Они наоборот сами к нам приходить рады. Все потому, что товар у нас самый лучший во всем Скайриме.       Аракано нахмурился и вызвал очевидный шарик молнии, что искрилась и плевалась мелкими разрядами.       — Мне не до шуток с прибаутками. Я повторю свой вопрос…       Двое головорезов переглянулись.       — Да ты не кипишуй, ваш’благородие…       — Тс! Экая ты балда, не видишь, маг перед тобой! Да к тому же альтмерец! К ним надо «ваше чародейсоке могущество» обращаться! — вдруг первый встал из-за стола, поклонился Аракано в пояс. — Вы простите, что мы без вежливости, э-э, сами видите, в лесу живем, манерам не обучены.       Маг только глазами хлопал на такую перемену стиля беседы. Молния в руке временно угасла.       — Кто бы ваша Ингун не была, мы уверяем… уверяем же, да? — перебил сам себя, очевидно, бывший легионер. Он в паре стражников был постарше и поопытней.       Напарник кивнул, тоже принимая правила игры:       — Да-да, точно! Напарник дело говорит!       — Что ваша… э-э-э… близкая особа у нас тут в безопасности, ничего с ней не случилось. А если на свиданку не пришла иль еще чего, то только потому, что потеряла счет времени… Оно ведь и неудивительно, с такими напитками, как у нас! Вы вот только попробуете, так сразу поймете, о чем я толкую!       Оба еще раз подобострастно поклонились,       — Я не лакать ваше низменное пойло сюда пришел! Просто скажите, где Ингун, и никто не пострадает… — и чародей вновь «включил» молнию в руке. — Хватит зубы мне заговаривать!       — Я думаю, начать поиски стоит с главного зала… — сказал младший.       Аракано немного смутился. Не такой встречи он ждал. Думал, зайдет, выбьет кому-то зубы, спросит с пристрастием, ему откроют все двери, он посжигает ко всем даэдра кровососов, которых встретит на пути, а там заклинание поиска выведет его на Ингун. И желательно ей быть живой, чтобы он не разнес тут все по камешку. Однако охрана вместо агрессии встречает его как дорогого гостя. Он чуял, эти двое — обычные люди, возможно, даже не подозревающие, что они там охраняют… Если их работу вообще можно назвать охранной службой.       В это время старший дернул какую-то ручку. Камин за их спинами пришел в движение, отодвигаясь, обнажая ступеньки вниз. Интересно. Аракано ожидал максимум увидеть убогий лаз, люк, как для погреба, а тут, в драной халупе посреди леса, такая маскировка!       — Милости просим, э-э-э, ваше магичество. Ищите вашу Ингун, отдыхайте, ну, или делайте, что вам нужно… в общем, главное, сильно не шумите, а то ведь другим нашим клиентам тоже хочется отдыхать в комфорте, — и бандюган расплылся в лучезарной улыбке своим щербатым ртом.       Вот так просто? Аракано просканировал на предмет ловушек, механических, магических, любых других. Чисто. Да уж, эти двое точно не знают, что они тут «охраняют». Ааракано молча двинулся по ступеням вниз. Факелы вперемешку с магическими светильниками освещали ему путь. Странно, но в атмосфере не чувствовалось ничего зловещего или страшного. Пахло чем-то знакомым, что маг помнил еще с юношеских лет. Навевало воспоминания о путешествии в страну каджитов. Лунный сахар? Тут что, скуму варят? Мавен об этом не упоминала. Говорит, ее люди нашли тут жуткую ферму упырей, где из подвешенных за крюки людей доят кровушку… А что в реальности?       «Главный зал» представлял собой большое помещение, что утопало в приятной глазу багровой полутени. Такой свет обычно ставят в игорных домах, чтобы клиенты не сильно думали о делах, а концентрировались на костях и картах. По залу сновали полуголые девицы с подносами. Люди угощались всякими яствами и пили вино… и, да, это точно скума, ничем другим быть это не может. Дальше виднелся проход, где были ниши, коридоры. А прямо по центру — круговая барная стойка. Аргонианка-барменка о чем-то весело щебетала с разодетой в пух и прах пожилой матроной. Никто не кричит от боли, не вопит от страха, не зовет на помощь, даже не кашляет от передоза (Аракано такое однажды видел в Эльсвейре. Скумой можно было упиться до совершенно скотского состояния). Что, ко всем даэдра, тут происходит? Это место скорее напоминало элитный бордель или купальни с экзотическими услугами, а не некую «ферму», где пытают людей… Может, это иллюзия? Маг применил заклинание, чтобы развеять гипотетическую пелену, и… ничего! Значит, это реальность? Удивительно… Маг окончательно погасил молнию. Воевать тут не с кем. Надо поговорить. Он плавно приблизился к стойке, терпеливо ожидая, пока барменша освободится… О, она тут не одна! Мужчина-бретон с яркой необычной внешностью (будь тут Эол, точно оценил бы) обратился к нему, вынырнув из-под столешницы:       — Чем могу служить, господин? Освежающего морсу? Вы, я вижу, с дороги…       — Спасибо, нет… — Аракано подавил желание ущипнуть себя, до того сюрреалистичная вокруг была обстановка.       Парочка на пуфиках ласкала друг друга, переходя все грани приличия. Вон там, за отдельным столиком, какие-то разодетые люди и меры, на вид торговцы, что-то живо обсуждали, показывая друг другу некие свитки, книги с картинками. Компания нордов с редгардами пили крепкую оловину и, кажется, следили за тараканьими бегами, иногда выкрикивая какие-то имена или клички… Культурно отдыхали, в общем. Безумие какое-то… Что ей наплела Мавен? Кто ее дезинформировал?       — Мне нужно найти Ингун Черный Вереск. Вы знаете, где она?       — Ингун? У нас тут редко представляются настоящими именами, вы должны понимать… — бармен хитро подмигнул. — Может, опишете мне её? Я хорошо запоминаю лица.       Аракано опешил. У него был слепок ауры, а вот о внешности он имел только самое общее представление. Человеческие самки для него все на одно лицо. Мавен не держала портретов детей в том помещении таверны «Пчела и жало», который облюбовала для своего «выездного» кабинета. Однако перед миссией какой-то мужик, сопровождавший почетного гостя, описал дочь клана Черный Вереск.       — Брюнетка, среднего роста, волосы заплетены в косу… Глаза… эм-м, карие, кажется. Очень умная, шебутная такая особа… — маг не знал, что сказать еще.       — Хм, сложная задачка… Тут много брюнеток… — бармен вполне искренне закручинился, что не может помочь. Стал обводить взглядом зал, будто Ингун тут же появится, стоит лишь присмотреться.       Аракано первым делом просканировал ауры людей в зале. Да, людей. Меры тоже были, каджиты и ящеры… Но «людей», это скорее в значении «не-вампиров». Ни один из тех, кто тут находился, не был упырем. Только люди (правда, в аргонианке маг был не до конца уверен, но это наверняка объясняется тем, что у ящеров другая температура тела и физиология). Клиенты этого заведения не выглядели несчастными, будто из них днем и ночью сосут кровь. Аура Ингун сияла бы для него, как солнце, будь она в зале. Но нет, дочь Мавен находилась не здесь. Наконец, до мага дошло, что может быть самой главной отличительной характеристикой:       — Она любит алхимию, говорит о ней постоянно. При ней всегда куча всяких колбочек, аптекарская сумка и так далее.       — Ах, эта! — просиял бармен. — Альбина. Она представилась так… Хм. Где же она может быть сейчас…       Бретон морщил чело, пытаясь что-то вспомнить, но потом обернулся к ящерке и просто спросил:       — Видящая Глубинный Свет, ты помнишь Альбину? Не могу понять, где она может быть.       — Альбину? Ту, что пыталась вместо меня коктейли смешивать? — саксхилл смешно наклонила голову, постукивая пальцем по подбородку.       — Да, ту самую. Она очень любит алхимию и всякие зелья.       — Это я заметила, да-с-с, — аргонианка не удержалась от шипящих звуков в конце.       — Думаю, стоит глянуть там, где у нас алхимический стол стоит. Она как его увидела, редко от него отходила. Все пыталась секрет нашей фирменной разгадать.       — А ведь точно! — Бретон вновь просиял. — Кстати, может, все-таки хотите выпить? Если не морсу иль глинтвейна, то попробуйте нашу фирменную «красноводную». Обещаю, не пожалеете!       Аракано глянул на батарею мелких бутылочек.       — Нет уж, спасибо. Скуму не употребляю.       — О! Поверьте, называть нашу красноводную просто «скумой» — это все равно что отменное аратанское сравнивать с дешевым пивом в какой-то «рыгаловке» в Виндхельме, где даже солода нормального вырастить не могут… Наша скума — это просто революция в мире неалкогольных напитков!       — Мне все равно. Я здесь не для этого.       — Ха! Как знаете, конечно… Но вот все остальные люди тут именно за ней. Даже из самого Хай Рока приезжают как нам. Каджиты из Эльсвейра тоже табунами валят. А уж они-то в скуме знают толк. А вы попробуйте, какой чудный аромат! — и ящерка чуть ли не под нос магу сунула бокал с оной субстанцией.       Волшебник хотел было вспылить, но… внезапно его будто переклинило: этот запах действительно был чарующим, магнетическим, волше-… Омг-хм, глык-глык. Чародей и не запомнил, что произошло, в какой миг бокал очутился в его руке… уже пустым. И почему его вновь так мучает жажда?       — М-м-м, а вы знаете, не так уж и плохо, — выдал высокий эльф, сдержавшись от более бурного проявления эмоций. Ему хотелось прокричать «божественно!». — Неси еще!       Бретон и ящерка переглянулись. Бретон улыбался, аргонианка… ну, наверно, такое выражение на ее морде тоже соответствует нормальной человеческой улыбке.       — Само собой! Первые два бокала — за счет заведения!       — Вот как, даже два? — Аракано довольно крякнул, поудобней устраиваясь на высоком стуле, похлопывая ладонью по барной стойке, выражая нетерпение.       А ведь неплохо они тут устроились! Обстановка, достойная высококлассного «дома терпимости» на родине, Саммерсете. Да, у эльфов тоже была проституция, но завуалированная. Девки не ходили с грудью навыкат по причалу в порту, не было темных подворотен, грязных притонов и тому подобного. Были фешенебельные «дома терпимости», с музыкой, танцовщицами, курениями, декоративными садами, поэзией и т.п. И сейчас, в этом вонючем убогом Скайриме, с его холодрыгой и грубыми нравами, Аракано в кои-то веки почувствовал себя, будто дома. Вон та метиска эльфа и имперца, кстати, довольно ничего, и она смотрит на него с нескрываемым вожделением… Подойти, что ли, познакомиться?       — А сколько за обычную порцию?       — Такая бутылочка, — продемонстрировал бармен, — всего за полуталер.       Стоит своих денег, однозначно! Аракано расслабился, мир перестал быть враждебным, лица окружающих (не-меров) больше не казались мерзкими харями. Выпитая «красноводная» скума дарила ощущение легкости, бодрила и расслабляла одновременно, тепло изнутри ласкало живот, прочищало голову. По позвоночнику будто искорки разрядов бегали, напоминая эльфу его эротические игры в постели с Ниванаэль…       Ниванаэль? Кто такая Нива-… О, боги!!! Аракано словно молнией шваркнули, да та, что сердце остановилось, пропустило один удар, два, три… Ауриэль! Помоги, что за наваждение! Он здесь, чтобы исполнить договор с Мавен, вернуть ей дочь, тем самым заполучить алхимика в помощники, чтобы сделать ту смесь, без которой не обходится обряд воскрешения… Он должен вернуть свою Ниванаэль в мир живых! «Ниванаэль! Любовь моя!» — Аракано чуть ли не зарычал, сжимая стакан с наркотическим пойлом. Брызнуло глиняное крошево, осколки впились в руку. Ничего, боль только помогала разбить оковы чар. Чар? Но ведь он проверил, ничего псионического, что могло бы навредить менталисту, взять его под контроль, тут не было! Навредить — нет. Взять под контроль? Нет. А что насчет расслабить, пробудить те стороны личности, которые долго спали? Пробудить того Аракано, который дико устал от войны, от постоянного стресса, от обязательств и ожиданий начальства, меров, от треклятого алаксона, которому подчинил свою жизнь, жертвуя личным счастьем, жертвуя любовью… Что и привело его сюда, в Скайрим, что отнял у него «вторую половинку», что разорвало его сердце на части? Того Аракано, который хотел одного — от-до-хнуть. Отдохнуть? Нет! Он не успокоится, пока виновные не понесут наказания, пока он не осуществит задуманное и не отомстит! Норды, их герои, и проклятый «довакин» лично, они все ему заплатят!       — Что-то не так? — участливо поинтересовался смазливый бретонец. — Принести вам что-то еще?       Аракано уткнулся взглядом в свои окровавленные ладони, которые держал ниже уровня стойки. На кончиках пальцев заплясали огоньки. Тут точно что-то было… не магия… но некая аура. Что-то… или кто-то влиял на клиентов, заставляя забыть их, зачем они сюда пришли, чего хотели до того как пересекли порог заведения. И этот кто-то сейчас за кулисами, смотрит на него, Аракано. Маг чуть ли не физически ощутил этот взгляд. Да, вот оно. С магией такой мастер, как Аракано, привык иметь дело, менталисту противостоять и бороться против обычных иллюзий было вдвойне легко. Но ЭТО… Это не иллюзия… Это некая врожденная способность, незаметная, необнаружимая его заклятиями аура, что действует напрямую. Плюс, тут в самом воздухе что-то… тот самый запах лунного сахара, такой знакомый, манящий, навевающий воспоминания о детстве и беззаботности. Некое алхимическое зелье на его основе, невесомая суспензия, что, как грибные споры, висела в атмосфере, наполняя легкие, проникая в кровь. Даже хитрый и изворотливый разум лидера эльфийской «звезды смерти», менталиста, не смог противиться этой заразе вкупе с действием ауры. Но вот хрен тебе поперек рыла! Не с тем вы связались, господа кровососы! Аракано стал тихонько, но очень быстро бубнеть под нос заклинания, активируя многослойную защиту, запуская накопление маны для сильных боевых заклятий. Что, если смотреть не через «фильтры» температуры тела и даже не типизации «живой-неживой»? Умники, исследовавшие тему вампиризма, утверждают, что упыри, насосавшиеся крови жертв в достаточной мере, не отличимы от живых, ни аурой, ни запахом. Собаки на них не реагируют, магические обереги тоже. А если призвать имя светозарного Ауриэля? Если прочертить в уме сигил Стендарра-Заступника, напитать его своей маной и присоединить в начало цепочки всех магических конструктов? Сделать это быстро, «на ходу», только такому менталисту, как Аракано, под силу. Жреческая магия боевому чародею не нравилась, слишком медленная и вычурная. Но «не нравилась» не означало, что он не овладел ею в совершенстве, что присуще высшим жрецам Заркса и Сирабейна…       Да! Сигилы божеств помогли. Пелена с глаз Аракано спала окончательно, он увидел… да почти все то же самое… и в то же время с коренным отличием. Пропал лоск, пропало то неуловимое сияние, которым был окружен каждый предмет, от чего даже простые кресла казались самыми удобными на свете, теми, на которых его дедушка сидел, когда он малой приходил, чтобы умоститься ему на колени и послушать интересные истории… Теперь стали видны трещины в деревянной обшивке, паутина и грибок там и тут, сплошная антисанитария. Но больше всего преобразились посетители «красноводной» таверны.       Лобызающаяся парочка… М-да, мужчина едва дышал, а женщина так искусала его шею, что та превратилась в ошметки, вот-вот богам душу отдаст. Похотливая вампирша быстро-быстро засовывала длиннющий язычок в ранки, будто подражая природным кровососам — нетопырям. Она терлась промежностью о ногу безвольной жертвы, одновременно удовлетворяя и голод, и другую свою потребность… Те, кто следил за «тараканьими бегами», на самом деле… играли в шары… вот только вместо шаров у них были черепа. Крошечные черепа. Детские. Что-то было внутри для утяжеления. Черепки с сочным звуком сталкивались друг с другом, отскакивая по непредсказуемой траектории, что и заставляло игроков бурно комментировать каждый бросок. Даэдровы выблядки!!! Аракано было плевать на человеческих детей, даже на меров, если они не с Саммерсета. Однако должен же быть предел жестокости! Как они могут вообще? Это просто омерзительно!.. Что же касается компании, рассматривавших книжки с веселыми картинками… да, это были… своего рода книги, свитки. Из свежеснятой человеческой кожи, сочившейся кровью. Вампиры любовались татуировками, «остроумно» комментируя, что же могло подвигнуть их жертв набить такие «партаки» — любовь, долг, общность с бандой? А у них под ногами лежало несколько жертв. Уже бездыханных или едва живых. Их использовали, как подставки для ног. В той картине мира, которую маг видел благодаря внушению неведомого кукловода, Аракано принял их за вычурную мебель. Да чтоб вам в Хладной Гавани замерзнуть! Чудовища!       Были тут и люди, живые люди. Они ходили, как сомнамбулы, счастливо улыбались. Они думали, что попали на вечеринку, расслабляются. Это если жертвы считали себя клиентами. Другие думали, что у них лучшая в мире работа: знай себе напитки разноси и живи в роскоши, попивай лучшую в мире скуму, что избавит от всех забот и тревог… Да, теперь Аракано четко видел разницу: люди так или иначе поклонялись кому-то из богов, их ауры имели шишковидное утолщение, «шапочку», что тянется в небо, к Этериусу, в то время как ауры вампиров имели в районе головы нечто вроде рогов красно-фиолетового цвета. Все кровососы были откормленными, что давало им идеальную маскировку. У каждого на столе был бокал со свежей кровью. Проклятые игры с разумом! Даже он, Аракано, поддался поперву!       — Принести? — тихонько, почти шепотом, сказал Аракано. — Да, пожалуй. Можно мне вот того самого, что у тех молодых людей на столе? В вычурных бокалах?       — Эм-м-м… — бретонец-бармен растерялся.       Он был живым человеком. А вот хистопоклонница… боги её знают, ауры ящеров всегда очень сильно отличались от всех других видов, по ней было непонятно. К тому же сбивали с толку физические, настоящие рожки, которые иногда растут у аргониан.       — Неположено, гос-сподин-с-с… Эти напитки — только для избранных клиентов. Давайте я лучше налью вам еще скумы? Вы ведь уже оценили вкус и то, как легко она пьется?       — Скумы? Спасибо. Мне кажется, у меня уже передоз. Все перед глазами двоится…       Бретонец улыбнулся и пошутил:       — Ну, это только норды славятся своим умением пить все, что горит, не так ли? Давайте тогда простого легкого вина… И, может, познакомитесь с той дамой? А то я гляжу, она с вас глаз не спускает…       Аракано глянул на девицу «новыми глазами». Упыриха. Все лицо в крови, по подбородку стекает, но хочет еще. Надо же, и она показалась ему привлекательной? Маг считал взгляд кровопийцы. Ага! Ну, конечно же! Ее сводит с ума порез на руке, вон как подобралась. Да и та, что сидела на коленях у беспамятного увальня-норда, оживилась.       — Мне вот, например, кажется, что там у них не красное вино, а самая настоящая кровь. Кровь человеков и меров, которую вы, кровососы, сцеживаете со своих жертв, держа их в подвалах. Вот я и подумал, хм, я солдат, боевой маг, я привык купаться в крови врагов… Но вот пить ее как-то до сих пор не доводилось, надо бы исправить упущение.       С каждым словом менталиста лица ближайших к нему упырей все сильней и сильней вытягивались, один даже поперхнулся, когда вновь припал к своему бокалу.       — Что вы такое говорите? Какая кровь? — бретонец смотрел на нового клиента с выражением сильнейшего шока на лице. Губы его тряслись, а руки задрожали.       — Да ты сам погляди, дружище! — и Аракано телекинезом выхватил фужер из рук ближайшего вампира, плеснул содержимое на грудь и белый фартук бармена. Для него это было вино, так что Аракано смеху ради наложил сверху иллюзии вампиров свою иллюзию, которая показывала истинное положение вещей. Двойная рекурсия.       — Эй! — все еще беспечный вампир непонимающе проследил за траекторией отнятого пойла. До него никак не доходила странность поведения обычно послушных и тихих жертв.       Приветливый бретонец позеленел, схватился за шею, и в ту же секунду его вырвало. А вот аргонианка злобно зашипела, обнажая ряд своих мелких, но чертовски острых зубов. Смотреть, есть ли там большие клыки, Аракано не стал. Просто метнул файербол.       ВЖ-БУХ! Стеклянная и глиняная утварь брызнула осколками, а ящерка завопила, падая вниз, объятая пламенем.       Все моментально развернулись в сторону Аракано. Глаза кровососов сияли красным и желтым, они обнажили клыки. Две девахи, чьи рыла (лицом это не назвать никак) были изгвазданы в крови, вскочили с мест первыми. Одна даже когти выпустила, странные когти, сиявшие темно-фиолетовым светом, куда длиннее каджитских. Живые люди ничего не понимали, забегали, как бестолковые овцы туда-сюда.       Маг пустил струю огня в упырих. Те отпрянули, шипя, словно та аргонианка.       — Что, кровососы, не по нраву вам огонь? А вот так? — и Аракано с двух рук кастанул «огненный шторм».       Обычно на заклинание такого рода нужно куда больше времени. Мага успеют десять раз повалить на землю, проткнуть мечом. Но не Аракано. Он уложился в считанные мгновения благодаря подготовке и способности менталиста держать в оперативной памяти целые простыни текста с заклинаниями.       Ух, что началось! Вой, крик, ор, падение тяжелой мебели и шелест доставаемых из ножен мечей. Самая тупая из упырих, что так соблазнилась кровью из пораненной ладони мага, вспыхнула, так как не успела ретироваться. Другие брызнули в рассыпную, злобно матюкаясь и поминая Молага Бала. Маг мог запросто сделать шторм такой плотности и такого радиуса, чтобы он заполонил собой все помещение. Но в чем же тогда веселье? Ему хотелось «индивидуального подхода», хотелось видеть боль и страдания упырей, когда он будет сжигать их.       Чтобы обезопасить тылы, чародей призвал огненного атронаха, скомандовав «фас!» на группу воинов, вооруженных кто чем. А вот эти игроки с детскими черепами, у которых секиры и булавы, эти так просто не помрут, сейчас маг с ними поиграет!       Один из врагов бросил в чародея некий шар мрака. Аракано играючи развеял его своей слепящей сферой света. Даже колдуны среди нечисти имеются? Тем забавней будет! «Восемь-девять-десять…» — Аракано начал мурлыкать себе под нос считалочку. Упыри прячутся за мебелью. Дубовые доски разгораются весьма неохотно, давая неплохое укрытие. «Одиннадцать-двенадцать» — перед тем, как развеяться, шторм достигает пика, жар нестерпимый. Несколько кровососов вооружены арбалетами, но из-за жара они не могут прицелиться. Аракано видел из «ока» шторма все, в то время как упыри почти ослепли. «Четырнадцать-пятнадцать». Эффект кончился.       — Я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват! — это сказала магическая копия Аракано, что осталась стоять у барной стойки.       В ту же секунду сразу пять болтов пронзили дубовую панель и многострадальную стойку с выпивкой, вызвав новый звон стекла.       Пока вампиры подслеповато жмурились, Аракано оказался за спиной самых смелых, что вышли с топорами вперед. «Кислотная кровь», «Огненное касание» — обе цели с диким воплем упали на пол, качаясь, разрывая выпущенными когтями свои кольчуги. Их плоть на глазах чернела, превращалась в пепел или мерзкие пузырящиеся остатки (в случае кислоты), обнажая кости.       Танцующим движением Аракано ушел из-под замаха еще одного кровопийцы, вооруженного длинным бастардом. Другие тоже были неизобретательны, перли напролом. Телекинезом маг столкнул одного с другим, подкорректировал замах двуглавой секирой, так что та пробила голову неживому товарищу. Сталь не причинит тому особого вреда, как это себе понимал маг, но брызнувшая кровь и мозги изрядно порадовали его этетическое чувство. Нерасторопного напарника опять же телекинезом он подставил под новый удар того ублюдка с бастардом. На этот раз сила была такова, что вампиру просто оторвало голову, она повисла на лоскутке кожи. Аракано безумно захохотал. Ему начинало нравиться происходящее. Для таких вот миссий и создают "звёзды смерти". Но он и один может шороху навести.       — Узрите силу боевого мага Доминиона, черви! — гаркнул он, применяя, наконец, ту давно заготовленную ветвистую молнию. Ух, до чего приятное ощущение, высвобождать такую магию, будто почесал то, что очень давно чесалось.       Треск разрядов и нестерпимая вонь горелой плоти дополнили картину убийственного кордебалета. Сразу три цели упокоились навек. Еще одного обожгло. Упс. Кажется, это был живой человек. Нехрен под руку лезть!       Но тут перезарядились арбалетчики. Новый залп Аракано принял на оберег. У него он очень сильный. При желании даже тяжелого рыцаря с копьем на коне, взявшего разгон, может остановить, не то что арбалетные болты.       Тот мечник с бастардом завопил и ударил сверху-вниз. Аракано даже не удосужился блокировать или отводить удар телекинезом. Вместо этого модифицированный оберег выдал накопленную кинетическую энергию от этого и всех предыдущих ударов в виде серповидного лезвия чистой энергии этериуса, что мгновенным росчерком распанахала атаковавшего кровососа надвое.       — Как тебе «Отражение»? — насмешливо спросил маг у двух половинок врага, что с мерзким хлюпающим звуком упали на пол.       Новый болид тьмы полетел в мага. Вампира-колдуна надо бы оставить на закуску, Аракано заинтересовала природа этих проджектайлов. Чародей высоко подпрыгнул, помогая себе левитацией, пропустил снаряд под собой. Играть от защиты он не любил, пора бы и нападать всерьез, так сказать.       — Раз-два-три-четыре-пять! Саламандры вышли погулять! — все еще дурачась, прокричал маг из-под потолка, будто комментируя свою атаку.       При том он медленно планировал на землю, вращаясь вокруг собственной оси, чтобы видеть все поле боя. Призванный им огненный атронах свирепствовал, обращая упырей в прах пачками, но нельзя отказывать врагу в изобретательности.       Считалочка была произнесена неспроста: пять огненных змей, что напоминали миниатюрных драконов, ну, или же пламенные плети, которые так любили использовать атронахи этой стихии, обрушились на врагов, что наивно решили смести коварного колдуна, навалившись всей массой (с более неопытными адептами тайных искусств такой прием часто прокатывал, Аракано знал не понаслышке, пройдя через десятки битв, теряя товарищей). В отличии от огненных болтов или файерболов, эти проджектайлы имели «бесконечный» потенциал. Импульсные заряды, отдав свою энергию в одном ярком взрыве, угасали, исчезали. А «змеи-плети» жгли без конца, к тому же были самонаводящимися. Сразу десяток кровососов со страшными воплями вспыхнули и обратились в пепел.       И вот тут произошла первая неожиданность за весь бой: мага атаковали снизу! Мертвяцкие руки схватили Аракано за лодыжки, костяные копья попытались нанизать его, как бабочку на шило. Это тот маг с темными сферами такой сильный? Эльфийский чародей прямо зауважал коллегу, пусть и мертвого уже внутри. Прежде чем копья смогли продавить оберег (такое все же гипотетически было возможно, ведь их было несколько, под разными углами, да еще и снизу, где нападения маг не ожидал и вязь защиты была самой слабой), Аракано окутал себя «Плащом молний». Мощные разряды лупили из рук, стекали по спине, по всей одежде, по ногам, производя разрушительные действия, обращая костяные копья, призванные силой колдовства, в прах, равно как и скелетные псевдо-руки. Метательные орудия (ножи, топоры, дротики), использованные против взбесившегося чародея, тоже исчезали в ослепительных вспышках электрических дуг. Отдельные ветки стреляли и по бокам. Коль незадачливые упыри думали, что враг зафиксирован и его можно добивать, они сильно ошиблись. Еще четверо распрощались со своей не-жизнью. А потом Аракано решил все же не испытывать судьбу и послал одну маленькую шаровую молнию, чтобы жахнуть того мага. Новые руки прекратили вырастать из-под пола. Отлично! В хаосе горящей мебели, вспышек случайных разрядов Аракано заприметил самое интересное: в дальней стене открылась замаскированная дверь, откуда спешило подкрепление. Ну да, практически всех упырей, что были в зале, Аракано уже упокоил навеки. Остался один толстяк с секирой да вертлявая деваха, что смогла выжить, цепляясь своими когтями за деревянные балки, уворачиваясь, скача, как обезьянка.       Кто же пожаловал? Нечто новое… три огромные черные собаки. Хм… неужто это легендарные «адские гончие»? Псарь был им под стать: детина ростом под два метра, вооружённый цепом. Мебель в щепу, так что даже в небольшом помещении его можно использовать довольно эффективно. Однако Аракано и не думал давать новоприбывшим шанс. Не файербол, а целая сфера огня, диаметром в полтора метра, отправилась навстречу порождениям мрака.       ВЖ-БДУ-У-УМ!!! Грохнуло так, что все, кто оставался на ногах, попадали. Даже та вертлявая деваха. Ошметки плоти и горящая древесина шрапнелью брызнули в стороны. Ну-с, кажется, это был их здешний чемпион. Значит, балаган окончен. Аракано подходил к оглушенным и одного за другим пронзал точечно направленными огненными болтами. Вот так, прямо в черное сердце. Те рассыпались в невесомый прах. Ага, только девица с когтями смогла разлепить свои зенки и прошептать «поща-ади-и». Какая стойкая!       — А ты кого-то пощадила в своей не-жизни, сучка ты тупая? — спросил Аракано.       Упыриха лишь злобно заурчала. Нахрен пошла! Аракано с двух рук шваркнул павшую ловкачку молниями, медленно поджаривая внутренности, пока не издохла. Некогда красивое тело содрогалось от остаточных конвульсий, поднимался мерзко пахнущий дымок. Вампирша изогнулась напоследок в вульгарной позе, огонь и молнии не затронули изящных ног. Но Аракано, глядя на это безобразие, не почувствовал ничего, кроме мрачного удовлетворения, будто таракана раздавил. Точнее, комара, кровососа. Туда вам всем и дорога, твари Молага Бала!       — Фу-у-ух… — Аракано медленно выдохнул, смотря на дело рук своих.       Вот же даэдра! Много живых людей полегло. А кто не умер сразу, задохнулись от дыма пожара. Никто не двигается. Все поголовно мертвы. Мирных жертв, конечно, жаль (самую малость), но в конце концов у мага заказ спасти всего одну душу, которая и для него самого представляет ценность, — Ингун Черный Вереск. На остальных — плевать.       Дверь наружу была надежно заперта. Кажется, там был механизм, благодаря которому она захлопывалась за входящим в подземелья. Хм. Значит, те, снаружи, стерегли разве что выход, а не вход. Обычные люди без магического дара никогда отсюдова не выбрались бы. «Всех впускать, никого не выпускать». Да никто и не хотел особо уходить, пока над всеми довлела та загадочная аура.       Зал горел, дым стоял коромыслом, вонь неописуемая. Хорошо, что маг заранее произнес заклинание, фильтровавшее воздух. До чего же иногда полезная Школа Изменения! Тем не менее маг скастовал «Ледяное дыхание», с двух рук поливая все вокруг снегом и крошками льда. Пожар угас, дым стал стремительно рассеиваться.       Так-с, теперь вниз. Кажется, источник ауры — могущественный старый упырь — засел в самом низу. Там же, очевидно, собственно «ферма» с живыми бурдюками крови. Среди них должна быть и Ингун. Хорошо бы живая и здоровая (хоть относительно). Аракано не любил помогать кому-либо за бесплатно или без приказа начальства. Вспомнив Эленвен, Маладета и всю их братию, маг сплюнул. Вот уж хватит, больше у него «начальников» не будет. Перешагнул трупы, вошел в тайную дверь и начал спускаться глубже, где начиналась естественная пещера, не знавшая обработки кирками камнетесов.

***

      Ночью Гайдару снились кошмары. Дженасса отказалась выставлять его в караул, мол, ночным зрением не обладает, магией тоже, от такого сторожа больше вреда, чем пользы. Тем более что вампиры, если нападут, то стража первым же постараются снять. А наемница обязалась перед Айрилет «дуракина» сохранить, целым в Вайтран доставить. Пришлось спать, хоть и не спалось вовсе. Приключенцу казалось, что весь мир ополчился на него, в то время как они — во временном «домике», «rogue base» своего рода, как в древних до-виртовых играх. Это воняющая навозом конюшня — островок безопасности в море зла. Особенно добавляло атмосферы то, что они не знали, нападут на них неведомые враги или нет. Завывания ветра в горах только усиливало эту атмосферу.       В этих кошмарах тестер убегал от драконов, прятался по каким-то шахтам, нырял в лужи, оказывавшиеся глубоким озером. Короче, белиберда какая-то. Зато во сне грело то обстоятельство, что товарищи (а ведь он не просто «привык» к ним, к их присутствию. Он привязался к ним, по-настоящему считает побратимами) были рядом, подставляли плечо, прикрывали. Дрог-лок кричали ему вдогонку что-то на своем, драконьем, но Гайдар не понимал. А потом вдруг приснился Фендал. Чертяка-босмер влез в какие-то неприятности. Гайдару мерещилось, будто босмер в цепях и кто-то его избивает, пытает. Очнулся приключенец от того, что его за плечо теребит Вигдис.       — Эй, ты чего?       — Я? Что? Чего «чего»? — Гайдар спросонья ничего не соображал и все сжимал несуществующий меч, все рвался на помощь другу.       — Вопишь чего?       — А… Приснилось что-то…       — Страшный сон? Часто у тебя так бывает? Я слыхала, в землях Морфала у всех кошмары бывают, видения всякие. Народ поговаривает, это от болотных газов, что отравляют воздух. А другие, что это какое-то древнее проклятие… — рыжуха, наоборот, умащивалась спать.       Очевидно, только что оттарабанила свою очередь на стреме, теперь хочет наверстать упущенное. До рассвета, как уже привычным взглядом вычислил Гайдар, еще оставалось часа полтора.       — Вот как? Не слышал про такое…       Морфал, насколько Гайдар был в курсе, был одним из наименее проработанных поселений в ванильной игре. Из пристойных квестов там только какой-то даэдрический да про вампира в пещере, который кошмарил народ. Они были довольно-таки далеко от столицы холда. Если это проделки Вермины, хотелось бы верить, что они не повторятся, а то ощущения во сне были очень реалистичными.       — Ладно, это просто слухи. Давай лучше дальше спи, и не буди больше никого своими криками, — сурово буркнула Вигдис, заворачиваясь в спальник.       Тихо похрапывали лошади, лагерь спал. На страже теперь, кажется, сам Оррмар. Но Гайдару уснуть вновь показалось непосильной задачей. Он сказал:       — Пст! Эй, Вигдис!       — Да твою ж мать, бард, чего тебе?       — Ты прости, что я тебя тогда поцеловал. Сам не знаю, что нашло. Одичал без цивилизации, наверное.       — Ты бы сходил к жрицам Дибеллы. Или в купальни. А то ведь при оказии и правда важных органов можно лишиться. Как тебя только Дженасса терпит…       Гайдар чуть не заржал. Он был и у жриц Дибеллы, и в купальнях тоже. Ничего хорошего из этого не вышло. А Дженасса ему и так руки-ноги чуть ли не каждую тренировку ломает, к ней не притронуться.       — Я не из таких, что по купальням знакомятся…       — Пф, что, ты только поклонниц трахаешь, да, бард? Ну так заруби себе на носу, что я не одна из них, мне твои песенки сладкоголосые вообще до фени.       Да что она заладила? Может, наоборот, защитная реакция такая у нее, а на самом деле нравится он ей? Ну… маловероятно, но все же может быть.       — Да не трону я тебя больше… Я просто про гейс хотел уточнить.       — Какой еще гейс? — насторожилась рыжуха.       — Я ведь тебе обещание дал, не клялся богами, как принято, но слово — не воробей, вылетело и…       — Даэдра! Гайдар, ты — несносный дурак! Хорошо, что поклясться не успел, — рыжуха заговорила быстро, сбивчиво, видимо, осознав серьезность проблемы, желая упредить последствия. — Я тебя от обещания освобождаю, понял?! Не надо мне помогать, плевать на видения вёльвы, я сама любимую найду и расколдую! Ты — свободен!       В этом контексте «свободен» прозвучало довольно оскорбительно, будто его отшивают. Но Гайдар был рад, что этот момент прояснился. А вдруг не выйдет у него обещание исполнить, что тогда? Боги "спросят"..? Лучше было бы просто молча помочь да и всё.       — Не сердись, я ведь…       — Да-да, я поняла, «аль-турист». Но наш с тобой тур закончится в Виндхельме, когда я тебя Ульфрику из рук в руки передам.       — Ладно… — Гайдар неловко умолк.       — Да, именно. Ладно. Спать давай, бард! — и Вигдис закуталась с головой в мешок, накрывшись сверху еще какой-то дерюгой.       Гайдар же еще долго лежал с открытыми глазами. Все пытался расставить приоритеты, продумать будущие ходы. Что ему делать? Он выиграл время для Вайтрана и Айрилет, но вот отменить поход братьев бури не в силах. О чем он может договориться с Ульфриком? Прислушается ли тот к его доводам? Что изменится, когда ярл Виндхельма поймет, что перед ним довакин, тот самый, благодаря которому он был спасен от плахи в Виндхельме? Ну, косвенно благодаря ему. Так или иначе, а он должен попытаться если не отбить, то отклонить тяжелый снаряд, именуемый армией братьев бури, что летит прямо на Вайтран. А там, глядишь, Партурнакс поправится, с ним надо поговорить обязательно. К тому же только на Глотке Мира можно достать уникальный ресурс, необходимый для починки Белого Флакона… Кстати, он балбес, надо бы вернуться в Безымянную/Забытую пещеру, выучить тамошний Крик, ведь там точно должна быть Стена Слов… Так, мечтая о будущем, Гайдар снова уснул.       …Оррмар был бдителен и внимателен. Однако он просто не знал, на что обращать внимание в случае вампиров. Слуги Молага Бала умели порабощать животных и прочих низших созданий. Им служили волки, медведи, змеи и нетопыри, вороны и даже маленькие пауки. А еще филины и совы. В середине его дежурства одна ночная хищница бесшумно села на частокол. Оррмар мазнул по ней взглядом и не напрягся. Большеглазая птица внимательно осмотрела лагерь. Она не ухала, не издавала никаких звуков. Спустя несколько минут взлетела и сделала круг над разоренной обителью, а потом полетела на запад, выше в горы. Для нее там добычи нет, ни зайцев, ни полевых мышей. Однако добычей этой хищницы была информация…

***

      Газини играла с ними. Засевшие в магическом круге то и дело слышали какие-то звуки. Иногда их начинали звать голоса родных. Но защитная магия давала раскусить обман — что их матерям, сестрам и друзьям делать тут, в таинственной пещере, вдали от цивилизации? Адалвальд не знал, сколько они просидели в полной темноте. Торн, Карн и Зиг истово молились, взывая то к Стендарру, то к Аркею. Но под землей, без света казалось, что даже всемогущие боги отвернули свой лик от собственных служителей. Магия древней упырихи была сильнее — окружающая тьма высасывала их физические и душевные силы. Они успели проголодаться и съесть, что у кого завалялось в поясной сумке, когда услышали грохот камней. Не нужно было обладать уникальными дедуктивными способностями, чтобы понять — это дело гаргулий. Крики, звон стали, скоротечный бой.       — Это подмога! — радостно завопил Зиг. — Нас пришли спасать!       — Чего вскочил, дурень?! Сядь обратно! Это может быть еще одной иллюзией! — рявкнул на подчиненного ученый.       — Да нет же, я прямо чувствую, чувствую огонь Стендарра! Это братья! — вторил юнцу Карн.       Надо же, борода выросла, опыт вроде есть, а туда же!       — Никому не выходить из круга! Вы никому не поможете, если рыпаться сейчас. Вот когда подмога придет сюда и срубит башку кровопийцы, только тогда можно будет радоваться спасению, — вновь осадил братьев книжник Адалвальд.       Клирик и воин посмотрели в сторону Торна. Маг, по идее, мог бы послать на разведку духа или предпринять что-то еще. Однако волшебник и так чуть ли не все силы отдавал на поддержание их покрова, он сильно устал.       — Адалвальд главный. И он дело говорит. Ждем.       И они снова стали ждать, вслушиваясь в каждый новый звук. А звуки были, прямо скажем, тревожными. После первого сражения (очевидно, успешного), спасатели спустились ниже. У них карты не было, поэтому они разделились. Ужасная ошибка. Они, как глупые котята, стали кричать, звать по именам товарищей, которые, как они знали, пошли в экспедицию с Адалвальдом. И они нашли их. Но не такими, как их помнили при жизни… Ученый дорисовал в уме дальнейшие события: радостные дозорные идут обниматься с товарищами, но не осознают, что их магия слишком слаба в этой пещере, где Газини уж сплела свою паутину. Они не поняли, что это мертвые трэллы отзываются на их крики. Благодаря мощным иллюзиям вампирши, они видели товарищей живыми, без ужасных ран, с живыми глазами, а не белыми, как у мертвой рыбы, бельмами… Тогда поднятые умертвия нанесли удар исподтишка. Несколько умерли сразу, другие осознали ошибку и вступили в бой. Но тут явилось еще одно преимущество устроившей засаду: зомби-шахтеры, знавшие все ветки и шурфы досконально, тоже атаковали, выскакивая из самых неожиданных мест. Один за другим светлые огоньки душ дозорных стали гаснуть под черным ветром смерти, порожденным Кровавой Сукой. Другие звуки поведали о том, что у Газини откуда-то появилось много иных слуг. Зомби, трэллы, гаргульи, а теперь еще и цоканье когтей четверолапых. Страшный рык. Адалвальд никогда такого не слышал, но из прочитанных книг он узнал, что это «адские гончие» — странные демонические собаки, которых способны призывать вампиры. Газини придавало сил само это место. Оно было проклятым. Некротическая энергия так и сочилась из каждого темного угла…       Другая часть спасителей была готова встретиться с иллюзиями. Так они думали. Но Газини была хитрее и брала на измор. Она водила воинов Стендарра за собой, срываясь на бег, обращаясь в туман, перескакивала ямы с кольями и другие пренеприятнейшие ловушки. Дозорные гибли один за другим. Неясные тени атаковали их из сумарака. Они отмахивались мечами, бросали файерболы, тратили стрелы. А в ответ — лишь издевательский хохот Газини. Ее фигура появлялась то тут, то там, словно упыриха овладела способностью быть в разных местах одновременно. Иллюзии, маскировка и масса призванных слуг. Вместо одного сильного противника, дозорные встретили в тесных коридорах и камерах пещеры целую армию противников. Нет-нет, да и срывались в панику самые слабые духом. Лупили из всех орудий в пустоту. Тогда как Газини была изобретательна. По одному она отлавливала самых беспечных или храбрых, кто разрывал строй. Ее когтистые руки удлинялись, игнорируя законы физики, и утаскивали очередную жертву во тьму. Хруст шейных позвонков, бульканье крови из разорванной глотки. Крики о помощи и хрипы — целая симфония смерти. И Газини упивалась своей ролью дирижера. Она хохотала. Она напевала свои безумные песенки.       В конце концов осталась троица самых сильных, самых опытных дозорных, которые ни за что не отходили друг от друга ни на шаг, передвигались спиной к спине. Для них у Кровавой Суки было отдельное шоу. Понимая, что на этих людей, пропитанных силой Стендарра, не сработают обычные иллюзии, она применила еще одно удивительное искусство: изменение плоти. Адалвальд и еще двое дозорных предстали перед братьями закованными в цепи, подвешенными в клетках под потолком. Магическое зрение показало спасателям, что перед ними живые люди. Мало того, они так же осенены силой Стендарра, что никак не подделать и не замаскировать. У ветеранов Дозора не возникло сомнений, что перед ними — настоящие жертвы. Хитрость Газини не знала границ. Когда вампирша утолила первый голод, то не стала убивать всех дозорных. Нет, она истощила их ментальную защиту, ввела в гипноз и изменила одному из них внешность, чтобы выдать за Адалвальда. Скованные цепями, с кляпами во рту, лишенные сил колдовать, братья предупреждающе возопили, увидав спасителей. Поисковый отряд был рад, но они понимали и без этого мычания в кляп, что пол пещеры, скорей всего, устлан ловушками, что бросаться на помощь сразу — это глупость.       — Не волнуйтесь! Мы идём! — крикнул лидер спасателей.       Дозорные бросали разные предметы, пуляли файерболами перед собой. Таким образом получилось разрядить немало ловушек. Но самую коварную Газини оставила на закуску…       Когда дозорные, пришедшие на выручку, стали отворять клетки, их товарищи в ужасе старались забиться поглубже, одергивали конечности, будто огненными головешками в них тыкают.       — Да не шевелитесь вы! Спокойно! Вот сейчас цепи снимем, вынем кляпы, вы нам все расскажете, — утешающе говорил главный.       Ни сила клирика, ни магия не могли подсказать им, что произойдет дальше. Им казалось, что спасаемые просто очень напуганы, что они в шоке от пыток и издевательств. Кто же будет отказываться от того, чтобы его спасали? Только тот, кто знает цену, а Газини, мерзкая шлюха Молаг Бала, открыла тем троим подставным, что именно ожидает их всех, когда снимут цепи и вытащат кляпы.       Дозорный, который имел внешность Адалвальда, горько плакал, когда его вытащили из клетки, разбили цепи. У него были следы на шее. Само собой, соответствующие амулеты спасателей показали, что тот заражен сангвинаре вампирис. Остальные тоже. Однако дозорные понимали, что на этой стадии болезнь еще обратима. Они спешили дать братчику лекарство. Наивные. Лже-Адалвальду отрезали язык, как и двум другим. Дозорные просто грязно выругались, увидев это. Они не смогли верно интерпретировать мычание освобожденных пленников.       — Пей!       Брат-дозорный лишь отрицательно машет головой и плачет.       — Пей! Я же вижу, что у вас последняя стадия. Еще пару часов, и вы обратитесь! Благодарение Стендарру, мы вовремя… Не сопротивляйся, пей же, дурачок! Зелье выгонит из тебя дурную кровь.       В освобожденных стали силой вливать зелья. Те слишком ослабли, чтобы противиться, хотя жалобно мычали и все сигнализировали без конца: «ловушка!»       Другой из братчиков, что стоял на стреме с арбалетом, крикнул:       — Да знаем мы, что ловушка! Справимся! Тем более вместе! На ноги вас поднимем и дадим отпор заразе!       Со всех щелей полезли новые зомби. Дозорный открыл огонь. И вот, когда все трое выпили зелья, другие два товарища тоже обратились лицом к новой угрозе: помимо зомби, гончих, появились еще гаргульи. Как Газини смогла их протянуть сюда? Может, были еще ниши, которые шахтеры Адалвальда просто пропустили? Но не это было главным блюдом для кровавой гурманки…       Все это происходило буквально в соседней камере. Засевшие в спасительном круге могли слышать обрывки диалогов, могли осознать, что происходит. Но Адалвальд лишь сидел, обняв свои колени, раскачиваясь, и повторяя:       — Нет, мы не можем ничего сделать. Я чую, что она рядом. Она смотрит на меня. На нас. Нельзя выходить из круга. Нельзя.       Первым нервы не выдержали у Зига. Он вскочил на ноги, пересек границу спасительного круга. Молодой дозорный завопил, что есть мочи:       — Это ловушка! Бегите! Те жертвы — просто подставные! Адалвальд здесь! Настоящий Адалвальд! Скорей сюд-…       Едва он промолвил эти слова, как в пещере, где сидел ученый, вспыхнул серо-фиолетовый призрачный свет. Им сияли огонь в чашах для масла, им горели потухшие факелы, им сияли глаза мрачных фигур на барельефах. С непривычки он показался ярким, вынуждая всех зажмуриться. Откуда-то с потолка спикировала еще одна горгулья, острым, как бритва, крылом она отчекрыжила голову воину, оборвав фразу на полуслове. Фонтан крови ударил вверх, орошая багровым дождем затаившихся в круге. Карн тоже привстал, будто хотел схватить товарища за рукав. С гримасой горя он опустил руку. Тело Зига покачалось секунду на нетвердых ногах, а потом завалилось лицом вниз, только тяжелые ботинки звякнули металлическими вставками. Еще одна бессмысленная жертва. В жутком колдовском свете Адалвальд и оставшиеся дозорные увидели, что на стенах, под потолком сидят еще гаргульи. Бесшумные. Только глаза их сияют во мраке. Выходит, даже такая деталь, как скрип камня при пробуждении этих тварей, работала на коварный план Газини? Эти твари могут быть абсолютно бесшумными? Они даже не заметили, когда они проникли в пещеру! Откуда их тут столько?.. Даэдра…       Тем временем, пока спасатели сражались со своими противниками, за их спинами освобожденных друзей стало рвать кровью. Такое бывало. Побочный эффект от применения зелья на последней стадии болезни перед превращением. Вот только из крови рождались мерзкие личинки, черви, жуки и даже змеи. Вся эта порожденная странным, недоступным для понимания рядовых дозорных, не изучавших способности Древних вампиров, сплавом магии и алхимии нечисть поползла, полетела, попрыгала на спину бравым спасателям. Они стали впиваться в шею, в пах, подмышки, в любое доступное уязвимое место. Дозорные закричали, оборачиваясь к товарищам, которых все так же продолжало рвать, из их ртов сплошным потоком стали выпадать извивающиеся змеи, копошащиеся скорпионы.       Глава отряда с воплем отчаяния применил огненную «нову», разбрасывая и мелкую мерзость, и более крупных противников в стороны. Но поздно. Дозы самых разных ядов в крови прибывших на подмогу хватило бы на троих мамонтов. Заклятия школы восстановления просто не успевали исцелить чудовищный урон. Братья покрылись волдырями, кровь брызнула из глаз и ушей. Смерть в чудовищных мучениях. И в последние моменты жизни дозорные Стендарра слышали только одно — издевательский смех невидимой Газини. Волна огня спала, и ковер ядовитых насекомых покрыл всех, кто еще дергался в конвульсиях.       — Ах-ха-ха-ха-ха! До чего же славно поиграли! Это выражение осознания… Ох, просто бесценно! — наконец, кукловодша показалась из тени.       Она прошла между двух гаргулий, проводя длинными когтями по их шкуре, издавая противный звук.       — Жаль, что нельзя задержать мгновение. Я бы хотела, чтобы Адалвальд все это увидел… Слышишь меня, дорогуша? — вампирша повысила голос, чтобы наверняка и в соседней камере было слышно. — Я знаю, у тебя богатая фантазия! Ты наверняка в деталях себе представил, что тут только что произошло, не правда ли? Может, так и лучше… — добавила себе под нос. — Фантазия человека всегда рисует куда большие ужасы, нежели его ожидают на самом деле.       Упыриха обернулась стаей нетопырей и за какие-то секунды оказалась в зале, где уже горел магический свет.       — Занавес опущен. Представлению конец. И этому, — Кровавая Сука кивнула на обезглавленного Зига, — отдельный венец! Он явственно показал, где ты. Я все еще не вижу, да, барьер твой силен, но моим насекомым и не понадобится зрение… Хочешь умереть, как собака, которую блохи заели? Или все же встанешь и встретишь свою смерть лицом к лицу, а? Трусишка-норд… Таких не берут в царство Шора, или кому ты там поклоняешься, ах-ха-ха!       Газини говорила чуть ли не стихами, она обпилась крови, отчего ее переполняла эйфория. Танцующей походкой она приблизилась к тому ареалу, которого не могла видеть и чувствовать, не могла даже осознать, где он и насколько большой. Но вот оно, тело, его ноги указывают нужное направление — просто проведи прямую!       — Знаешь, а мы, пожалуй, могли бы с тобой напоследок развлечься… Ты всегда с такой нежностью писал обо мне в своих дневниках. Будь я на пару-тройку тысяч лет моложе, я могла бы подумать, что это любовь… — вампирша рассмеялась.       Кровавая Сука оседлала одну из гончих. На ней было платье с широким вырезом на бедре. Она эротично потерлась промежностью о шерсть огромной твари, изгибаясь всем телом.       — У меня давно не было любовников… тем более смертных. Они ведь такие хрупкие, ха-ха-х… — ее развратный смех был отдельным видом пытки для набожных поклонников Стендарра.       Карн лишь сильнее молился, тогда как Адалвальд не смог не поднять глаз на соблазнительницу. Мерзкая бестия! Мерзкая, вульгарная, но прекрасная… ученому стал очевиден план Древней, все ее ходы, выверенные, отточенные. И он не мог не восторгаться.       — Так, а вот это уже, пожалуй, лишнее! — новый голос, глубокий баритон, разрезал пространство, руша магию момента, когда книжник уже готов был встать и сделать шаг за круг.       Газини обернулась, ничем не выдавая обескураженности.       — О, мой хозяин!.. И моя любовь! — и она сделала старомодный реверанс, соскочив с гончей, что, поджав хвост, подобострастно устремилась к ногам обладателя голоса.       — Я же говорил тебе, не играй с едой! А ты вновь устроила цирк… — призрачный свет не мог ясно очертить фигуру, будто состоявшую из сплошного мрака.       — Прости, Локил… Но это так весело, ты даже себе не представляешь! — и вампирша, задорно виляя бедрами, приблизилась к повелителю, напрашиваясь на поцелуй.       — Игривая… — прокомментировал тот, приобнимая за талию. — Нравишься мне такой. Но помнить своё место все же нужно! — и он оттолкнул Газини, когда та была буквально в сантиметре от губ мужчины.       Кровавая Сука надула губки, но долго играть в обиженку не стала, покорно разместилась сбоку и за спиной у того, кого называла «повелителем», будто докладывала.       — У меня был план, как их выкурить, а то ведь скрылись за пологом, так и сидят там уж какие сутки…       — Твои насекомые — очень полезный талант. Спасибо, что открыла мне, как им пользоваться, — бросил Локил через плечо. — Но они не разбирают правых и виноватых, жалят всех насмерть. А ученый нужен нам живым. У меня план получше.       — Какой же, мастер?       — Вот этот малец.       Газини посмотрела на вошедшего в пещеру нескладного паренька в доспехах, что носили дозорные.       — Дозорный? Но ведь их волю не поработить нашим гипнозом без долгой подготовки!       — А он и не под гипнозом… Обычного рода, — с улыбкой сказал Локил. — Я тебя тоже кое-чему научу… позже. А пока смотри!       Локил повернулся к парню, что с растерянным видом рассматривал «убранство» пещеры.       — Парень, как там тебя, забыл имя спросить, ты видишь кого-то, кроме нас, в пещере?       — Хоги, господин… Да, вижу, — отвечал тот ровным голосом.       — Это твои братья-дозорные, не так ли? Адалвальд тоже с ними?       — Да, так и есть, господин.       Газини запрыгала на месте, как девочка, ждущая распечатать ценный подарок.       — Потрясающе! Как ты только это делаешь? Я тоже так хочу! Точно научишь?       — Научу-научу, — буркнул Локил за спину. Потом обратился к своему гуллю: — У них под ногами и вокруг значки всякие, сигилы, правда?       — Да.       — На вот, вылей это на них… — и он вручил рабу бурдюк.       — Что там? — Газини все еще отыгрывала маленькую девочку, заглядывая через плечо.       — Оскверненная кровь других дозорных. Так любая жреческая магия потеряет силу.       Газини повисла на руке господина, глядя на него с обожанием:       — Ты тако-ой умный, Локил, прям все предусмотрел!       — Хоги! Не вздумай! — подал голос Карн. Он понимал, что произойдет дальше.       Однако «малыш» Хоги не слушал его. Не потому, что, как робот-зомби, делал все, что велят. Нет, он хотел осчастливить своего Господина. Теперь вся его жизнь — служение ему. Если он просит о такой мелочи, то Хоги, конечно же, сделает. Да попроси он хоть со скалы прыгнуть, юноша с радостью и это исполнит. Слово мастера Локила — превыше закона, морали и заповедей Стендарра.       Зловонная черная кровь пролилась на магическую фигуру. В ту же секунду она потеряла силу.       — Ну что, поговорим? — спросил Локил, наклоняясь, чтобы быть вровень с сидящими дозорными.       Беспомощные, истощенные, они не могли противопоставить двум Древним вампирам буквально ничего.