Спи!

Поистине весь Париж от последнего нищего до самого короля давненько не получал такого повода для сплетен и пересудов. Одно дело, допустим, когда какой-нибудь подвыпивший офицер вздумает приставать на улице к торговке, да и огребёт от неё или её муженька по шее, или, скажем, проворуется иной чиновник, или же вовсе у герцогини какой случится адюльтер с конюхом, — соберутся кумушки да начнут языками чесать. День, другой, да и прекратилось всё: уже не интересно. И совсем другое дело, когда в тюрьме и под судом оказался… сам всесильный Клод Фролло, который некогда сам вершил праведный суд да слыл грозой всех нечистых на руку и помыслами в Париже. — Что же, и на старуху найдётся проруха, — изрёк де Лякруа. — Господь, выходит, отнёс, — прибавил он, имея в виду тот факт, что теперь-то уж брак этого «грязного развратника», теперь Фролло иначе никто не называл, с его племянницей Бланш никак не мог состояться. Малютка Бланш, надо сказать, этому факту несказанно обрадовалась, поскольку она сама давно уж питала нежные чувства к молодому капитану гвардии Дидье де Шатоперу, между прочим, единокровному брату Феба. Это был во всех смыслах достойный и благородный молодой человек. А что не богат… ну, ничего не попишешь, пришлось маркизу смириться с этим. Главное, какие-никакие средства у юноши имелись, наследство от родителей, плюс небольшое приданое самой Бланш, да ещё и по службе он вполне мог продвинуться благодаря талантам своим. Словом, лучше уж синица в руках, чем баснословные богатства изрядно пожившего уже человека, у которого могут оказаться жуткие скелеты в шкафу. Пример Фроло — показателен. — В общем, благословляю тебя, племянница, будь счастлива с избранником, — объявил несостоявшийся тесть Клода Фролло юной Бланш. — Благодарю, дядюшка, — с улыбкой ответила та. — Клянусь, — пылко воскликнул присутствовавший при беседе Дидье, — я сделаю её счастливой! В цыганском таборе да и среди всех бродяг, нашедших приют во Дворе Чудес также не умолкали возбужденные голоса. И среди них было гораздо больше возмущений, проклятий да и просто крепких слов, которых на светских приёмах не услышишь. — Кто бы мог подумать! Вот так судья Фролло! — Старый развратник, вот он кто! — Бедняжка, бедняжка Эсмеральда! — Да как у этого куска дерьма только рука поднялась! — Ну, теперь-то уж он за всё ответит! Несколько дней весь Двор Чудес гудел, точно растревоженный улей. Началось все с того, что во Дворе Чудес объявился вдруг растрепанный Квазимодо. Его помнили здесь ещё по тем давним временам, когда на Пиру Дураков Эсмеральда станцевала перед Фролло, и он воспылал к ней греховной страстью. Все эти годы звонарь жил себе преспокойно в Соборе Богоматери под присмотром архидьякона и настоятеля. Некогда воспитанием его занимался всё тот же Фролло, но последние несколько лет Фролло напрочь потерял интерес к своему воспитаннику, да и тот не стремился общаться с приемным отцом. — Беда! — только и мог вымолвить Квазимодо. — Что такое? — всполошились обитатели Двора Чудес. — Эсмеральда! Хозяин! — Да говори ты толком! — вспылил Клопен. — Он запытает её до смерти! Помогите! С тех самых пор, как Эсмеральда приняла предложение Фролло «пойти к нему, а не в огонь», от нее открестились все, кроме разве что верного Квазимодо. Звонарь по-прежнему навещал её, разговаривал с нею, старался подбодрить и развеселить. Правда, Фролло это категорически не нравилось, и в конце концов он запретил Квазимодо приходить. Но тот всё равно не сдавался, и всякий раз, когда судьи не было дома, он нет-нет, да забегал к своей давней подруге. Вот и третьего дня Квазимодо по своему обыкновению зашел в дом к давнему своему благодетелю. Не успел он ступить на порог, как на него налетела горничная Тереза. — Помогите! — кричала она. — Кто-нибудь на помощь! Смертоубийство! Квазимодо бросился в гостиную, откуда слышалась отборная брань и женский плач. Судья Фролло с всклокоченными волосами и выпученными глазами хлестал Эсмеральду по лицу: — Дрянь! Сволочь! Неблагодарная сука! Я проучу тебя, я тебя сгною в подвале! Давно следовало выпустить тебе потроха! — Хозяин! — вскричал Квазимодо и, неловко припадая на больную ногу, подбежал к Фролло. — Не надо, не делайте этого! — он попытался перехватить руку судьи, но тот резко обернувшись к Квазимодо, ударил и его наотмашь по лицу: — Пошел вон, недоносок! — взревел он. Квазимодо упал на пол, ударился головой об острый угол камина, на пол потекла кровь… Потом уже, когда он пришел в себя в лечебнице, лекари рассказали ему, что служанка, не выдержав такого ужаса убежала из дома за помощью. Фролло же тем временем выволок Эсмеральду за волосы во двор, раздел догола, схватил плеть и погнал по улицам. При этом он кричал во всё горло, что проклятая ведьма его хотела отравить, и что он вывел её на чистую воду. Дескать, он позвал слуг и велел привести малыша Кристофа. Потом в их присутствии он обыскал Эсмеральду, нашел какую-то у неё какую-то склянку и приказал служанке напоить содержимым маленького сына. Эсмеральда не выдержала, упала на колени и разрыдалась. Она закричала, что Фролло чудовище. — Это же твое отродье, как ты можешь?! Он плоть от плоти твоей проклятой, но он не виноват! Отдай это питье мне! Тут-то Фролло и озверел окончательно. — Ты — ничтожество! Проклятая ведьма! Загубила мою жизнь, издевалась надо мной двадцать лет, а теперь решила умертвить! — Это ты — изверг рода человеческого, ты силой взял меня, всё это время удовлетворял свою похоть, у меня нет больше сил терпеть! Отдай мне это питьё, я приму его сама! — Шлюха! Подлая блудница! — зарычал Фролло и принялся избивать несчастную. Гвардейцы подоспели как раз вовремя. На Эсмеральде уже не было живого места, а толпа зевак кричала и улюлюкала. Кое-кто принялся забрасывать её и судью камнями… Фролло скрутили и отправили в тюрьму. Эсмеральду же, полуживую — в госпиталь. Она успела сказать только то, что судья надругался над ней, избил и пытался отравить. Разумеется, поверить какой-то жалкой не то служанке, не то приживалке было трудно, однако же, горничная Тереза, а заодно и садовник, а после и сам архидьякон подтвердили, что Фролло взял Эсмеральду в дом для своих утех. Более того, прижил с нею десятерых детей. Что уж произошло между ними, сказать трудно, но ясно одно: судья помешался. Фролло же на все обвинения твердил одно: ему был знак свыше, и он решил избавиться от ведьмы, иначе чистота и невинность исчезнут из этого мира. Его собирались препроводить в скорбный дом, однако в это время в суд явился полковник Феб де Шатопер и сообщил, что ему стало известно о том, что Фролло присвоил значительную сумму из королевской казны. Деньги ему понадобились, чтобы платить наёмникам, которые приводили к нему в подвалы людей, которым он наскоро придумывал обвинения в тех или иных проступках, а потом истязал несчастных до полусмерти. Следом пришли несколько женщин, которые сознались в насилии со стороны Фролло. На все эти обвинения он визжал, как одержимый: — Ложь! Всё ложь! Это она! Это ведьма во всём виновата! Процесс был громким, слишком уж большой скандал поднялся во всем Париже. Даже сам король был вынужден вмешаться. Наконец, приговор бывшему судье Фролло был вынесен. * Квазимодо присел на край постели, где лежала Эсмеральда. Лекари говорили, что ей с каждым днём становится всё лучше. Пусть медленно, но она шла на поправку. Навещали её Тереза, которая всегда жалела бедняжку, Клопен, без конца повторявший, как он раскаивается в том, что вычеркнул Эсмеральду из жизни и не вспоминал о ней все эти годы, да сам Квазимодо. — Здравствуй! — тихо проговорил Квазимодо и взял её за руку. — Квази… — прошелестела она. — Как ты? Она лишь неопределенно покачала головой. — Судья?.. — спросила она. — Не волнуйся. Суд над ним закончился. Отправили на каторгу. До конца дней. Эсмеральда улыбнулась: спасибо Фебу. Всё же он не законченный подлец… Клопен на днях обмолвился, что Феб, узнав обо всём, не упустил случай отомстить. Ведь Фролло чуть было не увёл любимую девушку его брата, а некогда сломал судьбу и ему, потому что увёл у него Эсмеральду. — Кто там знает, где правда, а где ложь в его словах. Скорее всего, нет дыма без огня, но может быть, он что и приукрасил. Так или иначе, его показания судью и утопили окончательно. — Слава богу! — вздохнула она. — Освободилась! Пусть она хотела отравить его, но видимо, есть справедливость на земле. Бог не дал ей совершить преступление, Фролло никто не поверил, и всё зло, что он творил, обернулось против него. — Теперь все будет хорошо, — стараясь подбодрить её, проговорил Квазимодо. — Да! Впервые за много лет Эсмеральда улыбнулась и крепко пожала Квазимодо руку. После этого она закрыла глаза, чувствуя, что наконец-то, пожалуй, впервые за истекшие двадцать лет уснёт спокойно.