Слепота

Давным-давно, во времена своей юности, Иорвету довелось получить в Гвиндейте образование, достойное Aen Seidhe. То, что всего лишь за четверть века до этого никто ещё не рассуждал, оперируя такими понятиями, было не так уж и важно, ведь восстание Аэлирэнн изменило всё. После него в Академии никто уже не смотрел на знатность родословной ищущего знаний. В первые годы после войны родилось так мало детей и им было уделено так много внимания, что избежать участи сесть на ученическую скамью можно было только проявив себя совершеннейшим идиотом, не способным к грамоте. Позже голод и обнищание сделали своё дело и с молодёжью перестали носиться, как с невероятной ценностью, стремясь передать своё наследие каждому молодому Seidhe. На это просто больше не было сил. Но на долю Иорвета отчаянного энтузиазма старейшин вполне хватило, и, прежде чем он закинул за спину лук и впервые спустился в долину, ему пришлось освоить немало странного. Хотя это были лишь азы великих искусств, самая их основа. Из действительно полезного, по мнению Иорвета, среди них была только стрельба из лука. После, спустя время, он всё же по достоинству оценил большинство изученных предметов. Хотя использовать полученные знания ему приходилось всё время не так, как предполагалось канонами. Отчаянно копаясь в мысленном бардаке, оставшемся в голове после побега к собратьям, Иорвет далеко не сразу вспомнил академию Гвиндейта и уроки риторики с приёмами пространственной мнемоники. В катакомбах было сказано слишком многое и многими, и то, что всё это были только голоса, голоса и, ладно, запахи, очень мешало навести в воспоминаниях хотя бы относительный порядок. Побег дал слишком много информации. На Иорвета будто высыпали пару мешков разного зерна, и теперь ему нужно было наощупь разобрать их, разделить на разные кучки овёс, ячмень, гречиху, пшеницу. Даже будь у него хотя бы один глаз — и то это была бы непростая задача, что уж говорить о его нынешнем положении. Когда Роше отправил Иорвета «просто поговорить с ипатом» и «просто разобраться с рекрутерами» всё было в разы проще. В ратуше Иорвет мог в любой момент остановиться, и всё, конец потоку информации, в которой он начал путаться. К тому же, ему помогал Лео. О, теперь Иорвет сполна оценил, насколько эта помощь была для него полезна. Записи, систематизация. Списки вопросов. Разные папки, в конце концов! И всё равно на то, чтобы понять, что к чему в этом треклятом человеческом муравейнике, у Иорвета ушло непростительно много времени. Казалось бы, много ли толку слепому от записей? Без Лео, который мог бы прочитать их, это всё были просто бессмысленные листки бумаги. Но нет, записи были разложены в папки, помеченные засечками, и, перебирая их, Иорвет невольно вспоминал и их содержимое. Достаточно было найти папку с пометкой «Титулы», чтобы вспомнить и содержание сделанных заметок, и множество эпизодов верного или неверного их применения. Всё это хранилось в этой папке, хоть на листах бумаги, лежащих в ней, записано было далеко не всё. Так почему бы не разложить всё полученное в катакомбах в такие же «папки»? Пусть даже только мысленно. Именно так Иорвет вспомнил, что похожий метод ему когда-то рекомендовали в Гвиндейте для заучивания длинных поэм. — Память есть великое и прекрасное изобретение, всегда полезное и для обучения, и в жизни. Вот первейшая вещь: если вы внимательно направляете свой ум, суждению легче постичь вещи, проходящие сквозь него. Второе: повторяйте услышанное, чтобы благодаря частому слышанию и произнесению одного и того же выученное вами стало совершенным в вашей памяти. В-третьих, услышанное помещайте к известному вам. Например, нужно запомнить Feainnewedd, мы разбиваем его на feainne — солнце и wedd — дитя. Так для имен. Относительно вещей поступайте так: мужество помещайте к дракону, изделия из металла — в кузню, малодушие — к зайцу. Странно получалось — Иорвет помнил эту лекцию, помнил, как он негодовал от того, что память обозвали изобретением, но не мог вспомнить полное имя старого барда, нудящего, что малодушие следует поместить к зайцу. Но помнил, что стоило ему только спросить, как же следует проделать такой фокус и где брать зайца, так тут же дерзкого ученика отправили вон, за дверь. Видимо, искать зайца. Теперь же Иорвету думалось, что суть этого мысленного приёма не так уж и сложна. Так что, решив иллюзорно сложить мешающие, неинформативные воспоминания в сундук, стоящий в его спальне около окна, Иорвет добрым словом вспомнил Гвиндейт и его академию. Это было очень давно, безумно далеко от него нынешнего, но всё же он помнил эти уроки и знал, что именно так ему следует поступить теперь, когда записи стали ему не доступны. *** Первым в сундук, отведённый для ненужных, мешающих мыслей отправилось впечатление о самих катакомбах Вызимы, то, чем они отличались от подземных каналов Новиграда и в чём были схожи. В Вызиме можно было идти по сухому, потому как для нечистот в центре туннеля был проложен специальный желоб. Поэтому же идти приходилось осторожно, боком, ведь проход был рассчитан на одного, а не на троих, идущих в ряд. Да, это было совсем не то же, что в Новиграде. Совсем не так, как в тот последний раз, когда он там был. Когда стражники волокли его с мешком на голове, скрутив за спиной руки и щедро раздавая удары… Эти воспоминания уж точно лучше было не трогать. Их следовало убрать в тот же сундук и не доставать никогда. То, что пришлось вспомнить и рассказать собратьям, не было нужды ворошить снова. Тесак погиб в пламени Вечного огня, и уже не важно было, сам он выдал их или кто-то из его краснолюдов. Всё равно из рук храмовников никто тогда не ушёл живым. *** В тот же сундук отправились многочисленные рассказы о том, каков был Вернон Роше в качестве охотника на нелюдей, как он отличился в предгорьях Махакама и прочее, прочее. Время ожидания прибытия командиров отрядов, собравшихся в Вызиме, Иорвет коротал в окружении членов своего отряда, которые оказались на тот момент в подземелье. Эльфы из других команд тоже держались рядом и, разумеется, после всех взаимных расспросов разговор неизбежно свёлся к одной теме: Вернон Роше, каким он был и каким стал и чего от него ожидать. Иорвет не услышал ничего принципиально нового, но всё же один эпизод отчего-то ему запомнился. — Мне довелось столкнуться с ним и его отрядом. Уже после Бренны и Цинтры. — Голос незнакомого эльфа звучал будто надтреснуто, с какой-то щербинкой. — Как раз тогда, когда Фольтест спустил спецотряды на зачистку лесов. Зачистка… Интересное слово они выбрали для поголовного уничтожения. Нас окружили и перебили. Вот так просто. Нам даже не предлагалось сдаться. Что до Роше… Верно говорят, что он не знает жалости. Я сам видел, как он ходил по нашему лагерю и добивал раненых. И это было единственным милосердием, на которое мы могли надеяться. Да и то… Тех, кого он счёл пригодными для допроса, ждала куда худшая участь. Этого я не видел, но хорошо слышал. Их крики всегда будут звучать в моей голове. Помню, кто-то из его отряда спросил, зачем возиться, белки же всё равно никогда ничего не говорят. А он ответил, что, во-первых, мы это заслужили, во-вторых — никогда наверняка не знаешь, запоёт птичка или нет, пока не начнёшь щипать ей пёрышки. Что даже среди белок бывают новобранцы и слабаки. И ещё — что надо же на ком-то учить новичков. Так что тот, кто уже такой умный, чтобы задавать вопросы командиру, пусть теперь покажет, как надо дело делать. Он использовал наших раненых так, как dh'oine используют отловленных зверей для притравки собак… — Как ты выжил? — тихо спросил кто-то, когда пауза в рассказе слишком уж затянулась. — Притворился мёртвым. Я лежал в грязи под телом брата, весь в его кишках и крови. Моя собственная рана была неглубокой, так что… Мне повезло, что меня проверял не Роше, а кто-то из его людей. Он только на мгновение прижал палец к моему горлу, так, больше для виду, наверно. Это меня и спасло. — И они просто оставили тебя лежать там? — с недоверием прозвучало откуда-то слева. Иорвет знал, откуда это недоверие. Знал слишком хорошо. — Какое там… Трупоедов плодить не велено, так он сказал. Они сложили тела штабелями, облили чем-то и подожгли. Мне второй раз повезло, я оказался в самом низу этой поленницы. И третий раз… Они ушли сразу, как запалили огонь. Я сумел выбраться, хоть и обгорел. Вот откуда у меня эти ожоги… Иорвет не видел этого эльфа, но воображение живо нарисовало ему травмы, соответствующие услышанному. А дальше память заботливо подсунула картины, не раз виденные им лично: разбитый, разорённый лагерь белок… И обгорелая поленница тел, часто сгоревших до самых скелетов, аккуратная такая. Фирменный почерк Синих Полосок. Сейчас эти воспоминания были вредны. Мешали сосредоточиться на том, что было действительно важно. *** Сложнее всего было разобраться с Советом. Подумав, Иорвет разнёс обсуждавшиеся темы по разным полкам в библиотеке, отдельно поместив краткую характеристику на каждого командира, присутствовавшего на собрании. Большую часть из них Иорвет знал лично, с несколькими только обменивался сообщениями. Совсем новых имён не было. Это было, пожалуй, хорошим знаком. Новые командиры появлялись лишь тогда, когда гибли старые. Впрочем, когда отряд уничтожался полностью, новые командиры тоже не появлялись. Но таких вестей не было. Хотя отряды с юга, оказавшиеся на территории, подконтрольной Нильфгаарду, значительно поредели. Чёрные были верны себе и так же, как и в предыдущую войну, вводили указы о равенстве рас. На деле это означало допуск в цеха, снятие ограничений на торговлю и поселение, а самое главное — обязательное присутствие нелюдей в городских советах в городах с хоть сколько-то заметным нелюдским населением. А поскольку таковыми были вообще все города Севера, перспективы открывались весьма любопытные. В Бругге, к примеру, в такой совет избрали Чиарана, буквально за неделю до этого покинувшего Брокилон, где белки укрылись при наступлении чёрных и провели почти целый год. Весь отряд Чиарана осел в Бругге, часть даже вроде как поступила на службу в городскую стражу. Или не поступила, но улицы в квартале нелюдей всё же патрулировала. При этом в Бругге даже не была объявлена амнистия. Узнав эти новости, Иорвет не сдержал изумление. Теперь многое стало понятнее. Если в королевстве, ещё недавно бывшим вассалом Темерии, Нильфгаард установил такие порядки, то Роше просто не мог проводить политику, отклоняющуюся от столь недвусмысленно заданного направления. Выходило, что, объявляя амнистию, темерская корона хотя бы сохраняла лицо. Но чем дальше на север, тем менее радужными были новости. Одно дело — ввести новые законы, и совсем другое — обеспечить их соблюдение. Новости о том, как обстоят дела в Редании, это подтверждали. Аэгар, по чистой удаче нашедшийся в предместьях Вызимы и по просьбе Иорвета прибывший на Совет, так подытожил свой рассказ: — Dh'oine в Редании говорят, что они были преданы, а не завоёваны. Там будут восстания, можно не сомневаться. Помогать чёрным или даже просто приветствовать вводимые ими правила — всё равно что рисовать мишень на спине. Культисты Вечного огня особенно стараются подогреть недовольство dh'oine. Для нелюдей это значит только одно: будут не только восстания, но и погромы. Уже есть. Аэгар активно участвовал в том, что иначе как эвакуацией из Редании назвать было нельзя. Он знал про Ринду, про недавно появившиеся отряды реданских партизан. Но, что куда важнее, он действительно знал Цириллу. *** Всё сказанное на Совете про дочь императора Иорвет решил отнести в сад, к фонтану. Слишком отдельно от всего шла эта история. Цирилла Фиона Элен Рианнон. Дитя-Неожиданность, обещанная Белому Волку ещё до своего рождения. Теперь, задним числом, Иорвету было понятно, зачем Роше несколько раз повторил полное имя этой девицы и зачем назвал все эти странные, кажущиеся невозможными подробности. И, конечно же, он уже сотню раз проклял свою невнимательность к dh'oine, семейным перипетиям их правителей, их балладам, легендам и прочей, как раньше казалось, ерунде. Легенда о ведьмаке и ведьмачке, ну надо же. Оказывается, её знали многие. История получалась преинтереснейшая. Двадцать с лишним лет назад Белый Волк поспособствовал заключению брака между заколдованным рыцарем Дани и княжной Паветтой, наследницей Цинтры. Проклятие, обращающее рыцаря при свете солнца в монстра Йожа, было снято, и за помощь ведьмаку было обещано то, что Дани уже имел и о чём не знал. Эту часть истории Иорвету пересказали во всех подробностях. А когда Торувьель исполнила балладу маэстро Лютика, стало ясно, откуда же эти подробности известны всем, кто проявил к ним интерес. То, что было дальше, было куда менее понятно. Как оказалось, было общеизвестно, что Дани и Паветта погибли, и их дочь Цириллу воспитывала бабка, королева Калантэ. Во время взятия Цинтры старая королева погибла, а Цирилла пропала на несколько лет, но после нашлась в Нильфгаарде, где была весьма ласково встречена императором и при заключении Цинтрийского мира стала его женой. В этой истории не было места Белому Волку и его праву неожиданности. И вот Роше заявляет, что Цирилла Фиона Элен Рианнон воспитывалась ведьмаком в старой ведьмачьей крепости. Что она сейчас находится при Геральте. И что она — дочь императора Нильфгаарда. Жгучая досада пробирала Иорвета всякий раз, когда он думал, что, знай он эту историю изначально, он безусловно смог бы выудить из Роше куда больше подробностей. Вместо этого весь командирский Совет долгие часы перебирал скудные факты, перекручивая и так, и эдак все известные нюансы. *** — Всё это имеет смысл только если предположить, что это правда, — заключил Ноэаль после того, как все было пересказано уже минимум трижды, — а потому нам стоит задаться главным вопросом: Cui bono? Cui prodest? Кто от этого выиграет? Впрочем, правильнее будет спросить иначе — в чем тут выгода Роше? Ноэаль был старше всех присутствующих и ему довелось учиться не только в Гвиндейте, но и в Оксенфурте. Там он нахватался выражений на языке, когда-то бывшем Старшей речью у dh'oine. Вставлять к месту и не к месту цитаты на этом языке было типично для образованных dh'oine, по крайней мере, опыт общения с чиновниками в Вызимской ратуше оставил у Иорвета именно такое впечатление. — Ясно же, что Роше рассказал это Иорвету не просто так, — продолжил рассуждать Ноэаль. — Предположим, что Цирилла из Цинтры действительно попала к Белому Волку, согласно праву неожиданности, согласно Предназначению. Предположим также, что отец Цириллы, никому не известный рыцарь Дани и император Эмгыр вар Эмрейс — действительно одно и то же лицо. Эмгыр долгие годы провёл в изгнании, это общеизвестно. Ну а этот Дани появился из ниоткуда и погиб при обстоятельствах, очевидно исключающих наличие его мёртвого тела. Кораблекрушение… Все же понимают, какие тут могут быть обстоятельства? Королева Калантэ едва ли любила зятя. Выжившему в море Дани было куда разумнее отправиться на родину и попытаться вернуть отцовский трон, нежели явиться в Цинтру. Что до его женитьбы на якобы Цирилле… Полагаю, Танедд — это не единственный случай, когда интерес императора к этой девушке был так очевиден. И раз уж даже нам известно, что он искал её, то и тайные службы Северных королевств должны были об этом знать. Тот же Роше. Наверняка у них были свои планы на её счёт. Но они знали о поисках, а не об их причине. Полагаю, после заключения брака все заинтересованные стороны сочли, что император получил желаемое. И прекратили свои собственные поиски. — Но тогда получается, что император женился на самозванке, чтобы защитить свою дочь от тайных служб Севера и дать ей возможность спокойно ведьмачить на большаках, — подытожил Яевинн. Только он и Ноэаль знали dh'oine достаточно хорошо, чтобы уверенно рассуждать об их политике и правителях. — Хотя этот безумный вывод не единственно возможный. Всё же нам многое неизвестно. Белый Волк ещё два года назад странствовал в одиночестве. Более того — он потерял память. Где в это время была Цирилла? Кроме того, Иорвет сказал, что наставник девушки — эльфский Знающий. Значит, эта Цирилла ещё и чародейка. Полагаю, именно в этом факте скрывается причина всех странностей этой истории. — Не представляю, как то, что тут замешана магия, может объяснить брак Эмгыра с самозванкой. — К чему искать сложное объяснение, когда сгодится простое? Чтобы пустить пыль в глаза тайным службам нордлингов, Эмгыру было достаточно официально принять самозванку при дворе. А дальше он мог просто ей увлечься. — Император не может просто увлечься и просто жениться. — Не в Темерии рассуждать, что может, а что не может позволить себе правитель, когда речь заходит о таких вопросах. — Dh'oine свойственно думать не головой, а другим местом, это понятно, — снисходительно согласился Ноэаль, — но заключать официальный брак для этого совсем необязательно. К тому же, если бы всё было так, то почему же в прошлую зиму императрица не прибыла в Вызиму? — С Цинтрийского мира прошло немало лет. Эмгыр мог уже остыть к жене. Опять же, для dh'oine это вполне нормально: все знают, как быстро вянут Розы памяти в их руках. Сначала любовь и дикие страсти, а пройдут годы — и хорошо, если они друг друга хотя бы терпят. Но Ноэаля было не так просто сбить с мысли. — Понимаю, что эти рассуждения очень увлекательны, но всё же подумайте вот о чём. Я не спрашиваю, с чего бы Знающему брать в ученицы dh'oine: то, что она дочь императора Нильфгаарда, вполне достаточное объяснение. Могла ли Цирилла тайно провести эти годы в Гвиндейте? Думаю, что да. Но разве Симлас Фин аэп Дабаир не был последним мужчиной-Знающим? Я никогда не слышал ни про какого Аваллак’ха. А по словам Иорвета выходит, что он не из Aen Seidhe. Меня это беспокоит. — Знающие иногда приходят из ниоткуда, — подала голос Торувьель. — Как пришла Лара Доррен, разве нет? — В том-то и дело. Лара Доррен пришла не из ниоткуда, — многозначительно ответил Ноэаль. — Ещё один Знающий из Aen Elle сбежал из их цветущего королевства, чтобы спутаться с dh'oine? Тогда все только рассмеялись грустным смехом. Но упоминание Aen Elle прочно засело в памяти Иорвета. Интуиция буквально кричала, что именно в эту сторону ему следует вести расспросы Роше, когда представится такая возможность. Совет же не стал углубляться в эту опасную тему. Легенды и предсказания о том, что собратья за ними ещё вернутся, что Двери откроются и те либо заберут Aen Seidhe к себе, либо же просто придут на помощь, неся dh'oine заслуженную кару — эти надежды все командиры белок считали вредными утешительными сказками, только отвлекающими от насущных проблем. — К чему плутать в догадках? Прошу, подумайте ещё раз, — несколько нудно воззвал Ноэаль к собранию. — Cui bono? Роше рассказал Иорвету об этой Цирилле не просто так. Чего он от нас хочет? Подумайте. — Ну, это как раз очевидно. Он ведь даже сказал, где её искать. У Яевинна, конечно же, был ответ. Ведь у Яевинна был план, давно взлелеянный и расписанный во всех деталях. Дочь императора он просто вписал в него, как и все прочие новые обстоятельства. *** Все рассуждения Яевинна на тему «почему я считаю, что мы можем до некоторой степени доверять Вернону Роше» Иорвет отнёс вниз, в комнату с камином, и нанизал каждый аргумент на каминную решётку, как башмаки на просушку. Большую их часть он уже слышал от самого Роше, но было кое-что новенькое. — Смерть короля Редании и соглашение Роше с Нильфгаардом, безусловно, связаны. Не так уж важно, замешан Роше в этом убийстве прямо или косвенно. Важно другое — Радовид мёртв и назад это не отыграть. А вот пересмотреть условия вассальной зависимости Темерии можно всегда. Власть маленькой королевы слаба. Напомню, на момент наступления Нильфгаарда Темерия уже не существовала, бароны разобрали это королевство на кусочки. И после каждый из них принёс вассальную присягу Нильфгаарду. Эмгыр не спрашивал их мнения, когда решил возродить Темерию. У Роше нет армии. Большая часть его партизан разошлась по домам. Если кто-то из баронов взбунтуется, вся эта конструкция под названием Темерия вполне может посыпаться. Более того, Нильфгаарду даже выгодно, чтобы она посыпалась. Так меньше вероятность потерять завоёванные земли. Кто это говорил? Ноэаль? Или всё-таки Яевинн? Впрочем, не важно. Важно, что с этим все согласились. А вот какой Север выгоднее старшим расам — вот тут уже мнения разошлись. Ну а когда стало понятно, зачем Яевинну было нужно согласие в этом вопросе, стало действительно жарко. Дол Блатанна. Правильно говорят, счастье — в неведении. — Неужели вы действительно не понимаете, почему на самом деле нам закрыт путь в Долину Цветов? Почему там принимают только мирных ремесленников? Мне напомнить вам, что место первого советника при Энид ан Глеанна занимает Филавандрель аэп Фидаиль из Серебряных Башен, из рода Фелеаорнов с Белых Кораблей? А из какого рода ты, Верноссиэль? Или, может, мне стоит напомнить вам почему у большинства из нас есть только одно имя? Яевинн говорил спокойно и твёрдо, но Иорвет явственно слышал, что он в ярости. — Мы вернули Долину Aen Seidhe. Но мы вернули её Гвиндейту, а не завоевали её для себя! И дело сейчас не в том, кто пошёл за Аэлирэнн, а кто предпочёл принять поражение ещё раньше, чем dh'oine его нанесли! Энид сама тогда присоединилась к белкам, вот только белки тогда были совсем не те, что сейчас! Яевинну не было нужды разъяснять Совету смысл своих слов. Все и так всё понимали, просто предпочитали не думать о том, что даже частичное возрождение былого величия Aen Seidhe вдохнёт новую жизнь и в то, что dh'oine сейчас всё чаще называли сословными предрассудками. Когда-то, до прихода dh'oine на континент, белки были отрядами, состоящими исключительно из молодой аристократии. Вольная жизнь в лесах, охота, соперничество и, если верить старым песням, нередко и стычки. В отрядах царили во всех отношениях свободные нравы, вольный дух юности располагал к этому как нельзя лучше. Эльфам низкого происхождения в такие команды путь был закрыт, хоть многие и мечтали туда попасть. Кому-то даже удавалось. Вольный охотник Диниланн, присоединившийся к отряду белок как опытный следопыт, украл сердце дочери короля, состоявшей в этом отряде. Красивая легенда, не более. Романтичная. Восстание Аэлирэнн стало концом тех старых беличьих отрядов, прервало славную традицию. Но вскоре она возродилась, просто теперь в белки шла любая молодёжь. А цель существования отрядов изменилась ещё до Аэлирэнн. С приходом дхойнэ всем стало не до праздности. Теснимые к горам эльфы всё больше промышляли разбоем, всё меньше — охотой. Сам Иорвет, разумеется, уже не застал в лесах аристократию. Для него умение виртуозно стрелять из лука было куда важнее знатного имени. Никакого пиетета перед тем, кто хуже него самого управлялся с луком, Иорвет не испытывал никогда, будь он даже самим Филавандрелем аэп Фидаилем из рода Фелеаорнов с Белых Кораблей. Так что от отрядов, крепко завязанных на Гвиндейт, он всегда старался держаться подальше. Ведь там знатное имя по-прежнему значило несоразмерно много. — Могу вас всех поздравить, теперь у нас есть свой Махакам. В Дол Блатанна примут только тех, кто готов соблюдать традиции нашего народа, а вернее — склонять голову перед теми, в чьём имени по четыре слова. Долине не нужна армия. Если бы Нильфгаард победил в прошлой войне, если бы мы прибыли в Долину как победители, тогда, может, всё было бы иначе. Но сейчас уже поздно. Теперь, чтобы что-то изменить, нужно будет начать междоусобицу, что равносильно самоубийству для всей расы Aen Seidhe. Так что… Долине нужны ремесленники, рабочие и ещё фермеры, разумеется. Поэтому они позволили там жить dh'oine. Переселившись туда, никто из нас не сможет оставаться воином. Для молодёжи это правильный путь. Но вот согласятся на это далеко не все. Проблема была понятна всем, но вот решение, которое предлагал Яевинн… Иорвет слишком хорошо помнил Врихедд, чтобы поддержать такое. Но всё же служба у dh'oine в отдельном эльфском подразделении была лучше чем то, к чему обязательно пришли бы молодые и непокорные Seidhe, выпестовавшие в себе гордость и не готовые отказаться от своего права на оружие. А на землях, где правил Нильфгаард, жизнь разбойничьих ганз всегда была столь же яркой, как и краткой. *** Было и то, о чём Иорвету думать совсем не хотелось. Ещё до спуска в катакомбы он пытался разобраться в отношении Роше к себе, но, как оказалось, доверительная беседа с товарищами способна помочь в этом вопросе куда лучше, чем диалог с самим собой. Сам себе ты никогда не задашь вопросы, которые будто самоочевидны со стороны. Отчего-то отвечать на них было неловко. Будто это личное и не должно быть рассказано посторонним. Наверняка это было заметно. И наверняка каждый сделал из этого свои выводы. И теперь от Иорвета ожидали влияния. Мягкая сила, которой он, очевидно, обладал над Роше, должна была быть использована на благо нелюдей. Упускать такую возможность было бы просто смертельно глупо. — Совершенно ошибочно предполагать, что чувство, противоположенное ненависти — это любовь. Вовсе нет. Ненависть и любовь близки друг другу гораздо больше, чем нам кажется. Противоположено же им безразличие. И если поверженного врага уже невозможно больше ненавидеть, то что же остаётся? И что будет проще? Пожалуй, Иорвету стоило поблагодарить тогда Яевинна за то, что свои философские рассуждения о природе любви и ненависти он приберёг для того момента, когда они остались наедине. То, что он завёл этот разговор, сопровождая Иорвета к дому, буквально передавая его обратно в руки Роше, было до отвращения символично. И очень в его духе. Утренний холод лез под плащ, хотелось поднять воротник повыше. Как назло, стоило это сделать, лисий мех ласково мазнул по скулам, и прервать Ястреба возмущенным возгласом стало решительно невозможно. Доказательства совершенно особого отношения Роше к нему были буквально на него надеты. Так что Иорвет молчал и слушал, стиснув зубы. Теперь же каждое слово Яевинна помнилось ему так хорошо, что для них не нужно было применять никаких локусов. — Нам необходим анклав, здесь, прямо рядом со столицей. Хорошо защищённый и обособленный. Нам необходима Старая Усадьба. Эти решения должны быть приняты до лета, а лучше всего — до весны. Чем скорее мы сможем открыто закрепиться там, тем сложнее потом её будет у нас отобрать. — Как я уже говорил, я буду этому всячески способствовать. — Не сомневаюсь. Но знаешь, как говорят dh'oine? Ночная кукушка дневную перекукует. Тогда он на мгновение подумал, что Яевинн посмел намекнуть на то, как можно было бы усилить его влияние на Роше. Гнев мгновенно вскипел в нём, вскипел, но не выплеснулся. — Что ты имеешь в виду? — всё же уточнил он, внутренне считая до нуля, начиная с пятнадцати. Но бросил это, услышав ответ. — Темерские лорды возьмут Роше в оборот. Совсем скоро он получит дворянский титул, герб и земли. И дочь кого-нибудь из лордов в придачу. Вероятнее всего, свадьба будет сразу после собрания аристократов, а оно будет совсем скоро, в начале Имбаэлка. Молодая жена будет петь в уши новоявленному лорду Роше то, что выгодно темерской знати, а получение нами бывшего королевского замка ей совершенно невыгодно. Эта новость была важной, действительно важной. Настолько важной, что все прочие мысли разом вылетели из головы Иорвета, будто их там и не было. — Разумно предположить, что время твоего пребывания в доме протектора ограничено именно этой свадьбой, — добавил Яевинн. — Может, ты, конечно, сможешь очаровать леди Роше, но рассчитывать на это не приходится. — Да, это маловероятно. Может, если бы я годами пытался её убить, шансы были бы, а так… Да, он даже пытался тогда шутить. — Dh'oine в большинстве своём примитивны, и очаровать их женщин не так уж сложно. Нужна красота и обходительность, не более того. Часто достаточно и простой обходительности. Главное, не пугай её, и, может, ты там задержишься на более долгий срок. «Не снимай при ней повязку» так и не прозвучало, но отчего-то Иорвету казалось, что он всё же слышал это. Так или иначе, завет, полученный от Совета командиров и Яевинна лично был вполне понятен: сближайся с Роше и дальше. Будет прекрасно, если ты станешь его другом. Если сможешь проталкивать выгодные нам решения. А решений нам нужно много.