Лечение любви

      – Вот тебе двадцать тестов, будешь выполнять их все, тебе понятно? Но это ещё не конец, ведь ты напишешь очень длинное эссе о важности ботаники! – даже не спросил, а приказал мужчина. От гнева его голубые глаза приобрели темный оттенок, как будто начиналась буря. Он даже не видел надобности здороваться.       – Арсений Сергеевич, я ведь извинился, – виновато пробурчал парень, не поднимая свой взгляд.       – Извинился? – фыркнул он. – Ты хоть представляешь, как я тут сходил с ума? Я думал, ты покончил с собой, что тебя больше нет! А ты говоришь, что просто отключил телефон! – не думал останавливаться мужчина. В последних словах он даже стукнул по рабочему столу.       Антон кусал губы и всматривался в лицо мужчины. Он и вправду выглядел перепуганным, но всё равно был красивым. Когда он злился, губы превращались в одну прямую полоску, а глаза были хмурыми, строгими. Этот вид был одновременно завораживающим и страшным, из-за чего по телу пробегались мурашки.       – Я не думал, что вы будете волноваться, – как можно тише ответил парень, рассматривая свои носки. Искренние признания давались ему с большим трудом.       – Антон, – остановился парень, переведя дыхание, – я буду волноваться, как и твои друзья, как и твои близкие.       – Звонили мне только вы, – с отстраненной улыбкой сказал парень. От страха или беспокойства он начал вращать свои кольца, почти до крови кусая губы.       Арсений впервые в жизни не знал, что ответить. Как психотерапевт он должен был сейчас поддерживать и говорить, что «он не нашёл свой круг» или что-то подобное, но он не желал. Он хотел смотреть на эти красивые искренние зеленые глаза и… обнять. Психотерапевты не имели права нарушать физическое пространство своего пациента без его разрешений, однако Антон не был простым пациентом, он вообще не был пациентом. Он был другим. Тем, из-за которого Арсению во второй раз в жизни хотелось совершить что-то необдуманное и беспричинное.       – Горе ты моё луковое, – с улыбкой ответил мужчина, немного успокоившись. Всё же, не удержавшись, он легонько потрепал его русые волосы. Эх, кто же знал, что лишь словами пациент вывел его из себя, что до сих пор колени трясутся и руки чешутся, чтобы хорошенько по башке дать или по крайней мере пинок под зад. На мягкий тон мужчины Антон чуть поднял голову и виновато пожал плечами.       – Арсений Сергеевич, я есть хочу, – выпалил он. Есть парень сильно не хотел, но это было бы самым лучшим выходом избежать кучу тестов и контрольных на пустую голову, а мужчина всегда был рад покормить его.       – Я овощное рагу приготовил. Помой руки и марш на кухню, но задания ты всё равно не избежал. Ты ведь ещё предыдущий урок пропустил, – со смехом ответил он, угрожающее показывая указательный палец.       Антон тихо вздохнул, но всё же согласился с психотерапевтом. Как же легко он управлял чувствами парня. Если бы Арсений узнал про его сравнения, то точно в долгу не остался бы, но на данный момент он казался чем-то вроде клея для дамбы. «А существует такое?» – усмехнулся на свои мысли парень.       – Вы правда думали, что я совершу суицид? – спросил Антон, когда мужчина проверял его ответы. Арсений сразу поднял голову и закусил губу.       – Вот же запомнил… – раздумывая сказал он.       – Вы на вопрос не ответили, – серьёзно ответил парень, поняв, что психотерапевт не желает продолжать свою мысль.       – Я ещё не уверен, но мне кажется, у тебя на теле есть порезы, – тихо ответил мужчина, хмуро поджав губы. – Возможно на животе или на ногах, а именно на ляжках, – теперь он прищурил глаза и внимательно разглядывал глаза парня.       – Поверьте, я никогда не умру так, – с притворной улыбкой взглянул парень. Он делал вид, что всё это шутка, но внутренний голос кричал остановиться. – Уж если самому умирать, то хотя бы с песней, так ведь? А кровь я не люблю, – драматично поморщился он.       – Не умирай, – серьёзно произнёс мужчина.       – Думал, дома повеситься, но теперь точно не стану, – отмахнулся Антон после долгой паузы. – Знаете, шутки про суицид у меня лучше всех получаются.       – А они точно только «шутки»?       – Арсений Сергеевич, я не умер бы так, – покачал головой парень. – Я не знаю, как правильно завязывать такой узел. Мне кажется, я с этим не справлюсь, а ещё я не знаю, как правильно прикрепить. Не хотел бы и в конце своей жизни мучаться вопросами правильно ли я сделал. Не хочу тогда допустить ошибку.       – А как ты хочешь? Я ведь был прав, порезы у тебя есть.       – Гадали? Я ведь никак не ответил на этот вопрос, – Антон приподнял бровь, он чисто принципиально хотел узнать ответ на этот вопрос и ожидал что-то вроде «Ты по виду на пессимиста похож, значит, порезы есть». Он усмехнулся своим мыслям, так много дураков думают, как будто это и есть единственная причина. Однако не хотят даже понять, а просто обсирают – ведь так легче.       – Когда человек чувствует страх, а в нашем случае, когда задают вопрос, которого человек боится, то страх мышцы, расположенные в радужной оболочке глаза реагирует, задействуется парасимпатическая нервная система, и зрачок рефлекторно расширяется. Когда я задал тебе вопрос, твои зрачки на миг увеличились, поэтому я понял, что прав.       Сказать, что Антон приохуел, ничего не сказать. Он правда не ожидал такого ответа, но это ведь Арсений! Самый неожиданный человек, поступки которого никогда не предугадать.       – Можно я домой поеду? – внезапно спросил Антон. Он тоже может «удивлять».       – Я отвезу тебя, – вопрос парня вырвал из его пучины мысли. Мужчина быстро взглянул на наручные часы и, будто бы что-то вспоминая, обреченно закрыл глаза. – Я вспомнил, что у меня дела, сейчас закажу такси.       – Нет, спасибо большое. Я хотел бы сам прогуляться, – решительно сказал Антон. Он без ответа мужчины начал собирать свои вещи. Ещё раз поблагодарив Арсения, он с фальшивой улыбкой вышел из дома. Арсений понимал, что парня нельзя отпускать, что нужно удержать невзирая ни на что, что он слишком сильно, чёрт возьми, уязвим. Но мужчина надеялся, что Антон не допустит ошибки, ведь у него есть мать. Она должна сейчас быть дома, её присутствие не даст парню причинить себе вред. Ведь Арсений Антону никто и для Арсения парень никто.       Ведь так?       Набрав побольше воздуха в легкие, Антон закрыл глаза. Руками шарил в кармане –найти сигарету. Сейчас его ничто не останавливало. Сейчас он может быть собой. Не притворяться. Не улыбаться. А чувствовать себя.       Антон взял в руки наушники и на полную громкость включил музыку. Хотел стереть всё в голове. Как же прекрасно было бы, взять и отпустить все переживания и мысли в один миг, но так было бы слишком просто, так ведь? Среди печальных домов в очертаниях города,       Парень зажал в длинных пальцах сигарету и просто уселся на скамейку в соседнем дворе. Он не спешил домой. Он хотел прочувствовать холод подольше. Он хотел закрыть глаза и больше не открывать их. Он не хотел домой. Ведь его там никто не ждёт. в котором ты никогда никому не был нужен,       Когда Антон вернулся в Питер, он боялся увидеть мать, но хотел. Он надеялся, что мать встретит его дома, приготовит обед, даже если не покажет, что она беспокоилась. Она никогда не показывала эмоции, чувства, но, а что, если всё изменилось? Может в отсутствие сына она переосмыслила свои слова, поняла, что наговорила глупостей и просто первый раз в жизни приготовила обед. Ей было необязательно что-то говорить, просить прощение – просто показать знак внимания. Совсем невинный, но многозначащий поступок для Антона. Стряхивая пепел с сигареты, он усмехнулся своим мыслям. Какой же слепой может быть надежда? Не зря же говорили: чем выше ты летаешь, тем больнее падать. А Антону больно. печальные люди прыгают в печальные окна,       Дома мамы не было, но Антон не унывал. Он решил впервые в жизни поговорить с ней и попросить прощения. Антон знал, какую еду любила мать. Он приготовил ужин и ждал её. Он ждал, когда солнце уходит за горизонт. Он ждал, когда на небе появились звезды. Он звонил, пока голос автоответчика не заелся в его голове, как сломанный диск. Он беспокоился и писал сообщения. Он открыл ватсап и увидел, что она читает его сообщения. Он ждал, когда последует ответ. Он ждал пока не погрузился в сон. Он проснулся, ощущая боль в пояснице из-за того, что уснул за столом. Он проверил сообщения, но никто ему не писал. а в воздухе снег всё над их трупами кружит.       Антон беспокоился о ней. На следующий день он пропустил уроки и поехал в университет, где она работала. Он видел, как она спускается по лестнице учебного заведения. Он видел, как женщина заметила его. Он видел, как её взгляд не выражал ни-че-го. Он видел, как она просто прошла мимо него. Как будто он пустое место, как будто они не знакомы, как будто они не мать и сын.       Парень молча пошел домой. Он две недели ждал мать, но она не приходила. Антон повернул ключ в замочной скважине двери. Кто же знает, если бы он не носил с собой запасной ключ, то ночевал бы сейчас на улице?       Ей что, полностью плевать на меня?       Пустая квартира сковывала его. Как будто у него высасывали всю энергию. Казалось, из всех уголков дома на него смотрят глаза, которые в темноте становятся ещё ярче. Их красные зрачки горели злобой, они везде следовали за ним. У них были только глаза, а тело представляло собой только нечто похожее на сгусток тьмы. Они ползали по стенам, но не отрывали взгляда от парня. Антон пытался скрыться от них. Он накрывался одеялом до головы, чтобы они не увидели его. Однако они ждали его там, над кроватью. Они хотели сбросить одеяло, но сейчас побаивались. Антон знал, когда они сделают это – его уже не спасти.       Он шумно вздохнул и пошагал в ванную. Парень стянул с себя свитер и смотрел на свое отражение в зеркале. Ведь Арсений был прав, там и вправду были порезы: два на ключицах и ещё три на ногах. Полностью избавившись от одежды, он сел в ванную. Он обхватил свои колени руками и включил холодную воду. Он как в бреду проводил рукой по свежему порезу и взял из шкафа маленькое лезвие, чтобы сделать новые. Антон закрыл глаза: ему неважно было, насколько глубоким может быть порез. Может, ему повезет, и он случайно умрёт?       – Я ещё не уверен, но мне кажется, у тебя на теле есть порезы, – тихо ответил мужчина, хмуро поджав губы. – Возможно на животе или на ногах, а именно на ляжках, – теперь он пощурил глаза и так внимательно разглядывал глаза парня.       – Поверьте, я никогда не умру так, – с притворной улыбкой взглянул парень. Он делал вид, что всё это шутка, но внутренний голос кричал остановиться. – Уж если самому умирать, то хотя бы с песней, так ведь? А кровь я не люблю, – драматично поморщился он.       – Врать не хорошо, Антон, – он открыл глаза, наполняя пространство нервным смехом. Парень отложил лезвие в сторону и наблюдал, как капли крови просачиваются через открытую рану. Теплая кровь струйками стекала по длинным ногам парня. Он как завороженный смотрел на эту красную линию.       – Не умирай, – серьёзно произнёс мужчина.       – Я ведь обещал, – он смыл кровь ледяной водой и искал в медицинской аптечке бинт. Он буквально на секунду посмотрел на своё отражение в зеркале шкафа и произнёс, наполненными болью глазами: – Но только так, я спасаюсь от них. Только так я чувствую себя живым, Арс.