Лечение любви

      — Лена, кто там у нас ещё? — спокойно спросил мужчина, слегка расслабив узел галстука.       — Несовершеннолетний парень с матерью, записан как «психическое расстройство». Ну, это по словам матери, — прочитала она из компьютера данные о последнем пациенте. — После этого можно уже отдохнуть!       — А этот диагноз ему мать поставила что-ли? — усмехнулся мужчина, взяв из автомата стакан кофе. Сегодня он слишком устал, чтобы вообще принимать пациентов, да ему бы сейчас самому не помешало бы идти к психотерапевту.       — Плохо выспались, Арсений Сергеевич? — спросила любопытная секретарша, не упуская из виду усталый вид психотерапевта.       — Есть такое, — вздохнул он, быстро возвращая в память события вчерашнего дня. Да, такое не забудешь.       Арсений каждый день проживает одинаково. Встаёт в восемь утра, заваривает кофе и завтракает маленьким бутербродом, после завтрака он думает, что надо бы что-то прикупить, а то в холодильнике лежит печальная одинокая морковка, смотря на хозяина своими зелёными грустными глазами, но почему-то каждый день забывает про покупки. Затем он отправляется на работу, включая радио, на котором неизменно разговаривает уставшая от жизни женщина, без какого-либо интереса слушая рассказы слушателей, потом начинается рубрика поздравлений, и мужчина с раздражением затыкает радио. Он не понимал, зачем людям поздравлять своих родных, друзей через радио, некоторые признаются в любви, некоторые желают счастливой дороги, но знаете… почему-то очень хочется, чтобы за тебя так же утром переживали. Однако Арсений этого никогда не признал бы, поэтому называет эту рубрику «тупой». Припарковав машину у частной клиники, где работает уже больше двух лет, которая почему-то уже успела надоесть, он на автомате включает рабочую улыбку и здоровается с симпатичной блондинкой у ресепшна и идёт к лифту.       Несмотря на то, что клиника довольно популярная, у них только три специалиста по психологическим вопросам, и самым юным среди них был Арсений. Его вообще взяли на работу только за то, что он получил образование за рубежом, так же был автором несколько популярных статей, но, кроме этого, ему нечем гордиться. Научные конференции и призовые места в международных конкурсах — это хорошо, однако ничто не сравнится с настоящим опытом, которого у Арсения было мало. Может, поэтому у него не сложилось с другими специалистами, хотя видятся они каждый день, ведь кабинеты расположены очень близко.       Не ври.       Не снимая с лица рабочую улыбку, Арсений здоровается и с Леной, которая является секретарем всего психологического отдела. У девушки нет отдельного кабинета, она сидит за белой, немного высокой стойкой, постоянно клацая что-то на ноутбуке. На четвертом этаже не так много врачей, только бухгалтеры да менеджеры. Арсений думает, что руководство просто поздно вспомнило про психологический центр и запихал их всех на единственный пустой этаж.       Если посчастливится, то Попов, никого не встретив на своём пути, тихо проходит к кабинету, но такое случается редко, поэтому он стоит, как истукан, и улыбается своей коллеге. Женщина с глубокими морщинами легко гипнотизирует любого своими серыми глазами. Её зрачки как будто меняют цвет: то серые, почти бесцветные глаза, которые пронизывают душу, то темно-серые обычные глаза, которые вечно улыбаются. Арсений смотрит на неё, пока не вздрагивает, ощущая странный холод, кажется, он осознаёт, почему они не сдружились. Эта женщина-психиатр, мужчина с должностью психиатра-психотерапевта имеют одинаковую привычку — анализировать всех вокруг. Они видят тебя без маски, совсем голым. Арсений долго формировал эту маску, чтобы не было ни одного промаха, ни одной трещины, а они это видят. Рядом с ними ему трудно стоять, как будто в один миг его крепость уничтожат.       Возвращая себя к реальности, он опять улыбается, его и в этот раз не сломать. Со стороны мужчина всё так же уверенно идёт к своему кабинету, но на самом деле руки дрожат, ноги становятся ватными. Он держится за ручку своего кабинета, как за спасательный круг. Заходит в кабинет, уже в который раз пробегаясь взглядом по дипломам и сертификатам и нервно усмехается. Как хорошо, что у них звуконепроницаемые двери, очень хорошо…       У них нет психолога или психоаналитика, поэтому со всеми этими задачами справляется сам Арсений, решая, кому именно определять пациентов. Работе он отдается полностью, забывает про себя, каждый раз повторяя, что он не человек, он профессионал. Когда уходит последний пациент, то он не понимает, что возвращает психотерапевту его настоящую личность. Арсений опять превращается в грустного одинокого человека, мир опять теряет свои краски.       Рабочее время заканчивается по-разному, зависит от количества пациентов, поэтому иногда мужчина находит себе силы пойти заниматься в спорт зал. Это не привычка и не образ жизни, просто так он чувствует себя живым. У каждого свои способы.       Порой он не может и дальше терпеть это одиночество и идёт в ночной клуб, но всё постоянно заканчивается истерикой. Каждый раз, когда он начинает радоваться жизни, то его с ног до головы накрывает чувство вины. За каждой улыбкой следует ненависть и гнев. Он устал от этого круга. Лежать на холодной постели, страдая бессонницей, разглядывая тени в абсолютно темной комнате. Потом звенит будильник и всё повторяется. Не только будние дни, но и выходные он пытается не бездельничать. Просто, потому что так легче, так он забывает обо всем, так он не теряется в своих масках.       Только один день в году он проводит совсем по-другому. Он оставляет все свои маски дома и отправляется в свой родной город. Только в этот день Арсений не играет весёлого ловеласа, ведь он дома.       Почему-то каждый год в этот день погода совсем не радует: то метель, то ветер, то нескончаемый ливень. Арсений с букетом ромашек, хмурый отец, который удерживает печальную мать — все они смотрят на могильную плиту, на которой фото юной красивой девушки с такими же голубыми глазами, как у всей семьи. Девушка улыбается во все зубы, но если бы они поняли тогда, что это вовсе не улыбка, а крик о помощи, если бы успели… Эти «если бы» Арсений миллион раз прокручивал в своей голове, но ничего уже не изменить.       Молодой амбициозный Арсений тогда окончил школу и, несмотря на упреки родителей, сбегает из дома и поступает на факультет культуры и искусств. Родители тогда были заняты с возращением блудного сына, а сын жил в своих мечтах, но никто, абсолютно никто не думал, как же поживает их дочь. Они и до сих пор не знают причины её смерти, знают, только про то, что она совершила суицид.       Эта смерть полностью изменила их жизнь: они больше не ругались, не спорили о профессии сына. Каждый член семьи считал себя виноватым, ходили к психологу и психотерапевту, а Арсений просто забыл о своей мечте. Как будто по щелчку, он стал совсем другим человеком, теперь он не мечтал о карьере актёра, он искал способы загладить вину. Вот так он стал психологом-психотерапевтом. Да, лучше способа не придумаешь…       К вечеру они в тишине возвращались домой. Прошло больше десяти лет, но почему-то Арсений не может простить себя. Он отчаянно делает вид, что всё в порядке. За ужином говорит о своих интересных пациентах, слушает истории родителей, играет с уже большими котятами — возвращает свою маску. Однако родителей не проведешь. После его звонкого смеха родители замолкают, мать кладет свою голову на плечо отца и со странной грустной улыбкой смотрят на Арсения.       — Не нужно и дома притворяться, — произносит очень тихо его мама, в глазах только жалость и любовь.       — Думаешь, мы не замечаем, как и ты превращаешься в тень? Смотрим на тебя и вспоминаем только те последние дни дочки, — охрипшим голосом сказал отец семьи, медленно поглаживая свою жену по волосам.       Арсения будто подменили, его улыбка в миг исчезла с лица, и он, не отрывая глаза, смотрел в одну точку. Он не готов к такому разговору. Поэтому он жил вдали от родителей, чтобы не показывать свою слабость. А они уже всё знают. А они всё прочитали по глазам.       — Мы хотим удочерить одну девочку из детдома. Сейчас мы точно готовы, чтобы стать хорошими родителями, — мать улыбается и держит Арсения за руку. — Прости себя, сынок, — продолжает она совсем тихим голосом.       «— Вы сможете лечить Антона или нет? — ну, почему для парня все слова звучали так грозно?       Парень был стопроцентно уверен, что мужчина откажется. Ну, зачем такому успешному врачу такой тупой пациент? Он нагло отвечал на все вопросы. Последний психотерапевт не выдержал последний ответ и позвал маму, а он даже не возмущался.       — Я согласен. Уверен, что могу помочь ему, — с довольным лицом ответил Арсений.»       Ещё один день, который навечно останется в памяти. Арсений приезжает домой, кидает ключи на журнальный столик и без силы скатывается по стене. По щекам предательски льются слёзы, но он и не пытается их остановить. Родители смогли отпустить прошлое, теперь и ему надо начать новую жизнь. Но разве это легко?       Долго борясь с собой, он звонит в психологический центр и анонимно связывается с одним психологом-консультантом. Полностью опустошает свою душу перед этим молодым парнем, не запоминая его имени и лица. И ему дают совет не ограничивать себя. Звучит забавно, но самую большую боль в силах причинить только мы сами. Арсений поздно принял эту истину.       Когда он наконец-то смог дать себе ещё один шанс, в следующий день на пороге появляется необычайно красивый парень. «Открой своё сердце» — прозвучал в голове голос консультанта, и он решился на этот «глупый» шаг. Так в его жизни появился Антон.       С каждой встречей Арсений всё больше привязывался к этому парню. Когда Антон улыбался, то мужчина не мог отвести свой взгляд. Он красил его серый мир. Парень взял и перевернул его жизнь, даже холодильник потерпел изменения: печальная морковка отправилась в долгожданную урну, холодильник полнит всякими сладостями, которые сильно любит Антон. У него наконец-то появился человек в диалоговом окне. Он наконец-то взял в руки свой фотоаппарат. В юности он увлекался этим, но после того дня, спрятал в самом углу шкафа и больше не держал в руках.       Он в буквальном смысле этого слова стал зависимым от Антона, от его звонкого смеха, от его красивых зеленых глаз. Несмотря на недовольство парня, он не перестал щелкать фотоаппаратом, собирая уже большой альбом из его и их совместных фотографий.       Дни, которые они проводили вместе, стали самыми волшебным. Антон, сам того не осознавая, делал его жизнь ярче. За своё счастье Арсений перестал испытывать вину. Помогая парню, он лечился и сам. Он заново научился быть счастливым по-настоящему. Жизнь приносила радость до этого дня…       Когда Антон громко захлопнул дверью, оставляя его в полном одиночестве, то Арсений был уверен, что он больше не вернется. В тот миг он потерял себя, был уверен, что всё закончилось, что ему теперь ничего не поможет. На душе было так пусто, казалось, что эта дыра проглотит его. А, может, уже проглотила. Он хочет рыдать, крушить всё вокруг, заливаться слезами, но ничего не получается. Арсений сидит на месте, не в силах пошевелить и пальцами.       Внезапно приходит мысль о суициде. Просто яркой вспышкой осязает его душу, а он как в гипнозе ведётся. Как будто не он сам управляет своим телом, а кто-то другой. Будто он безвольная кукла в руках кукловода. Ноги сами ведут к кухне — взять нож. В голове нет ни плана, ни мысли о последствиях, ведь его никто не придёт спасти.       Вдруг он слышит вибрацию телефона, и его будто вырывают из-под гипноза. Будто он был лунатиком, а его разбудили. Он с ужасом взглянул на нож в правой руке, и нож с характерным звуком упал об кафельный пол. Арсений в истерике берёт телефон в руки. Этот звук, этот человек спас его, спас от необдуманного, безумного, эгоистичного поступка. Дрожащим пальцем он провел по экрану телефона и видит отправителя сообщения. Этот парень, сам того не осознавая, спас его ещё раз. Мужчина падает на холодный пол на спину и долго смотрит на белый потолок. Ему уже не стать нормальным, но он точно хочет прожить свою жизнь вместе с Антоном. Он, правда, наивно полагал, что может отпустить его?

***

      — Ну, Арс, чего ты там застрял? Умер что ли? — орёт Антон, распахивая дверь. Увидев, что Арсений и в такое позднее время сидит за ноутбуком, он очень мило злится. А Арсений думает, что Антон заметно изменился после их первой встречи. Тогдашнего болезненно худого парня в безразмерной темной толстовке, который вечно прятал свой взгляд, уже нет. На него смотрит яркий парень в красивой яркой футболке, с уверенным взглядом, вечной сияющей улыбкой на лице.       — Жив я, жив, — отзывается он, осознав, что слишком долго любуется красотой своего парня. — Закончил курсовую работу?       — В жопу курсач, — бросает парень, и его лицо меняется. Он медленно рассматривает свои кольца и внезапно начинает краснеть.       — Разве ты не для этого выгнал меня просил освободить спальню? Чтобы никто не мешал, и ты смог сконцентрироваться на «курсаче»? — хмурится он, удивленно приподняв одну бровь.       Ресницы Антона трепещут, его губы приоткрываются, будто ему мучительно не хватает воздуха, но так и не осмеливается произнести и звука. Арсений поднимается и наклоняется над парнем, хрипло веля:       — Посмотри на меня.       Антон медленно приподнимает голову, ожидающе глядя в ответ, и мужчина поддаётся ещё ближе, невесомо проводя носом по его щеке, касаясь губами его сухих обветренных губ. Парень не сопротивляется, позволяя ему приникнуть ближе и углубить поцелуй, забыться в стуке собственного сердца, отдающемся во всем теле. Наконец Антон отстраняется, с трудом переводя дыхание.       — Что случилось, Тош? — с заботой спрашивает Арсений, наблюдая за смешными попытками парня заговорить.       — Арс, почему мы… — теряется он, — то есть ты не предлагаешь заняться сексом? — Антон как обычно в своей манере, очень-очень быстро произносит конец предложения и смешно жмурится, громко дыша. Арсений, правда, пытался не засмеяться, но не получилось, а парень на его реакцию начинает злиться.       Арсений, взрослый мужчина, который может сдерживать себя, просто подзабыл, что его парень очень юный, у которого точно бушуют гормоны.       — Я ждал, когда будет комфортно тебе, — оправдывается он, еле сдерживая порыв смеха. — Если хочешь, можно сейчас, но в таком деле нужно подготовиться, чтобы…       — Я подготовился… полностью, — обдумав, добавил он, а лицо его всё ещё пылало.       Арсений ещё сильнее удивился. И вот такой он называет себя психотерапевтом?       Мужчина тянется к нему, целуя так благодарно и жадно, будто вечности не хватит, чтобы насытиться его податливыми губами. Он задыхается в поцелуе, пылко отвечает и очень тихо всхлипывает. Тянется к нему, пропускает его пряди меж пальцев, пытается подобраться ближе.       — Давай пойдём в спальню, — предлагает Антон, чуть отрываясь от его губ. В таком бешеном поцелуе они еле доходят до комнаты.       Арсений только на миг отстраняется от его жарких губ и видит перед собой комнату полной свечами. Точь-в-точь как в романтических фильмах, не хватает только лепестками роз осыпать всю поверхность и сменить белое постельное бельё на бархатное.       — Не смейся, — сразу предупреждает Антон, заметив удивленный взгляд мужчины. — Я хотел создать атмосферу.       — Не буду, — коротко улыбается голубоглазый, а конец фразы утопает в жарком поцелуе.       Парень целовал его жадно и отчаянно, и это был самый искренний поцелуй из всех, в которых доводилось участвовать Попову. Арсений прикусывал его губы и тотчас же зализывал потревоженные места языком, но при этом соблюдал какую-то невидимую Антону границу.       Антону было слишком жарко; тонкая жёлтая футболка почти насквозь промокла и прилипла к телу, и русоволосый не протестовал, когда мужчина стащил ее с него и выбросил куда-то назад. Впрочем, от своей собственной серой майки он тоже избавился, и теперь прижимался к телу своего парня голой кожей.       Арсения же новый участок обнаженной кожи просто заворожил — он принялся вылизывать и прикусывать шею и плечи Шастуна, спускаясь всё ниже, пополняя эту «коллекцию» засосов. Затем парня как будто током дёрнули, когда брюнет накрыл ртом его правый сосок, и Антон вцепился в его волосы, прижав к себе ещё ближе.       Парень сжал пальцы в его волосах и потянул вверх, на себя, поцеловал на этот раз сам, желая доказать, что не является девственницей на жертвенном столе. Поначалу ему удавалось доминировать, но Арсений снова набросился на него, на этот раз нисколько не сдерживаясь и не пытаясь притворяться, что не хочет этого. Он перекатывал соски Антона между большими и указательными пальцами, и парень осознал, что непрерывно поскуливал и буквально терся бедрами, хотя тот и не высказывал никакого неудовольствия подобными действиями.       Арсений соскользнул ладонями по прессу парня — возможно, не такому внушительному, как у него самого, но все же — и, подцепив пояс штанов большими пальцами, потянул их вниз, затем освобождая истосковавшийся по вниманию член. Кажется, у Антона еще никогда так не стояло — до полной темноты перед глазами и почти до физической боли в яйцах. Когда большая ладонь, наконец, накрыла его член, русоволосый был готов разрыдаться от облегчения. Мужчина дрочил не так, как это привык делать он сам. Более долгими, медленными движениями, от которых у Антона пальцы на ногах поджимались, и получалось у него почти так же хорошо, как он делал это сам. Удовольствие было столь велико, что он почти упустил момент, когда Арсений провел ребром ладони между его ягодиц.       Мужчина стащил собственные штаны вместе с трусами, глазами ища презервативы и смазку. У них, к сожалению, не было волшебного комода со сладостями, поэтому пришлось с еле сдерживаемой хрипотцой узнать местонахождение этих чудес.       — Сейчас, — еле разборчиво простонал Антон, находя под подушкой тюбик и упаковку презерватива.       Парень вздрогнул, когда Арсений ввел первый палец, и почти сразу же застонал — тот накрыл его член своим ртом и принялся неумело, но с огромным энтузиазмом сосать. Ему было не очень приятно, бедра мелко дрожали, и голова готова была взорваться; но хуже всего было, когда Антон все же решился посмотреть вниз на мужчину и уже не мог отвести взгляда от темных густых ресниц. Арсений тем временем добавил второй палец и одобрительно заурчал, когда русоволосый раскрыл ноги чуть шире, давая ему полный доступ.       Арсений не торопился. Он, кажется, наслаждался каждым мгновением, и ему доставляло удовольствие одно лишь ощущение собственных пальцев в многострадальной заднице парня. А тому вдруг стало их мало, особенно после того, как мужчина, наконец, нащупал его простату и принялся аккуратно надавливать на нее, вызывая у Антона самую грязную ругань, на которую тот только был способен.       Мужчина вместо ответа лишь усмехнулся и приподнялся на локтях, потянулся вверх за поцелуем, и парень бездумно ответил ему. Арсений прикусил его нижнюю губу зубами и потянул вниз, выбрал именно этот момент, чтобы добавить третий палец, а парень в отместку впился ногтями в его плечи и ухмыльнулся, когда голубоглазый зашипел от неожиданности. Его движения стали более рваными и жесткими, и Антон поймал себя на том, что сам насаживается на движущиеся в нем пальцы, приподнимается на пятках, раздвигая ноги все шире и шире. Он чувствовал, что еще немного, и он кончит, и не понадобится никакой дрочки. Член буквально прилипал к животу, и парень не мог отвести взгляда от глаз Арсения — зрачок стал таким широким, что радужки просто не было видно.       Может, радужки были видны, но мозг парня совсем ничего не варил. Полностью сконцентрировавшись на своих чувствах и в этих прекрасных голубых глазах своего парня, он каким-то образом пропустил момент, когда Арсений заменил свои пальцы членом и принялся толкаться в него небольшими движениями, давая привыкнуть к необычному ощущению заполненности. Было неприятно; Антон попытался было спастись ползком, но мужчина ухватил его за бедра и не дал сдвинуться ни на дюйм.       — Тише, — шептал он, прижимаясь ртом к месту на шее парня, где оглушительно бился пульс. — Сейчас станет легче, подожди…       Арсений делал осторожные толчки, пока сам парень не потребовал быстрого ритма. Антон задыхался от ощущений; чужой член, скользящий в нем, приносил больше удовольствия, чем он мог ожидать. Голубоглазый не останавливался ни на мгновение, продолжал терзать растревоженную кожу шеи зубами и едва ли не зарычал, когда Антон соскользнул руками на его задницу и сжал ладони, справедливо полагая, что имеет на это полное право. Кровать под ними опасно скрипела, и оба они дышали так громко, что их, наверное, было слышно во всем доме.       Мужчина накрыл рукой член своего парня и принялся двигать пальцами в такт толчкам, забираясь под кожу с каждым нежным словом, заставляя того вертеться под ним угрем. Антон и не помнил, когда именно кончил — оргазм накрыл оглушающей волной, на мгновение перекрыв все звуки и цвета. Сразу же за ним спустил и Арсений, бросая испачканный презерватив куда-то вниз.       — Чёрт, — замычал русоволосый, кутаясь в объятиях своего парня. — Я забыл включить песню.       — Только не говори мне, что ты подготовил альбом для секса? — в открытую ржал Попов, гладя того по волосам.       — Молчи, — только и проворчал парень, доставая свой мобильник. Он всё же включил альбом, который готовил почти день и обратно повалился на кровать. Laying in the silence Waiting for the sirens Signs, any signs I'm alive still       — Интересный выбор, — продолжал удивляться мужчина. — Ты, правда, очень удивительный.       — Почему? — ничуть не обиделся он. — Мне кажется, это именно наша песня, — сонным голосом отвечал он. — Свет во тьме, спаситель… Где бы мы были, если бы не встретили друг друга? Мы были бы живы? I don't wanna lose it But I'm not getting through this       — Мам, давай уедем? — с надеждой в голосе, наверное, в сотый раз спрашивает парень, которому каждое движение отдаётся болью во всём теле. Разбитые губы, по которым не переставая сочится кровь, красной дорожкой пачкают уже некогда белую футболку. Такой жалкий, такой разбитый, такой ненужный. Hey, should I pray Should I pray, to myself To a God? To a saviour who can       — Денис, — голос женщины дрожит, во взгляде есть и жалость, и обида, но точно не любовь, — Ты болен, ты грешен… Ты думал, что будет с твоей младшей сестрой? Ты ведь её жизнь испортишь. Куда я с тобой таким?.. — мать не заканчивает предложение, с опаской глядя на своего мужа, который довольно улыбается. Unbreak the broken Unsay these spoken words       — Паршивец, столько растили тебя, заботились, а ты… тьфу, даже слов не найти, — мужчина ещё раз замахнулся, оставляя алый след на лице своего сына. — И мне, и матери твоей не нужен такой сын. Уйди, — с силой толкает он, еле держась на своих двоих от выпитого количества алкоголя. Find hope in the hopeless Pull me out the train wreck       — Это вы грешны, — напоследок бросает он, покидая квартиру. Навсегда. Unburn the ashes Unchain the reactions now       Мир рушится на глазах, слёз больше не осталось. Он поднимается выше по лестнице на автомате. Желает вдохнуть свежий воздух, открывая дверь к крыше многоэтажки. Кое-как нашарив в кармане сигарету, он не находит там ни зажигалку, ни спичку. Злость, обида и боль. Адский коктейль туманит разум, и Денис бросает сигарету под ноги. Парень хочет плакать навзрыд, но почему он так спокойно наблюдает за восходом солнца? I'm not ready to die not yet       Вдруг парень чувствует лёгкость, будто вся боль уходит вместе с ночью. Наступит день, солнце будет светить как раньше, поливая своими лучами всё живое, давая жизнь новому. Всё останется в прошлом. Свет очистит эту грязь, уберёт всё ужасное. Силы зла погибают. Pull me out the train wreck       — Враньё, — вздыхает парень полной грудью, шагая к краю и закрывая глаза. — Силы зла просыпаются вновь ночью. Свет утопает во мраке… И так каждый день. Pull me out, pull me out       — Слишком поздно спасать.       Денис жалел лишь об одном — не успел попрощаться с сестрой.