Холодный ветер завывал, рваными порывами заставляя сухие, блёклые осенние листья разлетаться по серому асфальту. Солнца давно уж не видно, оно засело за плотными грозными облаками, еле-еле освещая землю. Казалось, что-то плохое ожидает людей в этот день. Быть может, это просто кто-то там наверху обозлён на весь мир, что так портит погоду? А может, этому «кому-то» просто так плохо на душе?
На крыше старенького трейлера сидела щуплая фигура, смотря в никуда, меж разваливающихся на глазах высоток. Чуть слышное дыхание, пар изо рта, мелкая дрожь — этот парень тут давно сидит, погрузившись с головой в свои мысли. Что гложет его юную душу? Что заставило этого паренька усесться на холодной крыше, обдуваемой морозным воздухом? В лёгкой футболке и пижамных штанах, распустив золотистые кудри по ветру, поджимая босые ножки на холодном металле крыши, парниша сидел с кислой миной, не обращая внимания на размазанный макияж, на ветерок, задувающий под свободную одежду, на негодующих прохожих. Мысли его были где-то далеко, совсем не в этом стареньком трейлере, что ныне юноша смело мог назвать «вторым домом», не на этой крыше, где-то там, где он оставил часть своей души, часть своего разбитого сердца…
— Ди?
От раздумий подростка отвлёк знакомый голос, раздавшийся за спиной. У края крыши виднелась шатенистая голова мужчины, его обеспокоенное лицо, вопрошающий взгляд. Ухватившись за крышу, гитарист ловко забрался на неë и, чуть покачнувшись, ловя равновесие на полукруглом листе металла, медленно прошёл к пареньку, усаживаясь рядом. Бросая краткий взгляд карих глаз на внешний вид юноши, мужчина снял свою кожанку, накидывая на чужие острые дрожащие плечи, сам оставаясь в лёгком сером джемпере и синих потёртых джинсах. Легонько приобняв Ди за плечи, прижимая ближе к себе, к теплу чужого тела, гитарист задумчиво взглянул в ту же сторону, в которую были устремлены голубые грустные глаза.
— Малыш, что случилось? — беспокойство слышалось в этом хриплом голосе.
— Чес… — вдруг решил подать голос юноша несмело.
Казалось, что парнишка долго плакал и обречённо кричал, прежде чем заговорить: лёгкая рваность в тихом голосе подростка, что ранее говорил твёрдо, звонко. Мужчина не торопил его говорить, терпеливо ожидая, пока тот осмелеет и вновь решит что-нибудь сказать, произнести хоть слово. А ветер завывал всё громче, небо заволокло тучами, что быстро неслись по небу. Надвигалась гроза.
— Как…как давно я тут? — несмело спросил парнишка.
— Где? У меня? — не до конца понимая, переспросил Чес. — Вроде бы неделю или две, а что?
Снова молчание. Лицо парня было мрачнее туч, что неслись над их головами, а взгляд был готов разразиться косым дождём. Успехом было уже то, что подросток всё же решил поговорить хоть с кем-то о волнующих его вопросах, но это казалось так тяжело. Он не любил говорить о проблемах, о том, что у него на душе. Было проще скрывать всё это на людях, а после, в укромном месте, наедине с самим собой — просто взять и проанализировать собственные действия, слова, мысли. Но то волнение, тот надвигающийся шторм, что был у него на душе сейчас, было не просто решить одному.
— Почему…никто не искал меня? — одинокая слеза спустилась по щеке подростка, окрашиваясь в чёрный от смазанных теней и туши.
— Ох, малой… — Чес не мог подобрать слов.
Именно это волнует его малыша? Этого парнишку, что смело сбежал из дома ранее, не говоря никому, куда, что разорвал все связи, не боясь последствий. А ведь мужчина думал, что Ди совсем не волнует, ищет ли его семья, беспокоятся ли они о нём. Гитарист притянул щуплое, замёрзшее тело подростка ближе к себе, усаживая на коленях и крепко обнимая. Тот лишь несмело приобнял его в ответ, утыкаясь носом в мягкую ткань кофты на груди и тихо всхлипывая. Осторожное поглаживание тёплых больших ладоней по спине, мерное раскачивание взад-вперёд — Чес будто старался успокоить мальца, как заботливая мамочка.
— Как давно ты об этом думаешь? — осторожно спросил шатен, приблизившись к уху подростка.
— Со вчера… Я… им всё равно, что со мной? — еле-еле проговорил парень, скрывая дрожь в голосе, но так и не подняв головы.
— Ну что ты, Ди! Конечно им не всё равно!
— Тогда почему никто из них н-не искал м-меня?! — выпалил юноша, под конец не сумев сдержать слёз.
— Малыш… Я точно знаю, что Хэви искал тебя, — тихие слова и лёгкий поцелуй в макушку поумерили пыл парнишки и тот замер, не смея пошевелиться.
Искал? Брат его искал? Почему именно он? Ди ведь не был особо близок с ним в последние годы, лишь иногда снисходя на помощь и доброту, чаще подкалывая и выделяя его «глупость». Но именно он, именно Хэви беспокоился о нём, о своём старшем братишке, что так неожиданно сбежал из дому. На душе стало чуть теплее от осознание того, что про него не забыли в этой семье.
— Он звонил, вроде спустя два дня, как ты сбежал, спрашивал, не знаю ли я, где ты… я лишь сказал, что ты в порядке и что мелкому не стоит волноваться. О Глэме и Вики я не знаю, они не связывались со мной. Быть может, Хэви им всё сказал, а может, твой папаша знает, где ты…
— Понятно… — дрожь в голосе пропала, а тело парнишки ощутимо расслабилось в руках мужчины.
Некоторое время они так и сидели под порывами холодного ветра, думая каждый о своём, согревая друг друга теплом собственного тела. Осенняя хандра не обошла этих двоих, сидящих на ледяной крыше, забираясь в глубины их души. Несмотря на все тёплые слова, на радостные маленькие новости, капля грусти во взгляде никуда не пропала, отражаясь в радужке холодом и серостью. Они бы так могли просидеть не один час, если бы не послышался тихий чих подростка.
— Ди. пошли внутрь? Не хватало ещё, чтобы ты заболел.
***
Блондинистая макушка торчала из тёплого голубого одеяла, что мягким облаком окутало замёрзшего парня, не давая теплу тела уходить далеко. На импровизированной кухне закипал чайник, а в зале копошился мужчина, что никак не мог найти нужный предмет уже не первую минуту. Наконец, под свист старенького чайника, Чес победно воскликнул, подняв над головой пару тёплых носков с ёлочками, чем чуть рассмешил чихающего парнишку. Выключив чайник и залив пакетик чая в большой кружке, не забыв добавить ложку сладкого мёда, мужчина со всем этим набором направился к голубому комочку в спальне, тепло улыбаясь. Тут же кружка оказалась в ледяных руках юноши, а гитарист присел возле кровати, надевая тёплые носочки на изящные холодные стопы паренька.
— Малыш, в следующий раз, когда захочешь погрустить, одевайся потеплее, а то вдруг дяди Чеса не будет рядом, чтобы тебя согреть, — с лёгкой улыбкой проговорил шатен, взглянув исподлобья на блаженно улыбающегося, согревшегося юношу.
— Мм, я бы всегда выходил в мороз голышом, если бы меня потом каждый раз вот так согревали, — игриво ответил парнишка, отпивая горячей жидкости.
Сладкий аромат мёда и разнообразных трав заполнил маленькую комнату, создавая уют в эту холодную погоду. За окном уж начался дождь, которого успели избежать эти двое. Крупные капли барабанили по крыше и окнам, от чего тишина нарушалась лёгким, глухим шумом воды о поверхности маленького трейлера. Приятная погода не только для душевных мук и печальных раздумий на крыше дома, но и для уютных посиделок внутри. От тепла, что не только окутывало замёрзшее тело подростка, но и разливающееся у него на сердце, Ди невольно начало клонить в сон. Отставив кружку на тумбочку возле кровати, юноша осторожно лёг таким комочком на кровать, прикрыв глаза. Лёгкая ухмылка дрогнула на губах гитариста и тот был хотел уже уйти, но тихий голос из под одеяла заставил его остановиться.
— Чеес~ Можешь, пожалуйста, спеть мне что-нибудь?
— Конечно, малыш, — мужчина тут же подошёл к заветному шкафу и достал из него потрёпанную временем акустическую гитару, после усевшись на край кровати, рядом с маленьким комочком из одеяла и золотистых кудрей.
Чуть поднастроив гитару, взяв на пробу несколько аккордов, мужчина ещё раз взглянул на кровать и, встретившись с любопытным взглядом серых глаз, легко чмокнул паренька в веснушчатый кончик носа, возвращаясь к инструменту. Пара мгновений и вот уже лёгкая мелодия льётся из под мозолистых пальцев гитариста, переходя в более грозовую, но не давящую, а лишь волнующую душу. Слова трогают за душу, а быстрый темп заставляет проникнуться песней. Казалось бы, это не самая лучшая колыбельная, но Чесу казалось, что именно эта песня сейчас как никогда подходит, чтобы сыграть этому мальцу. И правда: во взгляде паренька проскакивали грусть и радость, тепло и холод, дождь и ясное солнышко. Его глаза медленно закрывались от усталости, а дыхание становилось более тихим, мерным. Песня кончалась, как и засыпал бедный парнишка, измученный душевными терзаниями и грустью на сердце.
Дайте мне белые крылья, — я утопаю в омуте
Через тернии, провода, — в небо, только б не мучаться
Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком
Разрыдаюсь косым дождем; знаешь, я так соскучился!..
Дверь в спальню с тихим скрипом закрывается, отделяя спящего юношу от внешнего мира. Чес осторожной походкой проходит к двери, по пути собирая вещи и одеваясь явно не для сидения дома. Застегнув куртку и обувшись, мужчина в последний раз бросает взгляд на дверь, за которой мирно посапывает подросток, нежась в царстве Морфея, а после берёт злополучный зонт, открывая входную дверь.
— Спи, малыш Ди… Спи и не беспокойся… Я скоро вернусь и, надеюсь, смогу успокоить твою душу…
