Значит, я выигрываю

Небо розово-оранжевое точно карамелька или сахарная вата. Небоскрёбы на его фоне — большие неуклюжие квадратные плитки шоколада, блестящие от лучей уходящего солнца: так и хочется сорвать их, будто обычный полевой цветок. Люди внизу спешат с работы домой, и Чуя невольно наклоняет голову, следя за ними. Похожи на муравьёв: суетные и занятые. На крыше холодно. Но не более того — Накахара не хочет прерываться и на секунду, словно может и взаправду пропустить что-то интересное. Сидит прямо на краю, не беспокоясь о светлых штанах — о господь, кто придумал эту ужасную форму, а ты и придумал. — Не изменяешь своей традиции, Чуя, — Осаму появляется рядом, ступает на край одной ногой, накланяясь всем торсом ближе к парню, улыбаясь отвратительно дружелюбно, прикрыв по-лисьи глаза. — Я занят, — не отвлекаясь, подгибая к себе коленки, чуть вздрагивая, выпрямляя и вновь складывая крылья, произносит Накахара. — Так что отвали. — Как грубо, и так ты говоришь с наставником? — Театрально строит обиженное лицо, вытягивая губы уточкой. — С кем? — Наставником, меня повысили, — не перестаёт улыбаться, садясь рядом. — Выпьем? — Нам нельзя. Или ты хочешь нарушить в первый же день повышения? — Накахара поворачивается к нему. На лице читается: «ты меня раздражаешь и ты идиот», но оно игнорируется. — Такой скучный, — смеётся, охватывая своё лицо ладонями, не скидывая улыбки, точно чеширский кот. А после, спрыгивая, говорит. — Жду тебя. Его две пары крыльев расправляются, создавая необычный ореол — словно нимб, только иной, сверкающий и горящий в свете. Он падает вниз, будто обыкновенный самоубийца, пока у самой земли не взлетает вверх. — Показушник. — И не скрываю этого. Накахара встаёт и следует за ним.

***

В доме — квартире его человека [звучит уже слишком пошло и неправильно][но ты читаешь молитву и успокаиваешься] всего две комнаты, кухня и совмещённый санузел. Небольшая, в приятном, но далёком от центра районе: соседи тут приветливые, и это радует. Накахара улыбается каждой бабульке с кошкой, даже если они его не видят. Иногда машет рукой. Изредка провожает взглядом до поворота, к красивой арке. Рампо — его человек — редко появляется дома, предпочитая работу, а если и появляется засиживается допоздна за ноутбуком, перебиваясь бутербродами и холодным кофе [остывает]. Чуя ощущает неподдельный страх и злость — «как же так можно!» ругается он вслух, зная, что останется неуслышанным. Чистая квартире раздражает белой и коричневой гаммой — в ней всё модное, вылизанное из журналов, но при этом такое пустое и холодное. «Тебе просто кажется, идиот», — при первом же разговоре поправляет его Осаму, проверяя отчёт. — Сам такой, — говорит уже стене Накахара. Рампо чихает. Чуя вздыхает. Воцаряется тишина. [в ней слышен тик часов, капанье кранов и гудки машин — даже окраина не молчит] [тебя словно морозит, но ты обходишь комнату до рамки с фотографией, хочешь взять в руки, только останавливаешься, отдергивая сам себя] — Брать вещи людей запрещено, — упрямый мальчишеский взгляд упирается ему в спину точно нож. Чуя поворачивается. Маленькие рожки, хвост, качающийся из стороны в сторону, чёрная, «официальная», полная дешёвой готики одежда — «миленько» язвит тут же, пытаясь скрыть за этим что-то ещё. Оно толкает его вперёд, ближе, останавливая на опасно близком расстоянии. — Ацуши Накаджима, ваш напарник. — Чуя Накахара, — пожимает плечами. — Запоздало. — Дьяволу ни к чему спешка, — и он замолкает, задумываясь. — Наверное. Они расходятся по разные углы. «Не бойся, он не сдвинется, пока не захочет кофе или спать», — зачем-то поясняет ангел. Демон кивает, записывает в блокнот, закусывает конец ручки — «что по грехам?» деловито интересуется, выглядя при этом словно щеночек. Так и хочется потрепать по голове и сказать:"кто тут молодец? ты молодец!». Накахаре от этого немного смешно — самую малость — но он держится. — Ничего, не считая чревоугодия, лёгкой гордыни и… Он замолкает. Стоит говорить? Или промолчать? Как это расценивать? —…и похоти. — Похоти? — Он мастурбирует. — Что делает? Чуя не понимает: шутит парень или нет. Поэтому показывает говорящий жест рукой — туда-сюда в воздухе, не пряча взгляда и следя за реакцией. «Оу», — и снова чирк-чирк в блокноте. Ангел перестаёт трясти рукой, чтобы не казаться ещё большим идиотом. По-другому не назовешь. — Значит, вы выигрывает, — морщится, задумываясь. — Значит, я выигрываю, — спокойно и отстранёно. [у вас три дня] [по окончанию вы сделаете предварительный отчёт и никогда друг друга больше не увидите] [почти курортный роман] [только вы не на курорте и романа нет] [работа, работа и ещё раз работа] — Вас тоже от этого тошнит? — За тысячу лет уже привык, — пожимает плечами. — И у вас одна пара крыльев? — Недоверие, скептицизм и снобизм через слово выливается, словно чай из краёв кружки, когда засматриваешься на экран. — Люблю драки, — и никаких больше пояснений. — Грешно, — хмыкает. [ты прикрываешь глаза] [это будет тяжёлое сотрудничество]