Яблоки, корица и сенбернары

Говорят, что замерзающий человек не чувствует холода. Джон Уотсон, как практикующий врач, мог бы оспорить это утверждение – холод перестает ощущаться только на последних ступенях переохлаждения, а до этого чувствуется, и еще как. Мог бы, если бы нашел в себе силы проснуться, выслушать желающих высказаться умников и найти слова для разгромного опровержения. Только вот проснуться по собственному желанию, так, как просыпался когда-то на ночное дежурство сперва в полевом лазарете, а потом в многочисленных клиниках, он уже не мог. Теоретики, описывающие симптомы смерти от переохлаждения, могут во многом ошибаться… Только вот их идеи еще долго останутся не опровергнутыми – по простой причине: людей, способных на практике доказать несостоятельность описываемой симптоматики, можно пересчитать по пальцам… И почти никто из них не имеет должного медицинского образования. Джон чувствовал, как медленно тают воспоминания о прошедшем дне. Шерлок, Эванс, недоложенные ушлым торговцем ампулы с обезболивающим, равнодушный автоматический голос в телефоне, снег, снег, снег… Наверное, официальная медицина все-таки права. Замерзать… Не больно. Если перетерпеть, станет… Телефон в очередной раз разразился пронзительной трелью будильника, но вскоре замолчал – разряженная батарея бессильно мигнула, и экран потемнел, выключаясь. Включить его вновь было уже некому. Снег медленно сыпался на почти ничем незащищенного Джона, и крупные пушистые хлопья казались почти теплыми. Внезапно какой-то посторонний раздражитель ворвался в его губительный сон. Свет… По глазам резанул свет – нестерпимо яркий, белый, ослепительный. «Свет», - мелькнула вялая мысль. «Свет в конце траншеи… Нет, туннеля… Это что-то означает…». Свет загородила какая-то тень, и к нему добавился еще один раздражитель. Громкое сопение. Его лица коснулось горячее дыхание, и, секундой позже – мокрый, шевелящийся нос. Крупный сенбернар громко заскулил и начал разгребать лапами наваленный на Джона сугроб. Снег полетел в разные стороны, света стало больше, к сопению прибавились громкие, встревоженные голоса – и только тогда Джон понял, что произошло. Их нашли. Их все-таки нашли. Те самые, мизерные, нереальные, наивные четыре процента… Их нашли. - Шерлок, – он с трудом шевельнул окоченевшей рукой и, выпростав ее из-под тяжелого неподвижного тела Шерлока, неловко потряс его за плечо. – Шерлок… Давай, проснись… Шерлок никак не реагировал, и Джон, из последних сил повернувшись и стряхнув с себя остатки снега, притянул его к себе. Прижал пальцы к шее. Страха почему-то не было – умом он понимал, что Шерлок мог уже давно замерзнуть. Он холодный… Такой холодный, и неподвижный. Он был ранен, а Джон – здоров, и Джон не дал ему антибиотик… Сколько прошло времени с тех пор, как он отключился? Все это Джон понимал – где-то на периферии сознания, как-то безразлично. Он ЗНАЛ, что Шерлок не умер. Он остался с Шерлоком, чтобы они оба выжили – и их нашли. Значит, Шерлок не может умереть. Не может – и точка. Остальное просто невозможно. Закоченевшие пальцы ничего не ощущали, и Джон не мог понять – то ли это он потерял чувствительность, то ли пульса на яремной вене действительно нет. Сенбернар снова заскулил и, пихнув мохнатой головой Джона, начал вылизывать лицо Шерлока с намерзшим на бровях льдом. Только теперь в груди толкнулось что-то, похожее на страх – Господи, он же… Сколько он был без сознания? Пять часов? Шесть? Шерлок… Нет, пожалуйста, только не!.. Чувствуя, как его начинает захлестывать паника, Джон уткнулся лицом в подбородок детектива, пытаясь расслышать – или почувствовать, как получится – его дыхание. Только сейчас он почувствовал, что его трясет. - Шер… Шерлок, м-мать твою… Давай, открывай глаза, зараза!.. Нестерпимо хотелось влепить пощечину этому идиоту, разбить лицо, причинить боль… Хоть что-нибудь, лишь бы он очнулся, лишь бы ответил хоть что-нибудь… Джон со стоном опустил голову – прямо на заснеженный воротник пальто. И… - Джон?.. Проценты – самая точная вещь в мире… Они не ошибаются… Почти. - Яблочный пирог, Шерлок… - Что?.. Джон смеялся. Уткнувшись лицом в снег, зажмурившись, чувствуя щекой едва слышное дыхание человека, ради которого в очередной раз сделал глупость… Он смеялся, и таявший под теплом его дыхания снег скрывал то, в чем бывший военный хирург не признался бы даже Шерлоку. Тем более – Шерлоку. Детектив чуть повернул голову, чтобы видеть кусок ярко-голубого неба и, облегченно улыбнувшись, закрыл глаза. - С корицей, Джон… END