Лилии цветут в феврале

      За восточным крылом поместья главного министра Ли, в зарослях запущенных кустов шиповника спряталась маленькая, аккуратная беседка, выкрашенная когда-то в жемчужно-белый цвет. Со временем краска выцвела в некоторых местах сероватыми разводами, отчего теперь беседка издали казалась мраморной. Вэйян часто приходила сюда, когда хотела побыть в одиночестве, чтобы насладиться тишиной, мысленно поговорить с ушедшими для неё навсегда родными. Сейчас она привела сюда Чанжу — единственного человека в поместье, не считая своих слуг, которому, как она была уверена, можно было доверять, и потому секреты сестры она берегла, как свои. — У нас не так много времени, — вздохнула девушка, останавливаясь у завитого плющом парапета. Их окружали тонкие колонны, соединённые между собой застывшими в камне линиями, напоминающими стебли бесшипной розы. Впрочем, между белыми узорами плотно переплелись побеги дикого винограда. Вэйян всегда казалось чудом это явление: живые листья будто защищали камни от пронизывающего ветра — осень вступала в свои права. — Вечером нас ждут во дворце. — Разве ты не рада побывать на приёме? — Чанжу искренне удивилась. — На самом деле… — она снова смутилась. — Я очень жду, когда увижу кое-кого…это то, о чём я хотела рассказать тебе. Вэйян спокойно ждала продолжения, понимая, как непросто делиться тайнами. — Десять лет назад, как раз в октябре, я прожила день, ставший и лучшим и худшим в моей жизни. Я полгода тренировалась, чтобы станцевать для бабушки в день её юбилея. Но после меня вышла Чанлэ. ЧиюньЖоу нашла для неё лучших музыкантов Пина, ей сшили новое платье, и все гости только и говорили, что о её танце, а обо мне никто даже не вспомнил, — нижняя губа Чанжу задрожала, но она сдержала себя, выдохнула и продолжила. — Так всегда происходит. Чанлэ забирает себе всё по праву положения, а я остаюсь невидимкой, как бы ни старалась. Вэйян ласково погладила её по руке, и Чанжу слабо улыбнулась. — Всё в порядке, сестра, я привыкла к этому. Кроме того — она смущённо хихикнула, и её всё ещё блестящие от слёз глаза потеплели. — Если бы не тот случай, я не сбежала бы из дома и не попала бы во дворец. Я просто шла по улице и плакала, — Чанжу разгладила несуществующую складку на васильковой юбке. — Меня заметила какая-то служанка из дворца и взяла к себе, стража подумала, что я её дочь и пропустила нас. Она выслушала меня, напоила чаем, затем показала чёрный ход и велела возвращаться домой. И я так бы и поступила, но случайно свернула не туда… Я увидела группу стражников. Перед ними на коленях стоял мальчик, он был старше меня на два или три года, а эти люди били его по спине, видимо, за какую-то провинность. Мне стало очень страшно, я словно окаменела и просто наблюдала за ними. Я тогда подумала, что не выдержала бы этой пытки, а он даже не сутулился. Только когда стражники ушли, он упал на землю, почти потерял сознание… Я подбежала к нему, но он не позволил мне помочь. Впервые в моей голове пронеслась мысль о том, что… — её вечно бледные щёки будто стали зеркалом для розовых лепестков: на них заиграл румянец. — Что он очень красивый. А потом, он спросил, почему я плакала, и я просто взяла и рассказала ему всё, как есть. Он погладил меня по голове и велел быть хорошей, но никогда не забывать нанесённой обиды. Этот урок стал одним из самых важных для меня, — Чанжу посмотрела прямо в глаза старшей сестре. — И я потому так обрадовалась, когда поняла, что в поместье появился тот, кто может помочь мне отомстить Чанлэ, за всё, что она сделала. — Но… — Вэйян всё ещё обдумывала её слова. — Ты встретишь того мальчика там, во дворце? Ты потом встречала его? Чанжу всё ещё внимательно смотрела на неё, словно пытаясь подтолкнуть к догадке. — Ты тоже встречала его. Он даже делал тебе предложение. — Тоба Юй… — одними губами прошептала девушка. Она совершенно точно знала, что Чанжу не могла знать об их последнем разговоре с принцем Гаояном. Чанжу кивнула и печально улыбнулась. Её глаза затуманились, возвращая к самым ценным для неё воспоминаниям. — Все эти годы он занимал все мои мысли, и ни одной живой душе я не могла рассказать об этом. Я только изредка смотрела на него, стараясь быть очень осторожной, чтобы он не заметил, по ночам рисовала его портреты, а потом прятала в маленький сундучок под своей кроватью. Однажды Чанлэ пришла к нам с толпой стражников и устроила скандал, они переворачивали и ломали наши вещи… Но сундучок не нашли. После этого, — девушка тяжело вздохнула. — Я так испугалась, что сожгла его содержимое, все свои письма и рисунки. Больше ничего не осталось. Какое-то время они сидели в тишине, нарушаемой приятным шорохом виноградных лоз. — А что ты, Вэйян? — неожиданно спросила Чанжу. — Какое решение ты приняла? — Ты сделала меня своей наперсницей, — задумчиво начала принцесса. — Как я могу не отплатить тебе за это? Я обручена с принцем Гаояном. Мы очень сблизились за последний месяц… С того дня, как я вернулась из Лю Сун. — Я так рада слышать это! — Чанжу говорила абсолютно искренне. Она замечала, что Вэйян периодически куда-то исчезает. В том, что она встречается с мужчиной, сомнений практически не было, но, когда в голове Чанжу возникали варианты свиданий сестры, она так яростно сжимала ткань своего плаща, что немели руки. Чанжу не могла не знать о том, кто сопровождал принцессу в Лю Сун, но о том, что происходило после того, как сделка была сорвана, ходили самые разные слухи. Тем не менее, она не ожидала, что будет чувствовать себя так легко, что больше не придётся выбирать между моральным долгом и главной целью своей жизни. Изначально запланированный разговор растворил камень на её душе, подобно кислоте. — Значит, ты не только не пострадала в этом путешествии, но и нашла свою судьбу? — с улыбкой спросила она, перебирая пальцы сестры. — Надеюсь, что так, — Вэйян улыбнулась в ответ. — Нам пора возвращаться. Девушки обнялись и направились в свои покои — каждой нужно было приготовиться к вечернему приёму. ***       Просторная площадь внутреннего двора позади главного императорского аудиенц-зала впечатляла роскошью своего убранства. Этот двор отличался не только размерами, но и уникальным расположением — его окружал знаменитый императорский сад с тремя сотнями вишнёвых деревьев. Дикая вишня цветёт весной, поэтому сейчас тонкие, гибкие ветви украсили множеством разноцветных лент и красных бумажных фонарей. Под золотисто-жёлтой «летящей» крышей гордо стояло одно из девяти тронных кресел императора — тяжёлое сооружение из кедра, украшенное золотыми вензелями, издали напоминающими тело дракона, и россыпью драгоценных камней. По квадрату вокруг него расположились широкие сиденья, отполированные до скользящей гладкости, а перед ними стояли низкие столы на закруглённых ножках, демонстрирующие серебряные блюда с аккуратными пирамидками фруктов и сладостей. Позади гостевых мест уже собрались музыканты с цитрами, эрху и флейтами. Они должны были аккомпанировать десяткам танцовщиц в воздушных, полупрозрачных нарядах; лучи заходящего солнца «играли» на линиях золотого шитья, как маленькие искры. Чжаои медленно обходила почти готовый к принятию гостей двор, взыскательно оглядывая каждую мелочь — сегодня всё должно быть безупречно. Впрочем, как и всегда. В этот раз наложница сама занялась организацией праздника в честь победы её сына, и теперь была практически уверена, что его величество будет впечатлён. Металлические нити жемчужной гуань плавно покачивались у её лица, бросая на фарфоровую кожу мерцающие блики от филигранно отточенных алмазов и рубинов. Они на несколько секунд отразились в миндалевидных глазах и утонули в них, как в свежезаваренном чае — Чжаои внимательно изучала вновь прибывших гостей. Министры с жёнами и дочерьми, высокопоставленные чиновники не только Пина, но и соседних городов, генералы и самые влиятельные аристократические семьи столицы уже заполняли собой окружающее пространство, наполняя его благоуханием духов и лёгким шорохом роскошных нарядов. Цепкий взгляд Чжаои сразу выхватил из толпы стройную, как ива, фигуру Чанлэ, облачённую в струящееся лазурное платье с пурпурными узорами Сучжоу на подоле и длинных, расширенных к низу рукавах. Впрочем, старшую дочь министра Ли сложно было не заметить — она неизменно привлекала к себе внимание, где бы ни появлялась. Благородные дамы в пределах десяти метров тут же собирались вокруг неё, дискутируя о том, как особенно сегодня сияют её глаза или как очаровательно уложены тёмные волны волос. Они напоминали стаю диких пчёл, нашедших единственный в лесу цветок. Когда все гости прибыли, раздался торжественный выкрик главного императорского слуги, сообщавшего о прибытии его величества. В толпе сразу же поменялась атмосфера: с расслабленного добродушия до трепетного ожидания. Аристократы, которые буквально несколько минут назад высокомерно оценивали друг друга, стараясь казаться богаче и влиятельнее других, теперь опустились на колени, чтобы поприветствовать своего господина. Император прошествовал к трону. Он обвёл взглядом своих подданных с неподдельной гордостью и кивнул, приказывая им подняться, и занял своё место между императрицей и Лю Чжаои. Когда все скамьи оказались занятыми, Тоба Тао обратился к гостям: — Сегодня я устраиваю большой пир для всех своих приближённых в честь моего сына. После совещания с генералами он прибудет сюда, чтобы принять ваши поздравления. Я надеюсь, вы понимаете, что эта победа — заслуга каждого воина нашей доблестной армии, но самая большая ответственность всегда лежит на плечах не того, кто подчиняется, но того, кто отдаёт приказы. И вот сегодня я по-настоящему горжусь подвигом принца Нань-Аня и хочу, чтобы мы достойно отметили его победу! — Долгих лет принцу Нань-Ань! — раздалось со всех сторон. Тоба Тао с улыбкой кивнул гостям и жестом указал на столы. — Принести вино! ***       Вэйян аккуратно пробиралась между группками шепчущихся девушек, которые глупо хихикали и спорили о том, кому удастся привлечь внимание принца. Она могла поклясться, что от концентрации пудры в воздухе скоро начнёт чихать. Вэйян улыбнулась при мысли о том, что быть второй по старшинству дочерью министра — своего рода привилегия. Ажиотаж вокруг Чанлэ позволил ей незаметно сбежать не только от гостей, но и от членов своей семьи. К счастью, её платье было проще и скромнее, чем у сестры: юбка из светло-розового блестящего шёлка и жемчужно-белый жакет с кремовой отделкой из вышитых лилий на манжетах и воротнике — стойке. Девушка предупредила Байджи о том, как выкручиваться, если её начнут искать и отправилась на поиски принца Гаояна. В начале церемонии она увидела его только мельком. Тоба Цзюн даже не посмотрел на неё. Он обходил всех присутствующих, обмениваясь с каждым парой реплик, но не пытался её искать, а, когда выдалась возможность, незаметно покинул праздник. Вэйян не понимала, что происходит. Интуиция подсказывала ей, что что-то не так, но девушка отмела все тёмные подозрения, решив найти молодого человека самостоятельно. Ей пришлось придумать множество аргументов, чтобы Цзюн Тао не увязалась за ней, и она дала ей слово, что вернётся не позднее, чем через два часа. Принцесса знала, что, если обойти аудиенц-зал с левой стороны, то можно увидеть огромный пруд, над которым, как ожерелье, раскинулись небольшие каменные мосты, похожие на спины шипящих кошек. Они соединяли несколько беседок с выгнутыми вверх черепичными крышами. Дно пруда представляло собой настоящую ярмарку разнообразных камней, многие из которых были подняты со дна моря или выкуплены у путешественников. Но сейчас увидеть их было практически невозможно из-за густой изумрудной флоры на поверхности, изредка расцветавшей ярко-жёлтыми кувшинками. Тоба Цзюн стоял на одном из таких мостов, опираясь на арку. Сегодня на нём был праздничный тёмно-синий шэньи, закреплённый широким, расшитым серебряной нитью, поясом на талии. Его волосы как обычно были убраны только одним узлом цзы на затылке, запутывая в себе тёплые порывы ветра. Вэйян замерла на несколько секунд, ощущая, как знакомая, чуть покалывающая лёгкие радость поднимается из-под сердца и расцветает робкой, счастливой улыбкой на её губах. Она бесшумно подошла к юноше, закрыв его глаза маленькими ладошками. Она почувствовала, как Цзюн напрягся, а потом бережно, но настойчиво убрал её руки со своего лица. Он развернулся и отошёл назад, церемонно поклонившись. — Рад приветствовать Вас во дворце, леди Аньпин. Надеюсь Ваша семья в добром здравии? Вэйян поклонилась в ответ и снова улыбнулась, склонив голову набок. — Сегодня Вы репетируете хорошие манеры, Ваше Высочество? Девушку искренне забавляло происходящее: время, проведённое с Тоба Цзюнем было её отдушиной, когда инстинкт самосохранения переставал циркулировать по её венам, словно серная кислота, не давая расслабиться ни на секунду. Рядом с ним она была в безопасности. И потому его выцветшие словно одежда нищего, пустые глаза сейчас казались ей не более, чем игрой воображения и света. — Мне жаль, что Ваша светлость полагает, что я могу только играть подобные вещи, — последовал сдержанный ответ. — Мне уже наскучил твой занудно-торжественный тон. Тоба Цзюн… Да что с тобой? Шутка уже достаточно затянулась, чтобы флёр веселья начал таять, уступая место смутному волнению. На секунду ей показалось, что принц её просто не узнал. Тоба Цзюн отвёл взгляд, потому что скрывать свои настоящие эмоции становилось слишком сложно. Подсознательно он знал, что Вэйян достаточно проницательна, чтобы считать их «между строк» прежде, чем он успеет абстрагироваться. Прежде, чем он поймёт самого себя до конца. — Я не обладаю Вашим талантом превращать жизнь в бесконечное представление, поэтому предпочитаю искренность. Если она кажется Вам скучной, мне искренне жаль. — Почему ты так говоришь? — Вэйян казалось, будто её утеплённое платье с каждой новой репликой их диалога становится тоньше, и прохладный вечерний ветер всё яростнее подбирается к коже, покрывая её мурашками. Это было жутко и одновременно хотелось рассмеяться от абсурдности ситуации. — Вчера ты называл себя моим женихом, а сегодня ведёшь себя так, будто мы чужие люди. Разве это называется искренность? Что произошло? Император отказал тебе в разрешении на брак? Или твой дядя… Девушка запнулась, когда ледяная волна понимания разбилась о её сознание с оглушающим гулом. — Он сказал тебе, что… — Что ты его будущая супруга. Цзюн, наконец, нашёл в себе силы встретиться с абсолютно искренним потрясением в светло-карих глазах. На секунду что-то внутри него оборвалось, заставив засомневаться в собственной правоте. Он весь день боролся с самим собой, беспощадно уничтожал то, чем жил последние недели, исполосовал душу горечью, как ножом, на лоскуты. Но она снова собиралась в единое целое, словно по волшебству, и этим волшебством были вот эти по-детски распахнутые глаза, чистые, как сама правда. Тоба Цзюн внутренне одёрнул себя, вспоминая разговор с Тоба Юем. Пора перестать доверять своим эмоциям. — И ты поверил ему? — выдохнула девушка. — Он же просто… — непонимание, шок, растерянность и тревога диким клубком связывали её мысли. Чёрные тени самых страшных опасений выбирались из её снов, обрезков памяти и предчувствий, обретали плоть и лишали сил с каждой минутой. — Он манипулирует тобой. — Ты хочешь сказать, что Тоба Юй не делал тебе предложение? — Делал, но я не давала ему согласие. Почему ты не написал мне? Почему ты так наивно доверился злым языкам? — Потому что для меня он самый близкий человек после дедушки и матери. Ему я могу доверить свою жизнь. Его бросило в жар. Цзюн не признавался в этом даже самому себе, но он надеялся, хотел, чтобы Нань-Ань ошибся, хоть раз в жизни. Чтобы он перепутал Вэйян с другой девушкой или сон с реальностью, но её ответ уничтожил любые надежды на такой исход. И вся боль, которую он держал в себе огромным усилием, теперь вырвалась наружу, собралась невыносимым комом в горле. — Я знаю его, сколько себя помню, а тебя? — Принц сделал шаг к девушке. Ему хотелось схватить её за плечи и встряхнуть, чтобы с неё слетели все маски, которые он уже был не в силах отличать от образа самого дорогого для него человека. Ему была жизненно необходима опора в этом злом калейдоскопе событий прошедших суток. — Я ничего не скрывал от тебя, а ты даже не упомянула об этом разговоре. Почему сейчас я должен верить твоим словам?  — Потому что мы связаны клятвами нашей любви. Неужели ты забыл об этом? Её тихий голос опустился на его плечи, как невесомый платок, погасив все звуки снаружи, мучительную агонию внутри. Всё затихло, прилипло к горлу прогорклой плёнкой, мешая дышать.  — Я много, о чём забыл, слепо доверившись чувству. Дедушка всегда учил меня тому, с какой осторожностью следует доверять людям, с которыми ты недолго знаком, которые очаровывают тебя с первых минут общения с ними. Я всегда хотел доказать ему, что он ошибается, но теперь сам убедился в обратном. И я действительно благодарен госпоже Аньпин за такой ценный урок. Я желаю Вам обрести счастье, став наследной принцессой Нань-Ань.  — Как же просто ты смог сказать эти слова! — образ принца расплывался в её глазах от подступающих слёз. Так гравюра, на которую пролили воду, меняет свои очертания и структуру листа, безвозвратно уничтожая первозданную чистоту. — Так легко разрушать священный обет о стену малодушия? Тот ли ты Тоба Цзюн, которого я знаю? Или же я никогда не знала тебя? Никогда не знала тебя. Хотела ли ты знать? — Возможно, принцесса Синъер мучалась выбором, какой вариант наиболее выгоден для неё, но теперь мне хотелось бы избавить Вас от любых сомнений. Я прошу меня извинить. Принц Гаоян поклонился и перешёл на другую сторону мостика, скрывшись за дальним входом в вишнёвый сад. Когда склонившиеся к земле ветви надёжно скрыли его от глаз возлюбленной, он прислонился к стволу и медленно опустился вниз, зажмурил глаза так крепко, что в зрачках зарябило от светлых пятен. Мысль о том, что Вэйян так искусно притворялась, причиняла сильную боль. Но вероятность того, что она могла быть невиновна, делала эту боль настолько невыносимой, что сознание просто отторгало такое решение. Он больше не хочет заставлять её или кого-то другого страдать из-за своих чувств. Он должен уберечь их обоих от больших ошибок, а значит остался только один выход. ***       Вэйян не знала, сколько времени она простояла у пруда, почти не двигаясь. Только когда спазм кашля резко сдавил горло, девушка будто очнулась от тяжёлого сна. Сумерки прохладной вуалью опустились на землю, очерчивая мягкое сияние бумажных фонариков. Искусственные ручьи весело журчали, наполняя воздух влагой, дрожащей от стрекота цикад. Вэйян поёжилась от резкого порыва ветра и пошла вперёд. Она ещё не до конца осознавала свои действия: мысли будто плавали в мутной воде, потеряв дорогу к солнцу. — Госпожа! Цзюн Тао выросла перед ней так неожиданно, что Вэйян едва не врезалась в неё. — Почему Вы так надолго пропали? Я обыскала весь дворец и едва нашла Вас, а министр… Вэйян мягко обняла её за плечи и чуть сжала, прося замолчать. — Цзюн Тао… — ей пришлось опереться на плечо стражницы, чтобы не потерять равновесие. Беспокойство в родных чёрных глазах будто растворило пелену перед глазами, заставив её сознание вернуться к нормальному состоянию. Эта пелена была тем снотворным, благодаря которому её душа не подпускала к себе неизбежную боль. И сейчас она, как змея, выпущенная из клетки, жалила молниеносно и безжалостно, везде, куда могла дотянуться, не оставляя времени вздохнуть. — Что случилось? — стражница провела ладонью по лбу девушки, ощупала руки. — Вы не ранены? Вы нашли принца Гаояна? Имя Тоба Цзюня отдалось новым спазмом в груди. — Всё кончено, Цзюн Тао, — прошептала Вэйян. — Тоба Цзюн отказался от меня. — Как это могло произойти? — стражница всматривалась в её лицо, потому что Вэйян говорила словно в бреду. — Вы сказали, что он Ваш будущий супруг. — Его обманули. Тоба Юй оклеветал меня, и он поверил ему. Злость вспыхнула внутри, ощущаясь в измученной душе новым приливом энергии. Светло-карие глаза наполнились отчаянной решимостью. Девушка выпрямилась, почувствовав, как силы возвращаются к ней, и сфокусировала взгляд на лице Цзюн Тао. — Мы должны найти его. Тоба Цзюн очень доверчив, и поэтому у Тоба Юя получилось его обмануть, но я не собираюсь сдаваться. Я смогу ему всё объяснить. — Госпожа, прошу не ввязывайтесь в это сейчас. Седьмой принц уже прибыл на праздник, и министр срочно ищет Вас. Сейчас Вы должны быть там, чтобы не навлечь на себя беду. Вэйян тяжело вздохнула. Она понимала, что Цзюн Тао права, но жгучее желание справедливости, желания спасти своё утраченное, такое долгожданное счастье, тянуло её назад, подобно канату. Однако, жизнь в поместье научила её тому, какую опасность таят в себе безрассудные поступки. В конце концов, она найдёт возможность улизнуть и найти Тоба Цзюня немного позже. Девушка кивнула и вернулась к семье. Министр буквально прожигал её свирепым взглядом. Очевидно, что отчитать дочь самым жёстким образом ему мешало соблюдение приличий и пол сотни любопытных глаз вокруг, но кара должна была неизбежно настигнуть её после возвращения. Тем не менее, Вэйян даже не думала об этом сейчас — всё её внимание было приковано к высокой фигуре Седьмого принца. Серебристо-серая фактура его халата «мань» подчёркнуто идеально сочеталась с чёрным, отороченным мехом отрезом мантии, запахнутым под правой рукой, которая переходила в тёплый, укороченный левый рукав. Длинные косы, ниспадающие из высокого хвоста на затылке — любимая причёска принца — холодно поблёскивали широкими серебряными кольцами по всей длине. Настоящий дракон: жестокий и бесчеловечный. Наступила вторая часть торжественной церемонии. Император официально обратился к сыну, чтобы выразить свою благосклонность. — Ты спас нашу страну от злых предателей и неверных варваров, покушавшихся на наше наследие. Ты должен принять награду. Скажи мне, чего ты желаешь?  — Отец, прежде всего, я бы хотел попросить Вас вознаградить всех генералов и солдат, принявших участие в битвах при Хуа-Тай. Они сердце нашей армии, и каждый из них готов был пожертвовать своей жизнью ради спасения Великого Вэй. — Ты прав, — Тоба Тао добродушно кивнул сыну, а свита министров вокруг ожила торопливыми комментариями о благородном характере принца Нань-Ань. — Благодарю Вас, отец, — Тоба Юй благодарно поклонился императору. Кончик его губы поднялся вверх в едва заметной кривой ухмылке — он ждал этого вопроса. — Но ты сам тоже не можешь остаться без награды. И помни, что, как у победителя, у меня есть право требовать всё, что угодно, — император весело хмыкнул. — Или ты снова попросишь меня дать тебе возможность воспользоваться этим правом позже? — Не попрошу. Двор затих: любопытство буквально искрилось в воздухе. Вэйян почувствовала, как сердце сжалось в дурном предчувствии. Пожалуйста, только не сейчас. — На днях я разговаривал с принцем Гаояном, — спокойный и властный голос Тоба Юя будто выжигал внутри неё клеймо её собственной беспомощности. Когда он произнёс титул Тоба Цзюня, уровень интереса толпы достиг своего апогея. — И я прошу Вас дать нам обоим разрешения на брак. Я женюсь на Ли Вэйян, а Цзюн возьмёт в жёны Ли Чанлэ. Вэйян на несколько секунд перестала дышать. Она почти не слышала удивлённого вопроса императора и его одобрения, воодушевлённых криков толпы — всё это словно замедлилось и исказилось, как в лихорадочном забытьи. Больше всего на свете ей хотелось сейчас провалиться в такое забытье, потому что реальность ощущалась страшнее любого кошмара. Девушка перевела взгляд на Тоба Цзюня и последняя, хрупкая ниточка надежды лопнула со звонким треском, отскочив от её висков. Юноша не выглядел хоть сколько-нибудь удивлённым или растерянным, на его красивом лице не было и тени замешательства — только спокойная уверенность. Впрочем, Вэйян не замечала, что не только она была шокирована заявлением принца. Ли Чанжу, мертвенно бледная, застыла рядом с ней. Шпилька, которую она вытащила из причёски Чанси, чтобы поправить, выскользнула из её пальцев и разбилась о холодный камень. Чанси возмущённо закричала, но Чанжу её не слышала. — Вэйян, он действительно это сказал? — огромным усилием третья младшая госпожа обернулась к сестре. Её нежный голос предательски дрожал. — Да, Чанжу. И я клянусь, что сегодня боги отвернулись от меня. — Вэйян, нельзя быть такой эгоистичной, — Чиюнь Жоу лениво растягивала слова, насмешливо поглядывая на падчерицу из-под длинных ресниц. — Учитывая твоё происхождение, они снизошли до тебя по молитвам всех твоих предков, хотя я и сомневаюсь, что этого хватило бы. Но претендовать на то, чего достойна только Чанлэ — высшая степень глупости и невежества. Вэйян ничего не ответила. Всё это было выше её сил. Она почувствовала, как тёплые руки Байджи сжали её локоть с одной стороны помогая подняться, а Цзюн Тао тут же оказалась с другой. — Госпожа, Вам нужно отдохнуть. Император уже удалился в свои покои, и праздник завершён. Вы можете вернуться домой. Министр Ли распорядился об отъезде своей семьи, и вскоре три экипажа были доставлены к главным воротам. Уже в поместье, перед тем, как разойтись, Ли Сяожань обратился к своим старшим дочерям.  — Завтра оба принца прибудут к нам, чтобы официально сделать вам предложение. Ли Вэйян, ты снова огорчила меня сегодня, но я снова прощаю тебя, потому что не могу сердиться на будущую наследную принцессу. Министр ласково сжал плечо Вэйян, и в её голове появилась неуместная, ироничная мысль о том, что здесь, на её месте, могла находиться настоящая Ли Вэйян, а он даже не знает об этом. — Благодарю Вас, отец, — одними губами прошептала она и, поклонившись, направилась к себе. Это было странное состояние: всё её существо словно стало одной сплошной пустотой. И из неё, как тёмное подобие феникса снова и снова рождалась кристально чистая ненависть, поглотившая её сердце до последней капли. Ненависть к тому человеку, которому предстояло стать её супругом.