Ведь я люблю нарушать...

– Правила...Так ведь будет лучше для всех – шепчет в темноте лежащий парень, закрывая, влажные от слез глаза...  И перед глазами мгновенно начинают мелькать образы, сменяясь один за другим и сливаясь в сплошную пелену, обволакивая собой мягко, но настойчиво. Волосы Длинные, обычно уложены под эту дурацкую шляпу, но только он мог снять ее. Огненно рыжие, шелковистые и такие мягкие на ощупь, что хочется пропускать их сквозь пальцы, вдыхать их сладкий аромат, целовать, зарываться в них носом. Но куда больше хочется собрать их в хвост и оттянуть назад. Так, чтобы голова запрокинулась, открывая шею. Сколько раз он прижимался к ней губами? Кусая или проводя вдоль нее языком, нежно, едва касаясь, и каждый раз получая рваные вдохи или хриплые стоны. Губы Чаще всего поджатые или скривившиеся в ухмылке и оттого кажущуюся тонкой, изломленной линией, но он хорошо помнил какие они могут быть мягкими. Как прикушенная от нетерпения нижняя губа медленно розовеет, какими они могут быть яркими, припухшими и влажными после долгих поцелуев. Как они раскрываются на встречу, как касаются кожи, как быстро они шепчут всякие нежности или крывляются в приятной судороге. Глаза Голубые, такие как небо, моря, океаны... Он бы мог приводить сотни сравнение. Как они раздевают взглядом, как раширяються в моменты касания. Он вечно тонул в них, он бы все отдал чтобы смотреть в них вечно. Кожа Не сильно бледная, но так красиво светящаяся в лунном свете. Он знал, как расцветает эта кожа прекрасными, красными цветами, стоит только прихватить ее зубами, услышать тихие стоны и почувствовать приятную дрожь по всему телу. Как эти цветы долго не сходят, а их обладатель отказывается замазывать их, оставляя на память. Боль Она может быть приятной, он это знал. От ногтей, что впиваются в кожу, когда нет возможности контролировать свое тело, от укусов, когда страсть накрывает лавиной, снося все барьеры. Приятная боль на утро, когда чувствуешь каждую клетку своего тела. И всем телом помнишь, хранишь эту ночь. Но его боль другая. Она скручивает внутренности в тугой клубок, уничтожая его. Она бьётся внутри отзвуками собственного голоса: – Так будет лучше... Лучше. Прости. – Кому лучше, Зай? – Какой же холодный может быть этот голос, каким же бывают его взгляд. – Всем – но собственный голос кажется незнакомым, странно хриплым и далёким. Шатен помотал головой, отгоняя видения и потянулся к бумаге и ручке на лежавшими столе. Он знал, что поступит правильно, знал, что этого выбора ждали все, кто был рядом. Он, как всегда, оправдал надежды. Но. Наскоро написав записку, оставил ее на столе, он решительно направился к нему. *** Дверь открылась, впуская юношу в гостиную. Хозяин дома даже не отвёл глаза от книги, которую читал, но спросил: – Зачем пришел? – За тобой Где-то на столе осталась, для окружающих, короткая записка: " Я знаю, что должен был поступить правильно, но я люблю нарушать..."