***
Злился — если это вообще можно было назвать злобой — Эдди недолго. Он не мог сердиться на Ричи, который каким-то образом нашел способ прекратить недуг, преследующий его, потому что это окончательно впускало их в мир друг друга — такой новый и щедрый на эмоции. Безусловно, сейчас Тозиер больше дразнил Эдди, чем всерьез пытался обломать его, ведь Каспбрак знал, чувствовал, какие усилия прилагал Ричи, чтобы не смотреть на него жадно и испытывающе. Та интенсивность, с которой увеличивалась их сексуальное напряжение, могла бы, наверное, сбить с ног и заставить натворить дел, о которых пришлось бы жалеть не один месяц. Но к счастью для них обоих, Эдди и Ричи прошли уже всевозможные этапы становления их связи, когда можно было пожалеть. Теперь оставалось лишь будущее, которое определенно принесет им только счастье. Спустя еще полчаса Ричи снова превратился в ласкового и спокойного домашнего кота, трущегося неподалеку и с любопытством разглядывающего Эдди. Сначала ненавязчиво отвлекаясь от просмотра рождественского фильма и готовки, потом, когда его действия сделались монотонными, взгляд стал более продолжительным. Каспбрак старался не обращать на него внимание, но еще через какое-то время не смог отвести глаза от него и понял одну вещь — Ричи совершенно не смотрел на него конкретно. Он глядел как будто через Эдди, хотя сколько бы он не перемещался, все равно чувствовал на себе тозиеровский искрящийся взор. Улыбка, озаряющее его лицо, была какой-то мечтательной и…влюбленной? Каспбрак не мог точно интерпретировать ее значение, потому что никогда еще не видел именно такой, направленной на себя. От которой подкашивались колени, а на собственном лице расцветала абсолютно такая же. Это было что-то тяжелое, но не в плохом смысле, а в самом хорошем — словно любимое, тяжелое одеяло, лежать под которым было намного приятнее, чем под легким и синтепоновым. Грело оно лучше, закрывало от всяких невзгод и становилось крепостью. И прямо сейчас Эдди чувствовал подобное одеяло на своем сердце. Будто скрытое жарким коконом, оно билось с двойной силой, не собираясь поддаваться неудачам и размолвкам. Если когда-нибудь у Эдди спросят, когда он понял, что полюбил Ричи снова, он опишет именно этот самый момент — Ричи в своем забавном фартуке в цветочек катает тесто для пряничного домика и смотрит «Один дома», подбадривая Кевина и ругаясь на грабителей. — Ты пялишься, — Тозиер, глядя в большой телевизор, закинул в рот кусочек сырого теста. — Думал, что я не замечу? Эдди, пойманный на совсем уж откровенных чувствах, покраснел. Наверное, это стеснение пройдет, как только признанные им внутренне ощущения найдут себя в словах и в самом Ричи, но пока Каспбрак растерялся. Вряд ли, конечно, он неправильно растрактовал многозначительные, счастливые взгляды Тозиера в свою сторону, но отделаться от навязчивого страха, что он все понял неправильно, Эдди не мог. Когда-нибудь они преодолеют это вместе, и Каспбрак будет вспоминать прошедшее время с улыбкой. — Э, нет. Просто мне нравится, как ты выглядишь. Это было правдой на все сто процентов, хотя и не относилось к делу в данный момент — но в приглушенном свете кухни, куда попадали и разноцветные огоньки с елки в гостиной, Ричи выглядел почти что волшебным. Зашторенные окна — Тозиер всегда закрывал их — создавали в квартире полумрак, как будто на улице уже был вечер. И пусть солнце уже ушло, и действительно начало смеркаться, полоски света еще проникали в комнату, напоминая, что до темноты еще далеко. И Ричи — без майки, в желтом кухонном свете, в переднике и в мигании гирлянды — был тем самым необходимым, ярким элементом в квартире Эдди, которого ему не хватало. — Ты же не уедешь от меня? — спросил Каспбрак тихо, не желая скрывать вдруг накатившего волнения. — Не хочу оставаться здесь один больше. Ричи чуть заторможенно посмотрел на него, фокусируясь. В линзах очков отражались елочные огоньки, а руки все еще продолжали разминать тесто. — Только если ты не попросишь, — он вытер руки о полотенце и подошел к Эдди. — Что заставило тебя задуматься об этом? — взявшись за кончики пальцев, он потянул на себя чужую ладонь и поцеловал каждую костяшку. — Понял, что моя кухня еще никогда не была такой уютной, как с тобой, — Каспбрак подался вперед и обнял Ричи за талию. — Вся моя квартира стала живой благодаря тебе, а жизнь наполнилась красками, — прошептал он, прижимаясь щекой к обнаженному телу. — Понял, что не смогу без тебя. Плечи Ричи задрожали, с такой силой он сдавил Эдди. Тот задержал дыхание, не в силах вздохнуть, но наслаждался силой, которую источал из себя Тозиер. Рядом с ним Каспбрак чувствовал себя слабым, и в кои-то веки это ощущение было приятным. — Ты даже не представляешь, насколько это взаимно, Спагетти. Будешь терпеть меня так долго, пока тебе не надоест, — Ричи усмехнулся. — Не надоест. Особенно если ты будешь постоянно ходить без майки, — Эдди быстро чмокнул нагую кожу напротив своих губ и посмотрел на Тозиера снизу-вверх. — Теперь каждый раз, когда я прохожу мимо этой барной стойки, у меня жуткий стояк. — Уверен, он не такой уж жуткий, — Ричи расхохотался. — Ты необъективен, придется самому оценивать. — Точно. Одному мне не справиться. Ну и когда будет обед? Или ужин? — Каспбрак посмотрел на часы на плите. — Уже четыре. — Мы проснулись около двенадцати, так что все в полном порядке, — поцеловав Эдди напоследок, Тозиер отошел обратно к столу. — Мне надо поставить формы в духовку и доделать пунш. Думаю, что к пяти все будет готово. Каспбрак, так и не съевший и крошки, совершенно забыв про тосты с авокадо, кивнул. Он часто пропускал приемы пищи, хотя без завтрака все же старался не обходиться, а потому вполне спокойно принял тот факт, что кушать он будет относительно нескоро. — Я приму ванну, — сказал он Ричи и вышел с кухни. Пунш, Сочельник и огни гирлянды всегда навевали романтическую атмосферу, погружая все вокруг себя в интим. Эдди был разумным, взрослым человеком и посмотрел ни один фильм, в котором именно в такой обстановке главные герои обычно предавались плотским утехам. В любом случае, даже если голова Ричи опять разболится, они зайдут куда дальше, чем около барной стойки. Последовав многочисленным советам своего парня, Эдди закупился целым арсеналом арома-свечей и масел, подобрав по паре на любое свое настроение. Прямо сейчас его разделял аромат орхидей — свежий, сладковатый, древесный. Он возносился под потолок и мягким шлейфом распространялся по комнате, мешаясь с запахом пены для ванн. Определенно, в совокупности окружающие Эдди вещи лишь раззадорят, а недвусмысленные намеки Ричи этому лишь поспособствуют, поэтому тщательную подготовку Каспбрак начал именно с этого — своего настроения и подачи себя Ричи. У Эдди есть целый час, чтобы привести себя в порядок. В животе все переворачивалось всякий раз, когда вместо своих ладоней Эдди представлял ладони Ричи. Как они скользят по его влажному телу и размазывают пену, как его длинные пальцы проходят по затылку и собирают короткие волосы в кулак, стягивая крепче. Под закрытыми веками то и дело всплывал тозиеровский взгляд — ненасытный, черный, жгучий. Как расширенный от страсти зрачок следит за ним неотрывно, ловя каждое, даже самое мимолетное движение, и как радужка совсем теряется, когда ладони начинают исследовать внутреннюю сторону бедра. В воображении Эдди минуты растягиваются в часы под распаляющими огонь ладонями, тогда как здесь, в настоящем, оно пролетело совсем бесследно, оставив взбудораженную возбуждением плоть. — Эдс? — два короткий стука в дверь хватило, чтобы сердце запрыгало, как бешенное. Эдди резко сел в ванне, испуганно оглядываясь по сторонам и понимая, что Ричи, как всегда, ждал ответа за дверью. — Э, да? — голос был предательски хриплым, и Каспбрак надеялся, что Ричи пришел не потому, что Эдди стонал, сам того не замечая, слишком громко. — Я сварил немного глинтвейна, будешь? — Э-э, да? — «Господи, как же ты палишься, Каспбрак». — Да, я буду. Дверь открыта. Прошло всего две секунды, прежде чем дверь отворилась, впуская холодный, свежий воздух, а Эдди лишь успел проверить наличие пены над причинным местом. Ричи нес поднос с красивым, высоким бокалом, украшенным дольками апельсина и звездочками бадьяна. — Ужин почти готов, — Тозиер даже не задержал взгляд на голых участках кожи, и отчего-то Каспбрак знал, это не от хорошей выдержки. Скорее, наоборот. — Хорошо тут у тебя. Уютно. — Ага, — неуверенно выдавил Эдди, неосознанно скрещивая руки под водой и закрывая тем самым пах. — Спасибо за свечи. — Ага, — Ричи, покрасневший и стушевавшийся, сделал шаг спиной назад и, споткнувшись о тапочки, чуть не улетел в зеркало. — Ну, я там подожду. «Разговор двух идиотов», — подумал про себя Эдди и откинул голову на бортик ванной. Почему он одновременно хотел Ричи до трясущихся коленей и при этом краснел в подобных ситуациях?***
Эдди вышел из жаркой, душной ванной на негнущихся ногах. Вино, которое, очевидно, не утратило весь алкоголь при термообработке, быстро превратило времяпровождение Каспбрака в ванне в увлекательное приключение — уже после нескольких глотков мысли Эдди стали ярче, а движения плавнее. Собственные руки доставляли куда больше удовольствия, чем раньше, и осознание того, что Ричи находился за незакрытой дверью, разбавляло кровь хорошей порцией адреналина. Есть не хотелось. Да, на кухне пахло просто замечательно, но все, чего сейчас жаждал Эдди — это Ричи. Желательно всего целиком. Его губы на своих, его руки на своей пояснице и, черт возьми, его член хотелось ощутить тоже. Как в самых красочных, подростковых фантазиях — пусть это поскорее начнется и никогда не закончится. Он шел в одном нижнем белье, по ногам и спине еще стекали прохладные капли воды, но Эдди их почти не чувствовал. Огонь, жалящий его изнутри, не оставлял спасительной влаге ни единого шанса. Ричи, сидящий на диване, заметил его, когда он уже был достаточно близко, чтобы разглядеть гусиную кожу и широкие зрачки. Сам он чуть приоткрыл рот, не зная, как произвести хоть один звук. Наконец через несколько секунд он прокашлялся и произнес: — Я надеюсь, ты оденешься перед ужином. Эдди, понимая, что не выдержит еще и полчаса подобного напряжения, разрывающего внутренности, отчаянно замотал головой из стороны в сторону и продолжил двигаться, уже достигая края дивана. — Что? Ты не будешь ужинать или не хочешь одеваться? — Ричи сглотнул скопившуюся слюну и теперь смотрел на своего парня снизу, осознавая, что такой ракурс ему очень даже нравится. Вид обнаженного Каспбрака сводил поджилки и заставлял кишки скручиваться в клубок. На поставленный вопрос Эдди опять отрицательно покачал головой. Он присел совсем рядом, его голое колено коснулось тозиеровского бедра, и по этому крошечному участку соприкосновения будто бы сразу же пролетела голубая вспышка. Ее не было видно, но Каспбрак ощутил ее так четко, и представлялась она так реалистично, что он даже посмотрел вниз, на свою ногу. — Ужин может подождать? — голосовые связки колебались от неуверенности и желания. Он дышал надрывно и тяжело — от волнения грудная клетка не желала расширяться и вбирать побольше воздуха. Эдди просто не верил, что это происходило на самом деле — они с Ричи действительно вместе. Что, несмотря на долгий путь разногласия, они все же смогли найти правильное решение многочисленных проблем, научились идти на уступки и научились слышать друг друга. Что впредь Эдди будет слышать низкий, гортанный голос Ричи каждый день и понимать, что теперь они никуда друг от друга не денутся. Не убегут и не спрячутся, как уже было однажды, а продолжат идти рука об руку. — Эдс, — мягко позвал Ричи. — Что случилось? — Ты случился, — Эдди сократил расстояние между ними еще немного. — Ты случился в моей жизни целых два раза. — Поэтому ты не хочешь одеваться? — Ох, заткнись, — не выдержал Каспбрак. — Я пришел к тебе в одних трусах, и ты действительно хочешь, чтобы я оделся, Тозиер? Ты будешь самым большим кретином, если это и правда так. — Тогда скажи мне, о чем я думаю прямо сейчас, — Ричи перехватил его пальцы и прижал их к сиденью.Willyecho — Welcome to the fire
— Обо мне? — Эдди перестал дышать. — Слишком очевидно. Еще попытка. Футы превращались в дюймы незаметно для Эдди — когда опаляющее дыхание коснулось его оголенной кожи, было уже слишком поздно, чтобы отстраняться. — Обо мне на тебе? — еле слышно попробовал Каспбрак снова, уже подставляя шею под струи горячего воздуха и короткие поцелуи. — Просто потрясающе звучит, да? А будет выглядеть, м-м-м, — Ричи клацнул зубами около самого уха. — Как на обложке порно-журнала. Эдди усмехнулся на это заявление и встал на колени, перенося вес на руки. Теперь губы Ричи целовали более уверенно — спустя какой-то жалкий миг Тозиер уже поставил засос и провел по нему языком. Одна ладонь была все так же зажата рукой Ричи, а второй Эдди облокотился на чужое колено, периодически сдавливая его пальцами. — Ты такой красивый без этих чертовых тряпок, — Тозиер отвлекся от шеи, смотря через каспбраковское плечо и пожирая взглядом скрытые боксерами ягодицы. Эдди не посчитал нужным отвечать. Его вниманием полностью завладело такое вожделенное тело под ним, от которого потоками исходила чересчур явная взаимная жажда. Мышцы живота перекатывались от каждого движения, и рот Каспбрака заполнился слюной, потому что наконец-то ничего не сможет помешать ему наклониться и учуять горьковатый запах чужого возбуждения. Рука сама потянулась к домашним тозиеровским штанам и потянула за завязанный в бантик шнурок. — Ты точно уверен? Я не настаиваю, ты знаешь, — раздалось над ухом, и пальцы Каспбрака даже не дрогнули, вытягивая веревочку. Эдди был уверен. Абсолютно точно уверен, что он хотел Ричи Тозиера прямо здесь и сейчас так сильно, что перед глазами все заслонялось чернильной пеленой. Все в нем переполнялось нежностью и трепетной, пылающей страстью, которой хотелось поделиться лишь с Ричи. Дать понять, что они наконец-то могут перейти финишную черту, что десятилетняя гонка Эдди Каспбрака за неуловимое сердце Тозиера закончится именно сейчас и ни минутой позже. Эдди подался вперёд и чуть в сторону — горячие губы Ричи были влажными, сладкими и цитрусовыми, дарящими необходимую смелость и дающими шанс окончательно собраться с мыслями. — Ты в порядке? — спросил он и, получив положительный кивок, снова ворвался в плен хмельного поцелуя. — Я хочу тебя, Рич, — прошептал Эдди и тут же зажмурился от того, как сильно Ричи прикусил ему губу. На самом деле ему было плевать — он готов ходить с покусанными губами постоянно, если это будет ценой за сон с Тозиером в одной постели. В мягкой, уютной и тёплой, такой, что ни одно любое другое ощущение в мире не сравнится с этим. — Хочу тебя целых десять лет, Балабол. Ричи всхлипнул и рывком посадил Эдди на себя. В его жарких объятиях, которые, казалось, на самом деле опаляли кожу, было такое ощутимое отчаяние, будто это было последней попыткой попросить прощения за все упущенные года. — Я люблю тебя, Эдди Каспбрак, — ещё рывок, и все кончено. Шёпот, еле слышный, утонул во влажном хрипе. Щекой Эдди почувствовал обжигающие потресканную от мороза кожу слёзы и распахнул глаза. Мокрые ресницы и ясная каряя радужка казались сейчас самым прекрасным, самым ярким впечатлением, которое точно осталось оттиском в памяти Эдди. Он был любим. По-настоящему, крепко и надолго, и ничто теперь не переубедит Каспбрака в обратном. Сердце, бьющееся сейчас под его ладонью, не могло лгать. — Слышишь? Я люблю тебя, — повторил Ричи. — Люблю тебя тысячу раз, Спагетти, и я готов повторять это каждый день, чтобы ты чувствовал это. Напоминать тебе каждый день, что у тебя есть твой неуклюжий, несуразный Ричи, и что он наконец нашёл в себе смелость признаться. Я люблю тебя и больше никуда никогда не отпущу. Он поцеловал Эдди в ключицу еле ощутимо, словно крыло маленькой, лёгкой бабочки задело кожу, но для Каспбрака это было сродни ожогу от кочерги — настолько чувства обострились. Электрические импульсы сновали от нерва к нерву, воспламеняя собой все вокруг. Ладони на его пояснице были горячими и влажными, тяжёлыми, прижимающими его к Ричи крепко-крепко и бесконечно надёжными. Они и правда ощущались правильно, будто каждая ямочка на костях Эдди была создана для того, чтобы большая рука Ричи легла идеально. — Ты идеальный, — повторил Каспбрак свои мысли. — Самый лучших из тех, кого я когда-либо знал. Я знал это десять лет назад, и знаю это сейчас, и хочу знать это ещё через пятьдесят лет. И я люблю тебя, Ричи Тозиер, так сильно, что хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Отголоски боли, которые еще можно было увидеть на безупречном лице Ричи, исчезли окончательно. Вот он секрет — простой и ясный. Взаимная любовь, подтвержденная обоими, — это все, что требовалось, чтобы избавить Ричи от страданий и головной боли. Наверное, это было предсказуемо, но так необходимо. Всего три слова, позволяющие им стать одним целым, и теперь Эдди мог кричать на весь мир, что его чувства оказались истинно взаимны. Все табу испарились. Неизведанные территории, казавшиеся самым сочным, спелым яблоком в Эдемском саду, вдруг оказались доступны, и каждый из них был готов вкусить этот запретный плод. Облегчение оказалось слишком сильным, опьяняющим, почти что болезненным. Они без слов понимали друг друга, и если еще десять минут назад все, чем они существовали, была необузданная похоть, то в данный момент ими двигала лишь любовь. Они хотели быть самым нежным, самым спокойным тандемом, желающим покорить друг друга лаской и заботой. На лице Ричи мерцали разноцветные огоньки гирлянды, где-то на фоне играла музыка, которую раньше Эдди совсем не заметил. Подушечки пальцев задевали тонкую кожу внутренней стороны бедра, и каждое касание отзывалось крохотной искоркой в сердце — сначала под коленом, затем выше, там, где кожа была особенно горячей, а потом на самом мягком, не тронутом автозагаром месте. Тозиер сжал ягодицы Эдди, призывая его встать, и, запустив пальцы под нижнее белье, осторожно стянул его вниз по ногам. Ноздри Ричи расширились, и он прикусил нижнюю губу, когда перед его лицом оказался член Каспбрака. Он снова посмотрел прямо в глаза Эдди — немного пристыженные, но затуманенные, и прильнул губами к низу живота прямо на уровне тазовых косточек. Слабое место, мелькнуло в его мыслях, когда он заметил реакцию своего парня — Каспбрак резко оперся руками на плечи Ричи и простонал, закатывая глаза. Тогда Тозиер, не прерывая прикосновения, провел языком в сторону, доходя до основания члена и засасывая мягкую кожу в рот, исступляя. Эдди что-то неразборчиво простонал, растворяясь в Ричи и имея силы только держаться за него. Каждая молекула в его организме желала только одного — чувствовать Тозиера внутри не только эмоционально. Жажда в чистом виде текла по артериям и венам, она заполняла собой абсолютно все пространство, выдавливая все остальные чувства — Эдди не слышал, не видел, не чувствовал запахи, он только хотел. Нечто очень густое и насыщенное терялось в кровотоке, закупоривая сосуды и преобразуя возбуждение в энергию — синюю и осязаемую. С каждым выдохом она выходила в воздух, и с каждым вдохом она вновь оказывалась внутри, делаясь сильнее и ярче. Ричи двигался уверенно. Его руки ни на секунду не прекращали взаимодействие с телом Эдди, его пальцы изучали огненное нутро, подготавливая его под себя и искренне желая, чтобы ему было приятно. Тысячи тонких струн в животе с каждым мгновением, казалось, укорачивались по миллиметрам. Внутренности горели от напряжения. Когда Эдди изогнулся в спине и обхватил ладонью член Ричи, он даже подкинул бедра вверх — настолько касание было необходимым и неожиданным. — Да, — словно в безысходности громко прошептал он и уперся лбом в солнечное сплетение Эдди. Тот, пребывая в крайне глубокой степени очарования происходящим, провел подушечками пальцев свободной руки вдоль щеки Ричи, призывая смотреть на себя. Когда Тозиер обратил на него свой взор, глядя предвкушающе и завороженно, Каспбрак облизал ладонь, вернул ее на член Ричи и, обмазав его слюной, мягко направил его в себя, насаживаясь. Ричи сжал кожу ногтями до неприятного скрипа, но Эдди, полностью увлеченный, едва ли замечал на своей спине какие-либо ссадины. Сдавленный стон — обоюдный и дикий — вырвался на свободу, но Тозиер тут же исправил эту оплошность — он обхватил нижнюю губу Каспбрака, чуть прикусив и не желая больше пропустить ни единого подобного стона. Мокрый, сочный поцелуй снова перерос в рык, потому что Эдди начал двигаться, приподнимая бедра и опуская их, оставляя Ричи лишь только жалкие попытки держаться за реальность — Каспбрак так долго был за пределами его досягаемости, что Тозиер до сих пор не верил в происходящее. Его дружелюбный, тихий и застенчивый лучший друг оказался чертовски опасным и притягательным. Он был именно таким, каким Ричи его представлял, да что греха таить — в тысячу раз лучше. В тысячу раз справедливей, в тысячу раз красивей, в тысячу раз добрей. Его размеренность и оставшаяся еще со школьной скамьи неуверенность делали его непостижимым, очаровательным, магическим. За прошедшие шесть лет Ричи ни разу не подумал, что Эдди сможет стать инициатором их отношений снова — никогда даже в самом прекрасном сне. Но прямо сейчас именно Каспбрак имел Тозиера, а не наоборот, и это так сильно било по сознанию. Он двигался то плавно, то жестко, Ричи ощущал жаркую тесноту, сводящую с ума и заставляющую то и дело задерживать дыхание от огромного накала эмоций. Эдди было хорошо. Так хорошо и чудесно, как никогда за эти шесть лет, и это было так банально, но он был счастлив. Он так долго шел к этому, так много страдал, но в итоге все равно получил желаемое — Ричи прижимал его к себе и стонал под ним, словно Каспбрак был самым великолепным секс-партнером на свете. — Так что же, я оказался не так уж плох, как ты думал, — присаживаясь особенно резко, спросил Эдди и закашлялся — сухой воздух драл глотку изнутри. — Я никогда, — Тозиер зажмурился, — никогда не говорил такого. — Но ты думал. — Никогда не думал, — настойчиво ответил Ричи. — То, что я не хотел тебя в семнадцать, не повод так говорить. — Стало быть, все изменилось? — Даже не знаю, — Тозиер обвил руки вокруг талии Эдди, усилием вынуждая остановиться. — Что-то заставило тебя усомниться? Глядя ему в глаза, он провел языком по уздечке члена и обхватил губами головку, продолжая ласкать ее, и, несмотря на силу со стороны Ричи, Эдди сел, оказываясь под его натиском с двух сторон. Он захрипел, когда Ричи начал двигать головой, не позволяя себя отстраниться и словно заставляя Каспбрака взять все свои слова обратно. — Я теперь не глупый подросток, Эдс, и ты не сможешь убежать от меня дальше этого дивана, если я не захочу. Он начал насаживать Эдди на себя, зафиксировав его руками и двигаясь самостоятельно. Член Каспбрака был зажат между его животом и грудью Ричи, а потому Тозиеру даже не пришлось сильно утруждать себя, чтобы довести Эдди до пика — несколько уверенных, глубоких движений и пара прикосновений языком замечательно справились с разрядкой. Каспбрак сжался, сгорбившись, и крепко вцепился ногтями в чужие плечи, заканчивая. Его бедра, даже не имея возможности двигаться в полной мере, все еще подрагивали, а ягодицы сводило. Он скулил и метался, пытаясь слезть с Ричи, но тот в свою очередь наслаждался выражением лица Эдди — граничащим с мучением восторгом — и широко улыбался. Собственное удовольствие ушло на второй план, пока он наблюдал, как Каспбрак, размякнув на какое-то время, начал собираться с новыми силами. На этот раз Ричи отпустил его и даже немного помог, приподняв над собой и пересадив на соседнее место. — Никуда дальше этого дивана, Эдс. Эдди посмотрел на него и ошалело улыбнулся, прикрыв глаза рукой. — Просто захотел вдруг попробовать грязные разговорчики, — просипел он. — И это явно не мое. — Оставь это дело мне, мастер научит тебя и передаст самые ценные советы из первых уст, — Ричи переплел их пальцы и тоже закрыл глаза. — Я самый счастливый человек на Земле, Спагетти. И если я еще хоть раз услышу эту неуверенность, пеняй на себя. Они стали неделимым, поимев одну душу на двоих и взаимное счастье.