Несмотря на то, что погода за окном считалась нормальной для середины декабря, дождь все-таки раздражал. Уже хотелось стабильного снега, чтобы он скрыл грязь и подарил праздничное настроение, но нет — стоило снегу выпасть ночью, как плюсовая дневная температура делала свои мерзкие делишки, превращая белые покровы в серую жижу.
До Рождества осталось десять дней, и Эдди уже считал дни до этого времени — его будут ждать целых две недели законных выходных, что он проведет с Ричи. Работать не хотелось совсем, особенно когда каждое утро Каспбрак просыпался под сопение Ричи, который неизменно приходил к нему каждую ночь и при этом отказывался засыпать с ним сразу.
И каждый вечер Эдди после насыщенного рабочего дня пробовал что-то новое и необычайно вкусное, приготовленное Тозиером.
Ричи хоть и делал вид, что ничего не произошло между ними две недели назад, все же выглядел обеспокоенным, и он делал все что мог, чтобы отвлечь Эдди от себя и ситуаций, которые могли бы перетечь в неконтролируемую страсть. Возможно, ему и правда требовалось время, чтобы привыкнуть к Эдди, а может, так действовала связь, но он упорно отказывался сходить к знающим людям, чтобы прояснить обстоятельства случившегося, или на худой конец заглянуть в интернет.
Возможно, он просто боялся, и Эдди совершенно не хотел давить на него. Недомогание себя больше никак не проявляло, и, если честно, Каспбрак прекрасно обходился без интимной близости с Ричи, если это значило отсутствие у Тозиера головных болей.
Ричи не позволял себе каких-либо приставаний к Эдди, а тот и не настаивал.
Они много гуляли, Ричи рассказывал о своей учебе и даже сводил Каспбрака в любимый музей, вызвав у последнего полнейшее недоразумение по поводу восхищения Тозиером глиняных горшков и чеплашек античных лет. Конечно, Эдди хотелось поддержать энтузиазм Ричи, но он был в этом совершенным профаном, а потому большую часть времени только ходил за Тозиером хвостом и кивал аки китайский болванчик.
На удивление Эдди две недели сожительства с Ричи пролетели, словно жалкие несколько часов, потому что Ричи был
волшебным. Милым и заботливым, бесконечно нежным и осмотрительным. Он всегда стучал, прежде чем зайти, хотя дверь в комнату Каспбрака всегда была открыта, он всегда спрашивал разрешения доесть последний кусок чего бы то ни было, и он практически каждый день интересовался, не мешает ли он Эдди своим присутствием. Подобное отношение к себе Каспбрак не припомнил, а потому полностью растворялся во внимании, нацеленном лишь на него одного. Его тревожило только одно — что он сам не мог делать то же самое для Ричи. Не умел.
Эдди казалось, что вся его забота выглядит неестественно и натянуто, тогда как Ричи буквально жил этим. Во всяком его действии сквозили тепло и ласка, а Эдди оставалось корить себя за холодность и истязать разум негативными мыслями.
Каждая его попытка быть таким же обходительным, как Ричи, заканчивалась провалом — он решительно подходил к Тозиеру, чтобы сказать или сделать что-то приятное и в самом конце одергивал себя, говоря себе, что он смотрится нелепо. Что если ты никогда раньше не обнимал за талию или не садился на колени, то сделать подобное ни с того ни с сего казалось глупым.
Или нет?
Эдди не знал, равно как и не знал, у кого можно было бы попросить совет, потому что проблема виделась ему несущественной, решаемой, но одновременно сложной. Хлопот добавляло желание Ричи держать между ними дистанцию и его же нежелание разобраться с причиной резкого недомогания две недели назад.
Но прямо сейчас настроение обоих было на высоте — Эдди работал всю неделю без выходных, а теперь мог, наконец-то, не отвлекаясь, слушать накопившиеся истории Тозиера, не думая о его причудах, а Ричи выспался и опять придумал для Каспбрака какое-то развлечение. Вечером они должны встретиться со Стэном и Биллом, и Эдди уже готовился к скверному настрою первого, предполагая, что Урис опять будет чем-то недоволен.
— Ну, мы пришли, — Ричи потянул Эдди за руку, утаскивая его в один из магазинов торгового центра и вырывая тем самым из собственных мыслей.
— И что мы будем тут делать? — Каспбрак огляделся — самый обыкновенный отдел мужской одежды не изобиловал чем-то примечательным и оригинальным. Серые, коричневые и синие тона ужасно замыливали взгляд, превращая вещи в единую массу. — Тебе что-то нужно?
— Нет.
Тебе нужно.
Они повернули за стеллаж, и Эдди сразу же увидел коллекцию ярких вещей — фуксия, лимонный и салатовый цвета особенно бросались в глаза, но уже спустя мгновение Каспбрак заметил более привычные — красный, фиолетовый, темно-бирюзовый.
Целые полки, набитые спортивными костюмами, свитшотами, толстовками и брюками.
— Так ты и правда зажопил мне свои худи? — Каспбрак сложил руки на груди. — Ты — жадина.
— Ни сколько. Просто ты всегда выбираешь мои самые любимые, а мне, вообще-то, тоже нужно что-то носить. Давай, выбери себе парочку, — Ричи подтолкнул Эдди в поясницу, и тот состроил самый несчастный взор из возможных. — Давай, Спагетти, ты сможешь.
Эдди повернулся лицом к многочисленным стеллажам и вдруг почувствовал себя максимально беспомощным. Уже несколько лет одежду ему выбирали стилисты, и у Каспбрака не было причин не пользоваться их услугами, так как предоставленных комплектов всегда было достаточно. Сейчас же, когда в жизни Эдди нежданно появился Ричи, гардероб Каспбрака казался скудным и скучным, словно у заправского дедка с пятьюдесятью кошками.
Тозиер был ярким и вкусным, тогда как сам Эдди видел себя неимоверно потерянным для этого мира в плане оригинальности, несмотря на то, что он был моделью, и никто его не обделял возможностью выбора.
Каспбрак протянул руку и потрогал первую попавшуюся толстовку — она была очень приятной на ощупь и гладкой, хотя цвет хаки его не привлек, и мужчина двинулся дальше.
— Тебе нравится желтая, — подсказал Ричи, все так же стоя на своем месте. — И мне нравится, так что желтую ты просто обязан взять.
Эдди негласно согласился с ним и сразу проследовал к вешалке с желтыми худи. Выбрав свой размер, он пошел дальше, уже цепляясь взглядом за красные вещи — вид большой алой толстовки всколыхнул что-то в подсознании, вынуждая Эдди неосознанно оттянуть рукав в сторону и присмотреться.
— Красная? Как
банально, — Ричи, вдруг оказавшийся рядом, взял из рук Эдди желтую толстовку, освобождая своего парня от ноши.
— У тебя была красная в школе, — будто находясь в трансе, Каспбрак снял понравившееся ему худи с вешалки и приложил к себе. — Хочу красную.
Тозиер фыркнул, но ничего не сказал, забирая у Эдди и это.
— Я и сам не помню этого, — все же сказал Ричи. — А ты за мной следил, что ли, раз вспоминаешь всякие мелочи?
— Ты носил ее особенно часто перед тем, как я уехал, — Эдди уже шел дальше. — Даже если бы очень хотел, все равно не смог бы забыть. Я любил ее и всегда мечтал, чтобы ты, словно в какой-нибудь мелодраме, накинул мне ее на плечи, когда на улице было холодно, — бормотал он больше для себя, чем для Ричи, однако тот прислушивался, подходя ближе.
— Прости, Эдс, — с сожалением протянул Тозиер, закусывая губу.
— Не стоит. Ты был прав, если бы я набрался смелости поговорить с тобой начистоту, возможно, это бы поменяло исход отношений между нами. И это в прошлом, мы договорились. Какую взять еще? — Эдди, казалось, вошел в раж и теперь уже более придирчиво присматривался к вещам. — Эти цвета совсем не универсальны, Рич, и выбор не практичен.
— О какой универсальности идет речь? — Ричи обошел стеллаж и посмотрел на них обоих в зеркало. — Смотри, ты можешь надеть джинсы или брюки, черные скинни и даже треники, и ты будешь выглядеть великолепно. Добавляешь аксессуаров, — он демонстративно резко поднял ногу и задернул штанину, показывая лавандовые, под цвет сегодняшней толстовки, носки, — и ты на коне. Все просто, Спагетти, а если еще взять в расчет рюкзак или головной убор, тогда проще некуда.
— Я не знаю, это не совсем мой стиль, — стало очевидно, что Эдди не очень впечатлился вдохновляющей речью своего парня и теперь скептически смотрел на него, приподняв одну бровь.
— Я и не думал, что ты такой скряга. Стиль в том, чтобы тебе было удобно, — Тозиер приобнял его за плечи. — И если ты хочешь носить чертов розовый свитер, просто сделай это, — он многозначительно посмотрел на Эдди. — Раньше ты носил милые разноцветные свитера, почему сейчас ты не можешь сделать того же?
Каспбрак и сам не понимал причину своего ступора. Возможно, это возвращало в прошлое еще сильнее, чем он думал? Казалось бы, что может окунуть в человека сильнее, чем совместное проживание, но нет, чем дольше Ричи находился рядом, тем больше мелочей из детства возвращались в жизнь Эдди вместе с ним, и пугал именно этот факт.
Что сильный и независимый Эдвард Каспбрак превратится в слюнтяя, которого задирали мальчишки и который боялся вида собственной крови.
— Нет ничего страшного в цветных вещах, Эдс, — словно поняв, о чем думал Эдди, Ричи обнял его крепче. — Давай уйдем, а ты продолжишь таскать мои толстовки? Потом докуплю себе новых.
Тозиер аккуратно прильнул губами к губам Эдди, целуя и стараясь успокоить. Не произошло ничего страшного от слова совсем — Каспбрак просто застопорился на покупке долбанной толстовки, но Ричи уже был рядом и готов был сделать все, чтобы Эдди почувствовал себя комфортно. И от осознания того, что сам Эдди никогда не сможет стать таким же, все становилось хуже.
Порочный круг не разрывался, вводя в подобие отчаяния.
— Нет, я примерю одну, — выпутавшись из уютных объятий, Каспбрак забрал из рук Ричи выбранные вещи и направился в примерочную.
— Э-э, примеришь? Кто вообще мерит толстовки?
— Хочешь сказать, ты всегда берешь на глаз? — от неожиданности, Эдди даже обернулся.
— Так они же одинаковые, — Тозиер пожал плечами. — Зачем тратить время?
— Удостовериться, что вещь сидит прилично? Беверли, к примеру, берет мерки по меньшей мере четыре раза, и все равно в конце концов готовое изделие может получиться каким-то не таким.
— Мы говорим о вещах, которые висят на тебе, будто мешок, а не о дизайнерском костюме-тройке, сидящем на твоем секси-теле как влитой, — Ричи отмахнулся. — Пойдем уже.
И к огромному удивлению Тозиера Эдди и правда остался недоволен, хотя желтая толстовка была идентична той, которую он уже не один раз брал у Ричи.
— Она какая-то не такая, — Каспбрак развел руки в стороны. — Сидит по-другому, мне не нравится. Я похож на подростка.
— Тебе двадцать три. Ты не так уж далеко ушел от них, — Ричи стоял у шторки примерочной, облокотившись на стенку и сложив руки. — Ты слишком серьезно относишься к этому.
— Но я плачу за это и хочу, чтобы это, — Эдди с силой дернул ткань на животе вперед, — выглядело круто.
— Окей, — тяжело вздохнув, Тозиер посмотрел на бирку с размером. — Снимай.
Каспбрак послушно стянул худи, тут же благодаря себя за выбор в пользу короткой стрижки, потому что раньше все, что нужно было снимать через голову, превращало его волосы в торчащий пух. Ричи тут же ушел, и Эдди опять почувствовал себя чрезмерно глупо — он был успешен, состоятелен, и он был чертовой моделью и при этом не мог выбрать себе обыкновенную толстовку? Кому скажи, не поверят. Подобрать классическую рубашку или брюки — раз плюнуть. Любая вещь классического кроя выглядела на нем шикарно и безупречно, и то, что что-то менее обтягивающее может доставить хоть какие-то проблемы, в голову мужчине не приходила.
— Хорошо, — в примерочную ворвался Ричи и сразу же бросил всю свою ношу на пуфик. — Так будет лучше?
Он задернул шторку и принялся раздеваться, оставляя все меньше свободного пространства. Эдди молча наблюдал за ним, совершенно не понимая, что происходило в малюсенькой кабинке, но очень четко ощущая волну жара, поднимающуюся от кончиков пальцев ног до мочек ушей. Почему-то вот такой Ричи — немного взволнованный и быстрый — пробуждал неуместное сейчас желание, которого удавалось избегать целых две недели.
— Сюда смотри, — Тозиер поднял голову Эдди за подбородок, и тот внезапно понял, что смотрел на пояс джинсов Ричи. — Так лучше?
Он поправил на себе такую же толстовку, какую мерил Каспбрак, только, очевидно, она была больше по размеру, и тут же снял ее, протягивая Эдди.
— Надевай.
Каспбрак послушно, даже немного зачарованно взял худи и надел, расправляя складки. Вещь, успевшая немного приобрести запах Ричи, прекрасно легла на плечи и достигла той длины, которую хотел Эдди. Ему и в голову не пришло просто взять размер побольше, но он развёл руки в стороны, копируя себя же, и довольно улыбнулся.
— Ну и?
— Ты взял какую-то другую?
— Они идентичные, — Ричи начал одеваться. — А ты толстовочный маньяк. Или ты только за моими охотишься?
— Что плохого в том, что мне нравятся именно твои вещи? Ты посмотри, эта совершенно другая, она и выглядит по-другому. В ней я чувствую себя как дома.
— Как мало тебе надо, чтобы чувствовать себя как дома, — Тозиер хоть и строил досадные гримасы, все равно говорил беззлобно.
Эдди, ощутив, что должен сделать что-нибудь или сказать, схватил его за руку, заставляя смотреть тем самым на себя. Когда их взгляды пересеклись, Каспбрак приподнялся на носочки и обнял Ричи за шею.
— Спасибо, — тихо сказал он, тут же припадая к тозиеровским губам.
От внезапности ноги подкосились, и Ричи налетел на стенку примерочной спиной, стараясь удержаться, однако Эдди не отстранился, наоборот прижимаясь крепче и целуя напористей. Руки Ричи сомкнулись на чужой талии, моментально проникнув под толстовку, и от прохладного, но одновременно жаркого прикосновения по позвоночнику пробежала дрожь. Голова пошла кругом от адреналина и понимания, что кто-нибудь мог увидеть их, всего лишь случайно заглянув за шторку. Эдди планировал соблюдать максимальную тишину столько, сколько получится, когда Ричи опустил ладони на ягодицы и немного приподнял Каспбрака над полом, вжимая в себя.
Руша все свои планы, Эдди громко замычал, чувствуя собственным членом чужой.
— Да ты издеваешься, — Ричи больно хлопнул своего парня по бедру, обращая внимание на себя.
— Что такое? Опять голова? — внутренне проклиная свою несдержанность, Каспбрак не смог не ощутить укол разочарования.
— Голова, да не та, — Тозиер поправил джинсы в районе паха. — Ты в курсе, что это слишком очевидно — целоваться в примерочных? А ты же публичная личность.
— Да плевать, — Эдди, обрадованный, что все в порядке, махнул рукой. — Получишь свои двести баксов.
— Чего?
— Ну, как же. Кто-нибудь увидит нас, сфотографирует, фото попадет в газеты, и твои однокурсницы поймут, что ты был прав, — объясняя, словно ребенку, рассказал Каспбрак. — Конечно, Чарли не погладит меня по головке, но кто на кого работает вообще?
— Ты беспечный совсем не в тех местах, где нужно, — Ричи посмотрел на себя в зеркало, отмечая всклокоченные волосы и припухшие губы. — Ясно, как день.
— Мне нечего опасаться, мы живем в толерантном обществе. А когда рядом со мной такой потрясный парень, жизнь вообще кажется медом.
— Ой, да прекрати, — уже взяв все вещи и стараясь вести себя непринужденно, Тозиер вышел из примерочной. — Зайдем еще в пару магазинов, и пора закругляться.
Эдди, все еще находясь под впечатлением от поцелуев, поплелся вслед за ним, натыкаясь на стеллажи и других покупателей.
***
И пусть они ушли из торгового центра заранее, на место встречи с Биллом и Стэном они все равно опоздали — несколько раз они останавливались, заходя под навесы и целуясь, а потом громко смеялись с реакций прохожих. Они не очень-то торопились, вообще-то, успевая обсуждать предрождественские витрины, а потому когда им позвонил Билл, уведомляясь, где они, они бросились бежать, держась за руки и перепрыгивая через лужи. Ричи, не привыкший к большим физическим нагрузкам, быстро выдохся и начал тянуть Эдди, только вошедшего в ритм, за собой назад.
— Давай, Рич, раз-два, — Каспбрак подпрыгивал на месте около Ричи, подбадривая его. — У меня дома есть беговая дорожка, будешь теперь каждое утро бегать.
— Чего? — Тозиер оперся ладонями в колени и теперь стоял, согнувшись. — Ну уж нет, я перееду от тебя.
— Эх ты, ленивая задница, Балабол. Давай, осталось два квартала, и мы встретимся лицом к лицу с жопным настроением Стэна.
Дав Ричи шуточный пинок под зад, Эдди медленно побежал вперед, и Тозиер, оставшийся без спасительных вариантов, двинулся за ним, еле переставляя ноги. К тому моменту, как они прибыли к выбранному ребятами кафе, с Ричи сошло семь потов, и только тогда, когда он снял толстую зимнюю куртку, он задался вопросом, а какого черта они вообще бежали? Ну, подождали бы лишние десять минут, ничего бы страшного не случилось, а теперь Ричи будет жаловаться на мокрую толстовку и неприятный запах от себя.
— Я думал, ты пунктуальный, — заявил Стэнли Эдди, как только они подошли к столику.
— А я думал, что нет ничего из ряда вон выходящего в ожидании, — огрызнулся Ричи. Нательная майка прилипала к спине и животу, и мужчина то и дело одергивал ее. — Он заставил меня бежать, — измученно добавил Тозиер. —
Бежать, Стэниэл.
— Какая жалость, — нисколечки не жалея, Стэн все же поднялся со своего места, чтобы поздороваться с пришедшими. — Вонючка, — тихо сказал он, почувствовав влажную ладонь Ричи.
Тозиер ничего не ответил, всего лишь сжав чужую руку сильнее обычного, но Эдди, чуточку задетый словами Уриса, дернул того на себя.
— Хватит. Да, мы опоздали, — уже усаживаясь, произнес он. — Извините, Ваше Высочество.
Билл шумно фыркнул, усмехаясь при виде каменного лица Стэна.
— Ты можешь переодеться, — предложил Каспбрак Ричи и указал на пакет из магазина. — Твою постираем сегодня же, и уже завтра она будет в строю.
Тозиер, поломавшись для приличия несколько секунд, подхватил большой бумажный пакет и ушел в туалет.
— Чего? — спросил Эдди, поняв, что друзья смотрели на него с любопытством, и даже Стэнли вмиг потерял всякое недовольство.
— Так вы и правда живете в-вместе? — поинтересовался Билл, стараясь скрыть изъедающее желание задать сразу всю сотню вопросов касательно отношений Эдди и Ричи.
— Э, да? У него есть своя спальня, своя ванная, и я даже выделил ему отдельную комнату под мастерскую, — проголодавшийся Каспбрак уже изучал меню, сразу же перелистнув к мясу. — Он имеет полное право уехать в любое время, если захочет, я его не держу. Просто мне комфортно, когда он рядом.
— Как тебе Чуи? — спросил Стэн. — Уже успел привыкнуть к его вольности?
— О Боже, эта крыса, — буркнул Эдди тихо. — Он, конечно, очень ничего, но его свободные гуляния по квартире — это нечто. Однажды я сел на подушку, за которой он сидел, так Ричи меня чуть не проклял.
— Помнится, я чуть не засосал его пылесосом, когда он был поменьше, вот ору было, — Урис широко улыбнулся, будто на самом деле он предпринял специальную попытку избавиться от животного таким страшным способом.
— Только не г-говори, что гордишься этим, — встрял Билл. — У тебя зуб на бедного Чуи.
— Если бы он не насрал в мои кеды, я бы его не трогал, — начал оправдываться Стэнли. — Он хуже кота! Как сядет на тебя смотреть, так за тобой словно назгулы* наблюдают.
Все трое снова рассмеялись, начиная представлять серьезного тозиеровского питомца верхом на черном коне и с копьем в лапе. Это было так нелепо и смешно, что у Эдди проступили слезы.
— Дайте угадаю, этот опять обсирает мою крысу? — вернувшийся Ричи завалился на диванчик, придавливая Каспбрака в дальнему краю. — Я натаскаю его на твое фото, и когда-нибудь он укусит тебя за нос.
— Почему вы такие жестокие? — Билл подтер уголки глаз. — Это ненормально.
— Ненормально кормить питомца лучшего друга капустой, когда ты знаешь, что от нее ему плохо, да, Стэн? — Тозиер выхватил из рук Эдди меню, не обращая внимание на недовольные вопли последнего.
— Очень даже нормально, — упрямо ответил Стэнли. — Давайте рассказывайте дальше, про твоего Чуи я уже наслушался за год.
— Что тебе рассказать? Разве Эдси уже не выдал все наши секретики? — Ричи обнял Каспбрака за шею одной рукой, а затем быстро лизнул его в щеку.
— Что еще за
Эдси? — Эдди вытер мокрую кожу тыльной стороной ладони. — Какая мерзость.
— Какое прекрасное прозвище, — театрально умилился Стэн, кладя подбородок на сцепленные ладони. — Всегда знал, что вы будете хорошей парой.
— Вообще-то в отличие от тебя,
Эдси не такой уж болтун, — стараясь вырваться из хватки Ричи, проворчал Каспбрак. — И я ничего не рассказывал.
— Правильно, потому что рассказывать нечего, — давая своему парню пространство, Тозиер отстранился, сразу же становясь нежным. — Эдди работает почти все время. Я балую его своими кулинарными изысками. Все.
— Нет, не все, — вдруг сказал Стэн. — Давай что-нибудь, чему я бы мог порадоваться. Не знаю там, вы хоть целовались?
Если бы сверчки из соседнего китайского ресторана могли стрекотать, все бы обязательно это услышали, настолько стало тихо за их столиком. Эдди, моментально покрасневший, будто его застали как минимум за разглядыванием журналов для взрослых, прикрыл глаза рукой, не зная, ударить друга сейчас или чуть позже.
— Ага, еще у вас на балконе, — беззастенчиво произнес Ричи. — С тех пор вообще друг от друга не отлипаем, не видишь?
— Ну тогда вы просто соскучились, поэтому я уточняю, — совершенно не стесняясь своего вопроса, продолжил Стэн.
— Какого черта тебя это вообще интересует? Тебя не должно это волновать, даже если прямо сейчас мы уйдем в туалет, и я сделаю ему минет в кабинке, — рассердился Эдди. — Отстань уже. Сколько ты поставил, сто баксов? Я дам тебе триста, если ты не задашь ни одного подобного вопроса про нас.
Снова стало тихо. Громкое сопение Каспбрака перемежалось лишь сочувствующими вздохами Билла, который метал в Стэна такие гневные взгляды, что, казалось, у него сейчас воспламенятся волосы.
— Окей, я согласен, — Стэнли протянул раскрытую ладонь. — Три сотни на стол.
— Какой же ты, мать твою, еврей! — Ричи, не веря ни своим ушам, ни глазам, ударил друга по руке. — Ты серьезно?
Эдди, злой как черт, уже доставал бумажник и отсчитывал купюры. В его глазах была решимость, которую Тозиер не припомнил вовсе, а потому это даже немного пугало.
— Эдс, ты чего, — пытаясь остановить своего парня, Ричи схватил его за локоть, однако тот настырно вырвался и кинул три сложенные бумажки прямо перед Стэном.
— Надеюсь, ты захлопнешься, — добавил Каспбрак и натянул улыбку на лицо, которая, конечно, не выражала ничего кроме презрения.
— Договорились, — Стэнли сделал вид, что закрыл рот на замок и выбросил ключ за плечо.
— Иногда ты бываешь отвратительным, — поймав настроение Эдди, Ричи тоже разозлился. — Как ты с ним живешь? — спросил он уже у Билла.
— Не знаю, со мной он ведет себя по-другому, — Денбро пожал плечами, выглядя расстроенным, а Урис закатил глаза. — Ты же знаешь, на самом деле он не думает и половины того, что говорит.
— По-моему, он вообще ни черта не думает, — Каспбрак гневно воззрился на Стэна, но тот продолжал сидеть все так же безмятежно и довольно.
— Не думал, что Снежная Королева внутри тебя растает благодаря Стэнли, — бросил Ричи, не глядя на Эдди.
Darin — Un-break my heart
Он продолжил разговаривать с Биллом, Урис молчал. Эдди же прокручивал в голове последнюю фразу Ричи, погружаясь в себя все стремительнее.
Безусловно, немного холодное отношение Каспбрака к своей персоне Ричи волновало, и теперь эта правда вылезла наружу. Совсем невовремя и некстати, но это произошло, и Эдди, и без того накручивающий себя изо дня в день, поник. Он не мог винить Тозиера в этих словах, ведь они были правдивы, хоть и брошены невзначай. Обычно подобное и становилось явным именно в такие моменты — немного напряженные и совершенно не относящиеся к делу, — и задевало сильнее.
— Я выйду подышать, — Эдди, не дожидаясь реакции Ричи, вылез из-за стола и сразу пошел к выходу. Холодный воздух освежит встревоженный ум, и все встанет на свои места.
Но тревожные мысли начали набирать обороты еще до того, как Каспбрак вышел на улицу и увидел идущий снег, на деле бывший дождем. Каждое новое предположение, каждое свежее утверждение начинало давить на черепную коробку изнутри, вызывая такую боль, что глаза заслезились. Уши заложило.
Ты никому не нужен.
Никто не будет терпеть тебя.
Одному было лучше.
Ты вынуждаешь человека заботиться о тебе, но не можешь отдаться в ответ.
Ты никчемный.
— Эдди?
Каспбрак заметил тень рядом с собой только когда дождь, бьющий в лицо, исчез — Ричи накинул на него куртку, закрывая от ледяных осадков.
— Пойдем, ты заболеешь, — он потянул его за руку, но Эдди стоял как вкопанный.
— Мне надо побыть одному, — прошептал он скорее интуитивно — он не слышал ни единого слова из уст Ричи. Мысли превратились в каркающих ворон, перекрывая своим гамом все на свете.
— Нет, не надо. Я обидел тебя, да? — стараясь привлечь чужое внимание, Тозиер положил ладони на лицо Эдди и взглянул в темные, беспокойные глаза. — Прости.
— Я обижен сам на себя, потому что это правда. Да, я черствый. Я холодный. Я не знаю, как мне стать кротким и мягким, когда столько лет я жил с установкой, что мое сердце впредь не будет никому принадлежать. И каждый день я смотрю на тебя, на твои поступки и то, что ты для меня делаешь, и я не могу справиться с мыслями, что и ты хочешь того же. Что хочешь внимания и заботы в свою сторону, но все, что делаю я — это ною и строю из себя неприступную крепость, — Каспбрак остановился, чтобы перевести дыхание. — Я хочу быть лучшим, но я такой бесполезный.
— Боги, Эдс, какие глупости, — Ричи переместил руки с лица на плечи и прижал Эдди к себе, выдохнув с облегчением. — Это глупости, ты не должен становиться тем, кем ты себя не чувствуешь. Мне комфортно с тобой вот таким — я все равно знаю, что ты рад. Что ты счастлив и что ты можешь сделать куда более важные вещи, чем какие-то комплименты или сюрпризы. Ты даешь мне свободу, шанс, независимость, ты даришь мне возможность наслаждаться собой каждый чертов день, и я не представляю, чем заслужил твое прощение. Я не хочу, чтобы в нашей паре страдал кто-то, кроме меня. И пусть ты Снежная Королева, ты
моя Снежная Королева.
Эдди прижался щекой к груди Ричи. Дождь усиливался, и мужчина уже не мог различить, где он, а где слезы. Глаза жгло. Возможно, с непривычки, но прямо сейчас Каспбрак ощущал себя беспомощным, как никогда.
Ричи, его добрый, восхитительный и умиротворяющий Ричи был здесь, рядом, и он был той безупречной поддержкой, в которой Эдди нуждался, хотя и отрицал это.
Все эти годы Эдди нужен был именно Ричи с его потрясающим чувством юмора, с его бесконечной нежностью и ласковыми ладонями, которые в настоящий момент прижимали его к теплому телу и не давали упасть от бессилия.
Эдди плакал. Чувствовал, что глаза все снова и снова наполнялись горячими слезами, и, казалось, они не закончатся никогда — настолько долго Каспбрак копил в себе отравляющие его эмоции.
— Ты не должен быть сильным ради меня, — шепнул Ричи. — Но будь иногда слабым ради себя, и ты увидишь, что все вокруг намного проще.
— Ты сказал, что в нашей паре страдаешь ты? — будто вспышкой озарило сознание, и Эдди выпрямился. Тозиер был весь мокрый, закрывая собой Эдди, и Каспбрак сомневался, видел ли Ричи хоть что-нибудь за пеленой дождя и вспотевшими стеклами очков. — Зачем и почему?
— Выбрось из головы, — Ричи отвел взгляд. — Это совсем неважно.
— Рич, — Каспбрак поднял руку, вдруг ощущая, какой тяжелой она стала от ткани, напитавшейся водой, и пальцами аккуратно повернул чужую голову на себя. — Что происходит?
— Эта головная боль и слабость, — ответил наконец он, — потому что я отверг тебя. И я не знаю, что нужно сделать, чтобы я смог насладиться тобой сполна, — Тозиер опустил голову на плечо Эдди, сильно сгибаясь. — Но теперь я должен расплачиваться за содеянное. Голова разваливается на куски, как только я вижу себя твоими глазами, чувствую, как ты хочешь меня. Связь будто специально дает мне ощутить нас обоих, но не дает взять самое ценное, — Ричи задрожал всем телом. —
Тебя.
Эдди оторопел, слыша все это, и теперь боялся прикоснуться к своему парню, чтобы лишний раз не спровоцировать связь соулмейтов. И Ричи решил терпеть все это молча, в одиночку, только чтобы не беспокоить его?
— Но плевать я хотел на всю эту чушь.
Он поцеловал его неспеша, стараясь быть легким и призрачным. Но даже эти еле ощутимые прикосновения отдавались в нем тупой болью, тогда как Эдди с каждой секундой сходил с ума от опьяняющих, ласковых губ.
Дождь лил на них обоих, как будто хотел смыть с них страдания за все прошедшие годы, и ребята едва ли обращали внимание на продрогшие пальцы и тяжелые, ледяные вещи на их плечах. Они существовали друг для друга, вокруг не было никого, кто мог бы помешать им быть счастливыми в этот самый момент.
Жар распространился от одной грудной клетки к другой, образуя тесную связь между двумя сердцами, вынуждая делать вдохи одновременно и упиваться приторным запахом.
— Я буду терпеть столько, пока мой организм не поймет, что я от тебя никуда не денусь. Каждый чертов день, — обхватив Эдди за шею, Ричи оторвался от его губ и поцеловал в лоб. —
Каждый. Чертов. День.
