Papa bien-aimé

Ян закидывает ноги на спинку кресла и устало прикрывает глаза. У вас бывает такое чувство, когда судьба действительно существует и прикалывается над вами? Будто судьба — это не магическая сила, а злобный третьеклассник, что шутит не смешные шутки, рассказывает глупые истории и шантажирует за конфеты. Чан поворачивается к сыну и улыбается с тихим «домой?». В горле встаёт неприятный ком, тело как-то странно напрягается от чужого пронзительного взгляда и младший заторможенно кивает головой, мысленно давая себе по лбу. Прям так смачно. Банчан прекрасный человек, хороший отец, любящий муж. И жена у него красавица, и ребёнок умный, на работе много платят, и вообще, не жизнь, а сказка. Но вот со стороны у всех все всегда хорошо. У Чонина с Чаном тоже. Впервые они познакомились пять лет назад. Тогда, только недавно начавший работать в крупной фирме в Сеуле, Банчан познакомился с Миён — милой, и выглядевшей не по годам молодо, женщиной. Маленький Чонин тогда и представить не мог, что в скором времени этот незнакомый дяденька будет обнимать его маму в белом платье и роскошной фате. Тогда, в двенадцать лет, он еще не знал, как описать свои чувства, дрожащие руки, красные щеки и заплетающийся язык. Он помнит, как Чан появился на пороге его комнаты в сером костюме, аккуратно уложенными гелем волосами и с шоколадкой в руке. Он был тогда для него как дед мороз под новый год: с подарками, весельем и фильмами. Спустя год он, уже не будучи ребёнком, в первые осознал, что чувствует к нему далеко не дружескую симпатию. Он возненавидел дату 7 марта. Дата, которая перечеркнула ему жизнь. Дата, когда вместо «дядя-Крис» появилось ненавистное, но тягучее «папа». Младший рассматривает профиль отца, пока тот внимательно смотрит на дорогу, аккуратно ведёт. Он может только представить себе, что творится в чужой голове. Только представить, как приятно его маме. Как она каждый вечер опускается в объятия этого мужчины, как получает ласки в ответ. Как это вообще бывает? Как люди встречаются, как расстаются? Как влюбляются и как умирают? Ему семнадцать лет, но такое чувство, что по-прежнему тринадцать и он застрял в противном пубертатном периоде. По машине барабанит дождь, а слезы так неприятно начинают сжимать горло и щипать глаза. Стекло покрывается холодной водой смывая грязь с машин и улиц, вдавливая городскую пыль в асфальт. «Я хочу, чтобы во всем мире остались только мы с тобой. Я что так много прошу?» Комната встречает серостью и унынием. Из гостиной доносится громкое «ты голодный?», но Чонин не может ничего ответить. В голове все отдаётся каким-то шумом, усталость и уныние опадает на тело. Он настолько убогий в этом плане. Без друзей, без надежды на будущее. Для Чана сын остался маленьким цветочком. Но тот и представить себе не может какая каша творится у него в голове. Мысли между собой путаются и переплетаются. Тяжёлая голова ложится на подушку, а глаза пустым взглядом изучают потолок. Абсолютно бесцельно и долго. За закрытыми дверями Чонин не такой уж и радостный. За закрытыми веками он и не такой любимый. Вообще, на самом деле, всем плевать друг на друга. Вашим родителям, вашим друзьям. Абсолютно всем. Когда вы умрёте о вас будут думать и плакать, омывая слезами ваш гроб, но через время это пройдёт. Говорят, время лечит, но на самом деле становится просто все-равно. Люди свыкаются с вашей потерей, как бы больно это не было. Потому что без вас можно жить. Ян быстро свыкся со смертью своего отца, да и мама тоже. Подростковый период в жизни, наверное, самый сложный, но от этого не менее привлекательный Половое созревание, первое влечение, начинаешь осознавать, что жить — это не только покушать и поспать. Тогда все встало на свои места. Отец — для Чонина это и правда нечто большее, чем просто влечение к более зрелом человеку. Это не просто человек который вызывает стояк, это человек, которого ты хочешь понимать. Ты хочешь, чтобы он понимал тебя. Ты хочешь и главное знаешь, что может ему помочь. С осознанием этого он понимает, какой незначительной на фоне отца в его жизни была мать. И это становится ужасным моментом.  По щекам тянутся слезы, оставляя за собой мокрую дорожку. Фирменный синий школьный костюм мнется, на рукавах появляются мокрые пятна. Отвратительное чувство. В спальне чисто и только мальчик в тёмном костюме, как пятно грязи на белом фоне. Чонин любит себя, свою внешность, то как он выглядит. Но он ненавидит все то, что находится внутри него. Сопливость, влюбчивость, гордыню, излишняя чувствительность. Он зажмуривается, как тогда в детстве на страшном моменте в фильме, и пытается успокоиться. Только сейчас этим кошмаром стала его собственная жизнь. Когда? — А где мама? — проговаривает сонным голосом Ян, осматривая пустующее место на кровати родителей. — В Сингапур уехала на две недели. — То есть дома только мы одни? — проговаривает чуть дрожащими голосом младший. Чан усмехается и откладывает телефон в сторону, поднимая один край одеяла. — Да, только мы. Они встречаются улыбками и младший пролезает под одеяло, ложась рядом. И все как в детстве. Сын греется о горячий бокродителя, прижимаясь головой к груди, Банчан обнимает нежно. Но каждый находит в этом жесте свое. Сердце заходится в бешенном ритме, а живот скручивают, да-да, те самые бабочки. Ужасно банально, но лучше описания и не найдёшь. По груди разливается тепло и это так невероятно. Банчан вызывает невероятный спектр эмоций. От какой-то, прожигающей все на своём пути ненависти, до самых глупых улыбок. От склизкой боязни себя, до таких же склизких следов на постели. Дыхание сбивается, а щеки горят. Ёнхо сидит с непроницаемым лицом и печатает сообщения в рабочий чат, лишь изредка хмурится. Подросток рассматривает острые скулы, нос, губы, и кусает свои, понимая, на сколько сильно он сейчас хочет их на себе. Они случайно встречаются взглядами и на секунду сердце перестает биться, пуская все на самотёк. Оставляя полыхать и собираться из пепла заново. Он взгляда не отводит, будто не замечает, как любимые глаза теперь с ним на одном уровне. «Я буду жалеть об этом всю жизнь, но ещё сильнее я буду жалеть, что не сделал этого.» Комната заполняется светом и искры вокруг сияют так ярко. Он может поклясться, он чувствовал стекло между пальцами и в них самих, пронзая мелкими ранами. Порох оседает на волосах, глаза кровоточат. Бомба. Банчан прижимает к себе, целуя, впиваясь пальцами в шею. Дикое животное разрывает плоть клыками, хватаясь мощными лапами. Язык скользит по чужому, пускаясь по ряду ровных зубов, проталкиваясь ещё дальше, ближе прижимаясь. Ближе. Чан скользит руками по чужим плечам, тянет на себя. Ближе. Без одежды, кожа к коже. Дыхание урезается, восстановить не получается, потому что губы скользят по коже, оставляя следы. Банчан плавно входит. Чонин плавно выгибается, отдаваясь чувствам. Он уходит в себя. Будто на толще воды, чувствует каждую прибывающую волну. Прикрывает глаза. Толчки резкие, покрывают тело мурашками, усиливают хватку на запястье. Идеально. Совсем не ясно, что ими двигало. Тогда дыхание на его груди поднимало градус настолько, что голова шла кругом. Пальцы, идеально созданные природой, прекрасно вкладывались в чужие руки. Он чувствует, как сильно бьётся чужое сердце, когда он прикладывает голову к чужой груди. Любовь ли это, или просто спонтанное желание — пока неизвестно. Но хорошо невероятно. Хорошо в душе. По щекам текут слезы. То ли счастья, то ли сожаления, но в чужих объятиях все стирается в порошок.  Всё крошится, разваливается и ломается. Слишком больно, но слишком приятно и много для первого раза. На одного человека. И Чан проводит слишком ярко по чужим бёдрам, оставляя чуть стертую кожу за собой. Какая разница? Внутри все сводит от напряжения. Через несколько секунд они пожалеют об этом. Но жалели бы больше, если бы не сделали. Всё грязное. Вся постель и два полуголых тела на ней. Ещё грязнее их мысли. Друг о друге. Сын об отце. Отец о сыне. Сын И Отец Уже не так все красиво. Многие вообще задумывались, что происходит после секса? В фильмах герои обычно просто просыпаются. Но на деле это оказывается гробовая тишина. По-моему, оба даже не дышали. Ян снова жмурится. Уже как в детстве не получается, да? Чонин на негнущихся ногах слезает с чужих бёдер, все так же держась за чужую руку. Это самый страшный момент в их жизни. Чан тогда только отвернулся. Отвернулся не только как возлюбленный, но и как отец. Стоило ли этого? Стоили те тридцать минут тех минут молчания после? Нет. Конечно нет. Игра не стоит свеч, заведение в выигрыше. И лучше уж умереть, чем пережить это заново. Он даже не мог сдвинуться с места, конечности будто задубели. В голове отдаётся звоном, который не затихал всю ночь. Он не смог встать с кровати. Он остался лежать рядом, позволяя слезам просто скатываться по щекам. Холодно. «Папа, мне холодно.»