США, Новый Орлеан, 10 a.m.
Джаз, Mardi grass и всеобщий пофигизм — вот, чем дышит Новый Орлеан. В воздухе чувствуется кубинская Гавана и беззаботность. Новый Орлеан хоть и похож на обычный крупный американский город, но стоит вам заглянуть во Французский квартал…. Вы сразу вдохнете в себя всеобщее раздолбайство и почувствуете легкую жизнь. Орлеан полон домов с чугунными балконами, богат обилием кафе, баров и проституток. Центральные улицы, мелкие африканские воришки и красивейшие высотки, полные жадных богачей. Этот город даже умудряется славиться своими кладбищами, больше похожими на мистические музеи. Они тут не совсем обычные: нет сырой земли и трупов под ней, только склепы, как маленькие дома, ушедших в мир иной, душ. Новый Орлеан подобен родине семи смертных грехов. Все то, что люди здесь считают своей повседневностью, для ангелов на небесах — лишь повод почувствовать жар в районе раскрасневшихся щек… — Привет, мам… — весело произнесла девушка, убирая рукой длинную волнистую прядь с лица. — Николас сегодня приходил, у него хорошие новости, скорее… — она задумалась и улыбнулась. — Скорее, они хорошие для тебя. Я поступила в колледж. И, да, гордиться тебе нечем, это заслуга его родителей, которые договорились об этом. Я знаю: он друг семьи и чувствует ответственность за меня и все такое. Но неужели так сложно понять, что раз я не подавала документов, то хочу чего-то другого! Ты же меня знаешь, мне сложно оправдывать чьи-то ожидания. Я тут кое-что тебе принесла, — юная особа плюхнулась на стоящую рядом лавочку и, порывшись в сумке, больше похожую на мешок, достала огромную пачку «Вупи пай». — Вот, держи, ты просто жить без них не можешь! — нервно отбросив их в сторону, сказала брюнетка. — Хотя какая разница, ведь ты мертва, — с болью в голосе продолжала она и мертвым взглядом окинула небольшой склеп матери, посеревший от проливного дождя. — Как и ты, отец, — посмотрев на надпись » Джозеф Гонсалес», тихо произнесла особа. — И, да, я знаю, что ты хочешь сказать, но что я могла сделать? Этот придурок выкинул из моего дома весь запас спиртного! И я подумала, что мне стоит выкинуть его! Это ужасная наглость хозяйничать в твоем доме… О, мой маленький мерзкий братишка, не смей встревать в разговор! Твоя старшая сестра все так же против твоей травки в доме, — она не успевала вытирать слезы, которые сочились из ее глаз. Она грубо прошлась ладонью по своему лицу, минуя поступающие слезы, подняла упаковку сладостей и аккуратно положила рядом со склепом. Достав из сумки Zip-Lock c марихуаной, девушка аккуратно спрятала его в еще не засохших пионах, стоящих на возвышении в мраморной вазе, образовав некую полочку на склепе, и тут же улыбнулась, вспоминая его самодовольную рожу. Это случилось шесть месяцев назад, когда она, по счастливой случайности, веселилась в любимом баре со своими друзьями. И, распивая горькую текилу, рассказывала о своем расставании с каким-то пустоголовым капитаном баскетбольной команды — сейчас она и имени его не вспомнит. Она всего лишь наслаждалась молодостью и считала это своей самой большой бедой, но, как все изменилось, когда, зайдя домой, вместо нравоучений матери, строгого взгляда отца и шуток брата, она увидела лишь их тела, растерзанные по всей квартире. Это было жестоким и неаккуратным убийством, будто мучитель просто нервничал и тупо взбесился, не найдя здесь того, чего он искал. И лишь неспособность все-таки найти виновного держала молодую девушку, потерявшую в один миг всю свою семью, на ногах; она знала, что не должна сдаваться, пока не узнает, зачем и, главное, за что так жестоко обошлись с ее семьей. — Я вижу, что вы смотрите на меня, что вам надо? — спросила девушка, почувствовав на себе чей-то взгляд. — Любите смотреть на страдания? — выплюнув слова, не оборачиваясь и не сводя своих глаз со склепа, говорила она. — Я создал их, а наблюдательность за рабами неба — дар отца моего, — холодным нечеловеческим голосом ответил незнакомец, заставив удивленную душу обернуться. Она встретила два красных глаза вдали от себя и, едва подумав о том, что незнакомец стоял слишком далеко, чтобы она могла его слышать, перевела глаза в сторону его одеяний, в которых можно было только лишь уловить человеческий силуэт. Он был в черной, как мгла, мантии, разорванной и помятой. Почувствовав на себе чью-то руку, она в ужасе повернулась в другую сторону. — Кэтрин, прости меня, я не хотела пугать тебя, — отойдя немного в сторону, тихо сказала миловидная блондинка с голубыми, полными тревоги глазами. Кэтрин, будто не услышав ее слов, вернула свой взор к незнакомцу, но увидела лишь пустоту на месте, где только что стоял тот, кто заставил ее так сильно испугаться. — Ты слышала его слова? Кто это был? — указав в ту сторону, сказала Кэтрин, игнорируя слова подруги. — Здесь никого не было, Катерина, я наблюдала за тобой минут десять, прежде чем подойти, — подозрительно проговорила блондинка, глядя, как ей показалось, на обезумевшую от горя подругу. Заметив это, Кэтрин резко схватила свою сумку и, будто бы прогоняя от себя все мысли о загадочном посетителе кладбища, взяла подругу за руку и холодным голосом сказала: — Мне нужно поспать.Три года спустя.
— Эй, Фрэнк, какого хрена ты опять разбросал здесь свои вещи. Ты вообще чего-то хочешь, кроме того, как лежать на диване и пить дешевое пиво? — Да, презумпции здравого смысла и часового оргазма… — упав с дивана, произнес темноволосый кудрявый парень, гладя себя по спортивной фигуре. — А ты, Кэтрин? Чего хочешь? — переводя глаза на длинные худые ноги зашедшей в квартиру девушки, спокойно спросил пропащий паренек. — Ах, да, с отличием закончить колледж и стать лучшим врачом города, где бродяги подстреливают своих врагов во Французском квартале. — В отличие от тебя, у меня есть будущее, — бросив какие-то толстые книги на стол, заявила брюнетка, глядя на пьяного товарища на полу. — И знаешь, я, конечно, благодарна тебе, что помог мне не покончить с собой три года назад, но, может, ты уже купишь себе квартиру? — не крича, но с нервозностью в голосе спросила Кэтрин. — Нет, нет, нет, Катерина, я ведь не смогу подглядывать за тобой, когда ты будешь переодеваться, — осмотрев с ног до головы стройную фигуру, произнес Фрэнк. Он ехидно улыбнулся, вспомнив ее обнаженное тело в дверном проеме. Она выглядела прекрасно: темные волосы, волнистые пряди, спускавшиеся по тонким оголенным плечам, аккуратный нос и чуть пухлые губы, которые сейчас были надуты от наглого поведения своего соседа по квартире, а глаза изумрудно-зеленого оттенка отражали только одно — снисходительность. Она не была похожа на американку, скорее на девушку, которая смешала в себе всю красоту неба. Влюбленный взгляд Фрэнка видел только лучшее в этой холодной особе, совсем недавно потерявшей все в своей жизни. Она казалась ему сильной, несмотря на красные от бессонницы глаза и погруженность в науку. Он каждый день наблюдал за Кэтрин, что с особым изяществом боролась с невыносимой болью внутри себя. Ему казалось, что она самая грустная во всем этом городе веселых бедолаг. — Иди к черту, придурок, — резко дернувшись, нагрубила Катерина и, натянув кожаную куртку поверх короткого белого топа, вышла на улицу. Она очень нервничала и переживала по поводу предстоящего экзамена в медицинском колледже, так как это должно было решить ее судьбу. Обучение — это всегда болезненный процесс, и нет разницы, где ты: на Земле или в аду. У примитивных существ, вроде нас, все сводится к одному — выиграть время. Мы планируем свою жизнь, строим планы, мечтаем, иногда воплощаем эти мечты в реальность, строим города, придумываем новые технологии, которые прослужат нам долго, постоянно совершенствуем себя, чтобы у наших жалких потомков было то, чего не было у нас. Воюем за право жить лучше. Мы заполонили все цифрами, ярлыками, надписями, чтобы сделать нашу жизнь проще. Тупыми фотками в Фейсбук, чтобы сидеть в старости и не забывать, как мы были прекрасны. И все это сводится к тому, чего, возможно, никогда и не будет. Но земные рабы, ведущие пустое существование, знали одно — чем дальше кажется будущее, тем лучше оно выглядит. — Людской мусор придумал себе часы, чтобы везде опаздывать? — промолвил, словно уже знакомый для Кэтрин, голос за спиной; она резко остановилась, заметив, как город потерял свое очарование и превратился в серый, бездушный переулок. — Не двигайся, дитя, я слишком долго искал тебя, — продолжал неизвестный. Катерина почувствовала легкое жжение в висках: словно надоедливая муха, он проникал в ее сознание, не давая ей убежать. Чуть придя в себя, она почувствовала предмет, упирающийся в спину и царапающий ей куртку. — Я предпочту опоздать, а не умереть, –дрожащим голосом тихо ответила брюнетка. Она вспомнила глаза своей матери. Острое лезвие прошло сквозь грудную клетку. Опустив глаза, она обнаружила кончик серебряного кинжала у себя в груди. — Смерть относительна, — продолжило загадочное существо с кладбища. Она узнала его. Это были последние слова, своим холодом обвившие тело Катерины, из которого уходила жизнь. Ее плоть громко упала на мокрый от дождя асфальт. Вернув краски, город снова зашумел.