Красное и белое

Большие капли стучали по капоту автомобиля, создавая монотонное дребезжание. В салоне машины было тихо, перевязанное запястье кровоточило. Через бинты было видно выступающие алые пятна.       Ваня молча сидела, перебирая все возможные варианты событий, что имел в виду Пятый под словосочетанием «серийное убийство»? Может, это кодовая фраза или что-то наподобие.       Девушке не хотелось верить в то, что сказанное Пятым является правдой и он намерен исполнить, то, что задумал. Зная Пятого не так долго, как, к примеру Леонарда, она всё же могла сказать о нём очень многое: он всегда сдержан, никогда не бросает слов на ветер, не отступается от своей цели, он умён. И самое главное, всегда получает то, что хочет и как бы не была трудна и невыполнима задача, которую он намерен выполнить, ему всегда важен результат, а не затраченные усилия на работу. Этого было достаточно.             Он не говорил ей об этом, но она видела его ауру. Его короткие, но точные движения. Видела, как он молча, ведёт машину, не обращая внимания на кровоточащую рану. Она, кажется, видела ещё одну, у него на боку, но Пятый никак не показывал, что ранен. Ваня могла поклясться, что если бы не видела эти раны, то никогда бы и не догадалась об их наличии. Но она их видела, присутствовала на сотворении одной из них. Она прикусила губу, вполне возможно до крови. Но сейчас это волновало её не больше, чем осьминога тот факт, что у него три сердца.                   — Ты слишком напряжена, расслабься и это, ты слишком сильно прикусила губу, кровь идёт, — Пятый указал пальцем примерное место раны на своих губах, Ваня немедленно стёрла пятно крови с губ и снова посмотрела сначала на запястье Пятого, а потом и на него самого. На его губы. Тонкая розовая полоска губ, точёные черты лица, аккуратно приглаженные волосы. Он силён, умён и элегантен, даже слишком, чтоб не быть картинкой в книжке сказок для маленьких детей. Ваня смотрит в окно. Ливень. Капли размывают поверхность земли, ничего не видно из-за тумана, так загадочно, но в то же время обыденно. Она касается стекла пальцами, чувствует капли через стекло, в голове слышны отголоски скрипки.             Пятый смотрит на дорогу, капли падают на лобовое стекло, почти не видно дороги, но это не страшно. Он знает все дороги, все улицы и закоулки этого города. Слишком уж много заказов у него там было, слишком много раз он ездил по городу в поисках жертв. Но именно этот раз ему запомнится, именно этот ливень он будет вспоминать, он украдкой смотрит на девушку. Маленькая фигурка, грубые от долгой игры на скрипке кончики пальцев, приглаженные волосы и глаза. Глаза, в которых тонуть можно вечно, такие большие, чистые, искренние. Он смотрит на запястье, чтобы отвлечься, пятно крови уже выступает очень заметно.                   — Похоже мы всё же к нему заедем, — тихо проговорил Пятый, он на секунду забыл, что не один в машине. Ваня обернулась на его голос и вопросительно уставилась на него. Объяснять куда они едут, Пятому не очень хотелось. Он часто разговаривал сам с собой, ну или с Долорес, да, всё-таки он говорил с Долорес. Девушка, кажется, поняла, что спрашивать их маршрут лучше не стоит, наклонив голову в бок, она ещё немного посмотрела на Пятого, а потом снова отвернулась к окну. Пятый был ей жутко благодарен. «Редко можно встретит человека, понимающего тебя лишь по взгляду, рад, что она и есть этот человек».                   Дорога вела их к городской больнице, Ваня сразу узнала это белое, пахнущее медицинским дезинфектором здание. Она была здесь и до этого, но в совершенно других обстоятельствах.       Яркая вспышка, сирена скорой помощи, много людей рядом, потёртые стены, аппарат жизнеобеспечения, горький вкус во рту, помнит, но это до чёртиков хочет забыть.                   — Всё нормально? Ты побледнела, — Пятый нервно посмотрел на неё. Именно нервно, потому как он себя вёл, было понятно, что нервничать он не будет. Даже если ему приставят дуло к виску, но тут, он что, волновался за неё? Может быть, у девушки не было времени рассуждать об этом столь досконально и она, быстро открыв дверь, вышла из машины.       Холодный ветер и капли дождя хлестали по лицу, поэтому девушка быстрым шагом направилась к дверям больницы. Сирена, больничная койка.       Пятый последовал её примеру, быстро припарковав машину, он, так же быстро как она, вошёл в больницу и жестом указал Ване направление.                   Коридор, недавно выкрашенные стены, люди в белых халатах, шприцы и запах хлорки.       Пятый, рукой указывает на дверь с номером 66 и, постучавшись один раз, и не услышав ответа, заходит. Девушка следует за ним по пятам, как бы глупо это сейчас не звучало, но она боялась, что он может исчезнуть. Она не хотела оставаться одна, только не сегодня, только не сейчас.       Кабинет был сделан в жёлтых тонах, энергосберегающие лампы резали глаза, а за окном дождь становился все сильнее.                   — Пятый, нельзя было подождать немного, а если бы здесь был пациент? — развернувшись на кресле, Бен уставился на Пятого, кажется он хотел ещё немного отчитать друга, но его глаза уцепились за его запястье. Он тут же замолчал, но лишь на секунду, - О Боже, Пятый, что с твоей рукой?! — взвизгнул Бен, когда Пятый вошёл в кабинет, попутно развязывая бинты.                   — Режущая рана, Бен, что ты так разнервничался? — Пятый, уже не обращая на причитания Бена, развязывал бинты на запястье, запёкшееся кровь прилипла к поверхности марли из-за этого, было даже слышно, как страдает кожа при отделении бинтов от кожи.                   — Ты сам это с собой сделал? — Пятый кивнул, в глазах Бена было слишком много эмоций, начиная от гнева на друга и заканчивая страхом за жизнь этого друга. Девушку он, кажется, и не заметил, он метался по кабинету в поисках хирургических игл и нитей. Наконец, спустя долгих, шесть минут он находит их, аккуратно лежащими на верхней полке железного шкафа со всеми операционными принадлежностями. По правде сказать, Бен работал в нескольких областях медицины, начиная от врача педиатра, заканчивая хирургом с большим стажем. У него было слишком мало хобби, и он полностью отдавался работе, но даже так, в свои сорок он выглядел лучше, чем Пятый в двадцать пять.       Обработав рану спиртом, и смыв кровавые разводы Бен принялся за работу. Взяв в руки иглу, он аккуратно продел нить и стал медленно зашивать рану, он даже забыл ввести обезболивающее, но похоже, ни его, ни Пятого это не волновало. Ваня стояла поодаль, стараясь не издавать ни звука, чтоб не сбить врача.             Аккуратные стежки, мерно ложились на кожу, запах спирта заполонил кабинет, и снова Ваня видит серый потолок, снова чувствует, как ей вкалывают препараты, снова и снова. Бен отрывается от кропотливой работы, кажется, он только сейчас замечает девушку, стоящую около стены. Он потёр глаза, удостоверившись, что Ваня не иллюзия, он вопросительно посмотрел сначала на девушку, а потом на Пятого.                   — Пятый, кто эта девушка и что она тут делает? — Бен был очень напряжён, он нервно поправлял волосы и закусывает губу, ожидая ответа.                   — Это моя подруга, но сейчас у меня нет времени объяснять, — Пятый машинально достал из нагрудного кармана маленькую «таблетку» и показал Бену. Врач не знал, чем это может быть, поэтому лишь вопросительно уставился на друга.                   — Что это? — тот от размышлений прикусил губу.                   — Чип, по которому они меня отслеживают, его нужно держать в тепле, чтобы он не подал сигнал о его извлечении. — Пятый, так же как и его друг уставились на пиликающий предмет, размером не больше, чем среднестатистическая медицинская пилюля.                   — Ты сказал, что у тебя нет времени. Куда ты так спешишь, с такой-то раной? Тебе лучше отдыхать, — Бен в сотый раз поправляет причёску и измученными глазами смотрит на номера Пять, заранее зная, что все попытки остановить друга, закончатся провалом.                   — Бен, попрошу тебя об одолжении. Обещай, если к тебе придут из агентства, ты незамедлительно скажешь: что и как ты со мной делал. Они очень хорошо знают повадки людей, и врать ты им не сможешь, поэтому лучше сдай меня и не геройствуй. Я не хочу потерять единственного друга, — Пятый смотрит в упор, он редко о чём просит Бена. Можно сказать, это его единственная просьба за все те шесть лет, что они знакомы. Руки покрываются холодным потом, мысли путаются, Бен не сдаёт друзей, но Пятый говорит сущую правду и если уж он о чём-то просит его, он выполнит просьбу какой бы сумасбродной она не была.                   — Хорошо. Пятый прошу, береги себя, я не хочу потерять тебя. — в глазах азиата стоят не пролитые слёзы, Бен понимает, что возможно это их последняя встреча, но он не может заплакать, не сейчас, не перед Пятым. Потом, когда все уйдут, он поплачет в подушку, но не сейчас, ему нужно быть сильным. Ради Пятого, ради их дружбы.                   — Обещаю, это не последняя наша встреча. Я выбирался из передряг и покруче этой. Ты же знаешь, если я пообещал, я сдержу обещание, — Пятый медленно подходит к Бену и крепко обнимает его. Он не позволяет себе такие нежности, но не сегодня. Сегодня он очень сентиментален. Они выходят из кабинета, Бену нужно побыть одному, обдумать, попытаться принять.       Пятый, и Ваня, молча, спустились на первый этаж, не обращая внимания на ливень, они медленно прошлись до машины и сели в Долорес. Было холодно, капли дождя стучали по капоту, дождь всё усиливался.