***
Снова эти улицы, словно запутанный лабиринт из мыслей, в котором он окончательно заблудился. Но не сегодня, у него нет на это времени. Леонард Пибоди идёт по улицам, держа в руке большой чемодан, а в нагрудном кармане билет на ближайший самолётный рейс, который он смог достать. Он не помнит, куда он летит, главное — подальше отсюда, подальше от преступления, которое вновь совершили за него. Он психически больной человек и прекрасно это знает, вот только, окружающие об этом даже не задумываются, а значит — всё под контролем. Это стало его манией. Ваня не последняя и не первая девушка, умершая по его заказу. Об Агентствах он узнал случайно, подслушал разговор двух молодых джентльменов на одной станции из Иллинойса в Чикаго, тогда ему было около двадцати двух, он был славным малым. Жаль только, что с психическими отклонениями. Богатая мама никогда и ни в чём ему не отказывала и просто не догадывалась о его «проблемке», слишком уж хорошо он умел врать. Он патологический врун и гордится этим. Леонард не глуп, у Леонарда много имён, его изначально вроде как звали Харольд или же может Макс? Каждый раз новое имя и каждый раз он играет в эту игру, будто бы в первый раз. Это смешно, ведь каждая девушка отличается от другой кардинально, но все они пали перед его враньём. А он любит лишь деньги, и смотреть, как другие страдают от его вранья. Но это уже прошло, он вновь всех обошёл, время начать всё с чистого листа. Снова. — Уважаемые пассажиры, рейс 743Х откладывается на неопределённое время из-за небольших неполадок, просим прощение за оказанные неудобства, — женский механический голос бьёт по ушным перепонкам и Леонард готов взвыть. Ему нужно бежать отсюда, скрыться, пусть в агентстве и скрыли его личность, для него же будет спокойнее скорее выехать за границу, и чем дальше, тем лучше. Но что он может поделать? Нужно ждать. Сев на один из металлических стульев, на которых обычно стираешь всю задницу в кровь, словно на терке, он несколько раз проклял аэропорты за то, что здесь запрещают курить. Чтобы успокоить нервы ему нужно было как минимум пять затяжек. Сидящий рядом с ним мужчина потянулся и откинулся на спинку стула. На вид это был очень богатый и состоятельный мужчина лет двадцати, выглаженный пиджак, золотые часы и дорогие ботинки, убеждали Леонарда в правоте своих догадок. Рядом с ним не было чемодана или сумки. «Вряд ли такие состоятельные люди будут сами носить свой багаж, наверняка у него есть для этого парочка слуг», — подумалось мужчине. Вдруг, мужчина резко повернулся к нему и протянул руку в ознакомительном жесте. Тот на секунду застыл и с минуту смотрел на протянутую ладонь, как на что-то неземное. Опомнившись, он всё же протянул руку и пожал её. У незнакомца были очень сильные руки. — Тоже отменили рейс? — разговор начал незнакомец, понимающе наклонившись чуть вперёд и уставившись на Леонарда. — Д-да, — выдавил из себя тот, пытаясь не обращать внимания на то, как пристально смотрит на него незнакомец. — Я Леонард Пибоди, кстати, — он решил сменить тему и отвлечься от мыслей об этих глазах, они казались чересчур чёрными сейчас, хотя он мог поклясться, что недавно они отливали изумрудом. — Пятый. — «Странное имя», — подумалось Леонарду, но следующий вопрос был страннее имени. — Хотите выпить со мной? Знаю неподалеку один неплохой кабак. — Леонард был готов отказаться, но поток мыслей прервал металлический женский голос из динамика. — Дорогие пассажиры, сообщаем вам, что рейс 743Х вылетит только завтра утром, приносим извинения за оказанные неудобства, — Эти слова выбили из головы всякое сомнение на счёт вопроса незнакомца. Чуть помешкав, Леонард повернулся к «Пятому»: — Пойдёмте, показывайте дорогу, — изобразив улыбку, произнес Леонард, но в этот момент он все уже продумал: «Как жаль, билеты ему больше не пригодятся…»Одиннадцатью часами ранее
— Ох, привет, Пятый, как дела, как самочувствие? — Куратор. Он впервые слышит её настоящий голос, но почему-то сразу же узнаёт его, резко развернувшись на каблуках, он смотрит ей прямо в глаза. Такой он себе её и представлял, шикарное алое платье, большая шляпа с полями, дорогие браслеты и туфли на каблуках. Губы под стать платью и яркие тени на глаза. На её лице едкая ухмылка, руки на груди, и вся она будто бы готова к тому, что он может накинуться на неё. Они стоят в главном холле Агентства и почти все смотрят на этих двоих, словно на душевнобольных. Пятый уверен, что так по большей части смотрят именно на него, когда он не видит, а парень и не против. — Мне нужна скрипка и все бумаги на Леонарда Пибоди. — как только он это озвучил, вся эта ситуация показалась ему абсурдной, у него вдруг отчётливо всё сложилось в картинку пазла. Он — Пятый, лучший киллер Агентства, стоит напротив своего Куратора, что кстати, происходит впервые с открытия их отдела и просит её отдать секретную информацию об их заказчике, да ещё и вернуть эту чёртову скрипку. Откуда ему знать, может они уже давно избавились от неё, сожгли или банально выбросили на помойку, для них она ведь не имеет никакой ценности, просто вещь. Он не хочет думать об этом. — Иногда мне кажется, что ты не от мира сего, дорогой, — Куратор пристально вглядывается в его черты лица, ухмылка не сходит с её лица и это откровенно бесит Пятого. — Вы уже избавились от скрипки? — у него нет времени на эти глупые игры, есть дела по важней препирательств с начальством. Куратор наигранно подносит палец к губам, изображая глубокие раздумья, с минуту стоит в таком состоянии, а потом снова уставившись на Пятого, медленно качает головой. — Нет, Пятый, не избавились, знали, что вернёшься за ней… — Приятно слышать, что скрипка цела, Ваня будет рада… — и да, я сама передам тебе бумаги, — Куратор качнула головой в сторону лестницы на второй этаж и не дождавшись, когда пятый последует за ней, развернулась на каблуках и зацокала по мраморному полу. Пятый не отставал. Они шли по тому самому коридору. Дежавю. На секунду Пятому показалось, что он держит за руку Ваню. — Знаешь, Пятый, мне, наверное, следует поблагодарить тебя, даже если ты делал это, лишь чтобы отомстить, ты очень упростил мне задачу, — Куратор резко развернулась к нему лицом и Пятый на секунду увидел её улыбку. Не ухмылку, не оскал. Улыбку. Она даже дотягивала до дружеской, у Пятого был лишь один друг — Бен и ему больше они не требовались. — Всегда пожалуйста, — буркнул он, не отводя взгляд от Куратора, он ей мало доверял, как и всем в этом Агентстве. Куратор на его слова лишь тихо хихикнула и отворила дубовые двери. Кровь. Запах крови до сих пор не выветрился из помещения, даже когда на полу не лежали окровавленные трупы совета директоров, Пятый продолжал их видеть. Они лежали на тех же местах, там же, где их настигла смерть от рук Пятого. На мгновение он застывает в нерешительности, но всё же проходит за Куратором. — А где… — Всё здесь, — Куратор протягивает ему тонкую папку и белый футляр. — Мне кажется всё слишком просто, ты точно что-то задумала, — Пятый доверяет лишь самому себе, всё и правда выглядит слишком просто. — Можно было просто поблагодарить, — фыркнула Куратор. Пятый тут же открыл папку, нужно было удостовериться, что бумаги не поддельные, проверить, где в последний раз была использована карта и использовался ли его телефонный номер где-либо. — Насколько точны эти данные? — Он не смотрит на Куратора, он видит перед собой лишь цифры и мелкие буквы, очерки и расписки, номера и год рождения. — Последние изменения занесены сегодня утром, — Куратор достаёт из неоткуда сигарету и чиркнув зажигалкой, закуривает. По помещению разносится едкий запах дыма, но Пятый не чувствует ничего, кроме шершавых листов под подушечками пальцев. — Его имя Харальд Дженкинс и это не первый его заказ, — выдавил из себя Пятый, не закрывая папку и уставившись Куратору куда-то за спину. — В точку, милый. Думает, если он оплачивает наличкой, мы не можем его засечь, дурак с психическими отклонениями, не более, — хмыкнула Куратор, выдыхая из легких облако дыма, — но мы-то не дураки, он всегда заказывает «одно и тоже», просто каждый раз новая девушка. — Эта фраза вырывает Пятого из транса, он вопросительно смотрит на Куратора, пытаясь понять, что та имела ввиду. — Ты не ослышался, сумма, которую он платит неизменна, лишь имя и место «заказа» меняется. — Пятый чувствует, как сжимает в руках тонкую папку бордового цвета, перед глазами стоит чёрно-белая фотография мужчины средних лет, на его лице кривая улыбка. — Мне нужно чтобы вы помогли мне кое с чем, я готов на любую цену, всё что пожелаете, — Пятый готов на всё что угодно, ему нужно… — Что тебе нужно, Пятый? — взгляд Куратора в мгновение ока становится надменным и высокомерным, на секунду Пятый чувствует себя чертовски ничтожным созданием, но перешагнув через себя, он всё же произносит свою просьбу. — Я знаю, что у вас есть связи с аэропортами, не могли бы вы сделать звонок и отменить один рейс, — у Пятого редко так быстро бьётся сердце, а дыхание прерывается на каждом вздохе: он не может ждать, он хочет действовать, бежать к тому самому месту, где он может встретить этого чёртового психа. Харальда Дженкинса. — Думаю, это будет слишком дорого тебе стоить, — Куратор выдыхает едкое облако прямо в лицо Пятому, а он даже не чувствует, как слезятся глаза. Он не может отвести взгляд. — Я готов на любую цену. Какие бы деньги не пришлось ему заплатить, он готов на всё, у него есть сбережения, больше, чем она может представить. — Уверен? — она вновь затягивается и едкий дым выжигает глаза, Пятый лишь кивает головой. Она вновь ухмыляется, ему не нравится это взгляд, но до того, как вылетит самолёт остаётся меньше девяти часов. Пятый сжимает ручку белого футляра до боли в костяшках, у Пятого слишком много мыслей в голове. Пятый знает, как выглядит его следующая жертва. Он передаст скрипку через сотрудников, сейчас он не может видеться с Ваней. Сейчас нужно обдумать план. У него мало времени. В кармане брюк вибрирует телефон, но Пятый скидывает звонок, кто бы это ни был, он не может ответить подобающе. Нужно подготовить место.***
Двое мужчин входят в плохо освещённое помещение с низкими потолками. Ни один из них не говорит ни слова, им попусту не о чём говорить, но выпивку оба любят. — Здравствуйте, я буду виски со льдом, — Леонард поставил объёмный чемодан рядом с ногой и облокотился на спинку барного стула, Пятый тоже присел на близстоящий стул. — А вам, сэр? — пожилой бармен с пышными усами и маленькими очками на глазах приветливо обратился к «Пятому». — Мартини со льдом и лаймом, — незнакомец, назвавший себя Пятым, даже не взглянул на бармена, будто тот не был достоит его взгляда, Леонард отметил про себя, что находиться рядом с таким человеком достаточно жутко и не комфортно. Но выбирать ему не приходится. В помещении было не так уж много людей, поэтому места около барной стойки были свободны. — Проездом здесь? — напитки им сделали достаточно быстро, перед Леонардом уже стоял его заказ, когда «Пятый» задал свой вопрос. Он немного смутился, все мысли разом вылетели из головы, когда он столкнулся с пристальным взглядом мужчины напротив. — Ну, да, наверное, и так можно сказать, — промямлил он, отпивая из предоставленного бокала. Мысли о том, что парень не сводит с него глаз немного пугала. — А я тут всю жизнь живу, — лёд в стакане незнакомца отливал прозрачными бликами на стол, на секунду Леонард забыл, как дышать от волнения или же от выпитого алкоголя, он был не уверен. Голова закружилась, почему-то у мужчины заломило всё тело, но это состояние продолжалось недолго. — Всё нормально? — мужчина не выглядит встревоженным, даже кажется, наоборот, будто выжидал подобного. — Д-да, всё н-нормально, — онемение от легкого опьянения покрыло всё тело прозрачной, но прочной паутиной, Леонард редко пьянел настолько быстро, но этот раз, похоже, был тем самым редким исключением. — Вот, выпей воды, — «Пятый» протянул мужчине стакан с голубой жидкостью, у Леонарда не было сил, даже на то, чтобы спросить, что именно предлагает ему парень. Он без колебаний взял стакан из рук парня и выпил всё до последней капли. Как ни странно, ему стало легче. — Так ты значит — Харальд Дженкинс, — настоящее имя встряхнуло мужчину, словно через его тело пропустили несколько гигаватт электричества. Но в тоже время ему стало совершенно всё равно, давно не было так спокойно на душе. — Да, это моё настоящее имя, но прошу называть меня Леонард Пибоди, сейчас так написано в моём паспорте, — этот пристальный взгляд, чёрт, как же он бесит. При таком освещении они кажется ему тёмно-синими, но он до сих пор не уверен. — Леонард Пибоди, — «Пятый» не пьёт, «Пятый» смотрит на него ещё пристальнее и мужчине кажется, что он готов упасть в обморок. Дрожащими руками берётся за барную стойку, он чувствует под ногами пол, но ему кажется, что он слишком далеко. — Голова, — на большее Леонард уже не способен, перед глазами маячит незнакомец в официальном костюме и дорогих часах. — Зачем ты это делал? — и снова боль прошибла его, словно, когда говорил «Пятый», боль усиливалась. — Это з-забавно, — как Леонард мог понять, о чём спрашивал этот парень? Он и сам не понимал всей картины, боль вернулась с новой силой, руки покрылись мурашками, в горле застрял комок нервов. — Забавно? — Леонард почувствовал ухмылку на лице «Пятого», как именно он и сам не усел разобраться — сильные руки парня схватили его за подмышки и рывком заставили встать, — идём, отведу тебя в гостиницу, а то ты слишком уж сильно выпил. — «Пятый» и не подумал захватить чемодан, Леонард пытался вырваться и забрать его, но сил совсем не было, были лишь яркие вспышки перед глазами, темные улицы и запах дешёвых сигарет.***
Яркий свет в глаза выводит его из сонного состояния, Леонард не сразу осознаёт в каком он сейчас положении. В ужасном надо признать. На нём нет одежды, а руки и ноги привязаны к металлическому стулу. Покачиваясь из стороны в сторону, он понял, что стул приколочен к полу. Положение его было не из лучших. В помещении горит несколько ламп, но даже так, комнату, в которой он находился, было сложно рассмотреть. Чуть поодаль стоял железный стол, такие обычно бывают в операционных, если постараться, можно было рассмотреть очертания скальпелей и щипцов самых разнообразных размеров, было и ещё что-то, но из-за освещения разобрать было невозможно. Во рту была грязная тряпка, а запястья от завязанных на них верёвок начинали саднить. — Здравствуй, Харальд Дженкинс, — это имя было табу для мужчины, напоминанием о той, прошлой, жизни от которой он сбежал. Но не смог, ему сломали ноги. Мужчина в официальном костюме, дорогих оксфордских ботинках на каблуке шёл в сторону Леонарда, на его лице светилась улыбка. — Ты не можешь говорить, как жаль, — Пятый облизывает губы. Сейчас так и хочется смеяться, но почему? — Я сверну тебе шею, но перед этим выдерну ногти на руках и ногах, я буду пытать тебя раскалённым железом и ломать пальцы по очереди. Это будет самое желанное убийство на моей памяти. — Киллер не смотрит на мужчину перед ним. Надевая перчатки и смотря на предоставленные ему предметы на столе, он улыбается. Улыбается, будто бы ему предложили выпить красного вина в одном из лучших ресторанов мира, так он улыбается редко. Эта улыбка окрашенная кровь и только один человек увидит её такой. Руки сдавливают тугие верёвки, Леонард пытается расшатать стул, ослабить верёвки рывками, но это всё бесполезно — он слишком измотан. Пятый позаботился, чтобы мужчина был совершенно голым, хочет видеть каждый порез и ушиб, все кровавые раны на теле этого ублюдка. Выбрав нужный скальпель, Пятый подходит к мужчине и надменно смотрит ему в глаза. — Леонард Пибоди, — его голос приторно сладкий, а мысли лишь об одном. Мужчина смотрит со страхом, он и предположить не может. Что его ждёт, не может придумать чёткого плана, головоломка в голове не сходится, кто-то украл половину деталей. Но одно он знает наверняка — уже ничего не изменить. Острая режущая боль под ногтем. Лезвие скальпеля проходит точно под ногтевую пластину большого пальца правой руки. Пятый старается задеть плоть как можно сильнее, а Леонард пытается вдохнуть немного воздуха через марлю. Он готов кричать, пытается вырвать руку, но цепкие пальцы «Пятого» не дают ему этого сделать. В уголках глаз застыли слёзы, воздуха слишком мало. — Тебе никто не поможет, это весело правда ли? — отодрав ноготь, Пятый демонстрирует свою работу Леонарду. — Нравится? Мне тоже, — именно сейчас, почему эта ситуация кажется Пятому такой смешной. Это ведь и правда весело — наблюдать за тем, как кто-то, кто причинил боль его девушке, страдает. Правда ведь? Он подносит скальпель к следующему пальцу и вводит его под ноготь с большим усилием, не беспокоясь о стерильности — так даже лучше. Чувствует, как тело мужчины дёргается от резкой боли, но продолжает. Этот скальпель достаточно тонкий, чтобы поддеть пластину, но не настолько, чтобы эта боль не ощущалась. Щёлк. И ещё один окровавленный ноготь падает на холодный пол. Мужчина дёргается, пытается орать через тряпку, большие слёзы катятся по его уродливому лицу. Пятому хочется откинуть шприц и прямо сейчас, голыми руками сорвать кожу с его лица. «Да как ты смеешь, ты знаешь, как больно было Ване, ты видел, как она плакала? Ты знаешь, что она два раза чуть не погибла? А ты ревёшь, когда я просто вырвал тебе ногти. Ублюдок, ты не достоин ее, и ты это получишь за все, что совершил, я покажу тебе. Что такое — истинная боль» — Пибоди трясёт от немых рыданий, а он ведь даже не знает, что всё это лишь начало. А Пятый улыбается. Закончив с ногтями, Пятый отбрасывает окровавленный скальпель и с минуту смотрит на свою работу. Кожа с пальцев слезла, в некоторых местах он чуть перестарался, было видно фаланги костей. Этот Леонард такой мерзкий, но он исправит это, он украсит его яркими порезами, сделает его красивым. — Надеюсь тебе весело, также весело, как играть на чувствах невинных девушек. — Они снова встретились глазами, в тот же миг пазл сложился до конца, картинку теперь было отчётливо и ясно видно. Леонард на мгновенье перестал дышать, мысли окутали его с головой, на секунду он забыл о боли. Появилось новое чувство, это было хуже боли, это было отчаяние. Он погиб, он уже не выберется. Ему больше не нужны билеты на самолёт. У Пятого в руках молоток, он всё также улыбается мужчине и смотрит ему прямо в глаза. — Знаешь, в этом мире я люблю только три вещи — это хороший кофе, Ваня Харгривз и страдания, которые я могу создавать и лицезреть. Пусть меня назовут душевнобольным, но мне так смешно смотреть на тебя, ты у меня на ладони, и я могу сделать всё, что пожелаю… — Этот пристальный взгляд выжигает на теле Леонарда узоры, вычерчивает глубокие порезы на его животе и ногах, режет под кожей и поливает всё спиртом. Для Пятого это самая прекрасная картина, самое лучшее творение. — Никогда не мог подумать, что буду убивать с улыбкой на лице, ты своего рода счастливчик, парень, будешь первым и последним в своём роде. — Молоток, словно маятник качается из стороны в сторону в цепких руках киллера, и он с размаху бьёт по коленке. Треск. Это ломается коленная чашечка, Леонард орёт от боли, закидывает голову к потолку, молясь, чтобы всё это закончилось, как можно быстрее. — Не так быстро, — чуть ли не хихикает Пятый, смотря на свою работу. Из раны течёт бурая кровь, коленная чашечка раздроблена на части, и он может видеть белоснежную кость с ошмётками крови на ней. На секунду оглядывает самого себя — он весь заляпан кровью, но для такой дыры, как эта, в этом нет ничего необычного. На таких улицах случаются убийства и это считается нормой. Эти места предназначены для кровавых убийств, а это место в особенности. Ещё удар, порция крови выливается на дорогие ботинки, слышно, как истошно кричит Леонард, расшатывая стул и пытается вырваться. Но не получится, он это прекрасно знает. С минуту Пятый оглядывает свою работу, ему нравится, но главное лакомство на потом. Облокотив о стул молоток, он с притворной задумчивостью выбирает орудие пыток, под руку попадается плеть. Удар. Это острая жгучая боль, она проходит по всему телу, отдаётся в каждой клеточки и волнами врывается в мозг, всё с новой и новой силой. Леонард дёргается и шипит, словно ошпаренный кот. По лицу размазываются солёные струйки слёз, а на теле появляются багровые отметины. С начала это лишь ссадины, но чем чаще поднимается плеть, тем больше кожа Леонарда превращается в кровавое месиво. Плеть поднимается в воздух рассекая его чётко и со свистом, этот звук и «картина» на животе мужчины восхищает Пятого. Ошмётки кожи, многочисленные синяки и порезы по всему телу — всё это к лицу Харольду Дженкинсу, он заслужил быть убитым таким изощрённым способом. — Ты сейчас очень красив, — Пятый наклоняет голову так, что слышен треск позвонков, разминает пальцы до хруста в костяшках. — Время десерта. — Киллер подходит к мужчине и одним резким движением вырывает у него изо рта кляп. Воздух. Леонард и предположить не мог, как ему на самом деле не хватало кислорода, они видел, как изо рта у него льётся кровь, тонкой струйкой пачкая и без того окровавленное тело. Не успел он, как следует отдышаться, как последовал сильный удар в челюсть, потом ещё и ещё. Пятый бил его по зубам, вырывал их пальцами и пытался сорвать кожу с его лица голыми руками. — З-за-а что-о, — простонал мужчина, чувствуя, что на сопротивление, уже не осталось никаких сил, он обмяк, сидя на холодном железном стуле и смотрел точно в глаза «Пятому». Всего несколько часов назад этот мужчина казался ему вполне обычным и самодостаточным гражданином, но сейчас… сейчас перед ним Дьявол во плоти, а он задыхается в собственной крови. — А ты будто и не знаешь, — прошипел ему в самое ухо киллер, сейчас на его лице звериный оскал, так может улыбаться лишь Сатана, он закусывает губу и смотрит в глаза Леонарду. Они цвета угля и чего-то ещё… Леонард понимает за что, не может быть всё так просто, он всегда подозревал, что может закончиться чем-то подобным, но никогда не думал, что это будет так скоро. Топор сам собой оказывается у Пятого в руках. Леонард не увидел, как и откуда он его достал. Острое лезвие вонзилось в предплечье, послышалось мерзкое хлюпанье и треск костей, ещё один удар и лицо Пятого практически всё залито чужой кровью. Удар. Леонард чувствует, что слёз больше не осталось, он не слышит даже собственных криков. Удар. Леонард уже не чувствует свою руку. Её больше нет. Она с громким треском падает на пол, забрызгивая всё вокруг алой жидкостью. А Пятый улыбается. Любуется на обрубок, из которого фонтаном брызжет кровь. Харольд чувствует, что скоро силы покинут его тело, в последний раз смотрит на «Пятого» и вдруг осознаёт — у него изумрудные глаза. Это его последний вздох, он не переживёт этого болевого шока, почему-то именно сейчас он так чётко и ясно это осознаёт. Что у его мучителя зелёные глаза. Будто трава в мае. Май. Перед глазами мелькают отрывки из его короткой, но насыщенной жизни. Скоро он уйдёт отсюда, уйдёт навсегда и бесповоротно, ему больше не будет так больно, всё скоро закончится. Он надеется на это, мыслей совсем не осталось, он скоро умрёт.***
Пятый открывает входную дверь и уже с порога чувствует запах сладкой выпечки. — Ваня, — нет ответа. Мужчина проходит на кухню и видит прелестную картину: Ваня сидит за столом, облокотившись на руки и тихо дремлет, а перед ней тарелка с шоколадным печеньем. — Ох, Пятый, не думала, что засну так скоро, хотела дождаться тебя. Ты голоден? Я вот испекла печенье, попробуй, надеюсь, тебе понравится! — Пятым тепло улыбается и берёт с тарелки печенье. Сладко, но не приторно, так как он и любит — ничего лишнего. — Это восхитительно, — подходит к девушке со спины и целует её в затылок. — Всё хорошо? Ты сделал всё, что от тебя требовали? — какая же она всё-таки добрая, волнуется за него, а он посмел оставить её одну в этой душной квартире. — Конечно, дорогая, я сделал всё, что нужно. — Сегодня он снова прижимает её к груди, с сегодняшнего дня он начинает всё заново.