Пепел на снегу

      Что я там говорил по поводу соперничества? Думаю, хорошо, что не озвучивал, потому что Хасаши может забыть об этом. Я слишком долго сидел, сложа руки, но теперь преград передо мной нет кроме одной. Я хочу забрать Келли себе. За столько пережитых испытаний я заслужил хотя бы каплю радушности, так почему же ты, Келли, достаешься ему? Он тот, кто убил Би-Хана и лишил тебя единственного человека родной крови, а я тот, кто всегда был рядом с тобой, невзирая ни на что. Поддерживал, успокаивал, любил. Но ты выбираешь его? Скажи, что я не так делал? Я всегда старался защитить тебя, неважно от чего, главное — чтобы ты была в безопасности.       За всю жизнь я привык, что мне причиняют боль, она как будто стала залогом моего существования. В груди снова начинает безумно колотиться сердце, а может это бесится демон. Раз он не может выбраться, он толкает к действиям меня, и, боюсь, на этот раз я с ним согласен. Я ведь заслужил награду.       Чем Ханзо лучше меня? Он приносил в твою жизнь только страдания и горечь. Я часто задаю себе этот вопрос, но никак не могу найти ответа, перебираю все варианты, но в итоге только смеюсь над собой. Раз я сам не могу разобраться, может быть, ты сможешь сказать?       Сегодня очень спокойно в наших краях, нет ни резкого ветра, завывающего в ушах, ни метели, лишь волосы слегка припорашивает тихо падающий снег. Зато в душе у меня такой ураган, что, — я уверен — вырвавшись наружу, он мог бы разрушить здесь все. Я иду чуть позади тебя, топя ноги в снегу, больше не могу, да и не хочу ждать. Останавливаюсь и облокачиваюсь на ствол дерева, а из моей груди вырывается сдавленный вздох, который заставляет тебя остановиться и взглянуть на меня. В твоих глазах как всегда вижу тревогу, приятно знать, что хотя бы она принадлежит мне. — Томаш, что-то не так? — отлично, ты сама начинаешь этот разговор. — Келли, ответь, пожалуйста, — на твоем лице читается напряжение, возможно ты даже вздрагиваешь. Я сам не ожидал, что мой голос окажется таким низким и опустошенным, но сейчас меня интересует лишь мой вопрос, который не хуже твоего холода морозит душу. — Почему он, почему ты выбрала Хасаши, а не меня?       Ты наверняка озадачена моими словами, не ожидала, да? Видимо ты не торопишься отвечать на вопрос, тогда ладно, как хочешь. Мне надоело ждать, я выпрямляюсь и, возвышаясь над тобой в своем росте, обхватываю твои щеки руками и целую. Не понимаешь, что происходит? А я понимаю, столько лет потратил ради этого поцелуя, только внутри все также тяжело. Я чувствую, как губы немеют от холода, а следом уже на моей щеке остается след от твоей руки, и я будто отхожу от гипноза, понимая, что натворил. — Келли, послушай… — Смоук. Помолчи, — ты никогда не говорила так со мной. Голос слишком холодный, в нем нет ничего кроме разочарования. — Келли, я не хотел делать тебе больно, — делаю шаг навстречу, но ты только качаешь головой. — Нет, Смоук. Лучше тебе сейчас оставить меня. Не подходи.       Вот так вот. Ты уходишь, а остаюсь один. Опять. Бессилие растит убийцу, и вот к чему оно меня привело. Все это время я сам себя убивал надеждами и, похоже, совсем обезумел в погоне за желанным, забыв про все свои обещания и поставив крест на своей могиле.