7 причин

      Он сдерживает свои обещания на мизинце.       Атсуму хорошо умеет лгать.       Он «одалживает» вещи у Осаму, не собираясь их возвращать. Он списывает какую-то часть тестов по математике. Он говорит бесчисленным девушкам, что любит их для того, чтобы посмотреть, как они отреагируют — это его развлекает. Он часто пишет людям, что уже подъезжает, когда ещё только встал с кровати.       Ещё Атсуму не нравится чувствовать себя уязвимым.       Он говорит людям, что его день прошёл хорошо, даже если это был один из тех дней, которые закончились тем, что он плакал в подушку. Он ненавидит, когда соперники разбирают его на части во время игр. Он презирает, абсолютно ненавидит, людей, которые пристают к нему, чтобы выяснить, почему он расстроен, когда он явно не хочет говорить об этом.       К счастью, быть импульсивным лжецом, похоже, идёт рука об руку с возможностью выйти из любой ситуации, в которой он чувствовал бы себя слишком доступным.       Потом появилась ты, и теперь весь его мир словно перевернулся с ног на голову.       Всякий раз, когда ты спрашиваешь его: «Что случилось?» — он, кажется, не может остановить слова, которые срываются с его языка, и внезапно он выплёскивает то, что так старательно пытался удержать в себе. И хотя поначалу Атсуму это не беспокоило, в голове у него уже появлялось какое-то желание, от которого он никак не мог избавиться.       Он не мог солгать тебе. В конце концов, Атсуму рассказал тебе всё, начиная с украденной игровой приставки Осаму и заканчивая математическими тестами и почти всем, что он сделал плохого в своей жизни до этого момента. Мысль о том, что он не сможет заткнуться и перестать быть таким уязвимым рядом с тобой, пугала его.       Из-за укоренившегося страха оказаться слишком открытым с тобой, распустился цветок вынужденной лжи. Атсуму делал всё, что в его силах, чтобы держать язык за зубами в свои плохие дни, потому что не хотел, чтобы ты видела его слабым или полным неудачником. Все его дни будут хорошими в твоих глазах. У него никогда не будет таких дней, которые заставили бы его рыдать.       То есть до тех пор, пока ты не разработаешь систему, которая разрушит все стены, которые он так тщательно возводил.       — Как прошел твой день? — Сюспросишь ты, когда его ноги будут двигаться немного медленнее, чем обычно, а плечи будут сутулиться.       — Хорошо, отлично, — резко отвечает он.       — Честно-пречестно? — вытягиваешь мизинец правой руки.       Только тогда он, наконец, сломается и расскажет тебе правду о том, что его тренировка была ужасной, как он провалил тест, как он и Осаму попали в неприятную драку. Это ошеломило его — степень твоего влияния на то, что он сделал и чего не сказал. То, как ты можешь заставить произнести эти слова, не прикладывая особых усилий.       Атсуму знал, что у тебя не было никакого злого умысла. Ты просто хотела помочь своему другу, вот и всё. Как бы то ни было, это не давало ему покоя. Это желание вернулось, и он снова начал изливать тебе свою душу.       Впоследствии, обещание на мизинце стало жестом, предназначенным исключительно для важных дел.       Стоя в стороне, пока часы отсчитывают время до начала матча, ты подзываешь Атсуму к себе. Он бросает волейбольный мяч и подбегает к тебе.       — В чём дело? — спрашивает он, недоумевая, почему ты вообще здесь оказалась. Их матч с Академией Итачияма скоро должен был начаться.       Твой взгляд задерживается на том, как его левая нога волочится по полу, и как она подпрыгивает с меньшей силой, чем правая.       — Ты повредил колено, — ты указываешь, так будто это не нога, прикреплённая к его собственному телу.       Если бы это был кто-то другой, Атсуму бы опроверг эти слова. Но когда он смотрел тебе в глаза, слова вылетали быстрее, чем его мозг был способен сформулировать какой-либо ответ.       — Я повредил его вчера вечером, пока мы тренировались, — признается он, к своему собственному удивлению.       Ты неодобрительно качаешь головой, глядя на своего друга.       — Я принесла твой бандаж. Я подумала, что тебе он понадобится, но ты был бы слишком упрям, чтобы принести его самостоятельно. — Говоришь ты ему с притворным безразличием. Сунув руку в сумку, ты немного повозилась, прежде чем вытащила знакомый белый бандаж.       Атсуму был совершенно потрясён.       — Ты не должна была делать этого для меня, — он смущённо отводит взгляд в сторону, — но спасибо.       Со вздохом ты усаживаешь его на скамейку и опускаешься на колени, чтобы закрепить его вокруг левого колена. Атсуму мог бы сделать это сам, но он наслаждается прикосновениями твоих пальцев к его коже. Когда бандаж натянут, ты проверяешь, чтобы убедиться, что он не ослабнет. Ты помогаешь ему встать на ноги и протягиваешь мизинец, чтобы он зацепился.       — Обещай мне, — Атсуму бросает на тебя странный взгляд, будто ты говоришь на другом языке, — обещай, что не будешь давить на себя слишком сильно и причинять ещё больше вреда, чем уже причинил, — закончила ты.       Атсуму что-то ворчит себе под нос, хотя знает, что должен последовать совету. Блондин нерешительно сцепляет ваши мизинцы вместе и слегка сжимает:       — Хорошо, обещаю, — бормочет он.       Игра была напряжённая с самого начала. Итачияма — умелая команда, которая никогда не колеблется и постоянно ломает любые блоки, построенные Инаризаки. Раздражение на лице Атсуму заметно уже к концу первого сета, который они проиграли.       Ты замечаешь, как он начал прихрамывать ещё сильнее, чем в начале, и тебе хочется крикнуть ему, чтобы он немного посидел. Свисток обрывает тебя, и ты падаешь обратно на своё место на трибунах.       В то время, как остальная часть команды поворачивается, чтобы вернуться на площадку, Атсуму ненадолго задерживается. Ваши глаза встречаются, и он бросает на тебя взгляд, который говорит: «Я знаю, хватит придираться ко мне». Ты чувствуешь облегчение, охватывающее твоё тело, когда он остаётся, чтобы поговорить с тренером, пожилой человек кивает. Пока Атсуму поворачивается, чтобы вернуться назад, их тренер окликает другого игрока и садит его на скамейку запасных, чтобы он был готов заменить блондина-близнеца.       Ты нежно улыбаешься Атсуму, когда он выходит из строя через 10 минут, когда его прыжки становятся слабыми, и он вздрагивает каждый раз, когда приземляется. Как бы он не был раздражён, он не может не улыбнуться в ответ.       Он не может лгать тебе. И особенно он не может допустить того, чтобы ты беспокоилась и нянчилась с ним. Даже если это означало не выходить на площадку, чтобы ты успокоилась.       Атсуму морщится, когда поворачивается к тебе спиной. Его пальцы обхватывают край металлической скамьи, когда он пытается вдохнуть. Это день, когда он понимает, что зашёл слишком далеко.       Он даже не помнит, когда впервые почувствовал это. Когда же всё изменилось? Это было в тот день, когда ты провалила тест, и он повёл тебя за мороженым и содовой? Было ли это время, когда ты сидела с ним, чтобы вытирать его пот и слезы, не говоря ни слова? Была ли это та ночь, когда он мог видеть всю вселенную, плавающую в твоих глазах?       Такое ощущение, что так было всегда. Может быть, это было, когда вы впервые заговорили. Или в первый раз, когда он услышал твой смех, такой искренний и яркий, что готов был расплакаться.       Атсуму нырнул слишком глубоко для своего же блага, и теперь он тонет, потому что, чёрт возьми, он так влюблён в тебя, и он, чёрт возьми, знает это.       Тупая боль в груди пересиливает жгучую боль в левом колене, и Атсуму чувствует себя беспомощным, когда его тянет вниз, в подводные глубины тебя — его лучшего друга и его первой любви.