***
Не стоит винить ребенка за то, что он боится темноты. Настоящая трагедия – это когда взрослый человек боится света.
Платон
***
-Нет?..- Ват понуро опускает плечи. -Нет. -Нет…- эхом повторяет гитарист.- А очень жаль! Сарават натягивает на ноги чистые носки, зачесывает пятерней волосы к затылку и опять поворачивается к Шайну: -Почему? Ребенок чуть хмуро сводит бровки и закусывает губу. -Там комочки,- его вид такой-такой суровый и грозный, а прилипшая к щеке и рукам каша настолько нелепы, что этот ребенок вызывает лишь умиление своим сонным негодованием. -Но комочки это просто не растворившаяся каша - ты можешь ее прожевать,- Ват тепло улыбается серьезному личику, подгибая под его вытянутые ножки одеяло. Мальчик хмурится и, воспользовавшись моментом, обвивает маленькими ручками шею Вата, не выпуская его из объятий. Сарават замирает, боясь спугнуть момент. -Папа готовит очень гадкую кашу,- шепотом говорит ему мальчик, будто секретом делится.- Я не могу это кушать… Ват тянет повисшего на нем ребенка, усаживая к себе на ноги и стирая мазки каши с изюмом. Шай пытается увернутся от руки и одновременно с тем столкнуть тарелку с кашей к поджидающей на ковре собаке. -Маленький хитрец!- чуть ухмыльнувшись, восклицает Тайн, с родительской ловкостью подхватывая уже падающую тарелку.- На прикуску, нет там никаких комочков,- он протягивает сыну рисовый десерт в форме рыбки и поворачивается к “гостю”:- А тебе стоило бы понять, что ребенок - не взрослый. Если будешь пытаться, достучаться он не поменяет своего решения так легко!.. Тайн обрывается на середине своей тирады, когда Саравай наинаглейшим обазом притягивает его к себе и обнимает за талию. -Ты так говоришь, только потому что он - твоя копия,- Типакорн уже собирается возражать, ровно как сын, гневно сводя брови,- с твоим характером. Ват совершенно по-школьному невинно целует парня в лоб, вгоняя свою жертву в краску. Шайн сидит с раскрытым ртом, наблюдая за незнакомой ему раньше картиной. Ват усмешается, показывая ребенку язык. А Тайн лишь, чувствуя себя неловко перед сыном, сказав ребенку что-то про неправильно надетую футболку, скрылся в душе. -Вау… Восхищенный вздох мальчика теряется где-то в смехе Сравата.***
Тайн смотрит на “своих” мальчиков, уже в мыслях сворачиваясь в тошнотворных спазмах. Ну серьезно, кто называет так людей? Видно старший Типакорн сошел с ума. Но не улыбнутся - не получается. Шайн не привык к такому вниманию - его поведение как скачущий график. Он хочет чтобы Ват с ним нянчился, рад видеть его по утрам и всегда знает, что тот послушает его бредни про детский сад. Но когда тот же самый Ват берет его на руки, целует перед сном, прямо как папа, или предлагает посадить к себе на плечи, чтобы лучше рассмотреть выступление в детском парке, ребенок смущается. Тайн усмехается, ощущая странное чувство тепла где-то в животе и груди. Вот его сын что-то мямлит про этот концерт в парке, стесняясь согласится на предложение гитариста о плечах. Вот Сарават опять воспринимает его слишком серьезно, беспокоясь, что сказал что-то не то. Вот он наклоняется, чтобы спросить, а Шайн смущенно отводит и переводит взгляд на свои зеленые сандалики. Внутри ребенка - тихая паника - ему “хочется и колется” А Тайн до безумия сочувствует сыну. Кому, как не старшему Типакорну понимать, что такое выбор между тем что хочется и более-менее выглядит адекватно? Быстрый щелк его айфона, и Тайн запечатлил момент. Он даже не просмотрит сейчас фотографию: она все равно вышла хорошей, как минимум потому что на настоящей эмоции. Он не успевает уйти в свои мысли, как ему в руки, откуда-то сверху, впихивается огромное облако сладкой ваты. У Шая руки неприемлемо липкие, а зная его, сейчас пойдет в песке копаться еще все и размажется. -Ну ты и чучело,- говорит он тепло и смотрит на широченно улыбающегося сына. Все-таки забрался на плечи. -Он хотел на детский поезд,- буднично, и от этого как-то волшебно, говорит Сарават.- Скоро поедет по второму кругу,- вглядываясь деревья парка развлечений, поведал музыкант. -Пойду открою тебе билетик?- с улыбкой спрашивает мужчина, задирая голову к Шаю. Тот, прочувствовав намек, покорно слазит и бежит к папе на колени. Ват скрывается в очереди. -Чего такой довольный?- целуя сына в потную от бега и стоящей воскресной жары макушку, спрашивает Тайн. Ребенок только сильнее улыбнулся, начиная теребить край яркой футболки. -Дядя Ват сказал, что у меня самый класивый папа,- хихикая признается Шайн и добавляет:- Только ты не говоли, что я тебе сказал, это секлет. Тайн тоже улыбается чему-то своему, доставая и открывая для мальчика воду. Он уже может увидеть приближающуюся фигуру Вата, с черным гитарным чехлом и от этого становится как-то не по осеннему тепло.***
Он с какой-то тревожностью отводит мальчика на маленький, полный таких же веселый детей, поезд, а потом сразу несется к Тайну. Типакорн вскакивает с удобно устроенной в тени скамейки. Его свободная рубашка колышется на ветру, и он с тоской заглядывает в почему-то тревожные глаза. -Что-то случилось?- Ват вздыхает. Он отвечает не сразу, лишь аккуратно берет ладонь Типакорна в свою, более мозолистую и широкую. Будто заранее прощение просит. -Мэн звонил…