***
Вы никогда не пересечете океан, если не наберетесь мужества потерять берег из виду.Христофор Колумб
***
-Смотри, сейчас мы возьмем твои задания из садика и начнем их делать, так?- Смотря на сонного субботнего ребенка, поинтересовался Ват.- Где папка с заданиями? -Она сама появится!- Взмахнул руками ребенок. Сарават в умилении склонил голову.- Папа всегда садится ко мне, а задания уже в на клавати…- Задумчиво протянул Шайн, оглядываясь сторонам кровати. -Давай спросим у папы?- Подхватывая младшего Типакорна под руки и подбрасывая звонко смеющегося малыша, Сарават двинулся на кухню, откуда уже вовсю пахло беконом и омлетом. -Омлетик!- Потянулся растрепанный сын к такой же растрепанной фигуре, которая звонко чмокнув его в щеку, аккуратно положила в раскрытый рот кусочек омлета. -А мне?- Состроив грустную рожицу, спросил Сарават, пока Шай гладил его по волосам - успокаивая что-ли? -Вот,- Запихивая в свободную, не занятую Шаем, руку тарелку с завтраком. Сарават цокнул языком на очередную отстраненность Тайна, но все равно улыбнулся, усаживая мальчика в детский стульчик.- И тебе,- Более ласково проговорил Тайн, ставя перед ребенком пластиковую тарелку с едой. -А, Лэкки!- взвизгнул ребенок, когда что мокрое лизнуло его пятку. -Он уже поел,- Губы старшего Типакорна тронула нежная полуулыбка. Сарават хмыкнул. -А дядя Ват теперь живет с нами?- С интересом спросил Шайн, прослеживая смущенные лица двух мужчин. Типакорн попытался спрятать смущение от такого беззаботного высказывания сына. -Я… Нет, не думаю, Шайни…- Немного нервно протянул Тайн, открывая окно.- У дяди Вата есть свой дом, ты не можешь заставлять его жить с нами… -Он мошит жить у меня… В комнате,- Жуя, настаивал ребенок. Сарават рассмеялся, смотря на очаровательно покрывается розовыми пятнами лицо Тайна. Типакорн бросил на гитариста гневный взгляд, отворачиваясь к сыну. -А почему это мы говорим с набитым ртом?- Немного гневно спросил молодой отец. Музыкант продолжал посмеиваться.- Вон дядя Ват, смеялся с набитым ртом, ты ведь не хочешь чтобы люди пугались тебя и твоих манер как его?- Обращался он к сыну, но сразу становилось понятно, что язва обращена в обиду Сарвату. Шай помотал головой, принимаясь за еду уже в тишине.***
Наступивший уже субботний полдень не принес свежести, и ни один из находящихся в квартире людей не решался выходить под знойное солнце. И Ват был чертовски благодарен погоде, ведь возможность проводить выходные с этой семейкой казалась ему более чем прекрасной. Глава маленькой семьи решил принять контрастный душ, оставляя Вата, Шая и Рэкки одних - это и была его роковая ошибка. Выходя из ванной комнаты, взору его предстал полнейший хаос - вся кухня была в муке и кусочках шоколада. По помещению носился пес, подбирающий упавшие со стола куски теста, на же том самом столе сидел в своей раньше синей, а теперь белой из-за муки, домашней майке Шайн, а руководил этим всем Сарават, измазанный в тесте, шоколаде и еще каких-то субстанциях. Тайн, с раннего детства приученный держать эмоции под контролем, спокойно кашлянул, привлекая к себе внимание поглощенных “работой” поваров. -О!- Весело воскликнул Шайн, в то время как Ват смотрел до милого виновато.- Папа, смотри!- Мальчик протянул отцу руку, измазанную в чем-то, отдаленно напоминающем тесто для лепки нежно коричневого цвета. Только очень липкое. С комками. -Эм… Очень красиво!- Немного кривясь, говорил Тайн.- И что же вы готовите?- Поворачиваясь к Вату, спросил Типакорн. Сарават повернулся к духовке, открывая ее, тем самым выпуская в кухню огромный клуб дыма, сопровождающийся запахом горелого. Рэкки сразу же выбежала из-под стола, направляясь в другую комнату, Шайн зарыл перемазанный ладошкой нос с громким хлопком, а Тайн открыл окно. Уже через мгновение, желающий показать свое творение Сарават, деражал противень, с весьма не презентабельными угощениями. Тайн наклонился чтобы рассмотреть. -Это угли? Вы решили приготовить уголечков?- Хихикнул Тайн, смотря на наигранно оскорбленного гитариста. Тот гордо задрал голову и отвернул от Тайна противень, будто защищая продукты. -Между прочим, первая попытка - всегда провальна!- Складывая огарки в глубокую тарелку, с видом гения вещал Ват. Тайн засмеялся, а Шайн слушал и смотрел внимательно -воспринимая все всерьез. -Но дядя Ват сказал что мы готовим печенье,- Растерянно пробормотал Шайн, откладывая кусок теста.- Мы готовим уголечков?- Совсем по-взрослому серьезно спросил ребенок, заглядывая мужчине в глаза. Сарават растерялся, но отец со стажем видно разбирался лучше. -Если ставить духовку на максимальную мощность, ваше печенье быстрее не приготовится, и сахара меньше надо,- Стирая со щек ребенка муку и разводы теста, наставлял их Тайн.***
Фломастеры истерично царапали по бумаге, выводя немного кривую фигурку гитариста. Шайн с небывалым усердием вырисовывал держащего гитару мужчину уже добрых десять минут, за которые Ват не смел поменять позицию рук. И хоть ребенок искренне верил что мужчина не замечает процесса рисования, но руки музыканта чертовски затекли. -А если бы я был девочкой, как бы вы меня назвали?..- Чуть неуверенно спросил Шайн. Типакорн удивленно приподнял бровь, чувствуя что в вопросе ребека не было интереса. -К чему ты клонишь, Шай? И кто это “вы”?- Раскусил сына пьющий кофе Тайн. Мальчик отложил фломастер, а сидящий рядом Сарават перестал настраивать гитару. -Ну… Фон рассказывал, что у всех обязательно есть два родителя - мама и папа…- Мальчик пожевал губу.- У Тина два папы, а у мальчика со старшей группы две мамы и еще папа.- Шай прятал взгляд, чувствую что папа становился как дедушка - холодным и четким. -Тебе доставляет дискомфорт факт того, что у тебя один родитель?- Настороженно спросил мужчина, все силы отдающий на то, чтобы его ребенок чувствовал себя таким же как все. Шайн, понимая, что свернул не туда. -Нет! Просто… -Просто? -Просто Фон спросил у меня, а потом рассказал всем, и все они…- Ребенок стыдливо опустил взгляд. -Смеются над тобой?- Расстроенно закончил Тайн. На его лице отражалась такая же разбитость как и у Шая. Мальчик кивнул, не осмеливаюсь поднять на отца взгляд. -Я просто подумал… Дядя Ват, он же мог бы… -Тебе пора спать.- Решил оборвать разговор Тайн, со звоном ставя чашку на блюдце.- Мы поговорим об этом завтра. Спокойной ночи, малыш. Шайн послушно встал, поцеловал на прощание Тайна, а потом более нерешительно Вата и удалился в свою комнату. Сарават ощутил себя крайне лишним в этой ситуации. Типакорн устало помассировал переносицу, а его шепот рассек тишину будто плетью. -Я облажался, Ват,- Гитарист отложил музыкальный инструмент, смотря на легко вставшую и удаляющуюся в кухню фигуру. Следовать за ним было единственной, и наверняка верной, мыслью. Мозолистая рука мягко легла между лопатками, повернутого спиной к Вату, Тайна. Голова молодого отца была пущена, плечи напряженно сжимались, а спина под рукой еле уловимо подрагивала. Упертые в столешницу ладони были поставлены по обе стороны от сгоревшего печенья, и Ват на секунду задумался о том, как быстро настроение этого дня изменилось. И, что странно, он был полностью готов выслушивать все будь то крики или жалобы Тайна, ведь по поведению этого самого Типакорна, гитарист принес в их семью столько же пользы, как и это сгоревшее печево. -Ват, я ведь так стараюсь, так стараюсь…- Голос был надломленным, не далеким от плача, но шестерни раздумья о том чтобы доверится и рассказать все Вату или остатся тем самым “ты можешь пытаться добиться меня, но тебя до меня, как до луны” прямо жужжали у молодого отца в голове. -Шайн - он все что у меня есть…- И слезы таки послышались у него в голосе, а напряженные руки закрыли наверняка красные глаза, будто пытаясь спрятать их хозяина ото всех проблем. Ват бережно развернул его за те самые руки к себе, и нежно обнял, наконец понимая, что Тайн таки ниже его на пол головы. Трясущиеся тело прижалось в его ключице.- Я все положил для того, чтобы он был счастлив, чтобы никогда не чувствовал этого блядского одиночества… Я его так люблю, он - вся моя жизнь, а я не могу дать ему простого удовлетворения родительской любви… Гитарист, переживая всю эту горечь вместе с Тайном, сжал его сильнее, а тот почти повис в его руках. -Я ведь делаю все: он занимается любимым делом, у нас есть загородный дом, я провожу с ним все свободное время, беру все возможные отгулы, он даже часто ездит со мной на работу… Но я не выношу этого, я так хочу чтобы он был счастлив в своем детстве. И ему не достаточно... - Соленые слезы с бесконечной скоростью мочили майку музыканта.- Я думал что справлюсь, но нет. Он ведь заслуживает лучшего, так черт возьми - почему я не могу дать ему этого!.. Он мой единственный родной человек…- Дрожащие руки сжимают мокрую ткань, и Сарават позволяет Тайн такой выброс эмоций.- Я не тяну… Я думал что могу, но нет… Знаешь, ведь когда Пэр ушла - я был еще совсем зеленый, я даже спрашивал у Шая, искал в его глазах одобрения на все. Я думал что проверяет, как я нагрел бутылочки, или заваривал смесь… Мы были на одном уровне, и ничего не знали. Я был мальчишкой, такой окрыленный любовью и желанием счастливой семьи... - Из горла горячо вырывались всхлипы, но на сердце становилось подозрительно легко.- Я растил его так, чтобы он не привязывался так же слепо к людям. А этот ребенок кинулся к первому встречному со всей душой… Так еще и ухажеру бросившей матери... Он видит в тебе второго родителя, Ват. Он так глупо привязался к тебе… Сарават не понимал что чувствует, ведь если бы Тайн только знал как он сам к ним привязан, но блять, Типакорн говорит это с таким отчаянием, что гитарист невозможно сильно хочет поддержать мужчину в этом марафоне слез, разрыдавшись прям тут. Из открытого окна доносились далекие звуки ночного города: где-то во всю мощь сигналила машина, из соседнего дома бухала размеренная музыка, гул трамваев и метро, разговоры студентов и еще что-то отдаленное, расстаются лишь тихим плачем Тайна, который точно устал тащить на себе все это дерьмо. -...И черт бы тебя побрал Ват, я тоже…- Тайн порывисто вздохнул, а потом мученики долго выдыхал.- Я тоже к тебе привязан. Зеленый свет был дан.***