Я — Драко Люциус Малфой

      8 января.       Я думал, что Грейнджер решила помириться, иначе к чему был этот странный подарок. Ждал, что она прекратит общаться со своими дружками-неудачниками. Знает ведь, что иначе я не стану с ней разговаривать. Но она и не думала. Всё осталось так же, как и было. Они втроём приходят в Большой зал, а если Грейнджер появляется одна, обязательно притаскивает какую-нибудь книгу и начинает им что-то объяснять.       Раньше Поттер и Уизли сразу раскисали, зевали от скуки, а теперь так внимательно слушают. Противно до тошноты. Такое ощущение, что эти трое что-то замышляют.       И мне совершенно непонятно, зачем тогда Грейнджер подарила мне этот шар? Чего она хотела? Мне кажется, она должна же была что-то сказать, объяснить, но даже не пытается, никогда не смотрит в мою сторону ни в Большом зале, ни на уроках, ни в свободное время.       Я два дня подряд приходил на стадион к пяти часам вечера. Брал метлу, тренировался. Это, конечно, было глупо. Она так и не пришла. Может, не видела, что я там. Или ей всё равно?       Тогда я вообще ничего не понимаю! Достала эта Грейнджер со своим непонятным поведением!       12 января.       Это была отличная идея, взять с собой снитч в Хогвартс. Мне его на Рождество подарили. Уверен, он гораздо лучше, чем школьный. Золотой, такой красивый и быстрый. Это ничего, что пока я с трудом могу его поймать. Уверен, если буду тренироваться каждый день, обязательно стану лучшим ловцом. Я покажу этому выскочке Поттеру настоящую игру.       Я иногда вдруг понимаю, пока летаю над стадионом, что внимательно осматриваю окрестности. Сердце замирает, если кто-то идёт в мою сторону. А потом такое разочарование. Это кто угодно, только не Грейнджер. Но всё равно. Это была хорошая идея — тренироваться по вечерам.       Неприятно осознавать, что я, как полный болван, до сих пор жду, что она придёт. Осознавать, что с ней было интересно, весело. Она, может, и не такая умная, как я, но всё равно умнее, чем Винс, Грег и даже Пэнси.       18 января.       Лучше бы она не приходила. Лучше бы вообще никогда её не знать!       Я летал над стадионом, когда увидел приближающуюся Грейнджер. Я чуть с метлы не свалился от волнения. Она остановилась у входа и просто стояла, оперевшись на метлу. Я продолжал тренировку, пока не поймал снитч, наверное минут за десять. Поймал бы раньше, если бы не отвлекался всё время. Её кудри были собраны в хвост, а на ушах пушистые красные наушники, странная магловская куртка и голубые штаны. Она точно пришла на тренировку.       Опустился вниз, не спеша отправился к выходу, а она вдруг пошла навстречу. Я так сильно сжал древко метлы, думал, сломаю себе пальцы. Каждую секунду ждал, что она что-то скажет. Но Грейнджер молча прошла мимо. Я так разозлился, что просто остолбенел. Потом обернулся, а она, как ни в чём не бывало, положила метлу на землю, и совершенно спокойно произнесла:       — Вверх.       Метла послушно влетела в её ладонь, и Грейнджер перекинула через неё ногу.       Я просто кипел от злости! Даже не понял, как оказался возле неё и громко спросил:       — Ничего не хочешь сказать, Грейнджер?       Она чуть склонила голову набок и взглянула прямо в глаза, и я почувствовал, как в груди всё сдавило. Казалось, я не дышу.       — Вообще-то, — деловито начала она, — у меня есть предложение. Раз тебе нравится здесь тренироваться, мы должны установить расписание, чтобы друг другу не мешать. Ты приходишь к пяти, я к половине шестого. Тебя устроит?       У меня пропал дар речи. Ушам своим не верил, но быстро опомнился.       — Это всё? — воскликнул я. — Ты это хотела сказать?       — По правде говоря, я совсем ничего не хотела говорить, но, раз ты спросил…       — Ты что, больная, Грейнджер? — усмехнулся я. — Думаешь, это смешно?       Она прищурилась, слезла с метлы и встала в свою излюбленную позу: левая рука на поясе, вторая опирается на метлу, воткнутую в землю.       — Что тебе надо, Малфой? — наконец устало вздохнула она. Как же это взбесило!       — Мне? Ничего! — громко сказал я. — А вот тебе точно от меня что-то надо. Меня дешёвыми подарками не купишь!       Она ухмыльнулась, и я понял, что сморозил глупость, но поздно.       — И сколько же стоит твоя дружба, Малфой? — невесело заговорила она, а я уже не мог смотреть ей в глаза. — Не знаю, что ты там подумал, но это был… просто подарок, как другу. Я ведь… не отказывалась дружить с тобой. Это ты так решил. Но за это время поняла, что тебе всё это ни к чему. Ждёшь, что я предам друзей? Этого не будет.       — Плевать мне на твоих друзей, — прорычал я. — И на тебя тоже… плевать.       — Значит и не было никакой дружбы. Забудь. Только давай договоримся, ты в пять, я в пять тридцать. Мне тоже нужно тренироваться. Кстати, у тебя очень хорошо получается.       — Да пошла ты… — прорычал я. — На твоё мнение мне тоже плевать!       Грейнджер опустила глаза, и её губы дрогнули. Она крепко стиснула их, а потом снова взглянула мне в глаза и гордо приподняла подбородок, но в глазах блестели слёзы.       — Верни мне шар, раз он тебе не нужен, — спокойно сказала она.       И злость заставила меня ответить:       — Нет твоего шара. Я его разбил. Хотел посмотреть, как он разлетится на мелкие осколки.       Как же я пожалел! В ту же секунду! Но пути назад не было. Её брови дрогнули, но она не моргая смотрела на меня, а я не мог отвести взгляда. Это было так ужасно, что хотелось сейчас же сказать, что соврал и хочу быть её другом и что всё слишком сложно. Я видел, как слёзы высохли в её глазах, как она глубоко вздохнула.       — Моё время, Малфой, — дёрнула она плечом и положила метлу на землю. — Вверх.       И я просто ушёл. Развернулся и ушёл. Вышел со стадиона, свернул за угол и стоял там минут пять. В груди давило, в горле, словно застряло что-то. Я не мог уйти, ноги не слушались. И я осторожно заглянул на стадион. Сначала не увидел её ни на заснеженном поле, плохо освещённом несколькими факелами, ни в воздухе. Стало ещё тревожнее, я чуть прошёл вперёд. Грейнджер сидела на самой первой скамье трибун, низко склонив голову, и плакала. Мне хотелось умереть. Наверное. Я просто не знаю, как это. Но казалось, что хотел именно этого, чтобы никогда не видеть, как она плачет.       Она права. Я предатель. Это я всё испортил. Если бы не эти её мерзкие дружки, мы могли бы летать вместе наперегонки, разговаривать про новые заклинания, смеяться над тем, что нас больше всего пугает — над плохими оценками, ведь она так боится профессора Макгонагалл, а я отца.       Я не плакал раньше. Никогда. Может быть давно, когда был маленьким. Но я плакал, когда уходил со стадиона. Ничего не мог сделать. Слёзы сами лились, только успевал стирать их рукавом своей мантии. Раньше меня смешила фраза «разбитое сердце». Всегда представлял сердце в виде глиняного горшка, в который бросили камнем. Он сначала трескается, а потом осыпается крупными кусками. Это не смешно. Это больно. Никто об этом не узнает, никто не поймёт, что у Драко Малфоя может быть разбито сердце. Она ещё увидит, каким сильным я могу быть.       Я смотрю на крохотные белые снежинки, оседающие на Рождественскую ель, засыпающие разноцветные подарки, и убеждаюсь, что сделал правильно. Так ей будет легче меня ненавидеть. Всё равно нам нельзя дружить. Это закон — чистокровный и гр маглорождённая не могут быть друзьями.       20 января.       Опять я не мог спать. Достало это. Но теперь всё наладится. Грейнджер выглядит так, как будто ничего не произошло. Она болтает со своими мерзкими дружками, улыбается, как ни в чём не бывало.       И ладно. Значит, не так уж она и расстроилась. Так и знал, что я ей не нужен. Наверное, просто из-за своего дурацкого шара расстроилась. Не буду больше даже смотреть в её сторону. В конце концов всё равно ничего бы не вышло.       И вообще, Майлз Блетчли, с третьего курса, сказал, что заметил мои тренировки на стадионе. Говорит, если буду стараться, в следующем году возьмут в команду. Это круто. Теперь-то я точно уверен, что не зря прихватил с собой снитч. Буду уходить со стадиона за пять минут до появления Грейнджер, и больше мы не будем встречаться. Не хочу видеть эту предательницу.       А ещё мне кажется, что Пэнси уж очень много со мной болтает. Раньше я её как будто не слышал. Вроде есть, а вроде и нет. У неё, конечно, есть подружки, Дафна Гринграсс, толстуха Булстроуд, но она в Большом зале всё время садится рядом со мной и обязательно что-нибудь спрашивает или рассказывает. Тоже видела меня на стадионе, восхищается тем, как я летаю. Пусть Грейнджер видит, что и у меня полно друзей. Винс и Грег вообще, как запасные руки. Если бы я захотел, и шнурки бы мне завязывали. Ходят за мной, как на привязи. Их папаши так лебезят перед моим отцом, надо видеть.       Только в библиотеку их с собой брать бесполезно. Грег в тот раз так захрапел, что мадам Пинс чуть ли не за шиворот выставила его за дверь. Так что я уже и не рискую. Хожу один. И кстати говоря, слишком уж туда зачастили Поттер и Уизли. Раньше одну Грейнджер там и видел, а теперь втроём сидят, перешёптываются. Нет, я уверен, они точно что-то замышляют. И я выясню, что именно. Обязательно!