Я — Драко Люциус Малфой

      20 ноября.       Как оказалось, способов путешествовать во времени совсем мало. Я бы сказал, он лишь один, более-менее проверенный и надёжный. Это Маховик времени. Грейнджер права, это очень серьёзная привилегия и ответственность. Поскольку нужно соблюдать массу строгих правил при его использовании. Министерство Магии не раздаёт Маховики всем подряд. И я сделал для себя единственный вывод. Грейнджер — особенная. На самом деле, а не потому, что мне так казалось. Боюсь, если бы мне в руки попалась такая штука, я бы таких дел наворотил!       История Магии говорит о случаях исчезновения волшебников, потерях памяти и многих других необъяснимых явлениях, включая внезапные появления перемещавшихся во времени людей совсем не там, где они должны были быть.       Когда я только догадался, что Грейнджер путешествует во времени, мне казалось, что это то, чего я хочу больше всего на свете — что-то изменить в прошлом. Я бы не грубил ей, не обзывал, может быть даже… не стал бы следить за ней на первом курсе?       Нет. Это плохая мысль. Когда я об этом думаю, становится так хреново! Я бы всё отдал, чтобы быть с ней, тайком или открыто, неважно. Но, к сожалению, у меня нет возможности перестать быть Малфоем, или чтобы она перестала быть маглорождённой.       Мы не общались всё это время, после разговора в башне. Но она не задирает больше нос, когда проходит мимо. Грейнджер опускает глаза, если вокруг полно народа, и прямо смотрит на меня, если рядом никого нет. Но поговорить я не решаюсь. Не знаю, что на меня нашло. Нападает что-то, чего я раньше не испытывал. Это не страх, это… особое волнение. Трепет. Наверное, так это называется.       У нас много тренировок. В начале декабря играем с Когтевраном. Уверенно могу сказать, что я в отличной форме, да и вся команда. Парни настроены по-боевому. Интересно, Грейнджер придёт на игру? Обычно весь Хогвартс собирается. Волнуюсь немного. Прошлый год для меня был неудачным, надеюсь, реабилитируюсь. Только бы отец не явился. От его «поддержки» только хуже. Мне кажется, что я лягушка на разделочной доске для препарации. Уже предвкушаю рождественские каникулы…       Не будем о грустном.       Паркинсон странно себя ведёт. Не пойму, на что она дуется. Перестала со мной разговаривать. Ладно, она больше времени проводит в компании Дафны, Миллисенты, Крэбба и Гойла, пока я пытаюсь учиться, никто распоряжений отца не отменял. Он чуть ли не каждую неделю пишет мне очередные нотации, а мама лишь делает маленькую приписку к его лекциям. Так, ну точно, уже готовлюсь к каникулам.       Мне кажется, Пэнси всё-таки нравится Гойл. Иначе чего бы она стала с ним так много времени проводить. Правда, что-то он от этого не выглядит счастливее. Только ещё угрюмее стал. Не поймёшь его. Надо бы с ним поговорить, да только к вечеру у меня уже сил не остаётся — уроки, тренировки, библиотека. Грейнджер занимает все мысли. Я даже не замечаю, как время пролетает, когда думаю о ней. Сплю как убитый, даже храпа этих троллей не слышу. Короче, пока не поговорю с Грегом, не пойму, что там у них творится. На уроках, на переменах, в Большом зале мы всегда вместе, нормально общаемся, а вот Пэнси. Ладно. Неважно.       Кстати. Я зачаровал стеклянный рождественский шарик. Теперь он светится в темноте, когда мне надо. Случайно наткнулся на это заклинание, когда искал информацию о Маховике времени. И зачем я сказал Грейнджер, что разбил его? Вот ещё одна ошибка, которую я исправил бы, если б мог попасть в прошлое. Как я хочу забыть её слёзы. Знаю, теперь она совсем другая, наверное, Грейнджер разучилась плакать. Она теперь не такая маленькая и слабая. А мне иногда хочется, чтобы она была той крошкой — милой, наивной, открытой. И я приложил руку к вырастанию её колючек. Теперь уже ничего не исправишь, Маховик времени тут не поможет.       25 ноября.       Гойл — подлец. Я проснулся от тихого хрипящего зова.       — Драко, спишь?       — Уже нет, — проворчал я. — Чего надо?       — Винс! — просипел Грег. В ответ раздался смачный храп.       — Гойл, какого хрена? — простонал я. — Всё тело ломит от тренировки, хиромантия перед глазами…       — Тебе нравится Пэнси? — внезапно прохрипел он.       — Грег, ты больной?! — воскликнул я и тут же прикусил язык, потому что Винс заворочался. Я приподнялся на локте и зашептал. — Я тебе уже отвечал на этот вопрос, что за хрень?       — Ты честно отвечаешь? — подозрительно спросил он.       — О-о-о! — протянул я, валясь на подушку. — Какой мне смысл врать, Грег? Пэнси нормальная девчонка… была. Не знаю, чего она там придумала, но она со мной уже месяц не разговаривает. Я думал, мы друзья.       Гойл молчал.       — Это всё? Вопросов больше нет? — ехидно спросил я.       — Не знаю, — проворчал Грег.       — Слушай, чего ты нудишь? — я снова приподнялся, нашёл в темноте его силуэт, сидящий на кровати, свесив ноги. — Вы с ней, вроде, дружите? Или нет? Не пойму, чего ты не доволен? Чёрный ходишь, хуже дементора.       — Да она со мной общается, чтобы тебе досадить! — злобно прохрипел Грег, и у меня челюсть отвалилась, и внутри всё вспыхнуло.       — Че-е-его?!       — Не нравлюсь я ей. Я же вижу, не идиот!       — А я тут при чём?! Не надо меня впутывать в ваш роман! — возмущённо шипел я.       — Я знаю! Потому и говорю, — психанул он. — Уже устал всё это в себе держать!       До меня только сейчас стало доходить, что происходит. Пэнси всегда была со мной такой внимательной, общительной, а после моей выходки с Гринграсс надулась. Решила крутить мозги Грегу, чтобы я приревновал. Ну и жуть! Я — её?! Блин, да я её воспринимал не более чем друга, никаких намёков, ничего! А она так с моим другом поступает! Просто нагло им пользуется.       — И кто тебе глаза открыл? — вздохнул я.       — Миллисента Винсу проболталась, что на самом деле Пэнси ты нравишься, а я…       — Так! Вот теперь закрывай рот и слушай меня! — я сел в кровати. Грега не было видно в темноте, но оно и к лучшему. — Завтра же ты её пошлёшь.       — Чего? — недоверчиво выдохнул Гойл.       — Не знаешь, как это делать? — усмехнулся я. — Она ведь уже тебя послала однажды, сделай то же самое!       — Я не могу… — вздохнул он. — Ты просто понять не сможешь. Я не хочу… с ней расставаться.       — Ну и продолжай быть тряпкой на побегушках! — психанул я. — Мне лично глубоко наплевать на её чувства после того, что она с тобой сделала. Мстительница нашлась! Было бы с чего!       — Она хотела бы с тобой встречаться… — угрюмо пробухтел он.       Что-то вспыхнуло внутри. Что-то приятное, до умопомрачения жгучее, почти также я себя чувствовал в прошлом году, когда получил кучу валентинок. Почти. Сейчас это ощущение намного сильнее. Мама всегда говорила, что я самый красивый. Фиг знает, матери все так говорят, уверен. Но я же не идиот, своё отражение в зеркале вижу ежедневно. Да только дело ведь не только во внешности. Должно быть не только в ней. Не знаю, у меня богатые предки и я не какой-нибудь неудачник, плетущийся в хвосте жизни. У меня всё под контролем, разве не это девчонок привлекает?       Я отвлёкся от своих мыслей, только когда Гойл повысил голос.       — Малфой, ты заснул что ли? — психовал он.       — Заснёшь с тобой, — проворчал я. — Нашёл о чём поговорить на ночь глядя.       — Так ты… будешь с ней встречаться? — с опаской спросил Грег.       — Ещё чего! — усмехнулся я. — Она будет моего друга унижать, а я…       — Спасибо… — Гойл всхлипнул.       Блин, я думал — сдохну прямо там, свалившись под кровать от шока.       — Эй, прекращай! — сурово зашипел я. — Соберись, брат, ты чего, совсем? Из-за какой-то дуры…       — Не называй её так… — простонал Грег и снова всхлипнул.       — Блин, вот ты дебил, — усмехнулся я, вылезая из кровати.       Подошёл к нему, сел рядом, хлопнул его по спине со всей дури.       — Ты мужчина или кто? — шипел я. — Нравится, не нравится, чувство собственного достоинства где? Ты — чистокровный слизеринец! Настоящий боец! Будешь из-за девчонки нюни распускать?       — Нихрена ты не понимаешь, Малфой, — мотая головой, хрипел он. — Я её люблю, может это навсегда, а она… она меня презирает.       У меня ком в горле застрял. Не понимаю я, конечно. Вздохнул невольно.       — Знаешь, что. Можешь мне не верить, но понимаю. Ты только послушай и не спорь. Девчонкам нравятся сильные, понимаешь, сильные парни. Будешь на неё смотреть щенячьими глазами, кроме жалости ничего не получишь. Оно тебе надо? Хочешь, чтобы она тебя жалела?       — Нет. Не хочу. Она и не жалеет, я как будто… эльф на посылках, «Грегори, подай. Грегори иди сюда, иди туда».       — Сам видишь, что она делает! — возмутился я. — Ты — мой друг. Она тоже друг, но ты важнее! Мы с тобой с пелёнок дружим, а эта мелкая…       — Малфой… — прорычал он, и я рассмеялся. Крэбб опять заворочался.       — Ты должен показать, что ты мужчина! Ты перед ней ни в чём не провинился и ничего ей не должен, понял?! Посылай её! Можешь даже не жёстко, а спокойно, но только она не должна больше тобой командовать. Мужчина главный! Понял?! Тебе решать, хочешь, чтобы она и дальше об тебя ноги вытирала или хочешь, чтобы уважала?       — А если она обрадуется? — Гойл посмотрел на меня с таким страхом, как будто завтра небо рухнет на землю. — Если она тут же побежит к тебе, помирится.       — Пусть бежит, — хмыкнул я. — Я от друзей не отказываюсь.       — Но она же…       — От друзей, я сказал. Ты понял или нет? Я не собираюсь ходить с ней за ручку по сомнительным кафешкам, дарить ей сердечки, таскать её сумку и говорить всякие глупости. Во-первых, потому что ты — мой друг! Я у друзей ничего не отбираю! А во-вторых, она мне не сдалась. Может она и ничего, но мне неинтересна. Дошло?       Гойл смотрел на меня с явным недоверием. Тогда я решил его добить.       — Если она обрадуется, Грег, считай, что я спас тебя от смерти. Хуже нет любить того, кому ты вообще не нужен.       — Откуда тебе знать? — возмутился он. — Ты же не любил никогда никого. Ну, может, родителей только.       И я вспомнил маленькие руки Грейнджер, её огромные кофейные глаза, гордо вздёрнутый нос, как хотел обнять её.       — Может, и не любил, — задумчиво ответил я. — Но разве я неправ?       Грег пожал плечами.       — Ладно, — выдохнул я, ещё раз хлопнул его по спине. — Надоест страдать, сделай, как я говорю.       Я отправился в свою постель, забрался под одеяло и, разумеется, весь сон куда-то улетучился. Был абсолютно уверен, что Гойл уже спит, когда он снова заговорил, и я вздрогнул.       — Я урод, да? — страдальчески спросил Грег.       — Блин, Гойл! — закатил я глаза. — Чего ты мелешь?       — Ну, почему? Все девчонки только на тебя смотрят!       — Грег, отвали ты уже! — вздохнул я, но улыбку сдержать не смог. Я что, виноват, что я такой?       — Ты-то красавчик, — обиженно заворчал он. — Тебе легко говорить, «пошли её». Ты, если захочешь, любая с тобой дружить будет. Ты вроде хотел с Дафной замутить, почему не стал?       — Не хочу я ни с кем ничего мутить! — возмущённо воскликнул я. — Это вы тут дурака валяете целыми днями. Знаешь, что мне отец каждую неделю пишет? Лекции с угрозами, чуть ли не наследства грозит лишить, если я его надежд не оправдаю. А ты мне про Дафну. Ещё её мне не хватало!       — А я думал… ты это сделал, чтобы Пэнси приревновала.       Вот этого я что-то никак не ожидал. Блин. Каждое действие имеет кучу последствий! Это просто какой-то кошмар! Где мой Маховик времени?       — Слушай, не обращай внимания на это, ладно? Дафне вроде пофиг, и ты забудь. Мало ли, что ещё в жизни случится.       — Значит… я не урод? — с надеждой спросил Гойл.       — Нет! — почти уже крикнул я и зашипел. — Ты не урод! Обычный ты, ничего особенного, но не урод! Зато ты здоровенный, сильный, и я тебе очень рекомендую пойти в команду. Загонщики уже на шестом курсе, в следующем году им будет не до квиддича. Готовься давай. Нечего зад просиживать на диванах в гостиной.       Гойл молчал, я тоже. Минут через пятнадцать он наконец захрапел.       Подлец. Я из-за него почти всю ночь не спал. Почему я не думал, что нравлюсь Пэнси? Дафна даже не обиделась, что я так с ней и не замутил. Она так себя вела странно… Сто процентов знала про чувства Пэнси, потому такая напуганная была. А я думал только о Грейнджер и этих двоих даже не заметил, не обратил внимания. Да уж. Друг из меня очень хреновый. Похоже, я тут наделал кучу ошибок. Как их теперь разгребать не пойму.       Пять утра уже. Глаза болят, а сегодня самостоятельная по зельеварению. Очень вовремя, ещё тут не хватало оплошать. Отец меня прибьёт, причём морально. Лучше бы отлупил. Хотя теперь, когда нет Добби, могу и я попасть под горячую руку. Что за жизнь? Стараешься, из кожи вон лезешь, а потом вот такая фигня.       Я должен выиграть в квиддич. Если проиграю, можно просто уходить из команды. Что это за ловец, который ни разу снитч не поймал во время матча? Надо настроиться и спать.       28 ноября.       Даже не думал, что испытаю такую гордость. Он это сделал! Не прошло и года…       Гойл мялся и пыхтел несколько дней. Пэнси, как нарочно, вела себя хуже некуда! Такая вся из себя королева! Мало того, что он как домовой эльф все её прихоти исполнял — дай, подай, принеси — так ещё и грубить ему начала, причём при подружках и Крэббе.       Просто стояли в коридоре, болтали, обсуждали гриффиндорцев. Поттер стал тощий и зашуганный, Уизли нервный, а Грейнджер, к моей радости, почти с ними не общается. Ещё бы, столько дисциплин на себя навесила.       — Бежит эта курица мохнатая, — смеялась Пэнси. — Учебников гора в руках, а эти два придурка рядом идут и треплются как девчонки. Так смешно! Она споткнулась, и эти книжки как взлетят, как шлёпнутся им на головы, а Уизли такой: «Осторожнее, Гермиона! Так и убить кого-нибудь можно!»       Все засмеялись, а я подумал, вот два упыря!       — То ли дело мы, правда? Грегори всегда готов услужить, правда, Грег?       Он молчал, и его лицо медленно краснело. Я уставился на него, очень многозначительно намекая на её отношение к нему.       — Что ты молчишь, Гойл? — усмехнулась она. — Язык проглотил?       Грег опустил глаза.       — Достань-ка моё зеркальце из сумки, там, в боковом кармашке.       Он медленно снял её сумку со своего плеча, мгновение держал за лямку, а потом протянул ей сумку.       — Сама достань, — проворчал он. Её зелёные глаза расширились, но не от удивления. Она разозлилась.       — Я кому сказала? — прошипела она. — Или хочешь…       — Да. Хочу! — он резко повесил сумку на её плечо. — Поищи другого прислужника.       Воцарилась гробовая тишина, а Грег резко развернулся и понёсся по коридору. Я пошёл за ним. Еле догнал.       — Что я сделал? Что я сделал? — бормотал он, а губы тряслись. — Она больше никогда на меня не посмотрит. Никогда.       — Гойл, — прорычал я. — Не тупи, болван! Всё ты правильно сделал. Она уже совсем обнаглела.       — Да плевать! — воскликнул он.       — Ты совсем? — прошипел я. — Нельзя унижаться перед девчонкой! Тебя так никто уважать не будет! Я в том числе!       И вдруг удар в грудь. Я согнулся пополам, закашлялся, а на полу передо мной куча разбросанных книг. «Дежавю, блин», — подумал я. Только потом заметил каштановые кудри перед глазами.       — Смотреть надо, куда идёшь, Малфой, — ворчала Грейнджер, собирая свои книги в стопку. — Летите, как ненормальные. Не на стадионе.       — Ой, да заткнись, Грейнджер, — закатил я глаза и присел, начав собирать книги.       Поймал её удивлённый и напуганный взгляд, внутри всё вспыхнуло.       — Малфой, ты чего делаешь? — подозрительно прошипел Гойл, стоявший рядом.       Я впал в ступор. Меня охватила паника, самая настоящая!       Быстро собрав книги, сунул их ей в руки.       — Сама смотри, куда идёшь! — прорычал я и пошёл дальше. Гойл за мной. Хуже молчания могло быть только молчание.       — Что это было? — возмущённо бросил он.       — Из-за тебя всё! — психанул я. — Достали вы меня! Совсем уже башка не варит! Только попробуй ещё к Паркинсон подойти! Я тебя урою, ясно?! Не будь тряпкой!       — Сам-то… — проворчал он, и на этом разговор был окончен.       Теперь я живу с ощущением, что совершил фатальную ошибку. Если Гойл заподозрил что-нибудь — это просто катастрофа. Я ведь даже поговорить с ним об этом не могу, станет только хуже.       Мало того, вечером в гостиной на меня налетела Пэнси. Благо, рядом никого не было.       — Это всё ты! — почти выкрикнула она. Я медленно поднял на неё глаза. Пришлось оторваться от трансфигурации.       — В чём дело, Пэнси? — устало вздохнул я. — Твой домовой эльф обрёл свободу?       — Заткнись, придурок, — резко сбавив тон, проворчала она и села рядом на диван. — Он даже на ужин не пришёл.       — Тебе-то что, — ухмыльнулся я, а внутри такое торжество, как будто мы с Гойлом победили в чемпионате мира по квиддичу.       — Ничего, — бросила она, встала и ушла в спальню.       Не мог перестать улыбаться. Еле собрался, чтобы уроки доделать. Когда пришёл в спальню, Гойл валялся на кровати мордой в подушку. Крэбб сидел печальный, как будто кто-то умер.       — Не понял, кого хороним? — усмехнулся я.       — Никого, — проворчал Крэбб и тоже плюхнулся на кровать.       — Грег, прекращай скулить…       — Она меня никогда не простит, — глухо пробубнил он в подушку.       — Да и пофиг на неё. Нужна тебе такая гадюка вредная.       — Малфой, не мучай его, — взмолился Крэбб, даже с кровати встал для убедительности. — Мы когда с Милли ссоримся…       — Вы что, больные? Говорите так, как будто женаты сорок лет! — засмеялся я. — Даже мои родители так себя не ведут. Влюблённые идиоты. Ваши курицы крутят вами как хотят…       — Да что ты об этом знаешь? — возмутился Грег, поворачивая ко мне опухшее лицо. — Ты кроме себя никого не любишь. Не надо было тебя слушать. Я пойду извинюсь…       Он вскочил, рванул к двери, и я тут же загородил ему путь, скрестив руки на груди.       — Хочешь, чтобы она в тебя влюбилась? — выпалил я. Гойл молчал, глядел исподлобья. — Если хочешь, так и будет. Но ты сейчас никуда не пойдёшь. Она уже в шоке. На завтрак иди с гордо поднятой головой, не разговаривай с ней. Максимум «привет». Будет приставать, игнорируй, будет злиться, грубить — игнорируй! Они не выдерживают, когда на них внимания не обращают. Ты её избаловал, ты ей нужен! Поверь! Это так!       — Она что, разговаривала с тобой? — подозрительно прищурился он.       — Нет. Я просто знаю. Выкини её из головы, хоть на день, пусть поскучает. Добрый эльф Грегори! — усмехнулся я.       — Заткнись, Драко! — с угрозой нахмурился он, но я-то видел, как он с трудом скрывает улыбку.       — Грегори, подай моё зеркальце! — начал кривляться я, изображая Пэнси. — Грегори, я хочу шоколада! Хочу лимонада! Сбегай, принеси!       — Придурок! — заржал Грег и попытался отпихнуть меня от двери. Мы начали бороться, пофиг, что через пару минут он придавил меня к полу и хорошенько придушил, главное, что ему стало весело. Крэбб тоже сидел, хохотал, болея то за него, то за меня.       Не знаю. Честно — я не верю, что Паркинсон когда-нибудь влюбится в Гойла, если она уже влюбилась в меня. Грег нормальный парень, но блин, в сравнении со мной, он просто парень.       И меня вдруг пронзила внезапная мысль, а что если Грейнджер в меня влюблена? Я ведь совершенно не понимаю, что она чувствует, не знаю, о чём думает. Она, как книга в Запретной секции, смотришь на неё издали, она кажется такой нужной, так хочется взять её с полки, полистать. Да только на двери замок. Вспомнил, как совершенно бесконтрольно стал собирать её книги, раньше бы прошёл мимо и даже не задумался. Мне нельзя вызывать подозрения, но Гойл, по-моему, об этом и не задумался, у него только Паркинсон на уме.       Она так посмотрела на меня. Явно не ждала, что я начну ей помогать, испугалась, что нас заподозрят. И не зря. Это было ужасно глупо. Но я почему-то с таким блаженством об этом думаю.       Я понял — мне бывает жаль, что не могу ни с кем поделиться своими чувствами, пожаловаться или порадоваться. Грег и Винс спокойно обсуждают девчонок, могут позволить себе ныть и ворчать, обижаться. А я ничего не могу себе позволить. Я совершенно один. Они ни за что меня не поймут и не поддержат. Я бы сам не поддержал, если бы кто-то из них так влип.       Грейнджер. Ну почему именно она?