Я — Драко Люциус Малфой

      26 декабря.       Ночь прошла в полузабытье. Спать хотелось до одури, но не получалось. Чем больше я старался не думать, тем хуже получалось. Усыпляющее зелье — отличная штука. Грейнджер не решилась, надо было себе сварить. Не суть.       Гойл тоже ворочался долго, но разговаривать не хотелось. О чём теперь? Я почти уверен был, что он уже пожалел, что не пригласил Пэнси, вот и мучился. Но моё мучение было посерьёзнее. Я хотел бы, чтобы этого хренова бала не было. Я всю ночь в полудрёме надеялся, что что-то случится, не знаю что — нападение горных троллей, драконов, землетрясение, война — что угодно, только бы этот бал не состоялся.       Я не хотел видеть её с другим. Кто бы то ни был — всё равно. Никто не должен касаться моей девчонки. Никто! Никогда! Мне было страшно. Ненавижу себя за это. Желал ей остаться одной. Хотел, чтобы она отказала всем и осталась одна. Но от этого стало только хуже.       Моя маленькая девочка! За какую провинность ей достался такой эгоист и болван? За что она должна быть одинокой? Потому что я просто трус? Неужели мне будет легче видеть её одиночество? Чтобы она сидела за столом или стояла в стороне, всеми забытая и брошенная? Это ещё больнее.       К утру у меня не осталось сил. Мучение сменилось странными мечтами. Или снами, сам не понимаю. Она виделась мне в красивом белом платье, как принцесса из волшебной сказки. Гермиона танцевала одна, в огромном бальном зале, и я даже не сразу понял, что это бальный зал в моём доме. Она кружилась и улыбалась. Мне так хотелось обнять её, почувствовать в своих руках. Хотелось танцевать вместе с ней. Я видел её обнажённые плечи и тонкие руки, обнимающие мою шею, её губы совсем близко, её улыбку и эти смешные кроличьи зубы, которые я любил не меньше, чем всю её, со всеми её странностями, с её гордостью. И, когда я проснулся, было уже около двух часов дня.       Грег тоже дрых, а Винс сидел в пижаме на кровати и лопал маффины один за другим.       — С Рождеством, парни! — прошамкал он с набитым ртом. Грег тоже приподнялся.       — Точно, — прохрипел он, — Рождество же… — и плюхнулся обратно.       — Там в гостиной под елью куча подарков, — с азартом говорил Винс, — для вас тоже есть, я видел. Твой отец обновил мётлы всей команде.       — Серьёзно? — удивился я. — Ну, логично, вообще-то…       — Ага! Очень крутые! Парни в восторге. Ещё с утра ушли полетать. Кстати, если жрать хотите, обед недавно принесли.       — Сюда? — усомнился Грег.       — Ага. Говорят, Большой зал украшают к вечеру. Никого из студентов не пускают. Вот бы поглядеть. Интересно…       — Вечером поглядишь, — зевнул я. — Мне лично вообще пофиг. Не хочу туда идти — цирк какой-то.       Гойл аж подскочил. Я с трудом усмешку сдержал.       — А как же Пэнси?! — выпалил он и покраснел как помидор.       — Что Пэнси? — начал я валять дурака, сделав удивлённое лицо. — Пойдёт одна, какие проблемы?       Он посмотрел на меня как на предателя.       — Ты не можешь так поступить! — возмущённо заговорил он. — Если она останется одна, то лучше вообще никуда не пойдёт!       У меня вдруг всё внутри похолодело. А если Грейнджер и правда осталась одна? Если она не придёт? Сочтёт, что никому не нужна? Но ведь она сказала, что будет там. Сама сказала. Я с трудом в себя пришёл, а Грег продолжал:       — Ты хоть представляешь, что этот бал значит для Пэнси? Слышал, как она про своё платье рассказывала? Да она его сожжёт посреди гостиной, а потом… потом… проклянёт тебя, меня, Винса…       — Эй, я-то причём?! — заорал тот. Я чуть со смеху не подавился, зажав рот рукой, чтобы не видно было.       — Она всех проклянёт! — бросив злой взгляд на Крэбба, орал он. — Я её знаю! Ты этого не сделаешь, Малфой! Поклянись! — потребовал Грег.       — Я чо-то не понял, вы что, сговорились что ли? — тупил Винс. — Я думал, Пэнси сама тебя пригласила, все так говорят.       Прочистил горло, чтобы смех скрыть.       — Винс, расслабься, — спокойно произнёс я. — Ладно, Грег, так уж и быть, не брошу я твою драгоценную Паркинсон. Не хочу, чтобы ты поседел раньше времени. Да и слышать её рыдания не самое приятное…       — Блин, Малфой, ты настоящий гад… — выдохнул Грег и пошёл переодеваться, но уже через полминуты вломился в комнату с выпученными от удивления глазами. — Ты что, слышал, как она рыдает?       В спальне повисла тишина. Честно говоря, не был уверен, что об этом нужно говорить, Грег и так был расстроен, не хотелось его добивать, но тут воткнулся Винс:       — Я слышал. Она в туалете ревела. Я пока за Милли ходил, она уже ушла. Не попрусь же я в девчачий туалет. Это как-то… стрёмно.       «Странно, что мне не стрёмно», — усмехнулся я про себя.       — Не бери в голову, Грег… — начал я.       — Ты почему мне не сказал?! — возмутился он.       — Я тебе говорил — пригласи её! — повысил я голос. — Говорил десять раз, а то и больше! Какого хрена ты не послушал?       Гойл плюхнулся на кровать, схватился за голову. Не думал, что новость о слезах Пэнси так его потрясёт.       — Да ладно, Грег, — вздохнул я. Винс даже есть перестал под впечатлением от происходящего. — Бал не на пять минут, найдёшь время, пригласишь её на танец, поговорите, может даже помиритесь…       — Она мне этого не простит… — прошептал он.       Я закатил глаза и издал усталый утробный рык. Как меня достали эти их разборки! Сел рядом с ним, хлопнул по спине.       — Вот как держался до этого дня — так и держись! — уверенно сказал я. — Она ещё увидит, как сомневаться! Подождать не могла? Знала же, что ты её пригласишь, наверняка знала! Вот и пусть расплачивается за своё нетерпение. Ясно?! Если ты сейчас скиснешь, она убедится в своей правоте. Ты этого хочешь?       Грег помотал головой.       — Вот и не ной!       Ещё раз шибанув ему по спине, ушёл переодеваться. Собственные мысли обрушились на голову такой лавиной, что тошно стало. Грейнджер в обнимку с Крамом, потом с Кармайклом, с Поттером, Уизли, то с близнецами, то этим своим тупоголовым дружком, чтоб им провалиться всем! Она танцевала, смеялась, кружилась в Большом зале с кем угодно, только не со мной. Мне хотелось выть, и я понял одно — нельзя оставаться одному. Просто нельзя, чтобы с ума не сойти от этих дурацких страхов, от этой ревности, которая сжигает и душит. Я решил твёрдо, что не буду думать о том, что произойдёт вечером. Плевать. Что бы ни было! Это и её бал. Она имеет на него право, как и я, как все мы. Мне нужно хладнокровие, и я приложу для этого все усилия, но для начала просто отвлекусь.       Мы провели почти всё это время в гостиной. До вечера оставалось всего ничего. Девчонки почти не выходили из своих спален, могу себе представить, что там творилось. Как они намазывались, причёсывались, хохотали и ревели, если что-нибудь не получалось. Некоторые, набросив поверх уже надетых бальных платьев школьные мантии, чтобы не показываться заранее, проскальзывали через гостиную к выходу, хихикали и строили накрашенные глазки. Это было так забавно!       Разгребли подарки, рассмотрели новые мётлы, сладости и всякое барахло типа новых красивых перьев, блокнотов, книг и прочей ненужной галиматьи. Наверное, только мы с Грегом хорошо друг друга понимали — мы готовились идти на бал не с теми. Его грустный взгляд не скрывали ни его улыбки, ни болтовня. Может только благодаря ему мне было легче. Он ведь по своей воле отказался от Паркинсон, сам так решил, а у меня не было выбора. Мне кажется, он просто болван, послушал бы меня раньше…       В гостиной сегодня побывали все парни из Дурмстранга, но не Виктор. Он словно исчез. Мне казалось, что это дурной знак. Но что я мог поделать.       За час до начала бала мы пошли одеваться в парадные костюмы и мантии. Хорошо, что нам, в отличие от девчонок, не нужно столько времени на сборы. И всё же…       Я смотрел на свой костюм, висящий на вешалке, и представлял, каким мог бы быть этот вечер, если бы у меня был хоть один шанс — единственный шанс пригласить её.       Я не хотел идти на этот бал. Но та маленькая надежда, что грела сердце, заставила решительно стащить с себя серые джемпер и брюки. Я принял душ, с трудом справляясь со сбивающимся дыханием. Это был адреналин, от которого я не мог избавиться. Несколько капель одеколона, знаю, он нравится Пэнси. Это и её праздник. Пусть хотя бы она будет счастлива в этот вечер, не всё же только ждать и плакать. Она сильная, но просто девчонка.       Белоснежные сорочка, жилет, галстук-бабочка. Знаю, никто так не делает, все слизеринцы традиционно в чёрном. Но я просил маму сделать по-моему. Не хочу быть как все.       Надежды было мало. Очень мало, но всё же я достал из тумбочки маленькую тёмно-синюю, обитую бархатом коробочку и положил в карман чёрных брюк. Всё что оставалось — благополучно о ней забыть. Шанс один из тысячи.       Когда мы оделись и вышли в гостиную, старшекурсники, очевидно, уже ушли. Мы ждали своих спутниц, когда парни из Дурмстранга тоже явились. Трое из них пригласили наших девчонок со старших курсов, а один ждал Дафну. Их парадные костюмы были такие яркие и необычные, напоминали военные мундиры — ярко-алые, отороченные бурым мехом и начищенные до блеска сапоги. И я вдруг представил, что это мог быть мой парадный костюм, если бы отец не пошёл у матери на поводу и отправил меня в Дурмстранг. Но тогда я никогда бы не узнал о Гермионе, не познакомился с ней, ведь на Турнир взяли только старшекурсников.       Подумав об этом, я вдруг почувствовал, как сильно хочу её видеть! Пусть она будет с Виктором, пусть все девчонки подавятся от зависти, только бы она была там, чтобы я мог хотя бы видеть её.       Мы весело обсуждали предстоящее событие, когда Пэнси вошла в гостиную. Конечно первая! Её было просто не узнать! Длинное изумрудное платье и полупрозрачная накидка на плечах сделали её глаза ещё ярче, прическа наверх, неизвестно откуда взявшиеся локоны по плечам. Она гордо приподняла подбородок, с трудом сдерживая улыбку. Маленькая королева Слизерина. Это её звание по праву.       Грег стоял, разинув рот. Мне даже показалось, что он уже сделал к ней шаг, но тут Дафна вывела из спален его третьекурсницу. Натали выше Пэнси, у неё, как ни странно, фигурка неплохая, Гойл даже растерялся. Надо было срочно его спасать.       — Ваше высочество, вы неотразимы! — с улыбкой склонился я перед Пэнси. Знаю, как она любит, когда я паясничаю. Она сделала скромный реверанс.       — Хочу заметить — вы тоже постарались, сэр! — снисходительно улыбнулась она и тут же пихнула меня в плечо ладонью. — Не ломайся, Малфой!       Мы засмеялись, а тем временем Грега уже взяла под руку Натали. Оставшиеся девчонки вышли в гостиную, мы разбились на пары и направились в Большой зал.       Наша гостиная украшена довольно сдержанно: ель с тёмно-синими шарами, зачарованные свечи, которые не обжигают, и золотая звезда на макушке, вот и всё. Коридоры подземелий тоже никто не украшал, Снейпу нет дела до всей этой мишуры, я с ним в этом согласен. Ничего не напоминало о празднике, кроме музыки, звучавшей вдалеке.       Но стоило покинуть подземелья, коридоры озарились разноцветными огоньками. Девчонки ахнули. Это и правда было круто. Мы ускорили шаг. В Большой зал стекались парочки. Им не сравниться со Слизерином. Никогда. Наши леди были самыми красивыми, на нас оборачивались, шептались. Знал, что мы будем лучшими. Кавалеры Дурмстранга тоже бросались в глаза.       Чем ближе мы подходили, тем сильнее стучало сердце. Пэнси крепко держала меня под руку, и я чувствовал себя ответственным, как будто она мне родная. Это был её первый бал, как и для Гермионы. Понимал, что должен сосредоточиться на Пэнси, должен вести себя по всем правилам этикета, но ждал лишь её — мою маленькую гриффиндорку. Я искал её в яркой толпе улыбающихся лиц, и не находил. Зато я нашёл Виктора.       Он стоял у входа в Большой зал, был как всегда спокоен, полон уверенности, но некоторое напряжение немного прищуренных чёрных глаз и бровей говорило о том, что он взволнован. Он просто ждал, к нему подходили, здоровались, он отвечал, но не сводил глаз с мраморной лестницы. Неужели она приняла его приглашение? Разве могло быть иначе…       Мы шли мимо, мне так хотелось спросить. Он сам поздоровался, даже сделал комплимент девчонкам, сказав, что они все прекрасны. Наши леди засмущались, Виктор всё-таки знает, как очаровать девушек. Пэнси на секунду выпустила мою руку и я уже готов был спросить о Гермионе. Конечно в ехидной форме, как иначе! Но Пэнси тут же вцепилась в меня ещё крепче и быстро зашептала:       — Драко, как там красиво! — её глаза сияли как два изумруда. — Идём скорее!       Она изо всех сил потянула меня в зал.       Было бы подозрительно задерживаться. Виктор кивнул мне, пожелал удачи, бросив многозначительный взгляд на Пэнси. Неужели подумал, что она та девушка, которая мне нравится? Неважно. Это уже было совершенно неважно, потому что я испытал жуткую досаду и разочарование.       И всё же, когда мы вошли в зал, увиденное ошеломило. Это была ледяная сказка. Сказка для меня и Грейнджер. Но не случилось. Моё разочарование усилилось, превращаясь в раздражение. Это я должен был быть там, на месте Виктора. Это несправедливо! Так нечестно! Девчонки озирались и болтали, совершенно забыв о нас. Стало ужасно скучно.       Я вдруг почувствовал, как что-то внутри обрывается. Так бывает всегда, когда Гермиона оказывается рядом, когда смотрит на меня. Я взглянул на вход в зал. Белоснежные ели вокруг сделали обстановку совершенно чужой, я даже немного растерялся. Не знаю, то ли толпа меня сбила с толку, то ли просто от волнения поехала крыша, но я сорвался с места и быстро пошёл к выходу.       — Драко, ты куда?! — недовольно воскликнула Пэнси и тут же схватила меня за руку.       — Я запонку потерял, — ляпнул я первое, что в голову пришло.       — Манящие чары на что? — закатила она глаза и скрестила руки на груди.       — Хочешь, чтобы эта мелочь выбила кому-нибудь глаз? — усмехнулся я.       — Тебя это волнует? — искренне удивилась она.       — Если это будет Каркаров…       — Ладно! — раздражённо вздохнула она. — Иди ищи! Быстрее возвращайся!       Я понёсся к выходу как сумасшедший. Сталкивался с парнями, пугал девчонок, чуть не налетел на Снейпа, вовремя сменил траекторию, всё что он успел — это рот открыть, очевидно, готовился сделать мне замечание — не успел. Я вылетел из зала и быстро пошёл по коридору. Виктор всё ещё ждал у входа. Возле лестницы толклись Поттер и Уизли. С ними были двойняшки Патил — такие яркие и пёстрые, что я чуть не ослеп от этого буйства розовых красок и блеска золота. «Надо же, каких девчонок урвали», — пронеслась мимолётная мысль. Виктор на секунду обратил на меня внимание, чуть склонил голову.       — Драко, всё в порядке? — учтиво спросил он.       — Запонку потерял, — резко ответил я и уже собирался идти дальше, но он вдруг коснулся моего плеча.       — Я тебя не поблагодарил, — сдержанно улыбнулся Виктор, и мне стало очень не по себе.       — Меня? — удивлённо спросил я. — За что?       — То, что ты сказал о мисс Грейнджер. Это важно. Я понял многие вещи.       Его акцент просто убивал, казалось, что улитка внутри уха хочет скрючиться. Особенно сейчас, когда я напрочь перестал в нём видеть Виктора Крама — лишь соперника. Ненавистного, но, к сожалению, достойного.       — Любопытно! — усмехнулся я. — Что же это за вещи?       — Она идеальна сама и ждёт от других того же. С ней не может быть просто. Она не девушка — она… золотой снитч.       — Какая она красивая! — послышался голос рядом.       — Гермиона! — отозвался второй.       Виктор вытянулся как солдат в строю. У меня мурашки прошли по спине и волосы на затылке встали дыбом. Я почувствовал её взгляд. Не сомневался ни секунды. Я вовсе не собирался это делать. Меня охватила паника, и я думал просто уйти. Сердце так сильно билось, что в глазах темнело. Всё, чего я хотел это увидеть её. Увидеть хоть на мгновение.       Медленно повернулся. Заметил, как Поттер и Патил замерли, разинув рты, поражённые. Я с трудом заставил себя поднять глаза. В тот момент мне показалось, что я умер. Она была словно… словно ангел — такая светлая, красивая и нежная. Гермиона смотрела на меня. Я это видел ясно, без доли сомнений. Она замерла там, наверху, словно изящная статуэтка — такая тоненькая и хрупкая. Гермиона глубоко вдохнула, как будто не дышала прежде, её грудь заметно приподнялась, она повела обнажёнными плечами, словно в моём фантастическом сне, и шагнула вниз. Её взгляд замер в моей памяти — растерянный, ласковый, наполненный сожалением. Это длилось какую-то секунду, но мне показалось, что прошли века. И потом Грейнджер отвела взгляд.       Она медленно спускалась по лестнице. Виктор сорвался с места, бросив на ходу: «Извини, Драко!» Он подал ей руку. Её щёки полыхали, она не поднимала глаз, но приняла его жест. Моё сердце разрывалось от боли. Я ненавидел её и любил. Любил. Люблю. Буду любить вечно. В тот момент я не видел ничего, ни её красивого платья, ни замысловатой причёски, ни маленьких розовых цветов-серёжек. Всё, что я видел — слёзы в её глазах, которые она сдерживала изо всех сил, прячась за застенчивой улыбкой.       Виктор смотрел на неё как на звезду в небе — заворожённо, так, как нельзя на неё смотреть никому. Но это стало неважно. Она была единственной на этом свете. Всё померкло, осталась только она.       Этот миг, эти несколько секунд перевернули внутри всё. Я осознал, что ничего не важно. И я не испорчу её первый бал.       Откуда-то возникла Макгонагалл. Её тёмно-зелёная мантия, кажется, отрезвила всех.       Она быстро что-то заговорила Поттеру. Я тут же развернулся и направился в зал. Уже представлял, что сейчас закатит Пэнси, но было всё равно. Передо мной застыл растерянный взгляд Грейнджер. Она не ожидала увидеть меня, я не должен был быть там, рядом с Виктором. Я не собирался, лишь хотел увидеть её на расстоянии. Мне было так хорошо! Понимание того, что я ей нужен выворачивало душу наизнанку. Хотелось выть от бессилия и счастья одновременно. Кавардак в голове.       В зале нарядные участники бала уже выстроились в живой коридор, готовясь встречать Чемпионов. Неожиданно поймал на себе взгляд Мариетт. Никто не смотрит на меня так откровенно, как будто я экспонат в музее. Смотрит жадно. И чем ей Мстислав не угодил? Эти их военные мундиры классные. Я просто отвернулся и подошёл к своим друзьям.       — Ну-у-у! — прищуриваясь, протянула Пэнси. — Нашёл свою запонку?       — Нашёл, — усмехнулся я.       — И как она? Ничего? — ехидничала она.       — Лучше всех! — засмеялся я. И Пэнси расплылась в широкой искренней улыбке. Я не ожидал от неё этого. Не имел права ожидать.       — Почему-то я так и думала, — подытожила она. — А теперь, Малфой, изволь поухаживать за своей спутницей.       — Всё что угодно, моя королева! — поклонился я.       Но тут объявили появление чемпионов Турнира. По живому коридору в зал вошли главные пары этого бала. Диггори, как оказалось, пригласил когтевранку Чжоу. Делакур тоже была с когтевранцем — Роджером Дэвисом, хватило же парню смелости, недаром он капитан их команды.       Грейнджер шла под руку с Виктором — смущённая, такая красивая! Все смотрели только на неё. Девчонки зашептались, Пэнси демонстративно хмыкнула: «Подумаешь!» Миллисента прикрыла Винсу разинутый рот. «Поверить не могу, — прошептала Дафна, — грязнокровка с Виктором? Ущипните меня!»       Наши взгляды встретились лишь на долю секунды, и её без того розовые щёки стали пунцовыми. Грейнджер быстро отвела взгляд.       Я знал, что так будет. Не мог стереть свою самодовольную улыбку. Меня распирало от ревности и гордости. Рвало на части от этих противоречий. И когда заиграла музыка, он повёл её в вальсе. Раньше я думал, что не переживу этого, не вынесу, если кто-то прикоснётся к ней. И это было больно. Но… как же удивительно было смотреть на неё. На каждое её движение, эту лёгкость, словно она невесомое пёрышко. Рядом с ним она казалась такой крошечной. Как же она будет выглядеть рядом со мной, когда я почти на голову выше Виктора?       И вот в центр зала вышел Дамблдор с директрисой Шармбатона. Выглядело это крайне странно, даже смешно, а потом вынырнул Лонгботтом с рыжей Уизли. Внезапно.       — Ваше высочество! — усмехнулся я и предложил руку Пэнси.       Каким счастьем сияли её зелёные глаза. Вальс — это красиво, легко, немного странно. Невозможно уследить за происходящим. Всё кружится. Я видел только улыбку Пэнси, её маленькую руку в ладони. Как же я хотел, чтобы рядом была Грейнджер!       Выкинуть! Выкинуть из головы! Это была единственная задача. Невыносимо сложная. Красный мундир Виктора всё время мельтешил перед глазами. Я искал её глазами против воли. Как это утомляло и мучило. Она была увлечена, улыбалась, а его счастье было таким неприкрыто наглым, что хотелось его убить.       — Драко, осторожней, — во время третьего вальса прошептала Пэнси. — Ты слишком… откровенно следишь за ней. Это уже опасно. Крам заметит. Думаешь, мне нравится эта Натали? Ха! Как бы не так! Мне почему-то кажется, что эта дылда скоро подвернёт ногу.       Я, наверное, посмотрел на Пэнси как-то по-особенному, она прыснула и залилась весёлым смехом.       — Не волнуйся, я не стану ломать ей ноги!       — Коварно… — протянул я.       — Всего лишь маленький вывих, она ничего не поймёт.       — Пэнс!       — Да брось! — закатила она глаза, уже запыхавшись. — Если бы ты захотел, можно было и Виктора ликвидировать.       — Прекрати соблазнять, — усмехнулся я. — Пить хочешь?       — Очень! — улыбнулась она.       Мы остановились посреди танца и отправились к столу с напитками.       Гермиона заметила меня сразу. Поймала мой взгляд. Она снова смутилась. Её улыбка растворилась. Всё не так, как должно было быть. Это очевидно и сложно одновременно. Она знала, как и я, — это наш бал.       Я видел, как Грег следил за Пэнси. Натали ему точно была поперёк горла, но что он хотел? Сам такой выбор сделал. Паркинсон же, казалось, совершенно всем довольна. Она пила холодный пунш, болтала с двумя француженками. А я смотрел. Просто смотрел, как Гермиона танцует, как легко порхает, словно бабочка. В груди ныло от осознания этой несправедливости.       Но потом музыка сменилась. На маленькую сцену вышли музыканты, и начался какой-то балаган. Девчонки визжали, парни скакали как ненормальные. Только теперь заметил, что Поттер и Уизли сидели у стола и наблюдали за происходящим — оба надутые. На Уизли отвратительнейший драный хлам, Поттер растрёпанный, их подружки явно впали в уныние. Я даже порадовался, что эти двое не пригласили Грейнджер. По крайней мере хоть ей весело.       Пэнси затащила меня в эту дикую пляску. Я даже не сразу сообразил, что делать. Пэнси всё время тёрлась возле меня, но я то видел, какими взглядами она стреляет в сторону Гойла.       Мариетт странным образом всё время попадалась на глаза. В какой-то момент я понял, что не могу уследить за Грейнджер. Француженка пыталась привлечь внимание. Она казалась мне красивой раньше, сейчас же было впечатление, что она кривляется. Эти её жалкие попытки были просто смешны. Я просто отворачивался, смотрел на Пэнси, понимая, что это намного приятнее — видеть свою подругу такой счастливой.       Потом Маркус, многозначительно подмигнув, подсунул мне золотой кубок.       — Что-то ты невесел, Малфой! — прокричал он и исчез в толпе.       Я сразу заподозрил, что это алкоголь. Ясное дело «нелегальный». Но идея показалась крайне заманчивой. Лишь бы не как в прошлом году. Риск, конечно, был, но даже Пэнси отхлебнула, и я не стал тушеваться.       Внутри стало горячо. Огненный виски. Не пробовал ни разу. Думал огнём дышать буду, но это быстро прошло. А вот невероятная лёгкость и веселье обуяли сполна. Стало жарко. Скинул мантию, оставшись в парадной сорочке и жилете. Мне казалось, что я могу сделать всё что угодно. Идиотская мысль украсть Грейнджер вообще поселилась в голове накрепко. Бред! Я понимал, что это бред, но от этого было так весело. И когда я увидел, что Виктор, держа Грейнджер за руку, уводит её из зала, меня просто переклинило.       «Куда это ты потащил мою девчонку?» Столкнувшись по пути с парочкой танцующих и будучи посланным не помню куда, попытался выскользнуть из зала незамеченным. Сейчас представляю, как смешно это выглядело. Меня немного штормило, но, оказавшись в прохладном коридоре, почувствовал, что стало легче.       Я даже не сразу сориентировался, куда идти. И вдруг увидел, что на полу что-то блестит. Проверил как полный идиот свои запонки, как будто забыл, что это была легенда, а не по-настоящему. Чтобы я хоть раз ещё выпил то, что Маркус предлагает? Да ни за что! Отключение мозга — это самое страшное, что со мной в жизни происходит. Увольте! Подошёл ближе. Маленький розовый цветок — её серёжка. Я тут же поднял её, ощутив особое волнение. Понял, что нужно идти в сторону учебного корпуса.       Этот урод мог затащить её в любой класс. И я так взбесился, что понёсся вверх по лестнице как сумасшедший, быстро сунув цветок в карман.       Останавливался, прислушивался. Казалось, топот их ног звучит выше, и я бежал снова. Шаги стихли на четвёртом этаже. Как ни странно, музыку до сих пор было слышно. Я медленно пошёл по коридору, стараясь не стучать каблуками туфель, буквально крался, пока не услышал тихий немного хриплый голос Виктора. Не видел их — на этаже кромешная тьма, лишь откуда-то слева пробивался голубоватый свет. Я осторожно выглянул из-за угла.       Они спрятались в нише с небольшим арочным окном, в которое проникал лунный свет. Гермиона прислонилась к подоконнику, и я видел её лицо. Виктор стоял ко мне спиной, но было ясно — он к ней недопустимо близко. Слишком. Он держал её за руку, и Грейнджер смущённо смотрела в пол, дышала взволнованно. Мне в тот момент просто хотелось прикончить их обоих. Но ещё больше хотелось узнать, что будет дальше.       Крам вдруг наклонился, поцеловал её руку. Гермиона вздрогнула, попыталась её отнять, но он не отпустил.       — Прошу вас, сэр, — выдохнула она, — это лишнее.       — Мы общаемся достаточно долго, Гармиония. Просто Виктор.       — Да, я помню, — вздохнула она, — не могу привыкнуть.       — Вы затмили всех на этом балу.       Он подошёл чуть ближе. Меня словно ударило током. «Не подходи к ней!» — пульсировало в голове, и я уже выдумывал миллион причин, чтобы разрушить эту «идиллию». Не мог позволить этому медведю приблизиться к ней.       Грейнджер молчала. А потом вдруг выпалила:       — Как красиво оформили зал, правда? Настоящая сказка. Эти ледяные стены просто волшебны…       — Да. Профессора постарались.       — Потолок особенно красив сегодня.       — Гармиония…       — И вы прекрасно танцуете, Виктор, — торопливо говорила она, — так же хорошо, как летаете, и совершенно напрасно вы сомневались.       — Мы мало репетировали…       — Как оказалось — достаточно, — улыбнулась она. — Считаю, что Чемпион Дурмстранга не ударил в грязь лицом.       — Благодарю, — чуть поклонился он. — И всё же, Гармиония…       — Гер-ми-о-на! — произнесла она по слогам.       — Гер-ми-о-на! — словно ребёнок повторил он.       — Несложно на самом деле, — улыбалась она.       — Произношение не наше, — усмехнулся он.       — Да, я понимаю, — она шумно выдохнула и снова быстро заговорила: — Давайте вернёмся в зал! Вдруг пропустим что-нибудь важное?!       — Я так не думаю…       Она тут же сделала шаг в коридор, но Крам удержал её, осторожно обняв за талию. У меня всё внутри взорвалось. Я взбесился и уже шагнул к ним, видел как её тонкая рука напряжённо сжала его плечо. Блин, какой же он здоровенный рядом с ней. Я достал из кармана свою палочку и за долю секунды вспомнил все боевые заклинания, которые знаю.       — Виктор, — с мольбой произнесла она, — не стоит…       — Гермиона, только послушайте меня.       — Отпустите, пожалуйста, — довольно строго потребовала она, но он снова заговорил:       — Тот парень, что так и не решился тебя пригласить, не достоин твоего внимания.       Новая волна жара опалила все внутренности. Это кого же, интересно, он имеет в виду?!       — Что? — удивлённо выдохнула она.       — Я понимаю, ты ждала, потому не давала ответа…       — Я ничего не ждала, — смущённо опустила она глаза. — Извини, что заставила тебя так долго ждать. Пойми правильно, я просто… сомневалась. Ты же читал статьи Скитер. Я была не готова снова оказаться на первых полосах.       — Гермиона…       — Причина только в этом, — твёрдо заявила она. — Ты ошибаешься. Нет никакого парня.       Как же мне было хреново. Ну почему она должна так жить?       — Но если… никакого парня нет… — вкрадчиво заговорил он, и я увидел, как приподнимаются её плечи, как запрокидывается голова, его пальцы на её шее, — значит, у меня есть маленький шанс. Разве ты плохо меня знаешь?       — Виктор, ты… замечательный человек, — тихо произнесла она, сделав эти свои брови домиком, — но этого мало…       Он склонился к её лицу, прошептал что-то… Она так разволновалась, что её пальцы вонзились в его плечо. Она прошептала что-то в ответ.       Это был предел.