Я — Драко Люциус Малфой

      1 ноября.       Ну и разговорчик у меня сегодня состоялся! Даже не знаю, что чувствую на самом деле.       После ЗОТИ, когда Амбридж уже «позволила» всем покинуть класс, но выйти ещё никто не успел, она вдруг учтиво так произнесла:       — Мистер Малфой, будьте любезны, задержитесь, пожалуйста, на одну минутку.       Кажется, на меня посмотрел каждый, кто был в классе, но я почему-то заметил только озадаченный взгляд Грейнджер и подозрительный — Поттера.       Поставил свою сумку на парту и ждал, пока все выйдут. Было ужасно не по себе — не хотелось общаться с этой дамочкой. А она приторно так улыбалась глядя мне в глаза, хотелось сквозь землю провалиться.       Когда дверь наконец закрылась, Амбридж тут же заговорила:       — Мистер Малфой, вы, как староста, как представитель самого уважаемого факультета, наверняка осведомлены обо многих событиях, происходящих в школе, не так ли?       — Возможно, — повёл я плечом.       — С недавнего времени, мне стало казаться подозрительным, что студенты Гриффиндора перестали требовать практических занятий по предмету. Не кажется ли вам это странным?       — Не кажется, — усмехнулся я. — Поттер получил сполна за свои требования. Вряд ли кто-то из них хочет на его место.       Она самодовольно хихикнула. До чего же мерзко она хихикает, просто ужас.       — И всё же, до меня случайно дошли слухи — совершенно случайно, — что студенты не ограничиваются теоретическим материалом, достаточным для сдачи СОВ. Они собираются группами и постоянно шушукаются. Вам должно быть известно, что они замышляют. Что за планы зреют в их неблагоразумных головах?       Я скривил губы.       — Понятия не имею. Гриффиндор абсолютно меня не интересует и не заботит.       — Напрасно! — убедительно приподняла она свои тонкие брови. — Гриффиндор является соперником Слизерина испокон веков, а значит, будучи в курсе их замыслов, вы можете опередить их, превзойти по всем показателям — по успеваемости, по игре в квиддич, по авторитету. Я знаю, гриффиндорцы не доверяют слизеринцам, и это вполне объяснимо, но в ваших интересах каким-нибудь образом разведать их планы. Директор Дамблдор крайне негативно влияет на своих студентов.       Честно говоря, я даже не знал, что отвечать.       — Вся надежда на вас, мистер Малфой! — с неподдельной мольбой на лице говорила она, я даже поверил… на пару мгновений. — Вы — лидер своего факультета! Поговорите с друзьями, дайте указания. Пусть смотрят в оба, прислушиваются к разговорам, следят за поведением других факультетов. И если заметите что-то подозрительное, обязательно сообщите мне. И я, как генеральный инспектор, приму эффективные меры против глупых заговоров и беспорядков. Вы понимаете меня? — склонив голову на бок, уточнила она.       — Да, профессор, — выдавил я. — Понимаю.       — Прекрасно! — снова засияла она приторной улыбочкой. — Я была уверена, что могу положиться на столь благородного и ответственного юношу! Прошу вас, при первой же возможности, передайте моё глубочайшее почтение вашему многоуважаемому отцу и вашей несравненной матушке. Я всегда восхищалась вашей семьёй…       — Передам, — бросил я, перекрывая этот словесный рог изобилия. — Я могу идти?       Она самодовольно улыбалась, будто и не заметила, что её перебили. Видно моя семья очень для неё важна, кто её знает зачем. Отец влиятелен и богат, может, поэтому.       — Конечно, идите, — кивнула она, — и помните о моих словах.       Закинул сумку на плечо и вышел из класса, тут же натыкаясь на более чем любопытный взгляд Пэнси. Грег и Винс тоже были рядом.       — Что она тебе сказала? — выпалила Паркинсон. — Что ей надо?       Я огляделся, рядом было слишком много народа — неподалёку кучковались гриффиндорцы, очевидно рассчитывая что-то узнать, но Гермиону я не заметил, и наши стали подходить.       — Не здесь, — спокойно ответил я, потом чуть повысил голос, чтобы львам было слышно, — слишком много лишних любопытных кошачьих ушей. После уроков, в гостиной.       Народ сразу стал расходиться. Я решил, что нужно хорошенько обдумать слова Амбридж. Во-первых, мне показалась интересной мысль, что коты перестали настаивать на практике. Совершенно очевидно, что они решили практиковаться самостоятельно. Приходится признать, что это отличная идея, ведь практики в самом деле нет, а нам она сейчас очень нужна. Ну и, во-вторых, нужно было донести всё до своих так, чтобы не навредить Гермионе. Из нас хотят сделать доносчиков, любопытно. Что ж, возможно, я смогу извлечь из этого выгоду. Эта розовая жаба мне доверяет, а врать, как известно, мне не впервой. Но для начала я узнаю, что затевает Поттер и иже с ним.       Мы отправились на прорицания. Не особо рассчитывал на то, что Грейнджер появится, ведь она не посещает прорицания. После того, как Амбридж уволила Трелони, у нас около месяца не было уроков. А вчера Снейп объявил, что директор пригласил нового преподавателя, и чтобы мы вели себя с ним сдержанно, если не хотим неприятностей. Пэнс всю дорогу пыталась выведать, что мне поручила Амбридж, и это немного раздражало.       Было странно, что на урок нужно было идти не в башню, а в заброшенный класс на первом этаже за вестибюлем.       Благо урок был отдельно для нас. Думаю «профессор» это сделал нарочно, чтобы факультеты при нём не конфликтовали, потому что это оказался вовсе не человек. Когда мы вошли, сначала обалдели, потому что оказались на лесной поляне. Под ногами стелился мох, вокруг деревья, а небо просвечивало сквозь зелёные кроны солнечными лучами. Сейчас, когда приближается зима, это особенно странно выглядит.       Мы вошли с опаской. А когда навстречу вышел кентавр, мы и вовсе растерялись. Девчонки попрятались за наши спины.       — Приветствую вас, студенты, — спокойно заговорил он. — Меня зовут Флоренц.       — Оно ещё и разговаривает! — прошипела за моей спиной Дафна.       — Прошу вас присаживаться, — он жестом указал нам на землю, укрытую мхом, и мы стали переглядываться.       — Во время уроков, — продолжил кентавр, — мы будем наблюдать звёздное небо, а это лучше всего делать лёжа на траве.       Я не выдержал и хмыкнул:       — Хочешь сказать, что мы — цвет общества — должны разлечься на земле как бродяги?       — Да, это совершенно неприемлемо! — подхватила Пэнси.       Странное лицо Флоренца чем-то напоминало лошадиное, однако это всё-таки был и человек одновременно. Он скрестил свои огромные мускулистые руки на груди и процокал ближе ко мне. Стало не по себе. Когда на тебя надвигается такая туша, невольно задумываешься, а стоит ли с ним спорить? Это Хагрид прост как пень, а этот… Он вдруг снова заговорил, лично со мной, уставившись прямо мне в глаза и склонившись ближе.       — Хагрид говорил о тебе. Ты — Драко, не так ли?       — Верно, — бросил я.       — Что ж, Драко. Приятно знать больше, чем другие, — он смотрел на меня так многозначительно, что мне вдруг показалось, будто он знает обо мне что-то, о чём мне бы не хотелось распространяться, и я невольно отвёл взгляд. Но потом он добавил: — Вам понравится лежать и разглядывать звёздное небо. Вселенная раскрывает нам множество тайн, делится с нами информацией о будущем. Рекомендую принять участие в этом увлекательном эксперименте. И даже если вы все, — он обвёл класс взглядом, — считаете себя каким-то «цветом общества», для вселенной все мы песчинки. Каждый из нас. В том числе вы, Драко. Присаживайтесь.       Я бросил взгляд на остальных, которые явно стушевались под натиском этого полузверя-получеловека, кивнул им, чтобы подбодрить и прошёл чуть дальше. Сел на мох, и это в самом деле оказалось приятно — мягко и немного прохладно, как на постели. Мох быстро нагревался. Все расселись, последовав моему примеру. Девчонки улыбались и шушукались, Крэбб вообще сразу улёгся — он всегда только спать приходит на прорицания.       — Я знаю, вам говорили, что небесные светила предсказывают судьбы людей, но это далеко не всё.       Флоренц взмахнул рукой, и в этом странном, но красивом лесу наступил полумрак, будто солнце померкло. Кроны деревьев расступились, и над нами появился небосвод, который становился всё темнее, а на нём образовались мириады звёзд, каких мы простым глазом вообще не способны увидеть. Девчонки в восторге запищали, заохали, и было от чего. Они тут же попадали на землю, тыча пальцами вверх, да и мне уже стало ни до чего. Просто смотрел в небо и ужасно сожалел, что Гермиона этого не видит, уверен, ей бы понравилось.       Кентавр говорил о том, что звёзды предсказывают будущее на многие века вперёд, ведь их свет приходит к нам издалека. Они говорят о неурожаях и болезнях. О мире и войнах. Что люди, как и кентавры, к сожалению, часто неверно толкуют их послания. А потому важно внимательно следить за звёздным небосводом. В какой-то момент, он приблизил к нам звёзды, и это было настолько завораживающе, что даже Крэбб не смог уснуть, таращась вверх. А Пэнси… она крепко вцепилась в руку Грега, шептала ему что-то, а он улыбался так, что я думал, сдохну от зависти. Это тебе не тайное свидание в переходах и дворах Косого переулка. О таком мечтают все девчонки вселенной — я уверен. И снова представлял, как мы могли бы гулять вместе в этом удивительном лесу, смотреть на звёзды, лёжа рядом в этом мягком мхе.       Был под таким впечатлением, что не сразу услышал, когда все начали собираться. Стало неловко, поднялся с земли, когда остальные уже выходили из класса. И это даже хорошо, потому что вопросы бурлили в голове, словно пчелиный рой.       — Что это за магия? — спросил я, подходя к двери и оборачиваясь. — Трансфигурация?       — В том числе, — ответил Флоренц.       — Но у тебя нет волшебной палочки, как…       — Директор Дамблдор.       — Ясно, — кивнул я. — А как это сделать? Приблизить небо. Есть заклинание?       — Рассчитываете проникнуть сюда в моё отсутствие? — усмехнулся он, и я почувствовал, как в груди стало жарко. — Не надейтесь, Драко. Я здесь на постоянном месте жительства.       — Разве твой табун не в Запретном Лесу?       — Это больше не мой табун. Я изгнанник. Согласившись преподавать, я подписал свой приговор.       — Зачем же ты согласился? — искренне удивился я.       Он думал некоторое время, потом ответил:       — Я не считаю, что кентавры выше людей. И людей не считаю превосходящими. Мы равны перед вселенной. Мой народ так не считает. Но ты… не об этом хотел спросить.       Слова вертелись на языке, а он буравил меня своими голубыми глазами и ждал. Внутри всё будто обрывалось. Боялся самого страшного, кто знает, может Хагрид видел меня с Гермионой у озера или ещё где-то. Не мог спросить, просто не мог. И вдруг он произнёс:       — Ты не так высокомерен, каким хочешь казаться. Хагрид сказал мне о Клювокрыле, что ты пытался спасти его, — я молчал, лишь чувствовал, как горит лицо. — Тебе будет сложно. Но ты справишься, — как-то подозрительно тихо заключил Флоренц.       Я просто молча развернулся и вышел. Свет ударил в глаза, я прищурился. Как же было странно. Мне не по себе. Мало мне проблем, ведь прямо сейчас, в гостиной, я должен был поговорить со всем Слизерином, а крышу так рвало от впечатлений этого дня, что я думал оплошаю где-нибудь. Надо было срочно собраться с мыслями, и я не пошёл в подземелья, а направился в библиотеку, чтобы в тишине подумать. Хорошо, что все уже умчались, и никто меня не ждал.       По правде говоря, надеялся там застать Гермиону. Хотел рассказать ей о подозрениях Амбридж. У меня была назначена встреча с Уизли, но я же не стану им рассказывать — это была бы полнейшая глупость, мне нафиг не надо, чтобы они воспринимали меня, как своего. Абсолютно не надо, даже опасно!       Но, к сожалению, она так и не пришла. Это дало мне возможность немного успокоиться и собраться с мыслями, и в гостиную я шёл уже полностью подготовленный.       Войдя, еле подавил смешок, нахмурившись изо всех сил. Сидели-ждали, как бобры у запруды. У Пэнси глаза так и горели — такое свидание под звёздами, а тут ещё и сплетни! Какая прелесть — просто её день. Но первым не выдержал Пьюси.       — Малфой, что у вас там за дела? Гойл сказал, тебя Амбридж задержала.       — Было дело, — лениво ответил я. — Сам понимаешь, у старосты немало обязанностей. В том числе поддержание порядка в школе.       — И? — нетерпеливо фыркнул он.       — И Долорес жаждет докопаться до всего. Что вполне обычно.       — А точнее? Чего ты тянешь соплохвоста за клешни?       — Ха, нашёлся ядовитый гад, — усмехнулся я, так и хотелось ещё его подразнить, но его покрасневшая рожа уже начинала утомлять. — Ладно. Скажем так, профессору нужны шпионы — в нашем лице. Она велела следить за всеми факультетами, особенно за теми, кто собирается в группы и ведёт себя подозрительно. Если заметите — сообщаете мне, а я делаю для неё отчёт.       Молчание повисло в гостиной. Все задумчиво переглядывались.       — И это всё? — недоверчиво спросил Монтегю.       — Всё. А чего тебе ещё?       — А зачем ей это? — подозрительно прищурилась Дафна. Умная девчонка — это её минус в данном случае.       — Не знаю зачем. Велено подсматривать и подслушивать. Как вам задачка? Справитесь?       — Что мы, ищейки что ли? — обиженно проворчал Крэбб, и я заметил как все стали отводить глаза, будто согласны и спорить не хотят. С другой стороны, Амбридж всё-таки неспроста к нам подлизывается, и быть в курсе её планов хорошо бы.       — Чего скисли-то? — усмехнулся я. — Никто вас не заставляет в Башню Гриффиндора или Когтеврана идти и разнюхивать в их гостиных. Случайно заметите — мне скажете, услышите о чём шушукаются, передадите. В чём проблема?       — Странно это, — прищурилась Пэнси. — Думаешь, Амбридж в чём-то подозревает другие факультеты? Любопытно, в чём.       Она смотрела на меня очень внимательно, а я сверлил её взглядом в надежде, что она прекратит задавать лишние вопросы. У меня прям внутри будто голос орал: «Не спрашивай, потом поговорим!» И я просто офигел, когда она в итоге закатила глаза и устало вздохнула:       — Какая нам в сущности разница, правда? Можешь на меня положиться, — улыбнулась она.       — Ладно, я в деле, — поддержал Гойл.       Все оживились, начали что-то обсуждать, а я, с чувством выполненного долга и полной уверенности в себе, отправился в спальню. Не успел избавиться от школьной мантии, как явился Гойл и закрыл за собой дверь. Он прислонился к дверному косяку, скрестил руки на груди.       — Н-ну? — протянул я.       — Пэнси права, да? Амбридж не просто так тебя запрягла.       — Не надо так говорить, Грег, — с угрозой ответил я. — Малфой не впрягается. Это в принципе невозможно. Моё дело — отчёт, — ехидно скривился я.       — А как это называется? — усмехнулся он. — Кто такая эта Амбридж? Явно есть очень весомая причина для слежки. Ты должен нам сказать.       — Нет причины.       — Да конечно! — скривился Грег.       Тут же раздался настойчивый стук в дверь.       — Пэнси! — одновременно выдохнули мы и усмехнулись.       Грег открыл дверь.       — Ну так что? — влетая в комнату, выпалила Пэнси. — Что они натворили, а? Говори быстро!       Я вздохнул, сел на кровать, стал ослаблять галстук.       — Она подозревает, что Гриффиндор практикуется. Хочет выяснить точно и пресечь их деятельность.       — Практикуются? — нахмурился Грег. — В смысле?       — Ох, Грегори! — закатила глаза Пэнси. — Они тренируются в Защите от Тёмных Искусств, ясно?       — Это неточно, — заметил я. — Возможно, они ещё и не начинали, это моё предположение. Но это было бы логично. Вам не кажется, что нам нужно сделать то же самое? Вы сами знаете, что предстоит война. То, что говорил сегодня Флоренц — это не больные фантазии коня. Это реальность.       — Уж мы-то знаем, — опустила глаза Пэнси. — Слушай, но если Амбридж хочет это пресечь у других факультетов, то и нам достанется.       — А вот и нет, — усмехнулся я. — Скорее всего, она нас даже не заподозрит, а если и заподозрит, то не посмеет тронуть, иначе на кого в этой школе она сможет полагаться? Будем выполнять её поручения, а в это время подумаем, как улучшить свои навыки, согласны?       — В классе это делать нельзя, — тут же начала соображать Пэнси. — Нужно место.       — О чём вы вообще? — тут же разволновался Грег. — Вы что, не понимаете, что нас сдаст собственный факультет? Амбридж никому не позволяет тренироваться, даже старшекурсникам, а у них ЖАБА, между прочим, на носу.       — И не говори, — усмехнулся я, — эта Жаба уже у каждого на носу. Как нарыв.       — Осторожнее, Драко! — строго потребовала Пэнси. — Она тебе доверяет, и ты обязан оправдать её доверие, если хочешь выгоды для всех нас.       — Не волнуйся, — отмахнулся я. — Уж меня она никогда не заподозрит. И всё же, надо немного и наших прощупать. Может быть, кто-то в самом деле хочет попрактиковаться?       — Без учителя? — подозрительно прищурилась Пэнси. — А если мы друг другу навредим? Представляешь, что будет?       — Не мчись впереди Хогвартс-экспресса, — вздохнул я, скидывая туфли и растягиваясь на кровати. — Всё это дело не одного дня.       Пока мы ничего не решили, но всё равно как-то тревожно. Не нравится мне, что Амбридж точит зуб на Гриффиндор. Хрен бы с ним, но Грейнджер… Надеюсь мы всё-таки сможем встретиться и обсудить всю эту ситуацию. Если они и правда что-то затевают, то лучше бы мне об этом знать и помочь ей не вляпаться снова. Да и о себе нельзя забывать. Пока Жаба мне доверяет, можно крутить свои дела как захочу, только нужно быть осторожным. Нельзя больше допускать прежних ошибок.       Не понимаю, то ли это обстоятельства становятся такими, что с каждым днём жить всё сложнее, то ли мы просто стали старше. В любом случае, я уверен, чем дальше мы будем заходить, тем глубже вязнуть в этом болоте жизни. Главное успевать вовремя себя оттуда вытаскивать.       3 ноября.       Я вдруг внезапно осознал одну вещь. У мамы скоро день рождения. Сколько себя помню, это всегда был торжественный день. Я за завтраком поздравлял её, официально и учтиво, как учил меня отец. Потом он преподносил ей подарок — бриллиантовое колье или жемчуг, иногда серебряные украшения. Мама не любит золото. А самое главное вспомнил, что никогда не делал ей подарков. Я рисовал для неё картинки, когда был маленьким, а потом просто перестал.       Ужасно не по себе. Родители всегда дарят мне подарки вместе, каждый год, а я ничего, абсолютно ничего не делаю. Смешно было бы покупать что-то на свои карманные, хоть они и не малы. Что может быть нужно леди Малфой? У неё есть абсолютно всё. Что бы я ни подарил — это будет такой пустяк.       Когда я делаю подарки Гермионе, всегда уверен в их неповторимости, в их ценности для неё. Гермиона — это совсем другое. А мама…       Мама делает для меня столько, сколько никто в этом мире, а я даже не представляю, что ей подарить. В общем надо подумать.       5 ноября.       Наверное, это был «подарок вселенной», как выражается Флоренц.       Я пришёл в библиотеку, чтобы найти подсказку. Пэнси уверяла, что дарить матери подарок вовсе не обязательно, что мы уже слишком взрослые, чтобы дарить всякие глупости, и слишком малы, чтобы дарить серьёзные вещи. Грег, пожал плечами — он тоже не знает, как решить эту проблему. И я в поисках решения нерешаемого тупо шарил по полкам, когда мимо пронеслась она.       Я буквально помчался за ней, чтобы хоть что-то успеть сказать о планах Амбридж, ведь с недавних пор эта Жаба стала отслеживать сов, а это значит, что она может добраться до наших записок. Филч переворачивает совятню вверх дном по два раза на дню.       Гермиона услышала мои шаги, обернулась, её щёки вспыхнули, и еле скрываемая улыбка спряталась в уголках губ. Как же я люблю, когда она смущается. Нырнув в одну из секций, забилась в угол у окна.       — Малфой, ты рискуешь! Сейчас не время! — затараторила она.       — Знаю! Для нас никогда время не наступит, что теперь?! — возмутился я.       — Ладно, — вздохнула она, — что-то случилось?       — Ещё как! Ты наверняка слышала о новом декрете Жабы, о том что нельзя собираться группами.       — О, ещё как! — тут же раздражилась она.       — Это всё из-за вас! — прошипел я. — Она подозревает, что вы — гриффиндорцы — что-то замышляете. Это так?       — Ч-чего? — немного испуганно прошептала она.       — Ты знаешь, что у меня есть поручение — следить за вами?       — Что? Следить? Это как?       — Подслушивать, подглядывать. Она напрягла весь Слизерин.       — И что это значит, Драко? — она недовольно скрестила руки на груди. — Вы что, намерены плясать под её дудку? Станете её… шпионами? Это так низко!       — Ты полегче, знаешь ли! — стало так неприятно. — Как думаешь, я для чего тебе это говорю? Наверное, чтобы пошпионить!       Она опустила руки, отвела взгляд.       — Извини. Просто это всё так возмутительно! И что же вы намерены делать?       — Я буду её информировать, а значит скажу только то, что можно сказать, ясно?       — Спасибо, — в её взгляде было столько признательности, это приятно. — И что же ей известно? — вздохнула она и села на стул.       — Она уверена, что вы занимаетесь ЗОТИ тайком.       — Ясно, — кивнула она. — Прости, но я не могу говорить с тобой об этом.       Она посмотрела на меня настороженно и виновато. Стало обидно.       — Ты ведь никому не скажешь, правда? — уточнила она.       — Не пригласишь? — скривился я.       — Прости, — сдвинула она брови домиком, — я бы рада, но ты же понимаешь, Слизерин и Гриффиндор — это такой риск. Допустим, ты придёшь на собрание…       — Нет, — со смехом выдохнул я, — это невозможно!       — Вот именно. Представляешь, как отреагирует твой факультет, если узнает.       — Ладно, закрыли тему.       — Что это? — кивнула она на книгу, оставшуюся в моей руке.       Повернул её заголовком к ней.       — У тебя проблема с выбором подарка? — широко распахнула она глаза. — У тебя?       — Представь себе, — усмехнулся я.       — А для кого подарок? — с интересом спросила она, забирая у меня книгу. Я на всякий случай высунулся из-за стеллажа, проверил, чисто ли на горизонте.       — Для матери, — ответил я, вернувшись, и сел рядом. — У неё скоро день рождения.       — Ты шутишь? — усмехнулась она. — Не знаешь, что подарить маме?       — Представь себе. Я не делал ей подарков с детства…       — Как… — выдохнула она, глядя на меня то ли с упрёком, то ли с удивлением. — Ведь это мама! Как можно не поздравить маму?!       — Я всегда её поздравляю! — возмутился я. — Или ты думаешь, я совсем неблагодарная свинья?       — Нет, что ты… просто… это странно. Даже если ты не можешь подарить что-то стоящее, для мамы любой знак внимания очень ценен!       — Вот я и подумал… что?       — Что? — растерялась она.       — Что ты сказала? Любой? Прям вообще любой? Что за ерунда? — усмехнулся я.       — Ну, ты же знаешь, что она любит? Может, какое-то лакомство, книги, письменные… ну, этого добра у неё наверняка навалом, — вздохнула она.       — О том и речь! — тихо засмеялся я. — Я не представляю, что подарить ей такого, что по-настоящему её порадует, и не будет ощущения, что это просто… безделушка.       Мы оба задумались. Гермиона смотрела на меня внимательно, серьёзно, мне казалось, что услышу звон механизмов, работающих у неё в голове.       Она глубоко вдохнула, потом выдохнула. Опустила глаза, будто передумала говорить.       — Что? — выпалил я. — Говори. Есть идеи?       — Только ты знаешь свою маму. Любое моё предложение будет мимо.       — И всё же, — мне в самом деле было интересно.       — Ну знаешь, есть вещи не материальные. Нет, не так. Вещи, которые оставляют след в душе, воспоминание, впечатление. Есть ведь что-то, что ей нравится, но твой отец, например, никогда ей не подарит.       — Цветы? — тут же выпалил я. — Она любит белые розы.       — Возможно, — снова задумалась Гермиона. — Почему ты решил дарить мне розы?       Я вспомнил Анси. Кажется, это было сто лет назад, но и будто вчера. Вспомнил букет белых роз, печальный и в то же время восхищённый взгляд мамы. Уверен, букет белых роз приведёт её в ту же печаль.       — Нет, только не розы, — вдруг вслух выпалил я.       — Что? — усмехнулась она.       — Ты права, моей маме нравятся цветы, но не розы. Нужно что-то другое, какие цветы дарят сыновья?       — Я не знаю, а есть разница? Впрочем, — она тут же оживилась, — даже у маглов есть правила. Например, любимым нельзя дарить жёлтые цветы — это к разлуке. А красные розы — это знак… страсти.       Она замерла глядя мне в глаза, потом её щёки вдруг покраснели, она отвернулась, сложив руки на край стола, а потом тихо спросила:       — Ты… знал об этом тогда, на третьем курсе?       Только теперь до меня дошёл смысл её слов. Почувствовал, как загорается лицо, да так, что глаза защипало. Тот поцелуй в Башне в её день рождения. Моя первая роза.       — Не знал, — шепнул я. Заметил, как дрожат её пальцы, которыми она перебирала книжную закладку. — Я лишь подумал, что ты не похожа на белую розу, ни капли. Ты… яркая, как красная роза.       Осторожно накрыл её маленькие ладони своей одной. Она сжала их в замок — такая маленькая, взволнованная.       — Нужно изучить информацию. Согласись, у цветов есть свой язык. Ты подарил мне зелье из красных роз. Возможно, это именно то, что характеризует меня. Твоей маме подойдёт что-то другое.       Я сжал её запястье и потянул к себе. В груди будто всё скомкалось, казалось, я не касался её так давно. Гермиона прерывисто вздохнула. Попыталась отстраниться.       — Нас могут заметить, Драко, — еле слышно прошептала она.       — Встретимся после нашей игры? В раздевалке. Я задержусь. Ты придёшь? — с замиранием сердца прошептал я, сам не знаю, откуда взялась эта идея.       Она смотрела на меня со страхом, а я подтягивал её к себе всё ближе.       — Я не знаю. Это рискованно, — замотала она головой, её кудри рассыпались по плечам, губы дрожали. И её взгляд был таким обжигающим, что я сам дёрнулся в её сторону, надеясь коснуться её губ хоть на мгновение.       Предательский стул грохнулся за моей спиной. Гермиона вырвалась, отпрянула и зашипела:       — Уходи сейчас же!       Выдохнула, отвернулась, усердно делая вид, что всё это время меня рядом не было.       — Жестокая… — улыбнулся я. Знала бы она, чего мне это стоило.       — Безрассудный… — шепнула она, утыкаясь в книгу.       Тут в проходе возникла мадам Пинс, очевидно недовольная созданным мною шумом.       — Мисс Грейнджер, — немного удивилась она и перевела взгляд на меня, — мистер Малфой? В чём дело?       — Ни в чём! — холодно бросила Гермиона. — Мистер Малфой уже уходит.       — Не нарывайся, Грейнджер! — сквозь зубы процедил я, и она бросила на меня испепеляющий взгляд.       — Так! Соблюдайте порядок! — потребовала Пинс. — Библиотека — не место для склок.       Я тут же вернулся к своему стеллажу, но потом передумал и высунулся в проход, пугая возвращающуюся мадам Пинс.       — У вас есть что-нибудь о магическом значении цветов? Имею в виду о, не знаю, жёлтые к разлуке…       — О, я поняла, — улыбнулась она, — минутку.       — Мне для зелья нужно, — зачем-то уточнил я, стало как-то неловко.       — Понимаю, — совершенно серьёзно ответила она и принесла мне книгу.       От разнообразия разбежались глаза. Я понял, что буду выбирать неделю, если не ткну пальцем в небо. Стало ужасно досадно, но уселся изучать. А минут через десять передо мной легла точно такая же книга, заложенная её закладкой. Внутри дрогнуло, огляделся. Кудри Грейнджер мелькнули уже у выхода. Открыл отмеченную страницу. Да. Это именно то, что нужно. Уверен, маме понравится. Правда не знаю, как отреагирует отец, но это, я считаю, вторично. Уже написал мистеру Фойерверкусу, надеюсь, десяти дней хватит, чтобы решить вопрос.       Теперь с нетерпением жду игры. Пуффендуй — слабый соперник, им победа не грозит. Но я жду вовсе не этого. Придёт ли она? Решится рискнуть? Да или нет? Всего два варианта.