Последний шанс Василиска

Ночь с 3 на 4 июня 1994. Великобритания. Герберт прикрыл глаза, наслаждаясь чужой игрой на фортепьяно. Музыка оплетала его, звала и владела, как делала это всегда. Мелодия была впервые совершенно не знакома виконту, и он полагал, что Малфой-старший импровизировал и делал это великолепно, как и всё, за что брался. Вампир млел, наслаждаясь, в распахнутой на груди рубашке белела болезненно худая грудь с тёмно-сиреневыми тенями межреберий, особенно остро выделялись ключицы на этом, в общем-то, безупречном теле. Герберт водил самым кончиком острого ногтя по собственному горлу и беззвучно что-то шептал, не открывая глаз. Казалось, бессмертного юноши и нет в комнате, только его призрак остался на тёмно-серой софе. Герберту казалось, что все его мысли рассыпались на тысячи мелких осколков, что таинственно и волшебно мерцали теперь, охваченные незнакомой мелодией. Живой и в то же время строгой, ласковой и небрежной, как брошенный походя комплимент или аромат парфюма, что остался витать в комнате. Сама жизнь обличённая в ноты. - Позволь задать тебе бестактный вопрос, Герберт? - белые пальцы с аккуратными ногтями убрались с клавиш. Крутанувшись на низком табурете, Малфой почти залюбовался открывшимся видом. - Но не жди, что я отвечу, если он мне не понравится, - виконт изогнул губы в улыбке, нехотя размыкая веки. Взгляд голубых глаз казался расфокусированным, а оттого томным. Хотя Абраксас отвык верить кому бы то ни было, смотреть на вампира ему было приятно, позволяя мальчишке и дальше изображать распутную невинность. Этот образ юноше подходил как нельзя лучше. - Как скажешь, - покорно согласился мужчина, чуть прищурившись, когда край нечеловечески острого ногтя почти вспорол кожу под кадыком, - но всё же мне интересно. Твой интерес к мужчинам. Когда он появился? Ты производишь впечатление человека искушенного, но не пресытившегося. С женщинами ты вежлив, но весьма холоден, мне это непонятно. Я ничего не знаю о тебе, о твоем прошлом, хотя делю с тобой постель и пью вино... Абраксас отсалютовал виконту бокалом, в котором, видимо, для разнообразия, было, действительно, вино. Правда, не ожидаемо красное, а полусладкое розовое с едва ощутимым цветочным привкусом. Подобный напиток больше подошёл бы самому Герберту, а не его смертному спутнику, но сегодняшняя ночь, похоже, была создана для противоречий и нарушений. - Ты хочешь знать, с кем я был? - удивлённо приподнял бровь виконт, на губах его играла предвкушающая, опасная усмешка. - Хоть что-то о тебе, - пожал плечами волшебник, привычно закинув ногу на ногу. - Иначе, мне кажется, наши условия не равны. Ты заешь обо мне всё, даже немного больше, чем я сам. Ты же, Герберт, остаёшься для меня недоступной тайной. - Как та монография по артефакторике? - рассмеялся вампир, распахивая свои чарующие глаза шире. - Больше, мой невозможный ангел, много больше. У той я хотя бы прочитал оглавление, прежде, чем получил проклятье, - улыбнулся маг воспоминанию о таинственном фолианте, что ему удалось добыть во Франции на удачу заглянув на стихийный магический рынок. - О, я помню эту историю, - рокочуще промурлыкал юноша, расстёгивая оставшиеся пуговицы на белоснежной сорочке. - Что же, раз уж ты, mon cheri, столь любознателен, то слушай. Мой первый раз с мужчиной стал, к моему стыду и сожалению, и последним в моей смертной жизни и был начисто лишён романтики или нежности. Это был мой отец. - Граф взял тебя силой? - Малфой изумлённо воззрился на своего протеже, в мгновение из прожжённого жизнью циника став трепетным и встревоженным мужчиной. К счастью для репутации Абраксаса, никто не мог увидеть данного перевоплощения, даже белокурый вампир, потому как веки его вновь были закрыты, а светлые брови нахмурены. - Нет, конечно, нет! Как это вообще могло прийти тебе в голову, Абраксас?! - воскликнул Герберт, повернув голову к собеседнику и от возмущения даже приоткрыв один глаз. Не иначе как для того, чтобы смерить любовника укоризненным взглядом. - Отец оказал мне услугу, при том неоценимую. Но если ты хочешь знать эту историю, то мне следует начать издалека. Я умирал, мучительно и несправедливо рано, от чахотки (её было поразительно много в тот год), с каждым днём угасая всё больше и быстрее. К концу третей недели горлом у меня уже шла кровь, что само по себе отвратительно, а в сочетании с болью и слабостью и вовсе почти невыносимо, в особенности для молодого аристократа, искренне желающего отвести любимую девушку под венец весной. Приглашенный матерью врач сказал, что мне не пережить зимы, и я бросился по гадалкам и шарлатанам, не желая расставаться с жизнью и своей любовью. Сейчас та влюбленность кажется мне детским, незрелым увлечением, а тогда... Я до мокрых штанов боялся смерти. - А сейчас? - в тишине комнаты голос чародея показался чуждым и посторонним звуком, от которого вампир недовольно поморщился, но продолжил. - Сейчас? Я боюсь ещё больше, но знаю, что с этим делать, - криво усмехнулся виконт, отчего красивое лицо будто бы понесло отпечаток всех прожитых им столетий. Абраксасу сделалось не по себе, оказалось, чтобы понять, что перед тобой достаточно древний вампир не нужно было подставляться под его шальные укусы, полные желания, а стоило лишь поговорить. Бессмертие едва ли не сочилось сейчас из расслабленной фигуры Герберта, именно такой, спокойный и почти неподвижный, он внушал страх. - И что же? - голос Абраксаса, конечно, не подвёл и прозвучал как должно с долей вежливого вопроса и ожидания. Но виконт всё равно хмыкнул, обнажив на короткий миг острые клыки. Быстро бьющееся сердце волшебника никак не могло обмануть. Малфой волновался и испытывал что-то отдалённо напоминающее страх. - Нужно жить так полно, насколько это возможно в моем положении. Ваш зельевар поистине талантлив, я бы даже сказал гениален, но мне кажется, это известно и тебе, и мне. Прости, мне свойственно повторяться. Однако, решить проблему всех немёртвых одним зельем это надо уметь. Ходить под солнцем это забытое, но чертовски приятное чувство, скажу я тебе. - Герберт раскинул руки и откинул голову назад, рассыпая по плечам и спине водопад своих светлых волос. Казалось, он любуется одному ему видимым солнцем. - Впрочем, я отвлёкся, прости. Итак, после очередной найденной во мне порче и череды бессмысленных обрядов, меня нашёл странный человек, я не помню ни его лица, ни имени, но это не удивительно. Я постоянно был одурманен наркотиками, чтобы не чувствовать жжения в груди и не бояться. Всё, что я о нём помню, это странный акцент, такой, обычно свойственен славянам, но я не могу утверждать наверняка. Он сказал, что в горах Трансильвании сейчас живёт дьявол, который может наделить человека силой и бессмертием. Мне показалось разумным обратиться к нему за помощью, ведь во Франции у меня осталась невеста. Я уехал в ночь, имея при себе немного денег и чемоданчик с наркотиком, без каких-либо вещей или прислуги. Не помню, сколько мы были в пути, время тогда для меня было крайне субъективно и мучительно. Я жил от одной дозы до другой. Очнулся я уже в замке, ранним утром, за окно только-только начинало светать. Мой проводник куда-то запропастился, и я побрёл на его поиски, вскорости обнаружив его в склепе с молотком и распятием, слишком похожим на кол. Герберт замолчал, поводя пальцами в воздухе, словно картины прошлого были для него осязаемы. Память вампиров поражала своей ясностью и длительностью хранения даже мимолётных событий. Абраксас мог только восхищаться своим кровожадным ангелом, поражаясь тому, как тот похож на вейлу. Столь же красивое в покое и смертоносное в ярости существо. Граф не был таким. Бесспорно, фон Кролок был красив, но красив как бывают прекрасны драконы. В нём сразу чувствовалась опасность и могущество. Герберт же казался почти бестелесным, из тонкого фарфора, возможно такое впечатление давали белокурые волосы или большие голубые глаза, но тех же Малфоев, в этом Абраксас был уверен, никто и никогда не считал ни милыми, ни беззащитными, хотя масть у них с виконтом была одна. - Он стоял над саркофагом, в котором лежал обещанный мне дьявол и читал молитву, явно собираясь прикончить моё спасение, - Герберт невесело усмехнулся, осуждающе покачав головой. - Не знаю, откуда во мне взялись силы, но урна с чьим-то прахом (к своему стыду, я так и не удосужился узнать имя несчастного, чей покой я потревожил) оказалась в моих руках раньше, чем успел это понять. Растратив на убийство негодяя все силы, я упал к подножью усыпальницы графа и должно быть потерял сознание. Очнулся, когда солнце уже почти село и увидел, как «дьявол» восстает из мертвых. О, ты бы видел это удивительное зрелище, Абраксас! Розовеющие за считанные мгновения губы, упругость и сила мышцах, но самое прекрасное это трепетание ресниц, перед тем, как он открывает глаза... Наш первый разговор с графом был до неприличная короток. Он поблагодарил меня за помощь и велел убираться из замка куда подальше, забыв о случившемся. С его стороны это был более, чем щедрый подарок, теперь мне это ясно, но тогда, увы. Я, будучи вспыльчивым, но едва живым от страха и мучений, принялся объяснять ему что-то безумно глупое. В конечном счёте все мои крики «Вы должны мне помочь, иначе я погибну» уперлись в холодное, но твёрдое «нет». Тогда я стал умолять, благо сил на то чтобы подняться с колен у меня уже не было. Граф же решил меня отвратить тем способом, который сработал бы с любым нормальным аристократом моего возраста и положения. Однако, он не учёл того, на что способен отчаявшийся человек. Что стоят пять минут, даже час унижения и какая-то смешная честь, когда речь идёт о возможности избежать и смерти, и мучений? Отец как-то много лет спустя заявил, что был готов собственноручно свернуть мне шею, когда я дрожащими руками стягивал с него модные тогда узкие пантопоны. Он до сих пор мне это припоминает, в моменты моего особенно глупого поведения, как и то, что понятия не имеет, почему остановился тогда. Должно быть, его поразил мой безумный, но решительный взгляд или, быть может, кровавый кашель, которым я заходился, стоило чуть сильнее напрячь горло... Герберт вновь затих, прижимая бледные пальцы к губам. Улыбка его стала печальной и намного более слабой, чем привык видеть Малфой. Абраксас пересел на самый край софы подле виконта и невесомо накрыл его ладонь рукой, ощущая прохладу обманчиво тонкой кожи. Очертив большим пальцем острую косточку запястья, волшебник запечатлел короткий поцелуй на тыльной стороне узкой ладони. - Перестань немедленно, Малфой! - негодующе распахнул глаза Герберт. - Твоя жалость бьёт меня много больнее, чем я того заслуживаю. Ты хотел услышать, я рассказал. Не более. - Это не жалость, mon amour, - тихо произнёс маг, лаская юношу взглядом. - Ещё лучше! - скривился Герберт и отбросив руку Малфоя проскользнул мимо волшебника к окну, раздражённо запахнув на груди рубашку. Успокоив дыхание, вампир провёл пальцами по раме, с задумчивой тоской глядя в темноту сада. - Мы оба знаем, что не испытываем друг к другу ничего, кроме симпатии и желания. Не говори мне только сейчас об искренности своих порывов, Абраксас. Нам обоим прекрасно известно что бывает во имя любви, и я не намерен более испытывать это чувство. В нём нет ничего, что бы я хотел узнать. - О чём ты? - мужчина осторожно, будто боясь нарваться на острые шипы, опустил ладони на плечи виконта. - Неужели ты готов отказаться от всех чувств? Ты рискуешь превратится в циника, как наш незабвенный Северус, и если ему то простительно, то с твоей внешностью это преступление. - Не говори, о чём не знаешь, Абраксас, - покачал головой Герберт, впрочем, позволяя любовнику оставить поцелуй на своей шее, там где остро выпирал позвонок. - В Северусе чувств больше, чем даже я могу себе представить. До сих пор не понимаю, как он живёт со всем этим... - Ты о том Снейпе говоришь, mon cheri? - жестоко рассмеялся Малфоя, поворачивая вампира к себе лицом. - Я не встречал человека более скупого на эмоции и замкнутого в своем отторжении мира, нежели Северус. Если бы мой сын не водил с ним дружбу, каждое третье воскресенье месяца пропадая с ним в Лютном, я бы полагал, что он девственник. Я и до сих пор не уверен, что шлюхам он не трактаты по зельям читает. - Какой же ты иногда бываешь несносный, - повёл плечами Герберт, позволяя ткани сорочки соскользнуть по коже вниз и собраться складками у локтей. Абраксас тут же воспользовался столь щедрым предложением и примкнул горячим ртом к болезненно выделяющейся ключице. С губ виконта слетел стон тихий как шелест ветра в саду, но самый приятный для слуха любовника. - О, Малфои, вам имя «вероломство». Названный мужчина только хмыкнул в ответ на подобное заявление, притесняя партнёра к окну и заставляя опереться лопатками в деревянные перекладины рамы. Белоснежные на фоне ночного неба волосы виконта молоком рассыпались по стеклу. Злой поцелуй разъедал губы Абаксаса, отдаваясь на языке ржавчиной. Герберт ранил его, на этот раз нарочито дразнясь, не позволяя забыть с кем играет волшебник. Голубые глаза виконта сияли ничуть не слабее звёзд, обещая все муки Ада и не меньшее блаженство Райских кущ. - Если ты сейчас же не возьмёшь меня, я пущу тебе кровь, - пригрозил юноша, но хныкающая интонация не позволяла внять угрозе, да и сама расправа была какой-то нестрашной. Абраксас хмыкнул, оставляя широкий росчерк языка на часто вздымающейся груди вампира. Герберт низко зарычав, надавил а плечи волшебника, впиваясь ногтями-бритвами в кожу, призывая сиятельного лорда опуститься на колени. Малфой зашипел вскинув голову, с приоткрытых губ срывалось горячее дыхание, тяжестью отдающееся в паху виконта. В комнате мигнули свечи, а люстра и вовсе погасла, погружая помещение в полумрак. Тёмная рубашка чародея пропиталась на спине кровью, но пятна были неразличимы на дорогой ткани. - Хочу тебя! - прорычал Герберт, окончательно растеряв весь свой утончённый лоск. Низкий рокот вырвался из его худой груди, обволакивая сознание мужчины, который вопреки умениями не желал сбрасывать пут чужого дарования. Взгляд вампира гипнотизировал и притуплял ненужное сейчас чувство самосохранения, оставляя лишь то, что было по-настоящему важно. Воссоздавая сцену из своего прошлого виконт мог позволить себе небольшие неточности в ролях, а потому пользовался мнимой слабостью партнёра, собирая в окровавленный кулак чуть отросшие с весны пряди Малфоя. Свечное пламя придало коже вампира живой оттенок или виной тому была очередной морок магического существа Абраксас не знал и выяснять не хотел, потому что в одночасье перед ним предстал ослепительно красивый юноша, обнажённый по пояс и жаждущий его внимания. Отказываться в такой ситуации бы крайне невежливо, да и бессмысленно. Судя по остановившемуся тяжёлому взгляду Герберта, его гостя сегодня ожидала только принимающая позиция. «Василиск!» - с ослепляющей ясностью вдруг понял Малфой, уже склоняясь к сосредоточению желания виконта. Под всеми масками и уловками скрывалась отнюдь не вейла с её отходчивой вспыльчивостью. Виконт и правда стал под стать отцу, а, может, и был всегда таковым. Безжалостным хищником, пекущимся лишь о своём удовольствии и, быть может, о ближнем круге. Все эти мысли кружили в голове мага, едва задевая его сознание, в то время как тело полностью принадлежало Герберту, позволяя вампиру вбиваться в покорно раскрытый рот. Виконт оскалился в пугающей улыбке и чуть сильнее потянул за светлые пряди, приказывая подчиниться своей воле. Вид коленопреклоненного и поразительно смиренного лорда доставлял ему ничуть не меньшее удовольствие, чем сам акт близости с Малфоем.