Буря.

Pov Мира       Да твою же мать! Не могу удержаться от ругательства. На самом деле, я вспомнила все матерные слова, которые когда либо слышала, пока летела вниз. И да, это полная хрень, когда говорят, что в те мгновения пока ты в полёте, вся жизнь проносится перед глазами. На самом деле, пока ты летишь вниз, у тебя одна мысль: хоть бы смерть была безболезненной.       А ведь всё так хорошо начиналось… Мы выехали на рассвете, изучить очередной участок за Стеной. Почти рассмотрели всю территорию, когда датчики вдруг буквально сошли с ума, предвещая песчаную бурю.       Приказ Лидера был коротким и ясным; сворачиваться и по машинам. Именно так и нужно было поступить, только вот у меня не было никакого настроения возвращаться сюда ещё раз, поэтому я решила, что успею закончить обход своего участка. Но оказалось, это было чертовски плохой идеей.       Как только я услышала характерный треск под тяжёлыми берцами, стало ясно, что это не к добру, а в следующую секунду я уже летела в бездну вместе с осколками, камнями и песком.       По какой-то странной случайности, и к моей великой удаче, подо мной оказалась вода. От неожиданности я едва не утонула, но вовремя пришла в себя и всё же вынырнула на поверхность.       Водоём оказался достаточно глубоким, а вода, хоть и холодной, но не ледяной. У меня заняло несколько минут, чтобы достать фонарик прикрепленный к набедренной кобуре, благо, он хоть и тускло, но всё же осветил пространство вокруг на несколько метров. Сжав холодный метал в зубах, плыву к берегу, промокшая насквозь форма ужасно стесняет движения, но я спешу выбраться из воды. Кто знает, какие существа могут здесь обитать. От одной мысли, что здесь могут быть змеи, по спине пробегают противные мурашки.       Наконец доплыв до суши, я прислушиваюсь к своим ощущениям — вроде ничего не болит, кроме головы, конечно, но это скорее привычная боль напряжения. Жаль только, мои таблетки остались в рюкзаке. Ничего, придётся справиться без них, тем более, что, кажется, у меня сейчас проблемы похуже. Если мне удастся выбраться отсюда живой, я не думаю, что смогу избежать наказания за то, что ослушалась приказа.       Первым делом достаю пистолет, вынимаю обойму и снова вставляю в ствол, снимаю его с предохранителя — судя по звукам, издаваемым оружием, оно в порядке. Конечно, стрелять без нужды, дабы проверить, нет ли осечек, я не рискую. Древние стены могут не выдержать громкого звука, а обвалить на себя потолок вместе с частью этой проклятой пустыни я не готова. Возвращаю пистолет на предохранитель и убираю его обратно в кобуру. Пока стою, переводя дух и освещая фанатиком пространство вокруг, напеваю себе под нос какую-то песню. Не помню, откуда я её знаю, но это неважно, главное сейчас — отвлечься от реальности. А реальность такова, что я в прямом смысле нахожусь в какой-то дыре, здесь темно, холодно и тихо, слишком тихо. Мой голос отдаётся эхом, и от этого становится ещё хреновей. Тишина пугает меня.       Все в Чикаго по-разному справляются со своими страхами, я же не пытаюсь перебороть этот страх. Просто знаю, что мне его не победить, ведь на самом деле я боюсь не тишины, я боюсь одиночества. Впервые я познакомилась с этим чувством, сроднилась, можно сказать, с ним, когда вернулась в пустую квартиру после похорон Алекса, своего первого и единственного парня. Мы познакомились с ним на вечеринке в честь окончания инициации, он был переходником из Искренности, я же родилась и выросла в Бесстрашии.       В тот вечер завязалась наша дружба, сразу перешедшая в романтические отношения. Ровно через месяц мы стали жить вместе, влюблённые и счастливые, а полгода спустя, он погиб. Вместе с ним из моей жизни ушли радость, веселье и даже музыка. На самом деле, всё ушло, всё, что я любила. Или почти всё, у меня всё ещё остаётся моя работа, которая спасает меня вот уже долгих шесть лет.       Я с головой окунулась в работу, почти всегда я на дальней разведке, в Бесстрашие возвращаюсь всего на несколько дней или даже часов, чтобы сменить всё необходимое и с новой командой отправиться в путь. Первые пару лет Макс надеялся, что мне вскоре надоест жизнь в скитаниях, и я попрошусь на другую работу, но кажется, он уже давно смирился, как и моя мать, с тем, что моё решение не изменится.       Немного передохнув, я снимаю куртку, топ тоже безнадежно испорчен. Снова чертыхаюсь — мне срочно нужно что-нибудь найти и избавиться от мокрой одежды, иначе я действительно рискую заработать гипотермию до того, как найду выход. Если вообще найду. Обреченно вздыхаю. Осторожно шагаю к одному из проёмов в стене, переступая кучи камней и непонятного мусора.       Подойдя вплотную, понимаю, что это дверь, скорее всего это здание в целом было когда-то торговым центром, мы пару таких исследовали, но они не были целиком погребены под песком.       Ещё немного осмотревшись, понимаю, что дальше идти просто не в силах, я ужасно замёрзла. Озираюсь по сторонам в поисках хоть какой-то вещи. Если это действительно торговый центр, то здесь просто обязана быть одежда. Конечно, никто не гарантирует, что она будет пригодна для носки.       Вскоре, я действительно натыкаюсь на кучу тряпья. Выудив из всего этого мусора какое-то подобие платья, я забираю вещь и возвращаюсь к месту моего «заплыва», вернее, чуть дальше, чтобы избежать попадания холодного ветра и песка на кожу.       Избавляюсь от мокрой одежды и натягиваю «платье». Чувствую, как руки буквально заледенели, дрожащими пальцами закрепляю набедренную кобуру, распускаю волосы, чтобы они быстрее высохли, и просто остаюсь сидеть, когда вдруг отчётливо слышу шаги. Поднимаю голову, когда на меня попадает луч фонарика. Моргнув несколько секунд, я наконец различаю силует Лидера. Я спасена (если, конечно, он пришёл не за тем, чтобы меня придушить). Pov Эрик       — Эрик, это гребанная радиоактивная буря, — бесстрашный застегивает на мне последний карабин и дёргает ремни, проверяя конструкцию на прочность. — В этой части пустыни они могут длиться до недели.       — Поэтому вы и спускаете со мной всю провизию, а сами возвращаетесь в штаб, — надеваю рюкзак со спальниками, второй закрепляю к тросу.       — Но мы даже не уверены, что девушка жива.       — Неужели? По-моему, её датчик четко и ясно говорит об обратном.       — Но здесь такая глубина. Она могла сильно покалечиться, — друг ни как не унимается, и этим уже конкретно бесит.       — Зик, заткнись и лучше помоги мне спуститься, пока ещё есть время у меня и у вас, чтобы убраться отсюда.       Блять, оптимист хренов, — нервно дёргаю головой, откинув назад челку, которую без конца сдувает на глаза.       — Будь осторожен, Лидер. Мало ли, что там окажется внизу.       — Внизу есть дно. Сейчас это главное.       — Я вбил её координаты тебе в навигатор. Судя по хрупкой поверхности, сквозь которую она провалилась, здесь было что-то, вроде торгового центра, и она оказалась на том месте, где крыша состоит из стекла.       — Хорош уже пиздеть. Сам разберусь, — рычу раздражённо, начиная спуск.       Умник, мать его, нашелся. И эта курица, чтоб ей провалиться (на этом моменте остроумие зашкаливает). Какого, спрашивается, лешего её понесло в ту сторону? Непременно спрошу, если найду сучку живой. А если невредимой, ещё и оттрахаю, чтобы неповадно было нарушать приказы.       Казалось бы, безобидная мысль, вдруг вызывает знакомое до чертей томление в паху. Заебись! Вот стояка мне только и не хватало. Сколько у меня не было секса? Месяц? Ах-ренеть! Некоторые виды целый жизненный цикл завершить успевают за этот срок, а я не смог найти момента, чтобы банально потрахаться. Боевые выезды один за одним — разведка, сапёрная группа и Второй, мать его, Лидер, как затычка в каждую щель. И швец, блять, и жнец, и на дуде игрец.       Наконец завершается спуск, и ноги касаются твердой поверхности.       — Я на месте! — свечу фонарем вокруг, отстегнув его от рюкзака с провизией. — На первый взгляд всё чисто. Как закончится буря, будем ждать вас по этим координатам. Поторопитесь унести уже отсюда свои задницы.       — Добро, Лидер. Увидимся. Надеюсь, скоро.       — Н-да… Я тоже надеюсь, — бубню уже себе под нос, двинувшись в сторону зелёной точки на экране. Что ж, девочка, не подведи и уж будь добра оказаться в порядке. Иначе, за каким вообще дьяволом я застрял здесь на неопределенный срок?       Закрепляю спальники поверх рюкзака и надеваю на плечи. Заебись! А собирался провести вечер в баре за бутылкой вискаря, приснять пару девок и натрахаться наконец до потери сознания. Двигаюсь в направлении, указанном на дисплее, осторожно ступая, чтобы не свернуть к чертям шею в этом, Богом забытом, месте. Подумав о девчонке, вдруг понимаю — я даже в лицо её не помню. Одна надежда, что она хотя бы не страшная, иначе совсем жопа — на ничтожных остатках моего везения можно смело поставить крест. Следующий шаг — схлопотать изгойскую пулю в задницу или трипак схватить нежданчиком.       Раз десять споткнувшись о разный хлам, витиевато матерясь и окончательно возненавидев гребанный рюкзак, я наконец подхожу к месту, которое указывает навигатор. Поднимаю глаза к потолку — точно, это оно самое. Наверху уже вовсю бушует буря, и красный радиоактивный песок сыпется неиссякаемым потоком через дыру. Нужно не забыть послать благодарность умникам за их новый радиопротектор, благодаря которому, мы теперь можем спокойно исследовать заражённые территории, не боясь после очередной вылазки отрастить себе третью ногу или выплюнуть внутренности в унитаз.       А вот и причина того, что датчик девчонки по-прежнему мигает зелёным: прямо под дырой вода, по всей видимости, раньше тут было нечто, вроде ледового катка, а теперь на его месте сквозь трещины в полу проступили грунтовые воды, образовав небольшой водоем, который в данный момент стремительно окрашивается в ярко-красный, почти кровавый, цвет.       Свечу фонарём вокруг и первое, на что натыкаюсь — это стопка мокрых вещей. Ахуенно! Она, блять, ещё и голая тут дефилирует. Услышав нечто, похожее на сдавленный писк, свечу в направлении звука и вижу её. Везению, кажется, пиздец. Глаз вдруг начинает подергиваться. Похоже, у меня нервный тик. Провожу ладонью по волосам, пригладив их назад, и смотрю исподлобья с ухмылкой на трясущееся от холода нечто, сидящее на полу в обнимку с острыми коленями. Да она ребенок! Сколько ей? На вид, так лет шестнадцать, не больше. Если бы не новые правила — прохождение церемонии выбора в восемнадцать лет, я бы точно решил, что передо мной школьница.       Снимаю рюкзак, достаю из него тонкий, но теплый плед и подхожу к девушке.       — Как твое имя? — задаю дежурный вопрос, помогая ей встать на ноги.       — М-мира, мой Лидер, — девчонка вся трясется и просто оглушительно стучит зубами, поднимаясь на ноги. Господи, да она малышка совсем! Роста крошечного, не удивительно, что я её не помню, не привык так низко опускать взгляд.       — Здесь можно просто Эрик. Ты цела? — опускаюсь на одно колено, взяв фонарь в зубы, и положив руки ей на талию, кручу её перед собой, осматривая на наличие порезов и ссадин. Заметив кобуру, пристегнутую к её бедру, криво ухмыляюсь. Сразу видно, урожденная.       Отмечаю, что на ней надето что-то, вроде маленького, почти невесомого платьица. Вещь от времени выцвела, став неопределенного цвета, но сюда не попадали осадки и солнечный свет, поэтому даже изящные кружева сохранились в целости. От моего прикосновения девушка вздрагивает и начинает дрожать ещё сильнее. А вблизи она очень даже ничего: миленькая мордашка с пухлыми губками, наверняка сладкими, стройное, гибкое тело.       Тааак! Эрик, фу! Отставить! Включай давай мозг и вспоминай, зачем ты тут. Гребанный недоёб, будь он трижды неладен. Хоть бы буря не затянулась надолго. Вернусь во фракцию — первым делом присуну кому-нибудь, даже не доходя до квартиры. Кутаю коротышку в плед, и подняв её на руки, сажаю на свёрнутые спальники.       — Спрячь ноги и погрейся пока. Пойду осмотрюсь. Найду место, чтобы нам перекантоваться, — Мира кивает, и мокрые волосы падают ей на лицо, от чего она нервно трясет головой. — Мира, это как Миранда? — наклоняюсь и убираю ей за ухо непослушную прядь, после чего сразу делаю шаг назад.       — Нет, я просто Мира, — она вдруг гордо задирает подбородок, и я сардонически хмыкаю. Бойкая, значит, — вот и хорошо. Всегда такие нравились.       Стараясь не уходить слишком далеко, исследую территорию вокруг и натыкаюсь на груду обломков какого-то дерева. По всей видимости, раньше это был мебельный отдел. От времени она вся в основном развалилась, но сухие доски, кажется, вполне подойдут для того, чтобы развести костёр. Вот и чудненько, — потираю ладони. Здесь, мягко говоря, прохладно, а ночью станет ещё холоднее. Так что, костер нам точно не помешает.       Возвращаюсь к Мире и застаю её за разборкой (или, скорее, уже сборкой) оружия. Руки девушки уже не трясутся, а маленькие пальчики весьма ловко справляются с поставленной задачей. Интересно, что ещё они умеют? Неловко вздохнув, давлюсь избытком собственной слюны, и девчонка поднимает голову, но даже не вздрагивает. Дожили, блять! Стою тут и в прямом смысле пускаю слюни на малолетку. Не Лидер Бесстрашия, а озабоченный подросток с разбушевавшимися не в меру гормонами.       Молча вернув на спину рюкзак, возвращаю свое внимание к девушке, которая, тем временем, уже закончила собирать пистолет.       — Сверни спальник и возьми его в руки, — достаю из рюкзака пластиковый пакет и собираю её мокрые вещи и обувь. — И шмотки свои держи. Разведем костер и высушим, благо, времени у нас на это дохрена.       — Я могу идти сама, — Мира пытается храбриться, но я поднимаю её на руки. Кажется, кто-то совсем мало ест, малявка почти ничего не весит.       — Ага, можешь, — рычу себе под нос, шагая на свет фонаря, которым она освещает мне дорогу. — Но не пойдешь.