Буря.

Pov Мира       Может это всё какое-то испытание свыше? — кутаюсь в плед. Ведь, как иначе объяснить то, что я провалилась чёрти куда и застряла здесь с Лидером, а именно с Эриком, о ком ходят легенды по всему Чикаго. И не только о его убийственной силе и характере как у дьявола, а его «достижениях» и успехе среди женского пола. И именно он оказался моим спасителем.       Ну что же, остаётся только надеяться, что я не в его вкусе, иначе моему целибату конец. Ведь не пускать на него слюни — задача, практически, невыполнимая. Всё в нём манит меня, как мотылька на пламя: его голос с хрипотцой, его ледяной взгляд, его тело, наверняка, идеальное под одеждой. А про его запах я вообще молчу, пока он нёс меня до места нашего привала, я чуть с ума не сошла от острого желания преодолеть эти несчастные пару сантиметров от моих губ до его шеи и лизнуть его кожу, проверить на вкус. Я уверена, он такой же сладкий, каким рисует его мой мозг.       Осмотревшись, Эрик возвращается, и я сразу чувствую, что мне категорически мало места. Хотя, помещение действительно огромное, но он словно занимает в нем всё пространство. Надо было подчиниться приказу, а не своевольничать.       — Ты в норме? — спрашивает Лидер, сев на корточки. Разводит костёр из деревяшек, что принёс с собой, похоже, некогда это были ножки стола.       — Да, сейчас уже лучше, — отвечаю, ерзая попой по спальнику, двигаясь ближе к огню. От моих стараний край пледа сползает с плеча вместе с тонкой лямкой, и оголяет край груди. Но замечаю я этот факт не столько от холода, сколько от его горящего взгляда, что сразу вызывает во мне неуместные мурашки. Поднимаю на него глаза — он хочет что-то сказать, но видимо, решает промолчать. Качнув головой, словно избавляясь от наваждения, Эрик продолжает подкидывать дрова в костёр, а я принимаюсь проверять обойму второго пистолета. Стоит мне разобрать оружие, как из него вытекает вода. Чертыхаюсь и машинально скидываю плед, чтобы не намочить его окончательно. Раскладываю части пистолета перед собой, приняв позу Лотоса, и аккуратно вытираю их своим, напрочь испорченным, топом.       В какой-то момент снова чувствую его взгляд, причём, кажется, каждой клеточкой тела. Смотрю на него и сразу же жалею об этом — он курит и смотрит на меня из-под ресниц, и будь я проклята, если не вижу в его взгляде вожделение.       — Что Вы делаете? — говорю почти шёпотом.       — В каком смысле? — ухмыляется он.       — В смысле, почему смотрите на меня так? — слышу, как нервно дрожит мой голос, и от этого мне становится ещё более некомфортно.       — Как так?       — Так, словно собираетесь меня съесть, — отвечаю смущённо, на что он приглушённо смеётся, посылая по моей спине очередную волну мурашек.       — Не принимай на свой счёт, — вдруг выдаёт он вполне серьезно. — Это сказывается месячное воздержание, с этой сучьей работой времени совсем нет даже на простой перепихон.       Переварив его слова, теперь смеюсь я, причём, громко и от души.       — С чего такое веселье? — Эрик приподнимает колотую бровь.       — Просто, Ваше месячное воздержание на шесть лет меньше моего. Но не думайте, я вовсе не жалуюсь, — говорю сквозь смех, и вижу, как его брови медленно ползут вверх.       — Шесть лет? — переспрашивает удивлённо.       — Именно, плюс минус месяц, — пожимаю плечами.       — Я бы спросил, но пожалуй, нам лучше не продолжать эту тему, — чертыхается себе под нос, поднимаясь с места. — Пойду, проверю место обвала, а ты можешь приготовить ужин.       — Сделаю, — отвечаю, наконец собрав обратно оружие, и тоже поднимаюсь.       Поужинав, я собираю остатки еды, складывая в рюкзак, и по возможности наблюдаю за Лидером, когда он не следит за каждым моим движением. Не понимаю, в чём причина моего столь непомерного интереса, но ничего не могу с собой поделать. Даже сейчас, когда он сидит и что-то смотрит на разложенной перед собой карте, его вид до одури горячий. Мне кажется, я бы душу продала кому угодно, лишь бы оказаться на месте этой злосчастной карты и почувствовать на себе его прикосновения.       Так, Мира, а-ну, тормози! Такими темпами ты просто растечешься лужицей, прежде, чем закончится буря.       Тряхнув головой, дрожащими руками доделываю свои дела. Закончив, натягиваю носки, забираю фонарик и влажные салфетки, чтобы сходить в туалет, и он тут же поднимает голову, смотрит на меня испытующе, и вопрос не заставляет себя ждать.       — Куда собралась?       — Хм, в туалет, — шепчу, краснея, но сейчас я совершенно не в настроении подбирать для этого процесса иное выражение.       — Далеко не отходи, — говорит строго и снова переводит взгляд на карту. Мне почему-то кажется, что он злится, но стараюсь не придавать этому значения.       Быстро сделав свои «дела», я спешу вернуться, при этом внимательно смотрю под ноги, чтобы не наступить на какой-нибудь осколок или камень. Это место пугает меня, всё время мне кажется, что за нами кто-то наблюдает. Ни то это из-за присутствия полуразвалившихся манекенов, или же просто призраков прошлого. В развалинах, похожих на эти, такие чувства уже давно стали привычны, и мы просто не зацикливаемся на них, стараясь сконцентрироваться на действительно реальной опасности, такой, как изгои, одичавшие хищники или радиоактивные места.       Вернувшись, нахожу Лидера на том же месте, он смотрит на меня с улыбкой.       — Что-то ты быстро, — говорит с издёвкой.       — Там слишком холодно и жутковато, — пожимаю плечами и стараюсь удержать злосчастный плед, который снова сползает с меня, увлекая с собой платье. — И страшно, — бубню между возней.       — Отставить бояться! — командует Эрик, наблюдая за моими неловкими движениями. — Ложись уже спать.       — Слушаюсь, мой Лидер! — выдаю на одном дыхании. Забираюсь в спальник, сняв носки, плед сворачиваю в рулон, подложив под голову, затягиваю молнию и лежу, восстанавливая сбившиеся дыхание.       Знаю, что уснуть так быстро у меня не выйдет, поэтому я просто наблюдаю за ним. Пламя достаточно яркое, и мне отчётливо видны даже черты его лица.       Эрик встаёт, спустя какое-то время, видимо, тоже решив, что пора спать. Он начинает раздеваться, а я — задыхаться от нехватки воздуха.       Сперва он снимает китель, затем стягивает футболку и… Боже помоги! У него идеальный торс, и при каждом его движении мускулы перекатываются так завораживающе, что желание подойти и коснуться точёного, горячего тела, становится просто маниакальным. Не могу отвести взгляда и бесстыдно продолжаю пялиться на него. И когда он снимает штаны, от вида выпирающей выпуклости на боксерах, мой рот буквально наполняется слюной.       Наконец делаю вдох и захлебываюсь. Тут же кашляю, ругая себя мысленно.       — Мира, ты случайно не приболела? — слышу его голос и краснею от стыда.       — Кажется, да, — шепчу, зажмурив глаза, словно это поможет унять моё смущение. Pov Эрик       Нет, ну это уже просто невыносимо! Недовольно морщусь, перевернувшись на спину. Стук её зубов, наверняка, слышно в самом Бесстрашии. Чертова мерзлячка, хотя, это и не удивительно, с её то комплекцией, к тому же, ест, как воробушек. И что, блять, мне теперь с ней делать? Нет, вариантов, конечно, не дохрена — придется забрать ее в свой спальник. Ну, или совсем не спать всю ночь, сидеть и поддерживать костер. Прикидываю мысленно и понимаю, что ещё одну ночь совсем без сна я точно не выдержу. Это будет уже третья, тогда точно свалюсь.       Но и другая перспектива видится мне в весьма интересном, я бы даже сказал, эротичном, свете. Да что тут даже думать? Пока я нёс её сюда днём, полуголую, вдыхал её запах и держал рукой под упругую задницу, словил такого стояка, что чуть в штаны не кончил по дороге. Даже дар речи на время потерял, что она, кстати, наверняка заметила.       Не то, чтобы меня напрягала перспектива её трахнуть, особенно, учитывая месяц моего воздержания и шесть гребанных лет её. От одной мысли, как она будет горяча, в боксерах всё мгновенно просыпается, и неугомонный член уже живёт своей жизнью. Но она ведь девушка, причем, как я сразу отметил, весьма бойкая и строптивая. И вовсе нет гарантии, что не сработает знаменитая женская логика, и не пошлет девчонка меня куда подальше. Вот только вся загвоздка в том, что я уже сейчас, когда она ещё в отдельном спальнике, чувствую, что хочу её до усрачки, и когда она окажется рядом со мной, в столь тесном пространстве, тогда я точно не смогу контролировать свою похоть.       Шумно вздыхаю и вылезаю наружу, — ну и ебись он всё боком, значит, придется трахнуть силой. Потом ещё спасибо скажет, после шести то лет… Подхожу к ней и расстегиваю спальник.       — Чт-то т-ты д-делаешь? — девчонку всю колошматит мелкой дрожью, она не может даже разогнуться от холода. Наверняка, сказывается ещё и переохлаждение после её фееричного заплыва.       — Забираю тебя к себе, — поднимаю её на руки, но она каким-то образом умудряется брыкаться.       — Д-даже не думай! Я к т-тебе н-не пойду!       — Хорошо, — усмехаюсь, положив её обратно, и сам ложусь рядом. Мысленно радуюсь тому, что пока стоял голышом на холоде, в голове хоть немного прояснилось. — Тогда я лягу к тебе, — настойчиво развернув её к себе спиной, начинаю застёгивать спальник.       — Ещё ч-чего! Нет! — вот же упертая засранка! Неймётся ей никак.       — А-ну, заткнулась, живо! Это приказ, — наконец справившись с молнией, обнимаю её трясущееся тело и плотно прижимаю к себе. — Какого дьявола я тогда перся за тобой в эту дыру? Чтобы ты потом тут от холода загнулась? Так что, лежи и ротик свой закрой, пока я сам тебе его не заткнул.       — Х-хамло Вы, однако, редкостное, мой Лидер, — Мира толкает локтем меня под ребра, и я ржу в ответ на её негодование.       — Я знаю, — сильнее сжимаю её в объятиях. — А сейчас постарайся расслабиться. Так быстрее восстановится кровоток.       — Ага, легко сказать, — бубнит мелкая себе под нос.       — Что ты там кудахчешь?       — Говорю, конечно, уже расслабилась. И тебе рекомендую попытаться, — понимаю, что она явно имеет ввиду мой, весьма красноречиво стоящий член, который сейчас упирается ей в ягодицы.       — Вот видишь, троить ты уже перестала. Глядишь, и мозги скоро заработают, — говорю рядом с самым её ухом так хрипло, что сам едва узнаю свой голос. — Это реакция моего тела на некоторые факторы, и она непроизвольна. Я вовсе не сгораю от желания, лежать тут с тобой и мучаться стояком. Так что, лучше молчи и не дергайся, может мне и удастся успокоиться, — хах, как же! Как будто я сам верю в то, что говорю. Дыхание с каждым вздохом всё сильнее сбивается с ритма, пульс долбит в ушах и под самой черепушкой. Конечно, я сейчас же успокоюсь! Блять, да раз плюнуть!       Девчонка, видимо, поняв драматичность (или может, опять же, эротичность) ситуации, смолкает, и спустя минуту, долгую и, сука, мучительную, совсем перестает трястись. И всё было бы почти заебись, но теперь настает мой черёд дрожать. Ни как не могу усмирить своё тело, и его начинает колотить всё той же мелкой дрожью, только вот за одним исключением — она не имеет ничего общего с холодом. От похоти я уже буквально задыхаюсь. Жутчайшей, почти нечеловеческой. Хотя, о чем это я? Так сильно хотеть трахаться может только человек, и никто больше.       Чувствую, как Мира напряглась и притихла, но более не могу себя сдерживать и начинаю тереться колючей щекой о её плечо. Кладу ладонь ей на живот, чтобы увеличить давление её попы на горящий огнём пах. Она никак не реагирует, и я, стянув бретельку зубами с её плеча, снова трусь об него щекой, а потом легонько прикусываю нежную кожу на её шее. Мира вздрагивает, и кажется, вовсе перестает дышать.       Проложив влажную дорожку языком, начинаю ласкать её ушко. Конечно, уже не могу удержать руки на месте, но боюсь её спугнуть, поэтому делаю всё осторожно, хотя, и понимаю, что надолго моей нежности не хватит. Но я из последних сил держусь, медленно веду ладонью вниз по плоскому и крепкому животику, перехожу на бедро и так же медленно тяну вверх подол невесомой вещицы, пока не дохожу до верхнего края трусиков. Сразу запускаю пальцы за тонкую резинку, и нащупав нежные складочки, с восторгом осознаю, что девчонка вся течёт.       — Эрик, — наконец слышу её сдавленный голос и сразу ввожу в неё два пальца.       — Всё хорошо, тише, — шепчу, продолжая ласкать языком её ушко, и начинаю двигать пальцами внутри ее тела, стараясь не касаться чувствительной точки, чтобы растянуть её наслаждение и собственную агонию. Но, спустя несколько секунд, девушка всё равно кончает. Извиваясь в оргазме, Мира громко стонет и трётся попой о мой изнывающий член, и я начинаю хрипеть, рефлекторно подаваясь навстречу, имитируя половой акт. — Дьявол, я так кончу в трусы, — достаю руку из её трусиков и освобождаю стояк. — Иди ко мне, детка, — перевернув Миру на живот, стягиваю с неё через голову неуместную сейчас вещь и наваливаюсь сверху, подмяв под себя её хрупкое тело.       Стягиваю вниз трусики и упираюсь набухшей головкой в её истекающий соками вход. Начинаю медленно входить в неё, буквально захлебываюсь нетерпением, но не хочу причинить ей боль — девушка такая тесная, что в ином случае я бы, наверное, решил, что подо мною девственница. Мира со стоном раздвигает бедра и слегка приподнимает попу, впуская меня в своё влажное тепло, и войдя в неё до упора, я на мгновение замираю, чтобы перевести дух и не заскулить от наслаждения, как обласканная псина.       Наконец сделав судорожный вздох, начинаю двигаться в ней, не переставая удивляться, как четко она там под меня заточена, словно специально создана для моего члена, и не только для него. Её нежная кожа, такая бархатистая гладкая… Соприкосновение с ней доводит меня до экстаза. Не в силах ни на секунду прервать контакт, продолжаю фрикции и трусь о девчонку всем телом. Оставляю слабые, а иногда не слишком, укусы на её шее, плечах, и тут же зализываю их языком. Накрыв ладонями сверху её ладошки, переплетаю наши пальцы и начинаю стонать, чувствуя, как уже приближаюсь к развязке. Мира тоже стонет и немного подмахивает попой, принимая меня как можно глубже в себя, и мы практически одновременно приходим к пику.       — Эрик! — девушка выкрикивает моё имя, а я кончаю с громким стоном, толкнувшись в неё до самого упора. Кажется, изливаю в неё годовую дозу спермы, хрипя и задыхаясь от дикого наслаждения. Вот тебе и спасённая принцесса. Надо сказать, награда для принца поистине достойная — она просто великолепна в своей хрупкости и непорочной блудливости, словно Киприда, выходящая из моря.       Скатившись с неё, растягиваюсь рядом и вытираю кружевной вещицей своё семя с её бёдер.       — Что ты делаешь? Моя одежда ещё не высохла, — шипит она обиженно. Выкинув наружу более непригодную к носке вещь, притягиваю девчонку в свои объятия.       — Утром найду тебе что-нибудь ещё. А спать ты можешь и голенькой, — касаюсь нежно губами её губ, наконец пробуя их на вкус, и провожу по нижней языком. — Кожа к коже, помнишь? Так теплее, — шепчу через поцелуи и чувствую, как завожусь по-новой. Дыхание Миры тоже становится рваным. С глухим рычанием запускаю язык в её рот, углубляя поцелуй, но вдруг чувствую, как она вся напряглась. — Что случилось? — перестаю целовать её, но не отстраняюсь, лишь упираюсь лбом в её лоб.       — Эрик, я не предохраняюсь, — слышу, как начинает дрожать её голос, а потом и всё тело, и крепче сжимаю объятия.       — Почему же сразу не сказала?       — А ты считаешь, я могла вымолвить хоть слово? Я так хотела тебя, что едва не забыла собственное имя, — довольный её заявлением, закидываю её ножку на свое бедро и с блаженным стоном вхожу в её тело.       — Значит, будем делать нового бесстрашного, — начинаю двигаться, лаская рукой упругое полушарие её груди.       — Ну и шутки у тебя, — выстанывает она, подаваясь мне навстречу.       — А я и не шучу. Мне скоро тридцатник, Мира. Считай, полжизни за плечами.       — Заткнись уже и поцелуй меня, — шепчет она, и я беспрекословно подчиняюсь.