Сигаретный дым не спеша наполнял спальню, медленно захватывая все больше и больше пространства с каждой новой сигаретой, которую Рита брала в руки. За окном февраль, славящийся своим пробирающим до костей морозом, вьюгами и мерзкой снежной крупой, что так и норовит забраться за шиворот, забиться в ботинки и побольнее врезаться в лицо.
Маргарита достает уже, кажется, пятую сигарету. Может быть, шестую, кто же их считал? Тяжелый вздох, глубокий вдох — резкий кашель. В комнате нечем дышать, но ей плевать. В комнате чертовски холодно из-за открытого окна, но ей плевать. Холод и отсутствие воздуха — зимняя норма курильщика. Или сигареты, или комфорт. Она выбирает первое, всегда выбирала.
Щелк. Газовая зажигалка почти всегда срабатывает с первого раза. Удобно, но бесит. Нет повода злиться, нет повода щелкать без остановки. Первая (для этой сигареты) затяжка — очередные клубы дыма скользят по комнате. Рита садится на подоконник и безучастно смотрит вниз, на дорогу, провожая взглядом очередную иномарку. Сколько часов она это уже делает? Хороший вопрос, а у кого есть ответ? Большой черный внедорожник резковато тормозит у тротуара. Ни предупреждающих сигналов, ни учета того, что сзади ехала другая машина.
— Права купил, ездить не купил, — усмехается Власова, делая очередную затяжку. Ей внезапно стало смешно, истерически смешно. Амелина бы испугалась и набрала номер Олега, чтобы срочно брал ром и ехал. Кстати, об Оксане. — Берут крузаки, а потом не знают, что и как с ними делать. И что она находит в этих мужиках? — Рита тушит сигарету и уже заинтересованно наблюдает за машиной, из которой, улыбаясь, выходит длинноногая блондинка. Опять короткое платье, тонкие колготки. Заболеет же. В руках огромный букет красных роз, на лице приторно сладкая улыбка. Она ненавидит розы. Высокий симпатичный брюнет приобнимает ее за талию, но девушка ловко уворачивается, смеется и уверенно шагает в сторону подъезда, несколько раз оборачиваясь. На его звонки она больше не ответит.
— Блять, — Рита соскакивает с подоконника, открывает балконную дверь, берет в руки какую-то кофту и начинает старательно махать ею во все стороны, пытаясь разогнать дым. Попытка не пытка, немного получилось, но какой в этом смысл?
— Рита, это я! — Оксана явно улыбается, неужели ей понравился этот слащавый малый? С ума сойти, как с ней теперь общаться? Не может такого быть, чтобы Марго ошиблась. Нет, точно не может быть, его последующие звонки точно останутся без ответа. Однозначно. Безоговорочно. У Оксаны только один номер, на который она отвечает всегда, что бы ни случилось. Ритин.
— Привет, — Маргарита выходит в прихожую, поправляя удивительно мягкую кофту — подарок блондинки. Мерзкий розовый цвет, но приятная ткань важнее. — Если ты заболеешь, я не буду делать чай и гладить твои длиннющие ноги, ладно?
— Да ладно, твои руки любят мои ноги. Привет, — Оксана улыбается, обнимает Риту за шею и пронзительно смотрит в ореховые глаза. — Ты много курила. Что случилось?
— Все в порядке, Окси, забей, как свидание?
— Я хорошо поела, вон цветочки. Ненавижу розы, но сам факт весьма приятен, но сейчас не об этом. Даю последний шанс: что случилось?
—
Клянусь, все было замечательно, на работе все круто, меня похвалил начальник, отпустил даже пораньше, а потом я пришла домой и…
— Опять?! — возмущению Оксаны, кажется, не было предела. — Если я встречу эту сукину дочь, то я ее придушу, обещаю.
Рита искренне улыбнулась, качая головой и легко целуя блондинку в щеку.
— Почему ты так уверена, что мой соул — девушка?
— Детка, твои пальцы не могут быть пальцами гетеросексуальной девушки, той, чья судьба связана с каким-то мужиком, нет-нет-нет.
— Окси, боже, что за пошлятина?
— «Окси, боже», — спародировала Амелина, толкая Власову в плечо и легко смеясь. — Такие слова нужно говорить исключительно в кровати, дорогая.
— Только в кровати? Что за консерватизм? — Рита самодовольно улыбнулась, приподнимая девушку за бедра и усаживая на обувницу, которая, судя по высоте, просто идеально подходила для того, чтобы сверху сидела именно эта блондинка. — Так что там со свиданием? То, что ты вкусно поела, я уже поняла, на другие свидания ты и не ходишь как бы, а что за хмырь этот, который водить не умеет? — ее губы медленно приблизились к привычно чувствительной коже на шее, тут же оставляя несколько легких поцелуев.
— Неплохой парень, симпатичный даже, приятный, — Оксана прикрыла глаза, чуть откидывая голову назад. Говорить дальше о каком-то мужике вовсе не хотелось. — Слушай, а это нормально, что… Ну, я хожу на свидания, когда дома сидишь ты, это же бред какой-то, мы вроде как вместе, но эти свидания…
— Расслабься, тебе нужен крутой мужик, так что не вижу проблемы в твоих свиданиях. Тем более, что ты всегда надеваешь мое любимое платье. Всегда уворачиваешься от объятий и не даешь себя целовать.
— Конечно, не даю, я же не такая! — Оксана смеется, закусывая нижнюю губу и уже представляя, как будет снимать то самое платье.
— О, да, ты намного увереннее и пошлее, — Рита смеется, легко прикусывая чувствительную кожу. Знает же, что с утра Оксана будет жаловаться и замазывать тональником следы. Знает и продолжает, потому что в этом вся она.
— Это только с тобой так.
— М-м-м, приятно слышать, приятно, — Маргарита уже уверенно скользила руками по стройным ногам, оглаживая колени и внутренние стороны бедер. Ладони осторожно прикасались к коже, словно в первый раз, и она уже была готова подхватывать Окси и нести до ближайшего дивана, но…
— Твою мать, — сдавленный шепот, переходящий в шипение. Власова согнулась пополам, делая несколько шагов назад и упираясь рукой в стену.
— Рита!
К дивану девушки добрались, но совершенно не в том состоянии, в каком хотелось бы. С трудом переводя дыхание, Рита села на диван, упирая руки в колени. Вдох, выдох.
«И мы снова играем в любимых».
— Второй раз за последние четыре часа, — простая констатация фактов. Оксана все равно спросит, поэтому лучше ответить сразу. — Я там всю комнату прокурила, больно было так, как будто… Не знаю, даже в первый раз так не было, сейчас вообще по жести.
— Я могу сделать хоть что-то?
— Будь рядом, ладно? Ты мне очень помогаешь, одной совсем хреново.
— Да, конечно, да, — Амелина часто закивала, осторожно садясь рядом и кладя руку на плечо Власовой. Тонкие дрожащие пальцы чуть сжались, словно это саму Оксану нужно было успокаивать и поддерживать. — Я точно ее убью, если встречу,
клянусь тебе.
— А я убью любого мужика, который тебя не покормит на свидании.
Клянусь.
Девушки легко рассмеялась, но Рита тут же поморщилась, с трудом вдыхая резко потяжелевший воздух. Как будто она превратилась в рыбу, которую выбросило на берег. Как будто она попала в вакуум. Как будто кто-то невидимый сжал руку на ее горле, закрывая доступ к кислороду.
***
Валентина в это же время влюбленно смотрела на Степу, чуть щурясь от яркого солнца Кубы. Кажется, небо здесь было в разы голубее, цветы пахли в сотни раз приятнее, а она… Была во много и много раз счастливее. Потому что сегодня был особенный день в ее жизни. Сегодня был день ее свадьбы.
— Милая, надевая это кольцо, я беру тебя в жены и торжественно
клянусь быть верным и любящим, делить с тобой горе и радости, победы и неудачи.
Клянусь любить и оберегать тебя, пока смерть нас не разлучит. Я безгранично рад, что однажды повстречал тебя, что сел тогда на соседнее место. Ты мое солнце и звезды, с тобой все краски мира становятся ярче. Ты вдохновляешь меня на безумные поступки, и только лишь рядом с тобой я по-настоящему счастлив. Я люблю тебя всей душой. Я обещаю сделать все возможное и не возможное, чтобы ты была счастлива и никогда не пожалела о том, что стала моей женой. Я клянусь оберегать тебя и нашу любовь от всех проблем и неурядиц.
Клянусь, до конца жизни.
На глазах выступили слезы, но Валентина сдержалась, невероятно счастливо улыбаясь и не отрывая взгляда от его разноцветных глаз. Кажется, на некоторое время она перестала дышать, думать и потеряла связь с пространством. Окружающие не имели значения, ничего не имело значения, кроме Степы, что стоял напротив и слегка сжимал ее руки в своих.
— Милый мой Степа, — наконец, начала она, с трудом стоя на ногах. Иголочки счастья покалывали ее как будто изнутри, казалось, что она сейчас рассыпется на части от этой всепоглощающей любви. — Я беру тебя в законные мужья и перед свидетелями
клянусь быть с тобой в горе и в радости, в бедности и богатстве, в летний зной и в зимнюю стужу.
Клянусь поддерживать и вдохновлять тебя, беречь нашу любовь до последнего вздоха. Ты даже не представляешь, как я счастлива, что ты есть в моей жизни. Рядом с тобой я чувствую себя любимой, желанной и защищенной. Сегодня я соединяю свою жизнь с тобой с полной уверенностью, что наш совместный путь мы пройдем с достоинством, в любви, радости и согласии. Я обещаю стать хранительницей семейного очага, дарить тебе заботу и ласку, создавать для тебя уют, как это было раньше, и как это будет всегда. Обещаю, я стану для тебя самой лучшей женой и любящей матерью для наших детей, как ты и мечтал. Нет, не обещаю, я
клянусь.
***
— Рита, что такое? — Оксана испуганно начала тормошить девушку, которая только что, наконец-то, отвлеклась от ноющей боли и рассказывала об очередном рабочем дне, но резко замолчала и зажмурилась.
— Не знаю, очень больно, — сдавленно произнесла Власова, до невозможности сильно сжимая руки, так, что запястья предательски захрустели. — Мне очень больно.
— Сейчас, сейчас, я… Сейчас, держись.
Амелина вскочила с дивана, растерянно бегая глазами по комнате в попытке найти свой телефон. Наконец, она сообразила, что дурацкий мобильник остался в сумке в прихожей, в которую ноги несли ее уже сами собой. Дрожащими пальцами девушка набрала номер скорой помощи, молясь, чтобы действующие на нервы гудки поскорее трансформировались в безучастный голос диспетчера.
— Да, да, проблемы с сердцем, можно побыстрее, — Оксана нервно ходила из стороны в сторону, рассказывая девушке на том конце воображаемого провода о том, сколько Рите лет, где они живут и о том, что произошло. — Да, весь день было плохо, но сейчас совсем прихватило, мы просто говорили, а потом… Восьмой этаж, лифт работает, да. Быстрее, прошу, я же не знаю, что делать!
Кинув телефон в кучу вещей, она вернулась к Рите, вставая на колени возле диванчика в центре гостиной и беря ее руку в свои, уже крупно дрожащие.
— Все будет хорошо, скорая сейчас приедет, тебе помогут, все будет хорошо,
клянусь, только говори со мной, пожалуйста. Не бросай меня, прошу.
Рита слегка улыбнулась, едва ощутимо сжимая руку блондинки в ответ.
— Не брошу,
клянусь…
— Вот, молодец, попробуй только, сама тебя убью.
В глазах появились слезы, которые тут же быстро потекли по щекам, чуть притормозили на подбородке и упали на пол, легко впитываясь в пушистый ковер. Трудно сказать, сколько она так просидела, пока до ее ушей не донеслись резкие и громкие звуки от ударов в двери. Кажется, простой звонок она проигнорировала.
