Wilted Flower (Give me a freedom)

Умело скрывая чертей в своем омуте, ты смог одурить его голову настолько, чтобы призрачно преследовать его по пятам, позабыв, что тайное рано или поздно становится явным. И твои выбравшиеся наружу черти незамедлительно убьют остатки его теплящейся в груди любви к тебе. Ты заведомо знал это, но судьба уберегла тебя от невиданного зрелища его разрушения. Теперь смотри с небес на последствия своих грехов. - Господин, позвонили из администрации в холле и сообщили о гостях. Вас хотят видеть. - профессионально отточенный монотонный голос секретаря в трубке служебного телефона прерывает напряженную тишину в кабинете, заставляя альфу отвлечься от беспорядочных раздумий, опустив вдумчивый взгляд на издающее звук устройство. - Я не хочу никого видеть. Пускай проваливает. - отозвавшись достаточно громко, чтобы секретарь смог услышать его даже через полотно крепкой двери, разделяющей его кабинет и приемную, где затаился пугливый работник, опасающийся его гнева, альфа с тягостным вздохом возвращается обратно к разложенным перед ним и нетронутым с начала послеобеденного рабочего дня бумагам, отгоняя сумрачную рассеянность, плохо сказывающуюся на его работоспособности. - Меня просили передать, что это срочно. Некий господин Ким Сокджин просил сообщить Вам, что у него есть то, что Вы захотите забрать, поэтому настоятельно хочет, чтобы Вы его приняли. - Чунмен реагирует на прозвучавшее из уст секретаря имя нервно, останавливая немигающий взгляд на устройстве, которое хочется вопреки врожденной сдержанности сбросить со стола, дабы надоедливо не мешал ему думать и работать. - Впускай. Скажи пусть любезно проведут его к кабинету, а сам спустись пока в архив и забери отчеты, которые должны были быть готовы еще к вчерашнему вечеру, после этого потеряйся. Если все ясно, выполняй. - отчеканив сухой приказ, Чунмен откидывается обратно на спинку своего кресла, вслушиваясь в тишину, возобновившуюся после короткого согласия секретаря. Только благодаря ей, он может хотя бы мимолетно сосредоточиться на кишащих в голове мыслях, что не оставляют его в покое уже который день подряд. Его не волнует, отчего вдруг сам заместитель чертовой галереи решил почтить его своим визитом, осмелившись переступить порог холдинга, когда Чунмену нет больше до него дела. Сокджин теперь ему не нужен, но кажется, сам омега так не считает, явившись к нему в рабочее время, по всей видимости, абсолютно не заботясь о своей репутации. Что Сокджин забыл в стенах его компании? Зачем пришел и что собирается просить или, наоборот, требовать? Чунмену не охота иметь с ним дело, но выяснить это он определенно точно собирается. Двери в кабинет бесшумно отворяются, привлекая внимание вдумчивого альфы, который встречает возникнувшую на пороге фигуру омеги с открытой неприязнью. Сокджин предал его, решив, что в самый последний момент перебравшись на сторону противников, сможет сохранить свое непорочное достоинство в глазах своего уважаемого доктора. Теперь Чунмен намерен присмотреться к нему внимательней, ведь изначально недооценил его коварство и подлость, что отобрали у альфы возможность завершить дело: окончательно надавить на Сонёля и вскоре добраться до своей желанной цели. Омега ведет себя отнюдь не скованно, наоборот, будто премеряет на себя вальяжное поведение Чунмена, с интересом оглядывая просторный кабинет, после останавливая уверенный взгляд своих карих глаз на нем. Альфа не скрывает своего недовольства тем, что наделен возможностью видеть его еще один лишний раз. Сокджин бесполезен, от сотрудничества с ним Чунмен не получит никакой выгоды. А, он уверен, омега здесь именно для этого, иначе и быть не может. Отныне его интерес переключился на супруга многоуважаемого доктора Кима, что оказался очень таинственной личностью, которую ему по силам разгадать. - Не рад меня видеть? - Сокджин изгибает губы в дурашливой усмешке, проходя вглубь кабинета, неспешной походкой преодолевая метры просторного помещения. Чунмен обращает внимание на широкий спрятанный под слоем серой упаковочной бумаги холст, с которым отчаянно смелый омега решил к нему явиться. - Я принес тебе кое-что, чтобы ты больше не появлялся в стенах моей галереи и не тревожил мой покой. Сокджин ловит его невпечатленный взгляд, доставая из-за спины упаковку, отставляя ее на диван, возле которого останавливается, не собираясь двигаться дальше. Чунмен вовсе не глуп, умея складывать элементарные слагаемые, довольно быстро находя ответ на неозвученный вопрос, потому спешит покинуть свое место, подбираясь к ожидающему омеге ближе. Альфа, не раздумывая, сразу же тянется к оставленному холсту, но омега предусмотрительно выставляет руку, не позволяя его коснуться, привлекая к себе внимание мрачных, блеснувших потаенной злобой глаз. - Постой. Куда мы спешим? - Сокджин усмехается, небрежно отталкивая его руку, с убежденной уверенностью заглядывая в сосредоточенные зрачки, замечая на их дне опасно собирающуюся проволоку раздражения и пренебрежения. Действовать на чужие нервы, оказывается, так приятно. - Тебе нужна эта картина, не так ли? Ценнее нее только приведенный за руку утерянный супруг. Сокджин вскидывает брови в язвительной насмешке, складывая руки на груди, и ему глубоко плевать на то, что каждое его едкое слово остается в памяти альфы перманентной печатью, чтобы вернуть позже долг за его дерзость в утроенном эквиваленте. Омега многое о себе возомнил, решая, что имеет малейшее право говорить с ним в таком тоне, поднимая запретные темы. Ему однозначно не сойдут с рук эти выходки, но значительно позже, тогда, когда Чунмен придумает достойное наказание. Сейчас он предпочитает молча принимать чужое хамство, с красноречивым безучастьем взирая на надменно скалящегося омегу. - Что?.. язык проглотил? Или тебе нечего мне возразить? - Сокджин грань дозволенного окончательно теряет, злорадствуя над чужим спокойствием. Омеге хочется его зацепить, унизить, гораздо лучше - повергнуть и вернуть прежнюю жизнь, где не было ни Чунмена, ни его омеги, который в тайне ото всех уже крутит шашни с Тэхеном. Сокджин не слепой, и друга своего хорошо знает, а значит нужно действовать сейчас, чтобы не стало поздно, и история не повторилась вновь, а Тэхен не погиб из-за боли, причиненной ему кровожадными мерзавцами, вечно вьющимися вокруг него со своей жалкой мольбой о помощи. - Верно… ищи и надейся, что вернешь, пока твой омега скрашивает однообразные вечера в компании чужих альф. Сокджин срывается на едкий хохот, моментально умолкая, стоило чужим пальцам сжать ворот его рубашки, дернув резко на себя. Омега осекается, но отверженную самоуверенность не теряет, продолжая целенаправленно смотреть в штормящую глубину мрачных глаз, наполненных до краев сумраком обезумевшего зла. - Заткнись... - зловещим шипением в чужое лицо, чтобы омега попустил свое взыгравшее эго. - Ты слишком самоуверен, Сокджин-ши. Твоя глупость рано или поздно погубит тебя. - Чунмен судорожно втягивает воздух носом, ощущая приторную сладость сирени, что отталкивает своей навязчивостью. Прямо как ее владелец, такой же едкий и неприятный. Сокджин давно дал ему понять, что уживается с весьма трудным характером. Его непомерное лицемерие давно треснуло по швам, раскрывая своему новоиспеченному врагу всю внутреннюю порочность и расчетливость омеги. Рядом с доктором милый и беззащитный, а соприкасаясь с опасностью - смелый и отчаянный. - Ты и сам это прекрасно знаешь. - поджимая губы в презрении, Сокджин ведет в незатейливом убеждении головой, не предпринимая лишних движений, чтобы высвободить ворот своей рубашки, утопая в беспросветном мраке неосязаемого безрассудства. - Судьба она такая... Пока ты яростно ищешь его, теряя драгоценное время, он уже мог найти того, кому, в отличии от тебя, незамедлительно отдал бы свое сердце, душу… и возможно даже тело. - выпуская сардонический смешок, омега отступает на шаг назад, когда потряхиваемый от злости Чунмен разжимает дрогнувшие пальцы на вороте его блузы, пустым взглядом с бушующим в его пределах неистовством впиваясь в озаренное насмешкой лицо Сокджина. Омеге кажется, что он как никогда близок к тому рубежу, где терпение Чунмена опасно граничит с его ужасным гневом, и ему это чертовски нравится. Нравится дразнить. - Отлично сочиняешь бред… - вопреки его надеждам Чунмен меняется в лице, поднимая уголки губ в отчужденной непринужденности. - Вот только мой супруг живет по другим принципам. Не стоит ставить всех в сравнение с собой… думаю, сойди с твоего пути постоянно маячащий перед твоими глазами директор Ха, ты моментально бы набросился с предложениями своего сердца, души и даже тела к доктору Киму, что, оказывается, совершенно не обделен омежьим вниманием. - Чунмен проходится по нему неряшливо оценивающим взглядом, сталкиваясь с бурным возмущением крайне категорично воспринимающего правду Сокджина, что возвращает лицу альфы привычную насмешку. Пора осадить слишком самоуверенного омегу до уровня его падения, как отличного друга, так и надежного союзника. Помимо отвращения и жалости он ничего более не вызывает, и Чунмен уверен: Сокджин испытывает к нему тоже самое. - У тебя не получится манипулировать мной, и тот факт, что ты многое знаешь, заставляет меня задуматься: а правильно ли я поступаю, оставляя тебя в живых? Ты, как никто другой, заслуживаешь моего личного возмездия. - Я принес тебе картину. - Сокджин быстро меняет тему, дергая головой в сторону оставленного без внимания упакованного полотна. И Чунмен не до конца уверен: это его попытка избежать продолжения обострившегося разговора или возражение его угрозе. - Ты ведь работаешь в сфере бизнеса, значит тебе известно, что бесплатных подачек не бывает. Чем ценнее для тебя вещь, тем дороже она становится на торгах. - Что ты хочешь? - из последних сил вкрадчиво цедит Чунмен, не желая продолжать выслушать его назидания. Сокджин слишком заигрался, а рядом с ним возомнил себя победителем, прекрасно зная, что вытянутый из рукава козырь безоговорочно заинтересует альфу. Омега на прямо заданный вопрос растягивает губы в довольной улыбке, ради этого момента сюда изначально пожаловав. Плевать на чувства альфы, плевать на никуда не девшийся, лишь притупившийся благоговейный страх перед ним: Сокджин пришел за своей защитой и дальнейшим спокойствием в своей безопасности. - У меня всего несколько условий, за исполнение которых я соглашусь продать тебе картину твоего супруга. - взгляд Сокджина ярко мерцает в тени кабинета, куда не достигают лучи послеполуденного солнца. В чертах его лица видна тень твердой уверенности в своем успехе. Перед альфой встал выбор между принципом душить врагов до конца и картиной, которую он так отчаянно искал весь последний месяц. Омега отчего-то склонен верить тому, что Чунмен не станет рисковать столь дорогой ему вещью, надеясь урвать себе все, что хоть как-то связано с его исчезнувшим супругом. Сокджин подается вперед, продолжая опасную игру с чужим самообладанием, показательно выставляя перед собой указательный палец. - Первое: ты, как и обещал, замолвишь словечко перед отцом, и выведешь мою галерею на новый уровень, заставив его сотрудничать с нами. Чунмен поджимает губы в презрительной ухмылке, наблюдая за триумфом на лице Сокджина. Что еще можно было ожидать от омеги, для которого дело всей его жизни стоит выше даже собственной безопасности? Он использует свою выигрышность по максимуму, и Чунмен это безмолвно по достоинству оценил. Омежья жажда к покорению вершины в своей области поразительна. Омега его молчание расценивает, как согласие, вскидывая брови в легкой задумчивости, видимо желая максимально точно сформулировать второе условие. - Забудь о нашем существовании. Не являйся больше ко мне, к Тэхену и Сонёлю, не беспокой нас. То, что ты от нас требуешь, невозможно. Мы не знаем, о ком ты говоришь, мы никогда не встречали твоего супруга и, тем более, не помогали ему. Так что забирай свою картину, и оставь нас в покое. - Сокджин мрачнеет, избавляясь от былой манерности, когда дело дошло до волнующей его темы. - Вот оно что... Это то, ради чего ты посмел сюда прийти, совсем не побоявшись моих угроз. Отлично. - понятливо утверждает Чунмен, отстраненно хмыкая в подтверждении своих слов, адресованных скорее себе, чем омеге. Сокджин хмурится в озадаченности, когда альфа вдруг оборачивается, возвращаясь к своему рабочему столу. Чунмен дергает его верхний выдвижной ящик, доставая фотографию, на секунду приостановившись, мимолетно скользнув по ней взглядом, а после возвращается к оставшемуся у дивана омеге. Сокджин косится на него с заметной опасливостью, замечая, что уголок губ альфы тронула безотрадная усмешка. - Я обещаю, что исполню твои пожелания, если ты честно скажешь мне: видел ли где-нибудь его раньше? Чунмен протягивает фото, позволяя омеге, опустив осторожный взгляд, в доступной близи с недоверием взглянуть на запечатленного на фото парня. Сокджин хмурит брови в рассеянной задумчивости, пока скользит пристальным взором по отдаленно знакомой наружности мило улыбающегося незнакомца. Сердце ухает в пятки, когда голову пронзает смутное воспоминание несколькими неделями ранее, когда ему довелось видеть этого человека лично. «Вам идет улыбка. Улыбайтесь чаще...» Сокджин размыкает губы в беззвучном вздохе, сразу же их смыкая, чтобы пристально наблюдающий за ним Чунмен не заметил легкой рассеянности на его лице. Цельный пазл складывается в общую картинку, и омега наконец осознает, когда было положено начало всему теперь происходящему. Еще тогда этот крайне странный и робкий омега, привлек его внимание своим отстраненным настроением, в отличии от всех в тот момент интересующихся галереей посетителей, что побудило его подойти и завести беседу, в ходе которой он еще не раз удивлялся тому, что глядя ему в глаза, видел лишь холодящую кожу беспокойную пустоту. Только к концу их разговора омега, наконец, улыбнулся, и именно это Сокджин посчитал нужным подметить. И ведь его даже ни разу не интересовал вопрос о том, кто именно скрывается под наружностью покойного Сонёля. Он ни разу даже не пытался спросить об этом хотя бы Тэхена… Неужели?... - Это твой супруг? Его ты всюду ищешь? - омега справляется с дрожью в голосе, выдавливая натянутую полуулыбку, поднимая взгляд на терпеливо ожидающего ответа Чунмена. Сокджин выпускает отрадный вздох, потянувшись за снимком, чтобы рассмотреть его вблизи, но альфа предусмотрительно не позволяет, одергивая ладонь. Омега ведет в недовольстве бровью, но примиримо отступает. - Видел. - решительно выдает Сокджин, довольствуясь чужим обращенным в его сторону вниманием. Чунмен говорит о чужих открытых слабостях, а свои даже не пытается скрыть. Просто не нашлось еще того, кто бы кинул ему вызов, и нанес бы по этой слабости точный удар, опасно пошатнув его империю. - ...всего один раз, но этого было более чем достаточно, чтобы сейчас я осознал, почему у людей бывает настолько пугающе пустой взгляд. Потому что они теряют надежду, теряют смысл существования, самостоятельно приходят к краю поглощающей их бездны или их намеренно толкают, чтобы сломить лично для себя… Что же ты за монстр такой?.. Сокджин сводит брови в угнетенном призрении, взглянув на ситуацию под совершенно иным углом. Лицо Сонёля, подаренное прячущемуся омеге Тэхеном, заведомо вызывало у Сокджина неприязнь. Он не может ощущать сострадание к человеку с наружностью, которая его раздражает, полоша неприятные воспоминания, хотя миллион раз проговаривал самому себе при каждой встрече лицом к лицу с былым товарищем, что это лишь неудачная копия, что это абсолютно другой человек, скрывающийся за ненавистным лицом позера, что на самом деле испытывает абсолютно пустую ненависть, относится предвзято. Ради Тэхена хотел взглянуть на жертву по другому, только слепо видел перед собой лишь внешность Ха Сонёля, позабыв что того среди них уже нет. А теперь… теперь он вдруг увидел поразительную схожесть омеги, запечатленного отчужденно счастливым на фотографии и безмерно грустным в его воспоминаниях, и того, кто нашел свое пристанище за спиной отважно вступающегося за него Тэхена. И жалеет о словах своих и о действиях, направленных против владельца его теперешней внешности. - Совесть очнулась? Или быть может твое вечно отсутствующее чувство преданности своим друзьям? - Чунмен выпускает ехидный вздох, украдкой скользнув сосредоточенным взглядом по крепко схваченному снимку. - Значит вы встречались ранее… смею предположить, что за несколько дней до его побега, когда он без моего ведома, отправил тебе свою работу. - У него талант, Чунмен-ши. Попади его картина на выставку, он бы оказался в тройке лучших, и нашел бы себе спонсоров. Ты губишь его талант. - беззлобно огрызается Сокджин, складывая руки на груди, с отвращением наблюдая за тем, как мужчина с показательным притворством выслушивает упреки совладельца галереи, пряча фото во внутреннем кармане своего пиджака. - Как хорошо, что я могу заменить ему всех, даже спонсоров. - Чунмен, не взглянув на омегу, выпустившего возмущенный вздох, поворачивается к дивану и оставленному на нем холсту, снимая упаковочную бумагу, дабы проверить, не явился ли смелый Сокджин с подделкой. Такую наглость альфа ему уж точно не простит. Омега успевает только встрепенуться, когда картина оказывается освобожденной от верхнего защитного слоя, и удовлетворенный взгляд Чунмена проходится вблизи по знакомой работе с весьма характерным стилем Чонгука. Сокджин, к своему безмерному счастью, с грязными играми завязал, явившись к Чунмену с оригиналом и с чистой совестью впридачу. - Я единственный потребитель его таланта, и этим все сказано. - До какой же степени ты жадный. Мерзко смотреть и слушать. - омега более не сдерживается, не скрывая своего отвращения, в котором ежится, искривляя губы в искренней неприязни. Чунмен на это лишь отстраненно посмеивается, оборачиваясь к нему лицом, обращая на него свои затянутые нездоровым мороком глаза. - А я так не думаю. - мужчина расплывается в широкой ухмылке, не предвещающей ничего хорошего. И если изначально появление Сокджина было ему безразлично, то сейчас все складывается весьма забавно, ведь у него тоже есть подарок, который определенно точно понравится и запомнится бесстрашному омеге. - Я дал вам неделю. Как ваши успехи? Решили на чьей вы теперь стороне? Чунмен забирает холст с собой, возвращаясь к столу, оставляя опешевшего Сокджина позади. Омега глотает ком возмущения, поджимая губы в недовольстве, и, сдвигаясь с места, шагает вслед за устроившемся на своем рабочем месте альфой, что отложил картину под стол, спрятав ее от чужих глаз. - Эй, я вернул тебе картину. Забыл об условии? - омега останавливается перед разделяющей их поверхностью стола, с презрением и дерзостью дергая бровью в немом вопросе. Сокджин не мог так глупо попасться на очередную уловку, все ведь прозрачно чисто и договоренность должна возыметь свою силу с учетом того, что Чунмен уже коснулся картины и забрал ее себе. - Не забыл. Но что заставит меня прекратить поиски? Уж точно не твои условия, Сокджин-ши. - язвительно тянет мужчина, расплываясь в ехидной усмешке, откидываясь на спинку кресла, чтобы с плутовским высокомерием взглянуть на Сокджина, растерявшего весь свой былой пыл. - У меня есть доказательства того, что семейка Ким и Ха помогла моему супругу. А значит, я не имею абсолютно никакого права оставить их в покое, до тех пор пока не заговорят. Даже если ради погони за своим счастьем, я безвозвратно уничтожу чужое. - О чем ты? - Сокджин настораживается, и в его распахнутых глазах тонет блик секундного беспокойства. Омега сжимает руки в кулаки, замирая в напряженном ожидании ответа. Чунмен, заметив его открытый ступор, выпускает беззвучный смешок, потянувшись к верхнему ящику, чтобы достать конверт и неряшливо отбросить на стол, перед омегой. - Посмотри и сам все поймешь. - мужчина с удовольствием замечает привычную потерянность, преобладающую в тревожно нахмуренных чертах омежьего лица. Сокджину так идет растерянность, когда он не пытается быть резким, когда в его взгляде отчетливо виден страх далеко не за свою судьбу. Чунмен прекрасно знает цену этим чувствам, время от времени выбирающимся на поверхность, когда омега оказывается в тупике, и он хочет воспользоваться этим, чтобы убить троих одним выстрелом. Гениально. Руки омеги слабо подрагивают, что он старается неудачно скрыть, дерганно открывая заклепку конверта, не заглядывая вовнутрь, а сразу же вытаскивая все ее содержимое. Губы выпускают прерывистый вздох, словно Сокджин получил удар под дых, хотя альфа отдаленно предполагает, что это почти одинаковая сила удара, только фантомная, бьющая в самое сердце. Немигающие, широко раскрытые в изумлении глаза омеги болезненно сверкают из-за огненных лучей вечернего солнца, проникнувших в кабинет сквозь стеклянный фасад офиса. Чунмен успевает заметить блеск подступающих слез, когда ослабевшие пальцы Сокджина роняют конверт, накрывая судорожно впустившие воздух губы из-за быстро настигающей его истерики. Раз сегодня обмен козырями, тогда Чунмен не откажет себе в удовольствии лицезреть чужое фиаско, которое вскоре настигнет и сладкую парочку, вставшую у него на пути. - Так кто на самом деле мерзкий, Сокджин-ши? На кого тебе противно смотреть? На меня ли после того, что ты увидел? - Чунмен тишину своим смехом сотрясает, потому что Сокджин в ужасе безотрывно смотрит себе под ноги, куда упал конверт, содержимое которого он размытым слезами взглядом уничтожает. Приступ противной тошноты застревает комом в горле, пока мельтешащие в неосознанной ошарашенности зрачки бегают по темному паркету, в панике не зная за что зацепиться. - К концу отведенной вам на размышления недели я планирую показать это доктору Киму. Как думаешь, ему понравится? Чунмен увлеченно склоняет голову вбок, вопрошающе вскидывая брови, ожидая ответа от омеги, что, к его сожалению, не оценил его козыря по достоинству, сразу впав в отчаяние и слезы. Мужчина надеялся на более яркую реакцию, но и эта его вполне потешила. Чунмен подается вперед, моментально ловя на себе ошалелый взгляд стеклянных глаз. - Это ведь убьет его, да? Как минимум, я вобью клин между ним и его супругом, и мы будем с тобой смотреть на то, как их семейка быстро разрушится. Пока они будут мучаться с разводом и разбирательствами, ты будешь терзаться в стороне, не в силах что-либо предпринять, чтобы облегчить муки своего любимого друга. - Чунмен не обращает внимание на прерывистый всхлип, более чем удовлетворенный сокджиновым состоянием. Омега, кажется, о том, что в конверте увидел, хорошо знал, только от этого не менее шокированным он не стал: либо хорошо отыгрывает испуг, либо действительно не до конца был посвящен в секреты загадочного Ха Сонёля. Чунмен сам немного удивился, когда в его руки попало то, что Сокджина по итогу в ужас привело. - Даже сейчас, ты не возьмешь это и не покажешь ему раньше меня, не сможешь его подготовить или предостеречь, потому что знаешь, что все равно сердце молодого хирурга тотчас же разобьется о неверность своего циничного супруга. Я обещание исполню, оставлю ваши жизни, разрушенные вашими же собственными руками. Сполна отплачу каждому из вас за помощь в побеге моему супругу. - Ты не сделаешь этого! - сквозь зубы цедит Сокджин, резко подаваясь вперед, со вспыхнувшей на дне распахнутых глаз ненавистью глядя в упор на улыбающегося в ответ альфу. Омега ведет челюстью в злости, еще никогда ранее не чувствуя столь сильного желания, доставить кому-то такую же сильную боль, какую Чунмен доставляет всем в округе. - Клянусь, если эти фотографии попадут в руки Тэхена, я приложу максимум усилий, чтобы отобрать у тебя самое дорогое… - Сам покажешь это доктору Киму или предоставишь такую возможность мне? Большая честь для меня, сеять хаос в вашей мирной жизни. - Чунмен обрывает омегу, игнорируя его пустые угрозы. Потому что Сокджин всего лишь на эмоциях блефует. Не более. И альфу забавит то, с каким рвением он это превозносит, не боясь вставать на его пути. - Неделя подходит к концу. Не забудь напомнить об этом своим друзьям. Я готов выделить для них время, если они захотят вдруг покаяться. А теперь можешь уходить, если не хочешь покинуть этот кабинет в сопровождении охраны. Чунмен опускает взгляд в бумаги перед собой, с беззвучным хмыком замечая краем глаза, как омега поджимает губы в безысходности, отталкиваясь от поверхности его стола. Сокджин наклоняется и подбирает конверт, остервенело засовывая содержимое вовнутрь, сразу же поднимаясь на ноги, не упуская возможности смерить альфу своим презрением. Не сказав более ничего, омега в гордом молчании стремительно направляется в сторону выхода, с размаха распахивая дверь, чтобы следом с громким хлопком закрыть ее за собой. Чунмен на характерное недовольство ушедшего омеги выпускает насмешливый вздох, который моментально тонет в образовавшейся тишине. Натянутая усмешка сходит с его лица, заменяясь отстраненным хладнокровием, когда мужчина раздраженно отталкивается от стола, откидывая забитую беспорядочными мыслями голову на спинку своего кресла.

***

Через распахнутое окно доносится тихий шелест листвы, гонимый легким ветром, и звонкое пение птиц, гнездящихся в достаточно тихом и облагороженном районе. Солнечные лучи скользят по зеленой поляне перед домом, отражаясь радужным сиянием в каплях утренней росы. Мельтешащий в нетерпении взгляд то и дело возвращается к красочному виду из окна. За калиткой простирается пустая дорога, и Чонгук с удивлением замечает, что за все время его наблюдения за пригородным пейзажем, их округу ни разу еще не побеспокоил автомобиль. На улице необычайно тихо, словно весь район еще окутан негой сладкой дремы и поволокой ночного постепенно отступающего мрака. Взгляд метнулся в сторону настенных часов, и омега с вялой улыбкой замечает, что время еще раннее, и он вполне успевает к пробуждению и уходу хозяина уютного дома. Слуха достигает приглушенное шкворчание готовящегося чонголя, за которое омега взялся еще на рассвете, так и не сомкнув глаз за быстро прошедшую ночь. Мучающая бессонница постепенно становится обостряющейся проблемой, с которой нужно бороться, но ему почему-то нет до этого абсолютно никакого дела. Все мысли занимают более серьезные и опасные проблемы, на фоне которых личные сложности кажутся бессмысленными. Даже сейчас, помещаясь с прижатыми к груди ногами на отставленном от обеденного стола стуле, омега смотрит на виднеющееся из окна чистое небо, предвещающее безоблачный день, вслушиваясь в продолжительное молчание, наслаждаясь комфортом и уединением. Через комнату отсюда скорее всего крепко спит альфа, чьи, он надеется, красочные сны Чонгук чутко бережет, стараясь не издавать никаких лишних звуков, чтобы не потревожить его отдых. Легкий сквозняк приятно касается чувствительной кожи, остужая ее теплоту. Он немного замерз, одетый в легкую пижаму, ведь с утра до того, пока солнце нагреет воздух, температура на улице достаточно низка, принося в дом сквозь приоткрытое окно неприятный холод. Омега шумно вздыхает, склоняя голову вбок, ощущая вялость и подавленность. Бессонная ночь дала о себе знать: ему не удалось элементарно опустить веки и погрузиться в темноту, из которой занятый беспорядочными размышлениями разум моментально возвращал его в звеняще тихую, мрачную спальню с пугающе затаившимися в темных углах тенями. Каждый такой раз оборачивался ему нервным сбитым дыханием, будто он выбрался из очередного кошмара, ударяющего в голову приливом беспричинной паники. Но кошмары - лишь призрачные иллюзии, а давящие на голову мысли отражаются неприятной ноющей болью в висках. Чонгук вздрагивает от неожиданности, отвлекаясь от бессмысленных рассуждений, когда за стеной приглушенно раздается трель будильника, что заставляет его рассеянно оглянуться вокруг и моментально подскочить с места, бросаясь к плите. Будильник замолкает, видимо выключенный тем, кому он прервал безмятежный глубокий сон, обязывая вставать и собираться на работу. Чонгук болезненно шикает, одергивая руку, по неудачной случайности коснувшись кожей раскаленной стенки сковороды. Подставляя руку под поток холодной воды, снимающей неприятную боль от ожога, омега выпускает тягостный вздох, понимая, что рассеянность рано или поздно сыграет с ним злую шутку. Отсутствие отдыха и сна, постоянное эмоциональное напряжение и стресс привели его к тому, что Чонгук потерял столь важную концентрацию внимания, отвечающую за его осмотрительность. Боль понемногу отступает, и с небольшим облегчением омега сразу же возвращается к выключенной плите, озадаченно припоминая, что хотел сделать до этого. Быстро припомнив, сразу же открывает створки первого кухонного шкафа, заглядывая во внутрь. Губы трогает слабая улыбка, когда рассеянный взгляд замечает то, что искал. Слуха достигает копошения из другой комнаты, и Чонгук решает немного ускориться, чтобы успеть к тому моменту, когда альфа покинет свою комнату, а следом и дом, отправившись на работу, где вновь проведет целый, будничный день, принимая пациентов с их не терпящими отлагательств проблемами. Закрывая крышку ланч бокса, куда поместил приготовленный чонгель, омега выпускает отстраненный смешок, дожевывая остатки тушеного мяса, которое не мог не оценить самостоятельно до того, пока горячее блюдо будет заботливо отдано альфе, о занятости которого в последнее время он очень беспокоится. Омега успел заметить, что Тэхен не завтракает по утрам, на самом деле догадываясь о причине столь безответственной привычки. Осторожно присматриваясь к нему и неосознанно подмечая важные детали, Чонгук смог понять для себя, в чем нуждается Тэхен и что заставляет его грустить. И пока у омеги есть такая возможность, он хочет вернуть отзывчивому доктору то, что у него долгие годы забирали, в ответ не возмещая ничем. Чонгук хочет помочь ему так же, как и альфа, не раздумывая, помог ему. И омега даст ему сполна то, чему научил его брат, то, что может делать для тех, кто дорог и близок ему. Потому что Тэхен заслуживает целую вселенную, а получает неуважение и пренебрежение от близких людей. - Ты снова не спал? - Чонгук вздрагивает, испугавшись внезапного оклика, оборачиваясь и со слабой улыбкой пересекаясь взглядом с глазами, в которых отчетливо виден блеск укоризненного недовольства. Тэхен беспокоится о его бессоннице, кажется, больше, чем он сам, что заставляет омегу улыбнуться еще шире, а заодно скрыть в тени мнимой радости неодолимую усталость. - Да, но в этом нет ничего страшного. Просто немного сбит график. Я попробую уснуть, как только ты уйдешь. - омега опирается поясницей о столешницу кухонного шкафа, надеясь, что звучит достаточно убедительно для того, чтобы не беспокоить альфу своим подавленным состоянием. Ему нужно просто отдохнуть, и бодрость тотчас вернется на свое место. - Разве это в порядке вещей? Может лучше показаться доктору, пусть пропишет тебе снотворное. - Тэхен хмурится в сомнении, отчего-то не веря в правдивость омежьих убеждений. Оставшись один в пустом доме, прекрасно зная, что может находиться под наблюдением, омеге вряд ли удастся сомкнуть глаз, да и небезопасно это. Альфа лишь шумно вздыхает на убедительное мотание головой. - Ты разве не спешишь? - Чонгук вновь быстро меняет тему, и Тэхен не реагирует на эту уловку, зная, что омега делает так, когда желает уйти от темы или обсуждения чего-то, о чем он не хочет говорить. Чонгук тупит неловкий взгляд в пол на требовательное молчание, но после оборачивается, с вновь засиявшей улыбкой подхватывая ранее приготовленный ланч бокс. - Я здесь приготовил тебе обед, чтобы ты перекусил во время перерыва. Завтракать нужно. - От незавтракающего слышу. - безобидно фыркает в ответ Тэхен, встречая омегу отдаленно обиженным взглядом. Но остатки былого негодования меркнут на фоне смятенной улыбки подошедшего ближе омеги, что остановился напротив него. - Отныне делим ответственность пополам. Настало мое время заботиться о тебе. Так что ешь вкусно, спи долго и ни о чем не беспокойся, заботы по дому я возьму на себя. - Чонгук протягивает альфе упакованный ланч бокс, проходясь внимательным взглядом по его обыденному строгому рабочему образу, с доброжелательной улыбкой возвращая обратно, на его очаровательно растерянное лицо. - Спасибо… - сдавленно произносит Тэхен, запоздало опуская мельтешащий в легком замешательстве взгляд на протянутый контейнер. Альфа не знает, что так сильно повлияло на его ступор, быть может то, что из уст омеги звучат те слова, что он хотел хотя бы раз услышать от Сонёля. К сожалению, покойный супруг был полностью погружен в работу, в свои командировки, порой забывая о нем и его существовании рядом с собой, и Тэхен был лишен той заботы, которую пытался сам дать омеге тогда, когда он возвращался на пару дней, полностью его ею окружая. Он ведь никогда многого от Сонёля не просил, просто быть чуточку домашним, чтобы возвращаться туда, где есть уют, комфорт и заботливый супруг, а не в мрачный из-за выключенного освещения дом с давящей тишиной и пустотой внутри него. - Легкой работы. - омега с улыбкой заглядывает в его блеклые глаза, выводя из сумбурных мыслей. Чонгук указывает на часы, стрелка которых добралась к половине восьмого, беспокоясь, что Тэхен может опоздать, ведь за полчаса успеть добраться до работы почти невозможно с учетом утренних пробок в центре, считая, что альфе стоит действительно поторопиться. Тэхен поджимает губы в оробевшей благодарности, кивая в ответ, разворачиваясь в сторону выхода, чтобы в спешке покинуть дом. Омега ведет головой, отгоняя секундное помутнение, опираясь ладонью на раму проема кухни, провожая альфу тенью унылой улыбки. Тэхен опускает рассеянный взгляд на контейнер в своих руках, сразу же дергая змейку рабочего портфеля, чтобы спрятать его внутри. Альфа поднимается на выступ прихожей, закрывая сумку, и, приостанавившись, замечает фигуру оставшегося позади омеги, запоздало решая сказать что-нибудь в ответ на прощание. Но даже не успевает выпустить вздох, когда до слуха доносится глухой удар позади, заставляющий его сердце болезненно екнуть. Медленно обернувшись, альфа цепенеет, выпуская порывистый вздох. Только через пару секунд сознание проясняется, и на смену неожиданному испугу приходит беспокойство. Тэхен стягивает с плеча портфель, откладывая его на комод, не понимая причину своего внезапного ступора. Чонгук, болезненно бледный, сморенный усталостью и хронической бессонницей, не шевелится. Он потерял сознание, ему нужна помощь специалиста, и Тэхен, являясь им, не может одолеть себя, чтобы подойти и помочь, что и требуется от него в этот самый момент. У него перед глазами последние годы жизни мелькают: спальня в комплексе папы в Инчхоне, больничная кровать одинокая и тело, такое же неподвижное и на вид холодное, лицо Сонёля бледное и умиротворенное, совершенное. История повторяется: Тэхен гулко сглатывает, чувствуя легкое удушье, смотрит безотрывно на тело, покоющееся на холодном полу, взывает к своему разуму, заставляя себя сделать неуверенный шаг вперед, смаргивая удручающие видения, чтобы осознать реальность. Опускается на колени перед бессознательным омегой, обводя мельтешащим взглядом комнату, прежде чем с опаской опустить. Его руки позорно дрожат, когда альфа убирает пряди отросших волос, открывая вид на скованное мнимым спокойствием лицо с кожей, белее чистого полотна, и тонкими веками, сомкнутыми плотно. Замешкавшись, Тэхен касается тонкого запястья, прощупывая пульс через прохладную кожу. - Черт… - Тэхен чувствует себя до ужаса растерянным и неквалифицированным. Это происходит не впервые на его практике, но именно сейчас у альфы в голове необъятная пустота и страх, неукротимый и будоражащий. Альфа мешкает, отпуская запястье, обхватывая обеими руками исхудалое лицо со впалыми щеками, стараясь игнорировать накатывающую волнами тревогу. Ужасные воспоминания последних пяти лет сдавливают внутренности: Тэхен так долго смотрел на одну и ту же картину, утешая себя призрачными надеждами. Чувство эфемерного дежавю угнетает и отвлекает. Зная, что медлить больше нельзя, альфа растерянно оглядывается в поисках телефона, отдаленно напоминая себе, что сейчас не время поддаваться панике. Тэхен ощупывает карманы на наличие смартфона, но так же быстро забывает об этом, решая для начала поднять омегу с холодного пола. Не обращая внимание на свой собственный страх, ядом отравляющий его тело, Тэхен без промедления движется в сторону пустующей гостевой спальни, часто бросая обеспокоенный взгляд на бледное лицо омеги, бессознательно склоненное к его плечу. Открывая для себя дверь ногой, Тэхен в суматохе настолько, насколько это возможно, осторожно заносит омегу в его спальню, окидывая мечущимся взглядом заправленную нетронутую постель. Опуская обездвиженное усталостью тело на широкую кровать, альфа заботливо подкладывает под его голову подушку, придерживая за шею, следом осторожно присаживаясь на край постели, все еще чувствуя, как мелко дрожат его собственные руки. Досадливо шикая на свою неосмотрительность, Тэхен вновь ощупывает запястье на наличие пульса, с облегчением замечая, что он чуть ускорился, а значит нет больше причин для волнения: Чонгук погрузился в глубокий сон, из которого альфа не намерен его выводить. Омеге нужен отдых, и шумно выдохнувший Тэхен решает не тревожить его больше. Он ведь, как доктор, знал, что такого стресса, которому подвержен омега, любой здоровый организм не выдержит, и действительно хотел Чонгука переубедить, замечая его довольно болезненное состояние, но по-прежнему упрямо останавливал себя тем, что не имел никакого права указывать омеге на то, как ему себя вести. Тэхен не хотел его контролировать, не хотел давить своей бесполезной заботой, не хотел, чтобы Чонгук вновь чувствовал себя угнетенным чужим влиянием, даже если альфа, в свою очередь, желает ему только добра. Отпуская чужое запястье, Тэхен настолько, насколько это возможно, стараясь не издавать лишних звуков, что могли потревожить омежий сон, поднимается с кровати, открывая створки стоящего рядом шкафа, доставая из верхней полки припасенный на зиму плед, чтобы позаботится об отдыхающем Чонгуке. Тэхен подавляет улыбку, позволив себе отвлечься на раздумья, когда осторожно накрывает омегу пледом, невольно засматриваясь на отвернутое лицо, черты которого охватила сонная хмурость. Но почти сразу одергивает себя, отмахиваясь от непрошенных мыслей. По пути бесшумно закрывая шкаф, Тэхен крадется в сторону выхода, постоянно озираясь назад, чтобы убедиться, что не мешает чужому покою своей ходьбой в увесистой обуви по паркету. Он ведь как раз собирался уходить. Тэхен бесшумно защелкивает дверь в чужую комнату, окидывая рассеянным взглядом гостиную, достаточно быстро находя взглядом свой оставленный на тумбе у выхода телефон. Удрученно вздыхая, альфа секунду медлит прежде, чем целенаправленно двинуться в сторону тумбы, подхватывая выключенный смартфон. Торопливо разыскав нужный контакт, вслушивается в длинные гудки. - Да, мой коллега. Я весь во внимании. - неизменно бодрствующий голос доктора Со заставляет взволнованного Тэхена чуть расслабиться. Он слишком переволновался, что заметно по до сих пор подрагивающим рукам. Тэхен сдавленно выдыхает прежде, чем обратиться к своему ожидающему ответа другу. - Ынхо, мне неудобно тебя просить… но у меня возникли кое-какие проблемы и мне нужно остаться сегодня дома. Возьмешь моих пациентов на себя? Или если ты перегружен, попроси администратора, пусть обзвонит всех и переложит консультации. Прошу тебя, мне очень нужно. Ты же знаешь, я не пропускаю работу без веских на то причин. - жалостливо отзывается Тэхен, в неловкости зарываясь рукой в волосы на затылке. Ему действительно неудобно просить доктора Со о таком одолжении, зная, что у того самого полно дел и без его возникнувших неожиданно проблем. И шумный вздох коллеги тому полное подтверждение. - Конечно. - понимающе отзывается тот, и Тэхен радостно встрепенулся, беззвучно ахая. У него самые лучшие на свете коллеги, которые понимают его без лишних слов. Доктор Со один из немногих, кому он всецело доверяет не только свое хирургическое отделение, но и свои переживания, не боясь обращаться к нему за помощью по рабочим и не только вопросам. - Не беспокойся ни о чем. Я что-нибудь придумаю. Решай свои проблемы и выходи после выходных на работу. - Спасибо, Ынхо. - Тэхен вежливо благодарит, прерывая звонок, и, отбрасывая телефон на тумбу, с усталым вздохом оглядывается в направлении закрытой двери в гостевую спальню. - За тобой самим глаз да глаз нужен. - глухо шепчет альфа, следом с обреченным смешком оборачиваясь в другую сторону, шагая в сторону своей спальни, на ходу снимая обувь. Он в любом случае не смог бы уйти и оставить омегу в таком состоянии одного, а просить присмотреть за ним Тэхену некого, да и о временном жителе его дома никто из местных не знает, даже папа, которому он ничего не рассказывал. Ему достаточно того, что к этому причастен Сокджин, подвергать кого-либо еще из близких и знакомых опасности он не намерен.

***

Двери лифта открываются, и омега остервенело одернув рукав блузы, целенаправленно движется в сторону стойки администрации, с хлопком опуская ладонь на ее гладкую поверхность. Занятый оформлением журнала записей дежурный ассистент, находящийся по другую ее сторону, поднимает изумленный взгляд, пугливо вздрагивая, когда встречается с карими пытливыми глазами, требующими не уходить от расспроса. - Тэхен в отделении? - коротко интересуется Сокджин, дергая бровью в недовольстве, чтобы администратор поторопился с ответом. Но стоит его взгляду уловить отстраненный кивок головой, отрицающий вышесказанное, омега сразу же отталкивается от стойки, впивая короткие ногти в бумагу крепко схваченного конверта. - Отлично. Сокджину не нужно разрешение, чтобы подняться на этот этаж. Ему также не нужно разрешение, чтобы быстрым шагом направиться по длинному безлюдному коридору, с пристальностью полыхающего негодованием взгляда ища табличку с нужной фамилией доктора. Находит практически сразу, бесцеремонно дергая ручку и толкая дверь вовнутрь, представая на пороге чужого кабинета. Альфа, что расположился за своим рабочим столом, поднимает удивленный наглостью взгляд, сразу же заменяя его на понимание с долей радушия. Он рад видеть своего неожиданного гостя. - Сокджин? Какими судьбами? - задорно отзывается мужчина, облаченный в белый халат, точь-в-точь как у Тэхена, только со своим именным бейджем на груди. Омега сжимает челюсть в усмиримой злости, переступая порог кабинета, с размаха захлопывая дверь за своей спиной, отделяя их от внимания вечно шатающихся поблизости интернов. Альфа непонимающе хмурится, вновь отвлекаясь от изучения карты болезни своего пациента, обращая изумленный взгляд на не повешего бровью на взвинченного гостя, что продолжает стоять у входа, прожигая в нем дыру своим значительно помутневшим взглядом, на поверхность которого выбралась доселе терпимо сдерживаемая злость. Она обязана была сохраниться в первозданном виде к этому моменту, которого Сокджин ждал всю дорогу, что преодолел в гордом молчании, чудом справившись с управлением своего автомобиля. - Что-то случилось? - уже с тенью искреннего беспокойства интересуется мужчина, не понимая, почему Сокджин стоит и пялится на него выжидающим взглядом, безмолвно требуя о невозможном. К сожалению, он не проницателен настолько, чтобы понимать, что у омеги в такие моменты на уме. Однако мужчина обращает внимание на смятый конверт в его руках, что омега небрежно сжимает дрожащими от перенапряжения пальцами. - Когда ты собирался ему сказать? - наконец, выдыхает Сокджин, и в его голосе альфа улавливает нотки холодной бесчувственности, словно омега в одну секунду взял и остыл. Это же отражается и на его расслабляющих чертах лица, но взгляд, надежно вцепившийся в толком ничего не понимающего альфу, говорит об обратном: Сокджин здесь для того, чтобы рвать и метать. - Ынхо, я у тебя спрашиваю. Когда ты собирался сказать об этом Тэхену? Омега с нажимом повторяет свой вопрос, не снискав ответа даже в растерянных глазах, мельтешаще проходящихся по его фигуре. Потому перестав поддаваться влиянию своего самообладания, Сокджин резко сдвигается с места, шагая в сторону стола и сидящего за ним доктора Со. Тот с озадаченностью опускает рассеянный взгляд на отброшенный на его стол конверт. - Что сказать?... Что это? - запоздало переспрашивает альфа, запинаясь, когда омега выпускает выразительный горький смешок. Сокджин смотрит на него с ненавистью и пренебрежением, пока Ынхо подтягивает к себе мятый конверт, с опаской открывая заклепку, высыпая содержимое на стол перед собой. - Как я сразу не догадался?.. как я посмел забыть о том, что было между вами в студенческие годы?.. как ты мог поступить так со своим другом, ничтожество?... - с презрением цедит Сокджин, прожигая макушку спокойного альфы с гневом, что мучительно кипит у него в крови, просто не в силах вырваться наружу сильным потоком не перевариваемого яда. Омега держит себя в руках, пока наблюдает за тем, как альфа подбирает одну из фотографий с удивлением замечая на ней свое лицо. Мужчина гулко сглатывает, поднимая вопрошающий взгляд на Сокджина, что еле держится, чтобы не наброситься на альфу с кулаками. - Ты хоть понимаешь, как он страдал, пока Сонёль бегала от него к тебе. Как ты мог променять вашу дружбу и доверие Тэхена, ради этой дряни?! Сокджин срывается на крик, вздрагивая от собственного голоса, отразившегося звоном в ушах. Омегу чудом не колотит, потому что внутри происходит адское месиво из неверия, непонимания и страха. Почему Тэхена окружают одни ублюдки, что забывают обо всем, что он для них делает, смея лицемерить за спиной? Ынхо приоткрывает губы, чтобы что-то сказать в свое оправдание, но все, на что его хватает это виновато опущенный взгляд, мечущийся по поверхности стола, после останавливающийся на фотографии в его руках. - Сокджин, все не так, как ты думаешь… - бессмысленная пытка объяснить увиденное. Мужчина вновь, уже более нервно, озирается на раздраженного омегу, обрываясь, когда тот срывается на громкий, удрученный смешок, полный боли и разочарования. Как эти люди смеют продолжать оставаться рядом с Тэхеном, подло скрывая от него страшную правду? - Не так, как я думаю? - едко выплевывает Сокджин, ощущая противную горечь на языке, когда подавается вперед, опираясь на поверхности стола, пока распахнутые в негодовании глаза беспрерывно наблюдают за сомнением и неловкостью на чужом лице. Ни грамма вины, что душит омегу, потому что, кажется, близкие люди, предавшие Тэхена, не испытывают никакого угрызения совести. - Ынхо, ты спал с Сонёлем за спиной у Тэхена, зная, как он это переживает. Он делился с тобой этим, а ты хочешь оправдать неопровержимые доказательства своим «ты не так все понял»? Ты издеваешься надо мной?! Сокджин в гневе смахивает со стола остальные фотографии, на каждой из которых Сонёль в обнимку с доктором Со: в его машине, в кафе, возле торгового центра. Есть даже те, что были сняты заграницей, во время командировок Сонёля, что доказывает продолжительный роман между ними. И омеге не хватит слов, чтобы описать насколько он обескуражен подлостью и наглостью этих людей. - Ты, черт возьми, чем думал, когда проворачивал это за спиной своего лучшего друга?! Совесть тебя совсем не мучала? Или ты забыл, кто дал тебе работу, подарил шанс на развитие, кто является твоим коллегой, который всецело тебе доверяет?! Сокджин судорожно выдыхает, выплескивая гнев с помощью крика. Знать, что Сонёль подлец и изменяет Тэхену с кем-то - это одно, а узнать, что его любовником оказался близкий альфе человек - это совсем уже другое, более подлое и страшное, почти убийственное для такого чувствительного человека, как Тэхен. Омега просто не представляет, что случится с самим альфой, если он узнает об этом. - Ты прекрасно знал, что мне нравился Сонёль, и поначалу я смирился с тем, что он выбрал Тэхена. - отзывается мужчина, привлекая к себе внимание бешено мечущихся зрачков, наполненных немыми слезами. Сокджину чертовски обидно, не за себя, за Тэхена. - Сонёль сам позвонил мне спустя год и назначил встречу. Мы посидели, выпили, разговорились, потому что встретились впервые после студенческих времен, а после… после этого я не смог себя больше сдерживать. Я любил Сонёля, и не жалею ни о чем. Омега выпускает ошарашенный вздох, судорожно хватая ртом воздух, глядя на альфу с презрением в пустом взгляде. Веки мужчины дрогнули, и он многозначительно опустил свой взгляд, отбрасывая фотографию на стол, между ними. Сокджин хватается за ворот своей блузы, расстегивая верхние пуговицы, потому что воздуха стало катастрофически не хватать. Он ожидал чего угодно: от оправданий до чистосердечного раскаяния, но никак не того, что Ынхо со спокойствием на лице скажет ему о том, что не жалеет о содеянном. - Тебя не остановило даже то, что Сонёль был замужем? Ты редкий ублюдок, Ынхо. Столько времени притворятся хорошим, понимающим другом, глядя Тэхену в глаза, сожалеть его переживаниям насчет походов супруга налево, а после уходить с чистой совестью к чужому омеге, что носит кольцо на безымянном пальце, как символ лживой любви с другим. Как тебе это удавалось? Сокджин цедит слова сквозь зубы, не желая жалеть своего не такого близкого, но все же общего друга. Они всей компанией давно дружат, только одному омеге удалось посмертно сделать так, чтобы прежней связи между ними больше не существовало. Уже ничто не вернется на круги своя, и сейчас происходит необратимый процесс: изрядно натерпевшийся Тэхен, кажется, незаслуженно потеряет еще больше. - Скажи, ты реально не понимаешь, что Сонёль пользовался вами двумя? Потому что вы, два влюбленных идиота, не способны были понять, что рушите свои жизни, пока уделяете внимание этой дряни. - омега с омерзением отбрасывает оставшиеся фотографии на пол, отталкиваясь от стола с тяжелым вздохом. Ему плохо от головокружения вызванного взвинченностью, но Сокджин продолжает едва твердо стоять на ногах, смеряя альфу тенью своей хладнокровной ненависти. Доктор Со поджимает губы в досадном смирении, потому что в ответ ничего дельного, против всего сказанного, предоставить не в состоянии. Да, он предал Тэхена. Да, бессовестно тронул запретный плод, что мучило его долгие годы после. Да, скрывал и утаивал, но только потому что Тэхену никогда ничего плохого не желал, просто получилось так, что любовь к одному омеге застилала ему глаза. Он хотел быть с Сонёлем, хотел быть на месте Тэхена, но не хотел, чтобы в свою очередь лучший друг страдал. Один из них был обречен, пока другой бы наслаждался жизнью, но он сделал так, чтобы им обоим было и хорошо, и плохо одновременно. - Меня тошнит от тебя и от тебе подобных. Если Сонёлю было плевать на чувства Тэхена, ты должен был его остановить, чтобы не допустить этой отвратительной связи разрушить его жизнь, ведя роман с его мужем за его спиной. Нужно было сначала порвать с Тэхеном, а потом уже с чистой совестью брать свое. Ты почему-то решил, что, струсив, будешь выглядеть в глазах Сонёля благородно? - Сокджин заглядывает в опущенные глаза молчаливого альфы с претензий, презрительно хмыкая на его смиренное молчание. Скорее всего Ынхо прекрасно понимает, что перешел недопустимую границу, и поворота обратно уже нет. Сокджин не позволит этому случиться. - Скоро эти фото попадут в руки Тэхена, и я не смогу на это как-то повлиять. Как думаешь, он простит тебя? Омега выгибает брови в выразительном вопросе, хотя и сам отлично знает ответ на это. Единственный, кого бы Тэхен простил за такую подлость, уже не жив, а вот Ынхо придется не сладко, потому что альфа явно будет недоволен тем, что коллега по работе, давний друг и просто отличный товарищ все эти годы скрывал от него правду, связанную с тем, из-за чего Тэхен ночами не спал, мучая себя вопросами и переживаниями. Альфа ведь считал себя виноватым в том, что Сонёль ему изменял, боялся, что в чем-то омеге не угождал, раз тот находил утешение в чужих объятиях. Только вот объятия незнакомца, это не объятия лучшего друга, и если в ином случае у Тэхена бы не возникло бы никаких вопросов, то к Ынхо у него явно будет парочку. Сокджин очень надеется на то, что Тэхен выплеснет весь свой гнев на уже бывшего друга и хотя бы на прощание хорошенько изобьет, чтобы выпустить пар. Только понимает, что методы решений конфликтов у Тэхена слишком гуманные для таких подлецов, как Со Ынхо. - У тебя есть два дня на то, чтобы исчезнуть из жизни Тэхена. Просто уволься по своему желанию, хочешь заранее, оставшись трусом, а хочешь, когда он придет к тебе для разборок, чтобы сказать ему все то, что ты сказал мне. Я очень хочу, чтобы он не сдерживал себя и выместил на тебе всю боль за последние шесть лет, что съедала его заживо. Сокджин равнодушно фыркает, приходя постепенно в норму, звуча более ровно и невозмутимо. В конце концов он не судья этим людям, и не ему решать какое достойное наказание должны нести мерзавцы за свою подлость. Тэхен сам разберется, без его помощи. Омега просто хотел дать Ынхо повод подумать над своим поведением, ведь у него есть на это время, пока Тэхен находится в неведении. Омега напоследок окидывает кабинет бесчувственным взглядом, направляясь в сторону выхода, не ощущая себя освобожденным от раскрытых тайн. Потому что он сам не без греха, только в отличии от Ынхо он своего шанса не упустит и альфу в тайну вражды между ним и Сонёлем посвятит самостоятельно, без помощи стервозного Чунмена.