Wilted Flower (Give me a freedom)

Иллюзия и реальность опасно граничат между собой, не позволяя разглядеть кристально чистую правду и отражающую ее ложь. А если кто-то посторонний побеспокоит чистую гладь, тогда невооруженный взгляд окончательно потеряет размытые очертания их границ. Яркие лучи солнечного света остаются вне досягаемости небольшой беседки, благодаря отражающему их накрытию. На высоте птичьего полета почти всегда царит тишина и покой, изредка прерываемый гамом шумного города, в центре которого стоит возвышающееся над ближайшими постройками стеклянное здание. Тэхен блаженно прикрывает веки, склоняясь к поручню, чтобы погрузиться в легкое забытье с уносящим лишние мысли ветром, мягко треплящим непослушные волосы. Так проходит практически каждый перерыв, который ему удается перехватить, сразу же отправляясь на крышу офисной высотки, которую компактно обустроили под подобное времяпровождение. Тэхен любит это место, кажется, сильнее своего хирургического отделения, потому что тут почти никогда не встречаются посторонние люди и открывается небольшая возможность отдохнуть от рабочей суеты, находясь наедине со своими беспорядочными мыслями. Насколько бы сильно он не любил свою работу, периодически он просто нуждается в необходимом ему отдыхе. Альфа опирается о поручень, склоняя голову в бок, ощущая неприятную тянущую боль в мышцах шеи из-за длительного сидения на одном месте и перенапряжения спины в одном положении. Во время работы Тэхен почти не обращает на это внимание, потому что с головой отдается своему делу, просто не находя времени на себя и свои проблемы. Но когда наступает долгожданное затишье и предоставляется свободная минутка на то, чтобы по возможности быстро восстановить силы, Тэхен погружается в себя и свои замкнутые под пластом нерушимого самообладания переживания. Тогда-то он по-настоящему ужасается своим запущенным состоянием после всего, что успело свалиться на его голову за последнее время, беспощадно придавливая к холодной земле. Только вот никакого результата подобные минутные рассуждения не дают. Возвращаясь обратно в пучину рабочего хаоса, он по новой изматывает себя и свое тело в беспокойстве о других. Близкие всегда указывают на это, как на недостаток, потому что Тэхен к своим двадцати семи полным годам так и не смог превознести себя выше других. Это проявлялось во всем: начиная от токсичных отношений с Сонёлем, в которых он упрямо закрывал глаза на все омежьи недостатки, потому что безумно любил, все прощая; заканчивая неоправданно внимательным отношением к посторонним людям и их проблемам. Ему всегда твердили: стань жестче, подумай о себе, отгородитись от чужого, - но сердце, к которому он всегда прислушивается, говорит обратное, и Тэхен вновь и вновь проявляет сострадание к тем, кого видит возможно в первый и в последний раз в своей жизни, получая от этого свою долю чувственного удовольствия. Вот только слаженность в этом принципиальном механизме неожиданно нарушилась и отобрала прежние силы после потери весомой части самого альфы, навеки связанной с уже покинувшим его счастьем. Оказавшись на дне своего безмерного отчаяния, услышав тишину своих мыслей и почувствовав апатию, овившую разбитое сердце, Тэхен испытал жуткую панику, испугавшись за свою дальнейшую судьбу. Когда в один момент все оборвалось, вместе со смыслом существования, движущего им все эти долгие годы, которые - он совсем не заметил - провел в отрешенной обыденности, Тэхен вдруг осознал, что остался один, что все бескорыстно отданное другим, не было возвращено ему обратно, отчего не заполненная ничем пустота быстро охватила его изнутри, доставляя мучительную боль в грудной клетке. Его это сильно тревожит, потому что вернуть эту опустошенную часть себя он уже вряд ли сможет, но останавливать медленно расползающуюся дальше по телу безысходную тоску он все еще в силах. По крайней мере, временно, до тех пор, пока все его мысли занимает другой, не менее искалеченный коварными играми подлой судьбы омега. Тэхен не хочет признавать, что его непосредственное присутствие в жизни альфы, стало подарком все той же судьбы, словно одарившей его вторым шансом на туманное, но не одинокое будущее. Альфа выпускает безотрадный смешок, уныло склонив отяжелевшую от раздумий голову, устав разглядывать однотипный вид, открывающийся с крыши стеклянного здания, вслушиваясь в завывания порывистого на высоте ветра, который время от времени слабо бушевал, невзирая на отличную летнюю погоду и безоблачное небо со слабо слепящим глаза даже в тени накрытия беседки солнцем. Тэхен настораживается, расслышав вдалеке скрип ведущей на крышу двери, но оглядываться не спешит, продолжая с прикрытыми веками ловить предательски ускользающий ход хаотичных мыслей. Вокруге возобновляется тишина, потому Тэхен практически сразу забывает, что может быть здесь не один, поднимая вдумчивый взгляд на красивые фасады соседних роскошных высоток. Тэхен моментально улавливает непонятно откуда взявшуюся в воздухе сладость цветущей сирени, понятливо косясь на уже замеченную им фигуру застывшего в относительной от него дали омеги. Альфа решает проигнорировать чужое присутствие, с шумным вздохом возвращая взгляд обратно себе под ноги, с сокрытым интересом ожидая того, что предпримет тот, в попытке обратить его внимание на себя. - Слушай, мы долго бегать от разговора будем? - наконец, раздается с нотками узнаваемого раздражения позади. Тэхен на непредвиденную беспардонность беззвучный унылый смешок выпускает, понимая, что отталкивающую резкость из омеги никогда не искоренить. Альфа и эту неудачную попытку омеги игнорирует, опуская взгляд на свои руки, с напускным интересом разглядывая короткие ногти, показательно безразлично выдыхая. Такое поведение скорее всего обычно вспыльчивого омегу раздражает, но тот, к его удивлению, продолжает стоять где-то позади, впиваясь цепким взглядом в его затылок. - Да что же ты еще хочешь от меня услышать?! Тэхен улавливает ощутимую отчаянность в его срывающемся тоне, на жалость пытающемся надавить, только альфа не хочет поддаваться, свое сердце, умоляющее о прощении близкого ему человека, упрямо заглушая. Альфа многое раньше прощал, а сейчас не хочет. Не хочет, и все. - Правду хочу услышать. Не ложь, которой ты меня кормил, а правду. - Тэхен списывает свою вредность на обиду, хотя, по правде говоря, в большей степени она напускная, созданная для того, чтобы омеге урок годный на всю оставшуюся жизнь преподать. - Какую еще правду? - голос омеги дрожит то ли из-за возобновляемой злости, что прервала их предыдущий неудавшийся диалог еще пару дней назад, то ли из-за подступивших к его глазам слез обиды. Конечно, ведь подобное поведение к нему Тэхен никогда не практиковал, намеренно игнорировать никогда не умел, отпуская все на самотек, но почему-то в этот раз альфа не находит в себе сил омегу понять и за предательство простить. - Я же все тебе уже внятно пояснил. Каких еще объяснений ты от меня ждешь?.. - Ты связался с Кимом, прекрасно зная, кем он приходится Чонгуку, зная, через что он прошел, чтобы больше никогда этого человека на своем пути не повстречать. - Тэхен резко выпрямляется, продолжая глядеть сосредоточенным взглядом вдаль, вслушиваясь в затишье со стороны примиримо замолчавшего омеги позади себя. - Без моего ведома заманил его на встречу и оставил наедине с его собственным кошмаром… - Вот только не надо искажать все в выгодную ему сторону, ладно? - Сокджин, наконец, дает волю своим искренним эмоциям, раздраженно фыркая от несправедливости выдвинутых в свою сторону обвинений. - Никто его не заманивал, своими ногами на встречу пришел, так что не вешай на меня чужую вину. - Нет... - сокрушительно тянет Тэхен, разрываясь между тем, чтобы вновь уйти от этого разговора, все более разочаровываясь в своих же завышенных оценках по отношению к окружающим его людям, и тем, чтобы перестать сокджиново терпение испытывать. Почему он, отдавая им самое ценное, что у него есть - собственное доверие, встречается с их пренебрежением и безразличием? - Я все правильно сказал. Шантаж с твоей стороны был? Был. Значит заманил. - Даже если и так, то что это теперь изменит? - Сокджин упрямо не замечает своей ошибки. Ну повелся по своей глупости на чужие угрозы, что, к слову, Тэхен в свое внимание, как оправдание, абсолютно не принимает, и дальше что? Зацикливаться на такой мелочи кажется омеге чем-то абсурдным, ведь в конечном счете никто не пострадал, все остались живы и здоровы, если исключить отвратительное послевкусие после неприятного инцидента. - Неужели ты не видишь, что с появлением этого, вызывающего своим видом разве что только жалость омеги мы стали отдаляться друг от друга? Даже при живом Сонёле такого не было… - Не упоминай его имени в подобном контексте. - Тэхен друга требовательным тоном перебивает, оглядываясь мельком на его неподвижный силуэт. Сокджин, закатывая в раздражении глаза, кажется, никогда не свыкнется с безнадежностью альфового положения. Как только Тэхен избавился от опасно вьющейся вокруг его шеи одной кровожадной змеи, на смену ей пришла новая, еще более опасная, и Сокджин пока не понимает, чем она на альфу помимо жалости действует, чтобы он поступал вот так с ним, с единственным близким человеком, что остался в его жизни, помимо далеко живущего папы. - Что еще ты мне запретишь в его отношении делать? - дерзко переспрашивает Сокджин, впившись взглядом в чужой затылок, не желая ни подходить ближе, ни отдаляться, продолжая оставаться стоять на оптимальном для их разговора расстоянии друг от друга. - Если Сонёль был хитрой бестией, я не собираюсь во имя его светлого образа в твоей памяти покрывать его грехи, сделанные при жизни. Я помню все, Тэхен, в отличии от тебя, и прощать ему это не собираюсь. Сокджин абсолютно не заботится о том, как грубо и бестактно звучит перед не воспринимающим подобные слова в спокойствии Тэхеном, что позволил себе даже изумленно оглянуться на омегу, дабы разглядеть на его лице то ужасное злорадство, о существовании которого он догадывался. И встретиться с чужой отталкивающей улыбкой, выдавленной в ответ на опустошенность альфы, он совсем не ожидал. - Как же искусно он подчистил за собой всю грязь, оставляя лишь то, за что ты его примиримо простишь. Потому что дурак ты, Тэхен, дальше своего носа ничего не видящий. - Сокджин выплевывает слова с не щадящим альфу презрением, не желая считать себя единственным виноватым во всем случившемся. Ведь если бы не бесячая сострадательность Тэхена, они бы никогда не влипли в то, что теперь уже безвозвратно запущено, утягивая всех их в бездну своих страхов. - Вместо того, чтобы отпустить, ты создал его копию. Как думаешь, Сонёль поощрил бы подобную затею? - Сокджин со сложенными на груди руками изгибает губы в безотрадной ухмылке, пропитанной болью за глупый проступок альфы, продолжая в упор смотреть на его рассеянную задумчивость и отстраненность, с которой тот продолжал выслушивать возбужденного негодованием омегу. - Сомневаюсь, потому что, и я, и ты прекрасно знаем, что это лишь желанная прихоть твоих чувств, которые ты не отпустил за эти пять с лишним лет, оставаясь преданным тому, кто тобой даже не дорожил. Омега ведет в возмущении головой, пытаясь рассмотреть в отрешенном взгляде, устремленном на него, хотя бы тень понимания своей не менее серьезной ошибки. Они оба хороши, так что если Сокджин и признает собственную неправоту только с учетом того, что Тэхен ее тяжесть тоже на себя примет. Альфа напряженно молчит, учитывая все претензии омеги к себе, внутри искренне не понимая, в чем Сокджин его обвиняет. В том, что он помог нуждающемуся в его помощи человеку? В том, что подарил шанс на свободную жизнь, отдав самое ценное, что мог предложить - лицо своего цветка горького ириса?.. Только после этого приходит холодящее кожу осознание: кто он такой, чтобы распоряжаться тем, что ему не принадлежит? Тэхен не был ярым собственником, супруга никогда ни в чем не ограничивал, и ни к кому без разбора не ревновал. Он всегда считался с мнением и желаниями Сонёля, только после его смерти почему-то решив, что имеет право переиграть подлую судьбу, воскресив для себя того, без кого дышать свободно не может. Тэхен завуалировал свои потребности под крепкой уверенностью в собственных благих намерениях, даже не догадываясь, что сам является творцом настигнувших его проблем. Ведь если бы он непоколебимо отказал, если бы нашел другой выход для умоляющего его о помощи чужого омеги, поступил бы честно по отношению к нему и, самое главное, к себе, не обманываясь порывом бесконечного сочувствия, то все бы сложилось изначально по-другому. А теперь Тэхен запутался, глупо обнадежившись призрачными иллюзиями, окружив себя тем самым миром, который у него отобрали насильно, в один момент почувствовав себя вершителем чужих судеб и надежным покровителем для уже созданной его же руками замены Сонёля. Тэхен потерянно окидывает бесконечно обширную крышу своим мельтешащим в ужасном осознании взглядом, останавливая его на пристально наблюдающем за ним самим омеге. - Понял, наконец? - без грамма язвительности проговаривает Сокджин, и его тон ощутимо лишился своей привычной предвзятости, заметно теплея, но все еще звуча как-то растерянно и подавленно, словно он сам не малость разочаровался в альфе и его следующих одна за другой ошибках, которые привели их к тому, что они имеют сейчас. - Я изначально говорил тебе, что это неадекватный поступок, который ты на пару с этим не менее сумасшедшим Чонгуком успели сделать в мое отсутствие. Ведь будь я рядом, я бы никогда не допустил этого, потому что Сонёль тоже, наконец, заслужил свой покой на том свете. Тэхен смотрит себе под ноги, пряча от назидательного друга застывшие в глазах слезы. Альфа не знает за кого ему обидней в этой ситуации, ведь абсолютно все в итоге оказались виноватыми, в большей или меньшей степени - не имеет никакого значения, потому что отныне они в одной общей лодке, в которой обязаны выкарабкаться из затягивающего их на глубину водоворота. - Что мы будем делать дальше? В любом случае теперь нам всем грозит одинаково страшная опасность. - Сокджин делает пару шагов вперед, попадая в тень скрывающего его от палящего солнца накрытия беседки. Тэхен продолжает глядеть в пустоту впереди себя, не решаясь поднять на омегу свой стеклянный взгляд, размытый пустыми, до боли в челюсти удерживаемыми слезами. - Ким Чунмен увидел Сонёля и теперь держать его вдали от себя будет очень странно. Можно, конечно, предположить, что он отправится в командировку, хотя это очень подозрительно, учитывая историю его чудного восстановления после аварии. Ведь рано или поздно и это всплывет, и тогда нам точно не миновать сумасшествия этого заносчивого психа. - Ты что-то опять задумал? - отрешенно интересуется Тэхен, замечая фигуру близко подошедшего омеги, продолжая глядеть куда угодно, но не в его охваченное недовольством лицо, которое Сокджин пытался всеми силами скрыть, в любом случае не желая мириться с загнавшими их в тупик обстоятельствами. - Нет, просто нельзя дать двойнику Сонёля исчезнуть из нашей жизни. Он наша защита. - Сокджин хмурится в сдерживаемой досаде, не думая, что вообще кто-нибудь скажет это вслух, после того, как яро желал омегу от себя как можно дальше отогнать. В конечном счете, он все еще остается при своем мнении: это не ради защиты Чонгука, это ради их собственной выгоды. - Как только он скроется из виду, мы с тобой попадем под прицел Ким Чунмена, и тогда вся вина ляжет на нас. Понимаешь? Непонятно откуда взявшийся Сонёль не может так же внезапно исчезнуть, иначе нас сразу же раскусят, а я еще слишком молод, чтобы гробить свою жизнь, покрывая ее ценой чужого мне человека. Омега опирается поясницей о поручень беседки рядом с альфой, также устремив задумчивый взгляд с поволокой рассеяности на деревянное покрытие ее пола. Конечно, альфа его понять никогда не сможет, потому что это вообще небом устроенное роковое совпадение, что они смогли стать для друг друга кем-то настолько близким. Импульсивный и беспорядочный в своем поведении Сокджин смирился с природным спокойствием и размеренной неторопливостью плывущего по жизненному течению Тэхена. Омега берет все в свои руки и действует импульсивно, порой не задумываясь о последствиях, когда Тэхен бросает все на самотек, решая, что само по себе разрешится. Не разрешится. В этот раз нужно постараться, чтобы разобраться со всем, что альфа в беспамятстве заварил. - Знаешь, почему я даже не разглядываю свой любимый вариант: наплевав на все, сдать его Киму? - Сокджин смаргивает легкую отрешенность, поворачиваясь к рядом стоящему альфе лицом, получая в ответ слабый вопрошающий кивок головы. - Потому что он убьет тебя, как только увидит и поймет, что ты сделал с лицом его обожаемого супруга. Думаешь, он оставит все так, как есть? Зачем ему точная копия Сонёля?.. Боже, Тэхен, если он узнает правду, нас всех в тот же день убьют и в братской могиле закопают… - омега эмоционально всхлипывает, поджимая дрожащие губы в истерическом унынии, потому что его беспощадно угнетает безвыходность этой ситуации. Тэхен поворачивается к нему лицом, обращая свое внимание на напуганного неизвестностью друга, утешающе укладывая ладонь на омежье плечо, ощущая его легкую дрожь. - Эй, мы справимся. И не из такого вместе с тобой выбирались. Пустяки, я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы нас троих от него защитить. - Тэхен говорит убедительно, чтобы сокджинов мандраж как-то успокоить, хотя сам отлично понимает, что пока что совсем не знает, как им помочь. - Просто пообещай мне, что больше не пойдешь у него на поводу и будешь рассказывать мне все, если тебе будет угрожать какая-нибудь опасность. Омега поворачивается к нему лицом, устремляя точно в его глаза свой размытый переживанием взгляд, слабо кивая в ответ на просьбу. Тэхен ему мягко улыбается, потянув в свои объятия, чтобы успокоить окончательно расклеившегося друга. Сокджин жалобно всхлипывает, пряча лицо в изгибе его шеи, окруженный витающим в воздухе успокаивающим ароматом лилий. - Я люблю тебя... - прерывистым шепотом бубнит Сокджин, прижимаясь ближе к его плечу, ведя дрожащими ладонями по чужой спине, скрытой за несколькими слоями одежды. Тэхен в своем медицинском халате, даже не удосужившись его снять, вышел сюда, дабы подышать свежим воздухом во время маленького перерыва между записями пациентов. - Я тоже тебя люблю. Друзей в беде не оставляют, и я тебя не оставлю. - мягко проговаривает в ответ Тэхен, позабыв о своей обиде, совсем не замечая, как внезапно оцепенел в его руках омега с произнесенными вслух словами. Сокджин поднимает пустой взгляд с отблеском неизвестного чувства, погребенного под пластом отрешенности, обводя им открывающийся за спиной альфы вид, безмолвно поджимая губы в сокрытой от него унылой усмешке, пока дрогнувшие в тихой злости пальцы остервенело сжимают легкую ткань медицинского халата на его спине.

***

Усталый вздох растворяется в глухой тишине мрачного помещения. Омега прикрывает веки, с тихим шиком неприятной боли разминая затекшую в неудобном положении шею и спину, откладывая испачканную в краске кисть на салфетку рядом с собой. Обращая взгляд на единственный источник света в комнате - лампу, установленную на низком столике под его рукой, омега хмурится в желании избавиться от навязчивой сонливости и усталости, что пытаются упрямо затащить его в сети коварной темноты и, наконец, дать изнеможенному организму хороший отдых. Расположившись на полу в самом темном углу небольшого помещения, омега вновь без сна и еды отдает себя резко нахлынувшему на него вдохновению, не обращая внимание на ноющую боль в теле из-за неудобства и достаточно позднее время, призывающее поскорее бросить все на завтрашний день, отправившись в пленительные объятия сна. Обессиленно опираясь на стену позади себя, омега увлеченно склоняет голову вбок, под таким странным углом разглядывая старания его канувшего в лету дня. Он даже не успел переодеться, со вчерашнего дня оставаясь в ночной рубашке, с первой мыслью возникнувшей после пробуждения бросаясь собирать купленные краски и инструменты, чтобы успеть сделать то, чего неумолимо хочет душа. Чонгук не занимается этим по графику, потому что всегда полагается на свои ощущения. Бывает целыми неделями избегает чистых холстов и любимых кистей, не находя для них своего времени, а бывает - сидит от рассвета до позднего вечера в обнимку с идеей, которая должна в обязательном порядке быть воплощена так, как он ее видит. И за столь затягивающим в собственное воображение времяпровождением, он не замечает, что беспощадное время безостановочно идет, сменяя утро днем, день - вечером, вечер - ночью. По итогу, целый день выпадает из его памяти, и Чонгук не может с этим ничего поделать, угнетенный тем, что порой не успевает вкладываться даже в этот достаточно большой срок. Омега поднимает безразличный взгляд на закрытое занавеской окно, не пропускающее со стороны улицы сверкающий в мраке свет убывающей луны, ощущая себя в безопасности с выключенным в его тайном убежище лампой. Чонгук не включает свет с уходом солнца за горизонт, чувствуя себя хорошо и без него, наверное подсознательно желая беречь себя всеми возможными способами, чтобы дольше оставаться незамеченным в покровительственно окутывающей его тени. Ощутив легкую боль в голове, то ли из-за усталости, то ли из-за перенапряжения зрения в темноте, в которой он продолжал творить, воспользовавшись лишь маленькой мощью освещающей укромный угол лампы, Чонгук прикрывает устало веки, накрывая ладонью лоб. Но уже в следующую секунду открывает их, устремляя изумленный и слегка испуганный неожиданностью взгляд на дребезжащий от входящего звонка телефон. Омега хватает первую попавшуюся под руку салфетку, стирая свежие остатки краски с пальцев, с тронувшей губы слабой улыбкой потянувшись за смартфоном. - Привет. Прости, что беспокою так поздно. - раздается знакомый голос в трубке, и омега не может сдержать беззвучного смешка на ощутимое волнение альфы за то, что мог потревожить его сон. Тот факт, что омега еще даже не собирался ложиться спать, останется им умолченным, дабы не тревожить альфу еще больше. - Угу, я пью теплое молоко, чтобы здесь спокойно уснуть, а ты мне помешал. - предав тону напускного возмущения и легкой вялости, будто правда это делал, Чонгук подтягивает ноги к себе, вслушиваясь в низкий смех альфы, оценившего глупую шутку. - Ладно, раз пьешь молоко и ложишься спать, тогда не буду просить тебя выйти на минутку во двор. - обиженно проговаривает Тэхен, на что омега уныло поддакивает, только после этого застывая на месте, устремляя ошарашенный взгляд в сторону окна, запоздало осознав смысл сказанных им слов. - Ты здесь? - Чонгук, невзирая на боль затекшего от одного положения тела, неуклюже поднимается на ноги, случайно цепляя ногой небольшой мольберт с оставленной на нем работой, досадливо шикая в трубку телефона. - Эй-эй, не спеши. Я подожду здесь, спускайся. - Тэхен на шум по ту сторону связи скромно посмеивается, не желая омегу своей насмешкой смущать. Чонгук оставляет все на своих местах, захватывая с собой только легкий плед, чтобы укрыться от ночной прохлады, ведь совсем легкая ночная пижама достаточного тепла гарантировать не может. Омега не сбрасывает звонок, щелкая замком входной двери, выбираясь на стужащий кожу холод улицы, оглядывая рассеянным взглядом освещенную лунным светом площадку перед его квартирой, спешно двигаясь в сторону лестницы, ведущей к спуску во внутренний двор. Оказавшись на уровне второго этажа, омега на секунду приостанавливается, опуская радостно блеснувший в темноте взгляд на приветливо махающего ему альфу, моментально сходя по боковой лестнице, примыкающей к дому, быстро шагая в сторону ожидающего его с такой же открытой улыбкой Тэхена. - Почему ты не предупредил, что приедешь? Я бы чай заварил. - с малой долей обиды отзывается Чонгук, накрывая пледом дрогнувшие от холода, пробравшегося под тонкую ткань рубашки, плечи, останавливаясь перед смирно стоящим альфой, что, опустив взгляд в свой горящий экран устройства, прервал телефонный звонок. Освещение во внутреннем дворе слабое, но благодаря некоторым окнам, выходящих сюда квартир, и включенному в них свету, двор более-менее спасается от ночной темноты. - Ты что-нибудь ел сегодня? - Тэхен склоняет голову вбок, с внимательной настороженностью присматриваясь к омежьим эмоциям на лице. Ему не раз приходилось сталкивать с его проблемой в этом деликатном вопросе, еще когда омега жил в его доме. Чонгук мало ест, и Тэхен не может это не беспокоить, ведь даже он уделяет особое внимание этой обязательности, невзирая на занятость на работе. - А ты? Зачем после смены приехал? - обеспокоенно проговаривает Чонгук, удачно ускользая от прямого ответа на заданный вопрос. Омега только вблизи замечает усталость от дневной загруженности на его лице, поджимая губы в недовольстве. Если Тэхен так беспокоится о его здоровье, в свою очередь, Чонгук волнуется о том, что альфа очень пренебрежителен к себе. - Знал, что ты опять пропустишь ужин, поэтому заехал по пути в магазин, купил тебе рамен. - Тэхен предвкушающе вскидывает брови, гордясь своей находчивостью, и растерянно моргнувший на это Чонгук опускает взгляд на протянутую руку, наконец, замечая доселе спрятанный за спиной альфы пакет с вкусностью. - О, рамен… - пораженно тянет Чонгук, со счастливо горящим взглядом протягивая руку, чтобы забрать гостинец, но в следующую секунду ребяческое воодушевление моментально сходит с его лица, заменяясь растерянной неловкостью, с которой омега бросает мимолетный осторожный взгляд на альфу, что был приятно удивлен такой бурной реакцией. - ...то есть, я приму это, если ты составишь мне компанию. - неуверенно мямлит Чонгук, пряча обе руки за своей спиной, в вежливой просьбе склоняя голову вбок. - Разве я могу отказать? - Тэхен требовательно кивает на то, чтобы омега забрал принесенный ему скромный ужин, которому тот, кажется, несказанно рад. С тихо слетевшей с губ благодарностью Чонгук забирает пакет, мельком заглядывая в него, с широкой улыбкой махая альфе, призывая следовать за собой. Чонгук поднимается по лестнице, постоянно оглядываясь на следующего за ним альфу. Тэхен смеется тихо, потому что видит настолько радостного и возбужденного омегу в первые, постоянно ловля себя на мысли, что внимательный взгляд так или иначе смотрит лишь на теплую улыбку и сверкающие в мраке ночи глаза. Альфа подбирает слетевший с плеч взбудораженного Чунгука плед, не дожидаясь того, пока это сделает рессеянно ойкнувший омега. Вновь оказавшись на открытой площадке перед входной дверью омежьей квартиры, но уже в ночное время, Тэхен с интересом оглядывается на открывающийся вид пронизанного искусственным светом мегаполиса, моментально перехватывающего завороженный дух. Альфа ошеломленно выдыхает, следом оглядываясь на окликнувшего его Чонгука, что замер в проеме своих дверей, скромно ожидая его, включив яркое на фоне преобладающей тьмы освещение внутри квартиры. Альфа по вежливой просьбе омеги послушно разувается на пороге, оставляя свою обувь на коврике перед входом, переступая порог чужого дома, аккуратно прикрыв дверь за собой. Чонгук с пакетом рамена скрылся за, на вид не крепкой перегородкой, служащей разделением между визуальными границами одного не особо обширного помещения, пока Тэхен с интересом окидывает открывшееся ему, по меркам среднестатистического жителя их страны, очень скромное жилье, с наглядными кухонной, гостинной и с обратной стороны спальной зонами. У Тэхена складывается неприятное ощущение, словно он попал в традиционное жилье времен правления династии Чосон, недоуменно хмурясь, не находя мельтешащим по пространству взглядом самые элементарные предметы мебели, которые бы в одночасье захламили небольшое помещение. Тэхен качает в неодобрении головой, следом обращая взгляд на появившегося из-за перегородки омегу, готового выслушивать все предвиденные претензии к его новому временному жилью. - Почему ты выбрал это место? - Тэхен хмурит брови в искреннем непонимании, ведь по сути здесь нет абсолютно никаких удобств, помимо ванной комнаты, дверь в которую вела в отдельное помещение, и небольшого кухонного гарнитура, что либо сдавался вместе с комнатой, либо остался после прошлых хозяев. Омега опирается на перегородку, склоняя к ней голову, со слабой мечтательной улыбкой абсолютно не вписываясь во всю окружающую их обстановку. - Это напомнило мне прошлое, когда мы с братом жили так же скромно на его еженедельную зарплату в сто тысяч вон. - омега пожимает безразлично плечами, не зная, как объяснить Тэхену, что ему это даже нравится. Да возможно слишком бедно, но Чонгук остановился здесь не из-за затруднительного денежного положения, а потому что есть здесь что-то особенное, на уровне энергетики, привлекающее омегу поселиться на первое время в этом месте. - Ты же не подумал, что я всю жизнь в золоте купался? - омега выпускает безобидный смешок, замечая некую опешенность растерянного альфы, что смотрит в ответ с долей скептицизма. - Это - да… но тут даже кровати нет. Ты на полу что-ли спишь? - Тэхен пытается скрыть свое обеспокоенное возмущение за тенью невозмутимости, с которой задает этот вопрос, надеясь, получить отрицательный ответ. Омега положительно кивает, замяв улыбку, вызванную крайней степенью недоумения на лице альфы, который выглядел до такой степени забавно, беспокоясь о нем и его удобстве на новом месте. - Это даже полезно. - становясь на защиту своего гнездышка, омега, в отличии от Тэхена, не воспринимает эти претензии всерьез. В конечном счете, другого варианта у него нет, и омега этому рад. Тэхен испускает изумленный вздох, искренне не понимая, как можно приспособится в подобных условиях. Он, конечно, тоже не избалован комфортом современного общества, но семья его, будучи представителями среднего класса, с показателем выше среднестатистического достатка, могла обеспечить его всем, чем он хотел. А потому Тэхен просто не понимает, зачем отказывать себе в том, что является уже естественными потребностями любого современного человека. - Если бы я знал, куда ты в итоге переберешься, я бы не позволил тебе сюда съехать. - с легким оттенком недовольства выдыхает Тэхен, поднимая взгляд на потолок, посреди которого расположена одна единственная лампа, охватывающая своим светом все небольшое пространство. - В любом случае, я пришел как раз обсудить с тобой эту тему. Улыбка сходит с лица Чонгука, и на ее замену приходит легкая пелена непонимания. Характерный щелчок закипевшего чайника, заставляет его отвлечься от опустившего на него взгляд Тэхена, провожающего омегу к столу, где он остается заварить магазинный рамен. Альфа дает ему время, пока что отходя в сторону замеченного им художественного уголка, где Чонгук только закончил сегодняшнюю работу над картиной. Альфа присаживается перед стоящим на полу ручным мольбертом, разглядывая в доступной вблизи еще не до конца просохшие краски на небольшом по размеру холсте, с изображенными на нем экзотическими цветами самых диковинных оттенков. Рецепторы сразу же распознают неприятный и довольно резкий запах масляных красок, который он почувствовал еще при входе, оборачиваясь на окно, с осуждающим вздохом замечая, что оно не открыто на проветривание, дабы избавить небольшое помещение от отвратительной вони растворителя. Предварительно спросив у омеги разрешение, Тэхен, наконец, впускает в жилье свежий воздух, аккуратно открывая окно, отодвигая горшок подаренных им азалий. Нежная улыбка затрагивает его губы, потому что цветок омегой бережно пересажен в более крупный горшок и стоит на отовсюду видном месте, благоприятном для оптимального насыщения солнечной энергией. Он сразу заметил, что у Чонгука к цветам особая трепетная любовь, более того его картины часто наполняют цветочные композиции и натюрморты, целые сюжеты, тесно связанные с его собственной историей. - Это брунфельсии. - раздается позади, и альфа отрывает взгляд от работы, оборачиваясь к стоящему позади него омеге. Чонгук присаживается рядом, протягивая ему заваренный в упаковке рамен, за что Тэхен его благодарит, забирая из его рук горячий пластиковый контейнер, с интересом приподнимая брови в немом вопросе, поворачиваясь обратно к картине, с чудесными, насыщенно пурпурными цветами. - ...священное растение южноамериканцев. Помню, как наткнулся на статью о них в интернете, - омега подтягивает ноги к себе, аккуратно перемешивая отставленный в сторону рамен, переходя на тихий, спокойный говор. - ...в ней рассказывалась легенда о живых душах, замкнутых в цветах. Некоторые коренные народы до сих пор считают брунфельсии хранителями человеческой энергетики. Поэтому, если ты не понял, здесь изображены люди. Неловко посмеиваясь, омега устремляет прямой взгляд на вскинувшего брови в изумлении альфу, что с наигранным неразумением вновь оглядывает наполненный своей таинственной атмосферой красочный холст. Чонгук накрывает губы ладонью, чтобы со с трудом удерживаемым смехом проглотить еще теплую пряную лапшу, пока Тэхен скрупулезно изучает картину, даже наклонившись к ней поближе, дабы разглядеть среди пышных букетов цветов тех самых людей, которых упомянул омега. - Я не разбираюсь в искусстве. - с разочарованным вздохом тянет альфа, подаваясь назад, чтобы оглянуться на рядом сидящего Чонгука, упрямо сдерживающего смех за тенью дрогнувшей улыбки. - Хотя в моей жизни всегда в параллель с моей любовью к медицине шло художественное искусство и соответственно галерея, совладельцем которой я являюсь, я ни единого раза не участвовал в ее делах и не ходил по ней с напускным важным видом всматриваясь в работы неизвестных мне художников. - Разве Сонёль не занимался этим дома? - мельком проходясь языком по нижней губе, омега тупит неловкий взгляд в пол, опираясь подбородком о свои колени. Тэхен смотрит на сверкнувший в его кофейных омутах легкий интерес, вызванный разговором на любимую омеге тему, которую тот плавно перевел в не менее интересующее его прошлое альфы. Они всегда говорят лишь о нем, и Чонгук вполне понимает, что Тэхену тяжело вспоминать и говорить о том, что не успело зарубцеваться, но омега считает, что наоборот, поддерживая такие разговоры, альфа гораздо быстрее и достаточно легче отпустит свою тоску и горе по возлюбленному. - Он не умел писать картины. - Тэхен уводит отстраненный взгляд матовых глаз в сторону, безразлично пожимая плечами. Альфа зарывается рукой в волосы, зачесывая их назад, после оправляя обратно. - Очень хотел, но не мог… не получалось... не знаю, в чем была причина. Мы никогда не говорили на эту тему, потому что все, что касалось его работы не подлежало обсуждению. Сонёль предпочел колесить по миру, выкупая работы малоизвестных художников, здесь, в Корее, продавая, как свои. Увы, я ничем не мог ему с этим помочь. - Ты так любовно отзываешься о нем, что у меня создалось ощущение, будто у вас были стабильные и прочные отношения. - Чонгук вглядывается в лицо альфы, с упавшими на него тенями и переливами лунного света, впущенного вовнутрь сквозь приоткрытое окно. Свет омега погасил, как только решил подойти с приготовленным раменом, чтобы не привлекать лишнего внимания соседей. Чонгук терпеливо ожидает его ответа на свои слова, пока сам альфа перебывает в некой мрачной задумчивости, безостановочно мешая наполовину недоеденный рамен, так и не сознавшись омеге в том, что на самом деле сыт после праздничного ужина вместе с Сокджином в честь их примирения, которое состоялось еще несколько дней назад, но только сегодня нашлось время это отметить. Тэхен согласился, потому что Сокджин настаивал, подкрепляя доводы тем, что они редко мирятся, потому что еще более редко ссорятся, и это является отличным поводом позволить себе расслабиться. - Тебе правда так кажется? - Тэхен бросает мимолетный взгляд на омегу, вновь опуская его на белое пятно на паркете, что являлась проекцией упавшего туда полупрозрачного лунного луча. Альфа ощущает себя неловко, будто собирается исповедаться перед своим супругом, так завораживающе подсвеченным со спины серебристым сиянием. Тэхен краем глаза улавливает положительный кивок в ответ на свой вопрос, выпуская шумный вздох, прерванный поджавшимися в досаде губами. - Знаешь, я до сих пор не до конца уверен в том, что наши отношения были близки к тому, что я хотел по-настоящему прочувствовать рядом с ним. Они были далеки от идеала, и я, не разу не катаясь на американских горках, всецело ощутил на себе этот фантомный эффект поднятия и падения. Бесконечное количество раз мы были на грани полного распада, и я столько раз видел в его глазах отталкивающее равнодушие ко мне... - Равнодушие?.. Почему он не прекратил это, раз ему было не комфортно с тобой? - «До того, пока не ушел из твоей жизни так трагично.» - остается омегой не озвучено, потому что он замечает слишком подавленное состояние, в которое сразу же переходит альфа, стоит всего немного задеть эту тему. Тэхена что-то тревожит; что-то, что он не успел сказать или сделать, когда омега был еще в сознании. И Чонгук корит себя за то, что поднял эту тему, даже не догадываясь, что рядом со светлыми воспоминаниями и очевидно сильной болью из-за потери, Тэхен бережет еще свежие и мучительные переживания о том, что непосредственно всегда беспокоило его в параллель с, казалось бы, счастливым совместным прошлым с любимым супругом. Он понимает, что скорее всего Тэхену было одновременно плохо и хорошо рядом с этим человеком. Просто не настал тот момент, когда он сделал бы выбор в пользу одной из сторон. - Мы познакомились в университете Ёнсе, я помню нашу первую встречу плохо, да и она не была столь судьбоносной, как последующие. Нас познакомили общие друзья, и Сонёль уже по истечении нескольких встреч овладел моим сердцем, настолько быстро, что я не успел этому даже препятствовать. Тэхен свой беглый взгляд ни на чем особо не зацикливает, погружаясь в светлые воспоминания о тех временах, когда его жизнь была поистине красочной и живой. Тэхен был живым. - Он был ярким, затмевающим всех вокруг, одним из тех, на кого сразу же обращаешь свое внимание и запоминаешь навсегда, хранишь в своей памяти до того дня, пока тебе вновь не выпадет возможность заглянуть в его кофейные глаза. Тэхен резко поворачивает голову, и вздрогнувший от неожиданности омега заглядывает в его блестящие во тьме омуты, неудержимо затягивающие на свою опасную глубину. Чонгук выгибает брови в немой просьбе продолжить, крепче перехватывая свои колени дрогнувшими от неведомого волнения руками. Альфа поджимает губы в таинственной улыбке, молча отводя отрешенный взгляд от смятенного омеги, устремляя его на оставшуюся в стороне картину, где он окончательно замирает, призрачной пеленой покрываясь. - Нас было трое: бесповоротно влюбленных в него, я и двое моих близких друзей из нашего окружения. Это лишь те, кто сознался мне в том, что сами что-то испытывают к Сонёлю. Не то, чтобы мы пытались как-то завоевать его внимание или что-то в этом роде, но атмосфера в нашей компании стала напряженной. - альфа ведет пальцами по полу, повторяя узор порывистого сияния. Чонгук его внимательно слушает, с искренним интересом украдкой поглядывая, сразу же взор в пол уводя, боясь быть пойманным с поличным. - Сонёль все прекрасно понимал, подозревая, что из-за него в нашей компании обострились отношения. Поэтому позвал нас по отдельности на свидание, как я позже выяснил, чтобы одному из нас признаться в своей симпатии и предложить начать встречаться. Сонёль был смел в выражении своих чувств, и никогда ничего подобного не стеснялся. Тэхен замечает, что омега пытается скрыть растроганную улыбку, кажется, предвкушая что-то романтическое в этой истории. Ведь ему очень интересно узнать, как именно и кому в конечном итоге признался желанный омега. И совсем не имеет значения то, что уже поздняя ночь и что им обоим нужен отдых. Чонгуку просто-напросто комфортно рядом с альфой, с которым всё постороннее моментально забывается, уносясь вместе с ненужными мыслями из головы, оставляя только их двоих среди таинственного мрака, тепло общающихся на самые разные темы, словно знают друг друга вечность, или, наоборот, не виделись эту самую вечность, чтобы теперь сидеть в управляющем атмосферой спокойствии и разговаривать обо всем, чего о друг друге не знают. - На нашей с ним встрече я сильно нервничал. Помню, как сказал какую-то глупость, и он улыбнулся, а потом вдруг таким серьезным стал, что я испугался… эй, чего смешного? Мне правда было страшно. - ведя головой в игривом возмущении, Тэхен обращает обиженный взгляд на выпустившего смешок омегу, смиряя его своей напускной важностью. - В конечном счете, его признание получил именно я, правда Сонёль заставил меня порядком перенервничать в тот вечер. Зато, как я был счастлив, когда уже на следующий день весь университет говорил о наших отношениях. Новость о том, что неприступный, но самый желанный омега университета начал встречаться с лучшим на своем потоке студентом медицинского факультета, вызвала большой ажиотаж среди его поклонников. - Раз он изначально выбрал тебя, признавшись в своей симпатии, почему ты сомневался в том, что твои чувства не взаимны? - Чонгук вздрагивает от холодка, пробежавшего по спине, оглядываясь на колышущиеся занавески на приоткрытом для проветривания окне, потянувшись за пледом, чтобы позволить комнате полностью избавиться от неприятного аромата красок, заодно насытив его полезным свежим кислородом. - По началу все было более чем идеально. Наверное именно эта безупречность одурманила мою голову, на тот момент полностью охваченную мыслями и чувствами к первому омеге, к которому я испытывал что-то настолько сильное. Мы довольно таки быстро пришли к тому, чтобы расписаться - полгода или год, я точно не помню, но дальше все шло своим чередом: открытие моего хирургического отделения по выигранному мной гранту и нашего общего дела - художественной галереи. Мы съехались, мои родители купили нам коттеджный дом.. тот самый, да. Тэхен говорит, но совсем не обдумывая то, что произносится вслух. Слова сами по себе выстраиваются в связные предложения и одну цельную историю, пока его разум занят ценными воспоминаниями, больно впивающимися в изнывающее серце своими тисками. Тэхен изредка роняет опечаленный вздох, погруженный в свои мысли, не замечая внимательного, но осторожного взгляда омеги, внимающего его словам. - Со временем я стал замечать, что мы практически не видим друг друга. Сонёль весь в командировках, а я… а я в работе с пациентами. Мы постепенно стали отдаляться, и меня это безумно пугало. Мне действительно было страшно его потерять. Я продолжал жить с мыслью, что если решусь прервать этот порочный круг из нашей слаженной, но раздельной жизни, если укажу на проблему, образовавшую пропасть между нами, если хоть малость упрекну его в чём-то, я потеряю его. Сонёль мог в любой момент развернуться, сказав мне «Тэхен, я тебя не люблю, прощай», и уйти, оставив с кровоточащей дырой вместо сердца. И как бы я тогда жил дальше? Я это плохо себе на тот момент представлял. Поэтому молча смирился, и терпеливо ждал его после каждой командировки, боясь услышать эти слова в одну из таких встреч. Тэхен уныло усмехается, скользя опущенным взглядом по своим рукам, нервно теребящим ткань смятых в районе колен брюк, поздно ловля себя на мысли, что чонгукову привычку случайно повторил. Омега поджимает в сожалении губы, опираясь на стену позади себя, укрывая свои колени пледом, все еще ощущая холод, веющий со стороны приоткрытого на проветривание окна. Чонгуку вдруг становится обидно за альфу, ведь он смутно понимает его позицию. Тэхен, невзирая на свои интересы и желания, сильную любовь и привязанность к возлюбленному ставил выше себя. Альфе просто не хватало сил прервать самому эту отравляющую его связь, и он успокаивал себя тем, что омега продолжал оставаться с ним, а значит что-то чувствовал. Только Чонгук почти уверен, если бы Сонёль пришел однажды к альфе и признался бы ему в том, что хочет уйти и быть счастливым с другим, Тэхен бы его отпустил. Безжалостно переступил бы через себя, но отпустил. - Ты - полная противоположность Чунмена. - омега смахивает ресницами наваждение, переводя рассеянный взгляд в сторону Тэхена, взглянувшего на него в ответ. Глаза сами по себе наполняются предательскими слезами, и омега их прячет, потупив взор на свои прижатые к груди колени. - Ты умеешь слушать и понимать. Ты ценишь каждый момент, связывающий тебя с супругом, внимателен к окружающим тебя людям. Сонёль, как минимум, испытывал к тебе уважение и преданность, но я скорее поверю в то, что он не умел выражать свои чувства, чем в то, что он действительности потерял к тебе интерес. Тэхен, ты невероятный. Омега встречается с чужим смятением, растягивая губы в широкой улыбке, потому что готов расписаться под каждым своим словом. Во многом разочаровавшись, а в особенности в людях, отвернувшихся от него из-за страха перед чужим влиянием, Чонгуку посчастливилось встретить Тэхена, которому он безмерно благодарен, не зная, чем может возместить альфе его неисчерпаемую доброту к себе. Тэхен вернул ему эту веру в человеческую добросердечность, показал, что не все люди способны на поклонение перед страшащим могуществом более сильных и авторитетных, в ущерб своим принципам. Тэхен как раз тот, кто влиянию извне не поддастся, потому что собственные убеждения стоят выше чьих-то посторонних желаний. - Ты правда так считаешь? - Тэхен приподнимает брови в отстраненнои изумлении, на самом деле не зная, что на это ответить. В кофейных глазах омеги яро плещется то, что ранее он не замечал, то, что никогда не было присуще даже их предшественнику. Чонгук к нему однозначно привязался, как к своему спасителю и покровителю. Для омеги он стал своего рода защитником, и Тэхен сам окончательно свыкается с тем, что им нужно держаться рядом, чтобы вместе выкарабкаться из отныне общих проблем. - Сокджин сказал бы, что я дурак, зацикленный на одном омеге, который этого даже не достоин. - Почему он так агрессивен по отношению к Сонёлю? - Чонгук прикрывает веки, пока ресницы трепещут под слабыми порывами уличного ветерка. Тэхен озадаченно хмурится, ища ответ на этот вопрос в своей голове, хотя сам не до конца понимает, почему все так сложилось, и что на самом деле произошло между близкими приятелями. Потому пожимает отчужденно плечами в ответ, тягостно вздыхая в тишине, погруженной в ночной сумрак комнаты. - Давай лучше вернемся к теме, из-за которой я пришел к тебе сегодня. - Тэхен отставляет рамен в сторону, так и не сумев осилить его полностью. Омега же приоткрывает веки, устремив погаснувший взгляд из-под ресниц на задумчивого альфу. Его начало клонить в сон - последствия его беспрерывной работы над картиной, но Чонгук старается показать всю свою сосредоточенность на важном для Тэхена разговоре. - Я знаю, как ты воспримешь мое предложение. Но я готов ответить на все твои вопросы. - Какое предложение? - Чонгук смотрит на альфу с совсем необычного ракурса, склонив голову к плечу. Серьезность, прослеживающаяся в поведении Тэхена, его немного настораживает, и омега хмурится в непонимании. Все же было хорошо, Чонгук почти забыл обо всем на свете, но вновь поселившаяся под сердцем тревога вернула себе главенствующее место и в его разуме. - Поехали со мной домой. - торопливо проговаривает Тэхен, следя за реакцией омеги, который окончательно раскрыл веки, застывая в изумленном оцепенении. Альфа смотрит прямо, не уводя сам и не позволяя омеге отвлечься на что-то другое, продолжая молча выглядывать ответ на свое неожиданное предложение сквозь призму пустоты в кофейных глазах. - Что?.. - омега осекается, сразу же замолкая, потому что призрачная тень сомнения отражается на его спокойном лице. На секунду Чонгук даже задумался о том, что ему померещилось, и альфа на самом деле промолчал, не сказав этого вслух. Только зрительный контакт с пытливо глядящими на него глазами доктора быстро переубеждают его в обратном. - Домой?.. - Теперь мы под его наблюдением. - Тэхен уводит взгляд в сторону окон, подозревая, что является в своем поведении очень настойчивым. На самом деле он безумно переживает, боится сделать и сказать что-то не так, чтобы не отпугнуть омегу от себя, но чем дальше альфа загоняет себя в рамки, тем сложнее ему становится казаться омеге таким же, каким он был в их первую встречу: чужим и с профессиональной невозмутимостью относящимся к проблемам своих пациентов. Признаться себе неимоверно тяжело, но он так же, как и Чонгук успел эмоционально привязался к его постоянному существованию где-то рядом с собой, продолжая оправдывать это своим состраданием. - Будет весьма странно, если супружеская пара будет жить раздельно. Мы подвергаем себя опасности, поэтому я приехал к тебе, чтобы попросить тебя вернуться… некоторое время поживешь у меня, в гостевой, пока я не найду способ отвадить Ким Чунмена от своей семьи и галереи. Омега размыкает губы в беззвучном вздохе, ничего в ответ возразить не в силах. До Чонгука постепенно доходит, к чему именно привела его глупость и манипуляции Сокджина, когда он показался перед настырным в своих поисках Чунменом, неосознанно создав продолжение той истории, которая трагически уже завершена. Ведь Тэхен не просто так прятал его тогда в своей ванной, хотя мог попросить всего лишь отыграть роль Ха Сонёля и спокойно выпроводить настырного в своих поисках альфу из своего дома. Тогда, когда Тэхен думал за них двоих, его от опасности защищая, Чонгук опрометчиво поместил их в ужасный призрачный мир, в котором они теперь должны отыгрывать качественное представление, чтобы один единственный пристально наблюдающий в мраке зритель поверил в ее правдивость. - Это место будет твоей мастерской, ты сможешь сюда возвращаться, по желанию ночевать. - Тэхен с осторожностью посматривает в сторону молчащего омеги, надеясь, что тот также понимает опасность всей ситуации. Они в тупике, по случайности связанные судьбоносной нитью, и альфа забывает о сомнениях. Потому что хорошо обдумав, ни на секунду не пожалел обо всем содеянном, ведь вернись он обратно во времени, в салон автомобиля с приглушенными ударами дождя о крепкое стекло и напуганным омегой под боком, он бы, не задумываясь, вновь задал бы ему тот же вопрос и поставил определяющее их дальнейшую судьбу условие. Даже если заведомо знает о последствиях этого спонтанного решения. - Мне жаль, что все так сложилось. - омега поджимает в унылом сожалении губы, потупив взгляд в пол. Если до этого Чонгук ощущал себя обязанным альфе за свое спасение, то в придачу к этому добавилась тягость неискупимой вины. Тэхен жил бы в спокойствии, понемногу справлялся бы с последствиями горестной потери, довольствуясь поддержкой беспокоящегося о нем Сокджина, знать не зная о нем и его украденной мучителем жизни. Омега случайно ловит себя на мысли, что совсем не важно, что бы случилось с ним, главное, что ни в чем не повинный доктор остался бы в безопасной дали от окружающих его бед. - Если так нужно, чтобы защитить тебя и Сокджина от его сумасшедшей мести, я поеду с тобой. - Тэхен встречается с его лихорадочно блестящими омутами, которые застилает пелена сдерживаемых слез, хмуря брови в рассеянной озадаченности. Только подумав отыскать причину их появления, подозревая, что мог сказать что-то не то, альфа сразу же упускает зрительный контакт, потому что Чонгук быстро уводит мутный взгляд в сторону, поднимаясь с места. Тэхен наблюдает за тем, как он неряшливо отодвигает перекатившиеся по полу кисти и карандаши обратно в уготованный им угол, подхватывая незаконченную упаковку рамена, чтобы навести небольшой порядок. - В этом нет твоей вины. - альфа не подавляет порыв неожиданной смелости, аккуратно перехватывая мимо проходящего омегу за запястье, чтобы вновь заглянуть в его глаза, в которых все-таки успел разглядеть для себя то же самое чувство, что обременяет и его потрепанную душу. Чонгук безбожно винит себя во всем случившемся, только в отличии от него, пришел к этим выводам намного раньше. И Тэхен не понимает, как он справляется с этим душащим изнутри ощущением, до сих пор умело скрывая это под пластом долгожданного оживления, словно цветок, перенесший холодную и суровую зиму под покровом тающих льдов. Альфа думал, что с приобретенной свободой Чонгук, наконец, смог вздохнуть спокойно, даже не подозревая, что у него не было ни единого дня без убивающего самоосуждения. Переживания омегу не отпустили, они, наоборот, окружили его со всех сторон, мешая забыть о сожалениях и продолжать жить под надежной защитой чужой наружности. Тэхен тянет его за руку вниз, призывая присесть рядом с собой, но позволяя ему самому решиться на это, чтобы заглянуть вблизи в болезненно мерцающие зрачки, мечущиеся в стороне, боясь посмотреть на него в ответ, пока альфа в свою очередь, находясь в тени его силуэта, разглядывает омежье лицо, отражающее дневную усталость и опасливость. Альфа поджимает губы в отстраненной усмешке, ведь еще несколько недель назад, он чертовски боялся взглянуть на созданное его руками творение, которое считает самой лучшей своей работой за все время своей карьеры, но сейчас этот страх бесследно исчез, и он сам не знает какова этому причина. По крайней мере в одиночку ему не ответить на свои неозвученные вопросы. - Я хочу, чтобы ты знал, что я не жалею о том, что помог тебе. Не вини себя в том, за что мы с тобой оба в ответе. Мы справимся, найдем выход, в конце концов спасемся, но для этого нам необходимо объединиться. Ты ведь тоже это понимаешь? - Тэхен склоняет голову вбок, не останавливая себя, когда под действием неведомого желания, протягивает ладонь, осторожно цепляя пальцами усыпанные обаятельным блеском лунного сияния пряди черных волос, с легкой улыбкой без преград заглядывая в тревожно блестящие глаза. - Я обещал тебе защиту до тех пор, пока ты не окажешься в полной безопасности. И я сдержу свое слово. - Мне страшно… Тэхен, я боюсь... - порывистым шепотом отзывается Чонгук, роняя сорвавшуюся слезу, которую альфа успевает словить, мягко стирая с бледной щеки. Омега не может размытым взглядом разглядеть эмоции на его лице, но предполагает, что Тэхена это печалит. Только откуда ему знать, что на самом деле Чонгук не смог сказать вслух, оборвавшись также резко, как и порыв его слабости, стекающий по коже лица. И омега, кажется, еще не скоро осмелится сказать ему то, что стоит комом в горле, душит и сдавливает под ребрами, ударяет по разуму своей неправильностью, ведь… «Мне страшно… Тэхен, я боюсь… боюсь того, что твоя доброта ко мне обернется для тебя кошмаром. Я желаю тебе счастья, но сопровождаю твое горе. Я приношу в твою жизнь боль и разочарование, но ты с улыбкой на лице терпишь все невзгоды, молчишь и миришься со всем, что тебя настигает. Тебе ведь до сих пор мучительно больно смотреть на меня, и видеть того, кто оставил в твоей душе глубокие раны еще при своей жизни. Почему ты продолжаешь страдать, если все должно было закончиться в тот день, когда тьма поглотила нас обоих? Повторяешь свою ошибку из прошлого, забывая, что мы чужие друг другу люди. Боишься остаться один или потерять…снова?..»