За кулисами жизни. Версия 2.0

- Снова! До ужаса надоевший голос уже в сотый раз за день разносит по просторному помещению одно-единственное слово, чем вызывает у людей, стоящих на сцене, желание намылить веревку и повеситься прямо тут. Хотя, они очень сомневаются, что даже в этом случае доставучий постановщик поверит в реальность разворачивающихся перед ним событий. Девушка с голубыми волосами, из-под которых выбиваются розовые пряди, глубоко и горестно вздыхает, картинно закатывает глаза и продолжает играть свою роль. Ну, как играть? Усталым до самых глубин голосом монотонно начинает лепетать: - Это абсурд, вранье: Череп, скелет, коса... И тишина, и глубокий выжидающий взгляд партнера по сцене, а именно высокого светловолосого парня в черной в белый горошек рубашке, дебильных ковбойских штанах и с прикольной, как сразу определила для себя девушка, сине-белой хоккейной маской на лице. Девушка обреченно вздыхает, парень лишь ухмыляется и загробным тоном договаривает за горе-коллегу: - Смерть придет, у нее Будут твои глаза. - Неправда! - отчего-то вскрикивает девушка и падает на колени, обращаясь к небу (то бишь, к потолку). - А что правда? - иронично произносит парень, сдвигая жутко бесящую маску на макушку, тем самым открывая вид на лицо с двумя татуировками у глаз, с неплохими клыками и пирсингом в носу. - Я не смерть! Ни чуточку! Ни капельки не похожа! - Ну а кто похож-то? - Вот он! - девушка прикладывает правую руку к лицу, прикрывает глаза в напускном отчаянии, а левой рукой тыкает в сторону сидения, на котором расположился постановщик. Парень, долго сдерживавший себя, наконец позволяет себе истерично заржать, давясь собственным смехом и сгибаясь в три погибели. От удушья посредством слишком долгого хохота его спасает внушительный пинок в исполнении злополучной "смерти", который отправляет парня в недолгий полет по просторам сцены. Парень встает на ноги, отряхивается и с невозмутимым видом смотрит на постановщика: - Смерть, ты закончила? Шаг в сторону, поворот головы и лежачая поза - увернуться от полетевшего в блондина картонного щита не составляет труда. Мгновение - и парень оказывается у постановщика. Лишь тихий шепот, полный пренебрежения и издевательства: - Кавендиш, впредь одевайся нормально, хорошо? А то я решу, что ты баба и трахну тебя прямо тут. Это я так, для справки. Невозмутимая и широченная улыбка на лице одного чересчур наглого актера, и резко вспыхнувший румянец щек Кавендиша. - Да идите вы к черту! То есть, в гримерку! Оба! И чтобы завтра я тут видел Киллера и Вайти Бей, а не тот балаган, который вы, идиоты, из них сотворили! Стук каблучков темных сапог, резкий хлопок двери - и по всему помещению вновь раздается дружных хохот двух людей, которые считают своей прямой обязанностью каждый божий день под конец репетиции расшатывать до основ итак шаткое психическое здоровье Кавендиша. Парень прекращает хохотать, подходит к до сих пор сидящей на полу девушке, галантно подает ей одну руку, другую заводит за спину и чуть наклоняется. - Пф, - встав при помощи блондина, говорит девушка, - тебе не идет образ джентльмена, Барт. - Мисс, сими словами вы оскорбляете мою честь! - Барт! - Ну что?! Я тут в образ вжиться пытаюсь, понимаешь ли! - Да не в тот ты образ вживаешься, твою-то мать! Тебе надо быть не дворецким, а пиратом. Матерным! Сильным! Страшным! - Ну да, - иронически произносит парень. - Пиратом с хоккейной маской на лице и со светлыми волосами до колен. - Ну знаешь ли, у меня тоже роль очень так себе. Я ж не жалуюсь. - Потому что тебе не напялили на рожу эту дурацкую маску. Это было последней каплей. Перона все-же ломается на этом. - Ну ладно! Я признаю, что эта постановка - хуже некуда! И сюжет дебильный! И персонажи не ахти! Где ж это видано - доброжелательные пираты?! Любовь на пиратском корабле? Смех, да и только! - Ну вот видишь, все не просто безнадежно, все просто очень безнадежно. - Я вижу, ты прямо-таки горишь оптимизмом. - А я вижу, что ты им сочишься. Из всех щелей просто. Девушка лишь вздыхает, скидывает с головы надоевший парик, распуская длинные розовые локоны. Затем, обращаясь сама к себе (или же взывая к своему нутру?) произносит: - Идем, сарказм, тебе тут не место. Видишь, эти болваны не ценят тебя. Идем со мной. - Надеюсь, ваш конечный пункт - пси-хуш-ка, - Бартоломео по слогам произносит последнее слово, направляясь в сторону мужской гримерной. - Тебя с собой тоже заберем! - доносится ему в след. И ведь она не видит блаженную и спокойную улыбку на его лице. Эх, скрываясь за масками, главное - не растерять свое собственное лицо. Иначе и любить будет нечем. *** Перона обладает редкой стадией ненависти, ибо этой самой ненависти, что у нее внутри, хватит всему этому миру и двум таким же. Перона не помнит, когда это началось. Может, когда она впервые упала с велосипеда? Тогда ребята с улицы долго над ней смеялись. А она в мечтах убивала их долго и со вкусом. Может, начало было положено тогда, когда она провалила вступительный в художественное училище? Четыре раза. И чем это им не понравились ее рисунки людей? Ну, пусть и без кожи. Пусть с пустыми глазницами. Но техника-то, техника была великолепна! Ну и что, что в хоррор-стиле? Нет, скорее всего, больше всего ненавидеть людей она начала, когда ее рисунок подняли на смех все ребята, это было, наверное, в классе втором. Просто рисунок любимого плюшевого мишки. С заплатками и зашитым в безумной улыбке от уха до уха ртом. В тот момент Перона ненавидела их всех вместе и по отдельности. Этих людей и весь мир в целом. Все, что вокруг - ненавистно. В тот день она познакомилась с таким же "осмеянным" за рисунок. Неплохой парень. Что сейчас с ним? А, впрочем, не важно. И годам к шестнадцати, когда ненависть внутри била мыслимые и немыслимые рекорды, девушка решила податься в актрисы. Заметив за собой идеальную игру вполне мирной и доброжелательной личности, Перона поняла, что изображать кого-то ей не составит труда. Как же сильно она ошибалась. Натянуть маску очередного персонажа, выйти на сцену и сыграть роль безупречно? "Да проще простого!", казалось бы, но чудо не имеет места быть, бесплатный сыр бывает только в мышеловке, да и в жизни ничего не достигается без труда. Если первые два пункта из предыдущего абзаца проделать легко, то вот над третьим Перона корпела добрых три года в училище, где ей объясняли, как именно влезать в шкуры людей, оплодов чьей-то больной и не очень фантазии. Объяснить-то объяснили, да вот неувязочка вышла - ну вот ты на сцене, в этой "шкуре", перед людьми. Дальше-то что? Слова уже не слетают с губ, как то бывает на заключителных репетициях. Перона стоит перед этими людьми, дрожит, чувствует напряжение каждой клеточкой тела, и ей кажется, что они видят не ту шкуру, что должны, а ее настоящую. Со всей этой полной до краев чашей ненависти внутри. Ну и, собственно, все. "Это мой конец", - как всплывает в ее голове. А дальше уже все в тумане - Перона забегает за кулисы, пулей проносится в гримерку, переодевается и смывается куда подальше. Просто убегает, ибо оставаться тут себе дороже. Убегает, чтобы утром вернуться сюда вновь, извиниться и повторить в точности то же самое через месяц. Так продолжается полгода. К реальности ее приводит один актер, который также, как и она, был направлен в этот театр с училища. Он танлантлив, он умен и неординарен. Как и она. Но не красив. Ни чуточки. Его внешность - этот зеленый ирокез, эти пирсинги, тату и клыки... Это все отталкивает всех. Всех, но не ее. Ведь от нее при первой возможности бегут также - какая-то девчонка фригидного вида с ужасными темными кругами под глазами, напоминающая больше восставшего из могилы, нежели человека. Чем не идеальная пара демонообразному парню без бровей? Казалось бы, риторический вопрос. Но не все так радужно. При их первой встрече они поссорились. Неплохо так поссорились, снеся при этом декорации и половину женской гримерки, где в тот момент переодевалась Перона, и куда по ошибке зашел заблудившийся Бартоломео. Они долго приспосабливались друг к другу. Двое ненавидящих и предпочитающих людям все что угодно... Этим двоим было действительно сложно ужиться, принять друг друга, а тем более - подружиться. Но ситуация требовала, и они подчинились ситуации. Дальше эта история напоминала уже какой-то второсортный женский романчик, в котором оба не ровно дышат друг к другу, но не спешат признаться, ибо боятся быть отвергнутыми. Ну и как положено: драма, ангст, горючие слезы, алкоголь и безответная любовь. Никого, впрочем, такой расклад, в силу своей профессии, не удивляет. Только вот поставить эту историю на сцену невозможно - слишком банально. Но только им двоим так кажется. Остальные посчитали бы их историю очаровательной. И они оба фыркнули бы на восторженные возгласы этих "ценителей". Профессионалы, как-никак. *** Морской прибой. Волны с остервенением и с силой большей, чем обычно, бьются о берег. На пляже, на мокром песку сидит розоволосая девушка и смотрит на море. Спокойно на душе, чертовски спокойно. В фильмах на таких моментах должна играть мелодичная музыка скрипки или пианино. Перона усмехается своим мыслям и вглядывается в даль. И чувствует острое желание заплакать. У вас бывало такое? Просто сидишь, все прекрасно, а слезы сами подступают, душат. В этот момент ненавидишь все вокруг, но больше всего - себя, что не в силах придержать истеричный плач, рвущийся наружу, и сжимающий горло ком. Она просто дает волю слезам. Сколько времени она не плакала? Черт знает. Просто не в ее стиле. Слезы все льют и льют, давно она все же не давала им свободы. Громкие всхлипы сейчас, наверное, слышит любой на пляже. Только за это Перона готова себя убить. Как же низко она опустилась... Эти слезы не так-то просты. Не из-за той проклятой любви. Не из-за жуткой ненависти ко всем вокруг. Слезы, молящие о помощи. Взывающие на помощь. Слезы вместо дикого крика - а как ведь хотелось! - S.O.S. Спасите наши души. Спасите мою душу. - Хей, принцесса, ты чего? Девушка в миг перестает плакать и переводит взгляд с моря на парня, пристроившегося рядом. Плач переходит в истеричный хохот - лучшего развития событий и придумать нельзя. Эй, Бог, ты издеваешься? Эй ты - да, ты, наверху! - ты издеваешься надо мной?! - Барт, ты следил за мной? - Ну не по велению джина же оказался. Легкая усмешка - и он запечатывает на ее губах короткий поцелуй. Она тянется за еще одним поцелуем. Шелест волн. Поцелуи. Море. - Меня не покидает ощущение того, что я оказался в каком-то сопливом женском романчике. - Ты чертовки прав. И манящая тишина, разрываемая лишь глухими стонами и редкими усмешками. Потому что так привычно.