За кулисами жизни. Версия 2.0

Пилот - Шнурок

Лето. Кровь всегда выглядит потрясающе. Знаете, без разницы, где. Вот по ящику крутят очередной малобюджетный фильм, где труп человека лежит в огромной темно-бордовой луже. Кажется, это разбавленная в воде акриловая краска. Примерно три к семи, может, чуть больше. Жидкость слишком темная, нереально, а ведь по сюжету она только что вытекла. Слишком темная даже для венозной. Она могла бы принять такой цвет как минимум часа через два, но никак не через десять минут после убийства. Да и консистенция слишком не та. В другом фильме, снятом всего-то год назад, все выглядит более реалистично, но все равно бредово: венозная кровь не брызгает фонтанчиком, а тут хоть парк сооружай и птичек зови. Все-таки, за долгие годы человечество научилось создавать все, что душе угодно, но люди так и не научились правдоподобно имитировать кровь. Как же смешно! Эти люди говорят о нано-технологиях, о бездонном космосе, о величайших открытиях! Но не в силах разобраться с тем, как именно выглядит кровь, какой она консистенции, и как меняется по истечению времени. Весьма забавно - люди пытаются покорить непокоримое, предварительно не разобравшись даже в себе. Так глупо и забавно. Аж тошно. Хит размышляет об этом, откидываясь на край ванной. Где-то на периферии сознания он воспринимает бессмысленный поток слов, который извергают старенький телевизор и подержанное радио. Парень с голубыми лохматыми дредами всегда считал это нормальным: шум на фоне. Он настолько привык к этому, что сейчас банально боится остаться один. В тишине. Без голосов. Эти голоса, которые говорят за тысячи миль от него, они его не касаются. Он просто должен знать, что не один. Слышите? Нет-нет, это не одиночество. Это невыносимая боль. Она все глубже и глубже, разъедает все внутри, вплоть до самых ребер. Она бездонная, ей нет конца и нет начала. Хит не знает, когда она родилась в нем и начала развиваться. Может, со смертью матери? Или с попаданием отца в психушку? Без понятия. А ведь он был всего-то ребенком. Без родителей, без прошлого и будущего. Кое-как доживший до совершеннолетия в одном из приютов, а потом выставленный оттуда на все четыре стороны: иди куда хочешь. Но куда идти, если до этих злополучных двадцати одного все, к чему он проявлял хоть какой-то интерес, выжигали на корню, будто это зараженное дерево? Если брать по этим меркам, то за те чертовы годы те чертовы люди сожгли в нем целый лес. Без права на восстановление, разумеется. Хит держался долго. Невообразимо долго - до двадцати шести. А потом что-то в нем сломалось. Не то ощущение, что "что-то щелкнуло внутри", как пишут в книжках, а будто ему разломали пару ребер, тазовую кость и череп. Это было невыносимо больно, аж до жути. Парень пытался выживать, пытался найти хоть что-то, за что можно было надежно зацепиться. Это как поход в гору - ты идешь по рыхлой земле под большим углом, земля уходит из-под ног, а ты судорожно ищешь, за что же схватиться. За камень, за какое-то растение, за корни дерева, что проступают над землей. Но лучше всего, конечно - за человека, который надежно стоит на собственный ногах, и ты знаешь - он не оступится, не упадет и не отпустит твою руку. И Хит нашел эту самую опору. Юстасс Кид. Знаете, у каждого из нас есть отправная точка. По крайней мере, она должна быть. И для Хита этой самой отправной точкой стал этот парень, который больше похож на неугасающее пламя, нежели на обычного человека. Есть в этом парне нечто особенное - он собирает вокруг себя людей. К нему тянутся, он обладает необъяснимой магнетической силой. И эти люди не какие-то слабаки или неудачники, которые хотят просто показаться на публике рядом с истинной "звездой". Все эти люди - личности. Пусть на первый взгляд и не скажешь - кто ж сказал, что они будут выставлять это напоказ? Кид собирает вокруг себя людей, это Хит заметил давно. Очень давно. Еще тогда, когда они только создали группу с этим глуповатым названием. И парень с дредами не так прост, как кажется. Он наблюдал за тем, какие именно люди появляются вокруг Кида. Казалось, он собирает армию. Действительно. Набирает талантливых людей, которых можно использовать в своих интересах. Завоевать мир. Последнее, впрочем, Юстасс не скрывал. Никогда еще Хит не видел человека, настолько верного своей мечте. Это как в песне: "А я все равно буду летать! Пойдите прочь, я космонавт, вашу мать!". Да. Вполне в его стиле. Но Хит все же сломался под напором собственной слабости. Это даже немного забавно - внешне неприступен, как скала, а на самом деле коленки трясутся. Помните, люди: те, кто внешне выглядят самыми крепкими... На самом деле им всего тяжелей сдерживать маску напускной хладнокровности. Знаете, им больно. Очень больно. Ведь даже у маски есть шипы. Хит смотрит на рубцы со свежезапекшейся кровью на правой руке. Хит левша. Все смотрит и смотрит. Ему это нравится - вот она, реальная кровь. Не какой-нибудь соус, не кетчуп, не краска. Настоящая, живая кровь. Хит слизывает ярко-красные капельки со свежего надреза. Металлический вкус. Немного напоминает кисло-сладкое вино хорошей выдержки. Тянет. Хочется еще. А, может, так?.. Да, вертикально смотрится абсолютно лучше. Ах, пальцы тоже порезало. Какая жалость. Ну, теперь неплохо бы углубить надрез, если хочешь все это закончить раз и навсегда. Ты же хочешь, Хит? Есть такая фраза: "В следующий раз, когда будешь резать вены, режь вдоль. И на одного идиота на свете станет меньше". Весьма забавно. Даже смешно. Хит бы рассмеялся, если это в той же мере не было так грустно. - Ты чего творишь?! - у двери стоит Шачи, который наблюдает друга за столь неприятным для психики делом. - Привет! - только успевает выронить Хит и даже слегка улыбнуться перед тем, как упасть в обморок. Крики друга до него уже не доносятся. Он думает, что это конец. Боль ушла. Осталась только бесконечная усталость. *** Хит улыбается, разглядывая длинный вертикальный шов на правой руке. Да, неудачное самоубийство - это до смешного глупо. Остается только улыбаться. Тогда Шачи сразу позвонил в госпиталь, а позже первым делом - к Юстассу, и только после - ко всем остальным. Хит пришел в себя через три дня. И каково же было его удивление, когда рядом с кроватью он увидел красноволосого друга, который мирно дрых на стуле. Повернув голову, он заметил Каскета и Хокинса, спящих на соседнем диванчике в обнимку. Хит даже позволил себе усмехнуться - этим двоим, пожалуй, всегда плевать, что о них скажут люди, ведь поза была весьма двусмысленной. Вот бы и Хиту такой храбрости, самую малость - только капельку. Но ведь нет же. Хит помнит, как Кид, заметив, что "больной" пришел в себя, бросился на него со словами: "Ты жив!", обнял (чуть ли не задушил до смерти), а потом отстранился, начал орать и материться насчет того, какой же он ублюдок. В общем, за него можно было не беспокоиться - это был тот же самый Юстасс, которого Хит знал. В соседней палате лежала блондинка. К ней Кид заходил каждый день. Он рассказывал и Хиту про нее, про то, какой у нее необычный голос, и как бы отлично вписался в их звучание. И какая забавная группа у них бы получилась. Хит впитывал каждое слово о ней, будто губка. Потом шутки стали реальностью. Они оба выписались, и Синдри (а так звали блондинку) вступила в группу на правах вокалистки. И это было переломным моментом. Очередным переломным моментом - с ребрами в хлам. Осень. Никогда еще до этого Хит не влюблялся. И ему было чертовски сложно совладать с чувствами и быть прежним. После лже-суицида вообще было невозможно быть прежним. И смотреть в глаза команды было стыдно. Особенно в глаза Кида. Но никто еще не смог убежать от любви. И Хиту не удалось. Он не признался ей. Верней, не сумел сделать этого, когда понял, что Виктория (а так называл ее только Хит) безнадежно влюблена в Кида. Казалось, даже сама девушка этого за собой не замечала. Но что скажешь - женщины. Они не в силах держать хладнокровие, как бы ни пытались. Огонь внутри них заставляет таять любой напускной лед. Собственный - первым делом. Как же Хит хотел, чтобы этот огонь принадлежал ему. Но, увы, демонический магнетизм друга сыграл с ним на этот раз злую шутку. Отнял единственную любовь. Хоть сам Кид был и не в курсе. Эта женщина не оставила в нем ничего, кроме боли. Ее нельзя было винить - она даже не пыталась сделать это. Бог свидетель, не пыталась. Но к тому времени у Хита было слишком много ран, ноющих прошлым, еще, к сожалению, слишком свежих швов, шрамов и ссадин. Каждое событие оставляло на его теле памятку. Слишком много переломанных костей для одного человека. И снова хруст - ничего внутри больше нет. И снова попытка сбежать отсюда. Хиту было плевать - в Эдем ли, в Лимб ли. Лишь бы подальше. Хотя самоубийцы попадали только в бесконечную пустоту. Кажется, это место называют чистилищем. Но нельзя знать наверняка - оттуда еще никто не возвращался. Только вот на этот раз лезвие у Хита отобрали силой. Отобрал, Юстасс. Опять он. Какая ирония, да? На этот раз мата в исполнении красноволосого не было. И это было хуже всего, если честно. Хит рассказал ему все. Все, до последней капельки - вылил из себя, как из кувшина, полного грязной, илистой воды до краев, всю эту боль вперемешку с любовью. Тогда взгляд Кида погрустнел во много раз, хотя голубовласому казалось - грустней быть не могло. И после парень начал кричать. Хит мог поклясться, что никогда не наблюдал за Кидом истерику. Но нынешнее его состояние нельзя было назвать другим словом. Хит запомнил только это, потому что сильно резало уши: - Ты ублюдок, Хит! Решил вскрыться из-за какой девки! Почему ты постоянно пытаешься свести счеты с жизнью?! А о нас ты подумал? Обо мне ты подумал?! Отвечай! О том ты подумал, сука, что, может быть, нам тоже больно! Но ведь ты привык заботиться лишь о себе, урод поганый! Знаешь, что? Ты эгоист и слабак, вот ты кто. Но Хит все же решил кое-что сказать: "Ты прав". И добавил едва слышно: "Знаешь, а ведь мы оба умерли этим летом". Кид слышал последние слова. Слышал, но проигнорировал. Он знал, что "мы" - это не про него и Хита. Это про нее. Хотя, по идее никаких "мы" и "они" не было. И это убивало. *** Юстасс сильный человек. Сильный, чертовски сильный. А сильные люди имеют одну слабость - они ломаются за раз. Держат удары, выставляют вперед грудь, невообразимо долго терпят. А потом "хруст" - и ломаются. Киду не позволили сломаться люди, которых он мог называть друзьями. Но в тот момент, когда он сказал ей: "Мне это больше не интересно"... В тот момент, когда отвернулся, когда оставил одну среди сотни незнакомцев. И когда увидел, как поменялись ее глаза... В тот момент в нем что-то все же сломалось. Наверное, это была его гордость. Ведь он никогда не предавал людей близких. А теперь пришлось. И все ради того, чтобы Хит поправился. Кид думал, что если Синдри не будет появляться, если ее не будет вообще, все будет хорошо. Как же он ошибался. Но Юстасс был бы не собой, если поступил бы иначе. Он был готов даже отказаться от своей мечты, выгнав Синдри. Готов был отказаться от того, к чему шагал всю жизнь. Отказаться из-за друга, который нуждался в его помощи. Но у Хита было слишком много свежих ран, чтобы он мог оценить эту заботу. И знаете, что самое худшее? Раны не заживали. Никак. Зима. Темная обшарпанная квартира. Шторы задернуты. Телевизор разбит вдребезги. Радио крутит любимую песню Хита. К потолку прикреплена какая-то веревка не лучшего вида, на которой висит бездыханный труп. Судя по виду - часа два, не меньше. И никакой крови. Чисто. Записка лежит на столе. Корявый почерк, ручка потекла на втором слове. "Простите меня. P.S. Ты был прав. Я эгоист и слабак". И лишь слова злополучной песни: "Два слова, строка, да шнурок с потолка". Как он сам говорил в шутку - девиз его жизни. Теперь уж не до шуток... Особенно тому парню с красной шевелюрой.