Не потеряю ее

2 мая 1998 Прошел почти час с тех пор, как я расстался с Поттером и Грейнджер, и я убивал столько Пожирателей Смерти, сколько мог, так как был разочарован. Я молюсь, чтобы с ними все было в порядке, включая моего отца и Снейпа. И, да, даже за рыжего ублюдка. Голос Волдеморта гремит по замку во второй раз. -Ты храбро сражался. Лорд Волдеморт умеет ценить храбрость. И все же вы понесли тяжелые потери. Если вы будете продолжать сопротивляться мне, вы все умрете, один за другим. Я не хочу, чтобы это случилось. Каждая пролитая капля магической крови-это потеря и растрата. Лорд Волдеморт милосерден. Я приказываю своим войскам немедленно отступить. У вас есть один час. Попрощаться достойно с погибшими. Вылечить своих раненых. Что за чушь собачья! А потом все начинается снова. - Теперь я обращаюсь непосредственно к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил своим друзьям умереть за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Я буду ждать в Запретном лесу через час. Если в конце этого часа ты не придешь ко мне, не сдашься, битва возобновится. Только на этот раз я сам вступлю в бой, Гарри Поттер, и найду тебя, и накажу каждого мужчину, женщину и ребенка, которые пытались скрыть тебя от меня. Один час. На этот раз ничего о Гермионе… Я иду по коридорам, быстро спускаюсь по лестнице и вхожу в широко распахнутые парадные двери замка. Мне нужно добраться до края Запретного леса, просто на случай, если она сделает какую-нибудь чертову глупость, например бросится к Пожирателям вместе с Поттером. Направляясь туда, я вижу три пары ног, движущихся по лужайке. Я снова иду за ними, и как только они оказываются в безопасности внутри замка, Поттер снимает плащ-невидимку и засовывает его в карман. Рон Уизли заметил свою семью, Грейнджер идет за ним по пятам, и все они окружили безжизненного рыжеволосого парня. Грейнджер обнимает младшую сестру Уизли и крепко прижимает ее к себе. Поттер видит меня и подходит. - Мы не видели твоего отца, Малфой, но Снейп мертв. Из всех вещей, которые я ожидал услышать от него, это определенно не было одной из них. Снейп был единственным, кто знал, действительно знал, где была моя преданность в течение всего этого года. Он был единственным, кто действительно понимал мое затруднительное положение. Поттер видит, что смерть Снейпа действительно влияет на меня, но он продолжает. -Я иду в кабинет директора, чтобы воспользоваться омутом памяти. Снейп дал мне посмотреть воспоминания. Он также велел мне найти тебя. Пойдешь со мной? Я киваю и иду с ним. Я знаю, что мои родители, вероятно, очень беспокоятся, но я не могу пойти туда. Я не могу встретиться с ними лицом к лицу, не могу встретиться с Темным Лордом, не могу находиться вдали от того места, где находится Грейнджер, просто на случай, если битва разразится снова. Мы с Поттером погружаемся в воспоминания, и я узнаю, что Магглорожденная, о которой заботился Снейп, на самом деле была матерью Поттера. Он знал ее с тех пор, как они были маленькими детьми, а потом ее отправили в Гриффиндор. Они сумели сохранить дружбу до пятого курса, а потом он назвал ее грязнокровкой. Их дружба так и не была восстановлена, несмотря на его мольбы и бесконечные извинения. Это заставляет меня вспомнить, сколько раз я называл Грейнджер этим ужасным словом. Неужели она более снисходительна, чем мать Поттера? Или она никогда по-настоящему не захочет со мной дружить? Снейп и Лили Эванс росли, когда Волдеморт набирал силу, точно так же, как Гермиона и я. История до жути похожа, хотя мы с Грейнджер никогда не были друзьями. И все же я задаюсь вопросом: если бы через двадцать лет нас занесло во временную шкалу и Волдеморт действительно исчез, стали бы мы друзьями? Могли бы мы сблизиться в библиотеке над домашним заданием и книгами? Могли бы мы вместе обходить префекта без насмешек и злобных взглядов? А потом я вырываюсь из своих мыслей, когда Дамблдор и Снейп говорят обо мне, о моей миссии, и Дамблдор просит Снейпа убить его. Проклятие распространяется по его телу, и он готов умереть. В конце всего этого, однако, он начинает говорить о времени, когда Волдеморт будет держать Нагайну близко и защищать. Я думаю о событиях дня и понимаю, что мы достигли этого времени. Дамблдор говорит Снейпу, что Поттер должен сдаться Волдеморту, что часть Волдеморта живет внутри Поттера и, чтобы победить его, Поттер должен быть убит самим Темным Лордом. Я смотрю на Мальчика-Который-Выжил... Голова со шрамом... мой заклятый враг детства... и я честно не могу поверить, что он должен совершить самоубийство-Волдемортом, чтобы все это закончилось. Лицо его совсем побледнело, и в чертах застыло зловещее спокойствие. Как будто он все это время знал. Он тихо говорит: "ни один из них не может жить, пока жив другой." Я в последний раз возвращаюсь к воспоминаниям. Я вижу себя со Снейпом, и я точно знаю, что будет дальше. Я никогда не хотел, чтобы Поттер видел это, знал, как я слаб, когда дело касается его лучшего друга. Он видит, как я смотрю на ее дуэль в ту ночь, когда был убит Дамблдор, первый разговор сразу после взлома Министерства, разговор с того момента, когда я сказал ему, что спасу ее. А потом мы говорим о кануне Рождества и моем разговоре с Луной Лавгуд, и это приводит прямо к моей боли и страху после поместья Малфоев. Рот Поттера отвисает, но он не смотрит на меня. Честно говоря, я не уверен, что хочу этого. Я знаю, что мне было трудно смириться со всем этим делом Грейнджер — мне потребовались месяцы, чтобы понять, что я спасу ее, а не себя, — и у Поттера осталось около получаса, чтобы жить, поэтому у него нет времени, чтобы действительно обдумать это. Ему придется признать, что воспоминания Снейпа реальны, что мне можно доверять. Я думаю, что он уже почти там, но я не буду знать, пока не поговорю с ним. Последнее воспоминание-недавнее. Это просто Снейп говорит мне дать Золотому Трио все, что им нужно. Когда нас вышвыривают из омута, Поттер просто смотрит на меня. Я отказываюсь нарушать молчание, и через несколько минут он наконец делает это. - Малфой ... Как долго?" Я пожимаю плечами. - Год, может быть, два. Я начал замечать ее раньше, но я действительно думал об этом и понял все только в этом году. -Хорошо. Я рад, - говорит он. -Мне нужно знать, что кто-то будет рядом, чтобы защитить ее. Она мне как сестра, и я ... я не могу делать то, что должна, пока не буду знать, что за ней присмотрят. -Ты же знаешь, что Уизли так и сделает, - отвечаю я. Поттер качает головой. - Рон думает, что ему нужна Гермиона. Он создал идею о ней в своей голове, так как они никогда не могут правильно выбрать время. Или он слишком туп, чтобы просто пригласить ее на свидание, пока не станет слишком поздно. В конечном счете они сведут друг друга с ума. Я скептически смотрю на него, а потом вспоминаю, что этот придурок вот-вот пойдет прямо в объятия смерти. С какой стати ему лгать мне? - Я присмотрю за ней сегодня вечером, Поттер. После этого я наверняка отправлюсь в Азкабан вместе со всеми остальными Пожирателями Смерти. - Он качает головой. -Сказажи ей. Расскажи ей все, и она будет бороться за тебя.- Поттер перемещает воспоминания Снейпа обратно в маленький пузырек, а затем создает его для своих собственных воспоминаний. Он ставит флаконы в шкаф. И продолжает: "скажи ей, где найти эти воспоминания. Ты не заслуживаешь Азкабана, и она позаботится, чтобы ты там не оказался." Я киваю, не зная, что сказать. - Только одно, Малфой. Гермиона любит сильнее, чем кто-либо другой, кого я когда-либо встречал. Она ворчит, и она одержимо организованна и аккуратна. Она сведет вас с ума, если вы возьмете ее в книжный магазин и рассчитываете потратить на просмотр меньше часа. Нет смысла пытаться отвлечь ее от чтения или учебы. Вы просто закончите с раздражительной ведьмой рядом с вами и длинной лекцией. Если война будет выиграна, она планирует вернуться в Хогвартс, чтобы закончить ее, и никто не сможет отговорить ее от этого, - объясняет Поттер, давая мне всю информацию, которая, по его мнению, мне нужна. На самом деле, это все, что я уже знаю или мог бы догадаться. -Она будет давить на тебя сильнее, чем кто-либо когда-либо, но это потому, что она хочет, чтобы ты был лучшей версией самого себя. Если она любит тебя, то это безоговорочно и навсегда. Она может простить ошибку, если уже заботится о тебе. Не злоупотребляй этим, Малфой, или клянусь честью Гриффиндорца, я вернусь и буду преследовать твою задницу. Я пожимаю ему руку, потому что, в самом деле, что еще я могу сделать? Я знаю, что должен что-то сказать, поэтому решаюсь: ''Спасибо, Поттер. Если меня не будет в Азкабане, и она примет меня, я позабочусь о ней. Возможно, мне придется работать, потому что я буду лишен наследства, но она того стоит." Он умудряется рассмеяться, и я действительно не знаю как. -Если ты увидишь ее до того, как все узнают, что я сделал, не говори ей, куда я ушел. Она придет за мной, и я не хочу, чтобы она приближалась к Волдеморту, - заявляет он. Он достает из кармана плащ-невидимку и снитч из мешочка, который повесил себе на шею. Я сижу в кресле, которое столько раз занимал в этом году, и смотрю, как он исчезает. - Помни, Малфой, я буду преследовать тебя. И он ушел. Через двадцать минут я спускаюсь по главной лестнице. Я смотрю в Большой зал и вижу, как она мечется от одного человека к другому, помогая кому может. Ее волосы стянуты в пучок, сквозь который торчит палочка Беллатрикс. Черт! У меня все еще есть ее палочка! Почему я не отдал его ей? Когда я начинаю пробираться в Большой зал, Волдеморт объявляет, что Гарри Поттер мертв. Я смотрю на нее и вижу, как она замирает. Слезы наворачиваются на ее глаза, и Уизли начинает двигаться к ней. Он обнимает ее за плечи длинной веснушчатой рукой, и они вместе с остальной толпой идут туда, где торжествует Волдеморт. Я прячусь - никто меня не видит, - но я слышу все, начиная от напыщенных слов Волдеморта и безумного смеха моей тети и заканчивая речью Невилла Долгопупса. Когда я смотрю через дыру в стене замка, я вижу тело Поттера в руках Хагрида. Распределительная шляпа была нахлобучена на голову Лонгботтома и подожжена. Невилл вскрикивает, а потом начинается настоящий ад. Он срывает шляпу с головы, вытаскивая из складок меч Гриффиндора. Он отрубает Нагайне гребаную голову, и я вижу панику, написанную на лице Темного Лорда. Он снова смертен. Последняя нить, связывающая его с этой жизнью, - его смертное тело. Я все еще не уверен в деталях, но я слышал достаточно, чтобы знать, что он привязал себя к земле с помощью предметов. Тела Поттера нигде не видно. Возможно ли... мог ли он действительно снова жить ? А потом я лихорадочно ищу кудрявые каштановые волосы и джинсовую куртку. Она там сражается с палочкой, которая не работает должным образом для нее, потому что я гребаный идиот. Я вижу тонны рыжих волос — каждый гребаный Уизли должен быть здесь, сражаясь. Я слышу безумный смех Беллатрисы, хихикающей, потому что она в своей стихии, а затем она говорит: "Я верю, что эта палочка принадлежит мне, ты грязная маленькая грязнокровка!" Я оглядываюсь, боясь, что не найду ее вовремя. Я внимательно прислушиваюсь, прислушиваясь к голосу Беллатрисы. -Как ты смеешь! Как ты посмела украсть палочку у чистокровной ведьмы! От женщины из дома Блэков! Я вижу кудри моей тети, более длинные и темные, чем те, которыми я был одержим весь последний год. Она медленно движется к маленькой фигурке на земле в оборонительной позиции, присев за большим куском блока, который упал на землю. Белла взрывает его, и я вижу, как Гермиона бросает слабое Протего, палочка все еще не слушается ее должным образом. В этот момент я могу думать только о ней. Я должен добраться до нее. Я не могу потерять ее. Я бегу быстрее, чем когда-либо в своей жизни; Белла все еще движется в неторопливом темпе, дразня и играя со своей добычей. Я выкрикиваю заклинание более сильного щита, и испуганные глаза Гермионы встречаются с моими. Я вытаскиваю ее палочку из кармана и кричу: "Грейнджер, лови!" И она ловит его в воздухе, ее палочка радостно жужжит, когда он воссоединяется с ее рукой. На ее лице появляется улыбка, и она засовывает палочку Беллатрикс обратно в волосы. Она смотрит на меня и смеется: "клянусь, Малфой, ты словно мой ангел-хранитель. Я обещаю, что в третий раз это будет очаровательно." Я фыркаю и роняю щит, как раз вовремя, чтобы она выстрелила прямо в Беллу, пока я бросаю режущее заклинание. Она решила блокировать мое заклинание, поэтому ее движения стали еще медленнее, а время реакции сильно сократилось. Грейнджер быстро взглянула на меня, как будто спрашивая разрешения что-то сделать. - Левикорпус! - Она кричит, и моя тетя болтается в воздухе на одной лодыжке, подол ее черного платья медленно опускается к талии. - Грейнджер, серьезно, я мог бы жить, не видя трусиков моей сумасшедшей тети!- Кричу я. Она издает смешок, что на самом деле не самая здравая вещь в этот момент, а затем снова направляет свою палочку на Беллу. Я вижу выражение, которого никогда раньше не видел на лице Гермионы — как будто тьма битвы просачивается в нее или втягивает ее, заставляя ее хотеть играть с Беллатрисой, используя правила Темного Лорда. Однако я не позволю этому случиться. Защитить ее - значит не только спасти ей жизнь; я не позволю ей превратиться в человека, которого она потом возненавидит. Я смотрю на свою тетю, одну из трех оставшихся в живых людей из самого древнего и благородного дома Блэков, и решаю покончить с ней. Одновременно мы с Грейнджером кричим: "Сектумсемпра !" И крошечный кусочек цвета, который был у Беллы на лице, исчезает, ее кровь разливается по всей зеленой лужайке перед Хогвартсом. Это поразительное сочетание-красный и зеленый, Гриффиндор и Слизерин. Я тянусь к руке Гермионы и сжимаю ее. Ее лицо резко поворачивается ко мне, дыхание прерывается. Я почувствовал, как что-то похожее на электричество пробежало сквозь меня, когда я сжал ее руку, и я думаю, что она тоже это почувствовала. Из замка раздается громкий крик, и момент нарушается. Она снова с головой бросается в неприятности, и я действительно задаюсь вопросом, Смогу ли я просто стоять рядом, пока она делает это снова и снова. Ответ- нет — я не буду просто стоять рядом с ней, я брошусь в бой рядом с ней, чтобы убедиться, что она выживет. Мои ноги длиннее, поэтому я быстро догоняю ее. Она оглядывается и, затаив дыхание, говорит: Я знаю, что сказала, что в третий раз это было очаровательно, но—" Поттер разговаривает с Волдемортом, приказывая всем отойти. Он произносит какую-то речь о старшей палочке и о том, что она никогда не принадлежала Снейпу, потому что Снейп не был тем, кто обезоружил его. Черт возьми. Я обезоружил Дамблдора. Поттер подтверждает то, что я только что сделал; формально я хозяин старшей палочки, хотя Поттер и обезоружил меня, так что это может быть он? Все это запутано, и я действительно не уверен, как все это работает. Глаза Грейнджер сосредоточены на битве, на Поттере. Я сосредотачиваюсь на Темном Лорде. Если он убьет Поттера на этот раз, я чувствую, что это останется. Но я могу иметь в виду смертельное проклятие, когда речь заходит о Темном Лорде, и если Поттер упадет, я использую его, потому что знаю, что он придет за мной следующим. Она-шар нервной энергии рядом со мной, перекатывающий палочку между ладонями, готовый схватить ее и выстрелить жестоким заклинанием в любой момент. Она стоит справа от меня, и я возвращаюсь к глупой мысли о том, чтобы держать ее за руку, пока мы оба работаем в библиотеке. Время совершенно неподходящее, но я обнимаю ее за плечи, физически привязывая к себе на мгновение. Когда она наклоняется ко мне, я почти целую ее в макушку. Но мы еще не поговорили, и это было бы неправильно, даже если это кажется совершенно правильным. И тогда это происходит. Две палочки сцепляются в битве, струя зеленого борется со струей красного. Я думаю, технически, это моя палочка сражается с палочкой Волдеморта, но я отвлекся. Я просто прижимаю Гермиону к себе, ожидая, чем все закончится. Она дрожит, прижимаясь ко мне, нервная энергия заставляет ее тело дрожать, а магия потрескивать. Не прошло и минуты, как все было кончено. Поттер живет, а Волдеморт умирает. Гермиона, не раздумывая, отрывается от меня и бежит к Поттеру. Уизли встречает ее там, и все трое торжественно обнимаются. Остальные Уизли бросаются к ним, и я теряю ее из виду. Я остаюсь на месте, зная, что мое присутствие не будет легко воспринято рыжеволосым кланом. Я чувствую чью-то руку на своем плече и поворачиваюсь. Моя мать рядом со мной, живая и здоровая. Я заключаю ее в объятия, и она обнимает меня своими тонкими руками. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, отец присоединяется к моим объятиям. Мой отец проявляет любовь на людях. Как не подобает Малфою. Когда моя маленькая семья воссоединяется, пара великолепных карих глаз смотрит на сцену. Она грустно улыбается и, отвернувшись, выходит из Большого зала. Я отрываюсь от родителей и смотрю отцу в глаза. - Я не хочу испортить это воссоединение, отец, но я думаю, что должен сказать тебе кое-что, - заявляю я, и моя мать кивает, хотя ее глаза наполняются слезами. -Я думаю, что люблю магглорожденную ведьму, и я помогал Поттеру всю ночь. - Твоя мать тоже помогала ему. Она сказала Темному Лорду, что у него нет пульса, - отвечает отец. -Если ты действительно чувствуешь необходимость выбросить сотни лет чистой родословной, то ей лучше быть могущественной ведьмой, по крайней мере. Я ухмыляюсь. -О, это так. Мне кажется, вы с ней знакомы, отец. Ее зовут Гермиона Грейнджер. У него отвисает челюсть, и я поворачиваюсь, чтобы пойти по тропинке, которую она только что выбрала. Я ищу ее повсюду. Наконец, когда я достигаю того, что было внутренним двором, я вижу ее сидящей на скамейке в одиночестве. Ее глаза закрыты, и она выглядит умиротворенной. Я просто наблюдаю за ней несколько мгновений. Я начинаю думать, не заснула ли она, и тут ее глаза распахиваются. Она видит меня и улыбается, давая мне все необходимое приглашение. Я пробираюсь сквозь завалы и сажусь рядом с ней на скамейку. Я приветствую ее голосом гораздо более мягким, чем обычно. "Грейнджер." - Малфой, - отвечает она, но не поворачивается ко мне. Я смотрю вниз между нами. Ее левая рука покоится на скамейке, так что я хватаю ее правой, переплетаю пальцы между ее и сжимаю. Она смотрит на меня, потрясенная и умоляя ответить. Я с трудом выговариваю слова. - Я ... Ты мне нравишься, Грейнджер. По правде говоря, уже много лет. Ты умная, красивая, храбрая и хорошая . Так чертовски хороша, и я никогда не встречал никого, похожего на тебя раньше—" Она прерывает меня поцелуем, и на мгновение в моем мозгу происходит короткое замыкание, и я не могу пошевелиться. Ее пальцы переплелись с моими. Ее губы на моих губах. Должно быть, она тоже что-то чувствует. Я чувствую, как она начинает напрягаться, вероятно, чувствуя себя отвергнутой, потому что я, черт возьми, не поцеловал ее в ответ. Это толкает меня к действию. Я подношу другую руку к ее затылку, запутываясь пальцами в ее волосах, наклоняя ее голову так, чтобы я мог контролировать поцелуй. Я раздвигаю губы и использую свой язык, чтобы раздвинуть и ее. Даже после многочасовой битвы и беготни по замку, она на вкус как сон, как мой любимый огневиски и самая сладкая плитка шоколада. Интересно, Такой ли вкус у Амортенции — я уже знаю, что он пахнет ее цветочными духами, старыми библиотечными книгами и фиолетовыми чернилами, которыми она пишет свои классные записки. Неужели вкус Амортенции тоже у всех разный? Я даже не могу вспомнить — мой мозг так затуманен желанием в этот момент. Наши языки гладят друг друга, и это совершенство. Я помню первые десять или около того раз, когда я поцеловал Пэнси, как неловко было, когда наши губы встретились, пока мы не узнали друг друга. Я не знаю, потому ли это, что я на пять лет старше и на самом деле имею представление о том, что я делаю, или мы просто естественно целуемся одинаково и подходим друг другу, но я молюсь, чтобы это было последнее. Я молюсь, чтобы это было правильно, и чтобы она тоже это чувствовала. Легкий гул удовольствия проходит от ее губ к моим, и я медленно заканчиваю поцелуй, отодвигая свои губы от ее. Я держу руку в ее волосах и прижимаюсь лбом к ее лбу. - Пожалуйста, скажи мне, что ты это почувствовала, - говорю я, и это звучит почти как отчаяние. Наверное, в каком-то смысле так оно и есть. Гермиона молчит. Она просто кивает и прижимает наши губы друг к другу, уговаривая меня продолжать целовать ее. Она поворачивается, чтобы оседлать скамейку, не прерывая поцелуя, и подходит ближе. Я делаю то же самое, стуча нашими коленями друг о друга и заставляя ее улыбаться мне в губы. Я обхватываю ее руками и приподнимаю, кладя ее бедра поверх своих, притягивая ближе. Я не тороплю события, не хватаю ее за задницу и не притягиваю к себе так близко, чтобы можно было прижаться к ней; я не хочу рисковать, нарушая хрупкую магию в этот момент. Тем не менее, похоже, что Поттер не возражает прервать то, что начинает расцветать между мной и Грейнджер. Он откашливается, хотя выглядит немного смущенным, пытаясь привлечь наше внимание. Прекрасный румянец заливает щеки Гермионы, и я так счастлив, что именно я сделал его таким. Мы оба поворачиваем головы к нему, и он морщится: "мне очень жаль, но... …" - Дай угадаю. Они окружают любого, у кого есть темная метка или кто активно сражался на его стороне, - усмехаюсь я, зная, что этот момент был слишком хорош, чтобы длиться долго. Поттер кивает, и глаза Гермионы сужаются. -А где Кингсли? Это просто смешно, и ничего подобного не происходит! Я встаю, забирая ее с собой, так как мои руки все еще обнимают ее, и она визжит. - Отпусти меня!" Я смеюсь, но не отпускаю ее. - Меня все это не волнует, Грейнджер. Я уверен, что вы с Поттером вытащите меня в кратчайшие сроки. Держу пари, тебе не терпится поцеловать меня снова, так что ты будешь работать сверхурочно. Она наклоняется и снова целует меня. -Я совсем не хочу ждать, - шепчет она, и мое сердце начинает бешено колотиться. Я перешагиваю через скамейку-это нелегко, когда она обвивает меня, как лианы, обвивающие ее палочку. Я ставлю ее на ноги рядом с Поттером, и она хватает меня за руку. -Прямо сейчас, или у меня есть несколько минут, чтобы поговорить с ней?- Спрашиваю я, и она крепче прижимается ко мне. Поттер вздыхает. - Подождите несколько минут. Я скажу Кингсли, что ты с Гермионой и скоро приедешь. Он поворачивается и уходит, оставляя нас одних. Я поворачиваю ее лицом к себе. Я знаю, что сейчас начну самую длинную, самую неловкую речь в своей жизни, но мне нужно рассказать ей все, на случай, если я не выберусь из Азкабана так быстро, как думаю. - Послушай, не перебивайте меня, Грейнджер. Я много думал с сентября, и вот что мне удалось выяснить. Каким-то образом я знаю, что твой день рождения-19 сентября. Я могу тщательно документировать каждый раз, когда ты была в больничном крыле с начала Хогвартса, и, учитывая, что это довольно регулярное явление, я думаю, что это довольно впечатляюще само по себе. Она слегка хихикает, заставляя меня на мгновение остановиться. -Я понял, что моя Амортентия пахнет тобой, библиотекой, цветочными духами и теми странными фиолетовыми чернилами, которыми ты пишешь свои классные записки, когда переписываешь их. Я понял, что твои кудри великолепны, а наша кровь одного цвета, в ней та же магия. Я вижу, как слезы наворачиваются на ее глаза, но знаю, что она ловит каждое мое слово. - Снейп держал меня в курсе твоих передвижений, и он помог мне разобраться со всем этим дерьмом в моей голове. Он помог мне понять, что я всегда искал твоего внимания, стараясь привлечь твое внимание ко мне. В ту ночь, когда Дамблдор умер, я увидельтебя, когда мы убегали, и замерла. Ты выглядела свирепой, сильной и решительной, и я не мог отвести взгляд. Ему пришлось вытащить меня, и я уже тогда хотел помочь тебе. Я беспокоился о том, что вы будете драться на дуэли с Пожирателями смерти, хотя это я их впустил. Я делаю глубокий вдох и выдыхаю. -Я не знаю, сколько времени уйдет на то, чтобы все уладить, и когда мы снова увидимся после сегодняшнего, но мне нужно, чтобы ты знала... я забочусь о тебе. Я не хочу пока говорить, что влюблен в тебя, — мы не так уж хорошо знаем друг друга. Но я хочу этого. Она заключает меня в объятия и страстно целует, запуская пальцы в мои волосы. После того, как я отстраняюсь, она смотрит на меня и говорит: Ты не хочешь говорить, что любишь меня, пока не убедишься, что я с тобой. Она невыносима и прекрасна, очень логична и интуитивна — она видит меня насквозь — и я чувствую, что должен нервничать из-за этого. Но это не так. Она держит меня за руку, когда мы идем к Большому залу, наша разлука неизбежна. Я снова провожу большим пальцем по ее коже, и я чувствую нежное гудение чего-то между нами. Выражение ее лица заставляет меня думать, что она тоже может. Когда мы подходим к Кингсли Шеклболту, она свирепо смотрит на него. -Я хочу, чтобы вы знали, что я считаю это абсолютно нелепым. Драко сражался на нашей стороне и защищал меня всю ночь, Кингсли. И он остановился в Малфой-мэноре, чтобы меня не замучили до безумия, - заявляет она. Шеклболт смотрит на наши соединенные руки и вздыхает. - Сегодня я не делаю никаких исключений. Я отправляю всех троих Малфоев обратно в поместье под домашний арест. Без их волшебных палочек. Это не помилование, но и не Азкабан. Является ли это в какой-то степени справедливым компромиссом? Она задумывается на мгновение и кивает. -Я полагаю, что их испытания будут максимально ускорены? Гарри и я, оба будем свидетельствовать за Драко. - Да, и мистер Поттер также согласился дать показания в пользу Нарциссы. Люциус уже сидит за чаем с адвокатом и аврором, заключая сделку, - отвечает он. -Будут ли к ним допущены посетители?- Спрашивает она. - Да, из списка избранных. -Я хочу, чтобы мое имя было внесено в этот список, - требует Гермиона, и новый министр магии вздыхает. -Что-нибудь еще, Мисс Грейнджер?- Спрашивает он, явно раздраженный ею. Она качает головой. - Остальное может подождать. Пожалуйста, скажи мне, когда мы сможем встретиться. Мне нужно будет организовать международную поездку в Австралию. Без дальнейших объяснений она поворачивается спиной к министру. Она встает на цыпочки, чтобы запечатлеть мои губы на глазах у всех в Большом зале, и я раздуваюсь от гордости. Да, Принцесса Гриффиндора хочет меня, и я хочу ее. Закончив поцелуй, она просто говорит: "обещаю, мы скоро увидимся." Кингсли конфискует мою волшебную палочку и велит Аврору сопроводить меня в Мэнор.