И в борьбе есть место чувствам

      «Откуда у тебя вообще такая силища?»       Этим вопросом бедный Не Хуайсан, если уж быть абсолютно откровенным, задался ещё со вчерашнего вечера.       Лань Цзинъи, подросток, ростом не дотягивающий даже до ста семидесяти, совершенно не производит впечатление хоть сколько-то сильного человека. До тех пор, пока не скидывает с себя удобные модные оверсайзовые вещи. Стоит ему только выйти из раздевалки в серо-голубых шортах и майке, как его взрослый компетентный тренер даже подвисает слегка. Чёрт, он, конечно, на многое на работе насмотрелся, видал и качков, раза в два превосходящих комплекцию Лань Цзинъи, но юноша всё равно производит немалое впечатление.       Парень не перегружен мышцами, как это бывает у бодибилдеров и их фанатичных подражателей. Каждый изгиб тела юноши кажется правильным, таким, каким быть и должен. Через светлую кожу – такое ощущение, что это вообще отличительный признак их семьи – проступают чёткие контуры хорошо развитых мышц, но это не утяжеляет внешне стройную подтянутую фигуру старшеклассника. Тот кажется гибким и вертлявым, и Не Хуайсан уже знает, что это не только внешне правдиво.       «Словно молодой верховой жеребец», – на мгновение вспыхивает в голове стоящего поодаль тренера, и он сам офигевает от своих мыслей. Ну да, как человек искусства он не может не согласиться с тем, что тело Лань Цзинъи чисто эстетически красиво и привлекает внимание, но такие цветастые сравнения слишком смущающие, что ли, даже для его творческой душонки.       А Лань Цзинъи, простак этакий, подходит ближе к тренеру и, заметив его рассеянный вид, прямо вот так вот в лоб без обиняков спрашивает, уперев одну руку в бок:       – Что-то не так, тренер Не?       Не Хуайсан тут же очухивается и с опаской переводит взгляд с мышц парня на его лицо. Фух, к счастью, в его глазах нет никакой скрытой насмешки или чего-то подобного, обычное любопытство. Как такое очевидное разглядывание можно было не заметить?       «А, – с облегчением думает парень, – он, наверное, немножко идиот».       – Нет-нет, всё в порядке, – дежурно улыбнувшись, проговаривает Не Хуайсан, – иди на беговую дорожку для разогрева.       – Мгм, понял!       Парень смотрит вслед бодро поскакавшему в другой конец зала юноше и чуть прищуривается. Красивое тело и смазливое личико не помогут выиграть бой. Что же, посмотрим, из какого теста этот ребёнок на самом деле слеплен.       ***       – Ну как?       Лань Цзинъи широко улыбается, вытирая взмокшие пряди волос краем майки. Не Хуайсан на секунду опускает взгляд на его пресс, но тут же поднимает глаза на лицо юноши.       – Неплохо! – ободряюще улыбается тренер подопечному.       Пиздец.       Неплохо?! Да он снёс грушу с крепёжного кольца! Ну да, ладно, она была рассчитала на новичков, но всё равно! А что насчёт того «банана», ну, тайского мешка, что весит под сто килограмм? Его толком раскачать и опытным бойцам редко удаётся, а тут он с первого же удара начал двигаться туда-сюда, пусть и с маленькой амплитудой. На Лань Цзинъи уже начали даже оглядываться другие тренирующиеся, потому что низкий мальчишка, выбивающий всё дерьмо из снарядов, будто развлекаясь – слишком редкое явление.       Не Хуайсан должен узнать, как именно и сколько лет этот ребёнок тренировался.       Но минусов тоже немало.       – Так, хорошо. Нам нужно поработать над твоим контролем.       Они сидят друг напротив друга на специальном тренировочном мате. Лань Цзинъи, скрестивший ноги в позе лотоса и уперевшийся в колено локтем, недоумённо наклоняет голову.       – Эээ… Контролем чего?       Хуайсан фыркает, но за веером этого не видно.       – Да всего. Тела, силы удара, эмоций в том числе. У тебя хорошо поставлены удары и развито чувство баланса, но ты теряешь его, если слишком отвлекаешься. А ещё ты слишком легко заводишься. Это хорошо, если ты дерёшься насмерть в какой-нибудь подворотне, но не годится для ринга. Ты забываешься и вкладываешь слишком много силы в один удар, в итоге расходуешь слишком много энергии. Так что твой характер тоже нужно брать в узду. Будем работать над этим.       – Контролировать эмоции?       Лань Цзинъи хмурится, задумчиво кусая губы – Не Хуайсан уже успел обратить внимание на эту его привычку. Видно, что парнишка сомневается в его словах, но он терпеливо ждёт продолжения его фразы.       – Это будет сложновато.       Шорох ткани веера, растянутой на деревянных пластинах.       – … Сдаёшься?       Голос звучит остро и испытующе. Старшеклассник тут же трясёт головой, а его глаза загораются прежней яркой решимостью:       – Нет, конечно! Ничего такого, с чем бы я не справился.       Не Хуайсан смотрит на него ещё несколько секунда молча, будто оценивая, а затем одобрительно улыбается, сложив веер и постукивая им по ладони.       – Хорошо. Тогда давай, для начала, поговорим о том, чем муай-тай отличается от тех драк, к которым ты привык.       За следующий час или около того они вполне основательно проходятся по теоретической части тайского бокса. Хуайсан решает не углубляться в нудную и долгую историю становления спорта, ведь мало того, что считает такую призванную пробуждать дух бойца и прочее ерунду слишком скучной для подростка, так ещё и сам не то чтобы особо ею интересуется или считает её полезной. Но информации всё равно много, ведь тренер за один раз решает впихнуть всю теорию в будущего боксёра: Не Хуайсан рассказывает и об устройстве ринга, и об организации боя, и об иерархии боксёров, их классификациям по возрасту и весу, и, самое главное на данном этапе, об основных компонентах тренировки.       Возможно, он так сваливает всё в одну большую кучу по неопытности, ведь до Лань Цзинъи этот тренер не занимался с новичками; молодому мужчине всегда доставались уже получившие опыт перспективные боксёры, которым не нужно было объяснять основы. Не Хуайсан всегда видел себя неким ювелиром, в руки которому попадает алмаз, который до него кто-то уже добыл его, разглядел его драгоценное значение, перевёз, и вот теперь уже настала очередь парня, чтобы добавить завершающий штрих и сгладить всё неровности, придавая алмазу огранку. Сейчас же он сам должен пройти все этапы подготовки таланта к его сиянию в одиночку, что заставляет его немного волноваться: а он точно всё делает правильно?       Но судя по тому, как живо кивает старшеклассник, периодически задавая логичные вопросы и не останавливая его на каждом слове с просьбой объяснить ещё раз, Не Хуайсан действительно движется в правильном направлении. Он действительно приятно удивляет тренера своей способностью схватывать сказанное на лету.       «Ладно, возможно, я действительно поторопился, назвав его идиотом, – совестливо думает Хуайсан, смотря на старательного паренька, – он просто иногда бывает не очень, эмм… Внимательным? Или сообразительным, хотя спорно.»       – Ну и раз ты понимаешь, из чего состоит тренировка боксёра, надо тебе и оборудование нормально показать, – поднимается тренер Не на ноги и, поправив блузу, манит юношу за собой.       В принципе, с некоторой частью реквизита и снарядов парень уже заочно знаком, но Не Хуайсан вновь обращает его внимание на разные приспособления, комментируя, для тренировки какой группы мышц и отработки каких ударов они подойдут.       – Вот это – тайский мешок, или «банан», как мы его называем, – рассказывает тренер, становясь возле тяжелого подвесного мешка длиной чуть больше роста Не Хуайсана, – он такой длинный, потому что вам, тебе в данном случае, в отличие от занимающихся классическим боксом нужно тренировать ещё и лоу-кики, удары ногой по ногам. Он тяжелый, очень, поэтому его очень редко удаётся раскачать–       – Но я его раскачал сегодня.       – А?..       Не Хуайсан непонимающе моргает, уставившись на юношу, который смотрит сначала на него с выжиданием, а после кивает на висящий рядом снаряд:       – Мешок. Вы говорите, что его не раскачать, но я это сделал. Он из стороны в сторону мотался.       …       «Блять!»       Вот не хотел же хвалить, не хотел! А тут так непроизвольно вышло, кошмар просто. Дети же такие высокомерные, сейчас же возомнит невесть что о себе, возгордится, и вместо энергичного ученика у него как раз появится капризная обуза!       – Ну-у, то есть как раскачал, – немного нервно улыбается мужчина и обмахивается веером, – он у тебя чуть пошатался, это нормально, инерция, все дела.       Пожалуйста, пусть он плохо знает физику и без понятия о том, что такое «поглощение ударов».       Лань Цзинъи долго молча смотрит на мужчину, и Не Хуайсану с каждой секундой становится всё более и более стыдно за свою несуразную ложь, но за несколько секунд до того, как на щеках парня проступает краска, подросток улыбается и кивает:       – А, я понял! Хорошо, а вон там что такое?       … Спасибо, он не знает физику!       Остаток своей тренировки они проводят за составлением плана тренировок для Лань Цзинъи. В итоге оба приходят к соглашению касательно трёх тренировок по два часа в будние дни после школы и двух трёхчасовых в выходные. Лань Цзинъи, такой импульсивный и увлекающийся, пытался уломать тренера на каждодневные тренировки по три часа, но Не Хуайсан был непреклонен.       – У тебя выпускной класс. Мне, в принципе, всё равно, будешь ты отличником или троечником, но ты хотя бы не должен вылететь или остаться на второй год.       ***       За следующую неделю тренировок Не Хуайсан неожиданно для самого себя замечает, что по утрам вставать стало легче, несмотря на то, что порой он задерживается допоздна, потому что глубокоуважаемый тренер Не – прокрастинирующая задница, и вместо того, чтобы составить план тренировок на неделю вперёд и вносить там по ходу мелкие коррективы, он тянет с этим до самого вечера накануне встречи с подопечным. Возможно, это происходит потому, что парень очень энергичен.       Нет, серьёзно, он с улыбкой берётся за любое упражнение, что ему говорит сделать тренер, каким бы муторным оно ни было. Более того, Не Хуайсану иногда начинало казаться, что этот парень – мазохист, по крайней мере в легкой форме. Потому что то, что он пришёл в субботу после того, как накануне Хуайсан заставил его заниматься чисто силовыми упражнениями на повышение выносливости без отработки ударов и координации движений, сказал, как всегда лыбясь: «Ох чёрт, так адски мышцы горят, просто капец», – а потом задрал спортивную майку и с силой шлёпнул себя же по крепкому прессу, посмеиваясь – это, в общем, ненормально.       В общем, если отбросить эти мелкие моменты, Не Хуайсан в целом доволен работой с этим мелким. Даже не так – ему просто некогда даже думать об этом. Он погружен в занятия с мальчишкой по самую голову; видимо, оптимизм и амбициозность Лань Цзинъи, его трудолюбие и практически маниакальное упорство побуждают и самого Хуайсана работать усерднее и соответствовать, хотя он это даже и не осознает до конца.       А ещё он совершенно неожиданно для себя постепенно узнаёт всё больше подробностей о жизни этого весёлого и порой даже глуповатого старшеклассника. Это необычная сторона отношений тренер-подопечный, по крайней мере именно для Не Хуайсана. Он умеет отделять личную жизнь своих спортсменов от нужной ему рабочей, и никогда не лезет в первую. Но с Лань Цзинъи это происходит как-то… Неосознанно? Спонтанно?       Да всё, связанное с ним, спонтанно, если честно.       – Тренер Не, а почему Вы не носите спортивную одежду, как другие тренера, и носите с собой везде веер?       – Хэй, я же тебя не спрашиваю, почему ты носишь дурацкие футболки с жареной курицей.       – Ну потому что я люблю жареную курочку!       – А я люблю веера и не люблю спортивную одежду. А теперь сосредоточься.       Вот так вот незаметно Лань Цзинъи медленно, но перестаёт быть каким-то обременительным ребёнком и превращается в глазах Не Хуайсана в отдельную личность со своими особенностями. Не Хуайсан больше не думает, что это божья кара или что-то подобное. Да-да, он любит драматизировать.       – Так, сегодня нам стоит попробовать что-то новое, – задумчиво говорит Не Хуайсан в утро воскресенья второй недели занятий, осматриваясь по сторонам и выискивая что-то одному ему известное в этом зале. А после он довольно хмыкает, и Лань Цзинъи сразу же оборачивается в ту же сторону, в которую смотрит тренер. Он видит четыре классических мешка для бокса.       – Видишь те груши? Они крепятся к рейке, если снять крепёж, то их можно подвинуть так, как угодно. Давай-ка сделаем из них квадрат со сторонами по метру, груши как вершины.       Кто же будет брать стремянку, снимать крепежи, чтобы передвинуть тяжёлые снаряды, и цеплять их обратно? Не Хуайсан? Вот ещё, ему и командовать тут, внизу, совсем не плохо.       – Закончил? – спрашивает он Лань Цзинъи, когда тот относит стремянку на место и возвращается, – Отлично, тогда давай становись в самый центр между ними.       Взгляд подростка прямо-таки кричит: «Тренер Не, ну и что Вам теперь за блажь в голову ударила?» Не Хуайсан фыркает, маскируя так свой смешок. Дурашка. Он, наверное, и не знает, что такое «блажь».       – Давай-давай, – мягко пихая парня в плечо, приговаривает он, – у нас будет тренировка на реакцию. Ты слышал про «бой с тенью»?       У Лань Цзинъи снова глаза загораются. Мальчик, да что же ты так радуешься всему, что твой тренер ни скажет, ты слишком балуешь его эго. Шутка, продолжай.       – Да! Это когда бьёшься с воображаемым противником, как Мухаммед Али?!       Не Хуайсан в этот раз не успевает остановить себя и раскрывает веер, чтобы спрятаться за ним и попытаться убрать это ржущее выражение лица. Такой восторженный, он что, гуглил знаменитых боксёров?       Ой не, а вдруг детская мечта? Тогда Хуайсану стоит быть более почтительным.       – Да, он самый, вот только тебе до Али ещё далековато, так что мы тебе сделаем более-менее реальных противников. Ну и чуть усложним задачу, чтобы ты лучше концентрировался.       Лань Цзинъи можно легко отвлечь, и это большая проблема для боксёра, когда вокруг ринга оглушительно ревёт толпа, рядом туда-сюда носится рефери, а твой противник каждым своим движением пытается уложить тебя на лопатки, да так, чтобы ты ещё долго не мог подняться. Это срочно нужно исправлять.       – Будешь много косячить – останешься помогать госпоже Чжу с уборкой зала, – упс, прости, парень, но тебе суждено стать объектом для вымещения детских обид взрослого и собранного тренера, которого в школе за проваленные контрольные периодически заставляли драить классную комнату.       Придуманная Не Хуайсаном тактика тренировки проста: становясь в центре импровизированного ринга, лицом к одной из груш, боксёр бьет по ним в таком порядке, в котором ему указывает тренер. Важно поспевать за ним, это и есть цель данного упражнения. Не Хуайсан начинает с медленного темпа и подробных разъяснений вроде «развернись вправо, джеб левой рукой, уклонись в другой сторону», для того, чтобы старшеклассник попривык, а после постепенно убыстряется и делает формулировки короче, «вправо, вниз, вперёд в центр», к примеру.       Лань Цзинъи достаточно быстро входит в ритм, и видеть, как ловко он справляется – отрада для глаз его тренера. Мужчина хмыкает. Что же, стоит добавить дополнительный элемент.       Прочистив горло, он глубоко вдыхает и, картинно взмахнув руками, выдаёт:       – Ах, какая красивая девушка! Госпожа, как Вы оказались у нас?       Реакция не заставляет себя ждать.       – Чего?! – Ай!!!       Ха! Вот ты и попался!       Он специально дал команду тренироваться с обычными мешками, которые легко раскачать, чтобы паренёк мог уклоняться и от импровизированных атак. И прямо сейчас он пропустил удар, одна из груш смачно огрела его по затылку.       – Тренер Не!       – А? А что я? Я ничего не знаю! – невинно испуганно лопочет Не Хуайсан и видит, как Лань Цзинъи замирает, уставившись на него широко раскрытыми глазами. Это заставляет его ухмыльнуться и тем самым расколоться: – А кто виноват, по-твоему? Я же сказал тебе: сконцентрируйся и не отвлекайся. Мало ли кто что будет кричать в бою – ты должен быть полностью сосредоточен на своем сопернике. Давай продолжать!       Не Хуайсан считает маленькой победой то, что всю оставшуюся тренировку стиснувший зубы Лань Цзинъи остаётся сфокусированным лишь на целях, что бы его тренер ни выкрикивал, чтобы сбить его с толку.       ***       Это тупик.       Не Хуайсан раздраженно стонет, роняя голову на скрещенные руки, раз за разом стукаясь головой о тонкие запястья. Сколько уже? Одиннадцать вечера? Час ночи? Как долго он сидит и пытается хотя бы к чему-то прийти?       Они с Лань Цзинъи успешно работают уже достаточно долго, недели три, над недостатками юноши. Парень держит своё тело в тонусе, развиваясь в правильном направлении, теперь у него уже куда лучше получается контролировать собственные передвижения и не отвлекаться на внешние раздражители, и они оба знают о том, что прогресс есть.       Но Не Хуайсан знает, что есть тяжеленный якорь, который всё ещё приковывает юношу к одному месту. Они не сделали ни одного шага к тому, чтобы научить юношу справляться со своими эмоциями. Он всё так же продолжает всё больше и больше распаляться, совсем не щадя себя и не экономя энергию для ударов. Тренер пробовал ругать его за это, но то, как Лань Цзинъи прикусил губу, насупившись и потупив взгляд, злясь, очевидно, не на Не Хуайсана, а на самого себя, дало мужчине понять, что происходящее – его вина. Он обещал парню, что научит его биться так, что темперамент будет не помехой, а оружием, но чёрт!       Хуайсан без понятия, как это сделать. Да, он умеет анализировать, да, он многое видит, но как научить другого человека контролировать свои эмоции? Он сам может это чуть ли не с самого детства, он знал ещё ребёнком, когда можно поплакать, чтобы тебя пожалели, а когда нужно стиснуть зубы и терпеть. А вот его брат – полная противоположность. Взрывной, как бомба, прямой, как рельса – Лань Цзинъи куда больше похож на него, чем на своего тренера Не, но Не Минцзюэ никогда не нужно было сдерживать свои эмоции. В этом плане он, наверное, является особенным – его яркие эмоции позволяют чемпиону видеть мир острее, воспринимать его чётче, вместе с адреналином давая заряд энергии. Для да-гэ его чувства изначально и есть его оружие, а вот подопечного его младшего брата они пока лишь изматывают, заставляя его забываться.       Это тупик не только для Лань Цзинъи как боксёра, но и для Не Хуайсана как тренера.       Он ничего толком не может поделать с чувствами другого человека. Разве у него есть право так глубоко лезть в чужую душу?       «Какой ты бесполезный, ты всегда знал, что заниматься чем-то, что не нравится, лишь для того, чтобы поддержать брата – глупо».       Эта мысль болезненной вспышкой простреливает в мозгу, и Не Хуайсан шипит, сползая вниз с собственных рук и ударяясь лбом о холодную поверхность кухонного стола.       Да. Да. Чёрт, этот парень так хочет стать сильнее! Такой упорный, такой добродушный, мальчишка действительно нравится Не Хуайсану, но он в одиночку не может сделать, блять, ничего, чтобы помочь ему!       … Стоп.       Если он не может справиться с этим один, то, может, ему кто-то поможет?       Взгляд Не Хуайсана тут же устремляется на лежащий неподалёку телефон. Ещё со школы есть человек, который всегда пытался вытащить его из разных неприятностей, даже если по итогу они влипали в них вместе.       Хуайсан мог бы заняться самобичеванием по причине того, что не может без помощи справиться с данным подопечному обещанием, но он гонит эти мысли прочь. Важнее помочь Лань Цзинъи, погнобить себя можно и позже.       Он быстро набирает смс-ку и в этот момент замечает время. Уже половина первого. Возможно, ему стоит пойти поспать? Всё равно ему сейчас не ответят, а у него завтра работа–       Но он не успевает даже толком додумать фразу, как телефон в его руке начинает вибрировать, уведомляя о входящем звонке.       Ох, надо же, не спит. Не Хуайсан отвечает на вызов.       – Вэй-сюн, прости, я тебя, наверное, разбудил?       – Пфф, да нет, ты что, я только спать ложусь! – из трубки раздаётся преувеличенно бодрый голос.       – … И во сколько тебе надо встать?       – Эээ, в пять?       – Вэй-сюн, ты совсем не бережёшь себя, – глубоко вздохнув, качает головой парень.       – Да ладно тебе, – смеётся Вэй Усянь, – последний год магистратуры, да, он такой. Ты мне лучше скажи, чего я тебе посреди ночи понадобился. Не Хуайсан молчит пару секунд, собираясь с мыслями, но его друг терпелив. Что же, недаром он учится в педагогическом.       – Помнишь, ты как-то говорил, что я смогу обратиться к тебе, если нужна будет помощь с тем парнем? Ну, Лань Цзинъи... – тут мужчина вспоминает, что у его друга просто катастрофически плохая память, так что он вздыхает и добавляет: –... Родственник Лань Ванцзи.       – О! – оживлённый возглас, – да-да, конечно же, я помню!       Не Хуайсан посмеялся бы, если бы не был сейчас морально перегружен.       – В общем, мне нужен взгляд со стороны.       И он рассказывает другу всё. Не Хуайсан говорит Вэй Ину и о проблемах Лань Цзинъи, возникших из-за его привычки к уличному бою, и о том, как они стали исправлять большинство из них, но так и не смогли справиться с самой, наверное, важной из них, от которой всё остальное и растёт, как боковые корни от главного.       – Это больше психология, чем спорт, – завершает свой монолог молодой тренер, – поэтому тут ты, наверное, знаешь больше меня.       – Не Хуайсан, – голос Вэй Ина звучит твёрдо, без прежних ноток озорства, и его друг весь аж подбирается, садясь ровнее и готовясь слушать: – подавить чей-то темперамент невозможно.       Не Хуайсан так и замирает. Хах.       – Я говорю тебе как человек, который седьмой год пытается понять, как правильно взрастить каждого ребёнка как личность. И я знаю точно, что невозможно взять и заблокировать у человека доступ к его чувствам.       Не Хуайсан встаёт, чтобы налить себе немного воды, пока друг по громкой связи объясняет ему свою точку зрения.       – Чувства, они, знаешь, поток, бьющий из сердца человека – хрен заткнёшь, – хмыкает парень на том конце, и Не Хуайсан кивает, горько усмехнувшись, – но этот поток можно вручную направить в нужную сторону.       Наступает тишина. Не Хуайсан хмурится, смотря в окно на огни ночного города, а после поворачивается лицом к телефону.       – К чему ты ведёшь?       – Если эмоции парня не помогают ему в физическом плане побеждать, попробуй помочь ему, ну не знаю, направить их в другое русло?       Хуайсан внимательно слушает, опускаясь на стул рядом.       – Ты понимаешь, о чём я? Это, конечно, тяжело, но ему надо будет понести груз собственных переживаний, а не бесконтрольно его выплёскивать, даже если это бремя будет тяжёлым.       Глаза Не Хуайсана расширяются. Он смотрит на мобильник, а потом медленно переводит взгляд на кухонный подвесной шкаф. Бремя, да?       – Да, Вэй-сюн, я, кажется, понимаю, о чём ты. У меня есть идея.       Да, это звучит бредово. Но может сработать. Нужно попробовать.       ***       – Тренер Не, я… Я не очень понимаю, что Вы хотите сделать.       Ага, и это абсолютно нормально. Было бы странно, если бы ты понимал.       – Я знаю, что это не похоже на стандартное упражнение, но давай я всё объясню. Прямо сейчас, утром субботы, когда в зале и нет никого, кроме них, Не Хуайсан стоит напротив Лань Цзинъи, держа в своих руках две очень странные для этого места вещи: глубокую пиалу и пакет с рисом.       Сразу после разговора с Вэй Усянем у Не Хуайсана появилась идея касательно того, как же помочь юноше с перенаправлением эмоций в нужное русло. Ему вспомнились тренировки его отца, его старые способы закалки, доставшиеся от предков, но устаревшие и забытые за ненадобностью.       – Ты когда-нибудь обращал внимание на то, что даже самый лёгкий объект, если долго держать его на вытянутых руках, спустя какое-то время будет чувствоваться словно валун? – спрашивает Не Хуайсан, открывая упаковку крупы, и, дождавшись немного растерянного «Эм, нуу да», продолжает: – С эмоциями точно так же. Если ты долго будешь держать, к примеру, яблоко в вытянутой руке – ты его уронишь. Если ты будешь долго держать чувства внутри себя, то потом они взорвутся, опустошая тебя и оставляя ни с чем. Подержи пиалу, пожалуйста.       Юноша покусывает свою губу, когда берёт посуду у своего тренера. Он выглядит куда более задумчивым, чем обычно. Не Хуайсану хочется щёлкнуть его по лбу, чтобы не хмурился. Наверное, так Лань Цзинъи выглядит, когда на уроке математики сталкивается со сложной задачей.       С такими мыслями мужчина подходит к старшекласснику и начинает ссыпать в пиалу в его руках белый сухой рис.       – Я хочу, чтобы сегодня ты попробовал держать эту наполненную доверху чашу в двух руках, вытянутых перед собой, – говорит Не Хуайсан, продолжая смотреть на то, как рисинки падают в ёмкость, и чувствует пристальный взгляд юноши на себе, но не поднимает своего.       – Это будет тренировка на выносливость, Лань Цзинъи, но вовсе не физическую.       Выдерживать практически прожигающий насквозь взгляд становится попросту невозможно, и Не Хуайсан всё же смотрит в лицо подопечного, встречаясь взглядом с его чёрными блестящими глазами.       Мужчина глубоко вдыхает. Раньше он никогда не чувствовал такого переживания о том, что тренировка может пойти не по плану, даже в свой первый день работы. А сейчас он в полной мере осознаёт, как важно это занятие для дальнейшего развития Лань Цзинъи.       Он делает шаг назад, оставляя юношу стоять с полной риса пиалой в пока ещё согнутых руках.       – Самой важной частью будет подключить твои эмоции к процессу. Если ты будешь концентрироваться на чаше, её тяжести и времени, что ты её держишь, то ты рассыплешь весь рис. Поэтому надо, чтобы ты полностью отдался своим эмоциям, погрузился в них, а не скрывал их, позволяя им в один момент взорваться, ладно? Сконцентрируйся на их весе внутри тебя, а не весе чаши в ладонях.       Обычно болтливый до ужаса Лань Цзинъи сейчас молчит, смотря на молодого мужчину очень… сложным взглядом, Не Хуайсану не удаётся его прочесть. Тренер тоже пристально смотрит на юношу, не нарушая повисшую между ними тишину, а после чуть щурится:       – Я не знаю, почему ты так рьяно берёшься за всё, что связано с боксом. Ты не обязан мне рассказывать, но ведь наверняка есть конкретная причина. Возможно, именно мысли об этом помогут тебе не рассыпать рис.       Линия челюсти становится более резкой, и это не уходит от внимания Не Хуайсана. Юноша сжимает зубы.       Возможно, он переборщил? Надавил на больную мозоль, сам того не зная?       – Но стоит понимать, что это действительно сложное упражнение, требующее и эмоциональной, и физической отдачи. Ничего страшного, если с первого раза не–       – Нет, тренер, – несвойственно самому себе перебивает его Лань Цзинъи, но его голос звучит уверенно, – я справлюсь.       Не Хуайсан замолкает, а через несколько секунд кивает.       – Хорошо.       Не Хуайсан ещё ни разу не видел такого лица у этого жизнерадостного оптимистичного юноши. Сейчас он, закрыв глаза и нахмурившись, выглядит как человек, сражающийся с какими-то своими внутренними демонами. От напряжения кожа на высоком лбу прорезается складками, а розоватые губы сжаты в одну тонкую линию. Первую минуту единственное, что разрезает густую тишину – дыхание их двоих. Но потом слышится тихий звук, похожий на щелчок, за ним ещё один, и ещё, и ещё. Так тихо с вершины рисовой горки скатываются вниз белые рисинки и падают на пол. Не Хуайсан смотрит на подрагивающие руки парня, закусив щёку с внутренней стороны, и бесшумно добавляет несколько зёрен риса из пакета обратно в пиалу.       Он поднимает взгляд на лицо старшеклассника и неожиданно для себя осознаёт, что толком ничерта о нём и не знает. Хуайсан не может понять, что так гложет юношу, но ему почему-то хочется это сделать. Он хочет, чтобы Цзинъи справился сейчас и снова улыбнулся. Он хочет как-то помочь этому юноше, но его душа – его поле боя. Не Хуайсан может лишь молча подсыпать рис в пиалу на замену рассыпанному.       «Он вовсе и не ребёнок, каким я его считал».       Лань Цзинъи справится.       Через четыре минуты тренер Не замечает, что выражение лица его подопечного становится более спокойным. Прорезающие кожу морщины разглаживаются, вновь видны розовые губы вместо бледной нитки рта, а стука падающего риса совсем не слышно. Не Хуайсан глубоко вдыхает.       Проходит одна минута. Две. На исходе третья. Руки Лань Цзинъи остаются такими же непоколебимыми, будто бы сделаны из металла.       Не Хуайсан радостно, как мальчик, у которого наконец-то смог полететь воздушный змей, улыбается, а после протягивает руку и забирает пиалу из ладоней юноши, но тот даже не сразу это замечает, и его тренеру приходится провести по его ладони.       – Хэй, возвращайся. Ты всё смог.       Лань Цзинъи медленно, будто просыпаясь ото сна, открывает глаза и ясным взглядом смотрит на мужчину.       – Вышло?       – Да, – кивает тренер, – ты смог направить эмоции в нужное русло, чтобы удержать чашу?       Лань Цзинъи, на мгновение задумавшись, несколько раз кивает. Не Хуайсан довольно щурится.       – Тогда запомни это чувство. В следующий раз, когда поймёшь, что не справляешься, вспомни этот момент и цель, ради которой ты борешься.       Глаза Лань Цзинъи подобны двум сияющим ониксам, когда он с улыбкой смотрит на мужчину. Хуайсану кажется глупостью не подумать о том, что этот взгляд очень красив.       – Обязательно. Хах, у меня вышло! Надо же… Спасибо Вам, тренер Не!       Такой счастливый. Это выражение лица ему идёт больше.       – Не стоит, – мягко произносит Не Хуайсан, всё-таки позволив себе ещё одну искреннюю улыбку, – я… Я рад, что у тебя получилось, Лань Цзинъи. Молодец.