По прихоти Малфоя

      Лучик надежды, который глубоко в душе помогал верить в безопасность её положения, медленно погас вместе с приходом мага.       Гермиона пристально смотрела на Люциуса Малфоя, не решаясь заговорить первой. Совокупность страха и паники окутали её в невидимую мантию, затягивая в плен меланхолии и заставляя оставаться на месте, словно застывшего тушканчика перед хищником. Её пугал сам вид Люциуса, стоящего совсем близко, дающего одним своим взглядом понять — она обречена и бежать некуда.       — Не стоит бояться, мисс Грейнджер. — Малфой подошёл на шаг ближе, внимательно рассматривая Гермиону. — Я всего лишь хочу с вами поговорить.       Маг изобразил подобие улыбки, но Гермионе это показалось неуместным кривлянием. Она не решалась открыть рот и произнести хоть слово, опасаясь, что рухнувший шквал вопросов выведет Малфоя из себя, за что он непременно накажет её. Поэтому девушка решительно ждала, когда он сам расскажет, зачем она здесь. Точнее — озвучит, ведь этот хитрец явно захочет выслужиться перед своим повелителем и вскоре сдаст её Тёмному Лорду. О, ещё бы! Преподнести такой презент в виде представительницы золотого трио — это гарант прощения Малфою всех его проступков.       — Вы ещё здесь, мисс Грейнджер?       Его слова вытянули Гермиону из ступора. Она переступила с ноги на ногу, чтобы как-то размять тело, исподлобья косясь на Малфоя.       — Что вам нужно, мистер Малфой? — с опасением, но всё же решилась задать вопрос, который больше всего её интересовал.       Волшебник наклонил голову и заговорщически произнёс:       — Всего лишь ответы на мои вопросы.       Мне тоже нужны ответы!       Разум Гермионы кричал от переизбытка страха в крови, но она изо всех сил сдерживала себя, чтобы не показывать это чувство. Это так банально, предсказуемо и смешно, что не может быть правдой. Наверное, она просто ударилась головой после аппарации и сейчас находится без сознания. А всё это — сон, который подкинуло её впечатлительное подсознание и её искалеченное после пыток Беллатрисы Лестрейндж тело.       Гермиона уловила движение руки в воздухе, и в тот же миг в помещении зажглись свечи, которые находились по углам комнаты. При помощи беспалочковой магии Малфой осветил помещение. Его магическая сила впечатляла, и девушка отбросила мысли о том, что сможет одолеть его своими скромными навыками в этом русле.       Теперь уже точно было ясно, что она находится в камере — освещение подтвердило её прежние догадки. Ничем не приметное помещение, разве что исключительно ровная кладка камня, из которого был сделан пол, стены и даже потолок. Она окинула помещение взглядом, но ничего нового для себя не приметила: всё было точно таким же, каким ей рисовала фантазия во время её пребывания в кромешной тьме.       Малфой заметил любопытный взгляд Гермионы, довольно ухмыльнулся и прошёл на середину камеры.       — Это мэнор, — коротко и ясно ответил мужчина на ещё один вопрос, который, скорее всего, прочитал в глазах Грейнджер.       — Но как? — вырвалось у девушки, которая не могла понять, как её побег из этого злосчастного особняка обернулся таким несчастьем, что она снова оказалась в нём.       — Эльф.       Казалось, Малфой готов удовлетворить её любопытство, отвечая на вопросы. Но его надменный и высокомерный вид показывал, что маг искренне гордится аферой, которую ему удалось провернуть.       Эльф, эльф… Добби нас спас, он не мог… Он не поступил бы так…       И тут мысли Гермионы закружились в водовороте воспоминаний, вытаскивая на поверхность отрывки из книг о магических существах: «Эльфы, единственные существа, которые могут связываться со своими собратьями ментально. Магические способности эльфов почти безграничны, они способны находить своих сородичей везде, независимо от скрытности и магической защиты последних.»       — Итак, мисс Грейнджер, чем вы занимались со своими друзьями, пребывая в бегах?       Маг снова прервал размышления Гермионы, заставляя её взглянуть на него. Готова ли она к таким допросам? И да, и нет. Девушка знала, что это первое, что захотят выяснить у неё, а её навыки окклюменции гарантировали защиту информации. Наверное. Она не знала точно, ведь тех пары уроков окклюменции, на которые её отправил Дамблдор ещё на пятом курсе, было недостаточно, чтобы судить о стойком и безупречном владении этим искусством.       А скрывать ей было что: Отряд Дамблдора — их школьное противостояние новому режиму, Орден Феникса, начиная от его расположения и заканчивая членами этого сообщества; и, в конце концов, поиск крестражей. Не то чтобы последнее было очень важным. Волдеморт знает о том, что кто-то уничтожает частицы его души. И, скорее всего, его верные приспешники знают о столь тёмном наследии Волдеморта. Или нет? На всякий случай всё важное Гермиона спрятала глубоко в сознании.       Увидев, что Малфой пристально смотрит на неё и всё ещё направляет волшебную палочку в её сторону, Гермиона решила ответить:       — Мы просто скрывались от вашего господина.       Малфой ухмыльнулся, услышав ответ. Конечно, то, что Тёмный Лорд хотел убить Поттера — не секрет, но в последние несколько месяцев его одержимость этим мальчишкой была просто маниакальной. Будто Поттер был не просто мальчиком из пророчества, а вором, который украл у тёмного волшебника нечто очень ценное. Люциус не был глуп, но ему не нравилось, когда что-то не поддавалось его пониманию.       — Вы не в том положении, чтобы врать мне, мисс Грейнджер.       Гермиона напряглась, ожидая проклятия, которое вот-вот вылетит из палочки Люциуса Малфоя, но маг не спешил поражать свою жертву.       — Я не вру вам, — сказала она невинно и легко, чтобы не увидел её волнения.       — Ну да, конечно. Вы просто не говорите правду.       Гермиона не успела ответить, она почувствовала, как тонкая материя магии проскользнула в её голову и деликатно плывёт, рыская между мыслями, знаниями и памятью. Гермиона смотрела в глаза Малфоя и вместе с ним просматривала кадры из фильма о её жизни. Ничего существенного: она впустила его в свои воспоминая о том дне, когда ей пришло письмо из Хогвартса, о том уроке трансфигурации, когда она получила «превосходно» — оценку лучше, чем у его сына; о победе их факультета в конце учебного года, о поездке в Нору…       Она показала всё это, зная, что Малфою ни за что не придутся по вкусу такие воспоминания.       …И вот уже — блестящая победа над Василиском и раскрытие аферы Люциуса Малфоя…       — Хватит! — Голос прорезал тишину, и он разорвал магический контакт с Гермионой.       Девушка всё ещё смотрела на Малфоя, боясь пропустить момент нападения. Опасения подтвердились: на этот раз маг выпустил в неё проклятие. Тело ведьмы обвили плотные верёвки, не давая возможности отстраниться от надвигающегося на неё мага.       Он навис над ней, словно коршун, внимательно рассматривая её с головы до ног. И в ответ она тоже смотрела, смотрела в глаза этого злого и опасного человека. Лицо его покрывала лёгкая щетина, глаза будто выцвели, белоснежные волосы не выглядели столь идеально расчёсанными и ухоженными. Создавалось впечатление, что перед ней находится эмоционально нестабильный человек, маг на грани помешательства с примесью безумия. Человек, который изрядно вымотан, истощён и, возможно, напуган. Гермиона пожалела бы его, не будь он её врагом — тем, кто пытается извести с белого света таких, как она.       Возвращение Тёмного Лорда обернулось катастрофой для четы Малфоев. Когда Люциус провалил задание в Отделе Тайн, Волдеморт решил наказать его по-своему, убив Нарциссу. Малфой отсидел год в Азкабане, так и не попрощавшись с женой. А теперь он здесь, почти безумный и подавленный, вынужден прислуживать тому, кто убил его жену и заклеймил сына. Сын, впрочем, старался лишний раз не добавлять Люциусу головной боли.       Жизнь его потрепала, Малфой заметно сдал и не выглядит столь сильным, как раньше — теперь он похож на безумца.       Гермиона сглотнула и отвела взгляд, не желая играть в игру под названием «гляделки». Он продолжал смотреть. Было заметно, как маг наклоняет голову, чтобы внимательно осмотреть её тело. Будь это кто-то другой, Гермиона подумала бы, что он интересуется ею, как женщиной, но ведь это чистокровный фанатик, ненавистник магглорождённых волшебников — Люциус Малфой.       Мужчина подался вперёд и громко втянул воздух носом.       Мерлин, он сумасшедший!       Гермиона не посмела дышать, стоя, как истукан и держа язык за зубами. Она крепко зажмурилась. Больше всего на свете ей хотелось проснуться, прийти в себя после аппарации.       Люциус снова глубоко вдохнул её. Её запах! Грейнджер открыла глаза, не решаясь смотреть в лицо своего похитителя. Теперь ей хотелось бежать. Боковым зрением она заметила, как он склонил голову вниз, явно что-то раздумывая, затем улыбнулся и прикоснулся к ней. Холодные пальцы сомкнулись вокруг её правой руки. В неверии девушка повернула голову и уставилась на мага. Его вид ошарашил, сбил с толку. Она готова была рассмеяться от догадки.       Мерлин, он впервые так близко видит магглорождённую волшебницу.       Часть её разума вздохнула с облегчением, но другая часть была глубоко оскорблена, подчёркивая, что она — не животное в зоопарке.       Малфой убрал руку. Немного помедлив, он прошёлся по камере.       — Раз вы отказываетесь говорить мне правду, я заставлю вас, мисс Грейнджер.       Один взмах палочкой — и верёвки исчезают, но Гермиона не успевает растереть затёкшие руки: внезапно тёплая пелена окутывает её, баюкает в своём блаженстве, создавая иллюзию, будто она хочет исполнять желания. Очевидно, теперь это Империус. Сквозь туман тепла она слышит вопрос:       — Что вы делаете в бегах с Гарри Поттером и Уизли?       Теперь нет сомнений — Малфой не в курсе, что его горячо любимый господин расчленил свою душу и распихал её частички по всему магическому миру. Сознание вопит, что надо быть осторожной, что нельзя выдавать всю правду. И она находит ответ:       — Мы искали Волдеморта. — Частично это правда, если душа — человек, то они искали именно его.       Невидимая сила давит на её плечи, заставляя плюхнуться на колени.       — Вот так. Здесь ваше место, у ног истинных волшебников.       Малфой подходит ближе к Гермионе, его самодовольная ухмылка не сходит с лица. Вероятно, он думает сломать Гермиону именно так: унизив, показав её место и оскорбив её. Но это не действует, не внутри неё. Она сильная и умная, этот стержень внутри неё — основа и суть её самой — это магия, которая течёт и в её венах тоже. Да он и сам в этом убедился, взяв Грейнджер за руку. Она из плоти и крови, такая же, как он, как любой другой волшебник.       Взмах палочки — и на её щеке пульсирует порез, кровь стекает вниз по шее на одежду. Ещё взмах — и порез рассекает вдоль её правую руку. Чары от Империуса понемногу развеиваются, и Гермиона может взглянуть на свою конечность. Лучше бы она этого не делала. Глубокая кровоточащая рана болит и пульсирует. Кровь хлещет беспрерывным потоком, стремительно покидая её тело. От шока у девушки открывается рот, она начинает жадно глотать воздух, параллельно пытаясь встать на ноги, чтобы найти себе укрытие.       Поднявшись на ноги, она кидается прочь в сторону матраса, в надежде спастись от обезумевшего мужчины, но её настигает новая волна боли. Удар по спине, словно батогом, она слышит свист и жёсткий звук от прикосновений к её телу. Это её тело. Это не сон. Кажется, даже кости хрустят под тяжестью заклинания, которое, не переставая, бьёт её. Подгоняемая силою ударов, Гермиона оказывается на матрасе; опираясь о стену руками, она медленно сползает вниз. Свет меркнет перед глазами, а серые стены кружат вокруг неё. Она перестаёт чувствовать удары — они прекращаются, как и всё вокруг.       И прежде, чем упасть в пропасть, она слышит ругательство, слетевшее с уст Люциуса Малфоя.